Я сказала, что он обладает секретом, а это разные вещи.
— Ну, тут нужны пояснения… — заметил я.
— Хорошо, но мне опять придется уклониться в сторону от главной темы. Вы уже знаете, что Рейнальдо был арестован и расстрелян после доноса Хайме Рохаса. Они оба работали над одной проблемой, которую подмяло под себя ведомство дель Браво: управление человеком, контроль над его психикой и сознанием. Но задачи перед ними поставили разные. Рохас разрабатывал биофизические методы воздействия на мозг и центральную нервную систему, а Мендес — биохимические. Оба продвинулись достаточно далеко. Обоим были созданы прекрасные условия, они получали такие приборы и оборудование, которые даже в Европе, США и Японии были редкостью. Рохасу удалось создать жидкокристаллические микросхемы, которые вводились непосредственно в мозг и позволяли передавать информацию, минуя обычные первую и вторую сигнальные системы. Мендес сумел разработать целый ряд мощных психотропных препаратов, которыми дель Браво пользовался на допросах, а самое главное — «Зомби-6» и «Зомби-7». Однако после того, как был создан «Зомби-7», Хорхе дель Браво явно охладел к лаборатории Рохаса, потому что ему казалось, будто этот препарат полностью решит проблему управления людьми, а исследования Рохаса слишком дорогостоящие. Именно поэтому Рохас опасался, что дель Браво упразднит его лабораторию, а это, между прочим, при тогдашних порядках грозило не только потерей работы, но и смертью, потому что секретных профессоров Хорхе живыми не отпускал. И, боясь за себя, Рохас решил дискредитировать Мендеса, потому как надеялся, что дель Браво, потеряв доверие к Рейнальдо, переключит внимание на его лабораторию. При этом он, естественно, и вида не подавал, что готов уничтожить своего коллегу. Не знаю, каким путем он узнал о том, что Мендес без ведома дель Браво разрабатывает нейтрализаторы против «Зомби-7», но воспользовался он этим немедленно…
— Ну, это вы нам уже говорили, — перебил я. — А при чем здесь Сесар Мендес?
— Не спешите! — с заметным недовольством произнесла сеньора Дорадо. — Сейчас я все объясню. Так вот, после того, как Мендеса арестовали, а его жена покончила с собой, Рохас обратился к дель Браво с просьбой предоставить ему Мендеса в качестве подопытного материала…
— Ничего себе интеллигенция! — прокомментировала Хрюшка с заметным рабоче-крестьянским возмущением в голосе.
— Тогда это было в порядке вещей. Не забудьте, что научный центр находился в системе министерства безопасности… Так вот, Хорхе эту просьбу удовлетворил. И Рохас примерно трое суток пользовался коллегой-профессором, как лабораторной крысой. Он вытянул из Мендеса всю информацию о «Зомби-7» и других достижениях, потому что намеревался просить дель Браво создать объединенную лабораторию, «проглотив» биохимиков Мендеса. Эту информацию он записал на искусственный носитель, а заключенного Мендеса вернул палачам, которые в тот же день привели приговор в исполнение. Но тут Рохас просчитался, потому что у дель Браво был свой кандидат в преемники Мендесу — профессор Барроха. Обозленный Рохас решил пойти ва-банк и написал донос на дель Браво, где утверждалось, будто тот приказал ему вживить микросхемы в мозги Сан, Мун и Стар для того, чтобы следить за Лопесом, а возможно, и для того, чтобы управлять поведением девушек, которые в принципе могли бы совершить покушение на диктатора.
— Лопес этому доносу не поверил, и Рохаса расстреляли! — Меня раздражало, что Эухения рассказывает об одном и том же по два раза.
— Да. Но перед этим Рохас, уже догадываясь, что запись информации, считанной с мозга Рейнальдо Мендеса, если ее обнаружат при обыске в лаборатории, может стать одним из доказательств его «измены», — хотя Хорхе для расстрела кого угодно в доказательствах не нуждался! — переписал все на естественный носитель…
— То есть в мозг Мендеса-младшего?! — догадался я.
