— Келес покачал головой и хлопнул Джорима по груди. — Когда она попыталась спросить, Киро замкнулся и ничего не ответил.
— А вдруг он запрет тебя здесь и превратит твою жизнь в сплошное несчастье?
— Только не говори, что ты прочёл это в его мыслях.
— Ты совершенно верно заметил, что тут необходимо желание обоих, а мы с дедом определённо не желаем что-либо делать вместе. — Джорим обернулся к зеркалу. Он слегка поправил завязанный братом платок и улыбнулся. — Спасибо. У меня бы так не получилось.
— Пожалуйста. Но ведь на самом деле ты не веришь в то, что говорил о «Волке Бури»?
Джорим нахмурил брови.
— С чего ты взял?
— Это же ясно. Работа предстоит важная, и ключом к её выполнению станут двойные часы. Я несколько тщательнее делаю замеры и вычисления, чем ты, однако ты умеешь то, чего не умею я. Что бы ты сделал, если бы часы вдруг остановились?
Джорим на мгновение прикрыл глаза, а затем кивнул.
— Ну, я собирался время от времени дополнительно использовать водяные часы — просто, чтобы проверить точность этих, новых. Я бы отмечал в журнале скорость и направление корабля, точно бы представлял себе обратный маршрут; таким образом, в любой момент у меня имелись бы все данные о предстоящем и пройденном пути; а потом я бы нашёл какого-нибудь джианридина, чтобы он помог починить часы.
Келес улыбнулся.
— Вот видишь, ты уже обо всём подумал. Мне бы это и в голову не пришло. Моё мастерство ограничивается вычислениями и составлением карт. Я не такой сообразительный, как ты. И вот ещё что: я знаю, почему вы с дедом так часто сталкиваетесь лбами — словно те козы со спиральными рогами, которых ты видел в Теджанмореке.
— Да что ты? И почему же?
— Ты полагаешь, что дед боится меня, потому что я напоминаю ему нашего отца.
— Я не единственный, кто так считает.
Келес взял брата за плечи и снова развернул к себе.
— А вы с ним не ладите, потому что в тебе он видит себя.
— Что? Ты с ума сошёл!
— Отнюдь; ты слышал о его приключениях в твоём возрасте.
— Он путешествовал, исследовал новые земли, и он привозил Правителю диковинные вещи — совсем как ты. — Келес улыбнулся. — Но он никогда не бывал так далеко, не видел так много и не привозил ничего настолько удивительного, как ты. По сути, он совершил только одно большое путешествие на северо-восток, и оно было неудачным. А потом погиб наш отец, а Киро заперли в этой золочёной клетке. Он потерял свою былую свободу.
Джорим отступил назад.
— И ты хочешь для себя такой же судьбы? Быть заключённым в этой крепости? «Волк Бури» стал бы для тебя величайшим приключением и избавлением от участи узника!
— Возможно. А может быть, стал бы величайшим несчастьем. В каком-то смысле, — признался Келес, — заточение в Антурасикане лучше, чем неудачная экспедиция.
— Но неужели тебе не претит всю жизнь оставаться здесь, словно в ловушке? Это же убьёт тебя!
— Меня не убьёт, Джорим, — Келес покачал головой и подумал: «Но может убить тебя, братишка».
Джорим нахмурился.
— Все равно что живым улечься в гроб. Ты будешь составлять карты, позволяющие людям путешествовать все дальше и дальше, а сам останешься привязанным к крохотному клочку мира в Морианде.
Келес почувствовал, как когтистая лапа сжимает его сердце. Заключение в родовой крепости пугало его. Конечно, это обеспечивало безопасность, но безопасность без свободы не имела никакого смысла. Никогда больше не увидеть заката над горами или разноцветных птиц, пролетающих над джунглями…
— Полагаю, Джорим, ты должен будешь привезти мир сюда. Это то, что мне суждено. Мы с тобой станем джесейкирами и проживём долгую счастливую жизнь. Правитель позволит нам меняться ролями — в то время как один будет глазами и ушами, исследующими мир, другой на время останется здесь. Если нет — я буду зависеть от тебя, наших детей и, возможно, детей Нирати. Это то, что я должен принять ради нашей семьи и нашего народа.
