М. Н. помрачнел:
— Мне кажется, что ты не сумеешь меня предать?
— Если сомневаешься, тогда лучше не говори.
— Не обижайся, времена наступили ужасные, смутные. Сталина я давно раскусил. Он маленький кривоногий деспот, корчит из себя Наполеона. В юности неотесанный И. Джугашвили вступил в грузинскую националистическую меньшевистскую организацию «Месаме-Даси». С ними Coco находился в добрых отношениях до 1917 г. Друзей по партии он без сожалений отдал на растерзание Вячеславу Менжинскому. Зиновьев и Каменев открыто выступали против Ленина и его «Апрельских тезисов». Они были против конфискации земель и национализации банков, оказывали всяческое сопротивление НЭПу. Теперь он пытается с ними рассчитаться. Не смотрите на меня удивленными глазами, так будет со всеми нами. И.В. боялся, что Киров займет его место. Скажите, пожалуйста, кто из диктаторов готов добровольно уступить свою власть? Все годы Киров поддерживал Ленина. На пленумах и закрытых совещаниях СМ., никого не боясь, требовал закрыть или по крайней мере сократить количество концентрационных лагерей. В 1921 году Киров, по инициативе Ленина, стал первым секретарем Центрального Комитета партии Азербайджана. Через пять лет Сталин рекомендовал его на пост руководителя Ленинградской партийной организации, где он заменил ставленника Зиновьева — Евдокимова. Таким образом, Киров стал пол— невластным хозяином Ленинграда и, не считаясь со Сталиным, многие важные вопросы решал самостоятельно. И.В. — малоспособный человек, ограниченный дилетант. Он стремится узурпировать власть и бесконтрольно руководить такой огромной страной. Безнравственностью и жестокостью он превзошел всех русских царей и римских императоров. Любовь народа, которой Сталин так долго и тщетно добивался, пришла теперь сама собой. Он спокойно ею наслаждался. После смерти Ленина, постепенно расправляясь с соперниками, он облегченно вздохнул. Он упивался любовью народа, подхалимы изобретают новые утонченные способы подогревать ее.
— Мишенька, вы человек какого нрава? Простите за откровенность, вы разве лучше их?
— О себе трудно говорить, многих людей, оказавших сопротивление революции, я приказал расстрелять.
— Неужели тебе не знакомы чувство жалости, раскаяния, угрызения совести? Не мучает ли тебя по ночам, что в любой момент может настигнуть возмездие?
— Во всех моих действиях всегда на первом месте стоит гражданский долг. В борьбе, если она справедлива, нет места сентиментальности.
— Ты — потомственный дворянин, помещик, офицер царской армии, родовой аристократ, тебе легко было изменить идеалам, строю, чувствам? Я задаю такие неоднозначные вопросы, потому что впервые в жизни полюбила по-настоящему, без остатка, навечно, навсегда.
Тухачевский расстегнул ворот рубашки, ему стало душно. Мы вышли за ограду сада, долго шли по тихому волшебному лесу. Неожиданно дорогу перебежал быстроногий заяц, на ходу с любопытством посмотрел на нас.
— Верочка, ты спрашиваешь о самом страшном. Ты хочешь, чтобы я вывернул наизнанку душу, обнажил сердце? Мы встретились, стали близкими, но жизнь все равно нас разъединит. Ты это знаешь лучше меня. Я совершил роковую ошибку, за которую сполна придется заплатить. Что может быть у меня общего с неотесанными мужиками Ворошиловым и Буденным, которые путем вероломства приблизились к Сталину и теперь верховодят в Красной Армии? Я — образованный, интеллигентный человек, неплохо разбирающийся в стратегии, всецело зависим от настроения бездарного наркома. Трудно победить косность и юродство сталинского бюрократического аппарата. Моя жизнь, как кинематографическая лента, прокручена до самого конца.
— Мишенька, так что же нам делать?
— Набраться терпения и ждать конца».
В этом рассуждении, чрезвычайно реалистическом, — весь Тухачевский. Это то, что никогда не попадает на страницы лживых учебников и «научных монографий»! Правду всегда старались утаить (так было во все времена), но она все равно пробивает себе дорогу и рано или поздно выходит на свет!
