Ей хотелось находиться рядом с ним и наслаждаться его любовью. Наконец-то она была счастлива.
Глава 13
Чтобы отпраздновать окончание строительства нового дома, Честер Стэнфорд устроил нем в новогодний вечер с танцами. Лучшие представители общества Сент-Луиса откликнулись на это радостное событие. Прибытие красивой дочери Честера и ожидавшееся объявление о помолвке хозяина с вдовой одного из старейших жителей Сент-Луиса придавали этому приему статус самого знаменательного события года.
Паркетные полы пока не были застелены коврами, из Нового Орлеана еще не были доставлены пианино и большая часть мебели, все слуги были новыми и плохо вышколенными, но ничто не могло помешать веселью. Канделябры светились тысячью огней, все. профессиональные музыканты города были задействованы в этот день. Возможность блеснуть перед обладающими богатством и властью людьми привлекала как гостей, так и артистов.
Алисия стояла на верху резной дубовой лестницы и оглядывала толпу собравшихся. Она увидела отца, который с гордостью представлял новому губернатору Летицию Лаббади. Полноватая и невысокая Летиция была в узком платье из синего бархата, простота которого служила фоном для бриллиантовой парюры. У Алисии не было возможности познакомиться поближе со своей будущей мачехой, но заявление отца о том, что теперь он вдовец и намерен снова жениться, неизвестно почему неприятно удивило ее. Наблюдая за ними, она сознавала, что не имеет права осуждать их за то, что они счастливы вместе, но при этом чувствовала, что сама выпадает из окружающего их мирка теплоты и согласия.
Отец настаивал на том, чтобы она переехала жить к нему, и Летиция тоже приглашала ее, но Алисия не могла сменить свою, хотя и ограниченную свободу, на дом, который не являлся ее собственным. Она знала, что, откладывая свой отъезд из пансиона, она обижает отца, поэтому пыталась объяснить ему это какими-то непонятными причинами. Однако неизвестно, как долго отец будет довольствоваться этими объяснениями.
Алисия скользила взглядом по толпе гостей, многих из которых уже встречала на протяжении последних дней. Эти люди не были похожи на тех политических деятелей и представителей аристократии, с которыми она общалась в Филадельфии, но здесь у них были свои представления об аристократичности. В обществе все еще доминировали представители богатых французских и испанских семей, основавших это поселение, но в местной среде большую роль стали теперь играть американские политические деятели, управлявшие этой территорией. Приветствовались также готовые платить наличными американские бизнесмены и квалифицированные специалисты, которые начали прибывать сюда в связи с оживлением деловых связей с Луизианой. В этот вечер предметом разговора был представленный в конгрессе акт о выделении расположенных к западу от Сент-Луиса земель в отдельную административную единицу под названием «территория Миссури». Политики никогда не меняются.
Увидев, что к лестнице решительно направляется светловолосый молодой человек, Алисия вздохнула, гадая, стоит ли ей остаться или скрыться в отведенной ей на вечер комнате. Приличные молодые люди, которых она встречала здесь в последние дни, мало чем отличались от ее знакомых с Востока. Они говорили о дуэлях, карточной игре и скачках, будто все еще находились в Новом Орлеане, откуда большинство из них и прибыли сюда. Она привыкла скептически относиться к их чарующей, вкрадчивой лести, но находила эту лесть более приятной, чем заносчивое бахвальство некоторых ее поклонников.
Перехватив выжидающий взгляд отца, Алисия приняла приглашение молодого человека на танец и позволила увести себя в круг танцующих. Слава Богу, эти быстрые деревенские танцы не располагают к разговорам. Она любила умные разговоры, но молодые люди, которые считались подходящими для ухаживания за ней, редко радовали ее своим интеллектом. Она полагала, что между собой они говорили не о погоде и не о ее красоте, но только эти темы, похоже, и были здесь самыми ходовыми в беседах мужчин с женщинами.
