Геринг во время одного из допросов без всяких церемоний заявил:
«Мы называли Бормана „маленький секретарь, большой интриган и грязная свинья“.
Поношения по адресу Бормана вполне естественны. Но разве были лучше другие?!
* * *
Следует добавить еще один эпизод, который касается Германа Беренса (1907-1946), соратника Гейдриха, бывшего с 1933 г. руководителем Берлинской службы безопасности (СД), в недалеком будущем депутата Рейхстага (с 1939 г.), генерал-майора войск СС, начальника штаба при Имперском комиссаре по укреплению германской нации, организатора террора в Югославии — против коммунистов и партизан.
Человек этот чрезвычайно интересен — и сам по себе, и по родословной, и по семейным связям, так как они многое в жизни и политике определяют.
Сначала об отце и роде. Отца звали Людвиг Оскарович Беренс. Он был немецким бароном из Эстонии, из Таллина, начало своей фамилии возводил к немецкому барону из Тевтонского ордена (возник в Палестине в конце XII в. во время Крестовых походов, имел большие земельные владения в Германии и Южной Европе, в захваченных землях строил свои замки; резиденция великого магистра находилась сначала в Мариенбурге, а с 1466 г. в Кенигсберге).
В очень давние времена ( 1346 г.) орден купил у датских феодалов укрепленный поселок эстов Линданис («Находящийся в окружении датчан»), называвшийся в XII в. Калеван («Крепость князя Калева»). Так назывался он в честь князя-предводителя, удачно воевавшего с датчанами, немцами и шведами.
На базе этого древнего укрепления викинги-датчане, склонные к заморским походам, построили свою крепость Ревель («Крепость у песчаных отмелей» — качество весьма важное для моряков, не желавших потерпеть крушение). Поселение вокруг быстро разрасталось за счет привлечения сюда немецких торговцев и ремесленников, имевших свое самоуправление.
Тевтонский орден, после тяжелых поражений, передал свои владения в земле эстов Ливонскому ордену, от них после распада последнего они перешли к Швеции (с 1563 г.). Эта северная держава очень держалась за земли эстов, рассматривая их как свою «хлебную житницу» и передавая большие земельные владения своему дворянству.
Многие годы город процветал и входил в число знаменитых Ганзейских (северо-немецких) городов, составлявших торговый и политический союз (XIV-XVII вв.).
В результате длительной Русско-шведской войны (1700-1721 гг.) Ревель отошел к России и оказался совершенно преобразован (русские люди построили военный порт и новый город вокруг крепости), с 1870 г. проложили железную дорогу, соединявшую его с Петербургом, что имело большое экономическое значение. Параллельно прежнему названию город стал зваться Таллином — «Датским городом» (так звали его эсты). Сначала город был небольшим (в 1897 г. всего 64 тыс. жителей), вековое немецкое влияние очень долго сохранялось. Немцы имели здесь множество привилегий. Город считался культурным и зажиточным (первая гимназия открылась в 1631 г.).
Со времени Ганзейского союза город являлся крупным торговым центром. Поэтому относительно его названия есть и другое мнение. Таллин — «Город, держащий на канатах множество кораблей». Вполне естественное название, учитывающее его большую морскую торговлю.
О настроениях, господствующих в правящей верхушке, надо сказать следующее. В немецкой дворянской среде, на земле покоренных эстов, веками жили прусская надменность, культ жестокости, вероломства и силы, но одновременно дух вечного беспокойства, предприимчивости и постоянной готовности броситься в дерзкие экспедиции «за моря» — с целью скорейшей наживы, ради роскошной жизни (никогда не умиравший дух завоевателей-конкистадоров, точно так же захвативших у индейцев земли в Америке!). Вот из такой среды и происходил Людвиг Оскарович Беренс (1885-1955?), воспитанный в самом воинственном духе, где из поколения в поколение служили на флоте и в армии, рассматривая их, как основу жизни. Хотя имелись в данном роду и финансисты (например, Лефиан Беренс, субсидировавший избрание своего герцога курфюрстом Ганновера ( 1692 г.).
