– продолжал расспрашивать Чай Цзинь.
– Если бы я не хотел увидеть его, так к чему бы я все это говорил? – сказал человек.
– Вам нет нужды совершать путь в несколько тысяч ли, – сказал Чай Цзинь, указывая на Сун Цзяна. – Перед вами господин писарь, прозванный Благодатным дождем!
– Неужели это правда? – спросил парень.
– Да, я действительно Сун Цзян! – подтвердил тот.
Молча глядя некоторое время на Сун Цзяна, человек, наконец, склонился до земли и произнес:
– Вот уж никак не думал, что сегодня смогу встретиться с вами, уважаемый господин мой!
– Я недостоин столь высокого уважения, – возразил Сун Цзян. – Только что я так недостойно вел себя, – говорил человек, – примите же мои самые искренние извинения. Вот уж верно говорится: «Глаза есть, а горы Тайшаиь не приметил», – и с этими словами он опустился на колени и ни за что не хотел встать.
Сун Цзян поспешил к нему и, подымая его, спросил:
– Могу ли я узнать ваше почтенное имя?
Тогда Чай Цзинь, указывая на человека, назвал его имя, фамилию и место, откуда он родом.
Про него можно было сказать, что если бы тигр в горах повстречал его, то душа у тигра ушла бы в пятки; повстречай его разбойники в лесу, у них распалась бы печень – это вместилище храбрости. Поистине можно было бы сказать:
Если заговорить о нем, то звезды и луна потеряют свой блеск,
Дороги рухнут и реки потекут вспять в гору.
О том, чье имя назвал Чай Цзинь, вы, читатель, узнаете из следующей главы.
Глава 22
повествующая о том, как Чай Цзинь уговорил своих гостей остаться у него, а также о том, как У Сун убил тигра на перевале Цзин-ян-ган
Вы уже знаете, что Сун Цзян, не желая больше пить вина, вышел из помещения и, очутившись под балконом с восточной стороны дома, наступил на рукоятку лопаты с горящими угольями, а гревшийся у огня человек рассердился, вскочил на ноги и собрался броситься на Сун Цзяна. Но в это время к месту происшествия подоспел хозяин дома – Чай Цзинь, который назвал Сун Цзяна по имени и открыл, кто он такой.
Услышав, что перед ним Сун Цзян, человек, собиравшийся драться, опустился перед ним на колени и долго не соглашался встать. Он говорил:
– Вот уж верно говорится: «Глаза есть, а горы Тайшань не приметил». Я оскорбил вас, старший брат мой, и умоляю простить меня.
Помогая этому человеку подняться на ноги, Сун Цзян спросил его:
– Могу ли я узнать, кто вы такой и как вас зовут?
Тогда Чай Цзинь, указывая на незнакомца, сказал:
– Он происходит из уезда Цинхэ. Фамилия его – У, имя – Сун. Он второй сын в семье и живет здесь уже год.
– Я не раз слыхал от вольных людей имя У Суна, но никогда не думал, что так неожиданно встречу вас. Поистине мне повезло, – сказал Сун Цзян.
– Да, редко встречаются друг с другом такие славные люди, – сказал Чай Цзинь. – По этому случаю я прошу вас принять участие в нашей встрече, а за столом и поговорим.
Сун Цзян обрадовался такому предложению и, взяв У Суна за руку, прошел во внутренние комнаты. Там он подозвал своего брата. Сун Цина и познакомил его с У Суном. Чай Цзинь пригласил У Суна за стол, и Сун Цзян тут же поспешил уступить ему свое место. Но разве мог согласиться на это У Сун? После долгих споров о том, кому занять более почетное место, они, наконец, разместились, и У Сун занял третье место. Чай Цзинь велел подать еще закусок и вина и просил гостей пировать, не стесняясь.
Разглядев У Суна при свете лампы, Сун Цзян остался очень доволен его внешним видом и спросил:
– Как же вы, господин У Сун, попали сюда?
– Когда я жал в городе Цинхэ, – отвечал тот, – то однажды напился пьяным, повздорил с одним из местных начальников, ведающим секретной частью, и, рассердившись, так стукнул его кулаком, что он упал без чувств. Я подумал, что убил его, бежал из города и нашел убежище у господина Чай Цзиня, где и живу уже больше года. Лишь после я узнал, что тот человек жив, и теперь собираюсь обратно, на родину, к своему старшему брату, да вот неожиданно заболел лихорадкой и не мог отправиться в путь. Когда же я, дрожа от озноба, сидел под балконом и грелся у огня, вы наступили на ручку лопаты. От неожиданности и испуга я весь покрылся холодным потом. Может быть, от этого моя болезнь теперь и прошла.
