Снова послышался звон бубенчиков, и выехал Ян Чжи с оружием в руках. Держа лук наготове, он остановился перед строем. Своим воинственным видом он вызывал не меньшее восхищение, чем. соперник. На голове у него красовался белый, сверкающий инеем шлем из кованого железа, с султаном синего цвета на макушке, с которого свешивались две красные шерстяные ленты. Одет он был в кольчугу, сделанную из маленьких металлических пластинок, скрепленных крючками. Спереди и сзади его прикрывали металлические щиты в форме звериных морд. Поверх всего он носил расшитый шелковый халат, подпоясанный красным кушаком с металлическими пластинками; обут он был в сапоги, сшитые из полос желтой кожи, на двойной подошве. На боку у него висели лук с кожаной рукояткой и колчан, наполненный острыми стрелами. В руках он держал железную пику со стальным наконечником. Восседал Ян Чжи на огненнорыжем коне Лян Чжун-шу, таком порывистом и быстром, что он, как вихрь, мог пролететь тысячу ли… По рядам войск пронесся рокот одобрения. И хотя никто не знал еще, каковы военные способности Ян Чжи, весь вид его говорил о том, что это выдающийся воин.
В этот момент с южного конца поля подскакал на коне воин, который держал в руках расшитый золотом флаг, и громко прокричал:
– Начальник области приказывает вам проявить все ваши способности и отвагу. Тот из вас, кто допустит какую-нибудь ошибку, понесет наказание, а тот, кто выйдет победителем, будет щедро награжден.
Выслушав приказ, противники пришпорили своих коней и ринулись навстречу друг другу к центру поля. Расстояние между противниками становилось все меньше и меньше, и они подняли свое оружие. Со Чао был в сильном гневе. Вертя в руках большую секиру и пришпоривая своего коня, он мчался навстречу Ян Чжи. Но Ян Чжи сохранял мужественный вид и был готов с копьем в руках достойно встретить противника. Оба они остановились в центре поля, вблизи от помоста, и вступили в бой. Каждый из них дрался, напрягая все свои силы и способности. Они то съезжались, то разъезжались, то наступали, то отступали. По временам казалось, что у них по сотне рук, а ноги лошадей сплетаются между собой. Они съезжались уже более пятидесяти раз, но все еще нельзя было сказать, на чьей стороне перевес.
Находившийся на помосте Лян Чжун-шу замер, наблюдая эту битву. Среди зрителей то и дело слышались восторженные крики. Стоявшие в строю воины переглядывались друг с другом и говорили: «Мы много лет служим в армии, не в первый раз нам приходится бывать при состязании, но такой достойной пары соперников мы еще не видали».
Командующие Ли Чэн и Вэнь Да, стоявшие на помосте, также не могли удержаться от одобрительных восклицаний:
– Ловко! Здорово!
Вдруг Вэнь Да подумал, что в подобном бою один из сражающихся неизбежно должен пасть. Он тотчас же подозвал знаменосца и приказал ему встать между сражающимися. На сигнальной вышке ударили в барабаны. Но разве могли Ян Чжи и Со Чао разъехаться, когда бой был в самом разгаре и каждый бился за свое первенство? Лишь услышав крик подскакавшего к ним знаменосца:
– Остановитесь! Слушайте приказ начальника! – они опустили свое оружие, сдерживая коней, разъехались в разные стороны, стали в строй под знамена и с нетерпением смотрели на Лян Чжун-шу, ожидая его приказа.
Ли Чэн и Вэнь Да сошли с помоста и, подойдя к павильону, почтительно доложили Лян Чжун-шу:
– Господин начальник! Мы считаем, что соперники одинаково сильны в военном искусстве и оба могут занимать важные должности.
Лян Чжун-шу было очень приятно выслушать их слова, и он велел позвать к себе участников состязания. Знаменосец тотчас же передал этот приказ, и противники, подъехав к павильону, сошли с коней. Оруженосцы приняли у них оружие, и они, приблизившись к начальнику, почтительно склонились в ожидании распоряжений. Лян Чжун-шу приказал каждому из них выдать по два слитка чистого серебра и по два куска белого шелка. Затем он велел начальнику военного приказа повысить в чинах Ян Чжи и Со Чао и назначить их старшими военачальниками. Приказ вступил в силу с этого же дня и подлежал обнародованию.
