Самого Безумного Коня, казалось, в поселке не было, но Пес и другие старшие мужчины, образовавшие ядро последнего сопротивления белым, согласились на то, чтобы Лис и Мэдди остановились в их поселке.
— Спасибо тебе за все, что ты для нас сделал, — произнес Лис с улыбкой облегчения. Голодный Медведь ответил:
— Нам нужны винтовки и патроны, которые ты привез нам, и кое-кто из наших людей помнит тебя, когда ты жил среди нас в прериях. Мы не остались такими же доверчивыми, как прежде, но все согласны, что ты завоевал и удержал уважение людей лакота на много лет. Это значит больше, чем обещания на листке бумаги.
Пес кивнул в знак согласия и заговорил:
— Я тоже помню тебя. Голубоглазый Лис. Я знал твоего отца. Он был здесь во время моей первой настоящей охоты на буйвола, когда я был мальчиком. Тогда земля была черной от буйволов и дрожала под моим конем. Твой отец поддерживал меня, когда понимал, что я напуган. Я запомнил его доброту. — При этом воспоминании о прошлом в голос Пса прокрались горьковатые нотки:
— Эти времена ушли вместе с буйволами. Белые причинили нам много вреда, но я не забыл, что и среди вас есть настоящие люди.
Лис молчал, вспоминая отца, которого ему не хватало и которого он так неистово любил. Он представил его охотящимся на буйволов вместе с людьми лакота. Уже тогда, когда Лис впервые посетил эти места, до того, как экспедиция Кастера нашла в Черных Холмах золото, в счастливые дни, когда стада буйволов паслись кругом, бесконечной свободе индейцев пришел конец. Захари Мэттьюзу повезло, что он именно тогда жил среди народа лакота.
Жители поселка приветствовали Лиса и Мэдди со спокойным достоинством. Голодный Медведь не спросил, почему Мэдди с Лисом, женаты ли они, и Мэдди не спорила, когда он предоставил им свой типи. Втайне она испытывала огромную радость от возможности еще какое-то время быть рядом с Лисом.
Она пригнулась, чтобы войти. Лис последовал за нею, и за ними опустился клапан из шкуры буйвола. Мэдди, удивленная, уставилась на Лиса зелеными глазами:
— Он оставляет нас на целую ночь? А как же Улыбка Солнца? Когда мы сможем спросить о моей сестре?
Она уже начала думать, не была ли Улыбка Солнца среди молодых женщин, разглядывавших их, когда они появились.
— Есть кое-какой… этикет, который надо соблюдать, — ответил Лис. — После того как мы немного отдохнем и обоснуемся, я навещу Голодного Медведя. Если повезет, мне представится случай упомянуть об Улыбке Солнца.
На лбу Мэдди появилась глубокая складка.
— А почему вы не можете просто спросить об Улыбке Солнца?
— Людей лакота не приводит в восторг наша склонность сразу же выпаливать любой вопрос, который у нас на уме. Они предпочитают быть терпеливыми и позволить жизни открыться им, когда придет время. — Увидев, как она расстроилась, он прошептал: — Я узнаю все, что могу. Ваша Нетерпеливость!
Мэдди согласно кивнула и вся сосредоточилась на их жилище. Типи был совершенно незнакомым ей типом жилища, и все же нельзя было не отметить, что он был удивительно удобным. Его компактный каркас состоял из дюжины ивовых жердей, на которые были натянуты мягкие шкуры буйволов, аккуратно сшитые вместе. В середине наверху было отверстие для дыма, прямо под ним на земле — останки костра. На земле, покрытой травой и полевыми цветами, шерстью вверх были положены ковры из шкур буйволов. Мэдди дотянулась до бархатистой подушки из оленьей кожи, сжала ее и спросила:
— Чем они их набивают?
Лис усмехнулся:
— Шелком-сырцом из хлопковых деревьев.
— Как интересно! — Ее лицо засветилось от удовольствия.
Лис отметил, что, хотя обычно в типи было по меньшей мере две постели, предназначенные для семьи, у Голодного Медведя была одна. Просторная и манящая, она состояла из груды буйволиных шкур и подушек. Против входного отверстия, или двери, на другой «стене» висела искусно раскрашенная шкура, рисунки на которой описывали историю семьи Голодного Медведя.