Сун Цзян очень обрадовался выздоровлению У Суна. В эту ночь они пировали до третьей стражи. А когда стали расходиться, Сун Цзян упросил У Суна ночевать с ними вместе в западных комнатах, отведенных для гостей. На следующий день не успели они встать, как Чай Цзинь приказал зарезать барана и свинью и снова приготовил для них угощение. Однако не стоит больше рассказывать о том, как Чай Цзинь принимал Сун Цзяна.
Прошло несколько дней. И вот однажды Сун Цзян достал несколько лян серебра и преподнес их У Суну, чтобы тот купил себе одежду. Но, узнав об этом, Чай Цзинь решительно запротестовал, – он не хотел, чтобы Сун Цзян расходовал свои деньги, и распорядился принести из своих запасов шелк и атлас. Портные в усадьбе были свои, и Чай Цзинь приказал сшить всем троим гостям одежду.
Теперь скажем несколько слов о том, почему хозяин не очень-то жаловал У Суна. Когда У Сун пришел к нему искать убежища, он оказал ему такой же прием, как и Сун Цзяну. Однако У Сун стал все чаще и чаще напиваться пьяным и становился очень беспокойным; стоило кому-нибудь из слуг не угодить ему, как он сразу же начинал скандалить. И вскоре во всем поместье не оказалось никого, кто хорошо отзывался бы об У Суне. Его невзлюбили и частенько жаловались Чай Цзиню на У Суна. Чай Цзинь хотя и не выгнал гостя из своего дома, но уже не оказывал ему прежнего внимания.
Теперь же Сун Цзян не расставался с У Суном, они вместе ели и выпивали. Болезнь У Суна не возобновлялась. Но, пробыв с Сун Цзяном более десяти дней, он снова стал тосковать по родине и решил вернуться в город Цинхэ, повидаться с братом. На все уговоры Чай Цзиня и Сун Цзяна У Сун отвечал:
– Я уже давно ничего не знаю о своем старшем брате и поэтому должен навестить его и посмотреть, как он живет.
– Ну, если вам так необходимо ехать, – заметил Сун Цзян, – не смею вас больше удерживать. Но когда будет свободное время, приезжайте с нами повидаться.
В знак благодарности У Сун отвесил Сун Цзяну низкий поклон. Тем временем Чай Цзинь принес деньги и вручил их У Суну.
– Извините меня, господин сановник, что я доставил вам столько хлопот, – благодарил У Сун хозяина.
Он увязал свой узел, выбрал палицу и собрался в путь. Чай Цзинь распорядился устроить гостю торжественные проводы. У Сун одел только что сшитую ватную куртку, фанъянскую войлочную шляпу, взвалил на плечи узел, взял палицу и, распрощавшись, совсем уж было двинулся в путь, как вдруг Сун Цзян сказал:
– Обождите, дорогой друг! – и, пройдя к себе в комнату, взял немного серебра и, догнав У Суна за воротами усадьбы, сказал: – Я провожу вас.
У Сун попрощался с хозяином, а Сун Цзян и Сун Цин отправились вместе с У Суном. Сун Цзян также простился с Чай Цзинем, сказав:
– Я тоже покину вас ненадолго! – И они втроем вышли из усадьбы.
Когда они прошли семь ли, У Сун начал прощаться с друзьями:
– Уважаемые братья! Вы и так прошли очень далеко, прошу вас, вернитесь обратно. Господин Чай Цзинь будет беспокоиться о вас!
– Ничего, мы проводим вас еще немножко, – сказал Сун Цзян.
Беседуя о всякой всячине, они, сами того не замечая, проделали еще три ли. Тогда У Сун взял Сун Цзяна за руку и сказал:
– Дорогой брат! Незачем провожать меня дальше; Недаром говорится: «Провожай гостя хоть на тысячу ли, а расставаться все равно придется».
– Пройдем еще чуточку, – сказал Сун Цзян и добавил, указывая вперед: – Вон там, у дороги, виднеется кабачок, пойдемте выльем на прощанье еще чашечки по три вина!
Они вошли в кабачок. Сун Цзян занял место хозяина, У Сун, прислонив к стене свою палицу и положивши вещи, сел напротив, на место гостя, а Сун Цин пристроился сбоку. Подозвав слугу, они заказали закусок, вина и фруктов, и вскоре все это было им подано. Когда же они выпили по нескольку чашек вина, то увидели, что. солнце уже склоняется к западу, и У Сун сказал Сун Цзяну:
– Время уже позднее, и если вы не гнушаетесь мною, уважаемый брат мой, то разрешите мне отвесить полагающиеся по обычаю четыре земных поклона и побрататься с вами!
Эти слова доставили Сун Цзяну огромную радость. Тогда У Сун встал и четырежды поклонился Сун Цзяну. Тот велел Сун Цину достать слиток серебра в десять лян и передать его названому брату. Однако У Сун решительно отказался принять это серебро:
– Старший брат мой! Вы сами в гостях, и эти деньги вам пригодятся.
