Документики, дядя, напомнили ему. Мы за документиками приехали.
Только и успел Пафнутьев, что опрокинуть по-походному стопочку на кухне, как опять подхватили его вместе с картонкой с кооперативными бумагами, опять усадили в машину, опять повезли.
Из пенсии можно будет платить за квартиру и собирать помаленьку на зимнее пальто. А 18 250 рублей — это святое, это годовой пропиточно-прожиточный минимум. Семидесяти пяти тысяч должно хватить на целых четыре года безбедной жизни, и ещё 2000 останутся на чёрный день. А если сократить расходы на питание до самого минимума, который называется килька с хлебом, то…
При чем здесь театр оперы и балета? — досадливо подумал Пафнутьев, которого снова сбили со счета, предложив живенько выгружаться у знакомого всем жителям города здания, принадлежавшего фирме «Самсон». А когда он сообразил, куда его привезли и зачем, то помчался вперёд вприпрыжку, изнывая от желания поскорее обменять пыльный картонный ящик на новенькие бумажные купюры.
К его удивлению, никаких балерин внутри здания не наблюдалось. У здешних лебёдушек юбчонки оказались чуточку подлиннее балетных, зато — в обтяжку, на манер гондонов, которыми Пафнутьев в последний раз пользовался лет десять назад. Испытывая от мелькания их попок лёгкое головокружение и истому, Пафнутьев, как сомнамбула, послушно шёл куда говорили и поворачивал где требовалось.
И ждала его комната с обширным чёрным столом, на который двое провожатых водрузили пафнутьевский короб — такой большой и внушительный в сравнении с брикетиком сотенных, улёгшимся рядышком. И сидели в комнате три человека, представившихся Пафнутьеву нотариусом, юристом и бухгалтером. Под их присмотром волеизъявление двух юридических сторон было должным образом зарегистрировано и оформлено.
Все были довольны итогами этой встречи. Даже два молодца среднеазиатской наружности, намаявшиеся с Пафнутьевым и его коробом. Когда им было поручено доставить кооператора домой, они украдкой переглянулись, и один провёл ребром ладони по горлу. Пафнутьев этого жеста не заметил, а если бы и заметил, то списал бы на желание молодца поскорее выпить. Сам он ведь прямо-таки изнывал от такого желания.
* * *
Спровадив кооператора к знатокам законодательства и хозяйственно-финансовых фортелей, Губерман энергично продолжил воплощение в жизнь новых планов. Перед ним вольготно раскинулся молодой, относительно цивилизованный бандит Эрик, порекомендованный Папой в наместники облюбованного посёлка.
Эрик вовсе не чувствовал себя в губерманском кабинете гостем. Он никогда и нигде не чувствовал себя в гостях, не чванился, не жеманничал, а просто заходил и садился на самое удобное место. В данном случае было выбрано крутящееся кресло Губермана, нерасчётливо вышедшего из-за стола поприветствовать уважаемого посетителя. Теперь Эрик с явным удовольствием устроил себе карусель — большой мальчик, при всех регалиях, соответствующих его взрослому рангу, вплоть до золотого зажима на воротничке чёрной шёлковой рубахи с латиноамериканской вышивкой. Где-то там, на широкой, но пока не слишком волосатой груди сверкала обязательная цепь-ошейник с массивным христианским символом смирения.
Порой цепь перекручивалась с золотым жгутом, но Эрик стоически сносил неудобства. Этим своеобразным рыцарским крестом он был награждён два года назад лично Итальянцем, надевшим цепь на Эрикову шею и сопроводившим ритуал троекратным лобызанием.
Подчёркнуто мафиозный прикид очень шёл этому парню с нервным худым лицом и длинными чёрными волосами, гладко зачёсанными назад. Губерман подозревал, что по телевизору Эрик смотрит не примитивные боевики, а трагические бандитские саги, возможно, даже проливая втайне скупую мужскую слезу, когда герои замедленно падали, погибая от подлых полицейских пуль.
— Срань господня, — произнёс Эрик в полном соответствии с видеоканонами. Подумал немного и выругался ещё более звучно:
— Шит!
Упоминание круто замешанного американского дерьма означало, что новости, услышанные от Губермана, не вызвали у Эрика ни малейшего энтузиазма.
Он и семёрка его бойцов переходили в полное распоряжение этого хитромудрого жида. Папиного любимчика. А тот залепил с ходу: езжай-ка ты, братец Эрик, за город дачки сторожить — там самое для тебя подходящее место.
