Я хочу, чтобы ты была счастлива здесь. Как ты думаешь, это возможно?
Полные розовые губы Алисии растянулись в признательной улыбке.
— Да, Трэвис. — Она обняла его за плечи и, прижимаясь к нему, хрипло повторила: — Да, да, да!
От одного этого слова, услышать которое он и не надеялся, в душе Трэвиса запели фанфары. Под раскаты прозвучавшего в отдалении грома он обнял тонкую талию и пытливо заглянул в лицо доверчиво прильнувшей к нему Алисии.
— Да, Алисия? Могу ли я надеяться, что твое «да» означает, что ты выйдешь за меня замуж? Не отвечай, если у тебя есть какие-то сомнения, потому что если я поверю в это, то никогда не смогу тебя покинуть.
В его срывавшемся от волнения голосе Алисия уловила одиночество и страсть, нашедшие отклик в ее душе.
— Мне опостылело одиночество, Трэвис. Пожалуйста, позволь мне любить тебя.
Задохнувшись от нахлынувшего на него восторга, Трэвис сжал Алисию в объятиях и осыпал поцелуями ее лицо. Алисия смеялась и протестовала, но вскоре их губы слились и наступила тишина, прерывавшаяся только их судорожными вздохами.
Страстно прижимаясь к Трэвису всем телом, Алисия таяла в его пылких объятиях, его язык разжигал в ней чувственность, и она терлась об него бедрами, грудью, стараясь слиться с ним воедино.
Трэвис вдруг отстранил от себя Алисию, направился к раскрытой двери, закрыл ее и задвинул деревянный засов.
Когда он вернулся, Алисия встретила его вопросительным взглядом. Трэвис улыбнулся:
— Я сам соорудил засов. Не хочу, чтобы нас с тобой кто-нибудь тревожил ночами.
Вспомнив все те случаи, когда прерывались их занятия любовью, Алисия оценила эту идею. Под пылким взглядом Трэвиса ее охватил трепет желания.
— Алисия, я не могу ждать до свадебной ночи, — глухо пробормотал Трэвис, вынимая заколки из ее волос.
Ей следовало бы воспротивиться. Был еще только конец марта, до июня еще далеко. По решительности, с какой Трэвис начал ее раздевать, она поняла, что на этот раз он не будет сдерживаться. И ее это не волновало.
Алисия нетерпеливо высвободила полы рубашки Трэвиса из брюк и прижала руки к теплой коже его груди. Трэвис удивленно хмыкнул, когда ее пальцы нащупали его твердые маленькие соски и принялись их ласкать. Но это никак не сказалось на быстроте и ловкости его рук. Сначала оказался расстегнутым лиф платья Алисии, а затем с удивительной быстротой платье оказалось на полу. Под доносившиеся снаружи раскаты грома они срывали друг с друга одежду, не испытывая неудобств от отсутствия в комнате тепла.
Откинув полог, Трэвис подхватил ахнувшую Алисию и бережно уложил ее на подушки. Пока он стаскивал сапоги, Алисия быстро освободилась от сорочки.
Простыни под покрывалом были гладкими и холодными, но из-за полыхавшего внутри огня Алисия не чувствовала холода. Не ощущая стыда, с распущенными по спине волосами она откинулась на подушки и увлеченно наблюдала за Трэвисом, который, стоя, снимал с себя оставшуюся одежду. В поступавшем через окна неясном свете пасмурного дня на его широкой, бронзового цвета груди рельефно вырисовывались узлы мышц, которые Алисия уже успела хорошо изучить.
Когда Трэвис, возбужденный и нетерпеливый, приблизился к ней, Алисия тоже едва сдерживала терпение. Он впился в ее губы жадным поцелуем и навалился на нее, вдавливая в пуховую перину. Ярко сверкнула молния, и тут же прогрохотал гром, но эти природные явления были всего лишь фоном того, что происходило в этой комнате. Распростертая на белоснежных простынях, Алисия, обняв широкие плечи Трэвиса, с готовностью раскрылась перед ним, и он легко и глубоко проник в нее.
Их крики слились с раскатами грома, а тела вздымались и опускались в ритме набегавших на оконное стекло потоков внезапно хлынувшего ливня. Дождь усиливался, и их ритм учащался, пока они не слились воедино. Их тела сотрясались в едином страстном порыве до тех пор, пока в плодородные низины не низвергнулся наполнивший их блаженством живительный поток.