– Не беспокойтесь об этом, друг мой! – сказал Сун Цзян. – А если вы откажетесь от серебра, я не смогу считать вас своим братом.
У Суну не оставалось ничего иного, как поблагодарить и с поклоном принять серебро. Затем Сун Цзян достал еще немного мелочи и расплатился с хозяином кабачка. У Сун взял свою палицу и вещи, втроем они вышли из кабачка и тут распрощались. Со слезами на глазах У Сун в последний раз поклонился им и двинулся в путь, а Сун Цзян с Сун Цином долго еще стояли у дверей кабачка и лишь тогда двинулись обратно, когда У Сун скрылся из виду. Однако не прошли они и пяти ли, как увидели, что навстречу им едет верхом сам Чай Цзинь, за которым следовали еще две запасные лошади. Сун Цзян был польщен таким вниманием; они сели на лошадей и вернулись в усадьбу. По возвращении домой, они прошли во внутренние комнаты и снова начали пировать. Так братья Сун стали жить в усадьбе Чай Цзиня.
Но речь сейчас пойдет о другом. Прежде всего надо сказать о том, что У Сун, расставшись с Сун Цзяном, остановился переночевать на постоялом дворе. На следующее утро он встал, приготовил себе завтрак, расплатился за ночлег, увязал свои вещи и, взяв палицу, тронулся в путь. Идя по дороге, он раздумывал: «От вольных людей я много хорошего слышал о Сун Цзяне – Благодатном дожде, и все, что они говорили, оказалось правдой. Большое счастье побрататься с таким человеком».
Несколько дней У Сун находился в пути и, наконец, достиг уезда Янгу. Но до уездного города было еще далеко. С утра У Сун прошел довольно большое расстояние и в полдень почувствовал, что сильно проголодался. Как раз в это время он увидел неподалеку маленький кабачок, над входом которого развевался флаг с надписью: «Выпьешь три чашки и не пройдешь перевала».
Войдя в кабачок, У Сун поставил рядом с собой свою палицу и крикнул:
– Хозяин, дай-ка мне поскорее выпить и закусить! Хозяин тотчас же принес три чашки, палочки для еды, блюдо с горячими закусками и все это поставил на стол перед У Суном. Потом он налил гостю полную чашку вина, которую тот осушил одним духом.
– Да, винцо крепкое! – сказал У Сун. – Хозяин, а не найдется ли у тебя к этому вину чего-нибудь поосновательней на закуску?
– Есть вареная говядина, – сказал хозяин.
– Вот и хорошо! – обрадовался У Сун. – Отрежь-ка мне два цзиня.
Хозяин пошел во внутреннее помещение, отвесил два цзиня вареной говядины и, нарезав ее, подал на блюде У Суну. Потом он налил У Суну вторую чашку вина, и тот снова выпил и похвалил:
– Доброе вино, хозяин!
Налил ему хозяин и третью чашку, но больше вина не подавал. Тогда У Сун постучал по столу и, подозвав хозяина, спросил:
– Что ж ты мне больше не подливаешь?
– Если уважаемый гость желает, я могу принести еще мяса.
– Но я хочу вина, – сказал У Сун, – хоть и от мяса не откажусь.
– Мяса я вам сейчас нарежу, уважаемый гость, – сказал хозяин, – но вина больше не подам.
– Что за чудеса! – удивился У Сун и, обращаясь к хозяину, спросил: – Почему ты не хочешь дать мне еще немного вина?
– Уважаемый гость! – оказал хозяин. – Ведь на вывеске у дверей написано: «Выпьешь три чашки и не пройдешь перевала».
– Что это значит? – спросил У Сун.
– А то, – отвечал хозяин, – что хоть у нас вино и свое, самодельное, но по вкусу и качеству не уступает настоящему выдержанному вину. Кто выпьет три чашки, сразу пьянеет и уже не может пройти перевал, находящийся на пути. Вот почему мы и назвали наш кабачок: «Выпьешь три чашки и не пройдешь перевала». Поэтому четвертой чашки путники уже не спрашивают.
– Если это правда, – засмеялся У Сун, – так почему же я выпил три чашки и не опьянел? – Свое вино я назвал «Ароматом, проникающим сквозь бутыль», или еще: «Вино, что валит с ног за порогом». На вкус оно тонкое и приятное, а пройдет немного времени – и свалишься с ног.
– Не болтай глупостей, – сказал У Сун. – Что ж, я тебе не заплачу за него, что ли? Налей-ка мне лучше еще три чашки!
Убедившись, что У Сун не пьян, хозяин снова наполнил все три чашки. У Сун выпил и сказал:
– А в самом деле хорошее вино! Давай-ка, хозяин, уговоримся: я стану платить тебе отдельно за каждую чашку, а ты знай подливай!
