В те счастливые и безвозвратно ушедшие времена это еще считалось тяжким грехом. Армяшка-сапожник был первым, но, увы, не последним грехом Хотаба, частенько любовно поглядывающего в зеркало и видящего там только крутого парня, всего добившегося собственными руками. С тех пор он часто балансировал на краю пропасти, но чудовищная наглость, воспринимаемая многими как проявление характера и силы воли, а самим Хотабом как крутость, удерживала его от падения. Всегда… Но сейчас Хотаб перегнул палку. Он слишком подсел на рулетку, он слишком много проигрывал, и сейчас всяческими способами избегал очередной встречи с Юликом. Ситуация вышла из-под контроля, и скрыть некоторые траты просто не удастся. Хотаб шел по коридору и прикидывал, что он может сделать.
В каком-то смысле Хотабу опять повезло. По крайней мере в той части его взаимоотношений с миром, что касалась рулетки. Потому что именно в этот момент совершенно ошалевшие от теперешнего вида алкаша Дяди Вити маклеры успели выложить ему стандартную версию. Правда, теперь они в нее и сами не очень-то верили. Сбивающимися голосами они говорили, что в момент заключения сделки Дядя Витя был полностью дееспособен, а пьянство – его личная проблема («Теперь уже не только моя», – бросил Дядя Витя), они показали ему все документы, подписи, расписку в получении всей причитающейся суммы денег (Студент оказался прав), они ссылались на постановления, называли даты и даже бормотали что-то об обжаловании в судебном порядке, и все меньше сами верили в то, что пытались объяснить.
– Ты еще получил от нас черный нал, – попробовал исправить ситуацию один из маклеров. – Чтоб налогов не платить! Может, ты его пропил и не помнишь… В смысле, я хотел сказать… вы… – Он осекся, встретившись с насмешливым взглядом Дяди Вити. Это была стандартная «телега», но в этой ситуации она не действовала – алкаш-то оказался абсолютно нестандартный.
Но все же у маклеров и Нотариуса Усмехающиеся Птаза еще был шанс избежать того страшного, что их ждало через несколько минут.
– Ребятки, – проговорил Дядя Витя, – я получил от вас пятьсот штук, меньше, чем отдал вчера за ужин. И это – все!
Потом он взял черный кожаный рюкзачок, купленный только что в рок-магазинчике на Петровке, и высыпал на стол несколько пачек денег. Потом большую часть убрал обратно.
– Вот ваши пятьсот и еще сто за водку, и давайте считать вопрос закрытым.
– Головная боль. – Нотариус показал глазами на комнату для совещаний.
Маклеры его поняли.
– Подождите секундочку, сейчас посмотрим, что можно для вас сделать.
И они удалились, оставив на время Дядю Витю одного.
– Это подстава, я уверен, – сказал один из маклеров, как только они закрыли за собой дверь.
– Чушь! – отрезал нотариус. – Кому это надо?
– А я уверен – подстава. Возможно – наезд… Сейчас он потребует квартиру, а потом объявит о моральной компенсации. Я говорю – это наезд, наверное, Хотаб с кем-то не договорился.
– Чушь… пусть Хотаб сам разбирается, но, по-моему, все это чушь собачья! Какой наезд, ты вспомни, с кем ты имеешь дело!
– У него полный рюкзак бабок! И посмотри на него внимательно, это что – алкаш Дядя Витя?
– Может, двойник?.. Гениальный до идиотизма план… Вы вспомните его…
– Нет, ребята пинкертоны, – усмехнулся нотариус. – Вы точно в детстве начитались Конан Дойла, а потом вас мама уронила с шестнадцатого этажа! Конечно, это же двойник, а на «Норе» наезжает какая-то крутая замаскированная бригада, поэтому она трехкомнатный клоповник! Да там больше трех минут нормальному человеку находиться-то нельзя… Наезд! Не смешите…
– Ну хорошо, а что за фрукт сейчас сидит в приемной, в штанах за сто баксов? Ты посмотри на него внимательно!
– А я и смотрел. Пока вы его вяло лечили, я внимательно смотрел. Понту он на себя напустил – отмарафетился, но иногда у него такая растерянная и жалкая рожа…
– Да нет, нужен Хотаб, пусть сам разбирается… Может, он выиграл деньги в лотерею?!
– Правильно, Хотаб нужен, и я скажу, для чего. Я вам скажу, кто там сейчас сидит. Наш алкаш – Дядя Витя! Наверное, родственники какие нашлись или знакомые пожалели, вот они скинулись, чтоб деньги вернул, и нарядили его, как мартышку… Все очень просто! Надо только до давить его. Поэтому нужен Хотаб, это его дело, но устраивать истерики… или детективные сюжеты плести…
– Ну, не знаю… Вон «трешка» Хотаба за окном, значит, сейчас явится. Пойду его встречу в коридоре, а вы пока к этому возвращайтесь, и пусть действительно Хотаб разбирается.