Со Чао и Ян Чжи поблагодарили Лян Чжун-шу за оказанную им честь и с подарками в руках спустились со ступенек павильона. Ян Чжи снял с себя все боевые доспехи и оделся в свой обычный наряд. Со Чао также заменил свои доспехи стеганым халатом. Затем они снова взошли на помост и поблагодарили находившихся там военачальников. Лян Чжун-шу велел бывшим соперникам приветствовать друг друга. Они выполнили это указание и, отдав почести друг другу, заняли места на ступенях павильона среди равных себе по чину.
Загремели барабаны, взвился флаг победы; Лян Чжун-шу в обществе военачальников отметил состоявшееся состязание роскошным пиром в павильоне. Когда солнце клонилось к западу, пиршество закончилось, Лян Чжун-шу сел на коня и в сопровождении военачальников отправился в управление.
Впереди начальника округа ехали два новых командира, каждый на своем коне. Головы их были украшены красными цветами. Когда всадники въехали в восточные ворота города, то по обеим сторонам улицы уже стояли толпы народа. Там были и дряхлые старики и малые дети. Все были радостно возбуждены. Тогда Лян Чжун-шу обратился к ним:
– Чему вы так радуетесь, люди?
Один из стариков опустился перед ним на колени и сказал:
– Я родился в Северной столице и вырос в Даминфу, но за всю свою жизнь мне никогда еще не приходилось видеть состязания таких доблестных воинов. Как же не радоваться этому?
Слова эти доставили Лян Чжун-шу большое удовольствие. Из управления все военачальники и командиры разъехались по домам. Со Чао пригласил знакомых на пирушку отметить свое повышение, а Ян Чжи, так как он был здесь человеком новым и не имел знакомых, отправился в управление, где жил Лян Чжун-шу. Все последующее время он с большим усердием трудился с утра до ночи, тщательно выполняя свои обязанности. Но об этом мы говорить больше не будем.
Не стоит здесь распространяться также и о мелочах, расскажем лучше о более важном. После военных состязаний на учебном плацу за восточными воротами Лян Чжун-шу всей душой привязался к Ян Чжи я не мог без него обходиться ни одной минуты. Теперь Ян Чжи уже каждый месяц получал положенное ему жалованье и постепенно обзавелся друзьями и знакомыми. Со Чао, убедившись в высоком военном искусстве Ян Чжи, также проникся к нему уважением.
Время летело незаметно. Прошла весна, приближалось лето. Наступил праздник пятого числа пятой луны. В честь праздника во внутренних покоях дома Лян Чжун-шу было устроено домашнее, пиршество, в котором принимала участие также и супруга хозяина. После того как на столе сменили уже второе блюдо и гости выпили по нескольку чашечек вина, жена Лян Чжун-шу, обращаясь к своему мужу, сказала:
– Господин мой! Ты продвинулся по службе до положения командующего войсками и занимаешь высокий пост в государстве. Но ты не забыл, надеюсь, откуда пришли эти почести, слава, богатство и знатность?
– Я с малых лет сидел над книгами, – отвечал Лян Чжун-шу, – и в науках разбираюсь. Уж конечно, я не чурбан какой-нибудь, чтобы забыть о милостях моего досточтимого тестя. Лишь благодаря его поддержке я смог достичь такого положения. И моя признательность беспредельна.
– Если господин не забыл о милостях моего отца, – продолжала жена, – то как же мог он забыть о том, что приближается день его рождения?
– Я помню, что в пятнадцатый день шестой луны день рождения моего уважаемого тестя, – ответил Лян Чжун-шу. – Еще месяц назад я выделил на подарок ему сто тысяч связок монет и поручил своим людям купить золота и драгоценностей. Сейчас почти все уже закуплено. Когда же приготовления будут закончены, я пошлю людей с подарками в столицу. Одно лишь меня смущает. Когда в прошлом году я накупил драгоценностей и других подарков и отправил в столицу, их на полдороге захватили разбойники, и все мои деньги пошли прахом. До сего времени, несмотря на строжайшие меры, принятые против разбойников, они все еще не уничтожены. Не знаю, кого бы мне отправить с подарками?
– У тебя много командиров, – сказала жена, – выбери из них наиболее верного и преданного.
