! Мистер Норберт умеет заботиться о своих друзьях, а Маккенрой, бесспорно, относится к его друзьям.
– Какое отношение это все имеет ко мне? – уже вслух произнес Маккенрой, глядя на чистое небо над грозной цепью лиловых гор. – Да, я слышал выстрелы, слышал бой боевых тамтамов, и скорее всего мораны отправились сейчас умирать, но какое отношение это имеет ко мне?!
Маккенрой быстро подошел к автомобилю и с силой захлопнул дверцу.
– Почему я должен лишиться своих выигрышных цифр?! Моя любимая бабка может ответить на этот вопрос?
Какое-то время он смотрел перед собой, затем открыл дверцу и сел в автомобиль. Еще раз коснулся зеркальной таблички и убедился, что она на месте.
– Почему?! Я ждал этого всю жизнь…
Он включил зажигание и в следующую секунду открыл все окна.
– Можно и не смотреть… Небо чистое, и меня никто не заставляет на это смотреть.
Маккенрой откинулся на спинку сиденья и переключил ручку трансмиссии на «скорость».
– Принцип добровольности… Это шоу. Обычное шоу, и можно его не смотреть. Но свое личное шоу я сегодня пропустить не имею права.
Только через какое-то время Маккенрой понял, что неопределенность разрывает его на части и он просто обязан посмотреть через стекло… И пусть это будет колдовством, пусть он увидит что-то кошмарное через стекла автомобиля мистера Норберта, однако если он сейчас этого не сделает, то страх будет преследовать его повсюду и Маккенрой уже никогда не избавится от его липких холодных пальцев. Он поднял все стекла.
Лиловая Зебра все еще стояла над горами, но она не выглядела больше такой грозной. И ее глаза уже не казались двумя кошмарными провалами. Напротив, в них светились доброта, бесконечное сочувствие и понимание. И Маккенрой понял, что смотрит в исполненные печали, удивительные, быть может, даже прекрасные глаза мистера Норберта. Печаль, бесконечная печаль была сейчас в них. А потом лицо мистера Норберта дрогнуло и начало расплываться, поглощаемое переливами воздуха. И Маккенрой понял, что с мистером Норбертом что-то произошло. Ему причинили вред, и сейчас он покидал Маккенроя. Улыбчивый чернокожий бармен вдруг почувствовал, что его осиротевшее сердце сковывает тоска и мир вокруг становится лишь тем, чем он был, когда Маккенрой смешивал коктейли за стойкой бара. Мистер Норберт покидал его, оставляя Маккенрою расколдованный и лишенный надежд мир. Маккенрой услышал свой собственный тяжелый вздох, и тогда что-то ослепило его. Зеркало. На мгновение там, где растаяло лицо мистера Норберта, а еще раньше стояла грозная Лиловая Зебра, появился зеркальный осколок. Золотое напыление– буква А… «Бар «Пепони»… Его табличка! «Нет, – поправил себя Маккенрой, – табличка мистера Ноберта. Ведь только то, что можно вернуть, обладает особенной силой…»
Ему остается табличка, зеркальная табличка мистера Норберта. Значит, будут еще выигрышные цифры и будут еще поручения. Маккенрой готов ждать. Неделю, месяц, а может быть, годы… Но когда появятся новые поручения, Маккенрой их с радостью выполнит. Ему остается табличка, и ему остается перстень. Значит, как сказал мистер Норберт, мы еще неплохо повеселимся.
– А сейчас я просто поеду и заберу свой приз, – проговорил Маккенрой.
Он двинулся вперед, больше не оборачиваясь. Он ехал в Мир Городов.
Даже по прошествии пяти лет Профессор Ким так и не был убежден в том, что же они видели. Ожидая у окна своего причудливого кабинета гостей и собираясь принять очень важные решения, он вспоминал этот самый странный в своей жизни день, оставивший столько вопросов и тревожных ожиданий. Но он так и не знал, что же произошло на самом деле. Было ли это коллективным психозом, галлюцинацией, находились ли они под действием гипноза или все это произошло действительно?