Он закончил морской кадетский корпус, получил чин лейтенанта, послужил на Балтийском флоте и оказался замечен начальством. Его командировали на учебу. После окончания разведкурсов в 1910 г. был отправлен военным агентом в столицу Австро-Венгрии Вену. Здесь, используя всяческие связи, поступил на службу лакеем! Но куда — вот в чем вопрос?! Его «господином» стал начальник Восточного отдела австрийской контрразведки Редль, лицо очень знаменитое (о нем дальше будет говориться особо).
С ним Беренс очень успешно «работал» и гнал в Петербург самый ценный разведывательный материал.
После самоубийства своего начальника, изобличенного в шпионской деятельности, Беренс получил повышение. В ноябре 1914 г., когда началась Первая мировая война, он с секретным заданием был отправлен в Берлин.
Но на другой стороне тоже не дремали. Тайный немецкий агент известил свою контрразведку, что такого-то числа поездом из Кенигсберга прибудет известный русский шпион.
Немецкая контрразведка не имела его фотографии, но знала, что он выглядит как типичный немец и говорит идеально — на берлинском диалекте. Его сразу «вычислили» и схватили. Выдала остезийского барона «мелочь», собственная неосторожность: забыл вовремя расстаться с калошами фирмы «Треугольник»!
Его доставили в секретную службу на Вильгельмштрассе. И ее начальник полковник Вальтер Николаипосле «увещевательной беседы» (угрожая виселицей по законам военного времени!) лично завербовал вражеского агента для работы в пользу Германии. После этого Беренса обменяли на пойманного крупного немецкого шпиона.
Своему начальству, сгорая от стыда, Беренс признался в своей оплошности и ее последствиях. Начальство не стало взыскивать за «бумажную вербовку». Пожурив, велев впредь быть осторожнее, его снова отправили на работу — за границу, в Турцию, в Стамбул. В этом рассаднике международного шпионажа Беренс успешно работал до 1917г., когда начальство отозвало его в Россию — для помощи в организации контрразведки на Балтийском флоте, где он вновь встретился со своим братом, сделавшим карьеру.
С Балтики, после перехода этого флота на сторону революции и расправы с офицерами, Людвиг Беренс перекочевал на Черноморский флот, продолжая заниматься контрразведкой. А когда и там все оказалось потеряно, ибо и этот флот стал на сторону революции, присоединился к противному лагерю, к Добровольческой армии Деникина, потом к войскам Врангеля, оказывая им немалые услуги.
Когда Гражданская война кончилась полным поражением, Беренс бежал с остатками белых войск за границу. Будучи капитаном первого ранга, он обосновался в маленьком провинциальном югославском городке в кадетском училище, выступая в скромной роли преподавателя немецкого языка. Уже к этому времени он имел значительные связи с английской и французской разведками, поскольку Англия и Франция проявляли в течение многих лет большой интерес к Балканам.
Один английский журналист, хорошо знавший ситуацию в том регионе по своим многочисленным поездкам, писал:
«Шпионы слетались на Балканы, как мухи на мед. Английские учителя и лекторы, французские фольклористы, прибалтийские бароны, увлекавшиеся фотографией, и гитлеровские „туристы“, проявлявшие живой интерес ко всему, проезжали через Белград, выполняя там какие-то подозрительные миссии. Мало кому из моих товарищей журналистов в той или иной форме не предлагали выполнять секретные поручения. А так как журналист есть журналист, то всякие такие предложения становились быстро всем известны. Один утверждал, что как-то на прогулке к нему обратился английский дипломат Джулиан Эмери с предложением помогать тайной переброске оружия и денег в горные районы одной из балканских стран. Другому корреспонденту, по его словам, предлагали ехать на барже со взрывчатыми материалами, предназначенными для взрыва у Железных Ворот с целью помешать входу в Дунай германских кораблей.
Одна из таких многочисленных попыток завербовать представителей прессы на секретную работу окончилась весьма неприятно для моего коллеги. Однажды знакомый из дипломатической миссии попросил его взять к себе чемодан на хранение. Корреспондент согласился. Через некоторое время ему понадобилось уехать из города по какому-то делу, и он, для большей сохранности, оставил доверенный ему чемодан в британской миссии, а там нашлись люди, которые в большей степени, чем он, заинтересовались содержимым чемодана. Вернувшись, он, к своему ужасу, узнал, что его обвиняют в хранении взрывчатых веществ в британской королевской миссии. В результате этого инцидента его срочно перевели и другое место.