– Что же, – сказал Лян Чжун-шу, – осталось еще сорок-пятьдесят дней. За это время мы закончим приготовление подарков и успеем подобрать надежного человека. Можешь не беспокоиться, я все устрою сам.
В доме Лян Чжун-шу пировали с полудня до позднего вечера, но дальше речь пойдет о другом.
Сейчас мы расскажем о том, как в город Юньчэн, области Цзичжоу, провинции Шаньдун, прибыл новый начальник по фамилии Ши, по имени Вэнь-бин. Явившись в управление, он занял свое место. Справа и слева от него расположились чиновники всех рангов. Начальник уезда вызвал чиновника, ведающего борьбой с разбойниками, и двух командиров охраны. Один из них командовал пешим отрядом, другой конным. Последнему подчинялись двадцать четыре конника и двадцать стрелков. В пешем отряде насчитывалось двадцать старших бойцов копьеносцев и двадцать рядовых. Начальника конного отряда звали Чжу Тун. Ростом он был в восемь чи и четыре-пять цуней. На его лице, красном, как финик, росла пышная борода длиной в полтора чи. Глаза сверкали, как звезды. Всем своим видом он походил на Гуань Юйя, одного из знаменитых полководцев истории Троецарствия. Городские жители прозвали его Красавцем-бородачом. Происходил он из богатой местной семьи, но был бескорыстен, любил делать добро и помогать людям. Поэтому водил знакомство с бродячим людом и всю свою жизнь увлекался военными занятиями.
Начальник пешего отряда по имени Лэй Хэн, ростом в семь с половиной чи, с темно-красным лицом, обрамленным небольшой бородой, отличался огромной физической силой и свободно мог перепрыгнуть через поток шириной до трех чжанов. В городе его звали Крылатым тигром. Он происходил из семьи местного кузнеца, а потом открыл бойню и сам забивал скот. Лэй Хэн также был человеком справедливым и любил помогать людям, но вместе с тем долго помнил даже мелкие обиды. Он, как и Чжу Тун, всю жизнь любил военное искусство. Обязанностью этих двух людей было бороться с разбойниками и вылавливать их.
И вот правитель уезда вызвал к себе этих двух военачальников. Явившись в управление, они приветствовали правителя уезда и остановились в ожидании его распоряжений. Тогда правитель оказал им:
– Вступая в должность, я слышал, что в районе Цзичжоу, неподалеку от Ляншаньбо, собралось множество разбойников. Они грабят и бесчинствуют, оказывая сопротивление императорским войскам. Бандиты являются серьезной угрозой всему окружающему населению. И вот я вызвал вас для того, чтобы предложить вам, несмотря ни на какие трудности, отправиться во главе своих отрядов и уничтожить разбойников. Один отряд пойдет на запад, другой – на восток. Всех встречных разбойников вы должны хватать и доставлять сюда. Но смотрите не беспокойте население. Мне известно, что в деревне Дунцицунь растет большое дерево с красными листьями. Таких деревьев нет больше нигде. Так вот, сорвете с него несколько листьев и Доставите их в управление в доказательство того, что вы были в этом месте. Если вы не привезете этих листьев, я буду считать все ваши донесения ложными и наложу на вас соответствующее наказание.
Выслушав приказ, оба командира вернулись к себе, созвали своих людей и, разделившись на две группы, выступили в поход.
Мы не будем говорить здесь о Чжу Туне, который во главе своего отряда двинулся в западном направлении, а расскажем о Лэй Хэне, который направился на восток. Во всех деревнях, вторые встречались ему на пути, он искал разбойников. Достигнув деревни Дунцицунь, солдаты поднялись на гору, каждый сорвал по красному листу, а затем отряд отправился в деревню. Не прошли они и трех ли, как увидели кумирню. Двери в кумирню были отворены. Тогда Лэй Хэн сказал:
– В кумирне не видно монахов, а двери в зал для жертвоприношении раскрыты. Не иначе, как туда вошел какой-нибудь злой человек. Надо посмотреть, что там делается.
Бойцы зажгли факелы и, освещая путь, вошли в храм. Тут они увидели, что на жертвеннике развалился какой-то совершенно голый молодец и спит. Погода стояла очень жаркая, и человек этот, сняв свою рваную одежду, свернул ее и положил под голову вместо подушки. Он спал очень крепко, и храп его разносился по всей кумирне.