Как и следовало ожидать, когда они после танца подошли к буфету, молодой человек позволил себе сказать комплимент насчет ее нового платья. Вопреки желанию отца Алисия выбрала для этого вечера сшитое по парижской моде черное шелковое платье с высокой талией, которое она впервые надела в Цинциннати. Она не находила цвет неуместным, поскольку со дня смерти матери не прошло еще и года. Среди праздничных нарядов ярких расцветок оно производило впечатление не уныния, а утонченности. К тому же по совету Летиции она не стала скрывать свое декольте и надела замысловатое серебряное ожерелье, которое дополнялось пронизывавшей парчу серебряной булавкой. Она чувствовала себя одетой несколько вызывающе каждый раз, когда ее ухажеры опускали глаза, но принимала это благосклонно. Взгляды не могли повредить ей. От пустой болтовни по поводу красоты хрустального импортного подсвечника ее спас отец. Она с радостью ухватилась за предложенную руку и довольно улыбнулась, как только музыканты заиграли вальс. Даже в Филадельфии танцевать вальс считалось непристойным, но Алисии нравился этот танец.
— Это новогодний вечер, и я счастлив до неприличия. Интересно, увидим ли мы наших гостей в таком же неприличном состоянии? — высказал озорное пожелание Честер, подводя дочь к танцевальной площадке.
— Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, — согласилась Алисия, легко кружась в умелых руках отца. — Как тебе удалось научиться танцевать вальс, если ты живешь здесь среди дикарей?
— Я много путешествую и, позволяя дамам обучать меня танцевать, получаю прекрасную возможность получше узнать их. Трудно оставаться чужим в городе, если умеешь вальсировать.
Блеск в его глазах рассмешил Алисию. Ему всегда удавалось ее рассмешить. Она не могла понять, как ее мать могла не любить этого озорного человека. Алисия полагала, что он всегда был в некотором роде дамским угодником, но была также уверена и в том, что, если бы мать захотела, он мог бы быть верным мужем. Возможно ли, что и она унаследовала от матери холодность, позволяющую ей обходиться без мужчин долгое время?
Не желая забивать себе голову такими мыслями, Алисия продолжила шутливую беседу с отцом:
— А что, Летиция учила тебя лучше других, раз ты выбрал именно ее?
Честер засмеялся:
— Летиция не хочет даже смотреть на танцы. Ты слишком молода, чтобы я рассказывал тебе о ее замечаниях по поводу того, с какими греховными мыслями вальсируют мужчины.
На лице у Алисии появилось встревоженное выражение.
— Если она настолько религиозна, как ты можешь… я имею в виду… — Она запнулась, пытаясь подобрать подходящие слова, чтобы выразиться поделикатнее. Греховность мужчин была одним из предубеждений матери, и это разрушило их семью. Что же заставило отца выбрать вторую такую же женщину?
Ее замешательство вызвало нежную улыбку отца.
— Можешь не говорить об этом. Летиция не более религиозна, чем я, и она не так холодна, как могло показаться из моих слов. Боюсь, что как раз наоборот. Она прекрасно знает, что у меня на уме, и ей это нравится. Но не думаю, что ты поймешь это, пока не выйдешь замуж. Тебе приглянулся кто-нибудь из местных парней?
Смена темы вызвала краску на щеках Алисии, и она повернула голову и посмотрела поверх толпы.
— Все они очень приятные, — ответила она неохотно.
Честер пожал плечами:
— Если здесь никого нет, поедем с тобой в Натчез, в Новый Орлеан или куда захочешь. У тебя должен быть выбор. Я хочу, чтобы ты была счастлива.
Алисия молчала. Она знала, что отец все еще чувствовал себя виноватым в том, что оставил ее. Он говорил об этом. Своими обещаниями подобрать достойного молодого человека и устроить ее счастье он хотел возместить ей годы разлуки. Она не могла сказать ему, что теперь слишком поздно. Один только намек на то, что она уже не девственница, привел бы в ужас всех тех благовоспитанных джентльменов, с какими он собирался ее знакомить. Ей не следовало даже беспокоиться о переходе знакомства в стадию обсуждения брачных планов. Она не могла выйти замуж. Но как объяснить это такому человеку, как ее отец?
Если бы он проявил настойчивость раньше и попытался разобраться, почему от нее нет писем, он мог бы узнать, что она несчастлива, и предотвратить случившуюся с ней беду. Когда они говорили об этом, то быстро пришли к выводу, что мать перехватывала и уничтожала его письма, чтобы настроить Алисию против отца. Алисия была тогда слишком мала, чтобы понимать это, но отец ведь знал, на какой женщине женился, и мог догадаться о том, что происходило. До адресата доходили только письма, посланные ее тете, или те, которые она отсылала собственноручно. Почему он не нашел способа связаться с ней?