…Как только пчелы атаковали, а Профессор Ким послал в цель наконечник копья, барабаны смолкли, и все пространство вокруг наполнилось терпким ароматом трав и шумным запахом пенящейся воды. Они все замерли, словно завороженные волшебством случившегося и ослепленные нежным белым светом. Потому что повсюду – на склонах ущелья, на дороге, на примятой траве и даже на полусгнивших стволах поваленных деревьев– стали распускаться белые цветы. Уже много позже Йорген попытается возразить – мол, эти нежные печальные цветы были здесь и прежде, просто их не замечали. Но в тот миг мучительный стон сорвался с губ сэра Джонатана Урсуэла Льюиса. Это были цветы из его снов, когда он – юный радостный бог – любил свою Зеделлу под пенящимися струями падающей воды. И это было в последний раз, в последний раз все внутри его заполнил этот колдовской свет не существующей на земле Любви, в последний раз терпкий дурман наготы ее тела дал ему ощущение бесконечного счастья, а потом древняя стрела Любви покинула это небо, луна ушла, забирая с собой воспоминание о самой прекрасной женщине на земле. И слово «Зеделла» перестало звучать в воспаленном мозгу Урса. Он непонимающе посмотрел вокруг, словно возвращаясь в привычный мир, так и не зная, рад ли он этому возвращению.
– Что же произошло?! – проговорил сэр Льюис, удивляясь своему голосу.
Перед ними больше не было мистера Норберта, а мир вокруг зазвучал, как и прежде, голосами буша. Зеделла лежала на зеленой траве, кровь из ее раны пролилась на землю. Пчелы тут же оставили девушку в покое и кружили над ними, словно не понимая, куда делось то, что вызывало в них столько агрессии. Мганга быстрым и точным движением извлек наконечник копья, но они насчитали на теле девушки множество пчелиных укусов.
Зеделла застонала и открыла глаза.
– Он оставил меня, – прошептала девушка. Голос был очень слабым, и они видели, какими бескровными стали ее губы. Пчелиный яд уже начал давать аллергические отеки. Потом девушка заволновалась и проговорила: – Яркое крыло! Они хотят подняться…
– Успокойтесь, успокойтесь, милая, – произнес Урс. – Все уже в порядке.
Зеделла замолчала, а потом посмотрела на сэра Льюиса.
– Вы любили меня? – прошептала девушка, и снова из ее испуганных глаз заструился нежный свет, и ожило воспоминание о далеком шуме падающей воды. Всего лишь на мгновение – это было только воспоминание, и потом все прошло.
Урс согласно покачал головой – ведь это было правдой. Уголки губ девушки горько опустились.
– Но теперь уже больше не любите, – сказала Зеделла. – И это хорошо… – Она слабо улыбнулась. – Я не хотела причинить вам боль… – Мучительная маска сковала лицо девушки. – Я сопротивлялась, но это было выше моих сил… Это… перстень!., появился в нашем доме… – Она тяжело вздохнула. – Папочка купил его у… – Тень прошла перед глазами девушки, она застонала. – Но теперь он оставил меня… – Зеделла снова улыбнулась. – Мне было тогда очень плохо, и он… Как глупо… Это – кара, наказание, понимаете?! Я… – Девушка снова впала в беспокойство. – Это было во мне… я… я видела…
Урс нежно взял ее за руку, Зеделла закрыла глаза, потом резко открыла:
– Я смотрела его глазами… Яркое крыло, дневник… Я не хотела… Я… Это использовало… – Она застонала. – Я… Все из-за этого… пещера. Глаз, перстень… Я должна все рассказать… я… это… Вы любили меня…
Они так и не узнали, что хотела им рассказать Зеделла. И они так и не узнали, что с ней случилось: почему на ее безымянном пальце оказалась столь опасная вещь– перстень… И что эта вещь могла давать ей взамен. Потому что девушка впала в забытье, выйти из которого ей будет суждено очень не скоро.
– У меня есть противоядие. В аптечке, – проговорил Йорген. Он сам нуждался в срочной помощи. – Возможно, понадобится переливание крови. Надо скорее попасть в лагерь. Мы можем потерять ее.
– Дело не в пчелином яде, мзее Йорген. – Маленький мганга покачал головой. – Она побывала в Стране Мертвых.
Когда наконец добрались до лагеря, они поняли, что этот день стал рекордным по количеству трагедий. Камил Коленкур упал с неба, его параплан закрылся… И санитарный вертолет сейчас прибыл за его телом. Три словно вырвавшихся из зоны боевых действий «лендровера» привезли еще одного погибшего и двух людей, нуждающихся в срочной помощи. Рана Йоргена оказалась неопасной – Ольчемьири извлек стрелу и, рассматривая наконечник, с удовлетворением понял, что там нет следов яда. Засохшего темно-коричневого яда – смеси сока молочая и личинок насекомых, – убивающего человека за пару часов.