— Вот именно! Причем не просто переписал, а закодировал. А запись на искусственном носителе стер. Негодяй хотел выторговать себе жизнь, но ничего из этого не вышло. Рохас немного переоценил интеллект дель Браво. А тот рассуждал просто: Барроха работал с Мендесом несколько лет, участвовал в работе над лабораторной установкой — значит, полностью в курсе дела. Дель Браво не понимал того, что понимал ученый Рохас, то есть не мог понять, насколько богаче идеями мозг Мендеса по сравнению с мозгом Баррохи, который главным образом выполнял роль штатного осведомителя при своем шефе. Вот этот недостаток интеллекта и сыграл для Рохаса роковую роль. Дель Браво запретил его допрашивать, потому что опасался своих подручных, особенно заместителей. Они вполне могли сообщить Лопесу то, что не сумел сообщить Рохас. Поэтому Рохаса просто привезли в тюрьму и через полчаса расстреляли в подвале. Соответственно тайну закодированной записи в мозгу Сесара Мендеса он унес с собой.
— Значит, Сесар не может «распаковать» свою память?
— Нет. Он только знает, что такая запись была сделана и то, что ее содержание относится к технологии производства «Зомби-7», но никаких конкретных сведений извлечь из памяти не может.
— У Лусии Рохас, — сказала посерьезневшая Хавронья Премудрая, — довольно много работ по подобным вопросам.
— Увы, но пока ни одна из ее программ не сработала. Если быть совсем уж откровенной, то вся надежда на вас, сеньора Баринов…
В это время динамик переговорного устройства, висевший в носовом салоне «Дороти», проурчал голосом капитана Каэтано:
— Сеньора Эухения, мы на траверзе Лос-Панчоса. Какие будут распоряжения?
Эухения посмотрела на нас с Ленкой и ответила:
— Остановитесь и отдайте якорь.
ЭКТОРАМАДО
«Сеньора Баринов», то есть Хрюшка Чебакова, изобразила на своей мордахе жутко умную мину. Прямо гений женского рода.
— Я, к сожалению, не знаю, каким оборудованием вы располагаете, — сказала она. — Возможно, что придется адаптировать мои программы к вашей технике. Кроме того, для «распаковки» архивированной памяти мне необходим хотя бы «Зомби-6» или по крайней мере его российский аналог — «препарат ј 329». В том, что последнего у вас нет, я не сомневаюсь, а вот насчет «Зомби-6»…
— Обо всех этих деталях вам лучше побеседовать с Лусией, — заявила сеньора Дорадо. — Я, к сожалению, недостаточно компетентна. Могу вам сказать одно: меня никак не устроит вариант, если вы предложите вывезти Сесара в Россию, дабы там провести все необходимые мероприятия. Сами понимаете, в этом случае у меня не будет необходимых гарантий…
«Необходимые гарантии», то есть катера с охранниками, застопорили ход и дрейфовали неподалеку от «Дороти».
— Хорошо, — сказал я. — Давайте позовем Лусию. А Сесар, я думаю, пока не требуется.
Я выдал Ленке ключ от каюты, где была заперта доктор Рохас, и Хавронья Премудрая отправилась освобождать пленницу.
Едва она вышла из носового салона, как из рубки послышался новый доклад капитана Каэтано:
— Сеньора Эухения, в десяти кабельтовых мористее стоит «Маркиза».
Не успел я поинтересоваться, что это за плавсредство и чем оно выделяется из нескольких десятков катеров и яхт, которые околачивались в виду Лос-Панчоса, как Эухения пояснила:
— «Маркиза» принадлежит Эктору Амадо. Вам что-нибудь говорит это имя?
— По-моему, это один из «молодых койотов».
— Совершенно верно. Наверняка по дороге ко мне вы обратили внимание на соседний дом. Над ним развевался приспущенный пиратский флаг.
— Да, я знаю, что там жил сеньор Вальекас.
— Так вот, я бы не удивилась, если бы яхта Эктора Амадо находилась неподалеку от этого дома. Сейчас там Доминго Косой и почти все «старые койоты». Подъехало и несколько «молодых». А Эктор, видимо, не намерен принимать участие в оплакивании покойного патрона. Это большой вызов!
— Между «койотами» грядет война?
— Теперь это уже неизбежно. Ибаньес, то есть Доминго Косой, не простит нарушения обычаев. Он начнет боевые действия сразу после похорон Сифилитика.
— Мне кажется, что вы симпатизируете «молодым», верно?
— В общем да. Но мне не хотелось бы вмешиваться в эту свалку. К тому же, пока «койоты» будут выяснять отношения, на острове будет весьма неспокойно. Туристы перестанут ездить на Хайди, и убытки будут колоссальными. Поэтому драка будет беспощадной. Победитель получит все, побежденных уничтожат. Это не передел собственности, а война на истребление.
— Своим клиентам вы делаете подобные предсказания?
— Ну, тем, кто интересуется, конечно. И Амадо, и Ибаньес не раз интересовались, что сулит им расположение звезд.