Окидывая взглядом танцевальный зал, заполненный сверкающими нарядами гостей, Алисия догадалась почему. Ее отец был энергичным человеком, он любил общаться с людьми, заниматься бизнесом, предаваться удовольствиям. В своей новой жизни он обрел все это. Возможно, временами он скучал по дочери, но это случалось не так часто, чтобы подвигнуть его на возвращение к оставленной семье. Приняв однажды решение, он не оборачивался назад. Понемногу она стала понимать, что он такой же человек, как и все другие. Она, конечно, любила его, но без присущего детям идеализирования его образа.
Понимая это, ей было легче понять, что у них мало общего. Ее отец будет настаивать на том, что его красавица дочь должна выйти замуж за самого лучшего из мужчин, которого можно купить. Ей же будет стыдно смотреть в лицо этим самым мужчинам. Нужно побыстрее положить конец такому двусмысленному положению.
Танец закончился, и отец деликатно оставил ее в компании молодых людей. Молодежь флиртовала, поддразнивала друг друга и ни о чем более серьезном, как о следующем приеме, не говорила. Рядом с ними Алисия чувствовала себя древней старухой. Она никогда не умела вести подобные беседы и не видела смысла учиться этому сейчас. Извинившись перед ними, она выскользнула из танцевального зала в широкий холл.
Из наполненного сигарным дымом кабинета были слышны голоса беседовавших о делах мужчин, и Алисия прошла во внутреннюю часть дома. Основные гостиные и столовая были превращены в танцевальный зал, но в семейной гостиной с видом на сады и холм можно было уединиться и спокойно подумать.
Алисия едва успела войти в комнату, как поняла, что здесь кто-то есть. Она повернулась, намереваясь выйти, но ее остановил знакомый хриплый шепот:
— Не уходи, Алисия.
У нее екнуло сердце, интуиция ей подсказывала, что нужно бежать, но это было бы не только грубо, но и жестоко. Она медленно повернулась, вглядываясь в темноту, и обнаружила высокую, стройную фигуру возле застекленной двустворчатой двери. Огонек на конце сигары прочертил дугу вниз, и Трэвис загасил ее в невидимой пепельнице. Глаза Алисии привыкли к полутьме, и она уже могла разглядеть четко выделявшиеся на фоне его темного сюртука ослепительно белый шарф и рубашку.
— Почему ты здесь? — Помимо ее желания вопрос прозвучал как-то двусмысленно.
Трэвис не торопился отвечать, будто гадая, какой из ответов она бы предпочла.
— У меня были дела с твоим отцом, — наконец ответил он. Трэвис не двигался с места, разглядывая поблескивавшее на ее шее серебро и хорошо представляя себе полные округлости, на которых покоилось это ожерелье.
Звук его голоса вызвал у Алисии дрожь. От Трэвиса исходил настолько сильный магнетизм, что она не могла с ним бороться. Она помнила, как эти сильные руки, направлявшие лодку по бурным рекам, держали ее в объятиях. Она помнила нежность, с какой он кормил, одевал ее, заботился о ней, как отец о ребенке. И она помнила его жуткий нож, который он вонзал в плоть, когда лишал человека жизни. Он ужасал ее. Он восхищал ее.
Набравшись смелости, она подошла к нему. В темноте чувственно прошуршал ее шелк.
— Так ты теперь бизнесмен? — беспечно спросила она, на самом деле желая знать это и все остальное, но чтобы он ничего не понял.
— В каком-то роде. — В комнате было мало мебели. Трэвис отодвинулся, предоставив Алисии место перед застекленной дверью и любуясь ее лицом, подсвеченным снаружи лунным светом. — Почему ты не внизу со всеми, не танцуешь, празднуя Новый год? — Он задал вопрос в более вежливой, чем обычно, форме, и Алисия улыбнулась, поскольку его вежливость оборачивалась против нее же.
— Почему я здесь? — уточнила она. Он не засмеялся, и она беспечно проговорила: — Мне там не место, — и уклончиво пожала плечами.
