Так как?
Маккенрой почувствовал, какими горячими и сухими стали его губы.
– Ни в коем случае, мистер Норберт. Простите меня…
– Вы хотите, чтобы я остался, и хотите иметь со мной дело?
– Больше всего на свете…
– Хорошо, Маккенрой. Запомним это. Я остаюсь, но только по вашей личной просьбе.
Я ЗНАЮ, О ЧЕМ ТЫ ГРЕЗИШЬ.
ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО?
– В наших отношениях необходимо соблюсти некоторые принципы, мистер Маккенрой. Добровольность, но прежде всего доверие… Можете считать– веру друг в друга, постоянное чувство плеча, на которое всегда можно опереться. Я в вас верю, Мак… Поэтому и пришел именно к вам! Вы понимаете меня?
– Да.
– Вас устраивают мои принципы? Если да, то не будем больше к этому возвращаться. Но не спешите – ваш положительный ответ будет означать, что мы пришли к согласию.
– Но вы не сказали, что надо будет делать, что потребуется от меня…
– Сказал – разные мелочи… Вы будете представлять мои интересы в этом городе. Мне нужен здесь человек, знающий, что к чему. Но это не потребует бурной деятельности. Например, первая просьба – продать этот так заинтересовавший вас перстень Папаше Янгу.
– Перстень… Янгу?!
– Да, но только ему! И не забывайте о наших принципах. Необходимо, чтобы Папаша Янг сам, добровольно захотел получить его.
– Но это же такой пустяк!
ПУСТЯК.
– Конечно.
– Но зачем вам я?!
– У каждого есть свой жизненный план, мистер Маккенрой. Ваш строится на цифрах, мой – на таких вот пустяках.
Я ВЕДЬ ГОВОРИЛ, КОГДА-ТО СО МНОЙ ПОСТУПИЛИ НЕСПРАВЕДЛИВО.
– Вы за что-то мстите Папаше Янгу? – вдруг спросил Маккенрой.
– Папаше?! – Мистер Норберт совершенно искренне рассмеялся. – Никто не сможет причинить Папаше вреда, кроме него самого. Вы же это знаете. По скольку дней он не выходит из вашего заведения! А эти сумасшедшие истории о Лиловой Зебре?.. А?
– Это точно.
– Я жду, мистер Маккенрой. И достаточно вопросов – в конце концов, вспомните, из-за кого вы разбили табличку.
Маккенрой посмотрел на несколько статуэток, подаренных стариком Маконде, и вспомнил, как они спорили с ним, установить ли их по углам заведения или на равном расстоянии вдоль стойки, посмотрел на крупный зеркальный осколок, длинные пальцы мистера Норберта, и у него мелькнула шальная мысль, что ожившая змея ему вовсе не привиделась, что этот необычный перстень обладает тревожной, таинственной силой, но пока спит Потом он посмотрел на яркий экран старенького «Сони» – там транслировали какое-то очередное шоу, – посмотрел в глубокие глаза мистера Норберта, и на какое-то мгновение все его мысли вытеснило одно жгучее воспоминание – он вдребезги разбивает чудесную новенькую табличку со словом «Пепони». ОН РАЗБИВАЕТ ЗЕРКАЛО… И только тогда он осознал, сколь велико его унижение, сколь оскорбительно с ним поступили только потому, что он всегда стремился ублажить своих клиентов. В него плюнули, а он даже не оттер со своей души этот грязный плевок стыда. Вот, оказывается, какие подлинные отношения у него с этими людьми, ради которых он был готов рассыпаться на части и которые забавлялись им на свою потеху. И мистер Норберт совершенно прав…
– Я даже не предлагаю вам денег, Маккенрой, – повторил мистер Норберт. – Я предлагаю стать победителем. Надо только один раз решиться. Маккенрой, слишком много всего прижало вас к стенке, вы в плену, друг мой, пора рвать путы… Но такая возможность будет не всегда – только один раз в жизни. Сегодня, в эту самую минуту.
Перстень-змейка снова ожил: скользящее чешуйчатое тело, шевелящиеся спиральные круги…
– Вы и не представляете, как легко быть победителем, Маккенрой. Но мало кому это дается… Для многих эта дверь так и остается непреодолимой стеной, запретом…
– Мистер Норберт, я согласен, – быстро проговорил Маккенрой, – и… я… действительно верю в вас… в смысле чувства плеча…
– Не надо ничего объяснять, – усмехнулся мистер Норберт.