Алисия ощутила, как семя Трэвиса излилось в нее, и заплакала от счастья. Вот в чем заключается настоящая физическая близость! Она была рада, что нашла мужчину, который проявил терпение и разделил с ней это чувство.
Ее мать была во многом не права, ошибалась она и в этом. Этот акт, в процессе которого становятся мужем и женой, доставляет удовольствие не только мужчине.
Увидев ее слезы, Трэвис осушил их поцелуями. Его орудие покоилось в ее лоне, не покидая манящего тепла и накапливая силы для следующего рывка. Снаружи неистовствовала буря, но это обретенное ими убежище надежно защищало их от всех невзгод.
— Алисия, любовь моя, я не причинил тебе боли? — Огорченный тем, что не сможет и дальше наслаждаться ее близостью, Трэвис озабоченно вглядывался в ее раскрасневшееся лицо.
— Нет, что ты. Это было прекрасно. — Она имела в виду ощущение любви, появившееся внутри, шумевшую снаружи бурю и человека, которого она любила. Такого восхитительного места больше нигде не могло быть, и она наслаждалась пребыванием в этом доме.
Трэвис все понял. Нежно целуя ее лицо, он лег на бок. То, что нужно было бы сделать, подождет до другого раза. Сегодня он станет бороться за будущее.
Буря за окнами стихала, до слуха доносились лишь глухие отзвуки раскатов грома, когда Трэвис вновь навис над Алисией, прижав ее к простыням. Ритм дождя задавал темп их движениям: на этот раз они услаждали друг друга медленно, стараясь получить удовольствие от каждой секунды, уносившей их все выше и выше, нарастая вплоть до того момента, когда они достигли пика и взорвались в чувственном финальном всплеске.
Удовлетворенная Алисия лежала в крепких объятиях Трэвиса, обхватив ногами его бедра. После долгих месяцев неуверенности в завтрашнем дне она теперь смело смотрела в будущее. Ощущая внутри себя тепло семени Трэвиса, она вспомнила события прошлогодней весны, когда другой мужчина заронил в нее семя и она забеременела. Может ли такое случиться и на этот раз? Неужели в ней, как на этих свежевспаханных полях за окнами, скоро начнет зарождаться жизнь? Ужас, испытанный в прошлый раз, все еще не отпускал ее, и она крепче прижалась к плечу Трэвиса.
— Трэвис, я боюсь. — Эта полная потеря контроля над собой, которую она испытала с ним, была не настолько страшной, как безотчетная ярость, побудившая ее приобрести пистолет, но все же пугала своей неуправляемостью. Алисия жаждала той свободы, что обретала в объятиях Трэвиса, и боялась возможных последствий этой свободы.
Трэвис не понял ее. Он подбадривающе погладил ее бедро.
— Не бойся. Буря ушла дальше, и скоро выглянет солнце.
Глупо было ожидать, что он поймет ее чисто женский страх, ее уязвимость, подвластность этому страху. Жизнь преподала ей жестокий урок, Трэвис же, будучи сильным мужчиной, никогда не поймет этого. Она должна верить ему, должна позволить расцвести маленькому ростку любви, иначе ее ожидают боль и одиночество. Но страх и неуверенность остались.
Алисия приподняла голову и окинула взглядом мускулистое тело, которое так напугало ее при первой встрече. Ее пальцы нежно погладили мышцы его плеча, бицепсы, перешли на широкую грудь. На теле Трэвиса ее рука выглядела маленькой и хрупкой.
Эта рука двинулась вниз, и у Трэвиса от удовольствия перехватило дыхание. Чтобы привлечь внимание Алисии, он прикусил мочку ее уха.
— Когда в школе заканчиваются занятия? — спросил он вздрагивавшим шепотом, в то время как она безошибочно наткнулась на источник своего наслаждения.
— Торжественное завершение занятий намечено на первый день июня. — Понимая, что своими действиями она получает некоторую власть над лежащим рядом мужчиной, Алисия продолжала ласкать и разглядывать его. Она нащупала его слабое место. Его тело реагировало на каждое ее прикосновение.
Стиснув зубы, едва сдерживая страсть, покоряясь невинным ласкам Алисии, Трэвис ухитрился проворчать:
— Тогда нам придется назначить свадьбу на второй день.
Алисия удивленно взглянула на него и весело рассмеялась, обнаружив, что его глаза горят желанием. Она отняла свою руку.
— Наверное, ты прав. — Их влечение друг к другу было настолько сильным, будто перед этим они ни разу не занимались любовью. Пожалуй, ей не избежать беременности. Эта мысль взволновала ее.