— Снова защищаешь меня, братец? — Джорим улыбнулся, затем жестом указал на дверь своей комнаты. — Мне известно, что вы делали в мастерской. То же, что всегда. Нирати сбивала деда с толку, в то время как ты взывал к его благоразумию. Это меня просто бесит, хотя я прекрасно понимаю, что только выигрываю!
Келес протянул руку и дёрнул брата за его косу.
— Выигрываешь! А ведь нам приходится для этого расстараться, ты это понимаешь?
— Для того и нужны младшие братья, чтобы для них стараться. В сказках так всегда бывает.
— А я думал, ты предпочитаешь быть единственным в своём роде. — И Келес первым вышел из комнаты, произнеся напоследок: — Прошу тебя, сегодня вечером не нужно ни с кем драться. У тебя все ещё кровоподтёк под глазом, а синяки не подходят по цвету к одежде!
— Да, фиолетовый не годится для высшего света, а жёлтый по краям не того оттенка, как золотой шёлк! — Джорим положил руку на плечо брата. — Не волнуйся, братец, я буду безупречно себя вести. Если то, что ты мне рассказал, правда, я больше не дам деду повода сомневаться в принятом решении.
— Отлично. — Келес шумно выдохнул. — Это его вечер. Позволим ему делать то, что он хочет, и все будет прекрасно.
Глава восьмая
Второй день Празднества Урожая года Собаки.
Девятый год царствования Верховного Правителя Кирона.
Сто шестьдесят второй год Династии Комира.
Семьсот тридцать шестой год от Катаклизма.
Антурасикан, Морианд.
Наленир.
Нирати было трудно дышать, и в этом был повинен не только тесный корсет. Она и так была стройной, а корсет превращал её талию в нечто невообразимо тонкое. Фрейлина туго зашнуровала его, приговаривая: «Такой девушке, как вы, госпожа, и не нужно глубоко дышать; пусть кавалеры думают, что у вас перехватило дыхание от их вида!». Нирати рассмеялась, а служанка ещё чуть туже затянула корсет.
Нирати оглядела наполовину пустой Большой Бальный зал, и у неё зарябило в глазах. Праздничные одеяния семьи Антураси отливали золотом. Она сама, её братья, кузены, мать, дед — все были одеты в золотые шаровары, рубашки и накидки, отороченные пурпурной тесьмой. Одеяния Правителя и его семьи — пурпурными с золотой отделкой. Прочие гости оделись в соответствии со своими собственными представлениями, однако обязательно присутствовали пурпурные или золотые детали — как знак принадлежности к королевскому роду. Или как признак желания произвести впечатление на окружающих.
Хотя Правитель ещё не прибыл, он уже успел произвести впечатление, разместив своих Керу в воротах, возле парадного входа и у дверей Бального зала. Отряд телохранителей состоял из гелосундских женщин-изгнанниц. Они посвятили себя служению королевскому дому Наленира, отказавшись от замужества и рождения детей, и жили как отшельницы, проводя дни в тренировках и выполняя обязанности охраны. И совершая странные обряды, если верить легендам.
В золотые волосы всех Керу были вплетены белые ленты — в знак скорби по навек утраченной родине. Они все красивы, но красивы не по-женски — тела их были сильными, как у мужчин, лица суровы, глаза смотрели твёрдо и холодно. Каждая носила меч и копьё. Всех Керу отличали вежливость и почтительность. Интересно, подумала Нирати, сохранят ли они хладнокровие, когда в зале появится Правитель Дезейриона?
Вдоль западной стороны прямоугольного зала шли высокие окна, из которых открывался чудесный вид на ночное небо. По другую сторону — слева от входа — располагались пышно накрытые столы, ломившиеся от разнообразных яств. Купцы и торговцы, желавшие заслужить благосклонность Антураси, преподнесли к празднику разнообразные сыры, вина и другую диковинную еду. Пристрастие Киро к пряной пище было хорошо известно; повара вносили в зал восхитительно благоухающие приправами блюда и располагали их на центральном столе. Ароматы дополнялись чудесными звуками: в юго-западном углу зала играли музыканты.
Осматривая зал, Нирати вгляделась в широкий — около шести футов — подиум, идущий по периметру зала на высоте, по меньшей мере, пятнадцати футов. В юго-восточном углу подиум расширялся, образуя нечто вроде треугольной площадки. Здесь стояли кресло и небольшой столик, по бокам застыли двое Керу. Дед Нирати должен был пройти через дверь в восточной стене и именно отсюда наконец огласить подробности предстоящей экспедиции на «Волке Бури».