— Эту шкуру можно снять со стены и надеть, как мантию во время торжественных церемоний, — объяснил Лис. — В этих сумках все светские принадлежности его и всей семьи. Видите, как они украшены? Жена Голодного Медведя часами растирала ягоды с землей, делая краски, а потом расписывала ими эти сумки. — Он наклонился и поднял одну из них, сшитую из недубленой кожи, и показал Мэдди, обратив ее внимание на дополнительное украшение из цветных игл дикобраза.
Она с изумлением перебирала их пальцами, потом заглянула внутрь сумки и спросила:
— А чем владеет индеец?
Ее любопытство было столь безыскусно, что он не выдержал:
— Мы все возвратим Голодному Медведю, когда будем уходить, но, вероятно, сначала мы могли бы взглянуть на одну-две вещицы. Только не говорите ему!
— Интересно, а как я могу это сделать? — резко ответила она, широко улыбнувшись.
Бровь Лиса изогнулась кверху:
— Я счастлив, что существует барьер. Это единственное, на что я надеюсь, находясь с вами у наших хозяев.
Он посмотрел в сумку и вынул мягкий кожаный футляр:
— Это для гребешка. — Из футляра он вытащил длинный разрисованный предмет, имеющий мимолетное сходство с гребнем в серебряной оправе, принадлежавшим Мэдди.
— О! — воскликнула она, дотронувшись до него и стараясь выразить восхищение.
— Это хвост дикобраза, — прямодушно заявил Лис. — Эти люди явно цепляются за свои старые обычаи, потому что такой экзотический гребешок можно было бы давно достаточно легко продать.
Затем он извлек разрисованный мешочек и открыл его:
— Это можно назвать сумкой художника. Здесь кисти и черепаховые пластинки, которыми они раскрашивают горшки. — Когда он вынул одну из них, Мэдди потрогала ее и улыбнулась.
— В других сумках одежда и мокасины, запасы еды Голодного Медведя и его хозяйственная утварь. Не похоже, что у него много имущества, но я ожидал, что у него больше постелей, да и типи побольше и лучше украшен. Выглядит все так, будто у него нет семьи.
— У него есть жена?
— Уверен, что он женился три года назад, когда я покидал это племя. По-моему, ее звали Маленькая Голубка.
Лис задумчиво всматривался в стены типи, где, как обычно, висело множество длинных резных трубок в чехлах с бахромой, лук и стрелы в колчане и мешок с боевым головным убором Голодного Медведя, закрепленный над постелью. Везде был порядок, но нигде не чувствовалось следов женских рук.
— Ну что ж, я отнесу ему эти вещи, и посмотрю, что оа собирается мне сказать.
Мэдди следила, как он собирал разрисованные мешка Голодного Медведя, и ощущала тревожный трепет. Ей очень хотелось есть, к тому же было жарко.
Отбросив дверь-клапан, Лис выбрался на фиолетовый вечерний воздух, но вскоре вернулся, чтобы забрать имущество Голодного Медведя. Затем, как бы заглянув в душу Мэдди, он сказал:
— Я могу открыть другие клапаны типи, если вам жарко. Так обычно делают летом. Вам будет намного прохладнее, но при условии, если вы ничего не имеете против любопытных взглядов ваших новых соседей.
— Пока нет, — с сожалением произнесла она, — но, вероятно, я открою этот клапан.
— Это знак приветствия для гостей, — предупредил он.
— О Лис, я в растерянности от всех этих новых правил, — с раздражением произнесла Мэдди. — Я рискну встретиться с гостями, если они будут настроены дружелюбно… А сейчас принесите мне что-нибудь поесть.
Лис принес свой мешок с едой — во время пути он лежал за сиденьем повозки, на тот случай, если им захочется перекусить. Мэдди энергично принялась за кусок вяленого мяса и в то же время следила, как Лис уходит в поселок на поиски старого друга. С любопытством и трепетом она внимательно смотрела наружу, оставаясь в тени. Дети и собаки по-прежнему бегали по поселку. Мимо прошел смеющийся мужчина, неся на спине сына. Семьи заполняли свои типи, опускали боковые заслоны, так как ночь обещала быть прохладной.
Сердце Мэдди успокоилось, и она прониклась чувством мира и гармонии. Никто не собирается нападать на нее и снимать скальп, если она опустит заслон. Подойдя ближе к входному отверстию типи, она наклонилась вперед, чтобы получше все разглядеть.
Поодаль журчал ручей, блестящие листья деревьев сверкали серебром в свете восходящей луны. Молодая женщина вела от ручья пони. Когда она приблизилась к типи Голодного Медведя, Мэдди едва сдержала тяжелый вздох. Что случилось с девушкой?