Тогда Лэй Хэн сказал:
– Вот так штука! А ведь начальник уезда и впрямь человек умный. В деревне Дунцицунь действительно водятся разбойники!
Он громко крикнул, и в тот момент, когда проснувшийся хотел было вскочить, охранники окружили его, связали и повели к дому деревенского старосты.
Не случись этого, может быть не произошли бы и другие события. Ведь в деревне Дунцицунь должны были собраться три-четыре удальца, которые решили захватить в уезде Юньчэн драгоценности стоимостью в сто тысяч связок денег. Поистине говорится:
Лишь семь звезд пришло на небо, чтоб в созвездии сойтись,
На земле сто восемь злобных собрались для темных дел.
Но о том, куда Лэй Хэн привел бродягу и что произошло дальше, вы узнаете из следующей главы.
Глава 13
в которой рассказывается о том, как Рыжий дьявол, напившись, заснул в кумирне, а Чао Гай из деревни Дунцицунь выручил его
Итак, когда Лэй Хэн вошел в кумирню, он увидел там на жертвеннике спящего человека. Пока люди вязали этого человека и выводили его из храма, уже наступило время пятой стражи. Лэй Хэн сказал:
– Давайте отведем этого парня в деревню, к старосте. Там попросим чего-нибудь перекусить, а затем уже доставим его в уездное управление для допроса.
Всем отрядом они отправились к деревенскому старосте. А старостой в деревне Дунцицунь был человек по имени Чао Гай. Он происходил из состоятельной семьи, проживавшей в этой же деревне. Человек он был справедливый, за богатством не гнался и больше всего любил водить компанию со смелыми и честными людьми. Всякого, кто обращался к нему за помощью, будь это плохой или хороший человек, он оставлял у себя, а на дорогу снабжал деньгами. Упражнения с пикой и палицей были излюбленными его занятиями. Он не был женат, целые дни посвящал военному искусству, закаляя свое тело, отличался прекрасным здоровьем и большой силой.
К востоку от уездного города Юньчэн находились две деревни Дунцицунь и Сицицунь, разделенные лишь небольшой речушкой. Было время, когда в деревне Сицицунь водилась всякая нечисть. Водяные даже днем заманивали людей в речку, а уж кто попадал в воду, там и погибал. Водяных развелось там столько, что народ не знал, что и делать.
Но вот однажды через деревню проходил какой-то монах. Жители рассказали ему о том, что у них творится. Тогда монах посоветовал высечь из темного камня пагоду, чтобы оградить от водяных берег реки, и указал место, где она должна стоять. После этого духи, водившиеся в Сицицунь, тотчас же переселились в деревню Дунцицунь. Когда Чао Гай об этом узнал, он очень рассердился, перешел через речку, взвалил на себя пагоду и перенес ее на восточный берег в деревню Дунцицунь. За это народ прозвал его Чао Гай – «Небесный князь, перенесший пагоду». Чао Гай был главным лицом в деревне. Его имя хорошо знали все вольные люди.
В то утро, когда Лэй Хэн со своим отрядом привел человека, захваченного в кумирне, в деревню и постучался в ворота дома, где жил Чао Гай, тот еще спал. Но как только работники доложили ему о приходе командира Лэй Хэна, он велел тотчас же открыть ворота. Отряд впустили в поместье, и солдаты первым делом подвесили своего пленника к балке в помещении, находящемся у ворот. Затем Лэй Хэн со своими бойцами вошел в дом, и там они все разместились. Встретивший их Чао Гай приветствовал нежданных гостей.
– Какими судьбами, господин начальник? – спросил он Лэй Хэна.
– Мы с Чжу Туном получили приказ правителя уезда, – отвечал Лэй Хэн, – пойти со своими отрядами по деревням на розыски разбойников. В походе мы устали и вот решили зайти в ваше поместье немного передохнуть. Поэтому-то нам пришлось вас побеспокоить.
– Что вы, какое там беспокойство! – возразил Чао Гай. И он тут же отдал распоряжение приготовить вино и закуски. Прежде всего он велел подать гостям супу.
– Удалось ли вам найти кого-нибудь в нашей деревне? – спросил он.