Прислонившись к стене, Трэвис вглядывался в бледное лицо, освещенное проникавшим сюда из окон светом луны. Когда она отводила глаза, необычайно длинные ресницы отбрасывали на ее щеки тени. Хотя все женщины в переполненном зале, напротив, были с распущенными волосами, со свободно ниспадающими на шею и плечи локонами, волосы этой женщины по-прежнему были зачесаны наверх. Эта прическа обнажала хрупкий изгиб ее шеи, придавая ей еще большую уязвимость, и Трэвису захотелось погладить ее.
— Не верю этому, — категорически ответил он. — Ты самая прекрасная женщина из всех присутствующих сегодня в этом зале. Даже если кто-то прибыл с других планет, все глаза обращены на тебя.
Алисия приглушенно засмеялась:
— Думаю, что если бы там были существа с других планет, то разумнее всего было бы смотреть на них. А почему ты не там, с остальными гостями?
— Меня не приглашали, — Это была простая констатация факта, произнесенная без всяких эмоций.
Алисия с любопытством взглянула на его смуглое обветренное лицо.
— Тогда почему ты здесь?
На этот раз Трэвис не сдержал смеха.
— Пошли по кругу. Мне разъяснить свой первый ответ? Я здесь по делу. Твой отец не прочь заработать, а я могу ему помочь. Но он предпочитает не смешивать бизнес и развлечения.
— Не всегда. — Зазвучала мелодия еще одного вальса, и Алисия оглянулась в сторону зала. Отец будет искать ее. Она должна вернуться к нему.
— Можно пригласить тебя на танец?
Вопрос показался ей нелепым, и Алисия бросила быстрый взгляд на Трэвиса, проверяя, не смеется ли он над ней. Но Трэвис ждал ответа, спокойно глядя на нее.
— Это вальс, — прозвучал глупый ответ. Похоже, при нем она теряла разум.
Трэвис не стал отвечать. Одной рукой он обхватил ее талию, а другой взял за руку. Без мебели и без ковра, эта комната идеально подходила для танцев. Он медленно вел Алисию в ритме музыки, а потом они закружились по периметру комнаты, как будто находились в танцевальном зале блистательного дворца, среди утонченных людей.
Алисия никогда не испытывала ничего подобного. Этот мужчина перенес ее в неизведанный мир, в котором, кроме музыки и танца, ничто не имело значения. Она чувствовала тепло его руки сквозь шелк платья, его голова была так близко от нее, что она ощущала его дыхание на своих волосах, — и она расслабилась, бесстрашно плывя по воздуху в его объятиях.
Это очарование длилось еще несколько волшебных мгновений и после того, как смолкла музыка. Трэвис все еще держал ее талию и руку и смотрел на поднятое к нему лицо. У Алисии перехватило дыхание от его внимательных черных глаз, но она не отступила от него.
— Позволь мне научить тебя не бояться. — Это было произнесено спокойным, без эмоций тоном.
Алисия не стала делать вид, будто не поняла. Она завороженно продолжала смотреть в его скуластое лицо, не в силах произнести ни слова.
— Это невозможно, — наконец пролепетала она.
— Позволь мне попробовать. — В этой фразе уже была требовательность, а не только просьба. Трэвис погладил ее по щеке и легонько сжал подбородок. — Никто не знает тебя так, как я. Нельзя прожить всю жизнь в страхе. Он погубит тебя. Тебе нужно кому-то довериться, Алисия. Доверься мне.
Ей очень хотелось этого. В эти недолгие чарующие мгновения в его объятиях она была свободна, и ей хотелось вновь ощутить эту свободу. Она почувствовала, как напряглась ее спина, как по телу разлилась пугающая пустота, и отступила от него. Он хотел ее так же, как все мужчины, которые хотят женщин, но она не могла стать такой женщиной.
Тем не менее у нее уже был какой-то выбор. Отец хотел, чтобы она вышла замуж, но это было невозможно. Как ей объяснить тем благовоспитанным молодым джентльменам, что ее изнасиловали, что она носила ребенка от насильника и теперь боится даже простого прикосновения мужчины? Трэвис знал об этом, и ему было все равно. Она могла бы отвернуться от отца и от других мужчин, зажить своей жизнью, но предстоящее одиночество пугало ее не в меньшей степени, чем замужество. Трэвис знал и об этом, поскольку сам чувствовал себя столь же одиноким.
