Давайте же вспомним, откуда пришли к нам радость и богатство, и прежде всего отправим в город Юньчэн человека с подарками. Не забывайте и о том, что Бай-шэн все еще находится в цзичжоуской тюрьме и наш долг освободить его.
– Не беспокойтесь, почтенный брат мой, – отвечал У Юн. – Я уже кое-что придумал. Сун Цзян человек благородный и не примет от нас подношений. Но все же мы должны выразить ему свою благодарность. Теперь, когда у нас стало немного спокойнее, мы можем отправить кого-нибудь по делу Бай-шэна, но только такого человека, которого бы никто в тех местах не знал. Снабдим его деньгами, чтобы подкупить там, кого надо, в верхах и в низах и тем облегчить положение Бай-шэна и дать ему возможность бежать. А сейчас я хочу посоветоваться с вами относительно того, как собрать запасы продовольствия, построить лодки, выковать оружие, привести в полный порядок наши укрепления и возвести стены. Надо построить новые помещения, позаботиться о починке одежды, лат, шлемов, а также выковать побольше пик, мечей, луков и стрел. Лишь тогда мы сможем встретить правительственные войска во всеоружии.
– Вы правы, учитель, – сказал Чао Гай, – и мы полностью полагаемся на вашу мудрость.
Без долгих размышлений У Юн распределил между военачальниками обязанности, и каждый принялся за свое дело. Но это уже к рассказу не относится.
Не будем пока говорить о том, как с приходом Чао Гая улучшились дела в стане Ляншаньбо, а вернемся к правителю области Цзичжоу. Воины, уцелевшие во время сражения в Ляншаньбо, возвратились обратно и подробно сообщили о том, как погиб весь отряд и как Хуан Аня захватили в плен. Они рассказали также о доблести и геройстве удальцов из Ляншаньбо и о том, что сражаться с ними, а тем более изловить их нет никакой возможности. Усложняется это еще обилием озер и заводей в тех местах. Найти дорогу к стану совершенно невозможно. Поэтому-то и нельзя одолеть разбойников.
Выслушав их, правитель области пришел в отчаяние и, обратившись к посланцу императорского советника, сказал:
– Недавно Хэ Тао потерял там много людей и лошадей и сам едва спасся, хотя явился с отрезанными ушами. Пришлось отпустить его домой на поправку, и до сих пор он еще не выздоровел. Ни один из пятисот человек, которые ушли с ним, не вернулся обратно. Тогда послали Хуан Аня с чиновником, имеющим опыт в борьбе с разбойниками, а также отрядили воинов для поимки разбойников. Но и они все уничтожены, а сам Хуан Ань попал в плен. Сколько воинов погибло, а бандитов так и не одолели! Что же теперь делать?
Правитель области сидел совершенно расстроенный, не зная, что предпринять.
В это время вошел чиновник и доложил:
– Из павильона, где останавливаются проезжие чиновники, сообщили, что кто-то едет, и я поспешил сюда сказать вам об этом.
Вконец растерявшись, правитель области вскочил на коня и поскакал к восточным воротам встретить нового чиновника. Подъезжая к беседке, он еще издали увидел вздымавшуюся пыль, а потом и неизвестного чиновника, слезающего с коня.
Правитель области встретил его сам и провел в беседку. После того как они познакомились и обменялись приветствиями, вновь прибывший достал бумаги, выданные ему императорской канцелярией, где сообщалось, что он назначен управлять областью и приехал сменить прежнего правителя.
Ознакомившись с этими бумагами, старый правитель тут же проводил чиновника в управление, передал ему казенную печать, а также деньги, продовольствие и все дела и распорядился устроить в честь нового правителя торжественный пир. Бывший правитель рассказал вновь прибывшему, как сильны разбойники в Ляншаньбо и как они уничтожили правительственные отряды.
Выслушав его, новый правитель даже в лице изменился и подумал: «Императорский советник Цай говорил мне, что мое назначение следует понимать, как повышение в должности, на деле же выходит, что это совсем гиблое место. Без сильного войска и доблестных военачальников нечего и рассчитывать покончить с такой отчаянной шайкой разбойников. А что будет, если эти разбойники вздумают прийти в Цзичжоу за продовольствием? Тут уж совсем беда!»
На следующий день прежний правитель собрал все свои вещи и отправился в Восточную столицу, ожидая наказания за свою провинность. Но не стоит говорить об этом.