— И кому из них вы предсказали победу? Эухения хитренько улыбнулась.
— Ввиду того, что наши отношения вышли на новый уровень доверия, по секрету скажу, что обоим…
— Надо думать, вам эта война выгодна?
— До некоторой степени…
Вошли Лусия и Елена. Доктор Рохас выглядела чуточку удивленной, потому что Ленка, менее чем час назад безжалостно валявшая по полу бедную «научную мышку», вела себя так, будто ничего не случилось. Хавронья уже пыталась расспрашивать коллегу о том, каким образом та пыталась «распаковать» память Сесара Мендеса.
— Дорогая Лусия, — торжественно объявила сеньора Эухения, — все недоразумения исчерпаны. Наши отношения с супругами Бариновыми пришли в норму.
— Жаль только, что погиб Густаво… — заметила Лусия.
— Поверьте, я не хотел его смерти. — Покаяться мне было нетрудно, хотя, скажу откровенно, неправым я себя не считал ни на йоту. — Сожалею искренне, что все так получилось.
— Оставим его душу в покое, — перекрестилась Эухения. — Надо думать, что Господь будет к нему снисходительным. Надо будет успокоить нервы Ромеро и появиться на палубе дружной компанией.
— Надо ли выпускать Сесара? — спросил я.
— Нет, не стоит. Мне не хотелось бы демонстрировать его публике. Когда вы тащили нас на яхту, его вряд ли успели как следует рассмотреть, а тем более опознать. Он одет в обычную униформу моих охранников и не имеет каких-либо «особых примет». Но здесь, поблизости от «Маркизы», на которой есть мощная оптика, ему нечего маячить на палубе. У Эктора Амадо неплохие специалисты, работавшие в ведомстве дель Браво, и они могут заинтересоваться тем, по какой причине воскрес парень, числящийся погибшим при обороне Сан-Исидро от повстанцев Киски.
— Может быть, и нам нечего высовываться?
— Напротив. Вам, по-моему, самое время показаться Амадо. Как-никак вы ему очень помогли.
— А он об этом знает? — удивился я.
— Может быть, и нет, но, чем раньше узнает, тем лучше. Я думаю, что сеньор Морено скорее всего уже дал ему исчерпывающую информацию, но вам не помешает и личная встреча, благо наши яхты оказались поблизости.
Хотя я и понимал, что сейчас мне надо в первую голову бояться не «молодых койотов», а «старых», которые на данный момент стоят в почетном карауле у гроба вождя Сифилитика, на палубу я вылезал не без опаски. Бывает такое инстинктивное чувство опасности… Но все-таки вылез.
«Дороти» стояла в двух милях от входа в лагуну. Отсюда и Лос-Панчос было хорошо видно, и «Каса бланку», окруженную парком, и еще несколько отелей, разместившихся на горных террасах. Хорошо просматривалась кольцевая автострада, по которой катили разноцветные автомобили. Яхты болтались и в лагуне, и поблизости от нас. В общем ту же картину, какую мы с Хрюшкой вчера видели с берега, теперь довелось посмотреть с моря.
Я сразу углядел в лагуне полицейский катер. Он стоял на якоре метрах в пятистах от берега, прямо напротив пляжа «Каса бланки». А еще ближе к пляжу маячило маленькое пятнышко — резиновая моторка с аквалангистами. Похоже, что покойный Сифилитик был хорошо информирован: полицейские искали под водой туннель, о существовании которого до вчерашнего дня знал только Фелипе Морено.
С противоположного борта была неплохо видна «Маркиза». По прикидке она была раза в полтора крупнее «Дороти» — вполне солидный белый теплоход тонн на триста водоизмещением. На ней явно никаких траурных мероприятий не проводилось. Громыхала музыка, слышался хохот и женский визг. «Молодые койоты», как видно, отдыхали и предоставили грустные хлопоты своим «старикам». Правда, вокруг яхты, стоящей на якоре, ромбом располагались четыре катера, очень похожих на те, что использовала охрана Эухении. Парусные яхты, моторки и прочая мелочь приближаться к «Маркизе», так же, как, впрочем, и к «Дороти», считали ненужным риском.
— Смотрите, монгольфьер! — восторженно воскликнула Хрюшка, увидев оранжево-красно-синий пузырь, величаво проплывавший на фоне зеленой горы. Дунька ты моя, Дунька…
— Да, очень красиво! — снисходительно согласилась вежливая Эухения. — Мы уже привыкли и не замечаем… Но я хотела бы, чтоб вы, сеньор Баринов, посмотрели на «Маркизу» в бинокль. Каэтано!