– Уважаемый гость, – продолжал уговаривать его хозяин. – Не надо больше пить. Ведь этим вином недолго и до бесчувствия упиться, а тогда ничем не поможешь!
– Да брось ты чушь городить! – рассердился, наконец, У Сун. – Если б ты даже подлил в вино зелья, то и тогда мой нос разнюхал бы!
Видя, что такого не переспоришь, хозяин снова налил ему три чашки.
– А ну-ка принеси еще цзиня три мяса! – приказал У Сун.
Хозяин удалился, нарезал еще два цзиня вареной говядины и наполнил вином три чашки. А У Сун знай себе ел да пил. Наконец, он достал серебро и, подозвав хозяина, сказал:
– Посмотри-ка, хозяин, хватит тут заплатить за вино и закуски, которые я брал у тебя?
– Даже многовато, – оказал тот, пересчитав серебро, – вам полагается еще сдача.
– Никакой мне сдачи не нужно, – сказал У Сун. – Налей-ка мне лучше на эти деньги еще вина.
– Уважаемый гость! – воскликнул хозяин. – Да разве вы столько выпьете? За ваши деньги причитается еще шесть чашек!
– Ну раз причитается, так давай их сюда полностью, – сказал У Сун.
– Вы вон какой здоровенный! – сказал хозяин. – Как напьетесь пьяным и свалитесь, так вас и не поднять!
– Хорош бы я был, если бы тебе еще пришлось меня подымать! – возмутился У Сун.
Но хозяин кабачка упорно отказывался подавать вино. Тогда У Сун разозлился и заорал:
– Что, я у тебя бесплатно пью, что ли? Перестань меня сердить, не то я все тут к чертям разнесу! Вверх дном переверну твой дрянной кабачок!
«Ну, парень, видно, готов! – подумал про себя хозяин, – и раздражать его не стоит». Он наполнил вином еще шесть чашек и подал У Суну. Лишь опорожнив восемнадцатую чашку, У Сун, наконец, взял свою палицу и, поднявшись, сказал:
– А ведь я еще не пьян, хозяин! – и, выйдя из дверей кабачка на улицу, он рассмеялся и сказал: – Вот тебе и «Выпьешь три чашки и не пройдешь перевала», – и, взяв в руки палицу, зашагал прочь.
Однако хозяин кабачка поспешил вслед за ним, крича вдогонку:
– Уважаемый гость, куда это вы направились?
– Что тебе надо? – спросил, остановившись, У Сун. – Разве я не расплатился с тобой?
– Это я из добрых намерений, – сказал хозяин кабачка. – Вернитесь-ка обратно и прочитайте объявление властей.
– Что там еще за объявление? – спросил У Сун.
– Да о том, что на перевале Цзин-ян-ган, который лежит перед вами, недавно появился огромный тигр с глазами навыкате и белым пятном на лбу, – сказал хозяин. – Он нападает на путников, идущих через перевал ночью, и пожирает их. Так погибло уже человек тридцать. Сейчас власти приказали охотникам в определенный срок убить этого тигра. На дороге к перевалу повсюду вывешены объявления о том, что проходить через перевал можно лишь группами и только до вечера. Ночью переход запрещен, в особенности одиноким путникам. Если человек идет один, он должен подождать попутчиков. Сейчас как раз уже наступило то время, когда переход запрещается, а вы, я смотрю, идете, как ни в чем не бывало. Так вы можете ни за что ни про что погибнуть. Вам лучше провести ночь у меня, а завтра утром, когда соберется человек тридцать, вы пойдете все вместе через перевал.
Выслушав его, У Сун рассмеялся и сказал:
– Я из города Цинхэ, ходил через этот перевал раз двадцать и никогда не слышал, чтобы здесь водились тигры. Брось-ка ты меня морочить всякими дурацкими рассказами! Никакой тигр мне не страшен!
– Я лишь желал предупредить вас об опасности, – сказал хозяин кабачка. – Если вы мне не верите, идите и сами прочитайте объявление властей!
– Да что за чертовщину ты порешь! – крикнул У Сун. – Если там и есть тигр, я все равно его не испугаюсь! Ты, видно, позарился на мое добро и хочешь ночью убить и ограбить меня, вот и стараешься запугать меня своим дурацким тигром!
– Подумать только! – обиделся кабатчик. – Ему добра желаешь, а он вот как это понимает! Это вместо того, чтобы сказать спасибо! Ну как знаешь, не веришь, так иди себе на здоровье! – и, покачивая головой, хозяин вернулся в кабачок.
У Сун же со своей палицей в руках зашагал к перевалу Цзин-ян-ган. Сделав около пяти ли, он оказался у подножья горы и здесь увидел большое дерево, с которого был снят кусок коры и выведены две строчки иероглифов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
– Если бы я не хотел увидеть его, так к чему бы я все это говорил? – сказал человек.