Маккенрой поднял голову, ему сейчас очень нужны были помощь, сочувствие, понимание… Но в глазах мистера Норберта не было ничего подобного. Нет, его глаза вдруг показались непроницаемыми и совершенно плоскими, как экран телевизора, и в двух маленьких зрачках мистера Норберта продолжало отражаться телешоу. Маккенроя это озадачило и удивило – в двух маленьких зрачках он мог отчетливо различить ведущего, публику, быстро, пожалуй что очень быстро, сменяющиеся рекламные заставки. Экран старенького «Сони» переместился сейчас в глаза мистера Норберта, и там шла какая-то сумасшедшая лотерея. Обычное еженедельное телешоу, только микрофон ведущего вдруг превратился в свернувшуюся спиральными кольцами живую змею. И что-то очень странное происходило с публикой… Что-то белое стекало по лицам, смывая привычный облик, а за ним пряталось…
«Бог мой, я схожу с ума! – подумал Маккенрой. Его мозг начал лихорадочно искать спасения. – Я просто схожу с ума!.. Я придумал мистера Норберта, выигрышные цифры… а на самом деле со мной сейчас ничего не происходит! Господи…»
– Что ж, Маккенрой, – сухо проговорил мистер Норберт, – это даже хорошо, что вы продолжаете сомневаться. Я посмотрю, как вы будете сомневаться, когда сорвете «джекпот» на следующей неделе. Мистера Норберта не существует… Ну надо же! Однако надеюсь, что вы не сойдете с ума от раздирающих вас противоречий так быстро и мы еще неплохо повеселимся… А?
В его глазах больше не отражалось сумасшедшее телешоу, и Маккенрой с облегчением уловил там оттенки прежнего понимания.
– Мистер Маккенрой, вы сейчас столкнулись с тем фактом, что мир устроен несколько интереснее, чем можно было бы предположить, смешивая за стойкой коктейли. И смею надеяться, что этот факт не лишит вас рассудка.
– Да, мистер Норберт…
– Иначе наши отношения просто потеряют для меня всякий интерес. Тем более что сейчас вам придется столкнуться еще с одним любопытным фактом. Вы же хотите узнать кое-что о выигрышных цифрах?!
Маккенрой робко промолчал.
– Или вы передумали?
– Хочу, мистер Норберт…
– Вот и прекрасно. Я научу вас, как пользоваться зеркальным осколком, и тем самым мы окончательно оформим наши отношения. А сейчас мне нужна вода.
– Вода?..
– Да, вода из реки. Запомните, Маккенрой, воду можно брать из водопровода, но только там, где рядом протекают реки. Также можно пользоваться озером и любой лужей, имеющей сток… Как вы понимаете, вон та бутылочка перье для наших целей не годится.
– Я запомню, – проговорил Маккенрой. Вдруг все сомнения оставили его, он почувствовал себя гораздо увереннее. – Вода из-под крана подойдет?..
– Улавливаете, – усмехнулся мистер Норберт, забирая протянутый Маккенроем высокий стакан. Он плеснул небольшое количество воды на осколок маккенроевской таблички, и она разлилась, заполняя собой всю зеркальную поверхность. – А теперь мне нужна ваша кровь…
– Что?!
– Мне нужна капелька вашей крови, – холодно проговорил мистер Норберт. – Если бы вопросы к табличке были у меня, я бы пожертвовал капельку своей крови, мистер Маккенрой. Но цифры интересуют вас, и кровь нужна ваша…
– Это колдовство, мистер Норберт? – неуверенно прошептал Маккенрой.
– Можете считать и так… Хотя вам, внуку известной гадалки, не пристало задавать подобные вопросы. Каждый раз, когда вы будете обращаться к табличке, вам придется жертвовать капельку крови. Наверное, ваша бабка рассказывала, что эта красная жидкость несколько больше, чем просто жидкость, а, Маккенрой? Вряд ли это колдовство, друг мой, я бы не стал обращаться к подобным терминам. Просто мир устроен несколько интереснее… А теперь слушайте, мы и так потеряли слишком много времени на пустую болтовню. После того как капля вашей крови попадет на зеркальную поверхность таблички и круги по воде перестанут бежать, вы должны забыть, что существует что-то, кроме вас и этого зеркала. Вы должны полностью сосредоточиться на отражении собственных глаз и повторять одну и ту же фразу: «Зеркало зеркал, далекий сияющий змей». Тридцать семь раз, Маккенрой, и ничего не перепутайте… И когда убедитесь, что из глубин зеркала за вами наблюдают не ваши глаза, – и тут мистер Норберт усмехнулся, – скажите одно слово: «Цифры». Только одно это слово, ничего больше, для вас это может быть опасно. Получите ответ. А теперь не тратьте времени, а то опять решите, что все это шарлатанство или, чего доброго, галлюцинации, с вас станется… Запомните, Маккенрой: достаточно небольшого сомнения, и цифры останутся навсегда скрытыми.
