стыдно же признаваться, что докатился чуть ли не до заводской многотиражки. У меня подобных амбиций не было, зато было желание работать. И пока были силы. Работать я собиралась по своему профилю: вести криминальную хронику района.
- Представь себе, получилось. Правда, первое задание меня немного пугает, ну да не боги горшки обжигают.
- И чего же ты боишься?
- Не чего, а кого. Беседовать придется с начальником отделения милиции.
Андрей расхохотался.
- Ничего смешного, - слегка обиделась я. - Любой нормальный человек боится милиции. Тебя что, в детстве милиционером не пугали?
- Не пугали. Поэтому, наверное, я и закончил школу милиции. Интересно у тебя получается: жить с милиционером, пусть и бывшим, не боишься, а вот взять интервью... И как ты намерена собирать криминальную хронику, не общаясь с милицией?
- Кто это тебе сказал, что я не боюсь с тобой жить, солнце мое? осведомилась я, не собираясь отвечать на первый вопрос. - Может, и живу потому, что боюсь оскорбить тебя отказом. Ну и привыкла, конечно.
- Как ты сама говоришь в таких случаях, я тебя тоже очень люблю, отозвался Андрей. - Ладно, интервью ты возьмешь. А дальше?
- А дальше буду заниматься подготовкой праздника. Если, конечно, меня не задержат на пятнадцать суток.
- Это за что?
- Ну, мало ли за что, - неопределенно протянула я. - За неуважение к старшему по званию, например.
- А ты - с уважением, - посоветовал Андрей. - Тогда и ночевать будешь дома, а не на нарах. Ладно, пойду завтра с тобой. В качестве группы поддержки. А на обратном пути купим продукты.
- Гениально! - обрадовалась я. - Нам все равно идти мимо рынка...
......................................................................
У здания милиции первым делом обнаружился стенд с давно привычной нам всем надписью: "Их разыскивает милиция". Из любопытства посмотрела: шесть фотографий с именами - фамилиями и все... русские. Я дернула Андрея за рукав:
- Посмотри-ка. Сплошные братья-славяне. Почему мы тогда так предубеждены против, извиняюсь за выражение, "лиц кавказской национальности", хотела бы я знать? Их-то милиция, похоже, не разыскивает.
- Вот с этого и начинай интервью, - посоветовал Андрей. - А я подожду тебя в коридоре, молодость вспомню.
Но интервью началось, разумеется, не с этого. Начальник долго и с определенной тоской меня рассматривал, явно подыскивая предлог повесомее, чтобы от беседы увильнуть. Вот ведь как интересно: чем больше человек реально делает, тем меньше у него желания о своей работе распинаться перед журналистами. Теория выведена лично мной и неоднократно проверена на практике. Не верите - попробуйте сами.
- Ну-с, - прервал, наконец молчание мой визави. - И о чем вы собираетесь со мной беседовать?
- О героических буднях милиции, - отрапортовала я. - Про службу, которая и опасна, и трудна, и на первый взгляд как будто не видна... А для начала давайте познакомимся. Меня зовут Наталья.
- Очень приятно. А меня - Федор Владимирович. Где-то я вас, сударыня, видел.
Старомодное обращение "сударыня" звучало в устах Федора Владимировича, мужчины со внешностью дореволюционного профессора, совершенно естественно. Но вот где он мог меня видеть, я понятия не имела. На соответствующем стенде моей фотографии вроде бы пока не появлялось. Я пожала плечами:
- Даже и не знаю. Здесь я в первый раз. Точнее - второй, первый раз приходила прописываться...
- Регистрироваться, - машинально поправил меня Федор Владимирович, продолжая пристально вглядываться в мою персону. Что, если честно, немного нервировало.
- Регистрироваться, - послушно повторила я. - Разницы, правда, никакой, но...
- А как ваша фамилия? - перебил меня вдруг Федор Владимирович.
Начинается!
- Марлинская, - ответила я, приготовившись в душе к неприятностям.
Кое-какие основания у меня для этого имелись. Примерно месяц назад ко мне на квартиру наведались аж два милиционера. И сообщили, что в нашем районе успешно действует банда домушников. Я не успела спросить их, зачем мне эта занимательная информация, как выяснилось, что наводчицей в банде молодая блондинка, и свидетели четко указали на мой подъезд: мол есть там такая, белобрысая пигалица.