Хотаб сориентировался очень быстро. Он даже подумал, что было бы неплохо что-нибудь из этой ситуации выжать. Клиент пришел за своей хатой, а хата уплыла! Во ништяк, бывает же такое… Хотаб припас весь свой артистизм, а параллельно думал, что бы такое выкрутить. Сейчас он был готов на все, к примеру, подставить этих салажат-маклеров. Он вдруг понял, что боится Юлика как огня. Здесь не обойдется будкой армяшки-сапожника. Надо думать и все валить в кучу.
Хотаб предстал перед Дядей Витей – красивый, дерзкий и умный. Внутри головы Хотаба было испорченное зеркало, и в нем Хотаб всегда отражался только таким. Через несколько минут этому зеркалу суждено было разбиться на мелкие кусочки.
– Что, дяденька, – глаза Хотаба игриво блеснули, – квартирку продал, водочки купил, теперь головка бобо… денежки тютю?
Дядя Витя посмотрел на Хотаба с удивлением. По большому счету он даже не понял, что надо этому симпатичному пареньку. С него хватило троицы – нотариуса и маклеров, и он уже забыл о Хотабе.
– Хорошо у вас здесь, ребята, – почему-то вдруг печально проговорил Дядя Витя. – Чисто и красиво. Жаль… – Потом Дядя Витя облегченно вздохнул. Он с нежностью посмотрел на одного из маклеров и проговорил: –Ты прав, сынок, я действительно теперь потребую компенсации за моральный ущерб. И знаешь, что самое главное? Я заберу ее сам. Как и все, что мне принадлежит.
– Дяденька, – улыбался Хотаб, – я не расслышал, о чем это мы тут бакланим?
– Сынки, вы даже не представляете, сколько теперь мне здесь всего принадлежит. – Хотаба Дядя Витя игнорировал. Он по-прежнему имел дело с двумя симпатичными маклерами из «Норса» и Нотариусом Усмехающиеся Глаза. Потому что каждый должен отвечать сам за себя, а Хотаб еще не сделал ему ничего плохого.
– У-у-у? – наигранно изумился Хотаб. – Да я смотрю, дяденька слаб на голову!
Хотаб обожал играть подобные роли. Видимо, ему действительно чего-то не хватало. Наверное, все-таки чувства юмора.
Дядя Витя смотрел на сейф. На большой пузатый сейф фирмы «Centry», стоящий на полу. На его лицевой панели была круглая ручка с кодовым замком.
– Добро пожаловать в Легенду, – тихо проговорил Дядя Витя, и в следующую секунду ручка начала поворачиваться: двойка, семерка, пятерка…
– Черт, это же код, – прошептал один из маклеров. – Это наш код!
Капельки пота выступили на лице Дяди Вити, ручка продолжала поворачиваться…
– Прошу прощения, а дяденька – экстрасенс? – Хотаб несколько растерялся, но все еще пытался представить ситуацию комичной. – Круто, круто… на этом даже бабки можно варить…
Замок сработал, дверца сейфа открылась. Потом запахло горящей газетой. Дядя Витя поднялся и двинулся к сейфу. Какое-то время на него все смотрели словно завороженные. Потом оцепенение прошло. Горели бумаги, где стояла подпись Дяди Вити. Горели все его обязательства. Дядя Витя открыл дверцу сейфа. Там было полно наличности.
– А вот этого делать не надо! – завизжал Нотариус Усмехающиеся Птза, сам удивляясь своему голосу. Он схватил Дядю Витю за плечо. Тот резко обернулся.
До конца своих дней нотариус не отделается от мысли, что какое-то мгновение, всего лишь короткий, незабываемый и роковой миг, на него смотрели глаза пылающего демона. Тем более что это стало последним, что ему суждено было увидеть. Потому что резкая, пронзающая глаза, мозг и черепную коробку боль чуть не взорвала изнутри его голову. Потом он услышал истошный и полный безумия собственный крик, и еще перед тем как он упал в обморок, наступила полная, обжигающая темнота. Двое симпатичных маклеров из «Норса» бросились к Дяде Вите. Хотаб этого уже не видел. Он был в коридоре и кричал:
– Охранник, скорее, ограбление! Сюда! Скорее!.. – и почему-то смеялся.
