О том, чтобы снять комнату на выходные дни в какой-нибудь тихой гостинице, не могло быть и речи. Да и Алексу хотелось совсем не этого в отношениях с ней. На прошлой неделе, когда они сидели рядом и ели оладьи, глядя на потрескивавший в камине огонь, он сделал ей предложение, и они стали строить планы на будущее. Алекс собирался бросить учебу в университете и поступить на работу в железнодорожную компанию – железные дороги интересовали его с. детства. Дядя одного из его однокашников мог составить Алексу протекцию в этом деле, и единственное, что ему было сейчас нужно, – это получить небольшую ссуду от сэра Четсворта на покупку небольшого домика, где они с молодой женой могли бы начать счастливую супружескую жизнь.
Девушка с самого начала высказала серьезные сомнения по поводу того, что добиться райской жизни будет так легко. Но Алекс стал рьяно доказывать, что стоит его отцу только увидеть ее синие глаза, как сердце его тотчас же растает. Но при одной мысли о том, что ей придется встретиться в «сэром» и попить с ним чаю в здании парламента, юную продавщицу охватил трепет.
– Чего ты боишься, дорогая? – засмеялся Алекс, нежно целуя ее в щеку. – Мой отец–простой смертный, а не какой-нибудь сказочный великан-людоед.
Он весело смеялся и тогда, когда они переходили Вестминстерский мост, но сердце его тревожно стучало в груди от дурных предчувствий. Понимая, что заручиться разрешением отца на поступление в железнодорожную компанию будет не так-то просто, он заранее отправил ему письмо, в котором просил сэра Четсворта принять его вместе со своей ближайшей подругой мисс Эспел. Приглашение на чай в здании парламента было подписано секретарем сэра Четсворта – это уже не сулило ничего хорошего, – но все-таки Алекс по-прежнему был уверен, что даже его суровый отец не устоит перед чарами Элисон… Он давно обратил внимание на то, что сэр Четсворт – обычно такой решительный и гордый–всегда начинает смущаться в обществе представительниц слабого пола. И все же эта уверенность начала испаряться, как бывало всегда, когда Алекс пытался объясниться с отцом.
Молодые люди прошли в мрачную чайную комнату. Кроме них в этот час здесь присутствовало всего несколько депутатов парламента: они пили чай с сандвичами с кресс-салатом или гренками. Алексу и Элисон предложили присесть за столик в углу, и они стали ждать… Они ждали уже сорок пять минут… Раза два к ним подходил официант, спрашивая, не желают ли они заказать что-нибудь, но Алекс отвечал, что они просто ждут сэра Четсворта Рассела. Ожидание становилось утомительным, разговор не клеился: Элисон побледнела, Алекс чувствовал себя неловко и начинал понемногу терять терпение. Он откашлялся и сказал, что дебаты в парламенте, должно быть, затянулись. Стараясь не показать девушке своего волнения, он встал из-за стола, чтобы попросить передать секретарю отца записку.
Прошло еще минут двадцать, прежде чем появился сэр Рассел: он осмотрелся по сторонам и не спеша подошел к столику, за которым сидели Алекс и Элисон.
– Что случилось, Александр? – спросил он, не обращая никакого внимания на девушку. – У тебя какое-то срочное дело ко мне?
Эти слова застали Алекса врасплох: он не сразу нашелся что ответить.
– Сэр… я ведь отправил вам письмо, – пробормотал он. – Насколько я понял, вы сами пригласили нас на чай… – Он повернулся к Элисон. – Я, собственно, хотел познакомить вас с мисс Эспел. Обо всем этом было сказано в письме…
– Письмо?! – сэр Четсворт поднял брови. – Я никогда не разбираю свою почту – это работа Фредерика; он передает мне только самые важные послания, а на остальные отвечает сам. Должно быть, произошла какая-то ошибка.
В голосе сэра Четсворта не было ни сожаления об ошибке, ни радости от того, что его пришел навестить единственный сын…
Алекс представил Элисон отцу, но Элисон, казалось, еще никогда в жизни не была столь неуклюжей и нервной. В одно мгновение она превратилась в неотесанную, что-то невнятно бормочущую девушку из магазина, каждым своим словом выдающую свое низкое происхождение.