Капитан с максимальной почтительностью вытащил из рубки мощный оптический прибор производства фирмы «Карл Цейсс. Иена», сварганенный еще в славные времена первого рабоче-крестьянского государства на немецкой земле. Второй такой же бинокль взяла Эухения и направила на «Маркизу».
Через окуляры яхта смотрелась как на ладони. На носовой палубе танцевали, на средней, между рубкой и декоративной трубой, купались в бассейне, на корме, под вертолетной площадкой, пили. А на мостике стояли человек пять молодых ребят с хорошей мускулатурой и, посмеиваясь, о чем-то беседовали.
— Вон тот, ближе к рубке, в оранжевой панамке и синих шортах — Эктор Амадо, — сообщила Эухения, не отрываясь от бинокля.
Наше внимание не осталось незамеченным. Один из парней, стоявший с биноклем на крыле мостика, направил объективы в нашу сторону, а затем, на секунду-другую оторвавшись от наблюдения, сообщил что-то Эктору. Тому тоже подали бинокль, и лидер «молодых койотов» обозрел «Дороти».
— Сейчас возьмет рацию, — предсказала Эухения, и я порадовался таланту гадалки. Сеньор Амадо действительно взял у какого-то холуя «уоки-токи» и начал говорить то, что приняла включенная на прием судовая рация «Дороти», располагавшаяся в рубке:
— «Маркиза» вызывает «Дороти». «Дороти», ответьте «Маркизе».
— «Дороти» слушает «Маркизу». Привет, Эктор!
— Здравствуйте, тетя Эухения! Решили отдохнуть?
— Да, в городе жарко. К тому же у соседей похороны…
— Ай-яй-яй! Ужас-то какой! И как же мы жить теперь будем? — поерничал Эктор. — А у вас, сеньора, никак гости?
— Да, это иностранцы. Представь себе — из Москвы!
— Это из той, что в штате Айдахо? — прикололся Амадо.
— Да нет, из русской.
— Надо же! Это шикарно. Может, подойдете к борту, побеседуем?
— А есть о чем? — кокетливо спросила Эухения. — Только, ради Бога, не проси меня предсказать будущее. Я отдыхаю.
— Я найду подходящую тему…
Как раз в это время на трапе, ведущем на мостик, я увидел знакомое пузо, а потому, хотя морда поднимавшегося со средней палубы гражданина была наполовину скрыта козырьком бейсболки и черными очками, сумел распознать сеньора Морено.
— Ну, вы готовы встретиться с Эктором? — испытующе спросила сеньора Эухения.
Ответить сразу я затруднился. Конечно, заполучить такого союзничка на то время, что мы будем здесь находиться, вовсе неплохо. Потому что Эухения, видимо, слабовата против Доминго Косого. А уж он-то, если что, меня живым не отпустит. Но, с другой стороны, пока еще нет никаких гарантий, что «молодые» одолеют «старых». Может так получиться, что и наоборот. Это, конечно, не самое главное. Куда хуже, если Эктор, по ходу нашего союза, один или при помощи тети Эухении выцыганит у нас все, чем мы располагаем, разархивирует с помощью Ленки память Сесара Мендеса, доберется до «Зомби-7», а нас с Хавроньей скормит акулам. Именно о последнем обстоятельстве я задумался крепче всего.
Но думай — не думай, встретиться все-таки следовало. Вовсе некстати было, чтоб еще и Эктор на нас обиделся. Тогда шансы на выживание вообще сводились к нулю, и все наши дела на этом гадском островишке накрывались, мягко говоря, медным тазом.
— Ну, если это вам кажется необходимым — пожалуйста! — объявил я с веселой улыбочкой, как будто всю жизнь только и мечтал побеседовать с преуспевающим антильским мафиозником.
Чтобы пришвартоваться к борту «Маркизы», пришлось выпустить из-под ареста матросов «Дороти». Подняли якорь, подошли, подработали винтами, завели кранцы — все честь по чести. Катера Ромеро подошли к «Дороти» с другого борта, и часть охранников перелезла на яхту. Сеньоре Эухении хотелось показать, что она серьезная, солидная дама, с которой надо разговаривать уважительно. Сам Ромеро выглядел внушительно: чернобородый, под два метра, мышцатый, но достаточно подвижный. Перед тем как перейти по сходням с верхней палубы «Дороти» на среднюю палубу «Маркизы», Эухения вполголоса сказала ему:
— Ни в коем случае не выпускай Сесара. И не отдавай, если попросят…
Верзила кивнул, а мы перешли на «Маркизу», где нас уже поджидал Эктор Амадо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
— Ну, тут нужны пояснения… — заметил я.