Вернемся лучше к новому правителю области. Вступив в должность, он пригласил к себе нового военачальника, которому была поручена охрана области Цзичжоу, и долго совещался с ним о наборе солдат, о закупке лошадей для войска, о запасах фуража и продовольствия. Готовясь покончить с молодцами из Ляншаньбо, он собирал вокруг себя наиболее отважных, доблестных и мудрых людей вверенной ему области. Кроме того, он подал в императорскую канцелярию ходатайство, в котором просил отдать приказ всем соседним с Цзичжоу областям и уездам выделить силы для борьбы с разбойниками. Одновременно он разослал распоряжение властям вверенных ему округов и уездов, предлагая им принять меры против разбойников. Но подробно распространяться об этом нет надобности.
Послали эти приказания также и в уезд Юньчэн. Начальник уезда, ознакомившись с предписанием областного управления, вызвал Сун Цзяна, велел ему переписать приказ и разослать его по всем деревням и селениям с тем, чтобы везде была усилена охрана. Прочитав полученные бумаги, Сун Цзян подумал: «Чао Гай и его друзья, конечно, не ожидали, что дело примет такой оборот. Кража подарков, посланных ко дню рождения, убийство должностных лиц, нанесение увечья уполномоченному Хэ Тао, затем уничтожение большого количества правительственных войск и пленение Хуан Аня, – это такие преступления, которые караются уничтожением преступника и всего его рода до девятого колена. И хотя виной всему этому разные, не зависящие от них обстоятельства, тем не менее закон их не пощадит. Что будет с ними, если они попадутся?» При этой мысли на душе у Сун Цзяна стало грустно.
Он передал полученное распоряжение писцу Чжан Вэнь-юаню, приказав ему составить объявление и разослать его по всем окрестным деревням.
Оставив Чжан Вэнь-юаня за этой работой, Сун Цзян вышел из управления и побрел по улице куда глаза глядят. Но не прошел он и тридцати шагов, как вдруг услышал, что позади кто-то назвал его имя. Оглянувшись, он увидел старую сводню Ван, которая шла с какой-то другой старухой и говорила:
– Ну, тебе повезло. Чиновник Сун Цзян славится своими добрыми делами.
– Есть у тебя какая-нибудь просьба ко мне? – обернувшись, спросил Сун Цзян.
Остановив его и, указывая на свою спутницу, старая Ван начала:
– Вы не знаете ее, господин писарь. Она прибыла сюда с семьей из Восточной столицы, люди они не здешние. В семье их было всего трое. Фамилия ее мужа Янь, дочь зовут По-си. Старик Янь был хорошим певцом и с детства обучал девочку разным песням и играм. Сейчас их дочери исполнилось восемнадцать лет, она красивая девушка. В провинцию Шаньдун они прибыли повидать какого-то чиновника, которого так и не нашли, и временно остановились здесь, в Юньчэне. Их надежды на заработок не оправдались, так как здешний народ не любит подобных развлечений. Жить им совсем не на что и приходится ютиться в одном из глухих переулков за уездным управлением. Муж этой женщины заболел и вчера умер, а у нее даже нет денег похоронить его. Не зная, что придумать, она обратилась ко мне с просьбой устроить ее дочь. Я сказала ей, что в такое время, как сейчас, это не так-то легко сделать, и вот, когда мы совсем уж было отчаялись достать где-нибудь денег, мы увидели вас. Вот я и поспешила нагнать вас в надежде, что вы не оставите эту женщину и поможете ей приобрести гроб.
– Раз такое дело, – ответил Сун Цзян, – то пойдемте со мной в кабачок на углу этой улицы, достанем там кисточку и тушь, и я напишу вам записку, с которой вы пойдете в лавку Чэнь Сань-лана у восточных ворот и получите гроб. А на похороны есть у вас деньги?
– Нам нечего вас обманывать, – отвечала старая Янь, – откуда у нас деньги? Гроб – и то не на что купить.
– Тогда я дам вам десять лян серебра на необходимые расходы, – сказал Сун Цзян.
– Вы нам словно отец родной! И мне кажется, будто я вновь родилась на свет, – растроганно отвечала женщина. – Кем бы я ни стала после смерти, ослом или лошадью, я постараюсь отплатить вам за все ваше добро.
– Ладно, ладно, – успокаивал ее Сун Цзян. И, вынув слиток серебра, он передал его старухе Янь, а сам пошел своей дорогой.
Женщины отправились с запиской на улицу Восточных ворот и взяли там гроб. Вернувшись домой, они похоронили старика, и у них еще осталось около шести лян серебра на другие расходы.