Мистер Норберт вежливо улыбнулся и протянул Маккенрою большую медную булавку.
– Пальчик…
– Что?! – Маккенрой в растерянности уставился на английскую булавку, словно возникшую из романов XIX века.
– Прокалывайте пальчик, мистер Маккенрой. Как в детстве на приеме у врача. Помните?
– Бог мой, оно… они… мне ответили, – прошептал Маккенрой, – цифра «девять».
– В самом деле?! Я ничего не слышал. Видно, это предназначено только вам. – Мистер Норберт с интересом смотрел на Маккенроя и потягивал джин. Чистый английский джин.
– Скажите, что это? – Маккенрой со смешанным чувством страха и благоговения смотрел на своего гостя. – Чьи это глаза?! Сначала мое отражение, а потом это… Но они мне ответили!
– С моей стороны было бы невежливо, если б я вас обманул… Чего же вы хотите – все прекрасно!
– Что это?.. Что это смотрело на меня оттуда? Мне показалось… – Маккенрой запнулся. Он не стал этого говорить. Он не стал говорить, как ему показалось, что он видел свою могилу.
– Я могу ответить, мистер Маккенрой. Но вряд ли это поможет. Нет, лишь вызовет новые вопросы, и так до бесконечности. Я же говорил вам, что мир устроен интереснее… Постарайтесь это принять. Постарайтесь принять некоторые вещи как данность и пользуйтесь ими. Вас же не волнует устройство телевизора при просмотре всяких там шоу… Возможно, позже многие сегодняшние вопросы покажутся вам просто нелепыми… Вот тогда и потолкуем. А пока примите вещи в готовом виде.
– Я попробую. Но… – Маккенрой посмотрел на зеркальный осколок. Вода на его поверхности начала вдруг мутнеть. – Они… Оно… мне назвало только одну цифру…
– Можете считать это авансом.
– А как же остальные?
– Теперь ваш ход, Маккенрой. Перстень надо продать Папаше Янгу, да так, чтобы он остался очень доволен сделкой. Полагаю, что чем выше будет качество ваших услуг, Маккенрой, тем больше откроется выигрышных цифр. Так что никакой халтуры, друг мой, иначе табличка замолчит.
– Я вас понял, мистер Норберт. И я сделаю все, что вы скажете.
– Вот и отлично. – Мистер Норберт покосился на зеркальную табличку. – В ближайшее время будут еще поручения.
Маккенрой повел носом, затем посмотрел на свой зеркальный осколок – вода на его поверхности стала вязкой и белой, как густое молоко. И это белое обладало резким и все более усиливающимся запахом.
– Что это, мистер Норберт? – прошептал Маккенрой. – Запах… Просто вонь. От нее кидает в дрожь…
– Все в порядке, Маккенрой, – рассмеялся мистер Норберт, и снова его глаза стали плоскими, равнодушными и пустыми. – Вода сыграла свою роль, ваша кровь принята. Выигрывайте бешеные деньги и принимайте вещи такими, как они есть. И не забывайте, что выигрышные цифры дано заслужить не многим.
– Я понял… Но что с этим делать? Все помещение пропахло… холодом…
– Я же говорю – все в порядке. Только не выливайте это в раковину. Выйдите во двор, срежьте тонкий слой почвы и вылейте это в землю. Иначе никогда не избавитесь от запаха.
За эти три дня Маккенрой получил несколько поручений от мистера Норберта, и теперь ему открылись еще две выигрышные цифры. Сегодня вечером он собирался выполнить еще одно поручение, но (глухое ощущение тоски сковало сердце) звякнул колокольчик, затем открылась белая резная дверь, и мистер Норберт прямо с порога объявил:
– Планы несколько изменились, мистер Маккенрой… Маккенрой посмотрел на своего нового партнера по странному бизнесу и с удивлением обнаружил, что мистер Норберт несколько изменился. Да-да, он выглядел, мягко говоря, не очень свежо. Даже Папаша Янг после недельного запоя выглядит получше…
«Может, он перебрал вчера чистого английского джина?» – подумал Маккенрой.
26. Стрела пущена
В сентябрьский день 1989 года, спустя два часа после появления изменившегося мистера Норберта в заведении Маккенроя, один из двух ярко раскрашенных «мицубиси» покинул городок Аргерс-Пост. Он промчался на большой скорости мимо фермы Папаши Янга и взял курс на север. В это же время на ферме Йорген Маклавски, Урсуэл Льюис и Профессор Ким заканчивали рассказывать Папаше о цели своего визита. Да, Папаша Янг кое-что знает о том, что происходит сейчас в буше, он говорил об этом с чернокожими колдунами, и он слышал о ритуальных убийствах.