Грязная, покрытая чем-то коричнево-серым, она была в каких-то лохмотьях, всклокоченные волосы, по-видимому были давно немыты. Она что-то напевала про себя, словно сумасшедшая. Мэдди отпрянула, когда женщина проходила мимо нее, но успела заметить, она была довольно красива, несмотря на запекшуюся грязь на коже и в волосах и лохмотья, которые когда-то были одеждой из оленьей кожи. Ее стан был гибким и грациозным. Черты лица почти классически утонченные, в отличие от более широких лиц индейских женщин. Как ужасно, если она, молодая и красивая, лишилась разума!
Как бы почувствовав на себе взгляд Мадлен, девушка обернулась и посмотрела в отверстие типи. К ужасу Мэдди, затравленные глаза, встретившиеся с ее глазами, были голубино-серыми, с густыми ресницами и жутко знакомыми.
Глава 17
6-7 августа 1876 года
После того как Лис отнес Голодному Медведю его имущество и тот разместил его в том типи, где он будет спать, пока белые гости будут в поселке, оба друга отправились к повозке разгружать винтовки и провизию. Вскоре к ним присоединился Пес с другими мужчинами, которые не могли сдержать возгласов удивления и радости при виде содержимого повозки.
Поблизости был разложен костер. Всех удивило количество и качество подарков, привезенных Лисом из Дидвуда.
— Ты очень щедр, — сказал Пес, осматривая мешки с сахаром и кофе. — Наш запас еды невелик. Буйволы попадаются редко, а в агентстве мы, конечно, питание не берем. Однако у нас есть бесценное богатство, которое не может дать агентство, — свобода!
При этом слове его ноздри расширились.
— Ваши люди думают, что земля принадлежит им или нам, тогда как в действительности никто не имеет права купить или продать ее. Земля, небо и все, что между ними, принадлежит Великой Тайне, нашему общему Дедушке! Ваши люди не слушают простых истин. Они берут все, что хотят. Ваши люди…
— Прошу тебя, — поднял руку Лис, — я знаю, что ты сердит на белых людей, но, как ты мог заметить, мы не одинаковы.
— Да, — успокоившись, вздохнул Пес. — Это правда. Я был несправедлив. Как ты сказал, мы сердиты.
— Почему ты привез так много винтовок и еды? — поинтересовался Голодный Медведь. — Это очень хорошо с твоей стороны!
— Их привез я, но это дар человека по имени Стивен Эвери. Вы знаете его? Он провел зиму с отрядом лакота много лет назад. Женщина же, приехавшая со мной, на самом деле, дочь Стивена Эвери. — Он подождал, чтобы увидеть реакцию на его рассказ.
Но Голодному Медведю, казалось, надоели разговоры, и он вместе со всеми начал носить ящики с винтовками.
— Это магазинные винтовки? Большинство из нас предпочитают лук и стрелы, но у нас есть и несколько магазинных винтовок.
Резкая смена темы дала Лису понять, что имя Стивена Эвери знакомо Голодному Медведю и всем остальным. Вероятно, его старый друг даже догадался, зачем приехала Мэдди, но явно никто не собирался говорить об Улыбке Солнца, во всяком случае пока. Лакоты воспринимали за один раз только одно событие, один предмет и не верили, что многие вещи могут врываться в их жизнь одновременно. Лис слишком хорошо знал их обычаи, чтобы понять, что придет время и Голодный Медведь просветит его.
Единственной проблемой было объяснить Мэдди, что надо запастись терпением.
Когда разгрузка была закончена, а Уотсон и мулы выкупаны и накормлены. Голодный Медведь предложил Лису подняться с ним на Бир Батт и покурить.
Они отошли недалеко от поселка. Костер был еще виден, когда они присели на корточки на скалистом уступе и раскурили трубку Голодного Медведя. Ее конец был сделан из красного камня в форме фигурки медведя, а длинный мундштук из серого, как зола, дерева. Лис понял, что эта простенькая вещица — повседневная трубка его друга, и все же ритуал, в котором участвовали оба, был многозначительным. После того как оба закурили и несколько минут помолчали, Лис спокойно заговорил:
— Твой табак хорош, не очень крепок.
Голодный Медведь кивнул с закрытыми глазами:
— Я смешал его с ивовой корой и медвежьими ягодами. Может быть, еще чуть-чуть листьев сумаха. — Он затянулся и произнес: — Полагаю, на нас идут Синие куртки. Вот почему ты привез столько винтовок. Я догадывался, что это должно случиться после того, как мы убили Длинного Волоса и его солдат на Реке Жирной Травы. Некоторые думают, что теперь они оставят нас в покое, но этого не будет. На место каждого белого, которого мы убиваем, приходит бесчисленное множество других. Они не позволят нам победить. Мы будем наказаны за борьбу за нашу жизнь и свободу.