Их экспедиция закончилась. Они все поняли это. Как странно и нелепо – в этот день, когда предполагалась встреча с Камилом Коленкуром, экспедиция должна была только по-настоящему начаться. Но они все поняли, что их экспедиция закончилась в тот момент, когда наконечник копья, получивший силу Великого Африканского Божества, впервые поразил свою цель. То, что действовало в Восточной Африке, творя кровавые жертвоприношения, желая пробудить кого-то в туманных северных горах, в этот день ушло. Им передали дневник Камила, и сейчас, глядя на яркий сложенный параплан, они поняли, о чем шептали горячие губы Зеделлы, перед тем как девушка впала в забытье:
– Яркое крыло – дневник – пещера… Глаз… Это он убил его.
Прошло какое-то время. Они изучили все записи Камила и, после того как залечили раны, все же отыскали пещеру в далеких северных горах. Но они знали, что их экспедиция уже давно закончилась. Закончилась в тот печальный и бесконечно долгий день, когда в небе раскрылось, для того чтобы сложиться, яркое крыло Камила Коленкура и мораны ушли умирать, когда не стало Сэма, распустились белые цветы и боевые барабаны смолкли, когда копье обрело цель. И они не ошиблись. Больше никаких сообщений о загадочных и кровавых преступлениях не было, и в пещере, затерявшейся посреди Эфиопского нагорья, они ничего не обнаружили.
Еще в экспедиционном лагере Зеделле сделали переливание крови, и девушка вернулась в сознание. Но потом ее состояние резко ухудшилось и она впала в кому, сменившуюся каталепсией, странным сном, из которого она уже не выйдет в ближайшие пять лет. Папаша Янг, сразу наполовину поседевший в тот миг, когда узнал, что случилось с дочерью, оплатит для Зеделлы отдельную палату в частной клинике, где будет все необходимое для жизнеобеспечения спящей, а потом врачи обнаружат положительную динамику и Зеделла вот-вот должна будет открыть глаза. С этим Папаша Янг и проживет пять следующих лет, вплоть до того дня, когда в Москве в первый раз распахнет свои гостеприимные двери павильон «Суперкомпьютерные игры».
Их пути расходились в аэропорту Найроби. Все время, проведенное в Эфиопии, они, по выражению Йоргена Маклавски, «собирали этнографический материал». И хотя это время не было потрачено впустую, они собрали много научных фактов, интересовавших каждого, а Йоргену удалось даже кое-что раскопать, ублажая свою страсть к окаменелостям, – ничего, связанного с истинной целью их путешествия, больше не было. Восточная Африка теперь хранила молчание.
– Ну что ж, – проговорил Профессор Ким, – по крайней мере для отчета об экспедиции материала достаточно…
– Конечно, расскажи вы вашим ученым коллегам, что с вами произошло на самом деле, – усмехнулся Йорген, – вас примут за умалишенного…
– И все-таки в этой пещере, – Урс грустно улыбнулся, – пещере Камила… У меня такое ощущение, что прямо перед нашим носом кто-то захлопнул все двери.
– Этот темнокожий красавчик, так повеселивший нас недавно, был лишь частью чего-то спрятанного там, – сказал Профессор Ким. – Я в этом уверен. И все это вовсе не кончилось. И потом, что-то очень странное есть в очертаниях этой пещеры. Я на всякий случай сделал несколько фотографий.
– Думаете, там спрятана Ночная Страна Кишарре? – спросил Йорген и снова усмехнулся.
– А быть может, Атлантида? – улыбнулся Урс. – В любом случае нам еще придется вернуться к этой теме.
А за несколько дней до прощания наших героев в аэропорту Найроби очухавшийся, но все еще меняющий повязки на голове мистер Моррис Александер наблюдал по телевизору, как пограничники ГДР стреляли из автоматов Калашникова по гражданам, пытающимся перелезть через Берлинскую стену. В этой же передаче, подготовленной Би-би-си, показывали визит первого и, как окажется, последнего президента СССР в социалистическое немецкое государство. Михаил Горбачев поцелует Эриха Хонеккера в губы. И очень скоро Стена рухнет. А в тот день, когда самолеты разносили Профессора Кима и сэра Льюиса в разные части мира, а Йорген Маклавски возвращался в буш, чтобы забыть о Кишарре, Лиловой Зебре и сказочной стране Урса, грозную Стену начнут разбирать на сувениры. Бездарное и изнурительное противостояние между Коммунизмом и Западом закончится.