– Здравствуйте, сэр Рассел, – проговорила Элисон. При этих словах у Алекса заныло сердце – ведь он миллион раз повторил ей, что к его отцу следует обращаться «сэр Четсворт»! Даже сам голос Элисон звучал неестественно в присутствии его отца, и Алекс теперь словно видел ее его глазами и от этого нервничал все больше и больше. Все вышло совсем не так, как ему хотелось.
Все трое стояли возле столика – сэр Четсворт дал понять, что он не намерен присаживаться. Он внимательно посмотрел на Алекса и произнес:
– Насколько я понимаю, у мисс…
– Мисс Эспел, – подсказал Алекс.
– …у мисс Эспел какие-то проблемы? Она из моего избирательного округа?
У Алекса потемнело в глазах: что случилось в тот день с его любимой девушкой? Как могло получиться так, что отец принял ее за одну из своих избирательниц? Элисон стояла с немой покорностью во взгляде… Куда подевалось все ее обаяние? Алекс предпринял отчаянную попытку овладеть ситуацией.
– Мисс Эспел – мой близкий друг, сэр.
Сэр Четсворт никак не отреагировал на это сообщение, и Алекс продолжил:
– Мы любим друг друга.
– Неужели?! – с невозмутимым видом произнес сэр Четсворт, повернув голову в сторону переминавшейся с ноги на ногу Элисон.
– Может быть, присядем, – с трудом сдерживая волнение, выдавил Алекс, – Мне хотелось бы серьезно поговорить с вами, сэр.
Сэр Четсворт барским жестом вынул из кармана часы и уставился на циферблат:
– Боюсь, что ты выбрал не самое подходящее время для беседы, Александр. Мне сообщили о твоем визите как раз в самый разгар важнейших дебатов по вопросу о трансваальском золоте. А поскольку я в свое время вложил немало денег в это дело, то хотел бы принять участие в обсуждении вопроса. У тебя действительно ко мне какое-то безотлагательное дело, Александр?
И тут Алекс понял, что отец лгал ему: конечно же Фредерик Стейси, много лет верой и правдой служивший секретарем сэра Четсворта, передал ему письмо сына; конечно же он не по своей инициативе послал Алексу приглашение на чай; и конечно же сэр Четсворт Рассел отметил в своем дневнике, что именно в этот день в здание парламента должен прийти его сын… Алекс почувствовал, как его захлестывает волна гнева.
– Да, сэр. У меня действительно к вам безотлагательное дело. Речь идет о моем будущем, – с этими словами он взял Элисон за руку. – О нашем будущем.
Старик нахмурил брови:
– Твое будущее уже давно известно. Тебе предстоит доучиться в Кембридже, после чего ты займешь такую должность, которая подготовит тебя к ответственности, лягущей на твои плечи, когда ты вступишь во владение поместьем и прочим имуществом. – Он взглянул на Алекса и добавил: – Раз уж ты остался жив, а Майлз погиб, на тебе лежит обязанность доказать, что его жертва не была напрасной. Неужели ты до сих пор не понял этого?
Алексу показалось, что почва уходит у него из-под ног и что ему не на кого опереться… Краем глаза он заметил, что Элисон дрожащими руками поднимает со стола перчатки – его внимание почему-то привлекла маленькая аккуратная заплатка на кончике одного из пальцев…
Сэр Четсворт снова заговорил:
– По всей видимости, я не столь жесток, как некоторые думают, в своем решении предоставить тебе самостоятельность в финансовых вопросах только к двадцати пяти годам. Надеюсь, к этому времени ты наконец повзрослеешь и научишься обдумывать свои поступки. – Он снова взглянул на часы. – А теперь прошу меня извинить: бурский вопрос имеет огромное значение для нашей страны… и для нашей семьи. – Он сделал несколько шагов по направлению к выходу, но неожиданно остановился и как бы между прочим добавил – Увидимся в Холворте на Рождество, Александр. До свидания, мисс…
Слегка наклонив голову, он вышел из чайной, оставив молодых людей одних в дальнем углу пустой комнаты.
Алекс и Элисон молча вышли из здания парламента. Уже на улице она сказала ему, что хотела бы вернуться в Кембридж одна, и в этот миг Алекс подумал, что такой красивой, как сейчас, со слезами на кончиках ресниц, он ее еще ни разу не видел.
– Я люблю тебя, – пробормотал он. Элисон кивнула, не глядя на него, и сказала:
– Я знаю. До свидания, Алекс.