— Какой понт от этого? — угрюмо спросил бандитский братец Эрик, разглядывая лаковые носы своих широко раскинутых в стороны туфель. — Нашёл сторожа! Может, ещё свисток с берданкой мне выдашь?
Тулупчик овчинный?
— Выдам кое-что получше, — загадочно усмехнулся Губерман. — Позже.
Послонявшись по своему кабинету, он демократично взгромоздился на стол, словно занятое гостем кресло нисколько его не интересовало. Так и сидели: один лениво раскручивался на мягком сиденье, а второй несколько принуждённо болтал свешенными со стола ногами. Два рано повзрослевших мальчика двадцати с лишним годков от роду. С разными судьбами и одной целью: быстро разбогатеть любыми способами.
Юный Боря проник во взрослую жизнь сквозь экран компьютера, который когда-то подарили ему родители вместе с ворохом специальной литературы.
Он не заблудился в виртуальной реальности, не попался в сети Интернета. Он просто получил доступ к самой обширной информации и воспользовался ею с толком. Однажды удачно продав партию «Жигулей» и заработав на посредничестве свою первую тысячу, Боря Губерман не в вуз пошёл, а в коммерсанты. Это дало ему такие привилегии и блага, о которых его высокообразованные родители могли только мечтать.
К настоящему времени полноте Бориного счастья мешали лишь несварение желудка, слабая потенция и вынужденное общение с разными опасными типами.
Эрик, привыкший чувствовать себя хозяином положения в любой ситуации, не уважал Борю Губермана не по антисемитским соображениям. В конце концов многие мафиозные кланы обосновались в еврейском Бронксе, и Эрик восхищался их лидерами не меньше, чем итальянскими или ирландскими.
Особенно, когда их изображали Роберт де Ниро и Аль-Пачино.
Просто Эрик с ранних лет ненавидел тех, у кого имелись богатые родители, велосипеды и компьютеры. У него ничего этого в детстве не было. Только краденый пистолет. Не настоящий, пневматический.
Точно с таким же расхаживал по школе крутой-прекрутой одноклассник, поддерживавший свой авторитет обещаниями засадить любому пульку между глаз.
Давай, сказал ему Эрик, посмотрим, кто кому засадит! Фак ю, бастард!
На спортивной площадке за школой собралось не менее сотни зрителей, прознавших про дуэль. Все запомнили эту сцену надолго. После первого же щелчка вражеского ствола Эрик страшно закричал и пошёл вперёд, позабыв нажать на спусковой крючок.
Он просто матерился во всю глотку и шагал на противника, выставив перед собой оружие. Не заслонял при этом лицо, не жмурился, не пригибался и не пытался уклониться. Только орал.
Растерянный противник бросил свой пистолет и обратился в позорное бегство. А окровавленный Эрик очнулся в больнице. Оказалось, что одноклассник зарядил своё пневматическое оружие не мягкими свинцовыми пульками, а бронзовыми шариками, которыми, если стрелять в упор, можно запросто пробить лобовое стекло автомобиля. Под кожей Эрика таких засело пять штук.
Как ни странно, не сама перестрелка, а её последствия вывели его на большую дорогу. Ибо прямо из больницы, минуя участкового, он заявился в дом одноклассника и деловито выставил его родителям счёт за физический и моральный ущерб. Та беседа была построена настолько грамотно, что даже по прошествии лет набравшийся опыта Эрик не сумел бы добавить к сказанному ни словечка.
Приходишь, угрожаешь, требуешь денег. Если дают — уходишь и возвращаешься позже за новой суммой. Если нет — приводишь угрозу в исполнение. Такова нехитрая наука рэкетира.
А вот в сторожа Эрик не нанимался. Папин приказ он, конечно, оспаривать не собирался, но и восторг проявлять не спешил.
— Ты не мути, — посоветовал он Губерману. — Ты дело говори.
— Дело нехитрое, — отозвался тот. — Ты и твои пацаны пишете заявления о приёме в службу охраны жилищно-строительного кооператива «Вест»…
— Что ещё за хуйвест такой? — спросил Эрик из духа противоречия.
Губерман успешно превратил недовольную гримасу в подобие улыбки:
— «Вест» означает: запад. Тот дачный посёлок, возле которого вы окунька прикупили, аборигены Западным называют. Вот пусть и будет «Вест».
— Пусть будет, — милостиво согласился Эрик и протяжно зевнул.