Но вот однажды утром старая Янь явилась к Сун Цзяну на дом поблагодарить его за добрую помощь. Тут она увидела, что в доме у него не было ни одной женщины и, вернувшись к себе, принялась расспрашивать старуху Ван:
– Что-то не видела я женщин в доме господина Сун Цзяна. Разве он не женат?
– Семья господина Сун Цзяна проживает в деревне Сунцзяцунь, – отвечала старая Ван, – но есть ли у него жена, не знаю. Он служит в уездном управлении и живет здесь у чужих. Всем помогает, чем может: кому гроб купит, а кому – лекарство. Помогать бедным – его главная забота. Может быть, у него и нет еще жены.
– Моя дочка, – сказала старая Янь, – хороша собой, умеет петь, знает разные игры и развлечения. В Восточной столице она с малых лет забавляла посетителей увеселительных домов, и везде ею были довольны. Многие владельцы этих домов не раз предлагали мне отдать им дочь, но я всегда отказывалась. Отдай я ее туда, некому было бы кормить нас в старости. Я и подумать не могла, что сейчас она окажется в таком тяжелом положении. Когда же я ходила к господину Сун Цзяну поблагодарить его и увидела, что в доме у него нет женщины, то решила просить вас передать господину, что, если он хочет взять себе наложницу, я охотно отдам ему свою По-си. Вы уж оказали мне услугу и помогли получить помощь от господина Сун Цзяна. Я же не смогла еще отблагодарить его и потому рада была бы породниться с ним.
Выслушав ее, старая Ван на следующий же день отправилась навестить Сун Цзяна и все подробно рассказала ему. Сначала он и слышать ни о чем не хотел, но разве можно было устоять против настойчивости этой женщины? И он в конце концов согласился, снял в переулке к западу, от уездного управления двухэтажный домик, купил мебель и домашнюю утварь и поселил там По-си с ее матерью. Так и стали там жить обе женщины.
Не прошло и полмесяца, как По-си разрядилась в шелка, а голову украсила жемчугом и бирюзой. Через некоторое время обзавелась одеждой и украшениями также и старуха Янь. В общем жила теперь По-си в полном довольстве. Первое время Сун Цзян почти все ночи проводил у нее, но потом стал менее охотно бывать там. В чем же тут была причина?
Надо сказать, что характер у Сун Цзяна был хороший. Единственным его увлечением было искусство боя, а любовь он считал делом не очень важным. По-си же была девушкой легкомысленной и непостоянной, как проточная вода. И если учесть, что ей не было и девятнадцати лет и она была в самом расцвете своей молодости и красоты, то Сун Цзян, понятное дело, не нравился ей.
Как-то однажды Сун Цзян привел к По-си выпить вина своего сослуживца Чжан Вэнь-юаня, чего он, конечно, не должен был делать. Этот Чжан Вэнь-юань служил вместе с Сун Цзяном, и все в управлении звали его Сяо Чжан-сань, что значит – Маленький Чжан третий. Это был интересный молодой человек с густыми бровями и красивыми глазами, его зубы сверкали, точно жемчуг, а губы были яркопунцовыми. Он любил посещать всевозможные увеселительные места, и судьба бросала его в разные стороны, подобно тому, как ветер кружит лист, опавший с дерева. Он постиг все, что услаждает человеческую жизнь, но больше всего любил играть на лютне и других музыкальных инструментах; здесь уж поистине не было ничего такого, чего бы он не знал.
Красавица По-си с детства пела в увеселительных заведениях. Чжан-сань ей понравился с первого взгляда, и она захотела сойтись с ним поближе. А Чжан-сань никогда не отказывался выпить и поухаживать и сразу заметил ее чувства. С первой же встречи они стали переглядываться, не скрывая своего влечения, и крепко полюбили друг друга.
Однажды, когда По-си была одна, Чжан-сань отправился к ней, прикинувшись, что пришел разыскивать Сун Цзяна. По-си оставила его у себя и пригласила выпить чаю. За разговорами и болтовней дело как-то и закончилось.