Эта мысль побудила Алисию снова взглянуть на него. Он был отверженным в тех двух мирах, к которым принадлежал. Он знал, каково быть никому не нужным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Глава 13
Чтобы отпраздновать окончание строительства нового дома, Честер Стэнфорд устроил нем в новогодний вечер с танцами. Лучшие представители общества Сент-Луиса откликнулись на это радостное событие. Прибытие красивой дочери Честера и ожидавшееся объявление о помолвке хозяина с вдовой одного из старейших жителей Сент-Луиса придавали этому приему статус самого знаменательного события года.
Паркетные полы пока не были застелены коврами, из Нового Орлеана еще не были доставлены пианино и большая часть мебели, все слуги были новыми и плохо вышколенными, но ничто не могло помешать веселью. Канделябры светились тысячью огней, все. профессиональные музыканты города были задействованы в этот день. Возможность блеснуть перед обладающими богатством и властью людьми привлекала как гостей, так и артистов.
Алисия стояла на верху резной дубовой лестницы и оглядывала толпу собравшихся. Она увидела отца, который с гордостью представлял новому губернатору Летицию Лаббади. Полноватая и невысокая Летиция была в узком платье из синего бархата, простота которого служила фоном для бриллиантовой парюры. У Алисии не было возможности познакомиться поближе со своей будущей мачехой, но заявление отца о том, что теперь он вдовец и намерен снова жениться, неизвестно почему неприятно удивило ее. Наблюдая за ними, она сознавала, что не имеет права осуждать их за то, что они счастливы вместе, но при этом чувствовала, что сама выпадает из окружающего их мирка теплоты и согласия.
Отец настаивал на том, чтобы она переехала жить к нему, и Летиция тоже приглашала ее, но Алисия не могла сменить свою, хотя и ограниченную свободу, на дом, который не являлся ее собственным. Она знала, что, откладывая свой отъезд из пансиона, она обижает отца, поэтому пыталась объяснить ему это какими-то непонятными причинами. Однако неизвестно, как долго отец будет довольствоваться этими объяснениями.
Алисия скользила взглядом по толпе гостей, многих из которых уже встречала на протяжении последних дней. Эти люди не были похожи на тех политических деятелей и представителей аристократии, с которыми она общалась в Филадельфии, но здесь у них были свои представления об аристократичности. В обществе все еще доминировали представители богатых французских и испанских семей, основавших это поселение, но в местной среде большую роль стали теперь играть американские политические деятели, управлявшие этой территорией. Приветствовались также готовые платить наличными американские бизнесмены и квалифицированные специалисты, которые начали прибывать сюда в связи с оживлением деловых связей с Луизианой. В этот вечер предметом разговора был представленный в конгрессе акт о выделении расположенных к западу от Сент-Луиса земель в отдельную административную единицу под названием «территория Миссури». Политики никогда не меняются.
Увидев, что к лестнице решительно направляется светловолосый молодой человек, Алисия вздохнула, гадая, стоит ли ей остаться или скрыться в отведенной ей на вечер комнате. Приличные молодые люди, которых она встречала здесь в последние дни, мало чем отличались от ее знакомых с Востока. Они говорили о дуэлях, карточной игре и скачках, будто все еще находились в Новом Орлеане, откуда большинство из них и прибыли сюда. Она привыкла скептически относиться к их чарующей, вкрадчивой лести, но находила эту лесть более приятной, чем заносчивое бахвальство некоторых ее поклонников.
Перехватив выжидающий взгляд отца, Алисия приняла приглашение молодого человека на танец и позволила увести себя в круг танцующих. Слава Богу, эти быстрые деревенские танцы не располагают к разговорам. Она любила умные разговоры, но молодые люди, которые считались подходящими для ухаживания за ней, редко радовали ее своим интеллектом. Она полагала, что между собой они говорили не о погоде и не о ее красоте, но только эти темы, похоже, и были здесь самыми ходовыми в беседах мужчин с женщинами.