Ему хотелось, чтобы Элисон скрылась из виду, но еще целых пять минут он смотрел вслед удалявшейся фигурке в пальто вишневого цвета. Вокруг шумел поток городского транспорта: звенели трамваи, стучали колеса по мостовой – но Алекс ничего не слышал. Он стоял на мосту и смотрел вниз на Темзу. Его переполняла непонятная, но отчаянная боль. Коричневая вода, такая холодная и зловещая, закручивалась маслянистыми водоворотами. Ему показалось, что она поднимается и покрывает его с головой, как уже было когда-то, что через тринадцать лет его брат протянул к нему свою костлявую руку и затащил под воду…
Часть первая
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Вест-Энд был заполнен праздничной толпой. Партеры были до отказа забиты расфранченными театралами в бриллиантах, мехах, шелковых цилиндрах, бархатных платьях и накрахмаленных манишках; галерки тоже не пустовали: зрители победнее не без гордости демонстрировали новые галстуки и перчатки, купленные специально к Рождеству.
В роскошных домах Белгрейвии и Парк-Лейна шампанское текло рекой, а юные леди после очередного бокала начинали выходить за общепринятые рамки приличия. Что касается Степни и Кларкенвелла, то жители этих районов явно успели перебрать пива: подгулявшие девушки без стеснения подставляли свои губы и щеки первому встречному мужчине. На Старой Кентской дороге народ радостно отплясывал прямо посреди мостовой, а на Трафальгарской площади светские господа в щегольских фраках с веселым гиканьем откупоривали бутылки игристого вина.
Наступал тысяча восемьсот девяносто восьмой год. Веселые лондонцы с радостью встречали новый год процветания их родины. В годы царствования королевы Виктории империя разрослась вширь и достигла небывалой мощи; такие успехи даже не снились предкам нынешних жителей Альбиона. Торговля переживала самый настоящий бум, и Британия царствовала над всеми морями. Железные дороги, мануфактуры и сталелитейные заводы, росшие словно грибы после дождя, наполнили некогда тихий и спокойный остров шумом, грохотом и воем сирен, колес, ткацких челноков. Из высоченных труб, взвившихся к серому небу на севере страны, валил густой дым, а всего в нескольких милях от влажных вымощенных булыжником улиц, по которым со стуком проходили в ботинках на деревянной подошве рабочие, понурые лошади с раннего утра до позднего вечера тянули плуги по бороздам плодородной земли…
Богатые радовались новым возможностям получить небывалые прибыли; у бедняков все шло по-прежнему. Но и те и другие – если, конечно, они были подданными Британской Короны – вне зависимости от уровня своего личного благосостояния ощущали себя на самом гребне огромной волны, – волны, которой никогда не суждено разбиться. Единственным препятствием на пути этой волны вставали зубчатые скалы Трансвааля, где, по слухам, могла вспыхнуть война. Однако Южная Африка была очень далеко от Англии, и, кроме того, на этот случай там стояли британские войска. На Британских островах не забыли о Маджубе, и британцы ждали подходящего случая, чтобы отомстить бурам за погибших соотечественников, задав им хорошую трепку. Но как бы то ни было, канун Нового года – не время для тяжелых мыслей. Напротив, это самое подходящее время для того, чтобы вволю поесть, выпить и повеселиться. В самый разгар празднования Том Стендиш, приятель Алекса, предложил всей веселой компании вместе отправиться на одну вечеринку. Молодые люди поднялись по какой-то незнакомой лестнице, распахнули незапертую дверь и оказались в самой гуще веселья… Правда, до Тома вдруг дошло, что он даже не знает, как зовут хозяина, но разве в такой праздник это имело какое-нибудь значение? Да и потом, они ведь уже разделись и отдали свои плащи слуге, так что теперь уходить было бы просто глупо; никто из собравшихся в доме не возражал против присутствия на вечеринке еще нескольких молодых людей…
Алекс сразу же схватил с подноса бокал шампанского и вмиг проглотил половину его содержимого. Теперь можно было внимательнее посмотреть, что за женщины собрались в этом гостеприимном доме… Несколькими часами раньше Алекс в компании трех своих приятелей уже побывал на обеде, устроенном в чьих-то – сейчас он не мог наверняка вспомнить, в чьих именно – номерах; после этого молодежь отправилась в театр, а после спектакля засвидетельствовала свое почтение несравненной Лотти Лейвенхем. Но капризная кокетка отказалась пойти вместе с ними на вечеринку к Арчи Молино, несмотря на то, что они все пришли к ней не с пустыми руками… Правда, сейчас Алекс уже не мог точно припомнить, что же именно он подарил ей, – кажется, это была бриллиантовая подвеска… Но они все были раздосадованы таким пренебрежением к их персонам. И тут-то Том Стендиш и предложил нагрянуть в гости к одному из своих приятелей… Жаль только, что он не мог вспомнить точно, где живет его приятель. Впрочем, не все ли равно – везде хорошо. А девушки так прекрасны!