И начнется совсем другое время. На остатках Стены, разделяющей когда-то мир, «Пинк Флойд» устроят грандиозное шоу. Оно будет называться так же, как и их альбом: «Стена».
Все эти пять меняющихся лет они будут поддерживать связь, занимаясь каждый своими делами, а потом сэр Льюис и Профессор Ким выступят с большой совместной работой, и будут еще экспедиции в разные страны света в поисках следов утраченных цивилизаций. И постепенно все случившееся в тот год в Восточной Африке забудется. Наконечник копья обретет древко и успокоится в кабинете Профессора Кима, и никто не будет тревожить оставшееся среди ослепительных снегов Великое Божество, равнодушное к Миру Городов. Сэру Льюису со временем перестанут сниться сны, наполненные белыми распускающимися цветами и шумом падающей воды. И боевые африканские барабаны перестанут звучать в усталых северных столицах.
И только мганга Ольчемьири будет помнить страшную пещеру, где им не удалось ничего найти. Он будет помнить зловещее дыхание того, кто скрыт, кто спит бесконечно долгим сном, но кому пришло время пробуждаться. Для демона не существует расстояний, его путь начинается в другой стране и заканчивается у вашего сердца. И демон всегда отыщет сердца, заблудившиеся на дорогах этого мира, уставшие и опустошенные от долгого пути и от безнадежных поисков любви.
– Мир меняется, – проговорит мганга Ольчемьири, когда уже попадет в деревню кикуйю, на склонах белоголовой горы Кения.
– Да, – вздохнет Аумба, – такое уже не раз было на моем веку.
– В тот день духи хотели вернуться на землю. Мвене-Ньяге дал нам силу, и мы прогнали их. Но они забрали с собой часть мемсаиб… Часть белой девушки, подпустившей их к сердцу.
– Великий Мвене-Ньяге дал вам силу, – скажет Аумба, – и вы выполнили его волю.
– Но они еще вернутся… Поэтому я отдал наконечник копья Белому Мганге… Ольчемьири рассказывал о нем Аумбе. Теперь я понял окончательно, что говорили камни: копье надо было отдать тому, кто придет с другом… Белому Мганге.
– Ты поступил верно, – кивнул Аумба. – Теперь все, что говорили камни, стало ясно…
– А еще я спросил позволения Мвене-Ньяге и многое рассказал Белому Мганге, когда отдавал копье. Он ведь пришел из каменных городов, а там часто мир бывает скрыт.
Время будет бежать, и «Пинк Флойд» уже давно отыграют свое грандиозное шоу «Стена», и бывший скрипач Юлик Ашкенази уже совершит свою банановую эпопею и заделается владельцем динамично развивающейся корпорации «Норе». А потом одно из отделений огромного предприятия станет отлавливать людей, гак и оставшихся за стеной и не перешагнувших в это новое время, и в роковой для «Норса» день свяжется с пенсионером и алкоголиком Дядей Витей, безобидным владельцем трехкомнатной квартиры. И на дисплеях компьютера и небольшого устройства пейджера появится очень нехорошая фраза, которую лучше было бы считать чьей-то глупой шуткой: «Бананы могут начать гнить…
А за несколько недель до этого с копьем, привезенным Профессором Кимом из Африки, начнет твориться что-то неладное. Сначала Мадам заметит, что копье постоянно падает со стены, и станет молча водружать его на место. Потом, пока Профессор будет находиться в институте, Мадам решит прикрепить копье намертво. А вечером Мадам окажется свидетелем весьма любопытной сцены: древко на стене обломано, а ее обожаемый работодатель пытается извлечь наконечник копья, плотно вогнанный в дубовый паркет у основания стены.
– Зачем вы прибили копье гвоздями? – спросит Профессор Ким.
«Боже мой, – подумает Мадам, – этот человек никогда не вырастет…»
Вслух она скажет:
– Я не знала, Профессор, что вам захочется сегодня поиграть в индейцев, а эта ваша штука уже две недели грохается со стенки.
– Я не играю в индейцев. Оно само, вы понимаете, Мадам? Само грохается со стены.
– Понимаю. Копье само.
– Я не шучу… Оно что-то чувствует…
– А… Ну конечно, оно что-то чувствует. Африканские копья отличаются повышенной чувствительностью.