– Вам нет нужды совершать путь в несколько тысяч ли, – сказал Чай Цзинь, указывая на Сун Цзяна. – Перед вами господин писарь, прозванный Благодатным дождем!
– Неужели это правда? – спросил парень.
– Да, я действительно Сун Цзян! – подтвердил тот.
Молча глядя некоторое время на Сун Цзяна, человек, наконец, склонился до земли и произнес:
– Вот уж никак не думал, что сегодня смогу встретиться с вами, уважаемый господин мой!
– Я недостоин столь высокого уважения, – возразил Сун Цзян. – Только что я так недостойно вел себя, – говорил человек, – примите же мои самые искренние извинения. Вот уж верно говорится: «Глаза есть, а горы Тайшаиь не приметил», – и с этими словами он опустился на колени и ни за что не хотел встать.
Сун Цзян поспешил к нему и, подымая его, спросил:
– Могу ли я узнать ваше почтенное имя?
Тогда Чай Цзинь, указывая на человека, назвал его имя, фамилию и место, откуда он родом.
Про него можно было сказать, что если бы тигр в горах повстречал его, то душа у тигра ушла бы в пятки; повстречай его разбойники в лесу, у них распалась бы печень – это вместилище храбрости. Поистине можно было бы сказать:
Если заговорить о нем, то звезды и луна потеряют свой блеск,
Дороги рухнут и реки потекут вспять в гору.
О том, чье имя назвал Чай Цзинь, вы, читатель, узнаете из следующей главы.
Глава 22
повествующая о том, как Чай Цзинь уговорил своих гостей остаться у него, а также о том, как У Сун убил тигра на перевале Цзин-ян-ган
Вы уже знаете, что Сун Цзян, не желая больше пить вина, вышел из помещения и, очутившись под балконом с восточной стороны дома, наступил на рукоятку лопаты с горящими угольями, а гревшийся у огня человек рассердился, вскочил на ноги и собрался броситься на Сун Цзяна. Но в это время к месту происшествия подоспел хозяин дома – Чай Цзинь, который назвал Сун Цзяна по имени и открыл, кто он такой.
Услышав, что перед ним Сун Цзян, человек, собиравшийся драться, опустился перед ним на колени и долго не соглашался встать. Он говорил:
– Вот уж верно говорится: «Глаза есть, а горы Тайшань не приметил». Я оскорбил вас, старший брат мой, и умоляю простить меня.
Помогая этому человеку подняться на ноги, Сун Цзян спросил его:
– Могу ли я узнать, кто вы такой и как вас зовут?
Тогда Чай Цзинь, указывая на незнакомца, сказал:
– Он происходит из уезда Цинхэ. Фамилия его – У, имя – Сун. Он второй сын в семье и живет здесь уже год.
– Я не раз слыхал от вольных людей имя У Суна, но никогда не думал, что так неожиданно встречу вас. Поистине мне повезло, – сказал Сун Цзян.
– Да, редко встречаются друг с другом такие славные люди, – сказал Чай Цзинь. – По этому случаю я прошу вас принять участие в нашей встрече, а за столом и поговорим.
Сун Цзян обрадовался такому предложению и, взяв У Суна за руку, прошел во внутренние комнаты. Там он подозвал своего брата. Сун Цина и познакомил его с У Суном. Чай Цзинь пригласил У Суна за стол, и Сун Цзян тут же поспешил уступить ему свое место. Но разве мог согласиться на это У Сун? После долгих споров о том, кому занять более почетное место, они, наконец, разместились, и У Сун занял третье место. Чай Цзинь велел подать еще закусок и вина и просил гостей пировать, не стесняясь.
Разглядев У Суна при свете лампы, Сун Цзян остался очень доволен его внешним видом и спросил:
– Как же вы, господин У Сун, попали сюда?
– Когда я жал в городе Цинхэ, – отвечал тот, – то однажды напился пьяным, повздорил с одним из местных начальников, ведающим секретной частью, и, рассердившись, так стукнул его кулаком, что он упал без чувств. Я подумал, что убил его, бежал из города и нашел убежище у господина Чай Цзиня, где и живу уже больше года. Лишь после я узнал, что тот человек жив, и теперь собираюсь обратно, на родину, к своему старшему брату, да вот неожиданно заболел лихорадкой и не мог отправиться в путь. Когда же я, дрожа от озноба, сидел под балконом и грелся у огня, вы наступили на ручку лопаты. От неожиданности и испуга я весь покрылся холодным потом. Может быть, от этого моя болезнь теперь и прошла.