Нирати слабо улыбнулась. Она знала, что новости понравятся Джориму. Единственное, о чём она беспокоилась — как бы их дед, по рассеянности или умышленно, не объявил о своём решении так, что это выведет Джорима из себя. Она нежно любила своего младшего брата, однако известен ей и его вспыльчивый нрав. Приём в честь Киро был не лучшим местом для проявления характера.
Она поёжилась. Если Джорим полезет на рожон, это не просто испортит вечер. Нирати не помнила праздника по случаю шестидесятитрехлетия Киро, но знала, что тогда между Киро и Рином Антураси разгорелся скандал. Насколько ей было известно, Рин просто защищался. На следующий день он отплыл на «Волке Волн», не обмолвившись с отцом ни единым словом — и не вернулся. Поэтому и поползли слухи, что Киро причастен к смерти собственного сына.
Нирати взглянула на мать и улыбнулась. На Сьятси Антураси было золотое платье, отделанное по краям белыми лентами, талию обхватывал пурпурный пояс. Она была высокой — выше Нирати, хотя до Керу и ей было далеко. Превратившись из грациозной девушки в зрелую женщину, она продолжала цвести, ничуть не уступая себе в молодости. Тёмные волосы Сьятси были уложены в высокую причёску, скреплённую золотыми шпильками. На набелённом лице сверкали золотые блёстки — на веках, скулах, возле глаз; губы и веки были подкрашены золотым. Мать Нирати выглядела, словно ожившая прекрасная мраморная статуя.
У Сьятси была интересная судьба. И её собственной семьёй, и семьёй мужа управляли властные патриархи, но Сьятси умудрялась использовать это себе во благо. Её родные, Истуркены, процветающие торговцы, выдали её замуж за Рина Антураси, надеясь извлечь из этого выгоду для себя. Дела у Истуркенов продолжали идти прекрасно, пока не умер отец Сьятси. Место занял её брат Йорч. Он был азартен, и не только в делах. Истуркены лишались прибыли и своих кораблей, и в конце концов семья разорилась.
Когда погиб Рин, все ожидали, что Сьятси останется хозяйкой в доме Киро, но она вернулась к своей семье и взяла все дела Йорча в свои руки, хотя и негласно. Она заставила Киро предоставить ей карты в обмен на возможность видеть внуков и учить их. До Нирати доходили слухи, что их мать была одной из любовниц Правителя Арайлиса, и потому Истуркены платили очень низкие таможенные пошлины за ввозимые товары. Однако Нирати никогда не говорила с матерью об этих привилегиях.
Они вдвоём поработали на славу над обликом Киро и Джорима. По обоюдному согласию с Джоримом они не советовались. Джорим часто и сам не знал, что ему нужно, и в конце концов приходил к выводу: мать с сестрой были правы.
Нирати услышала, как по залу пробежал шепоток, и неспешно обернулась. Платье не стесняло её движений — при выборе фасона учли танцы в конце вечера. Она мысленно приготовилась к чему угодно — от пролитого кубка с вином до появления в зале Джорима, всего в крови. И всё равно у неё перехватило дыхание.
Керу отступили, пропуская посланницу вируков с супругом. Облик Иерарии Нессагия, несомненно, был достоин изумления. Густая волна блестящих, чёрных как смоль волос, такие же тёмные глаза. И бледно-зелёная кожа, выдававшая нечеловеческую природу гостьи. На ней было платье цвета морской волны, подходившее ей как нельзя лучше. Дань вечеру отдавала массивная аметистовая брошь в золотой оправе в форме паука, сверкавшая на пышной груди посланницы.