Лис молчал. Он смотрел на Голодного Медведя: бронзовая кожа, грустные черные, гордые глаза. Его недавно заплетенные в косы волосы были обвиты полосками меха.
Когда Голодный Медведь протянул трубку Лису, тот подумал, насколько замечательна простая церемония, в которой участвовали оба. Когда мужчины передавали друг другу трубку, они как бы прокладывали мост из мира земного в мир духовный. Как мало белая раса знает о тайнах Вселенной!
— Ты не отвечаешь, — заметил Голодный Медведь.
— Я думал о том, как мало нам известно об обычаях твоего народа, — честно признался Лис. — Но я тебе отвечу. Думаю, ты прав, хотя по-настоящему не знаю. Мне известно что люди в Черных Холмах очень сердиты на Синие куртки которые были убиты с Длинным Волосом.
Глаза Голодного Медведя стали жестче:
— Ты знаешь, что это он проложил Воровскую дорогу к нашей священной земле Паха Сапа, которую вы называете Черными Холмами? Я никогда не пойму, почему твой народ должен иметь все, что видит, даже если от этого кто-то пострадает. Белые считают нас дураками. Должно быть, это так, потому что мы с такой готовностью следовали их советам. Много лет мы верили всему, что нам обещали, но белые выполнили только обещание забрать нашу землю.
Он опять закрыл глаза.
— Мне не нравится это чувство в моем сердце, но его вызвало предательство твоего народа. Кое-кто из племени лакота устал от борьбы. Только немногие из нас продолжают бороться за то, что принадлежит нам с тех пор, как Великий Дух создал наш мир.
Слушая высказываемые Голодным Медведем простые истины, Лис чувствовал, что его разрывают вина и смущение.
— Я согласен с тобой, друг. Мне очень жаль, что моя раса причинила всем столько зла. Жаль, что я не могу изменить то, что произошло.
Индеец положил трубку между ними и посмотрел на безграничное, усыпанное звездами небо.
— Ты знаешь Безумного Коня?
— Я видел его только один раз, но слышал о нем много историй.
— Он великий вождь. Я бы скорее умер, сражаясь рядом с ним, чем стал бы жить по правилам белого человека.
— Где он сейчас?
Голодный Медведь усмехнулся, блеснув в темноте белыми крепкими зубами.
— Он делает тяжелой жизнь белым, которые пытаются украсть у нас Паха Сопа. Как много я понял рядом с ним! Он потратил всю жизнь в поисках тропы истины Великого Пуха. Многие не могут до конца понять эти вещи, пока не становятся старыми, но Безумный Конь знает, что этот мир лишь тень настоящего мира. Он с детства мог попасть в настоящий мир, когда Великий Дух приходил к нему во сне.
Лис знал, что именно во сне юноши лакота находят свои имена, становясь мужчинами.
— Я слышал, что в детстве Безумного Коня звали Кудрявым, а во сне ему явился танцующий конь, вот он и взял имя Безумный Конь.
— Да! — Голодный Медведь был доволен осведомленностью своего друга.
— Безумный Конь много знает. Он наблюдал за тем, как сражаются Синие куртки, и много думал о том, как использовать эти знания в битве против них же. Он также узнал, что если до битвы уйдет в настоящий мир через свои сны, то сможет выдержать любые испытания. Великий Дух дал ему особые силы, которые помогли ему командовать нами в тот день, когда мы убили Длинного Волоса и всех его людей.
— Безумный Конь — великий воин, — заметил Лис. Ему было трудно думать о том, что крылось за этим, слышать об этой битве на Литтл Бигхорн. Каждый раз, вспоминая об этом, он чувствовал страшную усталость. Ответ убегал от него, а душа не хотела искать его.
— Безумный Конь — великий человек, — сказал Голодный Медведь, потом без всяких церемоний взял трубку и встал. — Я рад, что ты приехал к нам. Голубоглазый Лис. Ружья и еда, которые ты привез, нам очень необходимы. Мы благодарны.
Когда они вернулись в поселок. Лис небрежно спросил:
— У тебя есть жена, друг?