Насчет молодости я промолчала, за меня достаточно красноречиво говорило лицо: сороковник хоть узлом завяжи, двадцатью годами он не обернется. От навязываемой мне роли наводчицы отбрыкалась только с помощью очень кстати вернувшегося домой Андрея, который доходчиво объяснил визитером, что квартирные кражи не входят в число моих хобби. В общем, все обошлось, но осадок, сами понимаете, остался. И вот опять...
- Ну конечно! - радостно воскликнул Федор Владимирович. - Я же вижу знакомое лицо. Это ваша?
Он достал из ящика стола книгу, в которой я не без изумления опознала собственное произведение, украшенное моей фотографией. Изумление же проистекало из того, что мужчины женские произведения, как правило, не читают. Исключение составляет разве что Александра Маринина, но это лишь подтверждает общее правило.
- Моя, - созналась я. - Вы её что, купили?
Вопрос, конечно, идиотский, но ничего другого мне в данный момент в голову не пришло.
- Конфисковал у одной аферистки, - доброжелательно пояснил Федор Владимирович. - Она её использовала, как тайник. Видите?
Он раскрыл книгу и продемонстрировал мне аккуратно вырезанную середину по размерам соответствовавшую пачке купюр. Причем достаточно толстой пачке. Ну что ж, книгами можно пользоваться по-разному...
- Занятно, - сказала я. - Чего только на свете не бывает. Кстати о фотографиях: почему на вашей, с позволения сказать, доске почета только "лица славянской национальности"? Насколько мне известно, криминал исходит, как правило, от несколько иных лиц. Если верить газетам, конечно.
- В общем-то, да, - протянул Федор Владимирович, - но дело в том, что если преступление совершает русский, вернее, славянин, то ему гораздо легче куда-нибудь от нас сбежать. В Тулу, например. Или ещё в какую-нибудь российскую глубинку, где его ещё найти надо. А те, кого мы называем "лица кавказской национальности", в общем-то привязаны к Москве. Свои бизнесом. Своими деловыми контактами. И в Рязань они убежать не могут: там они ещё больше в глаза бросаться станут.
Резонно. Хотя в российской глубинке сейчас кого только не встретишь. Даже негры попадаются. Хотя, по большому счету это все-таки экзотика.
- То есть слухи о "национальной специфике" сильно преувеличены? спросила я и с некоторым опозданием, сообразив, что интервью уже началось, включила диктофон.
- В какой-то степени да. Но вообще-то в любой нации есть честные люди и есть преступники, как есть умные им есть дураки. И в нашем городе, кстати, процент преступлений, совершаемый, этими самыми "лицами" не так уж велик. Славяне ничуть не более законопослушны. Я сейчас могу вспомнить, например, прошлогоднее убийство на маленьком рынке. Там они просто не поделили что-то между собой: то ли прибыль, то ли место. Убийцу мы довольно быстро задержали, где-то через три дня, по приметам, и преступление раскрыли...
- Но бытовые-то убийства иногда годами не могут раскрыть, - не без апломба щегольнула я профессиональными знаниями. - В подъездах, лифтах... С заказными убийствами понятно: дело ясное, что дело темное. Но когда убивают обыкновенную тетю Клаву или соседа-алкоголика дядю Васю...
Федор Владимирович помрачнел.
- Что касается ограблений и изнасилований в подъездах, то, как мне кажется, немалую лепту в расцвет этих преступлений внесли архитекторы. Посмотрите, как спланированы новые многоэтажные дома: лифт от квартир отделяет тамбурная дверь, а на лестницу можно убежать практически мгновенно. В домах старого образца, в девятиэтажках наших замечательных, непосредственно к лифту выходит четыре квартиры: каждый шорох слышен. И там значительно меньше чрезвычайных происшествий.
- Я вот иногда читаю хронику в газетах, - подхватила я, - так там сплошь и рядом: потерпевшая шла по улице часа в три ночи. За каким, простите, чертом её понесло на улицу в этот час? На такую прогулку не каждый мужик отважится.
- Вот именно, дело ещё и в беспечности самих людей. И по ночам гуляют, и с незнакомцами на брудершафт пьют, и квартиру сдают кому не попадя. Уж сколько раз твердили: не садитесь в лифт с незнакомыми, не заходите в подъезд с подозрительными личностями... И садятся, и заходят, и двери открывают на первый звонок, не удосужившись в глазок посмотреть или хотя бы спросить, кто там пожаловал. А крайней оказывается, естественно, милиция: допустила расцвет в городе беспредела.