* * *
Незадолго до своего конца Тухачевский затеял роман с молодой симпатичной еврейкой Наталией Ильиничной Сац (1903-1993), главным режиссером Центрального детского театра (1936). Эта дама происходила из очень интеллигентной семьи. Отцом ее был известный композитор Московского художественного театра И.А. Сац. Она находилась также в родстве с наркомом просвещения СССР Луначарским (по его жене) и имела возможность выезда за границу.
Сац не рассказывает, как именно она познакомилась с Тухачевским. Но когда в 1937 г. попала в руки людей Ежова, то в письменных показаниях, среди прочего, писала «о нашем общем восхищении М.Н. Тухачевским, его остроумием и музыкальной культурой, десятками его поклонниц».
Их любовная связь крепла день ото дня, и Тухачевский уже твердо решил расстаться с прежней женой, чтобы вступить в новый брак.
Новая дама сердца была дамой с весьма большим опытом. Первым мужем Н. Сац являлся Н.И. Попов, видный финансист в Москве, торгпред в Польше, потом в Германии. Второй муж оказался фигурой еще более значительной — народный комиссар внутренней торговли СССР Израиль Яковлевич Вейцер (1889-1937, чл. партии большевиков с 1914), до этого член Бунда (с 1906). Еврей из бедной семьи (сын бухгалтера), он умудрился, однако, закончить два курса Казанского университета (юридический факультет) и Политехнический институт в Ленинграде. Работал в Симбирске, Чернигове, Вятке, Пензе, Туле. Был фанатиком работы; уходил на работу в 9 часов, а возвращался в 4 часа утра следующего дня, часто даже спал в своем учреждении. Вейцер долго вел жизнь аскета, был человеком без семьи. Он пользовался в партии и у партийного руководства большим уважением. За границей у него имелся «белый лист» — все его расходы правительство признавало своими. «Как дорого это было ему и как дешево обходился государству его „белый лист“! Он для меня был идеалом большевика-ленинца», — так говорила о нем жена. (Сац Н., с. 272.) Этапы его карьеры: 1924-1925 — член коллегии Наркомата внутренней торговли СССР, 1927-1929 — начальник хлебофуражного управления, 1929-1930 — нарком торговли Украины, 1930-1934 — зам. наркома внешней торговли СССР и торгпред в Германии, 1934-1937 — нарком внутренней торговли СССР.
Со своим вторым мужем Сац жила в Карманицком переулке (до его ареста 3 ноября 1937 г.). Соседями в доме были самые высокопоставленные лица: наркомфин Г. Сокольников, генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ А. Косарев, зам. председателя Моссовета П. Волков и вечный оппозиционер Л. Каменев с женой Глебовой и 4-летним сыном. Сын Каменева Владимир Львович все-таки остался живым, несмотря на все репрессии (в 1991 г. он преподавал в Новосибирском университете). На семейных фотографиях Н. Сац сохранились изображения мно— гих видных лиц того времени. С ней фотографировались также А. Косарев и А. Микоян.
Хотя новый брак был решен, заключить его не успели. Ежов, который тщательно следил за всеми делами Тухачевского, велел арестовать Сац и усиленно допрашивал в своем ведомстве, стараясь «вытряхнуть» из нее известные ей секреты маршала. Неизвестно, какие она давала показания, зато известен ее приговор — большой срок в лагере, откуда она вышла лишь после смерти Сталина, когда власть перешла в руки бывшего украинского лидера Хрущева.
В качестве компенсации за перенесенные мучения, а также за труды на театральном поприще она получила три ордена и ряд медалей, звание Героя Социалистического Труда и народной артистки СССР. Она ушла из жизни, оставив интересные мемуары, пьесы и либретто детских опер и балетов, много статей по вопросам детского музыкального воспитания.
Ее мемуары чрезвычайно показательны и ярко рисуют облик эпохи. Но, конечно, в них не обо всем говорится. Самоцензура продолжала действовать. Наибольший интерес в связи с Тухачевским вызывает следующий отрывок:
«30— е годы. Чехословакия. Карловы Вары. Лечу печенку. Приехала одна -трогательно позаботился Московский комитет партии (а кто же персонально? — В.Л.). Назначили мне «опекуна». Это — Глеб Максимилианович Кржижановский, легендарный друг В.И. Ленина, инженер электрификатор, укрывавший Ильича от жандармов, автор «Варшавянки».