Как и следовало ожидать, когда они после танца подошли к буфету, молодой человек позволил себе сказать комплимент насчет ее нового платья. Вопреки желанию отца Алисия выбрала для этого вечера сшитое по парижской моде черное шелковое платье с высокой талией, которое она впервые надела в Цинциннати. Она не находила цвет неуместным, поскольку со дня смерти матери не прошло еще и года. Среди праздничных нарядов ярких расцветок оно производило впечатление не уныния, а утонченности. К тому же по совету Летиции она не стала скрывать свое декольте и надела замысловатое серебряное ожерелье, которое дополнялось пронизывавшей парчу серебряной булавкой. Она чувствовала себя одетой несколько вызывающе каждый раз, когда ее ухажеры опускали глаза, но принимала это благосклонно. Взгляды не могли повредить ей. От пустой болтовни по поводу красоты хрустального импортного подсвечника ее спас отец. Она с радостью ухватилась за предложенную руку и довольно улыбнулась, как только музыканты заиграли вальс. Даже в Филадельфии танцевать вальс считалось непристойным, но Алисии нравился этот танец.
— Это новогодний вечер, и я счастлив до неприличия. Интересно, увидим ли мы наших гостей в таком же неприличном состоянии? — высказал озорное пожелание Честер, подводя дочь к танцевальной площадке.
— Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, — согласилась Алисия, легко кружась в умелых руках отца. — Как тебе удалось научиться танцевать вальс, если ты живешь здесь среди дикарей?
— Я много путешествую и, позволяя дамам обучать меня танцевать, получаю прекрасную возможность получше узнать их. Трудно оставаться чужим в городе, если умеешь вальсировать.
Блеск в его глазах рассмешил Алисию. Ему всегда удавалось ее рассмешить. Она не могла понять, как ее мать могла не любить этого озорного человека. Алисия полагала, что он всегда был в некотором роде дамским угодником, но была также уверена и в том, что, если бы мать захотела, он мог бы быть верным мужем. Возможно ли, что и она унаследовала от матери холодность, позволяющую ей обходиться без мужчин долгое время?
Не желая забивать себе голову такими мыслями, Алисия продолжила шутливую беседу с отцом:
— А что, Летиция учила тебя лучше других, раз ты выбрал именно ее?
Честер засмеялся:
— Летиция не хочет даже смотреть на танцы. Ты слишком молода, чтобы я рассказывал тебе о ее замечаниях по поводу того, с какими греховными мыслями вальсируют мужчины.
На лице у Алисии появилось встревоженное выражение.
— Если она настолько религиозна, как ты можешь… я имею в виду… — Она запнулась, пытаясь подобрать подходящие слова, чтобы выразиться поделикатнее. Греховность мужчин была одним из предубеждений матери, и это разрушило их семью. Что же заставило отца выбрать вторую такую же женщину?
Ее замешательство вызвало нежную улыбку отца.
— Можешь не говорить об этом. Летиция не более религиозна, чем я, и она не так холодна, как могло показаться из моих слов. Боюсь, что как раз наоборот. Она прекрасно знает, что у меня на уме, и ей это нравится. Но не думаю, что ты поймешь это, пока не выйдешь замуж. Тебе приглянулся кто-нибудь из местных парней?
Смена темы вызвала краску на щеках Алисии, и она повернула голову и посмотрела поверх толпы.
— Все они очень приятные, — ответила она неохотно.
Честер пожал плечами:
— Если здесь никого нет, поедем с тобой в Натчез, в Новый Орлеан или куда захочешь. У тебя должен быть выбор. Я хочу, чтобы ты была счастлива.
Алисия молчала. Она знала, что отец все еще чувствовал себя виноватым в том, что оставил ее. Он говорил об этом. Своими обещаниями подобрать достойного молодого человека и устроить ее счастье он хотел возместить ей годы разлуки. Она не могла сказать ему, что теперь слишком поздно. Один только намек на то, что она уже не девственница, привел бы в ужас всех тех благовоспитанных джентльменов, с какими он собирался ее знакомить. Ей не следовало даже беспокоиться о переходе знакомства в стадию обсуждения брачных планов. Она не могла выйти замуж. Но как объяснить это такому человеку, как ее отец?
Если бы он проявил настойчивость раньше и попытался разобраться, почему от нее нет писем, он мог бы узнать, что она несчастлива, и предотвратить случившуюся с ней беду. Когда они говорили об этом, то быстро пришли к выводу, что мать перехватывала и уничтожала его письма, чтобы настроить Алисию против отца. Алисия была тогда слишком мала, чтобы понимать это, но отец ведь знал, на какой женщине женился, и мог догадаться о том, что происходило. До адресата доходили только письма, посланные ее тете, или те, которые она отсылала собственноручно. Почему он не нашел способа связаться с ней?