— Да. Она боялась, вот я и отослал ее в агентство. Не знаю, что еще сделать. — Он тихо вздохнул и пожал плечами: — Иногда я думаю, что следовало бы взять еще одну жену, но я скучаю по Маленькой Голубке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
— Спасибо тебе за все, что ты для нас сделал, — произнес Лис с улыбкой облегчения. Голодный Медведь ответил:
— Нам нужны винтовки и патроны, которые ты привез нам, и кое-кто из наших людей помнит тебя, когда ты жил среди нас в прериях. Мы не остались такими же доверчивыми, как прежде, но все согласны, что ты завоевал и удержал уважение людей лакота на много лет. Это значит больше, чем обещания на листке бумаги.
Пес кивнул в знак согласия и заговорил:
— Я тоже помню тебя. Голубоглазый Лис. Я знал твоего отца. Он был здесь во время моей первой настоящей охоты на буйвола, когда я был мальчиком. Тогда земля была черной от буйволов и дрожала под моим конем. Твой отец поддерживал меня, когда понимал, что я напуган. Я запомнил его доброту. — При этом воспоминании о прошлом в голос Пса прокрались горьковатые нотки:
— Эти времена ушли вместе с буйволами. Белые причинили нам много вреда, но я не забыл, что и среди вас есть настоящие люди.
Лис молчал, вспоминая отца, которого ему не хватало и которого он так неистово любил. Он представил его охотящимся на буйволов вместе с людьми лакота. Уже тогда, когда Лис впервые посетил эти места, до того, как экспедиция Кастера нашла в Черных Холмах золото, в счастливые дни, когда стада буйволов паслись кругом, бесконечной свободе индейцев пришел конец. Захари Мэттьюзу повезло, что он именно тогда жил среди народа лакота.
Жители поселка приветствовали Лиса и Мэдди со спокойным достоинством. Голодный Медведь не спросил, почему Мэдди с Лисом, женаты ли они, и Мэдди не спорила, когда он предоставил им свой типи. Втайне она испытывала огромную радость от возможности еще какое-то время быть рядом с Лисом.
Она пригнулась, чтобы войти. Лис последовал за нею, и за ними опустился клапан из шкуры буйвола. Мэдди, удивленная, уставилась на Лиса зелеными глазами:
— Он оставляет нас на целую ночь? А как же Улыбка Солнца? Когда мы сможем спросить о моей сестре?
Она уже начала думать, не была ли Улыбка Солнца среди молодых женщин, разглядывавших их, когда они появились.
— Есть кое-какой… этикет, который надо соблюдать, — ответил Лис. — После того как мы немного отдохнем и обоснуемся, я навещу Голодного Медведя. Если повезет, мне представится случай упомянуть об Улыбке Солнца.
На лбу Мэдди появилась глубокая складка.
— А почему вы не можете просто спросить об Улыбке Солнца?
— Людей лакота не приводит в восторг наша склонность сразу же выпаливать любой вопрос, который у нас на уме. Они предпочитают быть терпеливыми и позволить жизни открыться им, когда придет время. — Увидев, как она расстроилась, он прошептал: — Я узнаю все, что могу. Ваша Нетерпеливость!
Мэдди согласно кивнула и вся сосредоточилась на их жилище. Типи был совершенно незнакомым ей типом жилища, и все же нельзя было не отметить, что он был удивительно удобным. Его компактный каркас состоял из дюжины ивовых жердей, на которые были натянуты мягкие шкуры буйволов, аккуратно сшитые вместе. В середине наверху было отверстие для дыма, прямо под ним на земле — останки костра. На земле, покрытой травой и полевыми цветами, шерстью вверх были положены ковры из шкур буйволов. Мэдди дотянулась до бархатистой подушки из оленьей кожи, сжала ее и спросила:
— Чем они их набивают?
Лис усмехнулся:
— Шелком-сырцом из хлопковых деревьев.
— Как интересно! — Ее лицо засветилось от удовольствия.
Лис отметил, что, хотя обычно в типи было по меньшей мере две постели, предназначенные для семьи, у Голодного Медведя была одна. Просторная и манящая, она состояла из груды буйволиных шкур и подушек. Против входного отверстия, или двери, на другой «стене» висела искусно раскрашенная шкура, рисунки на которой описывали историю семьи Голодного Медведя.
— Эту шкуру можно снять со стены и надеть, как мантию во время торжественных церемоний, — объяснил Лис. — В этих сумках все светские принадлежности его и всей семьи. Видите, как они украшены? Жена Голодного Медведя часами растирала ягоды с землей, делая краски, а потом расписывала ими эти сумки. — Он наклонился и поднял одну из них, сшитую из недубленой кожи, и показал Мэдди, обратив ее внимание на дополнительное украшение из цветных игл дикобраза.
