Запоздалый страх пронзил его, и он сильнее прижал ее к себе. Синяк на ее лице свидетельствовал о том, что с ее стороны это была самооборона. Он не мог предположить, что мерзавец посмеет покуситься на жизнь младенца.
Трэвис вздохнул и погладил Алисию по волосам. Он не умел утешать. Что он мог сказать, чтобы снять ее боль?
— Ты защищала того, кого любила. Ты не могла поступить иначе.
— Я убила его.
— Да, он мертв, — пожал плечами Трэвис, — но ведь ты не хотела его убивать. Это был несчастный случай. Но если бы он не умер, я бы сам убил его. Ты можешь это понять, Алисия?
Алисия покачала головой. Она не спорила с ним, она просто старалась понять.
— Я пытаюсь, Трэвис, но это так ужасно. — Она взглянула на теплого, пухлого, здорового малыша, сладко посапывавшего на ее руках. Трэвис, не задумываясь, убил бы негодяя, но вместо него это сделала она сама. В этом не было никакой логики. — Я не могла допустить, чтобы он убил Дейла.
— Да. И я не смог бы допустить, чтобы он причинил тебе боль. Об этом не думаешь, Алисия. Это делаешь. Это происходит без всяких мыслей. Тут действует инстинкт. У кого-то он сильнее, у кого-то слабее, но он есть. Если любишь кого-то, он становится частью тебя и ты будешь сражаться, защищая свою любовь.
Глаза Алисии озарились догадкой, и она взглянула на мрачного Трэвиса.
— Тогда в салуне, с Эдвардом, ты защищал меня?
Трэвис вздохнул и поцеловал ее в нос.
— Да, я защищал тебя, как и в тот раз, когда пытался защитить тебя от тех негодяев на реке. Хотя, если бы ты спросила меня об этом тогда, я бы не признался, что сделал это из любви. Я был слеп и слишком упрям. Если бы Эдвард оказался с нами в той хижине, когда ты потеряла ребенка, я убил бы его. Он совершил ошибку, приехав за тобой. Я знал, как это подействует на тебя, и сделал все, чтобы остановить его. Я тогда не понимал, что любовь не управляется разумом. Если бы я знал, что случится такое, я бы убил его еще тогда.
— Не лги, чтобы успокоить меня, Трэвис. Эдвард мертв, потому что это я убила его. Если бы убил его ты, он был бы также мертв, но это произошло бы отнюдь не из-за любви. Если бы ты любил, ты никогда не ушел бы от меня.
Трэвис услышал ее всхлипывания и сильнее прижал к себе. Она ни разу не плакала с тех пор, как он вернулся домой. Все сплелось в тугой клубок где-то в тайниках ее души, и она до сих пор не может его распутать. Он не знал, как освободить ее от этого тяжкого груза, который она продолжает носить в себе. Если он не скажет ей правду, этот груз раздавит ее. Этого нельзя допустить.
— Я ушел, потому что любил тебя и не мог выносить твои страдания. Я думал, без меня ты будешь счастливее. Мне казалось, что это так легко. Думал, я просто уйду, и тебе будет лучше. Господи, Алисия, ты не представляешь, какой я глупец! Я не мог смотреть на других женщин — так мне хотелось тебя, — потому что не признавался себе, что-то ты удерживаешь меня. Когда-то я легко ушел из дома, из семьи, но вдали от тебя находиться не смог. Я слышал о том, что в Мексике много золота, и решил заняться его добычей, но мне не нужно золото. Я хотел тебя. Обманывая себя, я придумывал причины для возвращения, убеждал себя, что я возвращаюсь не к тебе, а потому, что может родиться ребенок. Но когда я вернулся и увидел, как ты цепляешься за жизнь, я подумал, что могу потерять тебя навсегда…
Голос Трэвиса дрогнул, он не мог подобрать слов, чтобы выразить отчаяние, охватившее его в ту ужасную ночь. Он прижал к себе жену и ребенка, не желая их отпускать. Слеза скатилась с его бронзовой щеки и застряла в волосах Алисии. Она должна понять.
Тогда только он обратил внимание, что ее плечи сотрясаются от рыданий, что она отчаянно борется с ними и поэтому молчит. Осторожно переложив спящего малыша в центр кровати, он прижал Алисию к груди.