Две-три встречи с Чжан-санем разожгли в душе женщины любовь, а к Сун Цзяну она совсем охладела. И потому, когда Сун Цзян приходил к ней, она старалась оскорбить его и уже не делала попыток задержать его у себя. Но так как Сун Цзян был хорошим человеком, да и к женщинам его не тянуло, то стал он приходить к По-си раз в десять дней или в полмесяца. Теперь Чжан-сань и По-си всегда были вместе. Он приходил к ней засветло и уходил лишь поздно ночью. Соседи знали все, и слухи об этом дошли, разумеется, и до самого Сун Цзяна. Хотя он не совсем поверил этим толкам, но все же подумал: «В конце концов она не жена, выбранная мне отцом и матерью. Так стоит ли беспокоиться из-за того, что она не любит меня. Не буду к ней больше ходить, вот и все». Старая Янь много раз посылала к нему людей, приглашая его, но он всякий раз отказывался под каким-нибудь предлогом и несколько месяцев не заглядывал к По-си.
А теперь поведем рассказ в двух направлениях.
Однажды под вечер Сун Цзян вышел из уездного управления и, перейдя улицу, зашел в чайную попить чаю. Когда он сидел там, то вдруг увидел рослого мужчину в войлочной шляпе. Одет он был в халат из темнозеленого шелка, на ногах полотняные обмотки и конопляные туфли. За поясом у этого человека торчал меч и кинжал, а за плечами он нес большой узел. Шел он, видно, издалека, так как с лица его потоками струился пот и он тяжело дышал. Незнакомец все время глядел в сторону уездного управления. Это показалось Сун Цзяну странным, и он, быстро поднявшись со своего места, вышел из чайной и последовал за неизвестным. Пройдя еще шагов тридцать, человек этот обернулся и взглянул на Сун Цзяна, но, по-видимому, не узнал его. Сун Цзяну же этот человек показался знакомым, в он подумал, что где-то встречал его, но где – никак не мог припомнить. В этот момент незнакомец как будто признал Сун Цзяна. Он остановился и стал пристально смотреть на писаря, но обратиться к нему все же не решался. Сун Цзян же тем временем думал: «Как странно ведет себя этот человек. И почему он уставился на меня?»
Однако и Сун Цзян не решался задавать ему вопросов. Потом он увидел, как неизвестный подошел к цирюльне, находившейся прямо под открытым небом, и спросил цирюльника:
– Дружище! Не скажете ли вы мне, кто этот чиновник, что стоит там неподалеку?
– Это писарь уездного управления господин Сун Цзян, – ответил цирюльник.
Тогда человек вытащил свой меч, подошел к Сун Цзяну и, громко приветствуя его, сказал:
– Господин писарь, вы не узнаете меня?
– Ваше лицо как будто знакомо мне, – сказал Сун Цзян.
– Пойдемте поговорим, – сказал незнакомец.
Они пошли дальше, и, когда достигли глухого переулка, человек сказал:
– Я думаю, что в этом кабачке мы сможем спокойно потолковать.
Они вошли туда, поднялись наверх и, выбрав уединенный уголок, уселись. Человек вынул из-за пояса меч и поставил его к стене; узел свой он положил под стол и затем земно поклонился Сун Цзяну.
Сун Цзян тоже поспешил отвесить ему поклон и промолвил:
– Могу ли я осмелиться узнать ваше имя?
– Неужели, благодетель мой, вы забыли меня? – удивился человек.
– Да кто же вы, дорогой друг? – допытывался Сун Цзян. – Лицо мне ваше знакомо, но кто вы, забыл!
– Я имел честь встретиться с вами в поместье старосты Чао Гая. Вы спасли мне жизнь. Зовут меня Лю Тан, по прозвищу «Рыжий дьявол».
Услышав это, Сун Цзян даже испугался и воскликнул:
– Дорогой друг! Какой же вы отчаянный человек! Хорошо еще, что вы не попались на глаза какому-нибудь стражнику. Зачем же вы сами лезете на рожон!
– Могу ли я чего-либо страшиться после того благодеяния, которое вы мне оказали! – отвечал тот. – Сегодня я пришел сюда с единственной целью – отблагодарить вас.
– А как поживает Чао Гай и остальные друзья? – спросил Сун Цзян. – И кто послал вас сюда, друг?
