– А не притаился ли кто-нибудь в кумирне специально для того, чтобы убить меня?
– Что ж, по-вашему, мне не дорога голова? Разве стану я обманывать вас! – возразила женщина.
Тогда У Сун последовал за женщиной в кумирню. На маленьком столике у окна он увидел вино и мясо. Пока У Сун ел и пил из большой чашки, женщина собрала золото, серебро, разные ценности и дорогие ткани. После этого У Суй поджег кумирню изнутри. Женщина вытащила узел с вещами и поднесла их У Суну, но тот сказал:
– Мне не надо. Возьми все это себе и уходи отсюда. Да побыстрее!
С благодарностью поклонившись У Суну, женщина пошла с горы вниз, а У Сун бросил оба трупа в огонь. Затем он вложил свой кинжал в ножны и зашагал по извилистой горной дороге по направлению к Цинчжоу.
Шел У Сун более десяти дней: и на всем пути – в городах, деревушках и на постоялых дворах висел приказ о поимке У Суна. Однако У Сун, переодетый странствующим монахом, не встретил ни одного человека, который бы заинтересовался его личностью и остановил его.
Шел одиннадцатый месяц года. Погода стояла очень холодная. В дороге У Сун покупал вино и мясо, но холод донимал его. Он поднялся на голый перевал и увидел перед собой неприступную гору. У Сун спустился с перевала, прошел еще около пяти ли и, наконец, заметил деревенский кабачок. Около калитки протекал чистый ручеек. За домом был крутой обрыв и громоздились отвесные скалы. У Сун быстро зашагал к кабачку и, войдя, сел и громко крикнул:
– Хозяин! Неси мне для начала две меры вина. И немного мяса!
– Не хочу обманывать вас, учитель, – отвечал хозяин. – Немного вина у меня еще найдется, да только оно деревенское, собственного приготовления. А вот мясо я все распродал – ничего не осталось.
– Ну что ж, давай хоть вина – согреться, – сказал У Сун.
Хозяин принес две меры вина и налил большую чашку. На закуску он подал овощи. У Сун быстро выпил вино и приказал принести еще две меры. Хозяин пошел за вином и, возвратившись, снова наполнил чашку, а У Сун все пил. Он и в дороге был навеселе, а теперь, выпив сразу четыре меры вина, сильно опьянел, да тут еще поднялся ветер, и вино ударило ему в голову. У Сун заорал:
– Эй, хозяин, а это правда, что у тебя нет никакой еды? Продай мне немного мяса из того, что ты оставил для себя. Я за все заплачу тебе.
– Никогда еще не видел такого монаха, как вы, – сказал, улыбаясь, хозяин. – Только и знаете, что пить вино да есть мясо. Где же мне взять мяса? Лучше, учитель, заканчивайте поскорее.
– Я ведь не даром ем. Почему ты не хочешь продавать мне? – спросил У Сун.
– Я уже вам сказал, что у меня ничего, кроме простого вина, нет. Откуда я вам возьму?
В этот момент в кабачок в сопровождении четырех человек вошел рослый, здоровый детина. Хозяин кабачка, расплываясь в угодливой улыбке, приветствовал его поклоном:
– Эр-лан, прошу садиться.
– А ты приготовил то, что я приказывал? – спросил вошедший.
– И цыплята и мясо – все готово. Ждали вашего прихода, господин.
– А где мой зеленый с цветами кувшин?
– Все здесь, все на месте, – не переставал кланяться хозяин.
Гость прошел со своими спутниками в помещение, и все они уселись за столик напротив У Суна. Хозяин принес зеленый с цветами кувшин, откупорил глиняную пробку и налил вино в большую белую чашу. У Сун украдкой бросил взгляд в ту сторону. Дуновением ветерка до него донесло чудесный аромат хорошего выдержанного вина. У Сун почувствовал, как в горле у него защекотало. С трудом сдержал он себя, чтобы не броситься к соседнему столу и не схватить чашку с вином.
Тут из кухни вошел хозяин с подносом, на котором лежали две жареные курицы и блюдо великолепного мяса. Поставив еду перед гостями, хозяин подал еще и овощи. Затем он взял черпак и стал подливать гостям вино.
У Сун посмотрел на стоявшую перед ним маленькую миску с овощами и пришел в ярость. В голове у него шумело от вина. Вот уж поистине – перед глазами море разливанное, а живот подвело от голода. И он так хватил кулаком по столу, что проломил его. Зычным голосом У Сун заорал:
– А ну, хозяин, иди-ка сюда! Как же ты, мерзавец, смеешь обманывать своих посетителей?!
– Учитель, – заговорил хозяин, торопливо подходя к нему, – не сердитесь. Хотите еще вина, так скажите.