— Плачь, Алисия. Здесь нечего стыдиться. Поплачь, пусть уйдет печаль. Ударь меня, если хочешь. Выругай меня — я это заслужил. Но потом позволь мне поцеловать тебя, и начнем все сначала.
Она разрыдалась. Она плакала до изнеможения, пока не охрипла и ей не стало трудно дышать. Она плакала, пока не исчезли все страдания, все несчастья, терзающее душу безумие, накопившиеся внутри с того дня в Филадельфии, и рана начала потихоньку затягиваться. А затем она заснула на груди у Трэвиса.
Глава 44
Внизу раздались сердитые голоса, и заспанная Алисия села в кровати. Лучи заходящего солнца еще освещали стены спальни, и Алисия нахмурилась, не понимая, что она делает здесь.
Ее внимание вновь привлекли резкие слова, и она потянулась за халатом. Отсутствие ребенка в ее постели всколыхнуло память Алисии, и от страха у нее скрутило живот. Паника, охватившая ее из-за пропажи Дейла, оказалась сильнее приступа тошноты. Что происходит внизу?
Натянув халат, не обуваясь, прямо в чулках, она подбежала к двери. Голоса зазвучали отчетливее. Они доносились из холла — там спорили Трэвис и лорд Ройстер. Заглянув в детскую, Алисия увидела Анну-Мари, укачивающую Дейла, и облегченно вздохнула. Она прошла к лестнице и быстро спустилась вниз.
— Скандал невозможно будет замять! — ярился Ройстер. — Я сделал все, что мог, но об этом узнало слишком много людей. Я могу уберечь ее от ареста, но не смогу удержать людей от сплетен. Говорю тебе, это гиблое дело!
— Ты что, ничего не понимаешь? Она моя жена, черт возьми, и мне все равно, даже если она убьет еще десяток таких подлецов! Я и сам это сделал бы, если бы вернулся пораньше!
— Это было бы проще уладить. Мужчина должен защищать свою семью, но леди не имеют обыкновения размахивать ножами с намерением убить. Никто вас не поймет.
— Может быть, ты ждал, что она упадет в обморок? — Слова Трэвиса были наполнены едким сарказмом. — Это не Лондон, отец. Здесь падающие в обморок женщины не выживают.
— Я только прошу тебя подождать, пока скандал немного утихнет. Оставь Алисию здесь на некоторое время и поедем со мной. Когда общество успокоится…
При появлении Алисии разговор прервался. Незаколотые волосы спутанными прядями свисали на ее лицо. Ее пальцы стискивали бархат халата, но было очевидно, что под халатом на ней почти нет одежды. Однако внимание графа было приковано к ее глазам. Они яростно сверкали, напоминая голубую молнию.
Она заговорила спокойно, не терпящим возражений тоном:
— Я убила человека, спасая вашего внука, сэр! Если это делает меня убийцей — значит, я убийца, и мне жить с этим всю оставшуюся жизнь. Но мне нет нужды жить в этом надменном и закоснелом обществе, с его сплетнями, ложью и интригами. Я хочу работать учительницей. Я хочу сама распоряжаться своей судьбой. Мне надоело прислушиваться к мнению общества и играть по его правилам. Я возвращаюсь в Сент-Луис, в свой дом. Я подпишу любые документы, освобождающие Трэвиса от брачных обязательств.
Даже не взглянув на Трэвиса и не зная, как он воспринял ее слова, Алисия, высоко подняв голову, направилась к лестнице. Трэвис говорил ей недавно, что некоторые люди действуют, руководствуясь инстинктом. Весь этот день она, кажется, только этим и занималась — подчинялась своим инстинктам.
А Трэвис в это время с хитрой усмешкой наблюдал за реакцией отца. Слова Алисии вызвали у него облегчение. Зато его отец выглядел ошеломленным. Сейчас было самое время расставить все точки над i.
— Тебе следует уяснить, отец, что я не собираюсь аннулировать свой брак ни ради тебя, ни ради кого-то другого, — спокойно сказал Трэвис.