Минут через десять Алекс выяснил, кто был хозяином этой квартиры: его звали Фредди. Вдруг его взгляд остановился на одной из девушек, которая до боли напомнила ему Элисон: у нее были такие же темные длинные волосы, такие же огромные глаза. Девушка сразу же заметила, что Алекс заинтересовался ею, но делала вид, будто смотрит в другую сторону…
– Привет, дружище! – Алекс хлопнул по плечу человека довольно странного вида, стоявшего рядом с темноволосой красавицей. – Фредди говорил, что ты сегодня будешь здесь. Как я рад! Мы ведь не виделись целую вечность.
– Я тоже рад, старина! – смущенно проговорил незнакомец. – Как поживаешь? Надеюсь, все в порядке…
– Слава Богу, – улыбнулся Алекс, оборачиваясь к девушке. – Не представишь ли меня?
– Как, разве ты не знаком с…
– С Мэрион, – пришла на помощь девушка, обворожительно улыбаясь.
– Разве ты не знаком с Мэрион? – закончил фразу незнакомец, и по его глазам Алекс понял, что он тоже видел эту девушку впервые.
Слегка покачнувшись, – шампанское как раз ударило ему в ноги–Алекс прижался губами к обтянутой шелком перчатки руке:
– Конечно, как же можно не быть знакомым с несравненной Мэрион, будучи другом нашего Фредди, – торжественно произнес он. – Вы становитесь все прекраснее, дорогая мисс.
Незнакомец вскоре куда-то отошел, и Алекс, взяв Мэрион под руку, повел ее на террасу, где было не так многолюдно; когда он поцеловал ее, девушка не стала возражать, и он снова прижался к ее губам…
– А тебя действительно зовут Мэрион? – проговорил он слегка заплетающимся языком.
– А ты действительно сын сэра Четсворта Рассела? – мягко парировала девушка.
Алекс кивнул головой:
– Да, причем единственный. Мой брат погиб, так что у сэра Четсворта не осталось больше сыновей, кроме меня. Он утонул, спасая мне жизнь.
– Какой мужественный поступок! – Мэрион прищурилась. – Выходит, ты остался единственным наследником? Теперь тебе достанутся все богатства вашего рода?
Алексу не понравился тот оборот, который начал принимать разговор: в эту ночь следовало безудержно веселиться, а не предаваться слезливому самокопанию. Он снова поцеловал девушку:
– Знаешь, ты ужасно похожа на Элисон! Глаза Мэрион заблестели еще ярче.
– Ты в нее влюблен? – спросила она.
– Я был в нее влюблен, – произнес Алекс. Выпитый алкоголь придавал его тону неестественную драматичность. – Это было три года назад.
– И что же случилось потом?
– Губернатор не одобрил мой выбор, – прошептал Алекс, покусывая Мэрион за мочку уха. – А вот ты бы ему понравилась.
Она слегка оттолкнула его, мягко упершись руками в его грудь, как бы поддразнивая.
– Он не хотел, чтобы в семью пришла простая девушка?
– Кто? – переспросил Алекс, пытаясь поцеловать ее в шею.
– Сэр Четсворт… твой отец.
– Да… – вздохнул Алекс. – Честь семьи… вековые традиции… и всякая прочая чепуха! – воскликнул он, пытаясь произвести на девушку впечатление. – Что же, я остаюсь единственным наследником. Как только мне исполнится двадцать пять, я получу все то, что досталось бы Майлзу. – Он ухмыльнулся. – Но пока я не достиг этого возраста, никто не в силах помешать мне жить в свое удовольствие!