– Это она, ее шаги, – произнес Папаша, – она существует, теперь эти болваны из бара Маккенроя смогут в этом убедиться. А ведь я предупреждал всех, пока она была слаба, но надо мной только потешались…
Профессор Ким и Урсуэл Льюис переглянулись, а Йорген, улыбнувшись, откинул с лица прядь волос и покачал головой:
– Вы имеете в виду ваше полосатое чудовище, мистер Янг? Лиловую Зебру?!
– Не мое, сынок… Не только мое. Это касается всех. – Папаша покрутил в руках тяжелый, с металлическими шипами собачий ошейник, затем положил его на полированный деревянный стул. – У каждого свой конец… Моя Лиловая Зебра придет в один из дней, и тогда скажут, что алкоголь сгубил старого Папашу Янга. Но это касается всех… Понимаете – это всеобщая Лиловая Зебра! Она поднялась из темных пещер в Северных горах и теперь приближается… Вот в чем дело…
Папаша Янг посмотрел в окно. По дороге, проложенной недалеко от его фермы, двигался ярко раскрашенный автомобиль. В начинающемся золотом пожаре заката он был особенно эффектен. Как с рекламной картинки. Он двигался на север.
– В том-то и дело, – вздохнул Папаша. – Жертвенная кровь этих убийств зовет ее, и чудовище приближается. А мне никто не верил… Ведь эти убийства просто так не объяснить– это магический ритуал. Кто-то зовет ее, возможно, ваши ночные гости. Быть может, она уже поднялась на поверхность, и тогда вряд ли у вас есть шансы. – Папаша вдруг усмехнулся. – Охотники за привидениями…
Урс снова посмотрел на Профессора Кима, тот пожал плечами. «Черт побери, – подумал он, – да Йорген привез нас просто к сумасшедшему! Он еще и издевается над нами».
– Ведь чернокожий мганга, что приехал с вами, принадлежит к Маленькому Народу? – неожиданно спросил Папаша.
– Маленький Народ?! – удивился Йорген. – Ольчемьири – ндоробо.
– Я об этом же… – кивнул Папаша. – А знаете, что утверждает Маленький Народ, ндоробо? – Папаша Янг вдруг заговорил тише. Он почти перешел на шепот: – Что наступают времена, когда Духи вернутся. И не только заклинатели и Великие Колдуны смогут говорить с ними, а также обычные люди…
– Ну, подобные предания есть во всех атавистических культах, – сказал Йорген.
– И не только в атавистических, – улыбнулся Урс.
– Верно, и добрые христиане ждут Пришествия Спасителя и Страшного Суда… Но это вопрос, так сказать, состояния души, так надо жить, чтоб оставаться христианином… Здесь же другое. Маленький Народ утверждает, что это уже происходит. Сейчас. Что мир меняется, он входит в новое состояние, и демоны поднимаются из пещер! Те самые демоны, что мешали Великому Духу творить этот мир…
– Что-то ничего подобного Ольчемьири не говорил. – Йорген покачал головой и с улыбкой посмотрел на Папашу.
– А может, вы просто его об этом не спрашивали? – обиделся Папаша. – Потом, они вообще по-другому говорят об этом, ты же знаешь, Йорген. Это мой собственный перевод! – Папаша громко рассмеялся. – Так сказать, авторизованный перевод на европейские языки. Ну хорошо, ответьте мне на такой вопрос: каким образом о вас узнали? Эти ребята на японских машинах? Вы, возможно, единственные люди, кому взбрело в голову проделать путешествие в несколько тысяч миль из-за каких-то ритуальных убийств…
– Ну, это не совсем так, – проговорил Урс. – Мы почувствовали ключи к некоторой тайне, интересующей нас.
– Профессор намекает, что прибыл сюда не из нравственных соображений, а лишь из эгоистичного любопытства, – усмехнулся Йорген.
– Допустим, – сказал Папаша. – Но еще прямо в Найроби каким-то непостижимым образом узнали именно вас и теперь следуют по пятам…
– Это так…
– Поймите, – продолжал Папаша, – может, это и не Зебра, может, это называется по-другому– вы люди ученые. Но дело не в словах. Какая разница, как назвать, если ЭТО приближается?
– Вы что же, – произнес Урсуэл, – действительно полагаете, будто мы имеем дело… так сказать, не с людьми?
– Может, и с людьми, – ответил Папаша, – но приказы они выполняют явно с другой Стороны Мира. Только не подумайте ради Бога, что у мистера Янга не все в порядке с головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Маккенрой почувствовал, какими горячими и сухими стали его губы.