Профессор Ким посмотрит на нее удивленными глазами:
– Это необычное копье, я же вам рассказывал. И оно действительно что-то чувствует. Вы что, мне не верите?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
– Какое отношение это все имеет ко мне? – уже вслух произнес Маккенрой, глядя на чистое небо над грозной цепью лиловых гор. – Да, я слышал выстрелы, слышал бой боевых тамтамов, и скорее всего мораны отправились сейчас умирать, но какое отношение это имеет ко мне?!
Маккенрой быстро подошел к автомобилю и с силой захлопнул дверцу.
– Почему я должен лишиться своих выигрышных цифр?! Моя любимая бабка может ответить на этот вопрос?
Какое-то время он смотрел перед собой, затем открыл дверцу и сел в автомобиль. Еще раз коснулся зеркальной таблички и убедился, что она на месте.
– Почему?! Я ждал этого всю жизнь…
Он включил зажигание и в следующую секунду открыл все окна.
– Можно и не смотреть… Небо чистое, и меня никто не заставляет на это смотреть.
Маккенрой откинулся на спинку сиденья и переключил ручку трансмиссии на «скорость».
– Принцип добровольности… Это шоу. Обычное шоу, и можно его не смотреть. Но свое личное шоу я сегодня пропустить не имею права.
Только через какое-то время Маккенрой понял, что неопределенность разрывает его на части и он просто обязан посмотреть через стекло… И пусть это будет колдовством, пусть он увидит что-то кошмарное через стекла автомобиля мистера Норберта, однако если он сейчас этого не сделает, то страх будет преследовать его повсюду и Маккенрой уже никогда не избавится от его липких холодных пальцев. Он поднял все стекла.
Лиловая Зебра все еще стояла над горами, но она не выглядела больше такой грозной. И ее глаза уже не казались двумя кошмарными провалами. Напротив, в них светились доброта, бесконечное сочувствие и понимание. И Маккенрой понял, что смотрит в исполненные печали, удивительные, быть может, даже прекрасные глаза мистера Норберта. Печаль, бесконечная печаль была сейчас в них. А потом лицо мистера Норберта дрогнуло и начало расплываться, поглощаемое переливами воздуха. И Маккенрой понял, что с мистером Норбертом что-то произошло. Ему причинили вред, и сейчас он покидал Маккенроя. Улыбчивый чернокожий бармен вдруг почувствовал, что его осиротевшее сердце сковывает тоска и мир вокруг становится лишь тем, чем он был, когда Маккенрой смешивал коктейли за стойкой бара. Мистер Норберт покидал его, оставляя Маккенрою расколдованный и лишенный надежд мир. Маккенрой услышал свой собственный тяжелый вздох, и тогда что-то ослепило его. Зеркало. На мгновение там, где растаяло лицо мистера Норберта, а еще раньше стояла грозная Лиловая Зебра, появился зеркальный осколок. Золотое напыление– буква А… «Бар «Пепони»… Его табличка! «Нет, – поправил себя Маккенрой, – табличка мистера Ноберта. Ведь только то, что можно вернуть, обладает особенной силой…»
Ему остается табличка, зеркальная табличка мистера Норберта. Значит, будут еще выигрышные цифры и будут еще поручения. Маккенрой готов ждать. Неделю, месяц, а может быть, годы… Но когда появятся новые поручения, Маккенрой их с радостью выполнит. Ему остается табличка, и ему остается перстень. Значит, как сказал мистер Норберт, мы еще неплохо повеселимся.
– А сейчас я просто поеду и заберу свой приз, – проговорил Маккенрой.
Он двинулся вперед, больше не оборачиваясь. Он ехал в Мир Городов.
Даже по прошествии пяти лет Профессор Ким так и не был убежден в том, что же они видели. Ожидая у окна своего причудливого кабинета гостей и собираясь принять очень важные решения, он вспоминал этот самый странный в своей жизни день, оставивший столько вопросов и тревожных ожиданий. Но он так и не знал, что же произошло на самом деле. Было ли это коллективным психозом, галлюцинацией, находились ли они под действием гипноза или все это произошло действительно?