Сун Цзян очень обрадовался выздоровлению У Суна. В эту ночь они пировали до третьей стражи. А когда стали расходиться, Сун Цзян упросил У Суна ночевать с ними вместе в западных комнатах, отведенных для гостей. На следующий день не успели они встать, как Чай Цзинь приказал зарезать барана и свинью и снова приготовил для них угощение. Однако не стоит больше рассказывать о том, как Чай Цзинь принимал Сун Цзяна.
Прошло несколько дней. И вот однажды Сун Цзян достал несколько лян серебра и преподнес их У Суну, чтобы тот купил себе одежду. Но, узнав об этом, Чай Цзинь решительно запротестовал, – он не хотел, чтобы Сун Цзян расходовал свои деньги, и распорядился принести из своих запасов шелк и атлас. Портные в усадьбе были свои, и Чай Цзинь приказал сшить всем троим гостям одежду.
Теперь скажем несколько слов о том, почему хозяин не очень-то жаловал У Суна. Когда У Сун пришел к нему искать убежища, он оказал ему такой же прием, как и Сун Цзяну. Однако У Сун стал все чаще и чаще напиваться пьяным и становился очень беспокойным; стоило кому-нибудь из слуг не угодить ему, как он сразу же начинал скандалить. И вскоре во всем поместье не оказалось никого, кто хорошо отзывался бы об У Суне. Его невзлюбили и частенько жаловались Чай Цзиню на У Суна. Чай Цзинь хотя и не выгнал гостя из своего дома, но уже не оказывал ему прежнего внимания.
Теперь же Сун Цзян не расставался с У Суном, они вместе ели и выпивали. Болезнь У Суна не возобновлялась. Но, пробыв с Сун Цзяном более десяти дней, он снова стал тосковать по родине и решил вернуться в город Цинхэ, повидаться с братом. На все уговоры Чай Цзиня и Сун Цзяна У Сун отвечал:
– Я уже давно ничего не знаю о своем старшем брате и поэтому должен навестить его и посмотреть, как он живет.
– Ну, если вам так необходимо ехать, – заметил Сун Цзян, – не смею вас больше удерживать. Но когда будет свободное время, приезжайте с нами повидаться.
В знак благодарности У Сун отвесил Сун Цзяну низкий поклон. Тем временем Чай Цзинь принес деньги и вручил их У Суну.
– Извините меня, господин сановник, что я доставил вам столько хлопот, – благодарил У Сун хозяина.
Он увязал свой узел, выбрал палицу и собрался в путь. Чай Цзинь распорядился устроить гостю торжественные проводы. У Сун одел только что сшитую ватную куртку, фанъянскую войлочную шляпу, взвалил на плечи узел, взял палицу и, распрощавшись, совсем уж было двинулся в путь, как вдруг Сун Цзян сказал:
– Обождите, дорогой друг! – и, пройдя к себе в комнату, взял немного серебра и, догнав У Суна за воротами усадьбы, сказал: – Я провожу вас.
У Сун попрощался с хозяином, а Сун Цзян и Сун Цин отправились вместе с У Суном. Сун Цзян также простился с Чай Цзинем, сказав:
– Я тоже покину вас ненадолго! – И они втроем вышли из усадьбы.
Когда они прошли семь ли, У Сун начал прощаться с друзьями:
– Уважаемые братья! Вы и так прошли очень далеко, прошу вас, вернитесь обратно. Господин Чай Цзинь будет беспокоиться о вас!
– Ничего, мы проводим вас еще немножко, – сказал Сун Цзян.
Беседуя о всякой всячине, они, сами того не замечая, проделали еще три ли. Тогда У Сун взял Сун Цзяна за руку и сказал:
– Дорогой брат! Незачем провожать меня дальше; Недаром говорится: «Провожай гостя хоть на тысячу ли, а расставаться все равно придется».
– Пройдем еще чуточку, – сказал Сун Цзян и добавил, указывая вперед: – Вон там, у дороги, виднеется кабачок, пойдемте выльем на прощанье еще чашечки по три вина!
Они вошли в кабачок. Сун Цзян занял место хозяина, У Сун, прислонив к стене свою палицу и положивши вещи, сел напротив, на место гостя, а Сун Цин пристроился сбоку. Подозвав слугу, они заказали закусок, вина и фруктов, и вскоре все это было им подано. Когда же они выпили по нескольку чашек вина, то увидели, что. солнце уже склоняется к западу, и У Сун сказал Сун Цзяну:
– Время уже позднее, и если вы не гнушаетесь мною, уважаемый брат мой, то разрешите мне отвесить полагающиеся по обычаю четыре земных поклона и побрататься с вами!
Эти слова доставили Сун Цзяну огромную радость. Тогда У Сун встал и четырежды поклонился Сун Цзяну. Тот велел Сун Цину достать слиток серебра в десять лян и передать его названому брату. Однако У Сун решительно отказался принять это серебро:
– Старший брат мой! Вы сами в гостях, и эти деньги вам пригодятся.