— Ставок, свежий воздух, — продолжал Губерман с преувеличенным воодушевлением, — настоящий курорт. Раньше посёлок за чужим кооперативом числился, а теперь стал нашим.
— И что дальше?
— Вместо дачных халуп будем строить там современные коттеджи на западный манер. Папа так решил, — напомнил Губерман лишний раз. — Будет элитный мини-кантон.
— Кондом как бы, — блеснул эрудицией Эрик. — Штопаный, — Напрасно ты так. Папа большое дело затеял.
Каждый коттедж будем впаривать за два с половиной лимона баксов. Наши затраты — четверть лимона. Ты когда-нибудь о десятикратных подъёмах слышал?
— Ага. — Эрик опять зевнул и от скуки пару раз крутнулся в кресле. — Но это давно было. Когда ещё по ящику Леню Голубкова раскручивали. Вот была конкретика, базару нет. А кондом твой… Кто в этой дыре жить захочет, реально? Ты таких лоханутых знаешь?
Губерман привычно поправил дужку очков на переносице и торжественно сообщил:
— Знаю, Эрик.
— Каца имеешь в виду? Так он своих соплеменников враз оповестит, чтобы к нам больше не совались.
— Согласен, — спокойно ответил Губерман. — Но на Израиле свет клином не сошёлся. У нас своих миллионеров хватает, под боком. Вот, например, некий Валера Емельянов. Он знаешь что коллекционирует?
Спортивные «Шевроле» по цветам радуги! Неужели мы его на особнячок не раскрутим, а, Эрик? Или вот, — Губерман заглянул в свой пухлый блокнот.
— Станислав Ващинский, главный архитектор города.
Как нажрётся, так и выясняет в турфирмах, остались ли на Средиземном море необитаемые острова, на предмет приобретения. Этому романтику самое место на нашем ставке… Господин Мамонтов — тоже наш клиент. Заброшенную церквушку выкупил и настоящий дворец из неё в центре города отгрохал.
Деньги некуда девать? Поможем бедолаге. Пусть перебирается в мини-кантон, может даже камердинера с собой прихватить, который ему сейчас ширинку застёгивает… У нас в области, Эрик, не меньше тысячи настоящих «зелёных» миллионеров проживает. Нужно только подобрать к девяти из них правильный подход, и получится больше двадцати лимонов чистого навара. Прикидываешь, что это такое?
— Не хило, — согласился Эрик. — С голодухи, значит, не помрём. — Столь оптимистичное утверждение завершил скорбный вздох. — Да только на всех, на кого можно было наехать, давно наехали, а по недовольным катком прошлись. Все давно между братвой поделены, как четыре на два. Сам по себе никто уже не пасётся.
Нос Губермана хищно заострился:
— Папа сказал: невзирая на лица. Всех подряд бомбить. И чужих, и своих. Он отвечает.
— Это полный беспредел, — помрачнел Эрик. — За него отвечают хором, сверху донизу.
Губерман это и сам понимал, но лично он ни за что отвечать не собирался, а потому с жаром возразил:
— Не беспредел, а передел собственности. Мы сейчас круче всех стоим, вот и нужно пользоваться моментом. Потом забудется, кто под кем ходил. Если всю эту публику загнать…
— В стойло?
— Именно! — Губерману выражение понравилось. — В стойло… Так вот, при наших капиталах да при Папиных возможностях мы потом ни перед кем отчитываться не будем. Тем более что господа миллионеры сами контракты заключат и предоплату выложат.
Приспичило им в особняках за городом поселиться, и все тут! Какой криминал? Какой беспредел, Эрик?
Это ведь не рэкет, не вымогательство… Это бизнес, не подпадающий ни под одну из статей Уголовного кодекса. Ну, будут ездить наши агенты по области, дома состоятельным людям предлагать. Дело за это не пришьёшь, так ведь?
— Как и рукав к звезде, — признал наконец Эрик, подобрав ноги под себя и весь напружинившись. — Получается что-то типа: «Дяденька, купи кирпич…»
Толково, базару нет. Я хоть завтра с пацанами поеду по клиентам. А то жируют, фазаны батистовые, ряшки шире плеч наедают…
Губерман даже заслушался продолжением обличительной речи, в которой русско-английская матерщина затейливо переплеталась с такими сказочными персонажами блатного эпоса, как «сазаны вигоневые» и «крылатые рогометы». Однако, как только красноречие Эрика помаленьку пошло на убыль, он подозрительно уставился на Губермана и буркнул:
— Э! А с какой радости моя бригада в сторожа станет наниматься? Забыл, что мне в начале разговора втирал, родной?