– Ни в коем случае, мистер Норберт. Простите меня…
– Вы хотите, чтобы я остался, и хотите иметь со мной дело?
– Больше всего на свете…
– Хорошо, Маккенрой. Запомним это. Я остаюсь, но только по вашей личной просьбе.
Я ЗНАЮ, О ЧЕМ ТЫ ГРЕЗИШЬ.
ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО?
– В наших отношениях необходимо соблюсти некоторые принципы, мистер Маккенрой. Добровольность, но прежде всего доверие… Можете считать– веру друг в друга, постоянное чувство плеча, на которое всегда можно опереться. Я в вас верю, Мак… Поэтому и пришел именно к вам! Вы понимаете меня?
– Да.
– Вас устраивают мои принципы? Если да, то не будем больше к этому возвращаться. Но не спешите – ваш положительный ответ будет означать, что мы пришли к согласию.
– Но вы не сказали, что надо будет делать, что потребуется от меня…
– Сказал – разные мелочи… Вы будете представлять мои интересы в этом городе. Мне нужен здесь человек, знающий, что к чему. Но это не потребует бурной деятельности. Например, первая просьба – продать этот так заинтересовавший вас перстень Папаше Янгу.
– Перстень… Янгу?!
– Да, но только ему! И не забывайте о наших принципах. Необходимо, чтобы Папаша Янг сам, добровольно захотел получить его.
– Но это же такой пустяк!
ПУСТЯК.
– Конечно.
– Но зачем вам я?!
– У каждого есть свой жизненный план, мистер Маккенрой. Ваш строится на цифрах, мой – на таких вот пустяках.
Я ВЕДЬ ГОВОРИЛ, КОГДА-ТО СО МНОЙ ПОСТУПИЛИ НЕСПРАВЕДЛИВО.
– Вы за что-то мстите Папаше Янгу? – вдруг спросил Маккенрой.
– Папаше?! – Мистер Норберт совершенно искренне рассмеялся. – Никто не сможет причинить Папаше вреда, кроме него самого. Вы же это знаете. По скольку дней он не выходит из вашего заведения! А эти сумасшедшие истории о Лиловой Зебре?.. А?
– Это точно.
– Я жду, мистер Маккенрой. И достаточно вопросов – в конце концов, вспомните, из-за кого вы разбили табличку.
Маккенрой посмотрел на несколько статуэток, подаренных стариком Маконде, и вспомнил, как они спорили с ним, установить ли их по углам заведения или на равном расстоянии вдоль стойки, посмотрел на крупный зеркальный осколок, длинные пальцы мистера Норберта, и у него мелькнула шальная мысль, что ожившая змея ему вовсе не привиделась, что этот необычный перстень обладает тревожной, таинственной силой, но пока спит Потом он посмотрел на яркий экран старенького «Сони» – там транслировали какое-то очередное шоу, – посмотрел в глубокие глаза мистера Норберта, и на какое-то мгновение все его мысли вытеснило одно жгучее воспоминание – он вдребезги разбивает чудесную новенькую табличку со словом «Пепони». ОН РАЗБИВАЕТ ЗЕРКАЛО… И только тогда он осознал, сколь велико его унижение, сколь оскорбительно с ним поступили только потому, что он всегда стремился ублажить своих клиентов. В него плюнули, а он даже не оттер со своей души этот грязный плевок стыда. Вот, оказывается, какие подлинные отношения у него с этими людьми, ради которых он был готов рассыпаться на части и которые забавлялись им на свою потеху. И мистер Норберт совершенно прав…
– Я даже не предлагаю вам денег, Маккенрой, – повторил мистер Норберт. – Я предлагаю стать победителем. Надо только один раз решиться. Маккенрой, слишком много всего прижало вас к стенке, вы в плену, друг мой, пора рвать путы… Но такая возможность будет не всегда – только один раз в жизни. Сегодня, в эту самую минуту.
Перстень-змейка снова ожил: скользящее чешуйчатое тело, шевелящиеся спиральные круги…
– Вы и не представляете, как легко быть победителем, Маккенрой. Но мало кому это дается… Для многих эта дверь так и остается непреодолимой стеной, запретом…
– Мистер Норберт, я согласен, – быстро проговорил Маккенрой, – и… я… действительно верю в вас… в смысле чувства плеча…
– Не надо ничего объяснять, – усмехнулся мистер Норберт.