– В кумирне, что неподалеку, мы обнаружили какого-то пьяного молодца, который спал там. По-моему, он не из добрых людей. Мы связали его и хотели отвести к начальнику уезда, но время еще раннее, да к тому же я решил сначала известить вас. Вы ведь должны приготовиться к ответу, если начальство станет спрашивать вас об этом деле. Пока что мы подвесили этого молодца в помещении у ворот.
Чао Гай выслушал все, что сообщил начальник, и сказал:
– Очень вам благодарен за ваше доброе отношение ко мне.
Когда работники принесли вино и блюда с закусками, Чао Гай сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
В этот момент с южного конца поля подскакал на коне воин, который держал в руках расшитый золотом флаг, и громко прокричал:
– Начальник области приказывает вам проявить все ваши способности и отвагу. Тот из вас, кто допустит какую-нибудь ошибку, понесет наказание, а тот, кто выйдет победителем, будет щедро награжден.
Выслушав приказ, противники пришпорили своих коней и ринулись навстречу друг другу к центру поля. Расстояние между противниками становилось все меньше и меньше, и они подняли свое оружие. Со Чао был в сильном гневе. Вертя в руках большую секиру и пришпоривая своего коня, он мчался навстречу Ян Чжи. Но Ян Чжи сохранял мужественный вид и был готов с копьем в руках достойно встретить противника. Оба они остановились в центре поля, вблизи от помоста, и вступили в бой. Каждый из них дрался, напрягая все свои силы и способности. Они то съезжались, то разъезжались, то наступали, то отступали. По временам казалось, что у них по сотне рук, а ноги лошадей сплетаются между собой. Они съезжались уже более пятидесяти раз, но все еще нельзя было сказать, на чьей стороне перевес.
Находившийся на помосте Лян Чжун-шу замер, наблюдая эту битву. Среди зрителей то и дело слышались восторженные крики. Стоявшие в строю воины переглядывались друг с другом и говорили: «Мы много лет служим в армии, не в первый раз нам приходится бывать при состязании, но такой достойной пары соперников мы еще не видали».
Командующие Ли Чэн и Вэнь Да, стоявшие на помосте, также не могли удержаться от одобрительных восклицаний:
– Ловко! Здорово!
Вдруг Вэнь Да подумал, что в подобном бою один из сражающихся неизбежно должен пасть. Он тотчас же подозвал знаменосца и приказал ему встать между сражающимися. На сигнальной вышке ударили в барабаны. Но разве могли Ян Чжи и Со Чао разъехаться, когда бой был в самом разгаре и каждый бился за свое первенство? Лишь услышав крик подскакавшего к ним знаменосца:
– Остановитесь! Слушайте приказ начальника! – они опустили свое оружие, сдерживая коней, разъехались в разные стороны, стали в строй под знамена и с нетерпением смотрели на Лян Чжун-шу, ожидая его приказа.
Ли Чэн и Вэнь Да сошли с помоста и, подойдя к павильону, почтительно доложили Лян Чжун-шу:
– Господин начальник! Мы считаем, что соперники одинаково сильны в военном искусстве и оба могут занимать важные должности.
Лян Чжун-шу было очень приятно выслушать их слова, и он велел позвать к себе участников состязания. Знаменосец тотчас же передал этот приказ, и противники, подъехав к павильону, сошли с коней. Оруженосцы приняли у них оружие, и они, приблизившись к начальнику, почтительно склонились в ожидании распоряжений. Лян Чжун-шу приказал каждому из них выдать по два слитка чистого серебра и по два куска белого шелка. Затем он велел начальнику военного приказа повысить в чинах Ян Чжи и Со Чао и назначить их старшими военачальниками. Приказ вступил в силу с этого же дня и подлежал обнародованию.
Со Чао и Ян Чжи поблагодарили Лян Чжун-шу за оказанную им честь и с подарками в руках спустились со ступенек павильона. Ян Чжи снял с себя все боевые доспехи и оделся в свой обычный наряд. Со Чао также заменил свои доспехи стеганым халатом. Затем они снова взошли на помост и поблагодарили находившихся там военачальников. Лян Чжун-шу велел бывшим соперникам приветствовать друг друга. Они выполнили это указание и, отдав почести друг другу, заняли места на ступенях павильона среди равных себе по чину.