…Как только пчелы атаковали, а Профессор Ким послал в цель наконечник копья, барабаны смолкли, и все пространство вокруг наполнилось терпким ароматом трав и шумным запахом пенящейся воды. Они все замерли, словно завороженные волшебством случившегося и ослепленные нежным белым светом. Потому что повсюду – на склонах ущелья, на дороге, на примятой траве и даже на полусгнивших стволах поваленных деревьев– стали распускаться белые цветы. Уже много позже Йорген попытается возразить – мол, эти нежные печальные цветы были здесь и прежде, просто их не замечали. Но в тот миг мучительный стон сорвался с губ сэра Джонатана Урсуэла Льюиса. Это были цветы из его снов, когда он – юный радостный бог – любил свою Зеделлу под пенящимися струями падающей воды. И это было в последний раз, в последний раз все внутри его заполнил этот колдовской свет не существующей на земле Любви, в последний раз терпкий дурман наготы ее тела дал ему ощущение бесконечного счастья, а потом древняя стрела Любви покинула это небо, луна ушла, забирая с собой воспоминание о самой прекрасной женщине на земле. И слово «Зеделла» перестало звучать в воспаленном мозгу Урса. Он непонимающе посмотрел вокруг, словно возвращаясь в привычный мир, так и не зная, рад ли он этому возвращению.
– Что же произошло?! – проговорил сэр Льюис, удивляясь своему голосу.
Перед ними больше не было мистера Норберта, а мир вокруг зазвучал, как и прежде, голосами буша. Зеделла лежала на зеленой траве, кровь из ее раны пролилась на землю. Пчелы тут же оставили девушку в покое и кружили над ними, словно не понимая, куда делось то, что вызывало в них столько агрессии. Мганга быстрым и точным движением извлек наконечник копья, но они насчитали на теле девушки множество пчелиных укусов.
Зеделла застонала и открыла глаза.
– Он оставил меня, – прошептала девушка. Голос был очень слабым, и они видели, какими бескровными стали ее губы. Пчелиный яд уже начал давать аллергические отеки. Потом девушка заволновалась и проговорила: – Яркое крыло! Они хотят подняться…
– Успокойтесь, успокойтесь, милая, – произнес Урс. – Все уже в порядке.
Зеделла замолчала, а потом посмотрела на сэра Льюиса.
– Вы любили меня? – прошептала девушка, и снова из ее испуганных глаз заструился нежный свет, и ожило воспоминание о далеком шуме падающей воды. Всего лишь на мгновение – это было только воспоминание, и потом все прошло.
Урс согласно покачал головой – ведь это было правдой. Уголки губ девушки горько опустились.
– Но теперь уже больше не любите, – сказала Зеделла. – И это хорошо… – Она слабо улыбнулась. – Я не хотела причинить вам боль… – Мучительная маска сковала лицо девушки. – Я сопротивлялась, но это было выше моих сил… Это… перстень!., появился в нашем доме… – Она тяжело вздохнула. – Папочка купил его у… – Тень прошла перед глазами девушки, она застонала. – Но теперь он оставил меня… – Зеделла снова улыбнулась. – Мне было тогда очень плохо, и он… Как глупо… Это – кара, наказание, понимаете?! Я… – Девушка снова впала в беспокойство. – Это было во мне… я… я видела…
Урс нежно взял ее за руку, Зеделла закрыла глаза, потом резко открыла:
– Я смотрела его глазами… Яркое крыло, дневник… Я не хотела… Я… Это использовало… – Она застонала. – Я… Все из-за этого… пещера. Глаз, перстень… Я должна все рассказать… я… это… Вы любили меня…
Они так и не узнали, что хотела им рассказать Зеделла. И они так и не узнали, что с ней случилось: почему на ее безымянном пальце оказалась столь опасная вещь– перстень… И что эта вещь могла давать ей взамен. Потому что девушка впала в забытье, выйти из которого ей будет суждено очень не скоро.
– У меня есть противоядие. В аптечке, – проговорил Йорген. Он сам нуждался в срочной помощи. – Возможно, понадобится переливание крови. Надо скорее попасть в лагерь. Мы можем потерять ее.
– Дело не в пчелином яде, мзее Йорген. – Маленький мганга покачал головой. – Она побывала в Стране Мертвых.
Когда наконец добрались до лагеря, они поняли, что этот день стал рекордным по количеству трагедий. Камил Коленкур упал с неба, его параплан закрылся… И санитарный вертолет сейчас прибыл за его телом. Три словно вырвавшихся из зоны боевых действий «лендровера» привезли еще одного погибшего и двух людей, нуждающихся в срочной помощи. Рана Йоргена оказалась неопасной – Ольчемьири извлек стрелу и, рассматривая наконечник, с удовлетворением понял, что там нет следов яда. Засохшего темно-коричневого яда – смеси сока молочая и личинок насекомых, – убивающего человека за пару часов.