Маккенрой поднял голову, ему сейчас очень нужны были помощь, сочувствие, понимание… Но в глазах мистера Норберта не было ничего подобного. Нет, его глаза вдруг показались непроницаемыми и совершенно плоскими, как экран телевизора, и в двух маленьких зрачках мистера Норберта продолжало отражаться телешоу. Маккенроя это озадачило и удивило – в двух маленьких зрачках он мог отчетливо различить ведущего, публику, быстро, пожалуй что очень быстро, сменяющиеся рекламные заставки. Экран старенького «Сони» переместился сейчас в глаза мистера Норберта, и там шла какая-то сумасшедшая лотерея. Обычное еженедельное телешоу, только микрофон ведущего вдруг превратился в свернувшуюся спиральными кольцами живую змею. И что-то очень странное происходило с публикой… Что-то белое стекало по лицам, смывая привычный облик, а за ним пряталось…
«Бог мой, я схожу с ума! – подумал Маккенрой. Его мозг начал лихорадочно искать спасения. – Я просто схожу с ума!.. Я придумал мистера Норберта, выигрышные цифры… а на самом деле со мной сейчас ничего не происходит! Господи…»
– Что ж, Маккенрой, – сухо проговорил мистер Норберт, – это даже хорошо, что вы продолжаете сомневаться. Я посмотрю, как вы будете сомневаться, когда сорвете «джекпот» на следующей неделе. Мистера Норберта не существует… Ну надо же! Однако надеюсь, что вы не сойдете с ума от раздирающих вас противоречий так быстро и мы еще неплохо повеселимся… А?
В его глазах больше не отражалось сумасшедшее телешоу, и Маккенрой с облегчением уловил там оттенки прежнего понимания.
– Мистер Маккенрой, вы сейчас столкнулись с тем фактом, что мир устроен несколько интереснее, чем можно было бы предположить, смешивая за стойкой коктейли. И смею надеяться, что этот факт не лишит вас рассудка.
– Да, мистер Норберт…
– Иначе наши отношения просто потеряют для меня всякий интерес. Тем более что сейчас вам придется столкнуться еще с одним любопытным фактом. Вы же хотите узнать кое-что о выигрышных цифрах?!
Маккенрой робко промолчал.
– Или вы передумали?
– Хочу, мистер Норберт…
– Вот и прекрасно. Я научу вас, как пользоваться зеркальным осколком, и тем самым мы окончательно оформим наши отношения. А сейчас мне нужна вода.
– Вода?..
– Да, вода из реки. Запомните, Маккенрой, воду можно брать из водопровода, но только там, где рядом протекают реки. Также можно пользоваться озером и любой лужей, имеющей сток… Как вы понимаете, вон та бутылочка перье для наших целей не годится.
– Я запомню, – проговорил Маккенрой. Вдруг все сомнения оставили его, он почувствовал себя гораздо увереннее. – Вода из-под крана подойдет?..
– Улавливаете, – усмехнулся мистер Норберт, забирая протянутый Маккенроем высокий стакан. Он плеснул небольшое количество воды на осколок маккенроевской таблички, и она разлилась, заполняя собой всю зеркальную поверхность. – А теперь мне нужна ваша кровь…
– Что?!
– Мне нужна капелька вашей крови, – холодно проговорил мистер Норберт. – Если бы вопросы к табличке были у меня, я бы пожертвовал капельку своей крови, мистер Маккенрой. Но цифры интересуют вас, и кровь нужна ваша…
– Это колдовство, мистер Норберт? – неуверенно прошептал Маккенрой.
– Можете считать и так… Хотя вам, внуку известной гадалки, не пристало задавать подобные вопросы. Каждый раз, когда вы будете обращаться к табличке, вам придется жертвовать капельку крови. Наверное, ваша бабка рассказывала, что эта красная жидкость несколько больше, чем просто жидкость, а, Маккенрой? Вряд ли это колдовство, друг мой, я бы не стал обращаться к подобным терминам. Просто мир устроен несколько интереснее… А теперь слушайте, мы и так потеряли слишком много времени на пустую болтовню. После того как капля вашей крови попадет на зеркальную поверхность таблички и круги по воде перестанут бежать, вы должны забыть, что существует что-то, кроме вас и этого зеркала. Вы должны полностью сосредоточиться на отражении собственных глаз и повторять одну и ту же фразу: «Зеркало зеркал, далекий сияющий змей». Тридцать семь раз, Маккенрой, и ничего не перепутайте… И когда убедитесь, что из глубин зеркала за вами наблюдают не ваши глаза, – и тут мистер Норберт усмехнулся, – скажите одно слово: «Цифры». Только одно это слово, ничего больше, для вас это может быть опасно. Получите ответ. А теперь не тратьте времени, а то опять решите, что все это шарлатанство или, чего доброго, галлюцинации, с вас станется… Запомните, Маккенрой: достаточно небольшого сомнения, и цифры останутся навсегда скрытыми.