– Не беспокойтесь об этом, друг мой! – сказал Сун Цзян. – А если вы откажетесь от серебра, я не смогу считать вас своим братом.
У Суну не оставалось ничего иного, как поблагодарить и с поклоном принять серебро. Затем Сун Цзян достал еще немного мелочи и расплатился с хозяином кабачка. У Сун взял свою палицу и вещи, втроем они вышли из кабачка и тут распрощались. Со слезами на глазах У Сун в последний раз поклонился им и двинулся в путь, а Сун Цзян с Сун Цином долго еще стояли у дверей кабачка и лишь тогда двинулись обратно, когда У Сун скрылся из виду. Однако не прошли они и пяти ли, как увидели, что навстречу им едет верхом сам Чай Цзинь, за которым следовали еще две запасные лошади. Сун Цзян был польщен таким вниманием; они сели на лошадей и вернулись в усадьбу. По возвращении домой, они прошли во внутренние комнаты и снова начали пировать. Так братья Сун стали жить в усадьбе Чай Цзиня.
Но речь сейчас пойдет о другом. Прежде всего надо сказать о том, что У Сун, расставшись с Сун Цзяном, остановился переночевать на постоялом дворе. На следующее утро он встал, приготовил себе завтрак, расплатился за ночлег, увязал свои вещи и, взяв палицу, тронулся в путь. Идя по дороге, он раздумывал: «От вольных людей я много хорошего слышал о Сун Цзяне – Благодатном дожде, и все, что они говорили, оказалось правдой. Большое счастье побрататься с таким человеком».
Несколько дней У Сун находился в пути и, наконец, достиг уезда Янгу. Но до уездного города было еще далеко. С утра У Сун прошел довольно большое расстояние и в полдень почувствовал, что сильно проголодался. Как раз в это время он увидел неподалеку маленький кабачок, над входом которого развевался флаг с надписью: «Выпьешь три чашки и не пройдешь перевала».
Войдя в кабачок, У Сун поставил рядом с собой свою палицу и крикнул:
– Хозяин, дай-ка мне поскорее выпить и закусить! Хозяин тотчас же принес три чашки, палочки для еды, блюдо с горячими закусками и все это поставил на стол перед У Суном. Потом он налил гостю полную чашку вина, которую тот осушил одним духом.
– Да, винцо крепкое! – сказал У Сун. – Хозяин, а не найдется ли у тебя к этому вину чего-нибудь поосновательней на закуску?
– Есть вареная говядина, – сказал хозяин.
– Вот и хорошо! – обрадовался У Сун. – Отрежь-ка мне два цзиня.
Хозяин пошел во внутреннее помещение, отвесил два цзиня вареной говядины и, нарезав ее, подал на блюде У Суну. Потом он налил У Суну вторую чашку вина, и тот снова выпил и похвалил:
– Доброе вино, хозяин!
Налил ему хозяин и третью чашку, но больше вина не подавал. Тогда У Сун постучал по столу и, подозвав хозяина, спросил:
– Что ж ты мне больше не подливаешь?
– Если уважаемый гость желает, я могу принести еще мяса.
– Но я хочу вина, – сказал У Сун, – хоть и от мяса не откажусь.
– Мяса я вам сейчас нарежу, уважаемый гость, – сказал хозяин, – но вина больше не подам.
– Что за чудеса! – удивился У Сун и, обращаясь к хозяину, спросил: – Почему ты не хочешь дать мне еще немного вина?
– Уважаемый гость! – оказал хозяин. – Ведь на вывеске у дверей написано: «Выпьешь три чашки и не пройдешь перевала».
– Что это значит? – спросил У Сун.
– А то, – отвечал хозяин, – что хоть у нас вино и свое, самодельное, но по вкусу и качеству не уступает настоящему выдержанному вину. Кто выпьет три чашки, сразу пьянеет и уже не может пройти перевал, находящийся на пути. Вот почему мы и назвали наш кабачок: «Выпьешь три чашки и не пройдешь перевала». Поэтому четвертой чашки путники уже не спрашивают.
– Если это правда, – засмеялся У Сун, – так почему же я выпил три чашки и не опьянел? – Свое вино я назвал «Ароматом, проникающим сквозь бутыль», или еще: «Вино, что валит с ног за порогом». На вкус оно тонкое и приятное, а пройдет немного времени – и свалишься с ног.
– Не болтай глупостей, – сказал У Сун. – Что ж, я тебе не заплачу за него, что ли? Налей-ка мне лучше еще три чашки!
Убедившись, что У Сун не пьян, хозяин снова наполнил все три чашки. У Сун выпил и сказал:
– А в самом деле хорошее вино! Давай-ка, хозяин, уговоримся: я стану платить тебе отдельно за каждую чашку, а ты знай подливай!