Не только журналисты, но и многие англичане, работавшие на Балканах в качестве инженеров, коммерсантов, технических руководителей и директоров концессионных фабрик и шахт, были завербованы здесь агентами тайной британской дипломатии. Из различных толков, ходивших по всем белградским кафе и ночным клубам, явствовало, что эта тайная организация снабжала оружием людей, которых намеревались впоследствии использовать как английскую опору на Балканах. Вместе с тем оружия не давали тому, кто мог бы повернуть его против изменников своего народа. Это было не только на Балканах, даже в момент падения Франции и поражения в Дюнкерке английское правительство не решилось дать оружие в руки рабочего класса и сельского пролетариата.
Большинство агентов английской разведки были молодые люди из буржуазной среды, и поэтому такая «осторожность» английского правительства их ничуть не смущала».
В том маленьком городке, где Беренс обосновался, в генеральских и офицерских кругах, среди кадетской молодежи, к 1921 г. он имел громкую славу: его рассматривали чём-то вроде нового Томаса Лоуренса (1888-1935), этого знаменитого английского разведчика, известного своими операциями на землях арабов (Сирия, Палестина, Египет, Аравия), а также в Индии.
Но Беренса хорошо знали не только в белогвардейской среде. Его ничуть не хуже знали и в ЧК. Один из разведчиков ЧК, отправленный в Югославию для разложения белой эмиграции, писал о нем в Москву так: «Фон Беренс — по внешнему виду простоватый и застенчивый, на самом деле — человек с железной волей, любимец корпусного персонала и кадет. Его необычайная физическая сила, знание джиу-джитсу, богатая приключениями жизнь и эпикурейский взгляд на вещи, его намеренная отстраненность от политики вызывали всеобщее уважение». Другие люди, хорошо знавшие Беренса, считали, что он как враг «смертельно опасен». И сам разведчик ЧК Алексей Алексеевич Хованский, бывший морской офицер, служивший на подлодке «Буревестник» в качестве второго помощника капитана, в чине капитана третьего ранга, после общения с ним одному из своих коллег говорил:
«Порой мне кажется, что он уже все разгадал, все рассчитал и, как тигр, готовится к прыжку, а порой — он лишь ради любопытства наблюдает за „мышиной возней“ и посмеивается».
Сам Беренс, потерявший много иллюзий в ходе жизненной борьбы, однажды так сформулировал свое жизненное кредо, ссылаясь при этом на знаменитого поэта Востока Саади: «Со злым будь злым, с добрым будь добр, среди рабов будь рабом, среди ослов — ослом».
Находясь в Сербии, Беренс женился вторым браком на дочери мелкопоместного помещика из Херсона Ирине Жабоклицкой, очень красивой женщине, вдове сотрудника отдела польской разведки.
Используя свои многочисленные связи (в том числе с Канарисом и Альфредом Розенбергом, который тоже был уроженцем Таллина), Беренс установил доверительную связь и с немецкой военной разведкой. После 1933 г. Беренс перебрался в Берлин и стал работать у Розенберга в Бюро иностранной помощи НСДАП. Его лично принял «маленький Одиссей», как называл Канариса Риббентроп. Адмирал сказал, что много слышал о нем хорошего от ныне покойного начальника военной разведки Штейнхауера, что он хочет вернуть его в свое ведомство и поручить ему важную миссию. Беренс согласился, поскольку военную разведку считал более близкой себе. После прохождения особых трехмесячных курсов его вновь отправили с женой в Югославию для выполнения особых заданий (обнаружение там советских разведчиков, выявление связей НТСНП/НТС с иностранными разведками, противодействие образованию патриотических русских организаций из числа эмигрантов и т.п.).
С большим усердием он трудился в Белграде, в небольшом особняке на Крунской улице, постоянно контактируя с немецким посольством и комиссаром гестапо (!) Гансом Гельмом при посольстве. Кто у него только не побывал! Знали сюда дорогу: вождь югославских фашистов Летич, начальник русского отдела тайной белградской полиции Губарев, терский атаман Вдовенко, известный атаман Шкуро, полковник белогврдеец Павский, испанский шпион Чертков, будущий начальник «Русского охранного корпуса» генерал Скородумов (корпусу предстояло действовать как полицейской силе), вождь югославских немцев Янко Сеп.