— Хорошо, но мне опять придется уклониться в сторону от главной темы. Вы уже знаете, что Рейнальдо был арестован и расстрелян после доноса Хайме Рохаса. Они оба работали над одной проблемой, которую подмяло под себя ведомство дель Браво: управление человеком, контроль над его психикой и сознанием. Но задачи перед ними поставили разные. Рохас разрабатывал биофизические методы воздействия на мозг и центральную нервную систему, а Мендес — биохимические. Оба продвинулись достаточно далеко. Обоим были созданы прекрасные условия, они получали такие приборы и оборудование, которые даже в Европе, США и Японии были редкостью. Рохасу удалось создать жидкокристаллические микросхемы, которые вводились непосредственно в мозг и позволяли передавать информацию, минуя обычные первую и вторую сигнальные системы. Мендес сумел разработать целый ряд мощных психотропных препаратов, которыми дель Браво пользовался на допросах, а самое главное — «Зомби-6» и «Зомби-7». Однако после того, как был создан «Зомби-7», Хорхе дель Браво явно охладел к лаборатории Рохаса, потому что ему казалось, будто этот препарат полностью решит проблему управления людьми, а исследования Рохаса слишком дорогостоящие. Именно поэтому Рохас опасался, что дель Браво упразднит его лабораторию, а это, между прочим, при тогдашних порядках грозило не только потерей работы, но и смертью, потому что секретных профессоров Хорхе живыми не отпускал. И, боясь за себя, Рохас решил дискредитировать Мендеса, потому как надеялся, что дель Браво, потеряв доверие к Рейнальдо, переключит внимание на его лабораторию. При этом он, естественно, и вида не подавал, что готов уничтожить своего коллегу. Не знаю, каким путем он узнал о том, что Мендес без ведома дель Браво разрабатывает нейтрализаторы против «Зомби-7», но воспользовался он этим немедленно…
— Ну, это вы нам уже говорили, — перебил я. — А при чем здесь Сесар Мендес?
— Не спешите! — с заметным недовольством произнесла сеньора Дорадо. — Сейчас я все объясню. Так вот, после того, как Мендеса арестовали, а его жена покончила с собой, Рохас обратился к дель Браво с просьбой предоставить ему Мендеса в качестве подопытного материала…
— Ничего себе интеллигенция! — прокомментировала Хрюшка с заметным рабоче-крестьянским возмущением в голосе.
— Тогда это было в порядке вещей. Не забудьте, что научный центр находился в системе министерства безопасности… Так вот, Хорхе эту просьбу удовлетворил. И Рохас примерно трое суток пользовался коллегой-профессором, как лабораторной крысой. Он вытянул из Мендеса всю информацию о «Зомби-7» и других достижениях, потому что намеревался просить дель Браво создать объединенную лабораторию, «проглотив» биохимиков Мендеса. Эту информацию он записал на искусственный носитель, а заключенного Мендеса вернул палачам, которые в тот же день привели приговор в исполнение. Но тут Рохас просчитался, потому что у дель Браво был свой кандидат в преемники Мендесу — профессор Барроха. Обозленный Рохас решил пойти ва-банк и написал донос на дель Браво, где утверждалось, будто тот приказал ему вживить микросхемы в мозги Сан, Мун и Стар для того, чтобы следить за Лопесом, а возможно, и для того, чтобы управлять поведением девушек, которые в принципе могли бы совершить покушение на диктатора.
— Лопес этому доносу не поверил, и Рохаса расстреляли! — Меня раздражало, что Эухения рассказывает об одном и том же по два раза.
— Да. Но перед этим Рохас, уже догадываясь, что запись информации, считанной с мозга Рейнальдо Мендеса, если ее обнаружат при обыске в лаборатории, может стать одним из доказательств его «измены», — хотя Хорхе для расстрела кого угодно в доказательствах не нуждался! — переписал все на естественный носитель…
— То есть в мозг Мендеса-младшего?! — догадался я.
— Вот именно! Причем не просто переписал, а закодировал. А запись на искусственном носителе стер. Негодяй хотел выторговать себе жизнь, но ничего из этого не вышло. Рохас немного переоценил интеллект дель Браво. А тот рассуждал просто: Барроха работал с Мендесом несколько лет, участвовал в работе над лабораторной установкой — значит, полностью в курсе дела. Дель Браво не понимал того, что понимал ученый Рохас, то есть не мог понять, насколько богаче идеями мозг Мендеса по сравнению с мозгом Баррохи, который главным образом выполнял роль штатного осведомителя при своем шефе. Вот этот недостаток интеллекта и сыграл для Рохаса роковую роль. Дель Браво запретил его допрашивать, потому что опасался своих подручных, особенно заместителей. Они вполне могли сообщить Лопесу то, что не сумел сообщить Рохас. Поэтому Рохаса просто привезли в тюрьму и через полчаса расстреляли в подвале. Соответственно тайну закодированной записи в мозгу Сесара Мендеса он унес с собой.
