— Очень весело! — проворчала Хрюшка. — Я-то думала, что хоть здесь тихо.
— А что, разве много шуму было? — съехидничал я. — Плыл дядя, плыл и тихо булькнул… Всего и делов-то.
— Страшно, — посерьезнела Ленка. — Я боюсь, Волчара.
— Я тоже. Похоже, что придется гнать тебя отсюда в шею…
— Это почему?
— Потому что здешние дела для волков, а не для маленьких поросят. Мне неохота тратить время на то, чтобы сторожить тебя. К тому же с голыми руками.
— А ты думаешь, что это убийство имело к нам какое-то отношение?
— Хрен его знает! Может, имело. А может, и не имело. Но все равно неприятно. — Мне не хотелось уж очень пугать Хавронью, но она сама догадалась, о чем я подумал…
— Ты считаешь, что это в нас стреляли? — Ленка посмотрела мне в глаза с явным ужасом во взгляде.
— Вполне могли, — сказал я вполголоса, будто боялся, что подслушают. — Этому мужику влепили пулю в левый бок, она прошла через всю грудную клетку и вылетела через правый. А мы были с ним на одной линии… Получилось, что мужик случайно прикрыл нас собой.
— Ужас! — выдохнула Ленка. — Хорошо еще, что второй раз не стрельнули.
— Это-то меня и утешает, — сообщил я. — Если бы снайпер имел задачу пристрелить меня, то, наверное, постарался бы сделать это как раз тогда, когда я плыл спасать «утопающего». Правда, я плыл кролем, и башка из воды особо не торчала, но все-таки двигался прямо на него. Только вот откуда он стрелял?..
Мы как по команде повернулись лицом к лагуне. Отсюда, с высоты лестницы, было неплохо видно и пляж, и буйки, и абрис берега. Особенно меня интересовало то, что было справа от нас. Именно справа должна была прилететь пуля, чтобы тюкнуть того лысого в левый бок. Если бы я захотел пристрелить кого-то в районе буйков, то пристроился бы как раз на лестнице. Сейчас там, у буйков, стоял полицейский катер, с кормы которого в воду готовился спрыгнуть аквалангист… Плюх! Детина в ластах, подняв столб брызг, спиной бултыхнулся в лагуну. Примерно так же он полетел бы туда, если бы Танечка Кармелюк приложилась в него из «винтореза». Для нее это были бы совсем семечки — тут и двухсот метров по прямой не набиралось. Да и я, грешный, вряд ли пропуделял бы. Во всяком случае, из хорошего винта с хорошей оптикой. Конечно, светиться на лестнице с оружием в руках как-то уж очень нахально. Но справа и слева от лестницы, в кустиках на горном склоне можно было устроиться совсем скромно и незаметно. К тому же в спину или в голову пловца отсюда стрелять намного удобнее. На хрена же этот козел, прости Господи, пулял откуда-то справа, намного правее того места, где мы находились?
Стоп! Я вдруг отчетливо вспомнил, что рваная дырка выходного отверстия располагалась не на одном уровне с маленькой дырочкой входного, а заметно повыше. Так могло быть, если бы лысый плыл кролем и в момент гребка подставил стрелку, засевшему где-то правее нашего пляжа, левый бок. Но плыл-то мужик брассом, то есть держал плечи на одном уровне и загребал одновременно обеими руками. Голова у него при этом торчала из воды и была очень удобной мишенью. Допустим, что снайперюга, сидя где-то в лодке, пальнул и немного промахнулся. Пуля вонзилась в воду, пробила тело от бока до бока… Но выйти она должна была ниже, ближе к пояснице, если только стрелок не держал оружие вровень с поверхностью воды. Да и то вряд ли. Лысый повернулся ко мне лицом, и при этом его левый бок ушел в воду глубже, чем правый. Никакой снайпер ни с лодки, ни с берега не сумел бы прострелить его так, как он был прострелен… А это значит…
— Интересно, чего они там ищут с аквалангом? — спросила Ленка, и я понял, что теньенте Гонсалес додумался немного раньше до того же, что и я.
— Боевого пловца… — сказал я неуверенно.
ДОН ФРАНСИСКО ХИМЕНЕС
— Боевого пловца? — переспросила Ленка с явным удивлением.
— Ну, не его, конечно, — поправился я, — станет он их под водой дожидаться… Следы ищут.
— Какие же там под водой следы?