Прежде чем заговорить, Губерман улыбнулся своей кисло-сладкой улыбкой, которую принял бы за дружелюбную разве что какой-нибудь подслеповатый старичок:
— На первом этапе, Эрик, придётся посёлок покараулить немного. Понимаешь, документация будет слеплена легко и быстро, но остаются ещё всякие землепашцы со своими огородами и халупами. Собственность! А их там за сотню, собственников голозадых.
Эрик недоуменно выгнул бровь:
— Так что, напалмом их выжигать?
— Напалмом нельзя, — погрустнел Губерман, — это ничего не даст. Есть одна заковырка, Эрик… Землю, на которой стоят дачи, юридически переоформить можно, а вот вытащить её из-под нынешних владельцев практически — сложнее. Для этого нужно зарегистрировать все домовладения и участки на нашу фирму.
Другими словами, одних будем исключать из кооператива, других — убеждать отказываться от участков добровольно, а третьих…
— Мочить в сортирах? — предположил Эрик, который не чурался большой политики.
Губерман поморщился, как будто учуял, чем пахнет подобное решение проблемы.
— Это в крайнем, в самом крайнем случае. У каждого есть родственники, наследники. Вони потом не оберёшься. Нет, тут надо по-умному. Например, выплачивать за участок три штуки наличными, не отходя от кассы. Две трети жителей сами на такие деньги поведутся. И только к остальным потребуется особый подход. Вот зачем сторожа в посёлке нужны, Эрик.
Не со свистками, а, знаешь, с колотушками раньше такими ходили.
— Не знаю, но принцип ясен. Меньше народу, больше кислороду, так?
Услышав утвердительный ответ, Эрик взвился с места и принялся мерить кабинет широкими шагами, не обратив внимания на то, что Губерман мгновенно занял освободившееся кресло. Такой подход к делу вызывал у Эрика если не энтузиазм, то полное понимание. Чем дольше он слушал рассуждения башковитого коммерсанта, тем больше проникался уважением к простоте и размаху предприятия. Речь шла о тех самих деньгах, которые умеют делать на ровном месте очень немногие. Оказывается, это так легко! Проще, чем два пальца обмочить или носы лаковых туфель обрызгать. Главное, чтобы аборигенам самим захотелось поскорее избавиться от своих паршивых соток, чтобы жизнь перестала казаться им мёдом.
Для этого что требуется? Например, отрезать посёлок от электричества и водопровода. Запустить патрули с собаками и битами, дабы отбить у дачников охоту шляться по вечерам. Перекрыть колючкой свободный доступ к ставку. Убрать остановку рейсовых автобусов и перенести её на пару километров дальше.
А въездные ворота держать на замке, как границу.
Пусть приезжие оставляют свои колымаги на солнцепёке, а сами пилят дальше пешочком, с тюками и торбами на горбу. В обход, вдоль ограды вокруг посёлка.
— Ахтунг, новый порядок! — развеселился Эрик, выслушав собеседника. — Из бараков не выходить!
Здесь вам теперь Освенцим с Бухенвальдом, так что хенде хох и полный капут!
— А недовольные могут жаловаться по инстанциям, — подхватил Губерман.
— Их годовой зарплаты как раз на судебные издержки хватит. Так что выгоднее контингенту будет дачи свои распродать и выращивать свою чахлую малину в каком-нибудь другом месте.
Эрик тут же подсказал название этого места, начинающееся на букву «ж», и деловито поинтересовался.
— С жильём как?
Это означало, что он согласен временно сменить профиль своей основной работы.
— Пока не ахти, — признался Губерман, незаметно переводя дух. — Обычная сторожка у ворот. Вот ключи — я предупредил, что с сегодняшнего дня там дежурят наши люди. — Он заговорил быстрее, торопясь выложить хорошие новости. — На днях распоряжусь забросить кое-какую мебелишку, продукты, напитки, холодильник. Первый же освободившийся дом — ваш, так что напряги своих пацанов, Эрик.
Желающих продать дачи пока направляйте в офис, а со следующего понедельника выделю вам пару человечков с бланками заявлений и наличностью.
— Человечки с сиськами будут?