Я искренне посочувствовала Федору Владимировичу. Крайним быть всегда обидно.
- Некоторые преступления можно было бы предотвратить, - продолжал он сетовать, - если бы окружающие нас люди были более... ну, бдительными, что ли. Простой пример: на днях мы предотвратили кражу в жилом доме. Соседи увидели из окна, что в машину возле подъезда грузят какие-то вещи и позвонили в милицию. Наряд приехал через несколько минут и задержал с поличным четверых. А всего-то и нужно было позвонить в дежурную часть. Лучше мы лишний раз выедем на место происшествия, чем потом будем искать жуликов по всему городу, а то и по стране.
- То есть нужно просто набрать "02"? - поинтересовалась я.
- В экстремальной ситуации - да. Но поймите, пока звонок пойдет на центральный пульт, пока его оттуда передадут нам, время может быть безнадежно потеряно. Последнее время по квартирам, я точно знаю, ходят участковые, представляются, оставляют карточки со своей фамилией и номерами телефонов...
Я вспомнила визит двух милиционеров и поежилась. Не приведи Бог ещё раз оказаться в такой ситуации. Тут никакое чувство юмора не спасет. Я конспективно изложила сюжет своему собеседнику. Мой рассказ о том, как меня заподозрили в соучастии в квартирных кражах, развеселил его невероятно, и он обещал при случае выдать мне удостоверение "добровольного помощника милиции". Спасибо, конечно. К такому удостоверению хорошо бы ещё добавить значок "Стукач-общественник". Но это соображение я благоразумно оставила при себе, помня про специфическое милицейское чувство юмора.
В общем, мы беседовали около часу и расстались почти по-приятельски. Я пообещала Федору Владимировичу книгу с нормальными страницами и дарственной надписью, а он посулил без перебоев снабжать меня криминальной хроникой. На том собеседование закончилось и я выкатилась в коридор, где Андрей мужественно дожидался меня, изучая поблекшие от времени плакаты.
- Отпустили? - поинтересовался он, с облегчением отрываясь от своего занятия.
- На поруки, - хмыкнула я. - И то только потому, что у начальника в столе лежит моя книга.
- Что-что? - изумился Андрей.
По-видимому, представление о том, кто может интересоваться такой литературой, у нас с ним совпадали.
- Конфискат, - щегольнула я новообретенным термином. - Тара для валюты.
- Скоро твои книги будут цениться на вес золота, - щедро пообещал мой друг. - Но вообще-то это - твое вечное везение. Очередной белый рояль в кустах.
- Что же делать? - пожала я плечами. - Постараюсь нести свой крест достойно. А теперь пошли на рынок.
- Пошли, - покладисто согласился Андрей. - А о чем вы там вообще шептались?
- О своем, о девичьем, - удовлетворила я его любопытство. - Я вот подумала, что критиковать милицию сейчас модно, как никогда, этим только ленивый не занимается...
- Чем объяснишь? - заинтересовался Андрей новым поворотом разговора.
- Во-первых, тем, что безопасно: участковому некогда тратить время на защиту в суде своих "чести и достоинства", постовым милиционерам это вряд ли придет в голову, а оперативно-розыскным сотрудникам и следователям и без того хватает контактов с судами. Так что - гуляй, не хочу.
- Резонно. Но ты не прыгала от восторга, когда тебя заподозрили...
- Ладно, проехали, - отмахнулась я. - Между прочим, существует разумный принцип: "Критикуя, предлагай, предлагая - делай". Хочу посмотреть на какого-нибудь "критика" после того, как он хотя бы неделю походит в милицейской форме и будет выполнять все обязанности стражей порядка.
- Вставь эти свои размышлизмы в интервью, - посоветовал Андрей. Очень оригинально, милиционеры тебя на руках носить будут.
- А что, неправильно? - завелась я. - Мы же не требуем от медиков, чтобы никто из их пациентов не болел и не умирал, поскольку "для этого тут врачи и поставлены". Преступления - та же патология, они существуют в любом обществе, вне зависимости от уровня его развития и разница заключается лишь в их количестве и, если угодно, "уровне безнаказанности".
Андрей вытащил из кармана блокнот и ручку и сделал внимательное выражение лица.