Гитлер оказывал организации этих фольксдойчей за границей, как «пятой колонне», много внимания. Он обращался к ним в своем воззвании так:
«Вы будете нашими разведчиками, нашими впередсмотрящими! Ваш долг подготовить для армии плацдарм задолго до ее прихода. Ваша задача замаскировать нашу подготовку к нападению. Считайте, что вы на фронте! Для вас вступили в действие законы войны. Отныне вы сама соль, сама суть германского народа. И теперь все зависит от вас, чтобы после победы не нашлось бы такого немца, который поглядел бы на вас косо. Ваша миссия стать в грядущем опекунами в покоренных странах и от имени великого „третьего рейха“ вершить неограниченную власть. Управлять от моего имени теми странами и народами, где вы были преследуемы и угнетены. И, таким образом, наша прежняя старая беда — вынужденное переселение многих миллионов немцев в чужие земли — превратится в величайшее счастье!»
Бывал у Беренса «в гостях» также генерал Николай Батюшин, бывший начальник разведки в Варшавском военном округе. После завершения Гражданской войны он постоянно проживал в Белграде, придерживался, естественно, белогвардейских убеждений. По своим делам он, однако, приезжал в Германию, где в 1921-1923 гг. не раз бывал в доме Эриха Людендорфа, видного руководителя германской армии периода Первой мировой войны. А в этот дом был вхож и полковник Николаи, человек весьма близкий к этому всем известному генералу.
Дальнейшая судьба Людвига Беренса неизвестна. Если он не умер во время войны 1941-1945 гг., не «влип» в дело германских генералов, составивших заговор против Гитлера, то скорее всего он сдался американцам после 25 августа 1944 г., когда в освобожденный от немцев Париж вступили французская и американская дивизии.
Передав американцам все известные ему секреты (как и другие немецкие разведчики), он обеспечил себе мягкий приговор и новую работу. Отслужив положенный срок, вышел на пенсию и завершил жизнь то ли в Германии, то ли в США.
О трех сыновьях Людвига Беренса (рождения 1907, 1909 и 1911 гг.) известно мало, — и уж верно неспроста! Имелась у него и дочь — актриса Маня (!) Беренс. Она тоже работала в разведке, в 30-е годы была любовницей Бормана (!) и играла роль связной между ним и отцом.
Можно не сомневаться: все сыновья Беренса следовали семейной традиции — службе на флоте. И в силу этого кончили кадетский морской корпус в Киле, представлявшем собой центр судостроения, важнейший порт Германии на Балтийском море, где находилась военно-морская база и где моряки в 1918 г. подняли восстание против монархии, послужившее началом ноябрьской буржуазной революции 1918 г.
Выбор учебного заведения не был, понятно, случаен: отец думал о будущей карьере сыновей. Он учитывал, что адмирал Эрих Редер (1876— 1960), начальник военно-морских сил Германии, и сам закончил это учебное заведение. Отец намеревался в будущем устроить сыновей на работу в разведывательное ведомство. Чем занимается адмирал Кана-рис, он, разумеется, как разведчик, отлично знал. Судьба, после окончания кадетского корпуса и положенной службы на корабле, раскидала сыновей в разные стороны. Первый, Герман Беренс, имея чин полковника, оказался в ведомстве Гиммлера-Гейдриха, занимался внешней и внутренней разведкой. Второй, Фридрих Беренс, осел в разведывательном аппарате у адмирала Редера, бывшего в 1935-1943 гг. главнокомандующим ВМФ. Там он занимался научными исследованиями по экономике и вооружениям Германии и ее врагов. Он долго был под большим влиянием своего адмирала. Редер отличался большой самостоятельностью мышления и многократно спорил с Гитлером, за что тот отправил его в отставку ( 1943 г.). Адмирал оставил после себя интересные мемуары «Моя жизнь» (Тюбинген. 1956-1957).