Мэрион позволила Алексу прижать ее теснее к себе, и он почувствовал, что его последняя реплика заставила ее отнестись к нему теплее. Они пошли пить шампанское. И хотя Мэрион постоянно отливала вино из своего бокала в бокал Алекса, он не придал этому большого значения – главное, что она оставалась рядом с ним. С каждым бокалом Мэрион все больше и больше становилась похожей на Элисон, и Алекс стал называть девушку этим именем:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Девушка с самого начала высказала серьезные сомнения по поводу того, что добиться райской жизни будет так легко. Но Алекс стал рьяно доказывать, что стоит его отцу только увидеть ее синие глаза, как сердце его тотчас же растает. Но при одной мысли о том, что ей придется встретиться в «сэром» и попить с ним чаю в здании парламента, юную продавщицу охватил трепет.
– Чего ты боишься, дорогая? – засмеялся Алекс, нежно целуя ее в щеку. – Мой отец–простой смертный, а не какой-нибудь сказочный великан-людоед.
Он весело смеялся и тогда, когда они переходили Вестминстерский мост, но сердце его тревожно стучало в груди от дурных предчувствий. Понимая, что заручиться разрешением отца на поступление в железнодорожную компанию будет не так-то просто, он заранее отправил ему письмо, в котором просил сэра Четсворта принять его вместе со своей ближайшей подругой мисс Эспел. Приглашение на чай в здании парламента было подписано секретарем сэра Четсворта – это уже не сулило ничего хорошего, – но все-таки Алекс по-прежнему был уверен, что даже его суровый отец не устоит перед чарами Элисон… Он давно обратил внимание на то, что сэр Четсворт – обычно такой решительный и гордый–всегда начинает смущаться в обществе представительниц слабого пола. И все же эта уверенность начала испаряться, как бывало всегда, когда Алекс пытался объясниться с отцом.
Молодые люди прошли в мрачную чайную комнату. Кроме них в этот час здесь присутствовало всего несколько депутатов парламента: они пили чай с сандвичами с кресс-салатом или гренками. Алексу и Элисон предложили присесть за столик в углу, и они стали ждать… Они ждали уже сорок пять минут… Раза два к ним подходил официант, спрашивая, не желают ли они заказать что-нибудь, но Алекс отвечал, что они просто ждут сэра Четсворта Рассела. Ожидание становилось утомительным, разговор не клеился: Элисон побледнела, Алекс чувствовал себя неловко и начинал понемногу терять терпение. Он откашлялся и сказал, что дебаты в парламенте, должно быть, затянулись. Стараясь не показать девушке своего волнения, он встал из-за стола, чтобы попросить передать секретарю отца записку.
Прошло еще минут двадцать, прежде чем появился сэр Рассел: он осмотрелся по сторонам и не спеша подошел к столику, за которым сидели Алекс и Элисон.
– Что случилось, Александр? – спросил он, не обращая никакого внимания на девушку. – У тебя какое-то срочное дело ко мне?
Эти слова застали Алекса врасплох: он не сразу нашелся что ответить.
– Сэр… я ведь отправил вам письмо, – пробормотал он. – Насколько я понял, вы сами пригласили нас на чай… – Он повернулся к Элисон. – Я, собственно, хотел познакомить вас с мисс Эспел. Обо всем этом было сказано в письме…
– Письмо?! – сэр Четсворт поднял брови. – Я никогда не разбираю свою почту – это работа Фредерика; он передает мне только самые важные послания, а на остальные отвечает сам. Должно быть, произошла какая-то ошибка.
В голосе сэра Четсворта не было ни сожаления об ошибке, ни радости от того, что его пришел навестить единственный сын…
Алекс представил Элисон отцу, но Элисон, казалось, еще никогда в жизни не была столь неуклюжей и нервной. В одно мгновение она превратилась в неотесанную, что-то невнятно бормочущую девушку из магазина, каждым своим словом выдающую свое низкое происхождение.
– Здравствуйте, сэр Рассел, – проговорила Элисон. При этих словах у Алекса заныло сердце – ведь он миллион раз повторил ей, что к его отцу следует обращаться «сэр Четсворт»! Даже сам голос Элисон звучал неестественно в присутствии его отца, и Алекс теперь словно видел ее его глазами и от этого нервничал все больше и больше. Все вышло совсем не так, как ему хотелось.