- Как-как? Повторите, пожалуйста, для прессы. По буквам, если можно. Уровень - чего? Безнаказанности?
- Да ну тебя, - отмахнулась я. - Вечный балаган.
- У тебя научился, - невозмутимо отпарировал мой друг. - Так что нечего на зеркало пенять. Но в принципе мыслишь правильно. Только пафоса многовато. После отстоя пены придется требовать долива. Дело ещё в том, что в цивилизованном обществе к сотрудникам правоохранительных органов относятся с должным уважением, а в обществе... ну, не слишком цивилизованном так, как мы имеем несчастье наблюдать. И требовать после этого, чтобы к нам относились с уважением и где-то даже с нежностью, по меньшей мере наивно. Что сеем - то и жнем. Ладно, пошли. И закрой как следует сумку, уведут кошелек, будешь переживать, как в прошлый раз.
Что правда, то правда, кошелек у меня "уводят" где-то раз в квартал. Потому что думаю я на улице - да и в магазинах, если уж на то пошло, - о чем угодно, только не о карманниках. Верно говорят: когда глупый человек идет за покупками, весь базар радуется. А уж жулики так просто ликуют.
От всех напастей, правда, не застрахуешься. Кодовые замки, стальные двери и домофоны - штука, конечно, совершенно замечательная. Только давным-давно подмечено, что любые запоры эффективны прежде всего против честных людей. С теми же, кто плевать хотел на эти самые средства безопасности, и кражу, разбой, жульничество и прочие "увлекательные" мероприятия считают естественным способом заработать деньги, бороться собственными силами довольно сложно. Если вообще реально.
Нет, как хорошо все-таки быть миллионером! Или миллионершей - ещё лучше. Нанял охрану, и живи - радуйся. Никаких проблем, никаких походов на рынок с зажатым в руке кошельком, никаких неприятностей. Не в деньгах, вестимо, счастье, а в их количестве. Преступление - прямое следствие нищеты, ей-богу!
- Кто у нас завтра будет? - спросил Андрей, когда мы, навьюченные сумками и пакетами, отправились домой. - Я что-то запамятовал.
- Склероз вообще-то мой диагноз, - поддела я его. - А оказывается и ты им пользуешься.
- С кем поведешься, от того и лечишься, - шутя отбил подачу Андрей. В принципе, все болезни так или иначе заразны...
- Скрупулезно подмечено, - хмыкнула я. - Ладно, освежу твою память. Павел с Милочкой. Галка без Тарасова, он в командировке. Алина с кавалером, каким - не знаю, она их меняет чаще, чем я посудные полотенца...
- Раз в полгода, что ли? - с невинным видом осведомился Андрей.
- Примерно, - уклонилась я от дальнейшей пикировки. - Вроде бы никого не забыла. Вместе с нами семеро.
- Хоть посмотрю на эту твою Алину в нормальных условиях, - сказал Андрей. - А то только слышу о ней, а видел один раз на больничной койке в бинтах. Чем она там занимается, на кофейной гуще гадает?
- На картах Таро, - поправила я. - И не гадает, а занимается психоанализом. Почувствуй разницу.
- Не могу, - искренне признался Андрей. - Не чувствую никакой разницы. Что в лоб, что по лбу. А ты без чего-то эдакого существовать не можешь? С нормальными людьми тебе общаться скучно. Тебе обязательно нужно что-то нетрадиционное. Не преступник, так хотя бы жертва преступления под мистическим соусом...
Мы свалили покупки в холодильник и без сил распластались в креслах. В конце апреля природа очередной раз сошла с ума и выдала почти августовскую жару. По закону свинства, на майские праздники следовало ожидать морозов, причем синоптики этого оптимистического прогноза отнюдь не опровергали, а прямо-таки с садистским удовольствием подчеркивали. Несчастная Россия, даже погода в ней живет по своим собственным законам!
- Во сколько съезд гостей? - вяло поинтересовался Андрей.
- Званы к шести, - так же вяло отозвалась я. - К семи, надо полагать, соберутся. Слушай, будь другом, налей чего-нибудь попить.
Андрей со стоном поднялся и спросил для порядка:
- А что мне за это будет?
- Благодарность в приказе, - для порядка же ответила я. - И почетное право мыть посуду после ужина.