Глеба Максимилиановича вызвали в Москву, и он передал опеку надо мной Вейцеру».
Отрывок этот очень многозначителен, полон недоговоренностей. Что за ними скрывается? Неопределенно обозначены «30-е годы», а это вполне несомненно 1935 г. — пора яростной вакханалии арестов и расстрелов в Союзе в связи с убийством Кирова, последовавшим затем арестом Зиновьева и Каменева, которых обвиняли в подготовке этого убийства. Среди старых большевиков несталинских группировок — настоящая паника и кружковые совещания: что делать?
Можно быть уверенным, что Кржижановский не просто так выехал вдруг за границу, что здесь он, видно, с кем-то встречался и вел переговоры. Вейцер, нарком внутренней торговли СССР, еврей, ворочавший очень большими деньгами, ставший в следующем году вторым мужем Сац, тоже оказался за границей, да еще в обществе Кржижановского, конечно, не случайно. Он имел репутацию человека «умного, хитрого и злого», и первый муж Сац, как он сам говорил, интуитивно его не любил. Его следственное дело не опубликовано, и можно лишь предполагать, что он путем «экономии» денег внутри своего наркомата направлял значительные суммы Троцкому за границу. По этой причине и «погорел». Во всяком случае ясно одно: столь крупный человек, как Кржижановский, не просто так взял вдруг на себя обязанности так называемого «опекуна». Что, ему больше нечего было делать, как «опекать» 30-летнюю красотку из театрального мира? Если он это делал, значит, был какой-то очень серьезный интерес политического плана. И весь этот эпизод, как и два ее брака, так и связь с Тухачевским, неоспоримо свидетельствуют, что и она была участницей каких-то закулисных крупных дел!
* * *
Еще одной интересной фигурой, сыгравшей большую роль в описываемых событиях, являлась Жозефина Гензи.
Соблазнительная блондинка с голубыми глазами и прекрасной спортивной фигурой, пышными волосами и прекрасными зубами. Настоящая Гретхен! Она была певицей с чудным голосом и выступала в офицерских клубах, исполняя арии из опер, народные песни и французские легкомысленные шансоны, которые господа офицеры всегда встречали аплодисментами. Ее отличало разностороннее образование. Она знала литературу, поэзию (древнюю и современную), историю различных государств, современную политику, историю войн и видных военачальников, интересовалась живописью и вообще искусством. Легко применялась к любому характеру, умела вести интересную беседу, словом, быть обворожительной. Это признавали даже женщины, которые не любят подобных достоинств, рассматривая таких дам, как опасных соперниц в своих любовных делах.
Жозефина имела массу поклонников, начиная от младших офицеров и кончая старшими, находившихся уже в генеральских званиях. Те, кто имел более близкое знакомство, знал за ней и другие достоинства: цветущее здоровье, умение быстро бегать, отлично плавать и даже метко стрелять, умело вести машину и мотоцикл. Она любила быструю верховую езду (настоящая амазонка или валькирия!), поездки вдвоем, душевные разговоры, воспоминания и игру в аристократический теннис. Играла очень хорошо, что всегда удивляло поклонников.
О себе говорила, что происходит из потомственной военной датско-французской семьи, что и наложило отпечаток на ее воспитание. Отец — офицер, представитель Французской республики в Дании. Здесь он женился на местной девушке, чьи родители принадлежали к местной политической знати. Дед ее — Адам Мольтке (1785-1864) — видный государственный деятель Дании, занимавший посты министра финансов, министра иностранных дел и даже премьер-министра. Дед из Франции — тоже не маленькая величина: генерал Гонзу, один из руководителей французского военного министерства. Ее прадед и прапрадед служили старшими офицерами у императора Наполеона — покорителя Европы, дед— у императора Наполеона III (1808-1883), проигравшего пруссакам свою империю в битве при Седане (1870). Ее дед — участник этого сражения, получивший там тяжелую рану. В семье всегда господствовал культ Наполеона Великого, и свое имя Жозефина получила в честь его первой жены — красавицы креолки. От отца она хорошо знает повседневную жизнь французской армии и ее руководителей: начальника генерального штаба Буадефера, военных министров Бийо, Цурлиндера, Кавеньяка (Эстергази называл его «ослом» и «паяцем»), военного губернатора Парижа, похотливого старика Соссье, генерала Мерсье, злобного фальсификатора, врага Дрейфуса. Немало знает о президентах Ф. Форе, К. Перье и Э. Лубе. Со слов отца, знает о безобразной истории с осуждением невиновного 35-летнего французского офицера Альфреда Дрейфуса (1859-1935); его осудили только потому, что он являлся евреем и богачом (в Париже с 1850 г. существовал концерн «Дрейфус», основанный банкиром из Швейцарии, который занимался экспортом зерна и спекуляциями). Обвиняли же его, Дрейфуса, в шпионаже, в работе на кайзера Вильгельма П. Но на самом деле шпионом являлся выходец из Венгрии, самозваный граф Эстергази (именно он торговал секретными документами Генерального штаба, продавая их Германии, России, Англии, Италии и Австрии). В конце концов разоблаченный, он бежал в Англию, где и умер. Эстергази — тип авантюриста: кончил военную академию в Вене, участвовал в австро-прусской войне, служил во французском Иностранном легионе, потом попал на работу в генеральный штаб. Освобожденный от наказания каторгой, Дрейфус был помилован президентом (1899), а после острой общественной борьбы в 1906 г. оказался полностью реабилитирован и возвращен на военную службу.