Взгляды Фридриха все больше расходились с официальными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
«Мы называли Бормана „маленький секретарь, большой интриган и грязная свинья“.
Поношения по адресу Бормана вполне естественны. Но разве были лучше другие?!
* * *
Следует добавить еще один эпизод, который касается Германа Беренса (1907-1946), соратника Гейдриха, бывшего с 1933 г. руководителем Берлинской службы безопасности (СД), в недалеком будущем депутата Рейхстага (с 1939 г.), генерал-майора войск СС, начальника штаба при Имперском комиссаре по укреплению германской нации, организатора террора в Югославии — против коммунистов и партизан.
Человек этот чрезвычайно интересен — и сам по себе, и по родословной, и по семейным связям, так как они многое в жизни и политике определяют.
Сначала об отце и роде. Отца звали Людвиг Оскарович Беренс. Он был немецким бароном из Эстонии, из Таллина, начало своей фамилии возводил к немецкому барону из Тевтонского ордена (возник в Палестине в конце XII в. во время Крестовых походов, имел большие земельные владения в Германии и Южной Европе, в захваченных землях строил свои замки; резиденция великого магистра находилась сначала в Мариенбурге, а с 1466 г. в Кенигсберге).
В очень давние времена ( 1346 г.) орден купил у датских феодалов укрепленный поселок эстов Линданис («Находящийся в окружении датчан»), называвшийся в XII в. Калеван («Крепость князя Калева»). Так назывался он в честь князя-предводителя, удачно воевавшего с датчанами, немцами и шведами.
На базе этого древнего укрепления викинги-датчане, склонные к заморским походам, построили свою крепость Ревель («Крепость у песчаных отмелей» — качество весьма важное для моряков, не желавших потерпеть крушение). Поселение вокруг быстро разрасталось за счет привлечения сюда немецких торговцев и ремесленников, имевших свое самоуправление.
Тевтонский орден, после тяжелых поражений, передал свои владения в земле эстов Ливонскому ордену, от них после распада последнего они перешли к Швеции (с 1563 г.). Эта северная держава очень держалась за земли эстов, рассматривая их как свою «хлебную житницу» и передавая большие земельные владения своему дворянству.
Многие годы город процветал и входил в число знаменитых Ганзейских (северо-немецких) городов, составлявших торговый и политический союз (XIV-XVII вв.).
В результате длительной Русско-шведской войны (1700-1721 гг.) Ревель отошел к России и оказался совершенно преобразован (русские люди построили военный порт и новый город вокруг крепости), с 1870 г. проложили железную дорогу, соединявшую его с Петербургом, что имело большое экономическое значение. Параллельно прежнему названию город стал зваться Таллином — «Датским городом» (так звали его эсты). Сначала город был небольшим (в 1897 г. всего 64 тыс. жителей), вековое немецкое влияние очень долго сохранялось. Немцы имели здесь множество привилегий. Город считался культурным и зажиточным (первая гимназия открылась в 1631 г.).
Со времени Ганзейского союза город являлся крупным торговым центром. Поэтому относительно его названия есть и другое мнение. Таллин — «Город, держащий на канатах множество кораблей». Вполне естественное название, учитывающее его большую морскую торговлю.
О настроениях, господствующих в правящей верхушке, надо сказать следующее. В немецкой дворянской среде, на земле покоренных эстов, веками жили прусская надменность, культ жестокости, вероломства и силы, но одновременно дух вечного беспокойства, предприимчивости и постоянной готовности броситься в дерзкие экспедиции «за моря» — с целью скорейшей наживы, ради роскошной жизни (никогда не умиравший дух завоевателей-конкистадоров, точно так же захвативших у индейцев земли в Америке!). Вот из такой среды и происходил Людвиг Оскарович Беренс (1885-1955?), воспитанный в самом воинственном духе, где из поколения в поколение служили на флоте и в армии, рассматривая их, как основу жизни. Хотя имелись в данном роду и финансисты (например, Лефиан Беренс, субсидировавший избрание своего герцога курфюрстом Ганновера ( 1692 г.).