– Мой брат и предводитель Чао Гай велел кланяться вам, нашему благодетелю. После того как вы спасли мне жизнь, Чао Гай сделался вождем стана Ляншаньбо. Премудрого У Юна назначили военачальником, а Гун-Сунь Шэн ведает вместе с ним всеми военными делами. Линь Чун расправился с бывшим предводителем Ван Лунем, и сейчас в стане всего одиннадцать главарей: трое прежних – Ду Цянь, Сун Вань, Чжу Гуй и восемь наших. В лагере находится около восьмисот разбойников и большие запасы продовольствия. Нас очень огорчало то, что мы не имели возможности отблагодарить вас, дорогой брат, за ваше благодеяние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
– Не беспокойтесь, почтенный брат мой, – отвечал У Юн. – Я уже кое-что придумал. Сун Цзян человек благородный и не примет от нас подношений. Но все же мы должны выразить ему свою благодарность. Теперь, когда у нас стало немного спокойнее, мы можем отправить кого-нибудь по делу Бай-шэна, но только такого человека, которого бы никто в тех местах не знал. Снабдим его деньгами, чтобы подкупить там, кого надо, в верхах и в низах и тем облегчить положение Бай-шэна и дать ему возможность бежать. А сейчас я хочу посоветоваться с вами относительно того, как собрать запасы продовольствия, построить лодки, выковать оружие, привести в полный порядок наши укрепления и возвести стены. Надо построить новые помещения, позаботиться о починке одежды, лат, шлемов, а также выковать побольше пик, мечей, луков и стрел. Лишь тогда мы сможем встретить правительственные войска во всеоружии.
– Вы правы, учитель, – сказал Чао Гай, – и мы полностью полагаемся на вашу мудрость.
Без долгих размышлений У Юн распределил между военачальниками обязанности, и каждый принялся за свое дело. Но это уже к рассказу не относится.
Не будем пока говорить о том, как с приходом Чао Гая улучшились дела в стане Ляншаньбо, а вернемся к правителю области Цзичжоу. Воины, уцелевшие во время сражения в Ляншаньбо, возвратились обратно и подробно сообщили о том, как погиб весь отряд и как Хуан Аня захватили в плен. Они рассказали также о доблести и геройстве удальцов из Ляншаньбо и о том, что сражаться с ними, а тем более изловить их нет никакой возможности. Усложняется это еще обилием озер и заводей в тех местах. Найти дорогу к стану совершенно невозможно. Поэтому-то и нельзя одолеть разбойников.
Выслушав их, правитель области пришел в отчаяние и, обратившись к посланцу императорского советника, сказал:
– Недавно Хэ Тао потерял там много людей и лошадей и сам едва спасся, хотя явился с отрезанными ушами. Пришлось отпустить его домой на поправку, и до сих пор он еще не выздоровел. Ни один из пятисот человек, которые ушли с ним, не вернулся обратно. Тогда послали Хуан Аня с чиновником, имеющим опыт в борьбе с разбойниками, а также отрядили воинов для поимки разбойников. Но и они все уничтожены, а сам Хуан Ань попал в плен. Сколько воинов погибло, а бандитов так и не одолели! Что же теперь делать?
Правитель области сидел совершенно расстроенный, не зная, что предпринять.
В это время вошел чиновник и доложил:
– Из павильона, где останавливаются проезжие чиновники, сообщили, что кто-то едет, и я поспешил сюда сказать вам об этом.
Вконец растерявшись, правитель области вскочил на коня и поскакал к восточным воротам встретить нового чиновника. Подъезжая к беседке, он еще издали увидел вздымавшуюся пыль, а потом и неизвестного чиновника, слезающего с коня.
Правитель области встретил его сам и провел в беседку. После того как они познакомились и обменялись приветствиями, вновь прибывший достал бумаги, выданные ему императорской канцелярией, где сообщалось, что он назначен управлять областью и приехал сменить прежнего правителя.
Ознакомившись с этими бумагами, старый правитель тут же проводил чиновника в управление, передал ему казенную печать, а также деньги, продовольствие и все дела и распорядился устроить в честь нового правителя торжественный пир. Бывший правитель рассказал вновь прибывшему, как сильны разбойники в Ляншаньбо и как они уничтожили правительственные отряды.
Выслушав его, новый правитель даже в лице изменился и подумал: «Императорский советник Цай говорил мне, что мое назначение следует понимать, как повышение в должности, на деле же выходит, что это совсем гиблое место. Без сильного войска и доблестных военачальников нечего и рассчитывать покончить с такой отчаянной шайкой разбойников. А что будет, если эти разбойники вздумают прийти в Цзичжоу за продовольствием? Тут уж совсем беда!»
На следующий день прежний правитель собрал все свои вещи и отправился в Восточную столицу, ожидая наказания за свою провинность. Но не стоит говорить об этом.