— Даже с письками, — неуклюже сострил Губерман, вспомнил почему-то законную супругу и чертыхнулся про себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Только и успел Пафнутьев, что опрокинуть по-походному стопочку на кухне, как опять подхватили его вместе с картонкой с кооперативными бумагами, опять усадили в машину, опять повезли.
Из пенсии можно будет платить за квартиру и собирать помаленьку на зимнее пальто. А 18 250 рублей — это святое, это годовой пропиточно-прожиточный минимум. Семидесяти пяти тысяч должно хватить на целых четыре года безбедной жизни, и ещё 2000 останутся на чёрный день. А если сократить расходы на питание до самого минимума, который называется килька с хлебом, то…
При чем здесь театр оперы и балета? — досадливо подумал Пафнутьев, которого снова сбили со счета, предложив живенько выгружаться у знакомого всем жителям города здания, принадлежавшего фирме «Самсон». А когда он сообразил, куда его привезли и зачем, то помчался вперёд вприпрыжку, изнывая от желания поскорее обменять пыльный картонный ящик на новенькие бумажные купюры.
К его удивлению, никаких балерин внутри здания не наблюдалось. У здешних лебёдушек юбчонки оказались чуточку подлиннее балетных, зато — в обтяжку, на манер гондонов, которыми Пафнутьев в последний раз пользовался лет десять назад. Испытывая от мелькания их попок лёгкое головокружение и истому, Пафнутьев, как сомнамбула, послушно шёл куда говорили и поворачивал где требовалось.
И ждала его комната с обширным чёрным столом, на который двое провожатых водрузили пафнутьевский короб — такой большой и внушительный в сравнении с брикетиком сотенных, улёгшимся рядышком. И сидели в комнате три человека, представившихся Пафнутьеву нотариусом, юристом и бухгалтером. Под их присмотром волеизъявление двух юридических сторон было должным образом зарегистрировано и оформлено.
Все были довольны итогами этой встречи. Даже два молодца среднеазиатской наружности, намаявшиеся с Пафнутьевым и его коробом. Когда им было поручено доставить кооператора домой, они украдкой переглянулись, и один провёл ребром ладони по горлу. Пафнутьев этого жеста не заметил, а если бы и заметил, то списал бы на желание молодца поскорее выпить. Сам он ведь прямо-таки изнывал от такого желания.
* * *
Спровадив кооператора к знатокам законодательства и хозяйственно-финансовых фортелей, Губерман энергично продолжил воплощение в жизнь новых планов. Перед ним вольготно раскинулся молодой, относительно цивилизованный бандит Эрик, порекомендованный Папой в наместники облюбованного посёлка.
Эрик вовсе не чувствовал себя в губерманском кабинете гостем. Он никогда и нигде не чувствовал себя в гостях, не чванился, не жеманничал, а просто заходил и садился на самое удобное место. В данном случае было выбрано крутящееся кресло Губермана, нерасчётливо вышедшего из-за стола поприветствовать уважаемого посетителя. Теперь Эрик с явным удовольствием устроил себе карусель — большой мальчик, при всех регалиях, соответствующих его взрослому рангу, вплоть до золотого зажима на воротничке чёрной шёлковой рубахи с латиноамериканской вышивкой. Где-то там, на широкой, но пока не слишком волосатой груди сверкала обязательная цепь-ошейник с массивным христианским символом смирения.
Порой цепь перекручивалась с золотым жгутом, но Эрик стоически сносил неудобства. Этим своеобразным рыцарским крестом он был награждён два года назад лично Итальянцем, надевшим цепь на Эрикову шею и сопроводившим ритуал троекратным лобызанием.
Подчёркнуто мафиозный прикид очень шёл этому парню с нервным худым лицом и длинными чёрными волосами, гладко зачёсанными назад. Губерман подозревал, что по телевизору Эрик смотрит не примитивные боевики, а трагические бандитские саги, возможно, даже проливая втайне скупую мужскую слезу, когда герои замедленно падали, погибая от подлых полицейских пуль.
— Срань господня, — произнёс Эрик в полном соответствии с видеоканонами. Подумал немного и выругался ещё более звучно:
— Шит!
Упоминание круто замешанного американского дерьма означало, что новости, услышанные от Губермана, не вызвали у Эрика ни малейшего энтузиазма.
Он и семёрка его бойцов переходили в полное распоряжение этого хитромудрого жида. Папиного любимчика. А тот залепил с ходу: езжай-ка ты, братец Эрик, за город дачки сторожить — там самое для тебя подходящее место.