Загремели барабаны, взвился флаг победы; Лян Чжун-шу в обществе военачальников отметил состоявшееся состязание роскошным пиром в павильоне. Когда солнце клонилось к западу, пиршество закончилось, Лян Чжун-шу сел на коня и в сопровождении военачальников отправился в управление.
Впереди начальника округа ехали два новых командира, каждый на своем коне. Головы их были украшены красными цветами. Когда всадники въехали в восточные ворота города, то по обеим сторонам улицы уже стояли толпы народа. Там были и дряхлые старики и малые дети. Все были радостно возбуждены. Тогда Лян Чжун-шу обратился к ним:
– Чему вы так радуетесь, люди?
Один из стариков опустился перед ним на колени и сказал:
– Я родился в Северной столице и вырос в Даминфу, но за всю свою жизнь мне никогда еще не приходилось видеть состязания таких доблестных воинов. Как же не радоваться этому?
Слова эти доставили Лян Чжун-шу большое удовольствие. Из управления все военачальники и командиры разъехались по домам. Со Чао пригласил знакомых на пирушку отметить свое повышение, а Ян Чжи, так как он был здесь человеком новым и не имел знакомых, отправился в управление, где жил Лян Чжун-шу. Все последующее время он с большим усердием трудился с утра до ночи, тщательно выполняя свои обязанности. Но об этом мы говорить больше не будем.
Не стоит здесь распространяться также и о мелочах, расскажем лучше о более важном. После военных состязаний на учебном плацу за восточными воротами Лян Чжун-шу всей душой привязался к Ян Чжи я не мог без него обходиться ни одной минуты. Теперь Ян Чжи уже каждый месяц получал положенное ему жалованье и постепенно обзавелся друзьями и знакомыми. Со Чао, убедившись в высоком военном искусстве Ян Чжи, также проникся к нему уважением.
Время летело незаметно. Прошла весна, приближалось лето. Наступил праздник пятого числа пятой луны. В честь праздника во внутренних покоях дома Лян Чжун-шу было устроено домашнее, пиршество, в котором принимала участие также и супруга хозяина. После того как на столе сменили уже второе блюдо и гости выпили по нескольку чашечек вина, жена Лян Чжун-шу, обращаясь к своему мужу, сказала:
– Господин мой! Ты продвинулся по службе до положения командующего войсками и занимаешь высокий пост в государстве. Но ты не забыл, надеюсь, откуда пришли эти почести, слава, богатство и знатность?
– Я с малых лет сидел над книгами, – отвечал Лян Чжун-шу, – и в науках разбираюсь. Уж конечно, я не чурбан какой-нибудь, чтобы забыть о милостях моего досточтимого тестя. Лишь благодаря его поддержке я смог достичь такого положения. И моя признательность беспредельна.
– Если господин не забыл о милостях моего отца, – продолжала жена, – то как же мог он забыть о том, что приближается день его рождения?
– Я помню, что в пятнадцатый день шестой луны день рождения моего уважаемого тестя, – ответил Лян Чжун-шу. – Еще месяц назад я выделил на подарок ему сто тысяч связок монет и поручил своим людям купить золота и драгоценностей. Сейчас почти все уже закуплено. Когда же приготовления будут закончены, я пошлю людей с подарками в столицу. Одно лишь меня смущает. Когда в прошлом году я накупил драгоценностей и других подарков и отправил в столицу, их на полдороге захватили разбойники, и все мои деньги пошли прахом. До сего времени, несмотря на строжайшие меры, принятые против разбойников, они все еще не уничтожены. Не знаю, кого бы мне отправить с подарками?
– У тебя много командиров, – сказала жена, – выбери из них наиболее верного и преданного.
– Что же, – сказал Лян Чжун-шу, – осталось еще сорок-пятьдесят дней. За это время мы закончим приготовление подарков и успеем подобрать надежного человека. Можешь не беспокоиться, я все устрою сам.
В доме Лян Чжун-шу пировали с полудня до позднего вечера, но дальше речь пойдет о другом.