Но У Сун, вытаращив глаза, кричал:
– Тварь ты бессовестная. Почему ты не подал мне этот кувшин и этих кур?! Ведь я заплатил бы тебе!
– Так ведь все это господин прислал из дому. А здесь они решили просто повеселиться, – отвечал, хозяин.
У Сун был очень голоден и, не желая слушать, продолжал орать:
– Ты еще врать смеешь!
– В жизни своей не видел я такого дикого монаха! – вскричал хозяин.
– Ах, так ты меня – господина – еще и диким обзываешь! – бушевал У Сун. – Задаром ты кормишь меня, что ли?
– Никогда не слышал, чтоб монах называл себя господином, – пробормотал хозяин.
При этих словах У Сун вскочил и, взмахнув рукой с растопыренными пальцами, так ударил хозяина по лицу, что тот кубарем отлетел в другой угол. Сидевший напротив посетитель обернулся и, увидев, что хозяин никак не может подняться и все лицо его распухло, разозлился, вскочил и, указывая на У Суна, сказал:
– Да он разбойник, а не монах и ведет себя совсем не по-монашески. Монахи не должны давать волю своим страстям. Как ты смеешь драться!
– А тебе что за дело?! – вскричал У Сун.
– Я хотел добром уговорить тебя, а ты, наглый монах, еще смеешь оскорблять меня!
Эти слова привели У Суна в бешенство, и, оттолкнув стол, он выскочил вперед.
– Ты с кем говоришь, мерзавец!..
– Ах ты, гнусный монах. Уж не собираешься ли ты драться со мной. Хочешь самого дьявола раздразнить. – Здоровый детина расхохотался и, указывая пальцем на У Суна, продолжал: – Ну-ка, разбойник, выходи, я поговорю с тобой!
– А ты думаешь, я испугаюсь и не посмею побить тебя?! – закричал У Сун и метнулся к двери, но противник опередил его. У Сун одним прыжком догнал парня, и тот увидел, что с монахом ее так-то легко справиться. Тогда он встал в позицию и приготовился к отпору. У Сун ринулся вперед и схватил противника за руку. Противник же, напрягая все силы, старался свалить монаха, но где ему было справиться с такой огромной силой! У Сун подтащил его вплотную к себе, а затем без труда толкнул, как ребенка, и тот полетел на землю. Было ясно, что ему не одолеть У Суна.
У пришедших с ним деревенских парней при виде этой сцены задрожали руки и ноги, и они не осмеливались вмешаться. Встав ногой на грудь врага, У Сун нанес ему тридцать ударов кулаком в наиболее уязвимые места. Затем он поднял его с земли и бросил в ручей, протекавший около калитки.
– Ой, беда! – закричали парни и бросились в воду спасать своего товарища. Вытащив его и поддерживая, они ушли в южном направлении.
А хозяин кабачка, получив затрещину, онемел от испуга и не мог двинуться с места. Едва-едва дотащился он до внутренней комнаты и спрятался там.
– Ну вот и хорошо, что никого нет! – сказал довольный У Сун. – Теперь уж я угощусь как следует!
Он зачерпнул вина из белой чаши и стал пить. Жареные куры и мясо стояли еще не тронутые. У Сун не стал брать палочки, а, отрывая мясо прямо руками, ел, как ему было удобно. Он быстро выпил вино и съел почти все мясо. Теперь он был и сыт и пьян. Завязав за спиной длинные рукава рясы, он вышел из двери и пошел вдоль ручья.
В это время снова поднялся северный ветер, и У Сун едва продвигался вперед. Но не прошел он и пяти ли, как из-за глиняного забора на краю дороги выскочил рыжий пес и, увидев прохожего, с громким лаем бросился на него. Пьяный У Сун был в таком состоянии, что только искал предлога, чтобы поскандалить. Увидев преследовавшую его собаку, он страшно обозлился. Нащупав левой рукой ножны, У Сун вытащил кинжал и большими скачками погнался за собакой. Рыжий пес бросился наутек и, перепрыгнув на другой берег ручья, продолжал лаять на монаха. У Сун с силой замахнулся и метнул кинжал в собаку, но промахнулся и, потеряв равновесие, полетел прямо в воду. Голова у него словно свинцом налилась, и он не мог подняться. Собака замерла на месте, но все еще продолжала рычать.
Стояла зима, и хотя ручей был неглубок, – всего каких-нибудь один – два чи, – вода была ледяной. Когда У Суну удалось, наконец, выкарабкаться на берег, вода струями стекала с него. Вдруг он заметил, что кинжал его лежит на дне ручья, ярко блестя при свете луны. У Сун наклонился достать его, снова полетел в ручей и, не в силах подняться, барахтался в воде.