— Какой понт от этого? — угрюмо спросил бандитский братец Эрик, разглядывая лаковые носы своих широко раскинутых в стороны туфель. — Нашёл сторожа! Может, ещё свисток с берданкой мне выдашь?
Тулупчик овчинный?
— Выдам кое-что получше, — загадочно усмехнулся Губерман. — Позже.
Послонявшись по своему кабинету, он демократично взгромоздился на стол, словно занятое гостем кресло нисколько его не интересовало. Так и сидели: один лениво раскручивался на мягком сиденье, а второй несколько принуждённо болтал свешенными со стола ногами. Два рано повзрослевших мальчика двадцати с лишним годков от роду. С разными судьбами и одной целью: быстро разбогатеть любыми способами.
Юный Боря проник во взрослую жизнь сквозь экран компьютера, который когда-то подарили ему родители вместе с ворохом специальной литературы.
Он не заблудился в виртуальной реальности, не попался в сети Интернета. Он просто получил доступ к самой обширной информации и воспользовался ею с толком. Однажды удачно продав партию «Жигулей» и заработав на посредничестве свою первую тысячу, Боря Губерман не в вуз пошёл, а в коммерсанты. Это дало ему такие привилегии и блага, о которых его высокообразованные родители могли только мечтать.
К настоящему времени полноте Бориного счастья мешали лишь несварение желудка, слабая потенция и вынужденное общение с разными опасными типами.
Эрик, привыкший чувствовать себя хозяином положения в любой ситуации, не уважал Борю Губермана не по антисемитским соображениям. В конце концов многие мафиозные кланы обосновались в еврейском Бронксе, и Эрик восхищался их лидерами не меньше, чем итальянскими или ирландскими.
Особенно, когда их изображали Роберт де Ниро и Аль-Пачино.
Просто Эрик с ранних лет ненавидел тех, у кого имелись богатые родители, велосипеды и компьютеры. У него ничего этого в детстве не было. Только краденый пистолет. Не настоящий, пневматический.
Точно с таким же расхаживал по школе крутой-прекрутой одноклассник, поддерживавший свой авторитет обещаниями засадить любому пульку между глаз.
Давай, сказал ему Эрик, посмотрим, кто кому засадит! Фак ю, бастард!
На спортивной площадке за школой собралось не менее сотни зрителей, прознавших про дуэль. Все запомнили эту сцену надолго. После первого же щелчка вражеского ствола Эрик страшно закричал и пошёл вперёд, позабыв нажать на спусковой крючок.
Он просто матерился во всю глотку и шагал на противника, выставив перед собой оружие. Не заслонял при этом лицо, не жмурился, не пригибался и не пытался уклониться. Только орал.
Растерянный противник бросил свой пистолет и обратился в позорное бегство. А окровавленный Эрик очнулся в больнице. Оказалось, что одноклассник зарядил своё пневматическое оружие не мягкими свинцовыми пульками, а бронзовыми шариками, которыми, если стрелять в упор, можно запросто пробить лобовое стекло автомобиля. Под кожей Эрика таких засело пять штук.
Как ни странно, не сама перестрелка, а её последствия вывели его на большую дорогу. Ибо прямо из больницы, минуя участкового, он заявился в дом одноклассника и деловито выставил его родителям счёт за физический и моральный ущерб. Та беседа была построена настолько грамотно, что даже по прошествии лет набравшийся опыта Эрик не сумел бы добавить к сказанному ни словечка.
Приходишь, угрожаешь, требуешь денег. Если дают — уходишь и возвращаешься позже за новой суммой. Если нет — приводишь угрозу в исполнение. Такова нехитрая наука рэкетира.
А вот в сторожа Эрик не нанимался. Папин приказ он, конечно, оспаривать не собирался, но и восторг проявлять не спешил.
— Ты не мути, — посоветовал он Губерману. — Ты дело говори.
— Дело нехитрое, — отозвался тот. — Ты и твои пацаны пишете заявления о приёме в службу охраны жилищно-строительного кооператива «Вест»…
— Что ещё за хуйвест такой? — спросил Эрик из духа противоречия.
Губерман успешно превратил недовольную гримасу в подобие улыбки:
— «Вест» означает: запад. Тот дачный посёлок, возле которого вы окунька прикупили, аборигены Западным называют. Вот пусть и будет «Вест».
— Пусть будет, — милостиво согласился Эрик и протяжно зевнул.