— В общем-то никаких, но могла, например, гильза остаться. А кроме того, если этот аквалангист со стороны моря пришел, то мог противоакулью сетку прорезать. Перелезть через нее, не показываясь на поверхности, он бы не смог. И пролезть под ней не сумел бы…
Как раз в это самое время неподалеку от катера вынырнул полицейский-аквалангист. Он подплыл к корме и, вытянув руку из воды, передал страховавшему его парню какой-то плоский предмет. Вглядевшись, я понял, что это был кусок противоакульей сетки. Приятно, когда твой прогноз оправдывается. Еще приятнее было то, что теперь можно было чуть-чуть успокоиться: охотились не на нас. Если бы аквалангисту нужны были мы, то он влепил бы и нам по пуле, ничем не рискуя. Стрелял он снизу, из-под воды, всего метров с пятнадцати-двадцати, а может, и еще ближе. И пуля, прошив лысого джентльмена, пролетела где-то высоко над нашими головами. Поскольку в это время мы с Ленкой орали и плескались, то не услышали ее свиста. Само собой, что и выстрела наши уши не зафиксировали. Если он вообще был слышен на поверхности воды.
— Слушай! — ахнула Ленка. — Это ж выходит, когда ты нырял, то мог на этого убийцу наткнуться?
— Вряд ли. Я думаю, что он торопился уйти, не привлекая внимания. Мы с тобой его не интересовали. Он шлепнул этого лысого, нырнул в дыру за сетку и пошел как торпеда. У меня же ни маски, ни очков, к тому же кровь воду замутила — я б его и в пяти метрах не разглядел. Кроме того, мне еще надо было доплыть до того места, где лысый ушел на дно, да еще минуту-полторы прождал… А за минуту с ластами можно метров сто отмахать без напряга.
— Интересно, за что его так? — полюбопытствовала Ленка.
— По счетчику не заплатил, — ухмыльнулся я без особого веселья. — Тебя это колышет? Хуже то, что мы у полиции засветились. Теперь нас еще в суд могут вызвать или к прокурору… А это уже чревато. Те ребята, которые замочили лысого, могут подумать, что мы видели пловца, и захотят подстраховаться.
— В каком смысле? — Хрюшка округлила глаза.
— Ты слышала о таких вещах, как «лишние свидетели»? Знаешь, что с ними делают?
— Убирают… — поежилась Ленка. — По крайней мере в кино.
— По жизни тоже. Может, тебя отправить отсюда все-таки?
— Ты забыл, что у меня здесь есть свои дела. Ты меня не заменишь…
Это было очень своевременно сказано. Я как-то слишком однобоко смотрел на нашу миссию — прежде всего с точки зрения своих задач. У Ленки здесь, пожалуй, работы было больше.
— А нас не могут заподозрить в убийстве? — предположила Хавронья Премудрая.
— Могут, — кивнул я, — запросто! Если там, на дне, осталась пушка, из которой приложили лысого сеньора, то ее вполне могут записать на нас. Если очень захотят, конечно. В Штатах, при хорошем адвокате, конечно, дело можно легко развалить. А в здешних местах — черт его знает… Если распознают во мне «Анхеля Родригеса» — упекут и пристукнут в местном СИЗО, не доводя дело до суда.
Ленка испуганно поглядела на меня, силясь понять, всерьез я говорю или так, языком болтаю. В общем я говорил серьезно, но по привычке чуть-чуть кривлялся.
Она, кажется, собиралась что-то спросить, но тут сверху, от отеля показалась группа людей, которая быстро спускалась по лестнице. Еще издали можно было углядеть сеньора Фелипе Морено. Экс-мэр Лос-Панчоса явно поторапливался к месту событий. Похоже, что сеньор или мистер, которого пристукнули в воде, кое-что значил для пострадавшего от коммунистической диктатуры.
Впрочем, когда мы встретились с сеньором Морено и его свитой, я было усомнился в своем предположении.
— Мистер Браун! — вскричал отелевладелец почти тем же тоном, каким когда-то убеждал меня и Капитана в своем полном сочувствии коммунистам. — Поверьте, мне очень горько, что произошел этот ужасный инцидент, но ничего подобного не случалось со времени основания «Каса бланки де Лос-Панчос»! Ради Бога, не делайте поспешных выводов! Уверяю вас, то, что произошло с доном Франсиско Хименесом, не более чем несчастный случай!
Из всего этого было ясно, что Фелипе Морено, увидев нас с Ленкой, вообразил, будто мы намерены поменять этот отель на какой-нибудь более безопасный. То есть ему было в принципе начхать на убиенного, но зато беспокоило, не разбегутся ли из «Каса бланки» все прочие постояльцы.
Еще одним положительным моментом было то, что мы наконец узнали имя и фамилию лысого покойника. Судя по тому, что Хименеса назвали доном, он был человеком уважаемым.