В это время из-за забора, тянувшегося вдоль ручья, показалась толпа. Впереди шел высокий мужчина с палицей в руках, в войлочной шапке и стеганом шелковом халате цвета пуха гусенка. За ним следовало десять человек с колами и граблями. Увидев лающую собаку, они говорили, показывая на ручей:
– Да никак в воде барахтается тот самый проклятый монах, который избил нашего младшего господина. Старший господин взял с собой десятка два работников и пошел в кабачок поймать его, а монах, оказывается, здесь.
В этот момент они увидели приближающегося к ним парня, того самого, которого избил У Сун. Он уже успел переодеться и в руке держал меч. За ним шло человек тридцать поселян, вооруженных копьями и палками. С криками и свистом они искали У Суна. Подойдя поближе, они увидели его барахтающегося в воде. Указывая на него рукой, потерпевший сказал высокому мужчине в желтой стеганой одежде:
– Вот этот самый разбойник-монах и избил меня.
– Давайте отведем негодяя в поместье, а там уж как следует допросим и вздуем его, – предложил тот, что был в желтом халате, и, обернувшись к поселянам, закричал:
– Ну-ка, беритесь живей!
Тут все бросились к ручью…
Но бедный У Сун все еще не протрезвился и не мог защищаться. В тот момент, когда он пытался вылезти из воды, его схватили, выволокли за ноги и потащили за стену к большому поместью, двор которого был обнесен выбеленным забором и окружен высокими соснами и ивами.
Втащив У Суна во двор, люди сорвали с него одежду, отняли кинжалы и узел, за волосы подтащили к иве и привязали. Затем они принесли связку прутьев и начали избивать У Суна. Но не успели они ударить его в пятый раз, как из дома вышел человек и спросил.
– Вы снова кого-то избиваете, друзья?
Братья почтительно сложили руки, и старший ответил:
– Учитель, разрешите вам сказать. Сегодня мой брат с четырьмя приятелями пошел в кабачок около дороги выпить вина, а этот проклятый монах затеял ссору, избил брата, поранил ему лицо и голову, бросил его в ручей, и тот чуть было не замерз. Хорошо еще, что приятели помогли ему спастись. Дома он переоделся и, взяв с собой людей, отправился искать монаха. А этот негодяй съел все мясо, выпил вино, а потом, пьяный, свалился в ручей у ворот усадьбы. Вот мы и притащили его сюда, чтобы проучить как следует, и тут уже разглядели, что это не настоящий монах: на лице у него выжжено клеймо из двух иероглифов «золотая печать». Вор прикрывал их волосами. Конечно, это сбежавший преступник; мы допросим его и сдадим властям.
– Незачем нам его допрашивать, – произнес парень, которого избили. – Этот чертов разбойник всего меня искалечил, и теперь мне нужно месяца два, чтобы поправиться. Лучше сразу убить этого злодея и сжечь его труп на костре. Тогда по крайней мере я буду считать, что отомщен.
С этими словами он схватил прутья, собираясь снова бить монаха, но подошедший сказал:
– Дорогой друг, погоди! Дай-ка мне сперва посмотреть на него. Кажется мне, что он хороший человек.
У Сун уже немного пришел в себя и стал понимать, что происходит вокруг. Он не проронил ни слова и лишь закрыл глаза, ожидая, что его опять начнут избивать. А тот, кто спас У Суна от побоев, подошел к нему сзади и, взглянув на его спину, сказал:
– Странно. На спине у него еще не совсем зажившие раны.
Затем он зашел спереди и откинул волосы со лба У Суна: пристально поглядев на него, он воскликнул:
– Да ведь это же мой младший брат У Сун!
Тогда У Сун открыл глаза и, взглянув на стоявшего перед ним человека, сказал:
– Неужели это ты – мой старший брат?!
– Сейчас же освободите его! – закричал тот. – Это мой младший брат.
Человек в стеганом халате цвета желтого гусенка и избитый парень испуганно спросили:
– Может ли быть этот монах вашим братом, учитель?
– Да ведь это У Сун, о котором я вам так много рассказывал. Он убил тигра на перевале Цзин-ян-ган, и вот теперь я и сам не знаю, как он стал странствующим монахом.
Услышав это, братья тотчас же развязали У Суна, принесли ему переодеться и, поддерживая под руки, провели в парадный зал.
У Сун приостановился, чтобы поклониться своему старшему другу, но тот, поддерживая У Суна, с тревогой и радостью в голосе сказал:
– Дорогой брат, ты еще не совсем протрезвился. Давай сядем и побеседуем.