— Ставок, свежий воздух, — продолжал Губерман с преувеличенным воодушевлением, — настоящий курорт. Раньше посёлок за чужим кооперативом числился, а теперь стал нашим.
— И что дальше?
— Вместо дачных халуп будем строить там современные коттеджи на западный манер. Папа так решил, — напомнил Губерман лишний раз. — Будет элитный мини-кантон.
— Кондом как бы, — блеснул эрудицией Эрик. — Штопаный, — Напрасно ты так. Папа большое дело затеял.
Каждый коттедж будем впаривать за два с половиной лимона баксов. Наши затраты — четверть лимона. Ты когда-нибудь о десятикратных подъёмах слышал?
— Ага. — Эрик опять зевнул и от скуки пару раз крутнулся в кресле. — Но это давно было. Когда ещё по ящику Леню Голубкова раскручивали. Вот была конкретика, базару нет. А кондом твой… Кто в этой дыре жить захочет, реально? Ты таких лоханутых знаешь?
Губерман привычно поправил дужку очков на переносице и торжественно сообщил:
— Знаю, Эрик.
— Каца имеешь в виду? Так он своих соплеменников враз оповестит, чтобы к нам больше не совались.
— Согласен, — спокойно ответил Губерман. — Но на Израиле свет клином не сошёлся. У нас своих миллионеров хватает, под боком. Вот, например, некий Валера Емельянов. Он знаешь что коллекционирует?
Спортивные «Шевроле» по цветам радуги! Неужели мы его на особнячок не раскрутим, а, Эрик? Или вот, — Губерман заглянул в свой пухлый блокнот.
— Станислав Ващинский, главный архитектор города.
Как нажрётся, так и выясняет в турфирмах, остались ли на Средиземном море необитаемые острова, на предмет приобретения. Этому романтику самое место на нашем ставке… Господин Мамонтов — тоже наш клиент. Заброшенную церквушку выкупил и настоящий дворец из неё в центре города отгрохал.
Деньги некуда девать? Поможем бедолаге. Пусть перебирается в мини-кантон, может даже камердинера с собой прихватить, который ему сейчас ширинку застёгивает… У нас в области, Эрик, не меньше тысячи настоящих «зелёных» миллионеров проживает. Нужно только подобрать к девяти из них правильный подход, и получится больше двадцати лимонов чистого навара. Прикидываешь, что это такое?
— Не хило, — согласился Эрик. — С голодухи, значит, не помрём. — Столь оптимистичное утверждение завершил скорбный вздох. — Да только на всех, на кого можно было наехать, давно наехали, а по недовольным катком прошлись. Все давно между братвой поделены, как четыре на два. Сам по себе никто уже не пасётся.
Нос Губермана хищно заострился:
— Папа сказал: невзирая на лица. Всех подряд бомбить. И чужих, и своих. Он отвечает.
— Это полный беспредел, — помрачнел Эрик. — За него отвечают хором, сверху донизу.
Губерман это и сам понимал, но лично он ни за что отвечать не собирался, а потому с жаром возразил:
— Не беспредел, а передел собственности. Мы сейчас круче всех стоим, вот и нужно пользоваться моментом. Потом забудется, кто под кем ходил. Если всю эту публику загнать…
— В стойло?
— Именно! — Губерману выражение понравилось. — В стойло… Так вот, при наших капиталах да при Папиных возможностях мы потом ни перед кем отчитываться не будем. Тем более что господа миллионеры сами контракты заключат и предоплату выложат.
Приспичило им в особняках за городом поселиться, и все тут! Какой криминал? Какой беспредел, Эрик?
Это ведь не рэкет, не вымогательство… Это бизнес, не подпадающий ни под одну из статей Уголовного кодекса. Ну, будут ездить наши агенты по области, дома состоятельным людям предлагать. Дело за это не пришьёшь, так ведь?
— Как и рукав к звезде, — признал наконец Эрик, подобрав ноги под себя и весь напружинившись. — Получается что-то типа: «Дяденька, купи кирпич…»
Толково, базару нет. Я хоть завтра с пацанами поеду по клиентам. А то жируют, фазаны батистовые, ряшки шире плеч наедают…
Губерман даже заслушался продолжением обличительной речи, в которой русско-английская матерщина затейливо переплеталась с такими сказочными персонажами блатного эпоса, как «сазаны вигоневые» и «крылатые рогометы». Однако, как только красноречие Эрика помаленьку пошло на убыль, он подозрительно уставился на Губермана и буркнул:
— Э! А с какой радости моя бригада в сторожа станет наниматься? Забыл, что мне в начале разговора втирал, родной?