Сейчас мы расскажем о том, как в город Юньчэн, области Цзичжоу, провинции Шаньдун, прибыл новый начальник по фамилии Ши, по имени Вэнь-бин. Явившись в управление, он занял свое место. Справа и слева от него расположились чиновники всех рангов. Начальник уезда вызвал чиновника, ведающего борьбой с разбойниками, и двух командиров охраны. Один из них командовал пешим отрядом, другой конным. Последнему подчинялись двадцать четыре конника и двадцать стрелков. В пешем отряде насчитывалось двадцать старших бойцов копьеносцев и двадцать рядовых. Начальника конного отряда звали Чжу Тун. Ростом он был в восемь чи и четыре-пять цуней. На его лице, красном, как финик, росла пышная борода длиной в полтора чи. Глаза сверкали, как звезды. Всем своим видом он походил на Гуань Юйя, одного из знаменитых полководцев истории Троецарствия. Городские жители прозвали его Красавцем-бородачом. Происходил он из богатой местной семьи, но был бескорыстен, любил делать добро и помогать людям. Поэтому водил знакомство с бродячим людом и всю свою жизнь увлекался военными занятиями.
Начальник пешего отряда по имени Лэй Хэн, ростом в семь с половиной чи, с темно-красным лицом, обрамленным небольшой бородой, отличался огромной физической силой и свободно мог перепрыгнуть через поток шириной до трех чжанов. В городе его звали Крылатым тигром. Он происходил из семьи местного кузнеца, а потом открыл бойню и сам забивал скот. Лэй Хэн также был человеком справедливым и любил помогать людям, но вместе с тем долго помнил даже мелкие обиды. Он, как и Чжу Тун, всю жизнь любил военное искусство. Обязанностью этих двух людей было бороться с разбойниками и вылавливать их.
И вот правитель уезда вызвал к себе этих двух военачальников. Явившись в управление, они приветствовали правителя уезда и остановились в ожидании его распоряжений. Тогда правитель оказал им:
– Вступая в должность, я слышал, что в районе Цзичжоу, неподалеку от Ляншаньбо, собралось множество разбойников. Они грабят и бесчинствуют, оказывая сопротивление императорским войскам. Бандиты являются серьезной угрозой всему окружающему населению. И вот я вызвал вас для того, чтобы предложить вам, несмотря ни на какие трудности, отправиться во главе своих отрядов и уничтожить разбойников. Один отряд пойдет на запад, другой – на восток. Всех встречных разбойников вы должны хватать и доставлять сюда. Но смотрите не беспокойте население. Мне известно, что в деревне Дунцицунь растет большое дерево с красными листьями. Таких деревьев нет больше нигде. Так вот, сорвете с него несколько листьев и Доставите их в управление в доказательство того, что вы были в этом месте. Если вы не привезете этих листьев, я буду считать все ваши донесения ложными и наложу на вас соответствующее наказание.
Выслушав приказ, оба командира вернулись к себе, созвали своих людей и, разделившись на две группы, выступили в поход.
Мы не будем говорить здесь о Чжу Туне, который во главе своего отряда двинулся в западном направлении, а расскажем о Лэй Хэне, который направился на восток. Во всех деревнях, вторые встречались ему на пути, он искал разбойников. Достигнув деревни Дунцицунь, солдаты поднялись на гору, каждый сорвал по красному листу, а затем отряд отправился в деревню. Не прошли они и трех ли, как увидели кумирню. Двери в кумирню были отворены. Тогда Лэй Хэн сказал:
– В кумирне не видно монахов, а двери в зал для жертвоприношении раскрыты. Не иначе, как туда вошел какой-нибудь злой человек. Надо посмотреть, что там делается.
Бойцы зажгли факелы и, освещая путь, вошли в храм. Тут они увидели, что на жертвеннике развалился какой-то совершенно голый молодец и спит. Погода стояла очень жаркая, и человек этот, сняв свою рваную одежду, свернул ее и положил под голову вместо подушки. Он спал очень крепко, и храп его разносился по всей кумирне.
Тогда Лэй Хэн сказал:
– Вот так штука! А ведь начальник уезда и впрямь человек умный. В деревне Дунцицунь действительно водятся разбойники!
Он громко крикнул, и в тот момент, когда проснувшийся хотел было вскочить, охранники окружили его, связали и повели к дому деревенского старосты.