Лорд Ройстер перевел изумленный взгляд на сына. Прежде чем он успел ответить, Трэвис нанес ему последний удар:
— Единственная причина, по которой я согласился приехать в Англию, заключалась в том, что я думал, этого хочет Алисия. У тебя еще будут сыновья. А я остаюсь здесь.
Трэвис направился к лестнице, но отец в панике схватил его за плечо, заставив остановиться.
— Ты не можешь так поступить! Ты не можешь быть таким жестоким и не позволишь сестрам пойти по миру, когда я умру! Ты нужен им, даже если тебя не заботят мои проблемы.
— Это время наступит еще не скоро. Если у тебя не родится сын, ты сможешь при желании назвать своим наследником меня. Я не отказываюсь от своего долга, но я также не откажусь от своей жены и сына. Если я понадоблюсь, ты сможешь найти меня в Сент-Луисе. — С этими словами Трэвис взбежал по лестнице вслед за Алисией.
Он обнаружил ее в детской с сыном на руках. Когда он ворвался в комнату, она подняла на него встревоженный взгляд, но, как только он заговорил, на губах ее заиграла улыбка.
— Мы едем домой, Алисия. То южное поле нужно все же расчистить, и я знаю, где весной можно раздобыть на племя отменного жеребца. Как ты думаешь, Бекки еще не разучилась печь те торты с вареньем?
— Думаю, не разучилась. — Подтрунивая над его манерой выражаться и забыв о тысяче вопросов и возражений, вертевшихся у нее на языке, потому что видела счастье в глазах мужа, Алисия упала в его объятия.
Наконец-то они вернутся домой.
Эпилог
Сентябрь 1812 года
Хомасини со счастливой улыбкой смотрела, как ее старший сын ковыляет в заросли вслед за отцом. Затем она подняла глаза на стоявшего рядом высокого мужчину.
Трэвис взглянул на безмятежное смуглое лицо:
— Ты счастлива?
Она знала, что он имел в виду, и улыбнулась в ответ:
— Вокруг нас война, но у меня на сердце спокойно. А ты как?
Трэвис смотрел на двоюродного брата и с трудом подобрал нужные слова:
— Я не могу сражаться ни со своими братьями, ни с соотечественниками, но я не могу и присоединиться к ним. Война ведется из-за разного образа жизни, а я доволен тем, как живу. Я буду защищать свое право жить, как мне нравится, но не стану нападать на других из-за того, что они живут по-своему. Когда-нибудь люди перестанут воевать и научатся улаживать споры.
Губы Хомасини сложились в лукавую улыбку:
— Лоунтри говорит языком счастливого человека. Только недовольные дерутся.
Трэвис рассмеялся над этим заявлением и зашагал домой, прислушиваясь к шуршанию конвертов в кармане сюртука.
Посаженные Алисией весной вдоль решетчатой изгороди розы все еще цвели. Во дворе, там, где раньше выискивали и клевали корм цыплята, пролегли аккуратные огородные грядки. Из кухни тянуло вкусным запахом свежего яблочного пирога, но Трэвис удержался от соблазна отщипнуть аппетитный кусочек. Он слышал, как Бекки ругала своего непослушного младшего чертенка, который устроил разгром на кухне. Пирог подождет.
Письмо в кармане — прежде всего. Перешагивая через ступеньку, он поднялся наверх, ориентируясь по радостному мурлыканью Алисии.
Трэвис застал ее за выставлением оценок за письменные работы первоклассников. Они уже перешли от алфавита к словам. Трэвис до сих пор удивлялся, когда кто-нибудь из его людей начинал вдруг спорить по поводу обнаруженной в газете ошибки. Правда, читали они только уголовную хронику, чтобы узнать, кто кого зарезал в последней ссоре в салуне, но и это было тоже достижение. Когда-нибудь и их имена могут оказаться в списке драчунов.
Алисия не ожидала столь раннего возвращения Трэвиса, но тут же отложила бумаги, встала ему навстречу, обняла и поцеловала. Трэвис закрыл глаза, вдыхая божественный аромат гардений, потом наклонился к ней, чтобы вкусить сладость ее губ. Он никогда не насытится мягкими изгибами ее тела, прикосновением полного бюста к его груди и радостью, испытываемой им каждый раз, когда она с такой готовностью прижимается к нему. Он долго добивался этого и не откажется от своего счастья.