Вот уж последнее Андрею точно не грозило ни при какой погоде. Посуду мыть он не любит патологически и время от времени предлагает мне купить набор разовых тарелок и стаканов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
- Представь себе, получилось. Правда, первое задание меня немного пугает, ну да не боги горшки обжигают.
- И чего же ты боишься?
- Не чего, а кого. Беседовать придется с начальником отделения милиции.
Андрей расхохотался.
- Ничего смешного, - слегка обиделась я. - Любой нормальный человек боится милиции. Тебя что, в детстве милиционером не пугали?
- Не пугали. Поэтому, наверное, я и закончил школу милиции. Интересно у тебя получается: жить с милиционером, пусть и бывшим, не боишься, а вот взять интервью... И как ты намерена собирать криминальную хронику, не общаясь с милицией?
- Кто это тебе сказал, что я не боюсь с тобой жить, солнце мое? осведомилась я, не собираясь отвечать на первый вопрос. - Может, и живу потому, что боюсь оскорбить тебя отказом. Ну и привыкла, конечно.
- Как ты сама говоришь в таких случаях, я тебя тоже очень люблю, отозвался Андрей. - Ладно, интервью ты возьмешь. А дальше?
- А дальше буду заниматься подготовкой праздника. Если, конечно, меня не задержат на пятнадцать суток.
- Это за что?
- Ну, мало ли за что, - неопределенно протянула я. - За неуважение к старшему по званию, например.
- А ты - с уважением, - посоветовал Андрей. - Тогда и ночевать будешь дома, а не на нарах. Ладно, пойду завтра с тобой. В качестве группы поддержки. А на обратном пути купим продукты.
- Гениально! - обрадовалась я. - Нам все равно идти мимо рынка...
......................................................................
У здания милиции первым делом обнаружился стенд с давно привычной нам всем надписью: "Их разыскивает милиция". Из любопытства посмотрела: шесть фотографий с именами - фамилиями и все... русские. Я дернула Андрея за рукав:
- Посмотри-ка. Сплошные братья-славяне. Почему мы тогда так предубеждены против, извиняюсь за выражение, "лиц кавказской национальности", хотела бы я знать? Их-то милиция, похоже, не разыскивает.
- Вот с этого и начинай интервью, - посоветовал Андрей. - А я подожду тебя в коридоре, молодость вспомню.
Но интервью началось, разумеется, не с этого. Начальник долго и с определенной тоской меня рассматривал, явно подыскивая предлог повесомее, чтобы от беседы увильнуть. Вот ведь как интересно: чем больше человек реально делает, тем меньше у него желания о своей работе распинаться перед журналистами. Теория выведена лично мной и неоднократно проверена на практике. Не верите - попробуйте сами.
- Ну-с, - прервал, наконец молчание мой визави. - И о чем вы собираетесь со мной беседовать?
- О героических буднях милиции, - отрапортовала я. - Про службу, которая и опасна, и трудна, и на первый взгляд как будто не видна... А для начала давайте познакомимся. Меня зовут Наталья.
- Очень приятно. А меня - Федор Владимирович. Где-то я вас, сударыня, видел.
Старомодное обращение "сударыня" звучало в устах Федора Владимировича, мужчины со внешностью дореволюционного профессора, совершенно естественно. Но вот где он мог меня видеть, я понятия не имела. На соответствующем стенде моей фотографии вроде бы пока не появлялось. Я пожала плечами:
- Даже и не знаю. Здесь я в первый раз. Точнее - второй, первый раз приходила прописываться...
- Регистрироваться, - машинально поправил меня Федор Владимирович, продолжая пристально вглядываться в мою персону. Что, если честно, немного нервировало.
- Регистрироваться, - послушно повторила я. - Разницы, правда, никакой, но...
- А как ваша фамилия? - перебил меня вдруг Федор Владимирович.
Начинается!
- Марлинская, - ответила я, приготовившись в душе к неприятностям.
Кое-какие основания у меня для этого имелись. Примерно месяц назад ко мне на квартиру наведались аж два милиционера. И сообщили, что в нашем районе успешно действует банда домушников. Я не успела спросить их, зачем мне эта занимательная информация, как выяснилось, что наводчицей в банде молодая блондинка, и свидетели четко указали на мой подъезд: мол есть там такая, белобрысая пигалица.