— Значит, Сесар не может «распаковать» свою память?
— Нет. Он только знает, что такая запись была сделана и то, что ее содержание относится к технологии производства «Зомби-7», но никаких конкретных сведений извлечь из памяти не может.
— У Лусии Рохас, — сказала посерьезневшая Хавронья Премудрая, — довольно много работ по подобным вопросам.
— Увы, но пока ни одна из ее программ не сработала. Если быть совсем уж откровенной, то вся надежда на вас, сеньора Баринов…
В это время динамик переговорного устройства, висевший в носовом салоне «Дороти», проурчал голосом капитана Каэтано:
— Сеньора Эухения, мы на траверзе Лос-Панчоса. Какие будут распоряжения?
Эухения посмотрела на нас с Ленкой и ответила:
— Остановитесь и отдайте якорь.
ЭКТОРАМАДО
«Сеньора Баринов», то есть Хрюшка Чебакова, изобразила на своей мордахе жутко умную мину. Прямо гений женского рода.
— Я, к сожалению, не знаю, каким оборудованием вы располагаете, — сказала она. — Возможно, что придется адаптировать мои программы к вашей технике. Кроме того, для «распаковки» архивированной памяти мне необходим хотя бы «Зомби-6» или по крайней мере его российский аналог — «препарат ј 329». В том, что последнего у вас нет, я не сомневаюсь, а вот насчет «Зомби-6»…
— Обо всех этих деталях вам лучше побеседовать с Лусией, — заявила сеньора Дорадо. — Я, к сожалению, недостаточно компетентна. Могу вам сказать одно: меня никак не устроит вариант, если вы предложите вывезти Сесара в Россию, дабы там провести все необходимые мероприятия. Сами понимаете, в этом случае у меня не будет необходимых гарантий…
«Необходимые гарантии», то есть катера с охранниками, застопорили ход и дрейфовали неподалеку от «Дороти».
— Хорошо, — сказал я. — Давайте позовем Лусию. А Сесар, я думаю, пока не требуется.
Я выдал Ленке ключ от каюты, где была заперта доктор Рохас, и Хавронья Премудрая отправилась освобождать пленницу.
Едва она вышла из носового салона, как из рубки послышался новый доклад капитана Каэтано:
— Сеньора Эухения, в десяти кабельтовых мористее стоит «Маркиза».
Не успел я поинтересоваться, что это за плавсредство и чем оно выделяется из нескольких десятков катеров и яхт, которые околачивались в виду Лос-Панчоса, как Эухения пояснила:
— «Маркиза» принадлежит Эктору Амадо. Вам что-нибудь говорит это имя?
— По-моему, это один из «молодых койотов».
— Совершенно верно. Наверняка по дороге ко мне вы обратили внимание на соседний дом. Над ним развевался приспущенный пиратский флаг.
— Да, я знаю, что там жил сеньор Вальекас.
— Так вот, я бы не удивилась, если бы яхта Эктора Амадо находилась неподалеку от этого дома. Сейчас там Доминго Косой и почти все «старые койоты». Подъехало и несколько «молодых». А Эктор, видимо, не намерен принимать участие в оплакивании покойного патрона. Это большой вызов!
— Между «койотами» грядет война?
— Теперь это уже неизбежно. Ибаньес, то есть Доминго Косой, не простит нарушения обычаев. Он начнет боевые действия сразу после похорон Сифилитика.
— Мне кажется, что вы симпатизируете «молодым», верно?
— В общем да. Но мне не хотелось бы вмешиваться в эту свалку. К тому же, пока «койоты» будут выяснять отношения, на острове будет весьма неспокойно. Туристы перестанут ездить на Хайди, и убытки будут колоссальными. Поэтому драка будет беспощадной. Победитель получит все, побежденных уничтожат. Это не передел собственности, а война на истребление.
— Своим клиентам вы делаете подобные предсказания?
— Ну, тем, кто интересуется, конечно. И Амадо, и Ибаньес не раз интересовались, что сулит им расположение звезд.
— И кому из них вы предсказали победу? Эухения хитренько улыбнулась.