— Простите, сэр. — Я решил внести уточнение. — Хименеса прострелили насквозь. Там сейчас целая толпа полицейских. По-моему, они убеждены, что это не был случайный выстрел из гарпунного ружья, с которым охотятся на бониту или морского окуня.
— Мистер Браун, — торопливо залопотал Фелипе Морено, — ради всех святых, поймите меня правильно. У моего отеля безупречная репутация. То, что произошло, — нелепое стечение обстоятельств… Я готов при сохранении той же оплаты вдвое продлить срок вашего пребывания в отеле. Мне не хочется, чтобы вы уезжали отсюда. Клянусь вам: «Каса бланка» — самый безопасный отель на Хайди. До сегодняшнего дня у нас не было ни одной кражи, ни одной драки! И цены у нас просто смешные…
— Ну очень смешные цены! — непроизвольно вырвалось у Ленки, разумеется, на русском языке, и сеньор Морено на это не отреагировал.
— Мы подумаем над вашим предложением, — сказал я, решив, что Морено, быть может, в состоянии поведать массу интересного, а потому прощаться с ним еще рано. Хозяин со свитой поспешил своей дорогой, тем более что в нижнем конце лестницы просматривались еще несколько постояльцев, возвращавшихся с пляжа. Их он тоже надеялся уговорить.
В отеле портье показался нам весьма мрачным. Я подозреваю, что он размышлял о скорой перспективе потерять работу. На втором этаже неподалеку от нашего номера, обнаружилась Анита, явно помаленьку ревевшая. Сначала я подумал, что ее заботит то же, что и портье, но выяснилось, что я ошибся.
— Вы уже знаете? — шмыгая носом и торопливо смахивая слезинки, спросила креолочка. — Бедный дон Франсиско! Вы не знаете, какой это был человек! Такая ужасная смерть!
— Вполне сочувствую, — сказал я, — хотя действительно не знал его до сегодняшнего дня. Но думаю, что раз его смерть заставила вас плакать, то он был хорошим человеком.
— Это мало сказать! — воскликнула Анита. — Да он святой, святой человек!
— Вы его хорошо знали? — вкрадчивым голоском старой сплетницы поинтересовалась Ленка. — Он что, не в первый раз сюда приезжал?
— Конечно, — кивнула Анита. — С тех пор, как отель открылся, он каждый год жил у нас по два-три месяца. Весь персонал его обожал. И не подумайте, сеньор, что только из-за чаевых!
Это был камешек в наш с Ленкой огород. Поди-ка, Анита все еще злилась на нас за то, что мы не позволили ей заработать лишних два-три доллара, когда отказались от ее предложения проводить нас на пляж.
— Боже мой, — вздохнула Анита, — как же Господь допустил, чтобы такого праведного человека убили?
— Он был набожен? — спросил я.
— Не то слово! Он веровал, сеньор! Такого христианина, как он, надо поискать.
— Странно, — заметил я, — а креста не носил…
— Как не носил?! — вскинулась Анита возмущенно. — Да он никогда не расставался с нательным крестом!
— Не знаю, сеньорита, может быть, вы и правы, но, когда я вытаскивал его из воды, на шее у него никакого креста не было…
Анита строго поглядела на меня.
— Вы уверены в этом, сеньор Браун?
Я пожал плечами. Картина того, что произошло не более часа назад, запечатлелась у меня в памяти довольно ярко. Нет, никакого креста у дона Франсиско не было. Во всяком случае, тогда, когда я вытаскивал его из воды. А вот раньше… Я припомнил тот момент, когда впервые посмотрел в сторону пожилого пловца. Тогда мы с Ленкой устроили «морской бой» и плескались водой. Он плыл метрах в пятнадцати-двадцати от нас, из воды была видна голова и часть шеи. С этого расстояния креста я не видел, а вот какую-то темную полоску на шее вроде бы наблюдал. Это могла быть, конечно, и просто складка кожи, но могла быть тесемочка или цепочка, на которой висел крест.
— Может быть, он соскользнул у него с шеи? — предположил я.
— Этого не могло быть, сеньор, — по-прежнему глядя прямо мне в глаза, сказала Анита. — Цепочка была замкнута в узкое кольцо вокруг шеи, а крест был припаян к одному из ее звеньев. Ее можно было только сорвать…
Теперь я понял, что заподозрен в похищении креста.
— Крест был золотой? — спросил я, хотя уже догадывался, что подводного пловца вряд ли нацелили бы на похищение безделушки, цена которой в любой части земного шара никак не могла перевалить за сотню долларов. Тем не менее, если я не содрал крест с убиенного — в себе мне как-то не хотелось сомневаться, — то сделать это мог только тот самый сеньор, мистер или компаньеро, который провернул в доне Франсиско сквозную дыру.