Окидывая взглядом танцевальный зал, заполненный сверкающими нарядами гостей, Алисия догадалась почему. Ее отец был энергичным человеком, он любил общаться с людьми, заниматься бизнесом, предаваться удовольствиям. В своей новой жизни он обрел все это. Возможно, временами он скучал по дочери, но это случалось не так часто, чтобы подвигнуть его на возвращение к оставленной семье. Приняв однажды решение, он не оборачивался назад. Понемногу она стала понимать, что он такой же человек, как и все другие. Она, конечно, любила его, но без присущего детям идеализирования его образа.
Понимая это, ей было легче понять, что у них мало общего. Ее отец будет настаивать на том, что его красавица дочь должна выйти замуж за самого лучшего из мужчин, которого можно купить. Ей же будет стыдно смотреть в лицо этим самым мужчинам. Нужно побыстрее положить конец такому двусмысленному положению.
Танец закончился, и отец деликатно оставил ее в компании молодых людей. Молодежь флиртовала, поддразнивала друг друга и ни о чем более серьезном, как о следующем приеме, не говорила. Рядом с ними Алисия чувствовала себя древней старухой. Она никогда не умела вести подобные беседы и не видела смысла учиться этому сейчас. Извинившись перед ними, она выскользнула из танцевального зала в широкий холл.
Из наполненного сигарным дымом кабинета были слышны голоса беседовавших о делах мужчин, и Алисия прошла во внутреннюю часть дома. Основные гостиные и столовая были превращены в танцевальный зал, но в семейной гостиной с видом на сады и холм можно было уединиться и спокойно подумать.
Алисия едва успела войти в комнату, как поняла, что здесь кто-то есть. Она повернулась, намереваясь выйти, но ее остановил знакомый хриплый шепот:
— Не уходи, Алисия.
У нее екнуло сердце, интуиция ей подсказывала, что нужно бежать, но это было бы не только грубо, но и жестоко. Она медленно повернулась, вглядываясь в темноту, и обнаружила высокую, стройную фигуру возле застекленной двустворчатой двери. Огонек на конце сигары прочертил дугу вниз, и Трэвис загасил ее в невидимой пепельнице. Глаза Алисии привыкли к полутьме, и она уже могла разглядеть четко выделявшиеся на фоне его темного сюртука ослепительно белый шарф и рубашку.
— Почему ты здесь? — Помимо ее желания вопрос прозвучал как-то двусмысленно.
Трэвис не торопился отвечать, будто гадая, какой из ответов она бы предпочла.
— У меня были дела с твоим отцом, — наконец ответил он. Трэвис не двигался с места, разглядывая поблескивавшее на ее шее серебро и хорошо представляя себе полные округлости, на которых покоилось это ожерелье.
Звук его голоса вызвал у Алисии дрожь. От Трэвиса исходил настолько сильный магнетизм, что она не могла с ним бороться. Она помнила, как эти сильные руки, направлявшие лодку по бурным рекам, держали ее в объятиях. Она помнила нежность, с какой он кормил, одевал ее, заботился о ней, как отец о ребенке. И она помнила его жуткий нож, который он вонзал в плоть, когда лишал человека жизни. Он ужасал ее. Он восхищал ее.
Набравшись смелости, она подошла к нему. В темноте чувственно прошуршал ее шелк.
— Так ты теперь бизнесмен? — беспечно спросила она, на самом деле желая знать это и все остальное, но чтобы он ничего не понял.
— В каком-то роде. — В комнате было мало мебели. Трэвис отодвинулся, предоставив Алисии место перед застекленной дверью и любуясь ее лицом, подсвеченным снаружи лунным светом. — Почему ты не внизу со всеми, не танцуешь, празднуя Новый год? — Он задал вопрос в более вежливой, чем обычно, форме, и Алисия улыбнулась, поскольку его вежливость оборачивалась против нее же.
— Почему я здесь? — уточнила она. Он не засмеялся, и она беспечно проговорила: — Мне там не место, — и уклончиво пожала плечами.