Трэвис поцеловал Алисию в покрасневшую щеку и накрыл ладонью ее грудь.
— Рад, что ты такая покладистая. Я мечтаю о том времени, когда смогу каждую ночь делить с тобой постель и просыпаться рядом по утрам. Лучше такого начала дня и не придумаешь.
Щеки Алисии из розовых стали пунцовыми, потому что глазами и тембром голоса Трэвис выдавал недосказанное. От его ласк сосок болезненно напрягся, и она догадалась, что теперь в ход пошел большой опыт Трэвиса. Он мог с ней делать что угодно. Пусть каждую ночь укладывает ее в свою постель и обращается как с купленной вещью. Алисия решила предоставить ему это право и, несмотря на страх, не сомневалась, что ее жертва окупится сторицей.
Она погладила Трэвиса по щеке. Его взгляд смягчился, и он поцеловал ее ладонь. Робкие ростки любви распускались, как нежные бутоны цветов. Ей хотелось сделать его счастливым, но она еще плохо знала его, чтобы быть уверенной, сможет ли.
Ее пальцы скользнули по голубой татуировке на его плече, символизирующей то, что разделяло их.
— Больно было? — поинтересовалась она, изучая наколку.
— Да, но я так хотел стать взрослым и полноправным членом племени, что не обращал внимания на боль.
Почувствовав горечь в его тоне, Алисии захотелось утешить его.
— Ты ведь говорил, что кто-то из твоего племени живет здесь неподалеку?
Темные глаза подозрительно уставились на нее.
— Да, к югу отсюда. Чтобы не сталкиваться с поселенцами, они отходили все дальше на запад, но поскольку эту землю объявили административной территорией, им придется уйти и отсюда.
— Ты с ними встречался? — Алисия проигнорировала его политическую риторику. Она не отвечала за поступки правительства, но понимала людей.
— Да, перед тем как купил эту землю. — Трэвис не знал, куда она клонит, но внимательно следил за нитью беседы. Она имела право знать о нем больше, чем он сообщил, но опыт научил его не рассказывать больше того, о чем его спрашивают. — Мои кузены с семьями живут в пределах южных границ, этих владений. Прежний владелец не занимался расчисткой земель, но обладал официальными документами, подтверждавшими право на владение этой землей. Это явилось одной из причин, побудивших меня купить у него эту землю, я не хотел, чтобы моих родичей выгнали и отсюда. Когда-нибудь им придется выучить законы белых людей, тогда их не смогут запросто обмануть и лишить земли.
То, что он купил эту землю, чтобы защитить людей, которые отказались от него, заставило ее взглянуть на него по-новому. Ее вопрос прозвучал неожиданно:
— Возьмешь меня как-нибудь с собой? Я хочу посмотреть на членов твоей семьи.
Трэвис удивленно взглянул на Алисию, но ее синие глаза источали лишь невинную заинтересованность. Он осторожно согласился:
— Если ты действительно хочешь, я постараюсь устроить это. Хотя не думаю, что получу их согласие.
Алисия едва заметно улыбнулась:
— Это нормально. Наверняка и тебе не удалось бы получить искреннюю поддержку моей семьи.
Трэвис усмехнулся и расслабился. Все будет хорошо. Она знала, к чему он стремился, какие трудности их ждут. И похоже, ее это не тревожит. Он сделал правильный выбор, когда взял на борт эту независимую леди. Все должно сложиться наилучшим образом.
— Я непременно лишусь даже той поддержки, что имею, если сегодня же не верну тебя домой. Мне очень неприятно говорить об этом, но нам, пожалуй, пора одеваться.
Прикрыв глаза, Алисия попыталась восстановить в памяти то, что между ними было, но обнаружила, что в памяти все не так, как в действительности. Вздохнув, она потерлась ногой о его ногу.
— Утром нам следует пойти в церковь и замолить наши грехи.
— Трэвис поцеловал ее в щеку и встал с кровати.
— Я буду усердно вымаливать повторение этих грехов.
Алисия бросила в него подушку, и Трэвис с ликующей усмешкой нагнулся к ней, обнял за талию и прильнул к груди. Она благодарно подалась к нему, и он, вставая, шутливо шлепнул ее по ягодице.
— Запомни, я дерусь не по-джентльменски, — предупредил он, прежде чем натянуть на себя брюки.