Он закончил морской кадетский корпус, получил чин лейтенанта, послужил на Балтийском флоте и оказался замечен начальством. Его командировали на учебу. После окончания разведкурсов в 1910 г. был отправлен военным агентом в столицу Австро-Венгрии Вену. Здесь, используя всяческие связи, поступил на службу лакеем! Но куда — вот в чем вопрос?! Его «господином» стал начальник Восточного отдела австрийской контрразведки Редль, лицо очень знаменитое (о нем дальше будет говориться особо).
С ним Беренс очень успешно «работал» и гнал в Петербург самый ценный разведывательный материал.
После самоубийства своего начальника, изобличенного в шпионской деятельности, Беренс получил повышение. В ноябре 1914 г., когда началась Первая мировая война, он с секретным заданием был отправлен в Берлин.
Но на другой стороне тоже не дремали. Тайный немецкий агент известил свою контрразведку, что такого-то числа поездом из Кенигсберга прибудет известный русский шпион.
Немецкая контрразведка не имела его фотографии, но знала, что он выглядит как типичный немец и говорит идеально — на берлинском диалекте. Его сразу «вычислили» и схватили. Выдала остезийского барона «мелочь», собственная неосторожность: забыл вовремя расстаться с калошами фирмы «Треугольник»!
Его доставили в секретную службу на Вильгельмштрассе. И ее начальник полковник Вальтер Николаипосле «увещевательной беседы» (угрожая виселицей по законам военного времени!) лично завербовал вражеского агента для работы в пользу Германии. После этого Беренса обменяли на пойманного крупного немецкого шпиона.
Своему начальству, сгорая от стыда, Беренс признался в своей оплошности и ее последствиях. Начальство не стало взыскивать за «бумажную вербовку». Пожурив, велев впредь быть осторожнее, его снова отправили на работу — за границу, в Турцию, в Стамбул. В этом рассаднике международного шпионажа Беренс успешно работал до 1917г., когда начальство отозвало его в Россию — для помощи в организации контрразведки на Балтийском флоте, где он вновь встретился со своим братом, сделавшим карьеру.
С Балтики, после перехода этого флота на сторону революции и расправы с офицерами, Людвиг Беренс перекочевал на Черноморский флот, продолжая заниматься контрразведкой. А когда и там все оказалось потеряно, ибо и этот флот стал на сторону революции, присоединился к противному лагерю, к Добровольческой армии Деникина, потом к войскам Врангеля, оказывая им немалые услуги.
Когда Гражданская война кончилась полным поражением, Беренс бежал с остатками белых войск за границу. Будучи капитаном первого ранга, он обосновался в маленьком провинциальном югославском городке в кадетском училище, выступая в скромной роли преподавателя немецкого языка. Уже к этому времени он имел значительные связи с английской и французской разведками, поскольку Англия и Франция проявляли в течение многих лет большой интерес к Балканам.
Один английский журналист, хорошо знавший ситуацию в том регионе по своим многочисленным поездкам, писал:
«Шпионы слетались на Балканы, как мухи на мед. Английские учителя и лекторы, французские фольклористы, прибалтийские бароны, увлекавшиеся фотографией, и гитлеровские „туристы“, проявлявшие живой интерес ко всему, проезжали через Белград, выполняя там какие-то подозрительные миссии. Мало кому из моих товарищей журналистов в той или иной форме не предлагали выполнять секретные поручения. А так как журналист есть журналист, то всякие такие предложения становились быстро всем известны. Один утверждал, что как-то на прогулке к нему обратился английский дипломат Джулиан Эмери с предложением помогать тайной переброске оружия и денег в горные районы одной из балканских стран. Другому корреспонденту, по его словам, предлагали ехать на барже со взрывчатыми материалами, предназначенными для взрыва у Железных Ворот с целью помешать входу в Дунай германских кораблей.
Одна из таких многочисленных попыток завербовать представителей прессы на секретную работу окончилась весьма неприятно для моего коллеги. Однажды знакомый из дипломатической миссии попросил его взять к себе чемодан на хранение. Корреспондент согласился. Через некоторое время ему понадобилось уехать из города по какому-то делу, и он, для большей сохранности, оставил доверенный ему чемодан в британской миссии, а там нашлись люди, которые в большей степени, чем он, заинтересовались содержимым чемодана. Вернувшись, он, к своему ужасу, узнал, что его обвиняют в хранении взрывчатых веществ в британской королевской миссии. В результате этого инцидента его срочно перевели и другое место.