Она с изумлением перебирала их пальцами, потом заглянула внутрь сумки и спросила:
— А чем владеет индеец?
Ее любопытство было столь безыскусно, что он не выдержал:
— Мы все возвратим Голодному Медведю, когда будем уходить, но, вероятно, сначала мы могли бы взглянуть на одну-две вещицы. Только не говорите ему!
— Интересно, а как я могу это сделать? — резко ответила она, широко улыбнувшись.
Бровь Лиса изогнулась кверху:
— Я счастлив, что существует барьер. Это единственное, на что я надеюсь, находясь с вами у наших хозяев.
Он посмотрел в сумку и вынул мягкий кожаный футляр:
— Это для гребешка. — Из футляра он вытащил длинный разрисованный предмет, имеющий мимолетное сходство с гребнем в серебряной оправе, принадлежавшим Мэдди.
— О! — воскликнула она, дотронувшись до него и стараясь выразить восхищение.
— Это хвост дикобраза, — прямодушно заявил Лис. — Эти люди явно цепляются за свои старые обычаи, потому что такой экзотический гребешок можно было бы давно достаточно легко продать.
Затем он извлек разрисованный мешочек и открыл его:
— Это можно назвать сумкой художника. Здесь кисти и черепаховые пластинки, которыми они раскрашивают горшки. — Когда он вынул одну из них, Мэдди потрогала ее и улыбнулась.
— В других сумках одежда и мокасины, запасы еды Голодного Медведя и его хозяйственная утварь. Не похоже, что у него много имущества, но я ожидал, что у него больше постелей, да и типи побольше и лучше украшен. Выглядит все так, будто у него нет семьи.
— У него есть жена?
— Уверен, что он женился три года назад, когда я покидал это племя. По-моему, ее звали Маленькая Голубка.
Лис задумчиво всматривался в стены типи, где, как обычно, висело множество длинных резных трубок в чехлах с бахромой, лук и стрелы в колчане и мешок с боевым головным убором Голодного Медведя, закрепленный над постелью. Везде был порядок, но нигде не чувствовалось следов женских рук.
— Ну что ж, я отнесу ему эти вещи, и посмотрю, что оа собирается мне сказать.
Мэдди следила, как он собирал разрисованные мешка Голодного Медведя, и ощущала тревожный трепет. Ей очень хотелось есть, к тому же было жарко.
Отбросив дверь-клапан, Лис выбрался на фиолетовый вечерний воздух, но вскоре вернулся, чтобы забрать имущество Голодного Медведя. Затем, как бы заглянув в душу Мэдди, он сказал:
— Я могу открыть другие клапаны типи, если вам жарко. Так обычно делают летом. Вам будет намного прохладнее, но при условии, если вы ничего не имеете против любопытных взглядов ваших новых соседей.
— Пока нет, — с сожалением произнесла она, — но, вероятно, я открою этот клапан.
— Это знак приветствия для гостей, — предупредил он.
— О Лис, я в растерянности от всех этих новых правил, — с раздражением произнесла Мэдди. — Я рискну встретиться с гостями, если они будут настроены дружелюбно… А сейчас принесите мне что-нибудь поесть.
Лис принес свой мешок с едой — во время пути он лежал за сиденьем повозки, на тот случай, если им захочется перекусить. Мэдди энергично принялась за кусок вяленого мяса и в то же время следила, как Лис уходит в поселок на поиски старого друга. С любопытством и трепетом она внимательно смотрела наружу, оставаясь в тени. Дети и собаки по-прежнему бегали по поселку. Мимо прошел смеющийся мужчина, неся на спине сына. Семьи заполняли свои типи, опускали боковые заслоны, так как ночь обещала быть прохладной.
Сердце Мэдди успокоилось, и она прониклась чувством мира и гармонии. Никто не собирается нападать на нее и снимать скальп, если она опустит заслон. Подойдя ближе к входному отверстию типи, она наклонилась вперед, чтобы получше все разглядеть.
Поодаль журчал ручей, блестящие листья деревьев сверкали серебром в свете восходящей луны. Молодая женщина вела от ручья пони. Когда она приблизилась к типи Голодного Медведя, Мэдди едва сдержала тяжелый вздох. Что случилось с девушкой?