– Уважаемый гость, – продолжал уговаривать его хозяин. – Не надо больше пить. Ведь этим вином недолго и до бесчувствия упиться, а тогда ничем не поможешь!
– Да брось ты чушь городить! – рассердился, наконец, У Сун. – Если б ты даже подлил в вино зелья, то и тогда мой нос разнюхал бы!
Видя, что такого не переспоришь, хозяин снова налил ему три чашки.
– А ну-ка принеси еще цзиня три мяса! – приказал У Сун.
Хозяин удалился, нарезал еще два цзиня вареной говядины и наполнил вином три чашки. А У Сун знай себе ел да пил. Наконец, он достал серебро и, подозвав хозяина, сказал:
– Посмотри-ка, хозяин, хватит тут заплатить за вино и закуски, которые я брал у тебя?
– Даже многовато, – оказал тот, пересчитав серебро, – вам полагается еще сдача.
– Никакой мне сдачи не нужно, – сказал У Сун. – Налей-ка мне лучше на эти деньги еще вина.
– Уважаемый гость! – воскликнул хозяин. – Да разве вы столько выпьете? За ваши деньги причитается еще шесть чашек!
– Ну раз причитается, так давай их сюда полностью, – сказал У Сун.
– Вы вон какой здоровенный! – сказал хозяин. – Как напьетесь пьяным и свалитесь, так вас и не поднять!
– Хорош бы я был, если бы тебе еще пришлось меня подымать! – возмутился У Сун.
Но хозяин кабачка упорно отказывался подавать вино. Тогда У Сун разозлился и заорал:
– Что, я у тебя бесплатно пью, что ли? Перестань меня сердить, не то я все тут к чертям разнесу! Вверх дном переверну твой дрянной кабачок!
«Ну, парень, видно, готов! – подумал про себя хозяин, – и раздражать его не стоит». Он наполнил вином еще шесть чашек и подал У Суну. Лишь опорожнив восемнадцатую чашку, У Сун, наконец, взял свою палицу и, поднявшись, сказал:
– А ведь я еще не пьян, хозяин! – и, выйдя из дверей кабачка на улицу, он рассмеялся и сказал: – Вот тебе и «Выпьешь три чашки и не пройдешь перевала», – и, взяв в руки палицу, зашагал прочь.
Однако хозяин кабачка поспешил вслед за ним, крича вдогонку:
– Уважаемый гость, куда это вы направились?
– Что тебе надо? – спросил, остановившись, У Сун. – Разве я не расплатился с тобой?
– Это я из добрых намерений, – сказал хозяин кабачка. – Вернитесь-ка обратно и прочитайте объявление властей.
– Что там еще за объявление? – спросил У Сун.
– Да о том, что на перевале Цзин-ян-ган, который лежит перед вами, недавно появился огромный тигр с глазами навыкате и белым пятном на лбу, – сказал хозяин. – Он нападает на путников, идущих через перевал ночью, и пожирает их. Так погибло уже человек тридцать. Сейчас власти приказали охотникам в определенный срок убить этого тигра. На дороге к перевалу повсюду вывешены объявления о том, что проходить через перевал можно лишь группами и только до вечера. Ночью переход запрещен, в особенности одиноким путникам. Если человек идет один, он должен подождать попутчиков. Сейчас как раз уже наступило то время, когда переход запрещается, а вы, я смотрю, идете, как ни в чем не бывало. Так вы можете ни за что ни про что погибнуть. Вам лучше провести ночь у меня, а завтра утром, когда соберется человек тридцать, вы пойдете все вместе через перевал.
Выслушав его, У Сун рассмеялся и сказал:
– Я из города Цинхэ, ходил через этот перевал раз двадцать и никогда не слышал, чтобы здесь водились тигры. Брось-ка ты меня морочить всякими дурацкими рассказами! Никакой тигр мне не страшен!
– Я лишь желал предупредить вас об опасности, – сказал хозяин кабачка. – Если вы мне не верите, идите и сами прочитайте объявление властей!
– Да что за чертовщину ты порешь! – крикнул У Сун. – Если там и есть тигр, я все равно его не испугаюсь! Ты, видно, позарился на мое добро и хочешь ночью убить и ограбить меня, вот и стараешься запугать меня своим дурацким тигром!
– Подумать только! – обиделся кабатчик. – Ему добра желаешь, а он вот как это понимает! Это вместо того, чтобы сказать спасибо! Ну как знаешь, не веришь, так иди себе на здоровье! – и, покачивая головой, хозяин вернулся в кабачок.
У Сун же со своей палицей в руках зашагал к перевалу Цзин-ян-ган. Сделав около пяти ли, он оказался у подножья горы и здесь увидел большое дерево, с которого был снят кусок коры и выведены две строчки иероглифов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72