Вернемся лучше к новому правителю области. Вступив в должность, он пригласил к себе нового военачальника, которому была поручена охрана области Цзичжоу, и долго совещался с ним о наборе солдат, о закупке лошадей для войска, о запасах фуража и продовольствия. Готовясь покончить с молодцами из Ляншаньбо, он собирал вокруг себя наиболее отважных, доблестных и мудрых людей вверенной ему области. Кроме того, он подал в императорскую канцелярию ходатайство, в котором просил отдать приказ всем соседним с Цзичжоу областям и уездам выделить силы для борьбы с разбойниками. Одновременно он разослал распоряжение властям вверенных ему округов и уездов, предлагая им принять меры против разбойников. Но подробно распространяться об этом нет надобности.
Послали эти приказания также и в уезд Юньчэн. Начальник уезда, ознакомившись с предписанием областного управления, вызвал Сун Цзяна, велел ему переписать приказ и разослать его по всем деревням и селениям с тем, чтобы везде была усилена охрана. Прочитав полученные бумаги, Сун Цзян подумал: «Чао Гай и его друзья, конечно, не ожидали, что дело примет такой оборот. Кража подарков, посланных ко дню рождения, убийство должностных лиц, нанесение увечья уполномоченному Хэ Тао, затем уничтожение большого количества правительственных войск и пленение Хуан Аня, – это такие преступления, которые караются уничтожением преступника и всего его рода до девятого колена. И хотя виной всему этому разные, не зависящие от них обстоятельства, тем не менее закон их не пощадит. Что будет с ними, если они попадутся?» При этой мысли на душе у Сун Цзяна стало грустно.
Он передал полученное распоряжение писцу Чжан Вэнь-юаню, приказав ему составить объявление и разослать его по всем окрестным деревням.
Оставив Чжан Вэнь-юаня за этой работой, Сун Цзян вышел из управления и побрел по улице куда глаза глядят. Но не прошел он и тридцати шагов, как вдруг услышал, что позади кто-то назвал его имя. Оглянувшись, он увидел старую сводню Ван, которая шла с какой-то другой старухой и говорила:
– Ну, тебе повезло. Чиновник Сун Цзян славится своими добрыми делами.
– Есть у тебя какая-нибудь просьба ко мне? – обернувшись, спросил Сун Цзян.
Остановив его и, указывая на свою спутницу, старая Ван начала:
– Вы не знаете ее, господин писарь. Она прибыла сюда с семьей из Восточной столицы, люди они не здешние. В семье их было всего трое. Фамилия ее мужа Янь, дочь зовут По-си. Старик Янь был хорошим певцом и с детства обучал девочку разным песням и играм. Сейчас их дочери исполнилось восемнадцать лет, она красивая девушка. В провинцию Шаньдун они прибыли повидать какого-то чиновника, которого так и не нашли, и временно остановились здесь, в Юньчэне. Их надежды на заработок не оправдались, так как здешний народ не любит подобных развлечений. Жить им совсем не на что и приходится ютиться в одном из глухих переулков за уездным управлением. Муж этой женщины заболел и вчера умер, а у нее даже нет денег похоронить его. Не зная, что придумать, она обратилась ко мне с просьбой устроить ее дочь. Я сказала ей, что в такое время, как сейчас, это не так-то легко сделать, и вот, когда мы совсем уж было отчаялись достать где-нибудь денег, мы увидели вас. Вот я и поспешила нагнать вас в надежде, что вы не оставите эту женщину и поможете ей приобрести гроб.
– Раз такое дело, – ответил Сун Цзян, – то пойдемте со мной в кабачок на углу этой улицы, достанем там кисточку и тушь, и я напишу вам записку, с которой вы пойдете в лавку Чэнь Сань-лана у восточных ворот и получите гроб. А на похороны есть у вас деньги?
– Нам нечего вас обманывать, – отвечала старая Янь, – откуда у нас деньги? Гроб – и то не на что купить.
– Тогда я дам вам десять лян серебра на необходимые расходы, – сказал Сун Цзян.
– Вы нам словно отец родной! И мне кажется, будто я вновь родилась на свет, – растроганно отвечала женщина. – Кем бы я ни стала после смерти, ослом или лошадью, я постараюсь отплатить вам за все ваше добро.
– Ладно, ладно, – успокаивал ее Сун Цзян. И, вынув слиток серебра, он передал его старухе Янь, а сам пошел своей дорогой.
Женщины отправились с запиской на улицу Восточных ворот и взяли там гроб. Вернувшись домой, они похоронили старика, и у них еще осталось около шести лян серебра на другие расходы.