Грязная, покрытая чем-то коричнево-серым, она была в каких-то лохмотьях, всклокоченные волосы, по-видимому были давно немыты. Она что-то напевала про себя, словно сумасшедшая. Мэдди отпрянула, когда женщина проходила мимо нее, но успела заметить, она была довольно красива, несмотря на запекшуюся грязь на коже и в волосах и лохмотья, которые когда-то были одеждой из оленьей кожи. Ее стан был гибким и грациозным. Черты лица почти классически утонченные, в отличие от более широких лиц индейских женщин. Как ужасно, если она, молодая и красивая, лишилась разума!
Как бы почувствовав на себе взгляд Мадлен, девушка обернулась и посмотрела в отверстие типи. К ужасу Мэдди, затравленные глаза, встретившиеся с ее глазами, были голубино-серыми, с густыми ресницами и жутко знакомыми.
Глава 17
6-7 августа 1876 года
После того как Лис отнес Голодному Медведю его имущество и тот разместил его в том типи, где он будет спать, пока белые гости будут в поселке, оба друга отправились к повозке разгружать винтовки и провизию. Вскоре к ним присоединился Пес с другими мужчинами, которые не могли сдержать возгласов удивления и радости при виде содержимого повозки.
Поблизости был разложен костер. Всех удивило количество и качество подарков, привезенных Лисом из Дидвуда.
— Ты очень щедр, — сказал Пес, осматривая мешки с сахаром и кофе. — Наш запас еды невелик. Буйволы попадаются редко, а в агентстве мы, конечно, питание не берем. Однако у нас есть бесценное богатство, которое не может дать агентство, — свобода!
При этом слове его ноздри расширились.
— Ваши люди думают, что земля принадлежит им или нам, тогда как в действительности никто не имеет права купить или продать ее. Земля, небо и все, что между ними, принадлежит Великой Тайне, нашему общему Дедушке! Ваши люди не слушают простых истин. Они берут все, что хотят. Ваши люди…
— Прошу тебя, — поднял руку Лис, — я знаю, что ты сердит на белых людей, но, как ты мог заметить, мы не одинаковы.
— Да, — успокоившись, вздохнул Пес. — Это правда. Я был несправедлив. Как ты сказал, мы сердиты.
— Почему ты привез так много винтовок и еды? — поинтересовался Голодный Медведь. — Это очень хорошо с твоей стороны!
— Их привез я, но это дар человека по имени Стивен Эвери. Вы знаете его? Он провел зиму с отрядом лакота много лет назад. Женщина же, приехавшая со мной, на самом деле, дочь Стивена Эвери. — Он подождал, чтобы увидеть реакцию на его рассказ.
Но Голодному Медведю, казалось, надоели разговоры, и он вместе со всеми начал носить ящики с винтовками.
— Это магазинные винтовки? Большинство из нас предпочитают лук и стрелы, но у нас есть и несколько магазинных винтовок.
Резкая смена темы дала Лису понять, что имя Стивена Эвери знакомо Голодному Медведю и всем остальным. Вероятно, его старый друг даже догадался, зачем приехала Мэдди, но явно никто не собирался говорить об Улыбке Солнца, во всяком случае пока. Лакоты воспринимали за один раз только одно событие, один предмет и не верили, что многие вещи могут врываться в их жизнь одновременно. Лис слишком хорошо знал их обычаи, чтобы понять, что придет время и Голодный Медведь просветит его.
Единственной проблемой было объяснить Мэдди, что надо запастись терпением.
Когда разгрузка была закончена, а Уотсон и мулы выкупаны и накормлены. Голодный Медведь предложил Лису подняться с ним на Бир Батт и покурить.
Они отошли недалеко от поселка. Костер был еще виден, когда они присели на корточки на скалистом уступе и раскурили трубку Голодного Медведя. Ее конец был сделан из красного камня в форме фигурки медведя, а длинный мундштук из серого, как зола, дерева. Лис понял, что эта простенькая вещица — повседневная трубка его друга, и все же ритуал, в котором участвовали оба, был многозначительным. После того как оба закурили и несколько минут помолчали, Лис спокойно заговорил:
— Твой табак хорош, не очень крепок.
Голодный Медведь кивнул с закрытыми глазами:
— Я смешал его с ивовой корой и медвежьими ягодами. Может быть, еще чуть-чуть листьев сумаха. — Он затянулся и произнес: — Полагаю, на нас идут Синие куртки. Вот почему ты привез столько винтовок. Я догадывался, что это должно случиться после того, как мы убили Длинного Волоса и его солдат на Реке Жирной Травы. Некоторые думают, что теперь они оставят нас в покое, но этого не будет. На место каждого белого, которого мы убиваем, приходит бесчисленное множество других. Они не позволят нам победить. Мы будем наказаны за борьбу за нашу жизнь и свободу.