Но мозг Хотаба продолжал лихорадочно работать. Нет, он не будет показывать здесь свою пушку, пошли они все… Он не знает, что там сейчас происходит, и не хочет знать. Он бы с удовольствием сбежал, если б… смог… Может, дяденька – экстрасенс, а может, еще кто… Мир сошел с ума, в мире все перевернулось, и то, что раньше показывали по телевизору, сейчас происходит на улице. Поэтому Хотабу абсолютно наплевать, что там сейчас с сейфом… Потому что если честно, если совсем честно, то у этого дяденьки лучше не появляться на пути.
– Скорее, мать вашу, ограбление!
А если ограбление удастся, то это вообще решит все проблемы. Хотаб ничего лишнего не брал, это все дяденька, но если вы увидите этого дяденьку, то вам поскорее захочется закопаться в землю… Хотаб был как-то странно возбужден. Черт… ну чего уж тут скрывать! Какую-то долю секунды, ну, конечно, гораздо меньше, чем бедняга нотариус или эти два педика-маклера, Хотаб видел… И какая-то хренотень сломалась у него внутри… Он видел этот пылающий взгляд. И сейчас, почувствовав что-то липкое у себя между ног, Хотаб сначала испугался: «Я что – умираю?!» Но потом он залез туда рукой, чем вызвал удивление смотревшего на него охранника. Тот был уверен, что это очередная идиотская шуточка. Хотаб начал смеяться, громко и радостно, пожалуй что слишком радостно:
– Господи, да это ж я просто обоссался… Просто обоссался, делов-то! О-б-о-с-с-а-л-с-я…
А потом что-то впечатало его в стену.
– Хватит ржать, идиот!
Мимо него прошел Дядя Витя. Видимо, все ценное, что было в сейфе, перекочевало в его разбухший рюкзак.
– А я – нет… Я просто молчу… я нем как рыбка, рыбка-бананка… – с радостью согласился Хотаб. Он хотел добавить еще что-то, но не смог и только глядел вслед удаляющемуся Дяде Вите, раскрывая рот и не произнося ни звука.
А потом начал гореть спирт. Десять коробок со спиртом «Роял», оставленным приятелем Хотаба на пару дней.
«Вот как я интересно выполняю просьбу сохранить пару дней товар», – подумал Хотаб и снова быстро хихикнул:
– Товар-деньги-товар, спирт-огонь-хрен-на-рыло…
Через минуту его истерика прошла. Потому что через минуту во всех трех больших помещениях «Норе. Операции с недвижимостью» полыхал самый настоящий пожар. Правда, вывело его из истерики другое. Он увидел нотариуса и двух маклеров, и это было ужасно. У всех троих оказались сожжены глаза. Но им еще повезло. Кому-то повезет меньше.
Спустя семнадцать часов с того момента, как Денис в последний раз отправился на поиски Белой Комнаты, и всего пару часов, как нечто подобное случилось с Дядей Витей, офис отделения корпорации «Норе», отделения, занимающегося недвижимостью и носящего это гордое имя, перестал существовать. Его поглотил огонь. Именно эту приятную новость спешил сообщить Хотаб, когда неприступная Блонди отказывалась соединить его с Юликом, но – «мать твою, дура белобрысая» – все же соединила. Хотаб рассказывал о пожаре, о маклерах с сожженными глазами, о пропаже денег и иногда смеялся. Юлик решил, что у него потекла крыша.
– Хорошо, успокойся, я приеду, – проговорил Юлик. – Я сейчас сам приеду! – А потом помолчал и добавил: – Хотаб, найди мне этого урода! Понял?! Верни мне деньги. И спусти с него шкуру… живьем!
– Ладно, сделаю… – пообещал Хотаб и подумал: «Хрен тебе, мудило, сам ищи! Я что– идиот?! Найти этого дяденьку… Дай Бог, чтоб он сам меня не нашел…»
Юлик повесил трубку. Он чувствовал, что что-то происходит. Со вчерашнего дня его собачье чутье не давало покоя. Странный разговор об убийстве, корриде… Не менее странный и не поддающийся никаким классификациям полубезумный дед, который ему очень понравился… Совсем уж долбанутый Хотаб, с истеричным смехом рассказывающий о пожаре, просто невозможном мгновенном пожаре среди бела дня, и о маклерах (прямо библейская история) с выжженными глазницами… Бред. О сюрреалистическом грабителе и с легким смешком о том, что… он обоссался… Понимаешь, старик, ха-ха, я обоссался… Что-то происходит. Разрыв. Вещи лишены логической связи, произошел какой-то разрыв… Если б это все только снилось…
Юлику вдруг показалось, что в его кабинете происходят какие-то изменения или, может, движения воздуха. Здесь появился кто-то? Кто-то посторонний, кого здесь быть не может и не должно!.. И звуки, странные, почти не слышимые звуки тамтамов… Он поднял голову и убедился, что находится в одиночестве, перед ним только мерцал монитор персонального компьютера. И сейчас там появилась некая фраза, и лучше всего это считать чьей-то нелепой, тупейшей шуткой. Со вчерашнего дня вокруг Юлика (а может быть, не только вокруг него) образовалось какое-то дурное поле, и центральной точкой этого поля был он сам. И вот круг безумия начал сжиматься. Поэтому лучше бы то, что сейчас высветил монитор, оказалось шуткой, чьей-то очень глупой шуткой, за которую надо здорово наказать. Снять штанишки и отшлепать, как когда-то, когда все было хорошо, когда мир был намного больше и целостнее, шлепала его любимая мама. Потому что на экране монитора была всего одна фраза: «А бананы могут начать гнить».