Но вот однажды утром старая Янь явилась к Сун Цзяну на дом поблагодарить его за добрую помощь. Тут она увидела, что в доме у него не было ни одной женщины и, вернувшись к себе, принялась расспрашивать старуху Ван:
– Что-то не видела я женщин в доме господина Сун Цзяна. Разве он не женат?
– Семья господина Сун Цзяна проживает в деревне Сунцзяцунь, – отвечала старая Ван, – но есть ли у него жена, не знаю. Он служит в уездном управлении и живет здесь у чужих. Всем помогает, чем может: кому гроб купит, а кому – лекарство. Помогать бедным – его главная забота. Может быть, у него и нет еще жены.
– Моя дочка, – сказала старая Янь, – хороша собой, умеет петь, знает разные игры и развлечения. В Восточной столице она с малых лет забавляла посетителей увеселительных домов, и везде ею были довольны. Многие владельцы этих домов не раз предлагали мне отдать им дочь, но я всегда отказывалась. Отдай я ее туда, некому было бы кормить нас в старости. Я и подумать не могла, что сейчас она окажется в таком тяжелом положении. Когда же я ходила к господину Сун Цзяну поблагодарить его и увидела, что в доме у него нет женщины, то решила просить вас передать господину, что, если он хочет взять себе наложницу, я охотно отдам ему свою По-си. Вы уж оказали мне услугу и помогли получить помощь от господина Сун Цзяна. Я же не смогла еще отблагодарить его и потому рада была бы породниться с ним.
Выслушав ее, старая Ван на следующий же день отправилась навестить Сун Цзяна и все подробно рассказала ему. Сначала он и слышать ни о чем не хотел, но разве можно было устоять против настойчивости этой женщины? И он в конце концов согласился, снял в переулке к западу, от уездного управления двухэтажный домик, купил мебель и домашнюю утварь и поселил там По-си с ее матерью. Так и стали там жить обе женщины.
Не прошло и полмесяца, как По-си разрядилась в шелка, а голову украсила жемчугом и бирюзой. Через некоторое время обзавелась одеждой и украшениями также и старуха Янь. В общем жила теперь По-си в полном довольстве. Первое время Сун Цзян почти все ночи проводил у нее, но потом стал менее охотно бывать там. В чем же тут была причина?
Надо сказать, что характер у Сун Цзяна был хороший. Единственным его увлечением было искусство боя, а любовь он считал делом не очень важным. По-си же была девушкой легкомысленной и непостоянной, как проточная вода. И если учесть, что ей не было и девятнадцати лет и она была в самом расцвете своей молодости и красоты, то Сун Цзян, понятное дело, не нравился ей.
Как-то однажды Сун Цзян привел к По-си выпить вина своего сослуживца Чжан Вэнь-юаня, чего он, конечно, не должен был делать. Этот Чжан Вэнь-юань служил вместе с Сун Цзяном, и все в управлении звали его Сяо Чжан-сань, что значит – Маленький Чжан третий. Это был интересный молодой человек с густыми бровями и красивыми глазами, его зубы сверкали, точно жемчуг, а губы были яркопунцовыми. Он любил посещать всевозможные увеселительные места, и судьба бросала его в разные стороны, подобно тому, как ветер кружит лист, опавший с дерева. Он постиг все, что услаждает человеческую жизнь, но больше всего любил играть на лютне и других музыкальных инструментах; здесь уж поистине не было ничего такого, чего бы он не знал.
Красавица По-си с детства пела в увеселительных заведениях. Чжан-сань ей понравился с первого взгляда, и она захотела сойтись с ним поближе. А Чжан-сань никогда не отказывался выпить и поухаживать и сразу заметил ее чувства. С первой же встречи они стали переглядываться, не скрывая своего влечения, и крепко полюбили друг друга.
Однажды, когда По-си была одна, Чжан-сань отправился к ней, прикинувшись, что пришел разыскивать Сун Цзяна. По-си оставила его у себя и пригласила выпить чаю. За разговорами и болтовней дело как-то и закончилось.
Две-три встречи с Чжан-санем разожгли в душе женщины любовь, а к Сун Цзяну она совсем охладела. И потому, когда Сун Цзян приходил к ней, она старалась оскорбить его и уже не делала попыток задержать его у себя. Но так как Сун Цзян был хорошим человеком, да и к женщинам его не тянуло, то стал он приходить к По-си раз в десять дней или в полмесяца. Теперь Чжан-сань и По-си всегда были вместе. Он приходил к ней засветло и уходил лишь поздно ночью. Соседи знали все, и слухи об этом дошли, разумеется, и до самого Сун Цзяна. Хотя он не совсем поверил этим толкам, но все же подумал: «В конце концов она не жена, выбранная мне отцом и матерью. Так стоит ли беспокоиться из-за того, что она не любит меня. Не буду к ней больше ходить, вот и все». Старая Янь много раз посылала к нему людей, приглашая его, но он всякий раз отказывался под каким-нибудь предлогом и несколько месяцев не заглядывал к По-си.