Обнаженная, но не испытывающая при этом стыда, Алисия соскользнула с кровати и подняла руки, пытаясь привести хоть в какой-то порядок свои длинные густые волосы. Этот ее ход был не только отважным, но и весьма эффектным. Она ощутила его зачарованный горящий взгляд на своих подрагивающих грудях.
— В таком случае мне следует научиться драться не как леди, — с достоинством ответила она.
— Тогда будем надеяться, что нам вовсе не придется драться, — засмеялся Трэвис, схватив ее за талию.
Возможно, у него не скоро вновь появится такая возможность. Ее голые груди смялись о его грудную клетку, когда он прижался жадным ртом к ее пухлым губам. Он не мог так сразу отпустить ее.
Глава 27
Несколько недель спустя Алисия задумчиво смотрелась в зеркало в своей спальне. Вливавшийся в окно солнечный свет ласкал ее нежную кожу, и она с удовольствием разглядывала свое отражение. Ее пальцы коснулись темной отметины на одной груди, оставленной Трэвисом накануне вечером. Он ухитрялся пользоваться каждой минутой, которую им удавалось провести вдвоем, и оставался с ней даже тогда, когда его, как и сейчас, не было рядом.
До их свадьбы оставалось меньше месяца, и каждый день был пронизан счастьем. Алисия не думала, что будет так волноваться. Когда-то она мечтала пожертвовать своей свободой ради мужчины, но в случае с Трэвисом похоже было, что узкие рамки, в которых она жила, заметно раздвинулись. С ним все казалось возможным. Она уже заказала у тети Клары ту мебель из своего филадельфийского дома, которую она хотела бы иметь на ферме, а он занялся отделкой интерьера. Прежде ей не выпадало случая заниматься таким приятным делом, и теперь она испытывала удовольствие. Но больше всего ее радовали планы, связанные со школой, под которую рабочие Трэвиса переделывали одну из вспомогательных построек.
Проведя рукой по пышной груди и плоскому животу, Алисия пыталась обнаружить признаки, которые могли бы подтвердить ее ожидания. Своя школа хороша тем, что в ней можно преподавать, даже будучи замужем, но беременность может временно помешать этому. Тем не менее ей хотелось иметь своего ребенка не меньше, чем свою школу. И у нее были основания надеяться, что все это осуществимо и что она, весьма вероятно, уже носит ребенка Трэвиса.
Эта мысль волновала Алисию и мешала выстроить логическую цепочку. Поэтому она стояла здесь и пыталась призвать на помощь логику. Она уже была однажды беременной, и ей были известны признаки этого состояния. На это прежде всего указывало то, что у нее не было месячных с того самого дня, как Трэвис впервые повез ее на ферму. Месячную задержку цикла можно было бы объяснить самим фактом занятия любовью или ее болезненным состоянием, но пошел уже второй месяц. Однако при этом она не испытывала тошноты по утрам, слабости или болей, которые преследовали ее во время первой беременности. С разочарованием Алисия вынуждена была отметить, что никаких внешних проявлений тоже не наблюдается. Она очень хотела этого ребенка и без труда представляла себя беременной. Но наверное, было бы лучше, если бы перед самой свадьбой не пришлось распускать швы подвенечного платья.
Отвернувшись от зеркала, Алисия потянулась за сорочкой. Бог с ним, с зеркалом, что бы оно ни показывало. Наверное, еще рано для каких-либо признаков, но она точно знала, что семя Трэвиса проникло в нее и плод уже развивается. Логика здесь ни при чем.
В холле ее встретила Бекки, и, взяв в руки корзины, они вышли под ласковое майское солнце. После холода и сырости предшествовавших месяцев было приятно подставлять лицо солнцу и вдыхать свежие запахи сирени и жимолости. Наконец-то пришла весна.
Возможно, весна во многом способствовала тому, что Алисия уверила себя, что внутри ее растет новая жизнь. Наблюдая дикие апельсиновые деревья, склонившие ветви под тяжестью цветов, порхающих над зелеными лугами в поисках строительного материала для своих гнезд очаровательных малиновок и прорастающие повсюду из сырой земли новые побеги, Алисия казалась себе обновленной под стать самой природе. Год назад умерла ее мать, и она чувствовала себя в пустом доме одинокой и покинутой, лишенной будущего. Трэвис вернул ее к жизни. То же самое она хотела сделать теперь для него.
Тихо напевая, Алисия приобрела в коммерческой лавке новые кружева, остановилась полюбоваться красивым шелком, выставленным в витрине магазина одежды, и погрелась на солнце в ожидании Бекки, которая по просьбе повара задержалась у зеленщика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Полные розовые губы Алисии растянулись в признательной улыбке.