— Нет, — неохотно ответила Анита. — Это был не золотой крест…
— Но очень ценный чем-то другим, верно? — очень вовремя встряла Хавронья. Видимо, в ее головешке прокрутилась та же логическая цепь, что и у меня. Муж и жена — одна сатана.
— Во всяком случае, сеньора, для дона Франсиско он очень много значил. — Анита испуганно сверкнула глазками, сообразив, что слишком уж много наговорила, причем таким типам, которые могут нести прямую ответственность за то, что дон Хименес в данный момент пребывал на пути в морг. — Простите, сеньоры, мне надо работать.
С этими словами она заторопилась прочь. Мы с Ленкой отправились к себе в номер.
— Пошли под душ, — потребовала Хрюшка, — соль надо смыть. А то у меня уже кожа чешется.
Я подчинился. Мне показалось было, что Хавронье захотелось отметить наше прибытие на Хайди чем-нибудь эротическим, хотя настроения на это дело у меня не имелось. На самом деле Хрюшке хотелось кое-что обсудить, и она рассчитывала, что лучше всего это сделать в душевой.
— Мне кажется, что нас могут подслушать, — прошептала она мне на ухо под шум умеренно теплой водички, хлещущей из душа.
— Могут, — кивнул я, — даже здесь. Если тут стоит хорошая аппаратура, то никакой шум не поможет. Очистят звук речи в два счета. Правда, навряд ли кто-то нами интересуется.
— После сегодняшней истории заинтересуются. Сейчас эта девочка Анита, возможно, звонит в полицию. Ты, кстати, не думал, что нас захотели подставить?
— Леночка, подставить можно было вдвое проще. Мы просто оказались случайными свидетелями. Мало ли что мог значить этот крестик! Какой-нибудь пароль, шифр, ключ… А может, боевой пловец просто получил приказ принести доказательство того, что Хименес убит. Нам нечего соваться во все это — целее будем. У нас тут своих дел полно. Тоже, кстати, не шибко безопасных.
— Может, действительно сменим отель? Это не будет выглядеть странно. Я уверена, что завтра или даже сегодня к вечеру половина постояльцев отсюда удерет. Ведь этот Фелипе Морено тебя однажды видел. Ты учти, содержание твоих мозгов мне очень хорошо известно.
— Тут у меня одна мыслишка проскочила. Раз ты в моих мозгах хорошо разбираешься, то скажи, какая.
— Сразу скажу: дурная твоя мыслишка. Ты сделаешь вид, что собираешься уезжать, и потребуешь от Морено вернуть предоплату за не прожитые здесь дни. А когда он начнет умолять тебя остаться, переведешь разговор на убийство и постараешься вытянуть из вот этого(?) пузана все, что он знает о Хименесе. Верно, чарик?
— В общих чертах… — ответил я, хотя Хавронья была права на все сто.
— Вот именно, что «в общих». Только что распинался, что не хочешь лезть в это дело, а на самом деле уже готов. Причем, что самое неприятное, не зная толком, на кой черт тебе это нужно. Конечно, ты можешь что-то нюхом чуять — Волчище все-таки! — но никакой логики во всем твоем поведении не просматривается.
— Вумная, как вутка! — похвалил я Ленку не без мелкой издевки. -
Во-первых, мадам Хрюша, я в это дело не суюсь, а хочу получить вполнебезобидную информацию. Например, не был ли покойный связан с темными делами и не произрастает ли на этом островишке какая-нибудь крутая мафия, от которой надо застраховаться. А во-вторых, следует приглядеться к сеньору Морено — нет ли у него выходов на эту контору.
— И ты думаешь, что этот экс-мэр все тебе так и выложит?
— Выложит. Если он убедится, что мы с ним были знакомы раньше.
— Ну, ты еще дурнее, чем я думала! — хмыкнула Ленка. — Собираешься шантажировать его? Или блефовать?
— Блефовать. Он не крутой, его на пушку взять элементарно.
— Ой, не просчитайся! По-моему, ты его давно не видел. За десять лет люди иногда здорово меняются. Да и вообще, одно дело — разговаривать, когда у тебя автомат под мышкой, а другое — когда ни шиша нет. Одно только самохвальство и самомнение. Это в Москве тебя кое-кто побаивается. А тут ты нуль без палочки. Уразумей! «Почувствуйте разницу!»
Логичные животные, эти хрюшки. Аж противно! Конечно, Морено может и наплести всякой чуши, навешать мне лапши на уши, а проверить я не смогу — это раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64