А теперь поведем рассказ в двух направлениях.
Однажды под вечер Сун Цзян вышел из уездного управления и, перейдя улицу, зашел в чайную попить чаю. Когда он сидел там, то вдруг увидел рослого мужчину в войлочной шляпе. Одет он был в халат из темнозеленого шелка, на ногах полотняные обмотки и конопляные туфли. За поясом у этого человека торчал меч и кинжал, а за плечами он нес большой узел. Шел он, видно, издалека, так как с лица его потоками струился пот и он тяжело дышал. Незнакомец все время глядел в сторону уездного управления. Это показалось Сун Цзяну странным, и он, быстро поднявшись со своего места, вышел из чайной и последовал за неизвестным. Пройдя еще шагов тридцать, человек этот обернулся и взглянул на Сун Цзяна, но, по-видимому, не узнал его. Сун Цзяну же этот человек показался знакомым, в он подумал, что где-то встречал его, но где – никак не мог припомнить. В этот момент незнакомец как будто признал Сун Цзяна. Он остановился и стал пристально смотреть на писаря, но обратиться к нему все же не решался. Сун Цзян же тем временем думал: «Как странно ведет себя этот человек. И почему он уставился на меня?»
Однако и Сун Цзян не решался задавать ему вопросов. Потом он увидел, как неизвестный подошел к цирюльне, находившейся прямо под открытым небом, и спросил цирюльника:
– Дружище! Не скажете ли вы мне, кто этот чиновник, что стоит там неподалеку?
– Это писарь уездного управления господин Сун Цзян, – ответил цирюльник.
Тогда человек вытащил свой меч, подошел к Сун Цзяну и, громко приветствуя его, сказал:
– Господин писарь, вы не узнаете меня?
– Ваше лицо как будто знакомо мне, – сказал Сун Цзян.
– Пойдемте поговорим, – сказал незнакомец.
Они пошли дальше, и, когда достигли глухого переулка, человек сказал:
– Я думаю, что в этом кабачке мы сможем спокойно потолковать.
Они вошли туда, поднялись наверх и, выбрав уединенный уголок, уселись. Человек вынул из-за пояса меч и поставил его к стене; узел свой он положил под стол и затем земно поклонился Сун Цзяну.
Сун Цзян тоже поспешил отвесить ему поклон и промолвил:
– Могу ли я осмелиться узнать ваше имя?
– Неужели, благодетель мой, вы забыли меня? – удивился человек.
– Да кто же вы, дорогой друг? – допытывался Сун Цзян. – Лицо мне ваше знакомо, но кто вы, забыл!
– Я имел честь встретиться с вами в поместье старосты Чао Гая. Вы спасли мне жизнь. Зовут меня Лю Тан, по прозвищу «Рыжий дьявол».
Услышав это, Сун Цзян даже испугался и воскликнул:
– Дорогой друг! Какой же вы отчаянный человек! Хорошо еще, что вы не попались на глаза какому-нибудь стражнику. Зачем же вы сами лезете на рожон!
– Могу ли я чего-либо страшиться после того благодеяния, которое вы мне оказали! – отвечал тот. – Сегодня я пришел сюда с единственной целью – отблагодарить вас.
– А как поживает Чао Гай и остальные друзья? – спросил Сун Цзян. – И кто послал вас сюда, друг?
– Мой брат и предводитель Чао Гай велел кланяться вам, нашему благодетелю. После того как вы спасли мне жизнь, Чао Гай сделался вождем стана Ляншаньбо. Премудрого У Юна назначили военачальником, а Гун-Сунь Шэн ведает вместе с ним всеми военными делами. Линь Чун расправился с бывшим предводителем Ван Лунем, и сейчас в стане всего одиннадцать главарей: трое прежних – Ду Цянь, Сун Вань, Чжу Гуй и восемь наших. В лагере находится около восьмисот разбойников и большие запасы продовольствия. Нас очень огорчало то, что мы не имели возможности отблагодарить вас, дорогой брат, за ваше благодеяние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72