Его рука легла на ее грудь, и он нащупал затвердевший под тонкой тканью сосок. Алисия задохнулась от сладостного ощущения. Она таяла от его ласк, а он прижал широкую ладонь к ее выпуклому животу.
— Я не пропущу ни одного дня роста этого малыша, — поклялся Трэвис, поглаживая ее живот. — Я хочу почувствовать, когда он начнет двигаться.
С любовью глядя на орлиный профиль мужа, Алисия хрипло рассмеялась.
— Если он такой же, как первый, я с радостью отдам его тебе, как только придет время. Мне казалось, что я одержима дьяволом.
— Так оно и было, — согласился Трэвис, бросив взгляд поверх ее плеча на сына, усердно ломавшего деревянный фургончик, который он сделал ему в подарок. — Интересно, другие дети тоже ломают все, чем владеют?
Алисия повернула голову, чтобы посмотреть, что Трэвис имел в виду, и улыбнулась:
— Только те, которые хотят узнать, как устроены вещи. Думаю, он только что додумался, для чего нужно колесо.
Трэвис недоверчиво хмыкнул и вернулся к созерцанию содержимого полурасстегнутого лифа Алисии.
— Почему он не с Анной-Мари? У меня появилось немного свободного времени, которое я собирался провести с пользой.
— Трэвис! — запротестовала залившаяся румянцем Алисия, но, застегнув одну из нижних пуговиц лифа, направилась к двери позвать служанку.
Алисия стеснялась взглянуть в глаза Анне-Мари, когда Трэвис решительно направил ее с ребенком в холл, но, как только они вошли в спальню и Трэвис закрыл за ними дверь, природа сказала свое слово. Алисия обвила его шею руками и притянула к себе его голову.
Трэвис с готовностью наклонился к ней и, совершенно забыв о письме в кармане, прильнул к ней в горячем поцелуе. Пуговицы лифа беспокоили его, впиваясь в грудь, и он принялся быстро устранять причину неудобства.
Трэвис положил Алисию на матрас, и она потянулась к нему, чтобы стянуть с него рубашку, и только тогда шуршание бумаги напомнило ему о новостях, которые он принес.
Трэвис с усмешкой положил письмо на живот Алисии, а сам сел на край кровати и принялся стаскивать сапоги. Даже не глядя на нее, он представлял себе ее действия. Она поудобнее облокотилась на подушки, не обращая внимания на сползшую вниз сорочку, которая открывала полные груди и обнажила ее соски. Тонкая ткань, наверное, задралась над округлыми бедрами, открывая чулки, подвязки и бледную полоску кожи над ними, которую он очень хотел поцеловать прямо сейчас. Как же он хотел ее! От возбуждения у него заломило в паху.
— Трэвис! — Алисия взволнованно вскрикнула, пробежав взглядом написанное изящным почерком на дорогой бумаге послание. — У твоего отца появился еще один сын для наследования титула. Леди Ройстер, наверное, уже была беременной, когда приезжала к нам.
— Вот что делают с вами американские зимы, — с серьезным видом согласился Трэвис, отбрасывая рубашку и откидываясь назад, чтобы погладить ее бедро. Письмо утратило свою актуальность при виде шелковистой кожи, скрывавшейся под отделанной кружевами сорочкой. Его рука сжала ее колено, потом заскользила вверх по затянутой в чулок ноге.
Алисия не успела дочитать письмо до конца, потому что рука мужа уже прокралась под ее сорочку. По жилам ее растекся жар, скапливаясь в том месте, где ее касалась рука Трэвиса. Потом он проделал тот же путь губами. Алисия застонала л отбросила письмо. Зарывшись пальцами в его волосы, она попыталась остановить его продвижение.
— Трэвис! Ты сумасшедший. Он пишет, что ты все равно его наследник, и он хочет, чтобы мы приехали к нему погостить. Что будем делать?
— Не знаю, как ты, но что я буду делать сейчас, это я знаю точно.
Когда он вошел в нее, Алисия вскрикнула от удовольствия, а забытое письмо упало на пол.
У них еще будет время обсудить путешествие в Англию. Сейчас же они любили друг друга.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50