Не только журналисты, но и многие англичане, работавшие на Балканах в качестве инженеров, коммерсантов, технических руководителей и директоров концессионных фабрик и шахт, были завербованы здесь агентами тайной британской дипломатии. Из различных толков, ходивших по всем белградским кафе и ночным клубам, явствовало, что эта тайная организация снабжала оружием людей, которых намеревались впоследствии использовать как английскую опору на Балканах. Вместе с тем оружия не давали тому, кто мог бы повернуть его против изменников своего народа. Это было не только на Балканах, даже в момент падения Франции и поражения в Дюнкерке английское правительство не решилось дать оружие в руки рабочего класса и сельского пролетариата.
Большинство агентов английской разведки были молодые люди из буржуазной среды, и поэтому такая «осторожность» английского правительства их ничуть не смущала».
В том маленьком городке, где Беренс обосновался, в генеральских и офицерских кругах, среди кадетской молодежи, к 1921 г. он имел громкую славу: его рассматривали чём-то вроде нового Томаса Лоуренса (1888-1935), этого знаменитого английского разведчика, известного своими операциями на землях арабов (Сирия, Палестина, Египет, Аравия), а также в Индии.
Но Беренса хорошо знали не только в белогвардейской среде. Его ничуть не хуже знали и в ЧК. Один из разведчиков ЧК, отправленный в Югославию для разложения белой эмиграции, писал о нем в Москву так: «Фон Беренс — по внешнему виду простоватый и застенчивый, на самом деле — человек с железной волей, любимец корпусного персонала и кадет. Его необычайная физическая сила, знание джиу-джитсу, богатая приключениями жизнь и эпикурейский взгляд на вещи, его намеренная отстраненность от политики вызывали всеобщее уважение». Другие люди, хорошо знавшие Беренса, считали, что он как враг «смертельно опасен». И сам разведчик ЧК Алексей Алексеевич Хованский, бывший морской офицер, служивший на подлодке «Буревестник» в качестве второго помощника капитана, в чине капитана третьего ранга, после общения с ним одному из своих коллег говорил:
«Порой мне кажется, что он уже все разгадал, все рассчитал и, как тигр, готовится к прыжку, а порой — он лишь ради любопытства наблюдает за „мышиной возней“ и посмеивается».
Сам Беренс, потерявший много иллюзий в ходе жизненной борьбы, однажды так сформулировал свое жизненное кредо, ссылаясь при этом на знаменитого поэта Востока Саади: «Со злым будь злым, с добрым будь добр, среди рабов будь рабом, среди ослов — ослом».
Находясь в Сербии, Беренс женился вторым браком на дочери мелкопоместного помещика из Херсона Ирине Жабоклицкой, очень красивой женщине, вдове сотрудника отдела польской разведки.
Используя свои многочисленные связи (в том числе с Канарисом и Альфредом Розенбергом, который тоже был уроженцем Таллина), Беренс установил доверительную связь и с немецкой военной разведкой. После 1933 г. Беренс перебрался в Берлин и стал работать у Розенберга в Бюро иностранной помощи НСДАП. Его лично принял «маленький Одиссей», как называл Канариса Риббентроп. Адмирал сказал, что много слышал о нем хорошего от ныне покойного начальника военной разведки Штейнхауера, что он хочет вернуть его в свое ведомство и поручить ему важную миссию. Беренс согласился, поскольку военную разведку считал более близкой себе. После прохождения особых трехмесячных курсов его вновь отправили с женой в Югославию для выполнения особых заданий (обнаружение там советских разведчиков, выявление связей НТСНП/НТС с иностранными разведками, противодействие образованию патриотических русских организаций из числа эмигрантов и т.п.).
С большим усердием он трудился в Белграде, в небольшом особняке на Крунской улице, постоянно контактируя с немецким посольством и комиссаром гестапо (!) Гансом Гельмом при посольстве. Кто у него только не побывал! Знали сюда дорогу: вождь югославских фашистов Летич, начальник русского отдела тайной белградской полиции Губарев, терский атаман Вдовенко, известный атаман Шкуро, полковник белогврдеец Павский, испанский шпион Чертков, будущий начальник «Русского охранного корпуса» генерал Скородумов (корпусу предстояло действовать как полицейской силе), вождь югославских немцев Янко Сеп.