— Да, Трэвис. — Она обняла его за плечи и, прижимаясь к нему, хрипло повторила: — Да, да, да!
От одного этого слова, услышать которое он и не надеялся, в душе Трэвиса запели фанфары. Под раскаты прозвучавшего в отдалении грома он обнял тонкую талию и пытливо заглянул в лицо доверчиво прильнувшей к нему Алисии.
— Да, Алисия? Могу ли я надеяться, что твое «да» означает, что ты выйдешь за меня замуж? Не отвечай, если у тебя есть какие-то сомнения, потому что если я поверю в это, то никогда не смогу тебя покинуть.
В его срывавшемся от волнения голосе Алисия уловила одиночество и страсть, нашедшие отклик в ее душе.
— Мне опостылело одиночество, Трэвис. Пожалуйста, позволь мне любить тебя.
Задохнувшись от нахлынувшего на него восторга, Трэвис сжал Алисию в объятиях и осыпал поцелуями ее лицо. Алисия смеялась и протестовала, но вскоре их губы слились и наступила тишина, прерывавшаяся только их судорожными вздохами.
Страстно прижимаясь к Трэвису всем телом, Алисия таяла в его пылких объятиях, его язык разжигал в ней чувственность, и она терлась об него бедрами, грудью, стараясь слиться с ним воедино.
Трэвис вдруг отстранил от себя Алисию, направился к раскрытой двери, закрыл ее и задвинул деревянный засов.
Когда он вернулся, Алисия встретила его вопросительным взглядом. Трэвис улыбнулся:
— Я сам соорудил засов. Не хочу, чтобы нас с тобой кто-нибудь тревожил ночами.
Вспомнив все те случаи, когда прерывались их занятия любовью, Алисия оценила эту идею. Под пылким взглядом Трэвиса ее охватил трепет желания.
— Алисия, я не могу ждать до свадебной ночи, — глухо пробормотал Трэвис, вынимая заколки из ее волос.
Ей следовало бы воспротивиться. Был еще только конец марта, до июня еще далеко. По решительности, с какой Трэвис начал ее раздевать, она поняла, что на этот раз он не будет сдерживаться. И ее это не волновало.
Алисия нетерпеливо высвободила полы рубашки Трэвиса из брюк и прижала руки к теплой коже его груди. Трэвис удивленно хмыкнул, когда ее пальцы нащупали его твердые маленькие соски и принялись их ласкать. Но это никак не сказалось на быстроте и ловкости его рук. Сначала оказался расстегнутым лиф платья Алисии, а затем с удивительной быстротой платье оказалось на полу. Под доносившиеся снаружи раскаты грома они срывали друг с друга одежду, не испытывая неудобств от отсутствия в комнате тепла.
Откинув полог, Трэвис подхватил ахнувшую Алисию и бережно уложил ее на подушки. Пока он стаскивал сапоги, Алисия быстро освободилась от сорочки.
Простыни под покрывалом были гладкими и холодными, но из-за полыхавшего внутри огня Алисия не чувствовала холода. Не ощущая стыда, с распущенными по спине волосами она откинулась на подушки и увлеченно наблюдала за Трэвисом, который, стоя, снимал с себя оставшуюся одежду. В поступавшем через окна неясном свете пасмурного дня на его широкой, бронзового цвета груди рельефно вырисовывались узлы мышц, которые Алисия уже успела хорошо изучить.
Когда Трэвис, возбужденный и нетерпеливый, приблизился к ней, Алисия тоже едва сдерживала терпение. Он впился в ее губы жадным поцелуем и навалился на нее, вдавливая в пуховую перину. Ярко сверкнула молния, и тут же прогрохотал гром, но эти природные явления были всего лишь фоном того, что происходило в этой комнате. Распростертая на белоснежных простынях, Алисия, обняв широкие плечи Трэвиса, с готовностью раскрылась перед ним, и он легко и глубоко проник в нее.
Их крики слились с раскатами грома, а тела вздымались и опускались в ритме набегавших на оконное стекло потоков внезапно хлынувшего ливня. Дождь усиливался, и их ритм учащался, пока они не слились воедино. Их тела сотрясались в едином страстном порыве до тех пор, пока в плодородные низины не низвергнулся наполнивший их блаженством живительный поток.
Алисия ощутила, как семя Трэвиса излилось в нее, и заплакала от счастья. Вот в чем заключается настоящая физическая близость! Она была рада, что нашла мужчину, который проявил терпение и разделил с ней это чувство.