Прежде чем заговорить, Губерман улыбнулся своей кисло-сладкой улыбкой, которую принял бы за дружелюбную разве что какой-нибудь подслеповатый старичок:
— На первом этапе, Эрик, придётся посёлок покараулить немного. Понимаешь, документация будет слеплена легко и быстро, но остаются ещё всякие землепашцы со своими огородами и халупами. Собственность! А их там за сотню, собственников голозадых.
Эрик недоуменно выгнул бровь:
— Так что, напалмом их выжигать?
— Напалмом нельзя, — погрустнел Губерман, — это ничего не даст. Есть одна заковырка, Эрик… Землю, на которой стоят дачи, юридически переоформить можно, а вот вытащить её из-под нынешних владельцев практически — сложнее. Для этого нужно зарегистрировать все домовладения и участки на нашу фирму.
Другими словами, одних будем исключать из кооператива, других — убеждать отказываться от участков добровольно, а третьих…
— Мочить в сортирах? — предположил Эрик, который не чурался большой политики.
Губерман поморщился, как будто учуял, чем пахнет подобное решение проблемы.
— Это в крайнем, в самом крайнем случае. У каждого есть родственники, наследники. Вони потом не оберёшься. Нет, тут надо по-умному. Например, выплачивать за участок три штуки наличными, не отходя от кассы. Две трети жителей сами на такие деньги поведутся. И только к остальным потребуется особый подход. Вот зачем сторожа в посёлке нужны, Эрик.
Не со свистками, а, знаешь, с колотушками раньше такими ходили.
— Не знаю, но принцип ясен. Меньше народу, больше кислороду, так?
Услышав утвердительный ответ, Эрик взвился с места и принялся мерить кабинет широкими шагами, не обратив внимания на то, что Губерман мгновенно занял освободившееся кресло. Такой подход к делу вызывал у Эрика если не энтузиазм, то полное понимание. Чем дольше он слушал рассуждения башковитого коммерсанта, тем больше проникался уважением к простоте и размаху предприятия. Речь шла о тех самих деньгах, которые умеют делать на ровном месте очень немногие. Оказывается, это так легко! Проще, чем два пальца обмочить или носы лаковых туфель обрызгать. Главное, чтобы аборигенам самим захотелось поскорее избавиться от своих паршивых соток, чтобы жизнь перестала казаться им мёдом.
Для этого что требуется? Например, отрезать посёлок от электричества и водопровода. Запустить патрули с собаками и битами, дабы отбить у дачников охоту шляться по вечерам. Перекрыть колючкой свободный доступ к ставку. Убрать остановку рейсовых автобусов и перенести её на пару километров дальше.
А въездные ворота держать на замке, как границу.
Пусть приезжие оставляют свои колымаги на солнцепёке, а сами пилят дальше пешочком, с тюками и торбами на горбу. В обход, вдоль ограды вокруг посёлка.
— Ахтунг, новый порядок! — развеселился Эрик, выслушав собеседника. — Из бараков не выходить!
Здесь вам теперь Освенцим с Бухенвальдом, так что хенде хох и полный капут!
— А недовольные могут жаловаться по инстанциям, — подхватил Губерман.
— Их годовой зарплаты как раз на судебные издержки хватит. Так что выгоднее контингенту будет дачи свои распродать и выращивать свою чахлую малину в каком-нибудь другом месте.
Эрик тут же подсказал название этого места, начинающееся на букву «ж», и деловито поинтересовался.
— С жильём как?
Это означало, что он согласен временно сменить профиль своей основной работы.
— Пока не ахти, — признался Губерман, незаметно переводя дух. — Обычная сторожка у ворот. Вот ключи — я предупредил, что с сегодняшнего дня там дежурят наши люди. — Он заговорил быстрее, торопясь выложить хорошие новости. — На днях распоряжусь забросить кое-какую мебелишку, продукты, напитки, холодильник. Первый же освободившийся дом — ваш, так что напряги своих пацанов, Эрик.
Желающих продать дачи пока направляйте в офис, а со следующего понедельника выделю вам пару человечков с бланками заявлений и наличностью.
— Человечки с сиськами будут?
— Даже с письками, — неуклюже сострил Губерман, вспомнил почему-то законную супругу и чертыхнулся про себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40