Все трое стояли возле столика – сэр Четсворт дал понять, что он не намерен присаживаться. Он внимательно посмотрел на Алекса и произнес:
– Насколько я понимаю, у мисс…
– Мисс Эспел, – подсказал Алекс.
– …у мисс Эспел какие-то проблемы? Она из моего избирательного округа?
У Алекса потемнело в глазах: что случилось в тот день с его любимой девушкой? Как могло получиться так, что отец принял ее за одну из своих избирательниц? Элисон стояла с немой покорностью во взгляде… Куда подевалось все ее обаяние? Алекс предпринял отчаянную попытку овладеть ситуацией.
– Мисс Эспел – мой близкий друг, сэр.
Сэр Четсворт никак не отреагировал на это сообщение, и Алекс продолжил:
– Мы любим друг друга.
– Неужели?! – с невозмутимым видом произнес сэр Четсворт, повернув голову в сторону переминавшейся с ноги на ногу Элисон.
– Может быть, присядем, – с трудом сдерживая волнение, выдавил Алекс, – Мне хотелось бы серьезно поговорить с вами, сэр.
Сэр Четсворт барским жестом вынул из кармана часы и уставился на циферблат:
– Боюсь, что ты выбрал не самое подходящее время для беседы, Александр. Мне сообщили о твоем визите как раз в самый разгар важнейших дебатов по вопросу о трансваальском золоте. А поскольку я в свое время вложил немало денег в это дело, то хотел бы принять участие в обсуждении вопроса. У тебя действительно ко мне какое-то безотлагательное дело, Александр?
И тут Алекс понял, что отец лгал ему: конечно же Фредерик Стейси, много лет верой и правдой служивший секретарем сэра Четсворта, передал ему письмо сына; конечно же он не по своей инициативе послал Алексу приглашение на чай; и конечно же сэр Четсворт Рассел отметил в своем дневнике, что именно в этот день в здание парламента должен прийти его сын… Алекс почувствовал, как его захлестывает волна гнева.
– Да, сэр. У меня действительно к вам безотлагательное дело. Речь идет о моем будущем, – с этими словами он взял Элисон за руку. – О нашем будущем.
Старик нахмурил брови:
– Твое будущее уже давно известно. Тебе предстоит доучиться в Кембридже, после чего ты займешь такую должность, которая подготовит тебя к ответственности, лягущей на твои плечи, когда ты вступишь во владение поместьем и прочим имуществом. – Он взглянул на Алекса и добавил: – Раз уж ты остался жив, а Майлз погиб, на тебе лежит обязанность доказать, что его жертва не была напрасной. Неужели ты до сих пор не понял этого?
Алексу показалось, что почва уходит у него из-под ног и что ему не на кого опереться… Краем глаза он заметил, что Элисон дрожащими руками поднимает со стола перчатки – его внимание почему-то привлекла маленькая аккуратная заплатка на кончике одного из пальцев…
Сэр Четсворт снова заговорил:
– По всей видимости, я не столь жесток, как некоторые думают, в своем решении предоставить тебе самостоятельность в финансовых вопросах только к двадцати пяти годам. Надеюсь, к этому времени ты наконец повзрослеешь и научишься обдумывать свои поступки. – Он снова взглянул на часы. – А теперь прошу меня извинить: бурский вопрос имеет огромное значение для нашей страны… и для нашей семьи. – Он сделал несколько шагов по направлению к выходу, но неожиданно остановился и как бы между прочим добавил – Увидимся в Холворте на Рождество, Александр. До свидания, мисс…
Слегка наклонив голову, он вышел из чайной, оставив молодых людей одних в дальнем углу пустой комнаты.
Алекс и Элисон молча вышли из здания парламента. Уже на улице она сказала ему, что хотела бы вернуться в Кембридж одна, и в этот миг Алекс подумал, что такой красивой, как сейчас, со слезами на кончиках ресниц, он ее еще ни разу не видел.
– Я люблю тебя, – пробормотал он. Элисон кивнула, не глядя на него, и сказала:
– Я знаю. До свидания, Алекс.