Лис молчал. Он смотрел на Голодного Медведя: бронзовая кожа, грустные черные, гордые глаза. Его недавно заплетенные в косы волосы были обвиты полосками меха.
Когда Голодный Медведь протянул трубку Лису, тот подумал, насколько замечательна простая церемония, в которой участвовали оба. Когда мужчины передавали друг другу трубку, они как бы прокладывали мост из мира земного в мир духовный. Как мало белая раса знает о тайнах Вселенной!
— Ты не отвечаешь, — заметил Голодный Медведь.
— Я думал о том, как мало нам известно об обычаях твоего народа, — честно признался Лис. — Но я тебе отвечу. Думаю, ты прав, хотя по-настоящему не знаю. Мне известно что люди в Черных Холмах очень сердиты на Синие куртки которые были убиты с Длинным Волосом.
Глаза Голодного Медведя стали жестче:
— Ты знаешь, что это он проложил Воровскую дорогу к нашей священной земле Паха Сапа, которую вы называете Черными Холмами? Я никогда не пойму, почему твой народ должен иметь все, что видит, даже если от этого кто-то пострадает. Белые считают нас дураками. Должно быть, это так, потому что мы с такой готовностью следовали их советам. Много лет мы верили всему, что нам обещали, но белые выполнили только обещание забрать нашу землю.
Он опять закрыл глаза.
— Мне не нравится это чувство в моем сердце, но его вызвало предательство твоего народа. Кое-кто из племени лакота устал от борьбы. Только немногие из нас продолжают бороться за то, что принадлежит нам с тех пор, как Великий Дух создал наш мир.
Слушая высказываемые Голодным Медведем простые истины, Лис чувствовал, что его разрывают вина и смущение.
— Я согласен с тобой, друг. Мне очень жаль, что моя раса причинила всем столько зла. Жаль, что я не могу изменить то, что произошло.
Индеец положил трубку между ними и посмотрел на безграничное, усыпанное звездами небо.
— Ты знаешь Безумного Коня?
— Я видел его только один раз, но слышал о нем много историй.
— Он великий вождь. Я бы скорее умер, сражаясь рядом с ним, чем стал бы жить по правилам белого человека.
— Где он сейчас?
Голодный Медведь усмехнулся, блеснув в темноте белыми крепкими зубами.
— Он делает тяжелой жизнь белым, которые пытаются украсть у нас Паха Сопа. Как много я понял рядом с ним! Он потратил всю жизнь в поисках тропы истины Великого Пуха. Многие не могут до конца понять эти вещи, пока не становятся старыми, но Безумный Конь знает, что этот мир лишь тень настоящего мира. Он с детства мог попасть в настоящий мир, когда Великий Дух приходил к нему во сне.
Лис знал, что именно во сне юноши лакота находят свои имена, становясь мужчинами.
— Я слышал, что в детстве Безумного Коня звали Кудрявым, а во сне ему явился танцующий конь, вот он и взял имя Безумный Конь.
— Да! — Голодный Медведь был доволен осведомленностью своего друга.
— Безумный Конь много знает. Он наблюдал за тем, как сражаются Синие куртки, и много думал о том, как использовать эти знания в битве против них же. Он также узнал, что если до битвы уйдет в настоящий мир через свои сны, то сможет выдержать любые испытания. Великий Дух дал ему особые силы, которые помогли ему командовать нами в тот день, когда мы убили Длинного Волоса и всех его людей.
— Безумный Конь — великий воин, — заметил Лис. Ему было трудно думать о том, что крылось за этим, слышать об этой битве на Литтл Бигхорн. Каждый раз, вспоминая об этом, он чувствовал страшную усталость. Ответ убегал от него, а душа не хотела искать его.
— Безумный Конь — великий человек, — сказал Голодный Медведь, потом без всяких церемоний взял трубку и встал. — Я рад, что ты приехал к нам. Голубоглазый Лис. Ружья и еда, которые ты привез, нам очень необходимы. Мы благодарны.
Когда они вернулись в поселок. Лис небрежно спросил:
— У тебя есть жена, друг?
— Да. Она боялась, вот я и отослал ее в агентство. Не знаю, что еще сделать. — Он тихо вздохнул и пожал плечами: — Иногда я думаю, что следовало бы взять еще одну жену, но я скучаю по Маленькой Голубке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40