— Ввиду того, что наши отношения вышли на новый уровень доверия, по секрету скажу, что обоим…
— Надо думать, вам эта война выгодна?
— До некоторой степени…
Вошли Лусия и Елена. Доктор Рохас выглядела чуточку удивленной, потому что Ленка, менее чем час назад безжалостно валявшая по полу бедную «научную мышку», вела себя так, будто ничего не случилось. Хавронья уже пыталась расспрашивать коллегу о том, каким образом та пыталась «распаковать» память Сесара Мендеса.
— Дорогая Лусия, — торжественно объявила сеньора Эухения, — все недоразумения исчерпаны. Наши отношения с супругами Бариновыми пришли в норму.
— Жаль только, что погиб Густаво… — заметила Лусия.
— Поверьте, я не хотел его смерти. — Покаяться мне было нетрудно, хотя, скажу откровенно, неправым я себя не считал ни на йоту. — Сожалею искренне, что все так получилось.
— Оставим его душу в покое, — перекрестилась Эухения. — Надо думать, что Господь будет к нему снисходительным. Надо будет успокоить нервы Ромеро и появиться на палубе дружной компанией.
— Надо ли выпускать Сесара? — спросил я.
— Нет, не стоит. Мне не хотелось бы демонстрировать его публике. Когда вы тащили нас на яхту, его вряд ли успели как следует рассмотреть, а тем более опознать. Он одет в обычную униформу моих охранников и не имеет каких-либо «особых примет». Но здесь, поблизости от «Маркизы», на которой есть мощная оптика, ему нечего маячить на палубе. У Эктора Амадо неплохие специалисты, работавшие в ведомстве дель Браво, и они могут заинтересоваться тем, по какой причине воскрес парень, числящийся погибшим при обороне Сан-Исидро от повстанцев Киски.
— Может быть, и нам нечего высовываться?
— Напротив. Вам, по-моему, самое время показаться Амадо. Как-никак вы ему очень помогли.
— А он об этом знает? — удивился я.
— Может быть, и нет, но, чем раньше узнает, тем лучше. Я думаю, что сеньор Морено скорее всего уже дал ему исчерпывающую информацию, но вам не помешает и личная встреча, благо наши яхты оказались поблизости.
Хотя я и понимал, что сейчас мне надо в первую голову бояться не «молодых койотов», а «старых», которые на данный момент стоят в почетном карауле у гроба вождя Сифилитика, на палубу я вылезал не без опаски. Бывает такое инстинктивное чувство опасности… Но все-таки вылез.
«Дороти» стояла в двух милях от входа в лагуну. Отсюда и Лос-Панчос было хорошо видно, и «Каса бланку», окруженную парком, и еще несколько отелей, разместившихся на горных террасах. Хорошо просматривалась кольцевая автострада, по которой катили разноцветные автомобили. Яхты болтались и в лагуне, и поблизости от нас. В общем ту же картину, какую мы с Хрюшкой вчера видели с берега, теперь довелось посмотреть с моря.
Я сразу углядел в лагуне полицейский катер. Он стоял на якоре метрах в пятистах от берега, прямо напротив пляжа «Каса бланки». А еще ближе к пляжу маячило маленькое пятнышко — резиновая моторка с аквалангистами. Похоже, что покойный Сифилитик был хорошо информирован: полицейские искали под водой туннель, о существовании которого до вчерашнего дня знал только Фелипе Морено.
С противоположного борта была неплохо видна «Маркиза». По прикидке она была раза в полтора крупнее «Дороти» — вполне солидный белый теплоход тонн на триста водоизмещением. На ней явно никаких траурных мероприятий не проводилось. Громыхала музыка, слышался хохот и женский визг. «Молодые койоты», как видно, отдыхали и предоставили грустные хлопоты своим «старикам». Правда, вокруг яхты, стоящей на якоре, ромбом располагались четыре катера, очень похожих на те, что использовала охрана Эухении. Парусные яхты, моторки и прочая мелочь приближаться к «Маркизе», так же, как, впрочем, и к «Дороти», считали ненужным риском.
— Смотрите, монгольфьер! — восторженно воскликнула Хрюшка, увидев оранжево-красно-синий пузырь, величаво проплывавший на фоне зеленой горы. Дунька ты моя, Дунька…
— Да, очень красиво! — снисходительно согласилась вежливая Эухения. — Мы уже привыкли и не замечаем… Но я хотела бы, чтоб вы, сеньор Баринов, посмотрели на «Маркизу» в бинокль. Каэтано!