Их экспедиция закончилась. Они все поняли это. Как странно и нелепо – в этот день, когда предполагалась встреча с Камилом Коленкуром, экспедиция должна была только по-настоящему начаться. Но они все поняли, что их экспедиция закончилась в тот момент, когда наконечник копья, получивший силу Великого Африканского Божества, впервые поразил свою цель. То, что действовало в Восточной Африке, творя кровавые жертвоприношения, желая пробудить кого-то в туманных северных горах, в этот день ушло. Им передали дневник Камила, и сейчас, глядя на яркий сложенный параплан, они поняли, о чем шептали горячие губы Зеделлы, перед тем как девушка впала в забытье:
– Яркое крыло – дневник – пещера… Глаз… Это он убил его.
Прошло какое-то время. Они изучили все записи Камила и, после того как залечили раны, все же отыскали пещеру в далеких северных горах. Но они знали, что их экспедиция уже давно закончилась. Закончилась в тот печальный и бесконечно долгий день, когда в небе раскрылось, для того чтобы сложиться, яркое крыло Камила Коленкура и мораны ушли умирать, когда не стало Сэма, распустились белые цветы и боевые барабаны смолкли, когда копье обрело цель. И они не ошиблись. Больше никаких сообщений о загадочных и кровавых преступлениях не было, и в пещере, затерявшейся посреди Эфиопского нагорья, они ничего не обнаружили.
Еще в экспедиционном лагере Зеделле сделали переливание крови, и девушка вернулась в сознание. Но потом ее состояние резко ухудшилось и она впала в кому, сменившуюся каталепсией, странным сном, из которого она уже не выйдет в ближайшие пять лет. Папаша Янг, сразу наполовину поседевший в тот миг, когда узнал, что случилось с дочерью, оплатит для Зеделлы отдельную палату в частной клинике, где будет все необходимое для жизнеобеспечения спящей, а потом врачи обнаружат положительную динамику и Зеделла вот-вот должна будет открыть глаза. С этим Папаша Янг и проживет пять следующих лет, вплоть до того дня, когда в Москве в первый раз распахнет свои гостеприимные двери павильон «Суперкомпьютерные игры».
Их пути расходились в аэропорту Найроби. Все время, проведенное в Эфиопии, они, по выражению Йоргена Маклавски, «собирали этнографический материал». И хотя это время не было потрачено впустую, они собрали много научных фактов, интересовавших каждого, а Йоргену удалось даже кое-что раскопать, ублажая свою страсть к окаменелостям, – ничего, связанного с истинной целью их путешествия, больше не было. Восточная Африка теперь хранила молчание.
– Ну что ж, – проговорил Профессор Ким, – по крайней мере для отчета об экспедиции материала достаточно…
– Конечно, расскажи вы вашим ученым коллегам, что с вами произошло на самом деле, – усмехнулся Йорген, – вас примут за умалишенного…
– И все-таки в этой пещере, – Урс грустно улыбнулся, – пещере Камила… У меня такое ощущение, что прямо перед нашим носом кто-то захлопнул все двери.
– Этот темнокожий красавчик, так повеселивший нас недавно, был лишь частью чего-то спрятанного там, – сказал Профессор Ким. – Я в этом уверен. И все это вовсе не кончилось. И потом, что-то очень странное есть в очертаниях этой пещеры. Я на всякий случай сделал несколько фотографий.
– Думаете, там спрятана Ночная Страна Кишарре? – спросил Йорген и снова усмехнулся.
– А быть может, Атлантида? – улыбнулся Урс. – В любом случае нам еще придется вернуться к этой теме.
А за несколько дней до прощания наших героев в аэропорту Найроби очухавшийся, но все еще меняющий повязки на голове мистер Моррис Александер наблюдал по телевизору, как пограничники ГДР стреляли из автоматов Калашникова по гражданам, пытающимся перелезть через Берлинскую стену. В этой же передаче, подготовленной Би-би-си, показывали визит первого и, как окажется, последнего президента СССР в социалистическое немецкое государство. Михаил Горбачев поцелует Эриха Хонеккера в губы. И очень скоро Стена рухнет. А в тот день, когда самолеты разносили Профессора Кима и сэра Льюиса в разные части мира, а Йорген Маклавски возвращался в буш, чтобы забыть о Кишарре, Лиловой Зебре и сказочной стране Урса, грозную Стену начнут разбирать на сувениры. Бездарное и изнурительное противостояние между Коммунизмом и Западом закончится.