Насчет молодости я промолчала, за меня достаточно красноречиво говорило лицо: сороковник хоть узлом завяжи, двадцатью годами он не обернется. От навязываемой мне роли наводчицы отбрыкалась только с помощью очень кстати вернувшегося домой Андрея, который доходчиво объяснил визитером, что квартирные кражи не входят в число моих хобби. В общем, все обошлось, но осадок, сами понимаете, остался. И вот опять...
- Ну конечно! - радостно воскликнул Федор Владимирович. - Я же вижу знакомое лицо. Это ваша?
Он достал из ящика стола книгу, в которой я не без изумления опознала собственное произведение, украшенное моей фотографией. Изумление же проистекало из того, что мужчины женские произведения, как правило, не читают. Исключение составляет разве что Александра Маринина, но это лишь подтверждает общее правило.
- Моя, - созналась я. - Вы её что, купили?
Вопрос, конечно, идиотский, но ничего другого мне в данный момент в голову не пришло.
- Конфисковал у одной аферистки, - доброжелательно пояснил Федор Владимирович. - Она её использовала, как тайник. Видите?
Он раскрыл книгу и продемонстрировал мне аккуратно вырезанную середину по размерам соответствовавшую пачке купюр. Причем достаточно толстой пачке. Ну что ж, книгами можно пользоваться по-разному...
- Занятно, - сказала я. - Чего только на свете не бывает. Кстати о фотографиях: почему на вашей, с позволения сказать, доске почета только "лица славянской национальности"? Насколько мне известно, криминал исходит, как правило, от несколько иных лиц. Если верить газетам, конечно.
- В общем-то, да, - протянул Федор Владимирович, - но дело в том, что если преступление совершает русский, вернее, славянин, то ему гораздо легче куда-нибудь от нас сбежать. В Тулу, например. Или ещё в какую-нибудь российскую глубинку, где его ещё найти надо. А те, кого мы называем "лица кавказской национальности", в общем-то привязаны к Москве. Свои бизнесом. Своими деловыми контактами. И в Рязань они убежать не могут: там они ещё больше в глаза бросаться станут.
Резонно. Хотя в российской глубинке сейчас кого только не встретишь. Даже негры попадаются. Хотя, по большому счету это все-таки экзотика.
- То есть слухи о "национальной специфике" сильно преувеличены? спросила я и с некоторым опозданием, сообразив, что интервью уже началось, включила диктофон.
- В какой-то степени да. Но вообще-то в любой нации есть честные люди и есть преступники, как есть умные им есть дураки. И в нашем городе, кстати, процент преступлений, совершаемый, этими самыми "лицами" не так уж велик. Славяне ничуть не более законопослушны. Я сейчас могу вспомнить, например, прошлогоднее убийство на маленьком рынке. Там они просто не поделили что-то между собой: то ли прибыль, то ли место. Убийцу мы довольно быстро задержали, где-то через три дня, по приметам, и преступление раскрыли...
- Но бытовые-то убийства иногда годами не могут раскрыть, - не без апломба щегольнула я профессиональными знаниями. - В подъездах, лифтах... С заказными убийствами понятно: дело ясное, что дело темное. Но когда убивают обыкновенную тетю Клаву или соседа-алкоголика дядю Васю...
Федор Владимирович помрачнел.
- Что касается ограблений и изнасилований в подъездах, то, как мне кажется, немалую лепту в расцвет этих преступлений внесли архитекторы. Посмотрите, как спланированы новые многоэтажные дома: лифт от квартир отделяет тамбурная дверь, а на лестницу можно убежать практически мгновенно. В домах старого образца, в девятиэтажках наших замечательных, непосредственно к лифту выходит четыре квартиры: каждый шорох слышен. И там значительно меньше чрезвычайных происшествий.
- Я вот иногда читаю хронику в газетах, - подхватила я, - так там сплошь и рядом: потерпевшая шла по улице часа в три ночи. За каким, простите, чертом её понесло на улицу в этот час? На такую прогулку не каждый мужик отважится.
- Вот именно, дело ещё и в беспечности самих людей. И по ночам гуляют, и с незнакомцами на брудершафт пьют, и квартиру сдают кому не попадя. Уж сколько раз твердили: не садитесь в лифт с незнакомыми, не заходите в подъезд с подозрительными личностями... И садятся, и заходят, и двери открывают на первый звонок, не удосужившись в глазок посмотреть или хотя бы спросить, кто там пожаловал. А крайней оказывается, естественно, милиция: допустила расцвет в городе беспредела.