Капитан с максимальной почтительностью вытащил из рубки мощный оптический прибор производства фирмы «Карл Цейсс. Иена», сварганенный еще в славные времена первого рабоче-крестьянского государства на немецкой земле. Второй такой же бинокль взяла Эухения и направила на «Маркизу».
Через окуляры яхта смотрелась как на ладони. На носовой палубе танцевали, на средней, между рубкой и декоративной трубой, купались в бассейне, на корме, под вертолетной площадкой, пили. А на мостике стояли человек пять молодых ребят с хорошей мускулатурой и, посмеиваясь, о чем-то беседовали.
— Вон тот, ближе к рубке, в оранжевой панамке и синих шортах — Эктор Амадо, — сообщила Эухения, не отрываясь от бинокля.
Наше внимание не осталось незамеченным. Один из парней, стоявший с биноклем на крыле мостика, направил объективы в нашу сторону, а затем, на секунду-другую оторвавшись от наблюдения, сообщил что-то Эктору. Тому тоже подали бинокль, и лидер «молодых койотов» обозрел «Дороти».
— Сейчас возьмет рацию, — предсказала Эухения, и я порадовался таланту гадалки. Сеньор Амадо действительно взял у какого-то холуя «уоки-токи» и начал говорить то, что приняла включенная на прием судовая рация «Дороти», располагавшаяся в рубке:
— «Маркиза» вызывает «Дороти». «Дороти», ответьте «Маркизе».
— «Дороти» слушает «Маркизу». Привет, Эктор!
— Здравствуйте, тетя Эухения! Решили отдохнуть?
— Да, в городе жарко. К тому же у соседей похороны…
— Ай-яй-яй! Ужас-то какой! И как же мы жить теперь будем? — поерничал Эктор. — А у вас, сеньора, никак гости?
— Да, это иностранцы. Представь себе — из Москвы!
— Это из той, что в штате Айдахо? — прикололся Амадо.
— Да нет, из русской.
— Надо же! Это шикарно. Может, подойдете к борту, побеседуем?
— А есть о чем? — кокетливо спросила Эухения. — Только, ради Бога, не проси меня предсказать будущее. Я отдыхаю.
— Я найду подходящую тему…
Как раз в это время на трапе, ведущем на мостик, я увидел знакомое пузо, а потому, хотя морда поднимавшегося со средней палубы гражданина была наполовину скрыта козырьком бейсболки и черными очками, сумел распознать сеньора Морено.
— Ну, вы готовы встретиться с Эктором? — испытующе спросила сеньора Эухения.
Ответить сразу я затруднился. Конечно, заполучить такого союзничка на то время, что мы будем здесь находиться, вовсе неплохо. Потому что Эухения, видимо, слабовата против Доминго Косого. А уж он-то, если что, меня живым не отпустит. Но, с другой стороны, пока еще нет никаких гарантий, что «молодые» одолеют «старых». Может так получиться, что и наоборот. Это, конечно, не самое главное. Куда хуже, если Эктор, по ходу нашего союза, один или при помощи тети Эухении выцыганит у нас все, чем мы располагаем, разархивирует с помощью Ленки память Сесара Мендеса, доберется до «Зомби-7», а нас с Хавроньей скормит акулам. Именно о последнем обстоятельстве я задумался крепче всего.
Но думай — не думай, встретиться все-таки следовало. Вовсе некстати было, чтоб еще и Эктор на нас обиделся. Тогда шансы на выживание вообще сводились к нулю, и все наши дела на этом гадском островишке накрывались, мягко говоря, медным тазом.
— Ну, если это вам кажется необходимым — пожалуйста! — объявил я с веселой улыбочкой, как будто всю жизнь только и мечтал побеседовать с преуспевающим антильским мафиозником.
Чтобы пришвартоваться к борту «Маркизы», пришлось выпустить из-под ареста матросов «Дороти». Подняли якорь, подошли, подработали винтами, завели кранцы — все честь по чести. Катера Ромеро подошли к «Дороти» с другого борта, и часть охранников перелезла на яхту. Сеньоре Эухении хотелось показать, что она серьезная, солидная дама, с которой надо разговаривать уважительно. Сам Ромеро выглядел внушительно: чернобородый, под два метра, мышцатый, но достаточно подвижный. Перед тем как перейти по сходням с верхней палубы «Дороти» на среднюю палубу «Маркизы», Эухения вполголоса сказала ему:
— Ни в коем случае не выпускай Сесара. И не отдавай, если попросят…
Верзила кивнул, а мы перешли на «Маркизу», где нас уже поджидал Эктор Амадо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64