Ему хотелось, чтобы Элисон скрылась из виду, но еще целых пять минут он смотрел вслед удалявшейся фигурке в пальто вишневого цвета. Вокруг шумел поток городского транспорта: звенели трамваи, стучали колеса по мостовой – но Алекс ничего не слышал. Он стоял на мосту и смотрел вниз на Темзу. Его переполняла непонятная, но отчаянная боль. Коричневая вода, такая холодная и зловещая, закручивалась маслянистыми водоворотами. Ему показалось, что она поднимается и покрывает его с головой, как уже было когда-то, что через тринадцать лет его брат протянул к нему свою костлявую руку и затащил под воду…
Часть первая
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Вест-Энд был заполнен праздничной толпой. Партеры были до отказа забиты расфранченными театралами в бриллиантах, мехах, шелковых цилиндрах, бархатных платьях и накрахмаленных манишках; галерки тоже не пустовали: зрители победнее не без гордости демонстрировали новые галстуки и перчатки, купленные специально к Рождеству.
В роскошных домах Белгрейвии и Парк-Лейна шампанское текло рекой, а юные леди после очередного бокала начинали выходить за общепринятые рамки приличия. Что касается Степни и Кларкенвелла, то жители этих районов явно успели перебрать пива: подгулявшие девушки без стеснения подставляли свои губы и щеки первому встречному мужчине. На Старой Кентской дороге народ радостно отплясывал прямо посреди мостовой, а на Трафальгарской площади светские господа в щегольских фраках с веселым гиканьем откупоривали бутылки игристого вина.
Наступал тысяча восемьсот девяносто восьмой год. Веселые лондонцы с радостью встречали новый год процветания их родины. В годы царствования королевы Виктории империя разрослась вширь и достигла небывалой мощи; такие успехи даже не снились предкам нынешних жителей Альбиона. Торговля переживала самый настоящий бум, и Британия царствовала над всеми морями. Железные дороги, мануфактуры и сталелитейные заводы, росшие словно грибы после дождя, наполнили некогда тихий и спокойный остров шумом, грохотом и воем сирен, колес, ткацких челноков. Из высоченных труб, взвившихся к серому небу на севере страны, валил густой дым, а всего в нескольких милях от влажных вымощенных булыжником улиц, по которым со стуком проходили в ботинках на деревянной подошве рабочие, понурые лошади с раннего утра до позднего вечера тянули плуги по бороздам плодородной земли…
Богатые радовались новым возможностям получить небывалые прибыли; у бедняков все шло по-прежнему. Но и те и другие – если, конечно, они были подданными Британской Короны – вне зависимости от уровня своего личного благосостояния ощущали себя на самом гребне огромной волны, – волны, которой никогда не суждено разбиться. Единственным препятствием на пути этой волны вставали зубчатые скалы Трансвааля, где, по слухам, могла вспыхнуть война. Однако Южная Африка была очень далеко от Англии, и, кроме того, на этот случай там стояли британские войска. На Британских островах не забыли о Маджубе, и британцы ждали подходящего случая, чтобы отомстить бурам за погибших соотечественников, задав им хорошую трепку. Но как бы то ни было, канун Нового года – не время для тяжелых мыслей. Напротив, это самое подходящее время для того, чтобы вволю поесть, выпить и повеселиться. В самый разгар празднования Том Стендиш, приятель Алекса, предложил всей веселой компании вместе отправиться на одну вечеринку. Молодые люди поднялись по какой-то незнакомой лестнице, распахнули незапертую дверь и оказались в самой гуще веселья… Правда, до Тома вдруг дошло, что он даже не знает, как зовут хозяина, но разве в такой праздник это имело какое-нибудь значение? Да и потом, они ведь уже разделись и отдали свои плащи слуге, так что теперь уходить было бы просто глупо; никто из собравшихся в доме не возражал против присутствия на вечеринке еще нескольких молодых людей…
Алекс сразу же схватил с подноса бокал шампанского и вмиг проглотил половину его содержимого. Теперь можно было внимательнее посмотреть, что за женщины собрались в этом гостеприимном доме… Несколькими часами раньше Алекс в компании трех своих приятелей уже побывал на обеде, устроенном в чьих-то – сейчас он не мог наверняка вспомнить, в чьих именно – номерах; после этого молодежь отправилась в театр, а после спектакля засвидетельствовала свое почтение несравненной Лотти Лейвенхем. Но капризная кокетка отказалась пойти вместе с ними на вечеринку к Арчи Молино, несмотря на то, что они все пришли к ней не с пустыми руками… Правда, сейчас Алекс уже не мог точно припомнить, что же именно он подарил ей, – кажется, это была бриллиантовая подвеска… Но они все были раздосадованы таким пренебрежением к их персонам. И тут-то Том Стендиш и предложил нагрянуть в гости к одному из своих приятелей… Жаль только, что он не мог вспомнить точно, где живет его приятель. Впрочем, не все ли равно – везде хорошо. А девушки так прекрасны!