Я искренне посочувствовала Федору Владимировичу. Крайним быть всегда обидно.
- Некоторые преступления можно было бы предотвратить, - продолжал он сетовать, - если бы окружающие нас люди были более... ну, бдительными, что ли. Простой пример: на днях мы предотвратили кражу в жилом доме. Соседи увидели из окна, что в машину возле подъезда грузят какие-то вещи и позвонили в милицию. Наряд приехал через несколько минут и задержал с поличным четверых. А всего-то и нужно было позвонить в дежурную часть. Лучше мы лишний раз выедем на место происшествия, чем потом будем искать жуликов по всему городу, а то и по стране.
- То есть нужно просто набрать "02"? - поинтересовалась я.
- В экстремальной ситуации - да. Но поймите, пока звонок пойдет на центральный пульт, пока его оттуда передадут нам, время может быть безнадежно потеряно. Последнее время по квартирам, я точно знаю, ходят участковые, представляются, оставляют карточки со своей фамилией и номерами телефонов...
Я вспомнила визит двух милиционеров и поежилась. Не приведи Бог ещё раз оказаться в такой ситуации. Тут никакое чувство юмора не спасет. Я конспективно изложила сюжет своему собеседнику. Мой рассказ о том, как меня заподозрили в соучастии в квартирных кражах, развеселил его невероятно, и он обещал при случае выдать мне удостоверение "добровольного помощника милиции". Спасибо, конечно. К такому удостоверению хорошо бы ещё добавить значок "Стукач-общественник". Но это соображение я благоразумно оставила при себе, помня про специфическое милицейское чувство юмора.
В общем, мы беседовали около часу и расстались почти по-приятельски. Я пообещала Федору Владимировичу книгу с нормальными страницами и дарственной надписью, а он посулил без перебоев снабжать меня криминальной хроникой. На том собеседование закончилось и я выкатилась в коридор, где Андрей мужественно дожидался меня, изучая поблекшие от времени плакаты.
- Отпустили? - поинтересовался он, с облегчением отрываясь от своего занятия.
- На поруки, - хмыкнула я. - И то только потому, что у начальника в столе лежит моя книга.
- Что-что? - изумился Андрей.
По-видимому, представление о том, кто может интересоваться такой литературой, у нас с ним совпадали.
- Конфискат, - щегольнула я новообретенным термином. - Тара для валюты.
- Скоро твои книги будут цениться на вес золота, - щедро пообещал мой друг. - Но вообще-то это - твое вечное везение. Очередной белый рояль в кустах.
- Что же делать? - пожала я плечами. - Постараюсь нести свой крест достойно. А теперь пошли на рынок.
- Пошли, - покладисто согласился Андрей. - А о чем вы там вообще шептались?
- О своем, о девичьем, - удовлетворила я его любопытство. - Я вот подумала, что критиковать милицию сейчас модно, как никогда, этим только ленивый не занимается...
- Чем объяснишь? - заинтересовался Андрей новым поворотом разговора.
- Во-первых, тем, что безопасно: участковому некогда тратить время на защиту в суде своих "чести и достоинства", постовым милиционерам это вряд ли придет в голову, а оперативно-розыскным сотрудникам и следователям и без того хватает контактов с судами. Так что - гуляй, не хочу.
- Резонно. Но ты не прыгала от восторга, когда тебя заподозрили...
- Ладно, проехали, - отмахнулась я. - Между прочим, существует разумный принцип: "Критикуя, предлагай, предлагая - делай". Хочу посмотреть на какого-нибудь "критика" после того, как он хотя бы неделю походит в милицейской форме и будет выполнять все обязанности стражей порядка.
- Вставь эти свои размышлизмы в интервью, - посоветовал Андрей. Очень оригинально, милиционеры тебя на руках носить будут.
- А что, неправильно? - завелась я. - Мы же не требуем от медиков, чтобы никто из их пациентов не болел и не умирал, поскольку "для этого тут врачи и поставлены". Преступления - та же патология, они существуют в любом обществе, вне зависимости от уровня его развития и разница заключается лишь в их количестве и, если угодно, "уровне безнаказанности".
Андрей вытащил из кармана блокнот и ручку и сделал внимательное выражение лица.
- Как-как? Повторите, пожалуйста, для прессы. По буквам, если можно. Уровень - чего? Безнаказанности?