Ее мать была во многом не права, ошибалась она и в этом. Этот акт, в процессе которого становятся мужем и женой, доставляет удовольствие не только мужчине.
Увидев ее слезы, Трэвис осушил их поцелуями. Его орудие покоилось в ее лоне, не покидая манящего тепла и накапливая силы для следующего рывка. Снаружи неистовствовала буря, но это обретенное ими убежище надежно защищало их от всех невзгод.
— Алисия, любовь моя, я не причинил тебе боли? — Огорченный тем, что не сможет и дальше наслаждаться ее близостью, Трэвис озабоченно вглядывался в ее раскрасневшееся лицо.
— Нет, что ты. Это было прекрасно. — Она имела в виду ощущение любви, появившееся внутри, шумевшую снаружи бурю и человека, которого она любила. Такого восхитительного места больше нигде не могло быть, и она наслаждалась пребыванием в этом доме.
Трэвис все понял. Нежно целуя ее лицо, он лег на бок. То, что нужно было бы сделать, подождет до другого раза. Сегодня он станет бороться за будущее.
Буря за окнами стихала, до слуха доносились лишь глухие отзвуки раскатов грома, когда Трэвис вновь навис над Алисией, прижав ее к простыням. Ритм дождя задавал темп их движениям: на этот раз они услаждали друг друга медленно, стараясь получить удовольствие от каждой секунды, уносившей их все выше и выше, нарастая вплоть до того момента, когда они достигли пика и взорвались в чувственном финальном всплеске.
Удовлетворенная Алисия лежала в крепких объятиях Трэвиса, обхватив ногами его бедра. После долгих месяцев неуверенности в завтрашнем дне она теперь смело смотрела в будущее. Ощущая внутри себя тепло семени Трэвиса, она вспомнила события прошлогодней весны, когда другой мужчина заронил в нее семя и она забеременела. Может ли такое случиться и на этот раз? Неужели в ней, как на этих свежевспаханных полях за окнами, скоро начнет зарождаться жизнь? Ужас, испытанный в прошлый раз, все еще не отпускал ее, и она крепче прижалась к плечу Трэвиса.
— Трэвис, я боюсь. — Эта полная потеря контроля над собой, которую она испытала с ним, была не настолько страшной, как безотчетная ярость, побудившая ее приобрести пистолет, но все же пугала своей неуправляемостью. Алисия жаждала той свободы, что обретала в объятиях Трэвиса, и боялась возможных последствий этой свободы.
Трэвис не понял ее. Он подбадривающе погладил ее бедро.
— Не бойся. Буря ушла дальше, и скоро выглянет солнце.
Глупо было ожидать, что он поймет ее чисто женский страх, ее уязвимость, подвластность этому страху. Жизнь преподала ей жестокий урок, Трэвис же, будучи сильным мужчиной, никогда не поймет этого. Она должна верить ему, должна позволить расцвести маленькому ростку любви, иначе ее ожидают боль и одиночество. Но страх и неуверенность остались.
Алисия приподняла голову и окинула взглядом мускулистое тело, которое так напугало ее при первой встрече. Ее пальцы нежно погладили мышцы его плеча, бицепсы, перешли на широкую грудь. На теле Трэвиса ее рука выглядела маленькой и хрупкой.
Эта рука двинулась вниз, и у Трэвиса от удовольствия перехватило дыхание. Чтобы привлечь внимание Алисии, он прикусил мочку ее уха.
— Когда в школе заканчиваются занятия? — спросил он вздрагивавшим шепотом, в то время как она безошибочно наткнулась на источник своего наслаждения.
— Торжественное завершение занятий намечено на первый день июня. — Понимая, что своими действиями она получает некоторую власть над лежащим рядом мужчиной, Алисия продолжала ласкать и разглядывать его. Она нащупала его слабое место. Его тело реагировало на каждое ее прикосновение.
Стиснув зубы, едва сдерживая страсть, покоряясь невинным ласкам Алисии, Трэвис ухитрился проворчать:
— Тогда нам придется назначить свадьбу на второй день.
Алисия удивленно взглянула на него и весело рассмеялась, обнаружив, что его глаза горят желанием. Она отняла свою руку.
— Наверное, ты прав. — Их влечение друг к другу было настолько сильным, будто перед этим они ни разу не занимались любовью. Пожалуй, ей не избежать беременности. Эта мысль взволновала ее.