17. Бегите все, пока еще не поздно
Они были на кухне, а Валери спала. Наверное, она привыкла к такой жизни – ночью работа, а днем сон. Но это было не важно. Аристократичная (Студент улыбнулся – а что? Наверное, так и есть) и веселая умница Алка ничем не оскорбила Валери, а Валери действительно была очень милой – и Студент оценил это. Ни одной шпильки, несмотря на соблазнительную эффектность юной феи прошедшей ночи – ночи, после которой у всех у них что-то изменится, а может, уже начало меняться.
Студент оценил благородство своей подруги и сейчас осознал, что нельзя не согласиться с некоторыми ее доводами. Все было очень просто – либо плыть по течению, либо выбраться на берег и посмотреть, что же это такое мимо тебя проносит. Алка предлагала последнее. Ее женская интуиция подсказывала, что это вовсе не веселая речка, где все так или иначе сложится хорошо, что это не их поток и, несмотря на радостный блеск воды, где-то там, в тягучей глубине, притаилось безумие. Поэтому надо срочно спасаться, надо срочно выбираться на берег, если, конечно, еще не поздно.
А вокруг них происходили весьма странные вещи, и если мы отметаем такой подход: давай не задавать вопросов, давай принимать все как есть, и все само собой образуется, то вещи эти принимали весьма жуткие очертания.
Нет, милый, я вовсе не шучу, давай попробуем все же определить, что с нами происходит. Ты прекрасно понимаешь, что имеется в виду. Что я говорю о появлении в нашей жизни Дяди Вити. И я вовсе не драматизирую, я говорю не о спившемся и милом пенсионере, приютившем нас на ночь, а потом в знак благодарности и просто по-человечески ты… мы решили ему помочь. Я говорю не об этом. Но за неделю с Дядей Витей что-то произошло, он каким-то непостижимым образом изменился. А вчера… Понимаешь, он не просто сменил одежду. Обычно, как человека ни наряди, его все равно видно, а тут… Он даже на пенсионера-то не похож. Ты пойми – такое может сказать только женщина – он… стал обладать притягательной силой…
– Чего? – удивленно вскинул брови Студент. – Он… силой?
– Да, чем-то вроде… – Алка улыбнулась и показала глазами за стенку, где сейчас спала Валери. – Я не знаю, как тебе объяснить, но поверь мне, это не только из-за денег. Хотя и деньги у него лишь… как бы подчеркивают эту странную притягательность. Странную, потому что в ней напополам силы и… чего-то очень похожего на полную крейзуху. Поверь мне, бабы всегда клюют на такое…
Студент смотрел на Алку, широко раскрыв глаза.
– Алка, ты что такое говоришь?
– Ты пойми же наконец, что это все не шуточки. Это… эта метаморфоза… это уже не Дядя Витя, с которым мы познакомились неделю назад!
Студент рассмеялся. Потом он вздохнул и посмотрел в окно. На улице снова потеплело и начинался снег. Как хорошо все-таки, когда идет снег.
– Это что, лекция по началам психоанализа? – Студент улыбнулся, а сам подумал: «Ох эти бабы с их вечной претензией на сверхтонкое восприятие…» – Алка, извини, конечно, но ты прямо как маленькая девочка-сочинялка… И что значит– не тот Дядя Витя? – Студент попытался обнять ее за плечи. – Не выдумывай!
Она отстранилась:
– Хорошо, я не буду выдумывать. Только факты… Давай поговорим об этом.
– Не обижайся, Алка, это вовсе не в укор тебе, но ты… к счастью, ты никогда не знала нужды, его нужды… Понимаешь?
– И что? Только постарайся не сказать какой-нибудь глупости.
– Ну вот видишь, обиделась…
– Вовсе нет, и совершенно не хочу ссориться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53