Минут через десять Алекс выяснил, кто был хозяином этой квартиры: его звали Фредди. Вдруг его взгляд остановился на одной из девушек, которая до боли напомнила ему Элисон: у нее были такие же темные длинные волосы, такие же огромные глаза. Девушка сразу же заметила, что Алекс заинтересовался ею, но делала вид, будто смотрит в другую сторону…
– Привет, дружище! – Алекс хлопнул по плечу человека довольно странного вида, стоявшего рядом с темноволосой красавицей. – Фредди говорил, что ты сегодня будешь здесь. Как я рад! Мы ведь не виделись целую вечность.
– Я тоже рад, старина! – смущенно проговорил незнакомец. – Как поживаешь? Надеюсь, все в порядке…
– Слава Богу, – улыбнулся Алекс, оборачиваясь к девушке. – Не представишь ли меня?
– Как, разве ты не знаком с…
– С Мэрион, – пришла на помощь девушка, обворожительно улыбаясь.
– Разве ты не знаком с Мэрион? – закончил фразу незнакомец, и по его глазам Алекс понял, что он тоже видел эту девушку впервые.
Слегка покачнувшись, – шампанское как раз ударило ему в ноги–Алекс прижался губами к обтянутой шелком перчатки руке:
– Конечно, как же можно не быть знакомым с несравненной Мэрион, будучи другом нашего Фредди, – торжественно произнес он. – Вы становитесь все прекраснее, дорогая мисс.
Незнакомец вскоре куда-то отошел, и Алекс, взяв Мэрион под руку, повел ее на террасу, где было не так многолюдно; когда он поцеловал ее, девушка не стала возражать, и он снова прижался к ее губам…
– А тебя действительно зовут Мэрион? – проговорил он слегка заплетающимся языком.
– А ты действительно сын сэра Четсворта Рассела? – мягко парировала девушка.
Алекс кивнул головой:
– Да, причем единственный. Мой брат погиб, так что у сэра Четсворта не осталось больше сыновей, кроме меня. Он утонул, спасая мне жизнь.
– Какой мужественный поступок! – Мэрион прищурилась. – Выходит, ты остался единственным наследником? Теперь тебе достанутся все богатства вашего рода?
Алексу не понравился тот оборот, который начал принимать разговор: в эту ночь следовало безудержно веселиться, а не предаваться слезливому самокопанию. Он снова поцеловал девушку:
– Знаешь, ты ужасно похожа на Элисон! Глаза Мэрион заблестели еще ярче.
– Ты в нее влюблен? – спросила она.
– Я был в нее влюблен, – произнес Алекс. Выпитый алкоголь придавал его тону неестественную драматичность. – Это было три года назад.
– И что же случилось потом?
– Губернатор не одобрил мой выбор, – прошептал Алекс, покусывая Мэрион за мочку уха. – А вот ты бы ему понравилась.
Она слегка оттолкнула его, мягко упершись руками в его грудь, как бы поддразнивая.
– Он не хотел, чтобы в семью пришла простая девушка?
– Кто? – переспросил Алекс, пытаясь поцеловать ее в шею.
– Сэр Четсворт… твой отец.
– Да… – вздохнул Алекс. – Честь семьи… вековые традиции… и всякая прочая чепуха! – воскликнул он, пытаясь произвести на девушку впечатление. – Что же, я остаюсь единственным наследником. Как только мне исполнится двадцать пять, я получу все то, что досталось бы Майлзу. – Он ухмыльнулся. – Но пока я не достиг этого возраста, никто не в силах помешать мне жить в свое удовольствие!
Мэрион позволила Алексу прижать ее теснее к себе, и он почувствовал, что его последняя реплика заставила ее отнестись к нему теплее. Они пошли пить шампанское. И хотя Мэрион постоянно отливала вино из своего бокала в бокал Алекса, он не придал этому большого значения – главное, что она оставалась рядом с ним. С каждым бокалом Мэрион все больше и больше становилась похожей на Элисон, и Алекс стал называть девушку этим именем:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55