Трэвис поцеловал Алисию в покрасневшую щеку и накрыл ладонью ее грудь.
— Рад, что ты такая покладистая. Я мечтаю о том времени, когда смогу каждую ночь делить с тобой постель и просыпаться рядом по утрам. Лучше такого начала дня и не придумаешь.
Щеки Алисии из розовых стали пунцовыми, потому что глазами и тембром голоса Трэвис выдавал недосказанное. От его ласк сосок болезненно напрягся, и она догадалась, что теперь в ход пошел большой опыт Трэвиса. Он мог с ней делать что угодно. Пусть каждую ночь укладывает ее в свою постель и обращается как с купленной вещью. Алисия решила предоставить ему это право и, несмотря на страх, не сомневалась, что ее жертва окупится сторицей.
Она погладила Трэвиса по щеке. Его взгляд смягчился, и он поцеловал ее ладонь. Робкие ростки любви распускались, как нежные бутоны цветов. Ей хотелось сделать его счастливым, но она еще плохо знала его, чтобы быть уверенной, сможет ли.
Ее пальцы скользнули по голубой татуировке на его плече, символизирующей то, что разделяло их.
— Больно было? — поинтересовалась она, изучая наколку.
— Да, но я так хотел стать взрослым и полноправным членом племени, что не обращал внимания на боль.
Почувствовав горечь в его тоне, Алисии захотелось утешить его.
— Ты ведь говорил, что кто-то из твоего племени живет здесь неподалеку?
Темные глаза подозрительно уставились на нее.
— Да, к югу отсюда. Чтобы не сталкиваться с поселенцами, они отходили все дальше на запад, но поскольку эту землю объявили административной территорией, им придется уйти и отсюда.
— Ты с ними встречался? — Алисия проигнорировала его политическую риторику. Она не отвечала за поступки правительства, но понимала людей.
— Да, перед тем как купил эту землю. — Трэвис не знал, куда она клонит, но внимательно следил за нитью беседы. Она имела право знать о нем больше, чем он сообщил, но опыт научил его не рассказывать больше того, о чем его спрашивают. — Мои кузены с семьями живут в пределах южных границ, этих владений. Прежний владелец не занимался расчисткой земель, но обладал официальными документами, подтверждавшими право на владение этой землей. Это явилось одной из причин, побудивших меня купить у него эту землю, я не хотел, чтобы моих родичей выгнали и отсюда. Когда-нибудь им придется выучить законы белых людей, тогда их не смогут запросто обмануть и лишить земли.
То, что он купил эту землю, чтобы защитить людей, которые отказались от него, заставило ее взглянуть на него по-новому. Ее вопрос прозвучал неожиданно:
— Возьмешь меня как-нибудь с собой? Я хочу посмотреть на членов твоей семьи.
Трэвис удивленно взглянул на Алисию, но ее синие глаза источали лишь невинную заинтересованность. Он осторожно согласился:
— Если ты действительно хочешь, я постараюсь устроить это. Хотя не думаю, что получу их согласие.
Алисия едва заметно улыбнулась:
— Это нормально. Наверняка и тебе не удалось бы получить искреннюю поддержку моей семьи.
Трэвис усмехнулся и расслабился. Все будет хорошо. Она знала, к чему он стремился, какие трудности их ждут. И похоже, ее это не тревожит. Он сделал правильный выбор, когда взял на борт эту независимую леди. Все должно сложиться наилучшим образом.
— Я непременно лишусь даже той поддержки, что имею, если сегодня же не верну тебя домой. Мне очень неприятно говорить об этом, но нам, пожалуй, пора одеваться.
Прикрыв глаза, Алисия попыталась восстановить в памяти то, что между ними было, но обнаружила, что в памяти все не так, как в действительности. Вздохнув, она потерлась ногой о его ногу.
— Утром нам следует пойти в церковь и замолить наши грехи.
— Трэвис поцеловал ее в щеку и встал с кровати.
— Я буду усердно вымаливать повторение этих грехов.
Алисия бросила в него подушку, и Трэвис с ликующей усмешкой нагнулся к ней, обнял за талию и прильнул к груди. Она благодарно подалась к нему, и он, вставая, шутливо шлепнул ее по ягодице.
— Запомни, я дерусь не по-джентльменски, — предупредил он, прежде чем натянуть на себя брюки.