И начнется совсем другое время. На остатках Стены, разделяющей когда-то мир, «Пинк Флойд» устроят грандиозное шоу. Оно будет называться так же, как и их альбом: «Стена».
Все эти пять меняющихся лет они будут поддерживать связь, занимаясь каждый своими делами, а потом сэр Льюис и Профессор Ким выступят с большой совместной работой, и будут еще экспедиции в разные страны света в поисках следов утраченных цивилизаций. И постепенно все случившееся в тот год в Восточной Африке забудется. Наконечник копья обретет древко и успокоится в кабинете Профессора Кима, и никто не будет тревожить оставшееся среди ослепительных снегов Великое Божество, равнодушное к Миру Городов. Сэру Льюису со временем перестанут сниться сны, наполненные белыми распускающимися цветами и шумом падающей воды. И боевые африканские барабаны перестанут звучать в усталых северных столицах.
И только мганга Ольчемьири будет помнить страшную пещеру, где им не удалось ничего найти. Он будет помнить зловещее дыхание того, кто скрыт, кто спит бесконечно долгим сном, но кому пришло время пробуждаться. Для демона не существует расстояний, его путь начинается в другой стране и заканчивается у вашего сердца. И демон всегда отыщет сердца, заблудившиеся на дорогах этого мира, уставшие и опустошенные от долгого пути и от безнадежных поисков любви.
– Мир меняется, – проговорит мганга Ольчемьири, когда уже попадет в деревню кикуйю, на склонах белоголовой горы Кения.
– Да, – вздохнет Аумба, – такое уже не раз было на моем веку.
– В тот день духи хотели вернуться на землю. Мвене-Ньяге дал нам силу, и мы прогнали их. Но они забрали с собой часть мемсаиб… Часть белой девушки, подпустившей их к сердцу.
– Великий Мвене-Ньяге дал вам силу, – скажет Аумба, – и вы выполнили его волю.
– Но они еще вернутся… Поэтому я отдал наконечник копья Белому Мганге… Ольчемьири рассказывал о нем Аумбе. Теперь я понял окончательно, что говорили камни: копье надо было отдать тому, кто придет с другом… Белому Мганге.
– Ты поступил верно, – кивнул Аумба. – Теперь все, что говорили камни, стало ясно…
– А еще я спросил позволения Мвене-Ньяге и многое рассказал Белому Мганге, когда отдавал копье. Он ведь пришел из каменных городов, а там часто мир бывает скрыт.
Время будет бежать, и «Пинк Флойд» уже давно отыграют свое грандиозное шоу «Стена», и бывший скрипач Юлик Ашкенази уже совершит свою банановую эпопею и заделается владельцем динамично развивающейся корпорации «Норе». А потом одно из отделений огромного предприятия станет отлавливать людей, гак и оставшихся за стеной и не перешагнувших в это новое время, и в роковой для «Норса» день свяжется с пенсионером и алкоголиком Дядей Витей, безобидным владельцем трехкомнатной квартиры. И на дисплеях компьютера и небольшого устройства пейджера появится очень нехорошая фраза, которую лучше было бы считать чьей-то глупой шуткой: «Бананы могут начать гнить…
А за несколько недель до этого с копьем, привезенным Профессором Кимом из Африки, начнет твориться что-то неладное. Сначала Мадам заметит, что копье постоянно падает со стены, и станет молча водружать его на место. Потом, пока Профессор будет находиться в институте, Мадам решит прикрепить копье намертво. А вечером Мадам окажется свидетелем весьма любопытной сцены: древко на стене обломано, а ее обожаемый работодатель пытается извлечь наконечник копья, плотно вогнанный в дубовый паркет у основания стены.
– Зачем вы прибили копье гвоздями? – спросит Профессор Ким.
«Боже мой, – подумает Мадам, – этот человек никогда не вырастет…»
Вслух она скажет:
– Я не знала, Профессор, что вам захочется сегодня поиграть в индейцев, а эта ваша штука уже две недели грохается со стенки.
– Я не играю в индейцев. Оно само, вы понимаете, Мадам? Само грохается со стены.
– Понимаю. Копье само.
– Я не шучу… Оно что-то чувствует…
– А… Ну конечно, оно что-то чувствует. Африканские копья отличаются повышенной чувствительностью.
Профессор Ким посмотрит на нее удивленными глазами:
– Это необычное копье, я же вам рассказывал. И оно действительно что-то чувствует. Вы что, мне не верите?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53