Мистер Норберт вежливо улыбнулся и протянул Маккенрою большую медную булавку.
– Пальчик…
– Что?! – Маккенрой в растерянности уставился на английскую булавку, словно возникшую из романов XIX века.
– Прокалывайте пальчик, мистер Маккенрой. Как в детстве на приеме у врача. Помните?
– Бог мой, оно… они… мне ответили, – прошептал Маккенрой, – цифра «девять».
– В самом деле?! Я ничего не слышал. Видно, это предназначено только вам. – Мистер Норберт с интересом смотрел на Маккенроя и потягивал джин. Чистый английский джин.
– Скажите, что это? – Маккенрой со смешанным чувством страха и благоговения смотрел на своего гостя. – Чьи это глаза?! Сначала мое отражение, а потом это… Но они мне ответили!
– С моей стороны было бы невежливо, если б я вас обманул… Чего же вы хотите – все прекрасно!
– Что это?.. Что это смотрело на меня оттуда? Мне показалось… – Маккенрой запнулся. Он не стал этого говорить. Он не стал говорить, как ему показалось, что он видел свою могилу.
– Я могу ответить, мистер Маккенрой. Но вряд ли это поможет. Нет, лишь вызовет новые вопросы, и так до бесконечности. Я же говорил вам, что мир устроен интереснее… Постарайтесь это принять. Постарайтесь принять некоторые вещи как данность и пользуйтесь ими. Вас же не волнует устройство телевизора при просмотре всяких там шоу… Возможно, позже многие сегодняшние вопросы покажутся вам просто нелепыми… Вот тогда и потолкуем. А пока примите вещи в готовом виде.
– Я попробую. Но… – Маккенрой посмотрел на зеркальный осколок. Вода на его поверхности начала вдруг мутнеть. – Они… Оно… мне назвало только одну цифру…
– Можете считать это авансом.
– А как же остальные?
– Теперь ваш ход, Маккенрой. Перстень надо продать Папаше Янгу, да так, чтобы он остался очень доволен сделкой. Полагаю, что чем выше будет качество ваших услуг, Маккенрой, тем больше откроется выигрышных цифр. Так что никакой халтуры, друг мой, иначе табличка замолчит.
– Я вас понял, мистер Норберт. И я сделаю все, что вы скажете.
– Вот и отлично. – Мистер Норберт покосился на зеркальную табличку. – В ближайшее время будут еще поручения.
Маккенрой повел носом, затем посмотрел на свой зеркальный осколок – вода на его поверхности стала вязкой и белой, как густое молоко. И это белое обладало резким и все более усиливающимся запахом.
– Что это, мистер Норберт? – прошептал Маккенрой. – Запах… Просто вонь. От нее кидает в дрожь…
– Все в порядке, Маккенрой, – рассмеялся мистер Норберт, и снова его глаза стали плоскими, равнодушными и пустыми. – Вода сыграла свою роль, ваша кровь принята. Выигрывайте бешеные деньги и принимайте вещи такими, как они есть. И не забывайте, что выигрышные цифры дано заслужить не многим.
– Я понял… Но что с этим делать? Все помещение пропахло… холодом…
– Я же говорю – все в порядке. Только не выливайте это в раковину. Выйдите во двор, срежьте тонкий слой почвы и вылейте это в землю. Иначе никогда не избавитесь от запаха.
За эти три дня Маккенрой получил несколько поручений от мистера Норберта, и теперь ему открылись еще две выигрышные цифры. Сегодня вечером он собирался выполнить еще одно поручение, но (глухое ощущение тоски сковало сердце) звякнул колокольчик, затем открылась белая резная дверь, и мистер Норберт прямо с порога объявил:
– Планы несколько изменились, мистер Маккенрой… Маккенрой посмотрел на своего нового партнера по странному бизнесу и с удивлением обнаружил, что мистер Норберт несколько изменился. Да-да, он выглядел, мягко говоря, не очень свежо. Даже Папаша Янг после недельного запоя выглядит получше…
«Может, он перебрал вчера чистого английского джина?» – подумал Маккенрой.
26. Стрела пущена
В сентябрьский день 1989 года, спустя два часа после появления изменившегося мистера Норберта в заведении Маккенроя, один из двух ярко раскрашенных «мицубиси» покинул городок Аргерс-Пост. Он промчался на большой скорости мимо фермы Папаши Янга и взял курс на север. В это же время на ферме Йорген Маклавски, Урсуэл Льюис и Профессор Ким заканчивали рассказывать Папаше о цели своего визита. Да, Папаша Янг кое-что знает о том, что происходит сейчас в буше, он говорил об этом с чернокожими колдунами, и он слышал о ритуальных убийствах.