Тогда У Сун взглянул на говорившего. Хмель постепенно стал проходить, и У Сун попросил горячей воды, помылся, слегка закусил и почтительно поклонился своему другу. Они заговорили о былом, о прежних временах.
Человек этот был не кто иной, как Сун Цзян, известный также по имени Сун Гун-мин из уезда Юньчэн.
– А я думал, дорогой брат, что вы живете в поместье сановника Чая. Как же вы очутились здесь? – спросил У Сун. – Не во сне ли я все это вижу?
– После того как мы расстались с тобой, – отвечал Сун Цзян, – я прожил в поместье еще полгода. Не получая из дому никаких вестей и опасаясь, что отцу приходится трудно, я отправил домой своего брата Сун Цина. Он написал мне, что в судебном деле отцу оказывают большую помощь командиры Чжу Тун и Лэй Хэн и моих родственников больше не беспокоят. Меня же до сих пор разыскивают и хотят арестовать. Повсюду были расклеены приказы о поимке преступника Сун Цзяна. Но уже прошло много времени, и теперь опасность не так велика. Здесь живет почтенный человек по имени Кун. Много раз отправлял он к нам домой людей справиться обо мне. Узнав, что мой брат Сун Цин возвратился к отцу, а я остался у сановника Чая, почтенный Кун прислал за мной, и я переехал в его поместье. Место это называется – Байхушань – Гора Белого тигра, У Куна есть сыновья. Младший – Кун Лян, по прозвищу «Искра», очень вспыльчив и любит затевать ссоры. Старший, тот, что в стеганой желтой одежде, его брат Кун Мин, по прозвищу «Комета». Вот они-то и хотели избить тебя. Они любят биться на пиках и палицах. Я подучил их немного, и теперь они называют меня учителем. Живу я здесь уже полгода и не сегодня-завтра собираюсь переехать в крепость Цинфын – Светлый ветер. Еще в поместье сановника Чая довелось мне узнать, что ты убил огромного тигра на перевале Цзин-ян-ган и стал командиром охранного отряда в городе Янгу. Говорили еще, что ты убил Си-Мынь Цина и тебя сослали, но куда, я не знал. Как же это ты стал странствующим монахом?
– Расставшись с вами, дорогой брат, я пришел на перевал Цзин-ян-ган и убил тигра. Зверя доставили в город Янгу, и начальник уезда назначил меня командиром отряда. Вскоре я узнал, что моя невестка недостойно ведет себя и спуталась с Си-Мынь Цином. Они отравили моего старшего брата, и из мести я убил их обоих, а потом пошел в уездный суд и сознался в своем преступлении. Дело мое передали в областной суд в Дунпинфу, где меня выручил областной судья, приговорив лишь к ссылке в Мэнчжоу.
Затем У Сун подробно рассказал о встрече с Чжан Цином и его женой в Шицзыпо, а в Мэнчжоу – с Ши Энем: о том, как избил Цзян Мынь-шэня, убил пятнадцать человек, в том числе и командующего Чжана, и, сбежав, снова попал в дом Чжан Цина. Рассказал он и о том, как жена огородника нарядила его странствующим монахом, как он пошел в горы Усунлин и там пришлось ему испробовать свой кинжал, убив в кумирне монаха Вана, и, наконец, как попал в деревенский кабачок и избил младшего Куна.
Своим рассказом У Сун так ошеломил Кун Мина и Кун Ляна, что те бросились перед ним на колени и стали отбивать поклоны. У Сун тоже поклонился им и сказал:
– Я крепко обидел вас. Уж вы не взыщите.
– Что вы! Мы сами виноваты, «Хоть и есть глаза, а горы Тайшань не приметили». Умоляем вас простить наш грех, – извинялись Кун Мин и Кун Лян.
– Ну, если вы, уважаемые, не в обиде на меня, то прошу вас приказать высушить мое монашеское свидетельство и все вещи. Мне нужны также мои кинжалы и четки, я не могу без них обойтись.
– Не беспокойтесь, я уже распорядился, и все будет вам возвращено, – сказал Кун Мин.
У Сун в знак благодарности поклонился, после чего Сун Цзян пригласил старого Куна и познакомил его с У Суном. Но о том, какой роскошный пир устроил старый Кун, рассказывать не будем.
Итак, У Сун заночевал вместе с Сун Цзяном. Они долго беседовали обо всем, что с ними случилось за последний год. Сун Цзян остался очень доволен встречен. На следующий день У Сун поднялся на рассвете, умылся, прополоскал рот и вышел в зал приветствовать всех собравшихся. Сели завтракать. Кун Мин был за хозяина, а Кун Лян, превозмогая боль, ухаживал за гостями. Старый Кун распорядился зарезать барана и свинью, и снова началось пиршество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72