Прислонившись к стене, Трэвис вглядывался в бледное лицо, освещенное проникавшим сюда из окон светом луны. Когда она отводила глаза, необычайно длинные ресницы отбрасывали на ее щеки тени. Хотя все женщины в переполненном зале, напротив, были с распущенными волосами, со свободно ниспадающими на шею и плечи локонами, волосы этой женщины по-прежнему были зачесаны наверх. Эта прическа обнажала хрупкий изгиб ее шеи, придавая ей еще большую уязвимость, и Трэвису захотелось погладить ее.
— Не верю этому, — категорически ответил он. — Ты самая прекрасная женщина из всех присутствующих сегодня в этом зале. Даже если кто-то прибыл с других планет, все глаза обращены на тебя.
Алисия приглушенно засмеялась:
— Думаю, что если бы там были существа с других планет, то разумнее всего было бы смотреть на них. А почему ты не там, с остальными гостями?
— Меня не приглашали, — Это была простая констатация факта, произнесенная без всяких эмоций.
Алисия с любопытством взглянула на его смуглое обветренное лицо.
— Тогда почему ты здесь?
На этот раз Трэвис не сдержал смеха.
— Пошли по кругу. Мне разъяснить свой первый ответ? Я здесь по делу. Твой отец не прочь заработать, а я могу ему помочь. Но он предпочитает не смешивать бизнес и развлечения.
— Не всегда. — Зазвучала мелодия еще одного вальса, и Алисия оглянулась в сторону зала. Отец будет искать ее. Она должна вернуться к нему.
— Можно пригласить тебя на танец?
Вопрос показался ей нелепым, и Алисия бросила быстрый взгляд на Трэвиса, проверяя, не смеется ли он над ней. Но Трэвис ждал ответа, спокойно глядя на нее.
— Это вальс, — прозвучал глупый ответ. Похоже, при нем она теряла разум.
Трэвис не стал отвечать. Одной рукой он обхватил ее талию, а другой взял за руку. Без мебели и без ковра, эта комната идеально подходила для танцев. Он медленно вел Алисию в ритме музыки, а потом они закружились по периметру комнаты, как будто находились в танцевальном зале блистательного дворца, среди утонченных людей.
Алисия никогда не испытывала ничего подобного. Этот мужчина перенес ее в неизведанный мир, в котором, кроме музыки и танца, ничто не имело значения. Она чувствовала тепло его руки сквозь шелк платья, его голова была так близко от нее, что она ощущала его дыхание на своих волосах, — и она расслабилась, бесстрашно плывя по воздуху в его объятиях.
Это очарование длилось еще несколько волшебных мгновений и после того, как смолкла музыка. Трэвис все еще держал ее талию и руку и смотрел на поднятое к нему лицо. У Алисии перехватило дыхание от его внимательных черных глаз, но она не отступила от него.
— Позволь мне научить тебя не бояться. — Это было произнесено спокойным, без эмоций тоном.
Алисия не стала делать вид, будто не поняла. Она завороженно продолжала смотреть в его скуластое лицо, не в силах произнести ни слова.
— Это невозможно, — наконец пролепетала она.
— Позволь мне попробовать. — В этой фразе уже была требовательность, а не только просьба. Трэвис погладил ее по щеке и легонько сжал подбородок. — Никто не знает тебя так, как я. Нельзя прожить всю жизнь в страхе. Он погубит тебя. Тебе нужно кому-то довериться, Алисия. Доверься мне.
Ей очень хотелось этого. В эти недолгие чарующие мгновения в его объятиях она была свободна, и ей хотелось вновь ощутить эту свободу. Она почувствовала, как напряглась ее спина, как по телу разлилась пугающая пустота, и отступила от него. Он хотел ее так же, как все мужчины, которые хотят женщин, но она не могла стать такой женщиной.
Тем не менее у нее уже был какой-то выбор. Отец хотел, чтобы она вышла замуж, но это было невозможно. Как ей объяснить тем благовоспитанным молодым джентльменам, что ее изнасиловали, что она носила ребенка от насильника и теперь боится даже простого прикосновения мужчины? Трэвис знал об этом, и ему было все равно. Она могла бы отвернуться от отца и от других мужчин, зажить своей жизнью, но предстоящее одиночество пугало ее не в меньшей степени, чем замужество. Трэвис знал и об этом, поскольку сам чувствовал себя столь же одиноким.
Эта мысль побудила Алисию снова взглянуть на него. Он был отверженным в тех двух мирах, к которым принадлежал. Он знал, каково быть никому не нужным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50