– Это она, ее шаги, – произнес Папаша, – она существует, теперь эти болваны из бара Маккенроя смогут в этом убедиться. А ведь я предупреждал всех, пока она была слаба, но надо мной только потешались…
Профессор Ким и Урсуэл Льюис переглянулись, а Йорген, улыбнувшись, откинул с лица прядь волос и покачал головой:
– Вы имеете в виду ваше полосатое чудовище, мистер Янг? Лиловую Зебру?!
– Не мое, сынок… Не только мое. Это касается всех. – Папаша покрутил в руках тяжелый, с металлическими шипами собачий ошейник, затем положил его на полированный деревянный стул. – У каждого свой конец… Моя Лиловая Зебра придет в один из дней, и тогда скажут, что алкоголь сгубил старого Папашу Янга. Но это касается всех… Понимаете – это всеобщая Лиловая Зебра! Она поднялась из темных пещер в Северных горах и теперь приближается… Вот в чем дело…
Папаша Янг посмотрел в окно. По дороге, проложенной недалеко от его фермы, двигался ярко раскрашенный автомобиль. В начинающемся золотом пожаре заката он был особенно эффектен. Как с рекламной картинки. Он двигался на север.
– В том-то и дело, – вздохнул Папаша. – Жертвенная кровь этих убийств зовет ее, и чудовище приближается. А мне никто не верил… Ведь эти убийства просто так не объяснить– это магический ритуал. Кто-то зовет ее, возможно, ваши ночные гости. Быть может, она уже поднялась на поверхность, и тогда вряд ли у вас есть шансы. – Папаша вдруг усмехнулся. – Охотники за привидениями…
Урс снова посмотрел на Профессора Кима, тот пожал плечами. «Черт побери, – подумал он, – да Йорген привез нас просто к сумасшедшему! Он еще и издевается над нами».
– Ведь чернокожий мганга, что приехал с вами, принадлежит к Маленькому Народу? – неожиданно спросил Папаша.
– Маленький Народ?! – удивился Йорген. – Ольчемьири – ндоробо.
– Я об этом же… – кивнул Папаша. – А знаете, что утверждает Маленький Народ, ндоробо? – Папаша Янг вдруг заговорил тише. Он почти перешел на шепот: – Что наступают времена, когда Духи вернутся. И не только заклинатели и Великие Колдуны смогут говорить с ними, а также обычные люди…
– Ну, подобные предания есть во всех атавистических культах, – сказал Йорген.
– И не только в атавистических, – улыбнулся Урс.
– Верно, и добрые христиане ждут Пришествия Спасителя и Страшного Суда… Но это вопрос, так сказать, состояния души, так надо жить, чтоб оставаться христианином… Здесь же другое. Маленький Народ утверждает, что это уже происходит. Сейчас. Что мир меняется, он входит в новое состояние, и демоны поднимаются из пещер! Те самые демоны, что мешали Великому Духу творить этот мир…
– Что-то ничего подобного Ольчемьири не говорил. – Йорген покачал головой и с улыбкой посмотрел на Папашу.
– А может, вы просто его об этом не спрашивали? – обиделся Папаша. – Потом, они вообще по-другому говорят об этом, ты же знаешь, Йорген. Это мой собственный перевод! – Папаша громко рассмеялся. – Так сказать, авторизованный перевод на европейские языки. Ну хорошо, ответьте мне на такой вопрос: каким образом о вас узнали? Эти ребята на японских машинах? Вы, возможно, единственные люди, кому взбрело в голову проделать путешествие в несколько тысяч миль из-за каких-то ритуальных убийств…
– Ну, это не совсем так, – проговорил Урс. – Мы почувствовали ключи к некоторой тайне, интересующей нас.
– Профессор намекает, что прибыл сюда не из нравственных соображений, а лишь из эгоистичного любопытства, – усмехнулся Йорген.
– Допустим, – сказал Папаша. – Но еще прямо в Найроби каким-то непостижимым образом узнали именно вас и теперь следуют по пятам…
– Это так…
– Поймите, – продолжал Папаша, – может, это и не Зебра, может, это называется по-другому– вы люди ученые. Но дело не в словах. Какая разница, как назвать, если ЭТО приближается?
– Вы что же, – произнес Урсуэл, – действительно полагаете, будто мы имеем дело… так сказать, не с людьми?
– Может, и с людьми, – ответил Папаша, – но приказы они выполняют явно с другой Стороны Мира. Только не подумайте ради Бога, что у мистера Янга не все в порядке с головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53