- Да ну тебя, - отмахнулась я. - Вечный балаган.
- У тебя научился, - невозмутимо отпарировал мой друг. - Так что нечего на зеркало пенять. Но в принципе мыслишь правильно. Только пафоса многовато. После отстоя пены придется требовать долива. Дело ещё в том, что в цивилизованном обществе к сотрудникам правоохранительных органов относятся с должным уважением, а в обществе... ну, не слишком цивилизованном так, как мы имеем несчастье наблюдать. И требовать после этого, чтобы к нам относились с уважением и где-то даже с нежностью, по меньшей мере наивно. Что сеем - то и жнем. Ладно, пошли. И закрой как следует сумку, уведут кошелек, будешь переживать, как в прошлый раз.
Что правда, то правда, кошелек у меня "уводят" где-то раз в квартал. Потому что думаю я на улице - да и в магазинах, если уж на то пошло, - о чем угодно, только не о карманниках. Верно говорят: когда глупый человек идет за покупками, весь базар радуется. А уж жулики так просто ликуют.
От всех напастей, правда, не застрахуешься. Кодовые замки, стальные двери и домофоны - штука, конечно, совершенно замечательная. Только давным-давно подмечено, что любые запоры эффективны прежде всего против честных людей. С теми же, кто плевать хотел на эти самые средства безопасности, и кражу, разбой, жульничество и прочие "увлекательные" мероприятия считают естественным способом заработать деньги, бороться собственными силами довольно сложно. Если вообще реально.
Нет, как хорошо все-таки быть миллионером! Или миллионершей - ещё лучше. Нанял охрану, и живи - радуйся. Никаких проблем, никаких походов на рынок с зажатым в руке кошельком, никаких неприятностей. Не в деньгах, вестимо, счастье, а в их количестве. Преступление - прямое следствие нищеты, ей-богу!
- Кто у нас завтра будет? - спросил Андрей, когда мы, навьюченные сумками и пакетами, отправились домой. - Я что-то запамятовал.
- Склероз вообще-то мой диагноз, - поддела я его. - А оказывается и ты им пользуешься.
- С кем поведешься, от того и лечишься, - шутя отбил подачу Андрей. В принципе, все болезни так или иначе заразны...
- Скрупулезно подмечено, - хмыкнула я. - Ладно, освежу твою память. Павел с Милочкой. Галка без Тарасова, он в командировке. Алина с кавалером, каким - не знаю, она их меняет чаще, чем я посудные полотенца...
- Раз в полгода, что ли? - с невинным видом осведомился Андрей.
- Примерно, - уклонилась я от дальнейшей пикировки. - Вроде бы никого не забыла. Вместе с нами семеро.
- Хоть посмотрю на эту твою Алину в нормальных условиях, - сказал Андрей. - А то только слышу о ней, а видел один раз на больничной койке в бинтах. Чем она там занимается, на кофейной гуще гадает?
- На картах Таро, - поправила я. - И не гадает, а занимается психоанализом. Почувствуй разницу.
- Не могу, - искренне признался Андрей. - Не чувствую никакой разницы. Что в лоб, что по лбу. А ты без чего-то эдакого существовать не можешь? С нормальными людьми тебе общаться скучно. Тебе обязательно нужно что-то нетрадиционное. Не преступник, так хотя бы жертва преступления под мистическим соусом...
Мы свалили покупки в холодильник и без сил распластались в креслах. В конце апреля природа очередной раз сошла с ума и выдала почти августовскую жару. По закону свинства, на майские праздники следовало ожидать морозов, причем синоптики этого оптимистического прогноза отнюдь не опровергали, а прямо-таки с садистским удовольствием подчеркивали. Несчастная Россия, даже погода в ней живет по своим собственным законам!
- Во сколько съезд гостей? - вяло поинтересовался Андрей.
- Званы к шести, - так же вяло отозвалась я. - К семи, надо полагать, соберутся. Слушай, будь другом, налей чего-нибудь попить.
Андрей со стоном поднялся и спросил для порядка:
- А что мне за это будет?
- Благодарность в приказе, - для порядка же ответила я. - И почетное право мыть посуду после ужина.
Вот уж последнее Андрею точно не грозило ни при какой погоде. Посуду мыть он не любит патологически и время от времени предлагает мне купить набор разовых тарелок и стаканов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63