Много интересного дед рассказывал и о немецком военном атташе полковнике Шварцкопене, который купил Эстергази и сделал его шпионом, о служаке из унтер-офицеров майоре Анри, которого прикончили в тюрьме собственные начальники в силу скандала, о его начальнике полковнике Сандере из Второго бюро, что ведает контрразведкой, также о полковнике Пикаре. Он с большим риском для себя сумел оправдать Дрейфуса. И о том рассказывал дед, как капитан Вейль, прибывший в контрразведку из запаса, с помощью своей жены-красавицы, родом из Австро-Венгрии, попал в штаб генерала Соссье, военного губернатора Парижа: та стала его любовницей и прибрала к рукам глупого старика. А еще он рассказывал о работе русской разведки в Париже, где всеми командовал военный атташе барон Фредерике, игравший затем большую роль при дворе покойного Николая II.
Много Жозефина рассказывала интересного и на другую тему: о жизни Наполеона I и Наполеона III, о знаменитых маршалах Наполеона и коварном Фуше, о прохвосте Талейране, о Коленкуре, о неудачном походе в Россию, о королях Франции Людовиках, о знаменитой мадам Помпадур, влиятельной королевской любовнице, о широко известных авантюристах графе Сен-Жермене, Казанове и Калиостро, о неудачных маршалах Базене и Мак-Магоне, приведших императора к позору Седана. И о том она могла поведать, как после этого поражения император Наполеон III жил в плену — в знаменитом кайзеровском дворце в Вильгельмсхое, под Касселем. Это было чудесное место, воспетое поэтами, — с огромной статуей могучего Геракла, видной издалека, прекрасным садом и всемирно известным каскадом, который как могучий водопад, рассеивая брызги, с большой высоты низвергался в парковое озеро. Жозефина всегда говорила о своем глубоком восхищении гением фельдмаршала Мольтке-старшего (1800-1891), организаторе выдающихся военных побед.
Дама столь выдающихся достоинств неизбежно должна была попасть в поле зрения немецкой разведки. Последняя очень любила использовать женщин-разведчиц и считала их работу высокоэффективной (знаменитая танцовщица Мата Хари, о которой много писали, считалась одним из лучших образцов). Да и как было не обратить внимания на такую привлекательную даму, которая происходила из потомственной военной семьи, не была связана брачными узами, знала четыре языка (французский, английский, немецкий и польский) и вращалась все время в военной среде — часто среди высшего офицерства, обладала высокой интеллигентностью и очень большой привлекательностью?!
Канарис, глава абвера, лично завербовал ее, собрав на нее значительное досье. Вербовка прошла достаточно легко. С ее стороны было лишь одно пожелание: не работать против Франции, родины ее отца. С этим Канарис легко согласился: имелось много и других направлений разведывательной работы.
Итак, после тщательного обучения в немецкой разведывательной школе в Лоррахе, в Баварии (где обучалась и знаменитая Мата Хари!), новый агент начала свою секретную разведывательную деятельность, разъезжая, как и прежде, с концертами по разным городам, но уже за пределами Германии и целенаправленно собирая военную информацию и вербуя новых подходящих агентов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76