Не случись этого, может быть не произошли бы и другие события. Ведь в деревне Дунцицунь должны были собраться три-четыре удальца, которые решили захватить в уезде Юньчэн драгоценности стоимостью в сто тысяч связок денег. Поистине говорится:
Лишь семь звезд пришло на небо, чтоб в созвездии сойтись,
На земле сто восемь злобных собрались для темных дел.
Но о том, куда Лэй Хэн привел бродягу и что произошло дальше, вы узнаете из следующей главы.
Глава 13
в которой рассказывается о том, как Рыжий дьявол, напившись, заснул в кумирне, а Чао Гай из деревни Дунцицунь выручил его
Итак, когда Лэй Хэн вошел в кумирню, он увидел там на жертвеннике спящего человека. Пока люди вязали этого человека и выводили его из храма, уже наступило время пятой стражи. Лэй Хэн сказал:
– Давайте отведем этого парня в деревню, к старосте. Там попросим чего-нибудь перекусить, а затем уже доставим его в уездное управление для допроса.
Всем отрядом они отправились к деревенскому старосте. А старостой в деревне Дунцицунь был человек по имени Чао Гай. Он происходил из состоятельной семьи, проживавшей в этой же деревне. Человек он был справедливый, за богатством не гнался и больше всего любил водить компанию со смелыми и честными людьми. Всякого, кто обращался к нему за помощью, будь это плохой или хороший человек, он оставлял у себя, а на дорогу снабжал деньгами. Упражнения с пикой и палицей были излюбленными его занятиями. Он не был женат, целые дни посвящал военному искусству, закаляя свое тело, отличался прекрасным здоровьем и большой силой.
К востоку от уездного города Юньчэн находились две деревни Дунцицунь и Сицицунь, разделенные лишь небольшой речушкой. Было время, когда в деревне Сицицунь водилась всякая нечисть. Водяные даже днем заманивали людей в речку, а уж кто попадал в воду, там и погибал. Водяных развелось там столько, что народ не знал, что и делать.
Но вот однажды через деревню проходил какой-то монах. Жители рассказали ему о том, что у них творится. Тогда монах посоветовал высечь из темного камня пагоду, чтобы оградить от водяных берег реки, и указал место, где она должна стоять. После этого духи, водившиеся в Сицицунь, тотчас же переселились в деревню Дунцицунь. Когда Чао Гай об этом узнал, он очень рассердился, перешел через речку, взвалил на себя пагоду и перенес ее на восточный берег в деревню Дунцицунь. За это народ прозвал его Чао Гай – «Небесный князь, перенесший пагоду». Чао Гай был главным лицом в деревне. Его имя хорошо знали все вольные люди.
В то утро, когда Лэй Хэн со своим отрядом привел человека, захваченного в кумирне, в деревню и постучался в ворота дома, где жил Чао Гай, тот еще спал. Но как только работники доложили ему о приходе командира Лэй Хэна, он велел тотчас же открыть ворота. Отряд впустили в поместье, и солдаты первым делом подвесили своего пленника к балке в помещении, находящемся у ворот. Затем Лэй Хэн со своими бойцами вошел в дом, и там они все разместились. Встретивший их Чао Гай приветствовал нежданных гостей.
– Какими судьбами, господин начальник? – спросил он Лэй Хэна.
– Мы с Чжу Туном получили приказ правителя уезда, – отвечал Лэй Хэн, – пойти со своими отрядами по деревням на розыски разбойников. В походе мы устали и вот решили зайти в ваше поместье немного передохнуть. Поэтому-то нам пришлось вас побеспокоить.
– Что вы, какое там беспокойство! – возразил Чао Гай. И он тут же отдал распоряжение приготовить вино и закуски. Прежде всего он велел подать гостям супу.
– Удалось ли вам найти кого-нибудь в нашей деревне? – спросил он.
– В кумирне, что неподалеку, мы обнаружили какого-то пьяного молодца, который спал там. По-моему, он не из добрых людей. Мы связали его и хотели отвести к начальнику уезда, но время еще раннее, да к тому же я решил сначала известить вас. Вы ведь должны приготовиться к ответу, если начальство станет спрашивать вас об этом деле. Пока что мы подвесили этого молодца в помещении у ворот.
Чао Гай выслушал все, что сообщил начальник, и сказал:
– Очень вам благодарен за ваше доброе отношение ко мне.
Когда работники принесли вино и блюда с закусками, Чао Гай сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72