Обнаженная, но не испытывающая при этом стыда, Алисия соскользнула с кровати и подняла руки, пытаясь привести хоть в какой-то порядок свои длинные густые волосы. Этот ее ход был не только отважным, но и весьма эффектным. Она ощутила его зачарованный горящий взгляд на своих подрагивающих грудях.
— В таком случае мне следует научиться драться не как леди, — с достоинством ответила она.
— Тогда будем надеяться, что нам вовсе не придется драться, — засмеялся Трэвис, схватив ее за талию.
Возможно, у него не скоро вновь появится такая возможность. Ее голые груди смялись о его грудную клетку, когда он прижался жадным ртом к ее пухлым губам. Он не мог так сразу отпустить ее.
Глава 27
Несколько недель спустя Алисия задумчиво смотрелась в зеркало в своей спальне. Вливавшийся в окно солнечный свет ласкал ее нежную кожу, и она с удовольствием разглядывала свое отражение. Ее пальцы коснулись темной отметины на одной груди, оставленной Трэвисом накануне вечером. Он ухитрялся пользоваться каждой минутой, которую им удавалось провести вдвоем, и оставался с ней даже тогда, когда его, как и сейчас, не было рядом.
До их свадьбы оставалось меньше месяца, и каждый день был пронизан счастьем. Алисия не думала, что будет так волноваться. Когда-то она мечтала пожертвовать своей свободой ради мужчины, но в случае с Трэвисом похоже было, что узкие рамки, в которых она жила, заметно раздвинулись. С ним все казалось возможным. Она уже заказала у тети Клары ту мебель из своего филадельфийского дома, которую она хотела бы иметь на ферме, а он занялся отделкой интерьера. Прежде ей не выпадало случая заниматься таким приятным делом, и теперь она испытывала удовольствие. Но больше всего ее радовали планы, связанные со школой, под которую рабочие Трэвиса переделывали одну из вспомогательных построек.
Проведя рукой по пышной груди и плоскому животу, Алисия пыталась обнаружить признаки, которые могли бы подтвердить ее ожидания. Своя школа хороша тем, что в ней можно преподавать, даже будучи замужем, но беременность может временно помешать этому. Тем не менее ей хотелось иметь своего ребенка не меньше, чем свою школу. И у нее были основания надеяться, что все это осуществимо и что она, весьма вероятно, уже носит ребенка Трэвиса.
Эта мысль волновала Алисию и мешала выстроить логическую цепочку. Поэтому она стояла здесь и пыталась призвать на помощь логику. Она уже была однажды беременной, и ей были известны признаки этого состояния. На это прежде всего указывало то, что у нее не было месячных с того самого дня, как Трэвис впервые повез ее на ферму. Месячную задержку цикла можно было бы объяснить самим фактом занятия любовью или ее болезненным состоянием, но пошел уже второй месяц. Однако при этом она не испытывала тошноты по утрам, слабости или болей, которые преследовали ее во время первой беременности. С разочарованием Алисия вынуждена была отметить, что никаких внешних проявлений тоже не наблюдается. Она очень хотела этого ребенка и без труда представляла себя беременной. Но наверное, было бы лучше, если бы перед самой свадьбой не пришлось распускать швы подвенечного платья.
Отвернувшись от зеркала, Алисия потянулась за сорочкой. Бог с ним, с зеркалом, что бы оно ни показывало. Наверное, еще рано для каких-либо признаков, но она точно знала, что семя Трэвиса проникло в нее и плод уже развивается. Логика здесь ни при чем.
В холле ее встретила Бекки, и, взяв в руки корзины, они вышли под ласковое майское солнце. После холода и сырости предшествовавших месяцев было приятно подставлять лицо солнцу и вдыхать свежие запахи сирени и жимолости. Наконец-то пришла весна.
Возможно, весна во многом способствовала тому, что Алисия уверила себя, что внутри ее растет новая жизнь. Наблюдая дикие апельсиновые деревья, склонившие ветви под тяжестью цветов, порхающих над зелеными лугами в поисках строительного материала для своих гнезд очаровательных малиновок и прорастающие повсюду из сырой земли новые побеги, Алисия казалась себе обновленной под стать самой природе. Год назад умерла ее мать, и она чувствовала себя в пустом доме одинокой и покинутой, лишенной будущего. Трэвис вернул ее к жизни. То же самое она хотела сделать теперь для него.
Тихо напевая, Алисия приобрела в коммерческой лавке новые кружева, остановилась полюбоваться красивым шелком, выставленным в витрине магазина одежды, и погрелась на солнце в ожидании Бекки, которая по просьбе повара задержалась у зеленщика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50