Гитлер оказывал организации этих фольксдойчей за границей, как «пятой колонне», много внимания. Он обращался к ним в своем воззвании так:
«Вы будете нашими разведчиками, нашими впередсмотрящими! Ваш долг подготовить для армии плацдарм задолго до ее прихода. Ваша задача замаскировать нашу подготовку к нападению. Считайте, что вы на фронте! Для вас вступили в действие законы войны. Отныне вы сама соль, сама суть германского народа. И теперь все зависит от вас, чтобы после победы не нашлось бы такого немца, который поглядел бы на вас косо. Ваша миссия стать в грядущем опекунами в покоренных странах и от имени великого „третьего рейха“ вершить неограниченную власть. Управлять от моего имени теми странами и народами, где вы были преследуемы и угнетены. И, таким образом, наша прежняя старая беда — вынужденное переселение многих миллионов немцев в чужие земли — превратится в величайшее счастье!»
Бывал у Беренса «в гостях» также генерал Николай Батюшин, бывший начальник разведки в Варшавском военном округе. После завершения Гражданской войны он постоянно проживал в Белграде, придерживался, естественно, белогвардейских убеждений. По своим делам он, однако, приезжал в Германию, где в 1921-1923 гг. не раз бывал в доме Эриха Людендорфа, видного руководителя германской армии периода Первой мировой войны. А в этот дом был вхож и полковник Николаи, человек весьма близкий к этому всем известному генералу.
Дальнейшая судьба Людвига Беренса неизвестна. Если он не умер во время войны 1941-1945 гг., не «влип» в дело германских генералов, составивших заговор против Гитлера, то скорее всего он сдался американцам после 25 августа 1944 г., когда в освобожденный от немцев Париж вступили французская и американская дивизии.
Передав американцам все известные ему секреты (как и другие немецкие разведчики), он обеспечил себе мягкий приговор и новую работу. Отслужив положенный срок, вышел на пенсию и завершил жизнь то ли в Германии, то ли в США.
О трех сыновьях Людвига Беренса (рождения 1907, 1909 и 1911 гг.) известно мало, — и уж верно неспроста! Имелась у него и дочь — актриса Маня (!) Беренс. Она тоже работала в разведке, в 30-е годы была любовницей Бормана (!) и играла роль связной между ним и отцом.
Можно не сомневаться: все сыновья Беренса следовали семейной традиции — службе на флоте. И в силу этого кончили кадетский морской корпус в Киле, представлявшем собой центр судостроения, важнейший порт Германии на Балтийском море, где находилась военно-морская база и где моряки в 1918 г. подняли восстание против монархии, послужившее началом ноябрьской буржуазной революции 1918 г.
Выбор учебного заведения не был, понятно, случаен: отец думал о будущей карьере сыновей. Он учитывал, что адмирал Эрих Редер (1876— 1960), начальник военно-морских сил Германии, и сам закончил это учебное заведение. Отец намеревался в будущем устроить сыновей на работу в разведывательное ведомство. Чем занимается адмирал Кана-рис, он, разумеется, как разведчик, отлично знал. Судьба, после окончания кадетского корпуса и положенной службы на корабле, раскидала сыновей в разные стороны. Первый, Герман Беренс, имея чин полковника, оказался в ведомстве Гиммлера-Гейдриха, занимался внешней и внутренней разведкой. Второй, Фридрих Беренс, осел в разведывательном аппарате у адмирала Редера, бывшего в 1935-1943 гг. главнокомандующим ВМФ. Там он занимался научными исследованиями по экономике и вооружениям Германии и ее врагов. Он долго был под большим влиянием своего адмирала. Редер отличался большой самостоятельностью мышления и многократно спорил с Гитлером, за что тот отправил его в отставку ( 1943 г.). Адмирал оставил после себя интересные мемуары «Моя жизнь» (Тюбинген. 1956-1957).
Взгляды Фридриха все больше расходились с официальными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76