Но её супруг не просто поражал воображение. Он словно явился из ночного кошмара. Его жена была среднего роста. Если бы он выпрямился, то, несомненно, оказался бы ростом футов в восемь. Нирати подозревала, что он вполне смог бы дотянуться рукой до подиума вдоль стены. На нем были шаровары и накидка без рукавов, позволявшая рассмотреть костяные пластины на длинных руках. На горле, груди, животе и внутренних сторонах рук кожа и у него была бледно-зелёная; остальное, включая лицо, было гораздо темнее. Чёрные волосы были такими же длинными, как у Джорима; возможно, ему даже пошли бы такие же косы, только пришлось бы заплести их вдоль всей спины. Пальцы на руках и ногах оканчивались острыми когтями. Локти и голову прибывшего украшали внушительного вида шипы. Он улыбнулся, обнажив ряд острых, словно иголки, зубов цвета слоновой кости. Оружия при нем не было, но никто бы не рискнул назвать его беззащитным.
Нирати поспешила к гостям, постаравшись подойти к ним одновременно с матерью. Сьятси остановилась в десяти футах и поклонилась — так, как подобало, приветствуя родственных людям вируков. Нирати повторила её движение. Обе одновременно выпрямились и улыбнулись.
— Дисейрон Нессагия, благодарим за то, что почтили нас своим приездом.
Женщина улыбнулась, правда, не без некоторого усилия.
— Нам было очень приятно получить приглашение на приём в честь человека, заново открывшего потерянный мир.
Нирати сдержала улыбку. Любой другой посчитал бы, что посланница имеет в виду Катаклизм и то, к чему он привёл: потерю чётких представлений о резко изменившемся мире. Однако внучка Киро знала больше, чем прочие. Миллион лет тому назад вируки правили огромной империей. Они властвовали и над землями Девяти Княжеств, а людей, живших здесь, сделали своими рабами. Другие народы тоже стали их невольниками.
Их столица — Вирукадин — была расположена там, где ныне шумели волны Тёмного моря. Она исчезла под водой после потопа, в котором повинны были сами вируки. Правители окраинных земель внезапно лишились военных отрядов, обеспечивающих им безопасность. Здесь и там вспыхивали восстания; во многих местах власть вируков была свергнута. Люди сбросили узы рабства, хотя не везде. Не всегда удавалось и удержать отвоёванную свободу. Однако немногим более двух тысяч лет назад люди Истинной Крови собрали огромное воинство и нахлынули на Империю вируков, вытеснив их из земель Девяти. Разрозненные группы вируков продолжали жить в некоторых областях. В далёком Ирусвируке, откуда прибыли посланники, люди никогда не были желанными гостями. В основном, между двумя народами поддерживался мир. Однако за пределами Девяти Княжеств в это верилось с трудом.
Сьятси, без сомнения, заметила подтекст в приветствии.
— Мир велик. Не всё, что было потеряно, возможно найти заново; а некоторые вещи, будучи однажды открытыми, уже никогда не забудутся. Например, удовольствие, которое мне доставил ваш визит. Пусть снизойдёт на вас мир и благодать. Счастливого вам Празднества!
Супруг Нессагии поднял голову и вновь обнажил зубы в улыбке. Нирати чувствовала, что улыбаться он привык не больше, чем Иерария. Ему просто нравилось наблюдать за впечатлением, которое его ухмылка производила на окружающих. Девушку передёрнуло — из уголка его рта протянулась тонкая нить слюны. К некоторому облегчению Нирати, он слизнул её толстым черным языком прежде, чем слюна упала на пол.
Она кивнула.
— Мы высоко ценим ваше гостеприимство. Благодарю!
Они удалились, и Сьятси взяла дочь под руку.
— Присмотри за Джоримом, когда он появится. Проследи, чтобы он не приближался к вирукам. В Уммуммораре произошла довольно тёмная история, Джорим убил двоих воинов. Надеюсь, сегодняшний вечер не будет располагать к насилию; но ведь Джорим непременно ввяжется в ссору, если появится повод.
— Но посланница не станет…
Мать покачала головой.
— Общество вируков состоит из каст; это для них имеет большое значение. Супруг Иерарии, Рекарафи — воин. И они считают своим долгом в любых обстоятельствах защищать честь своего народа.
— Зачем дед пригласил их?
— Это тешит его самолюбие: пригласить представителей древней расы на приём в свою честь.
— Но подвергать Джорима опасности…
Сьятси подняла изящно очерченную бровь.
— Возможно, никакой опасности и нет. Вполне вероятно, что для Рекарафи те двое были всего лишь неотёсанной деревенщиной, как для нас — дикари из Пустошей. А в случае ещё большего везения они были его врагами. Но у меня нет желания испытывать судьбу. Не стоит забывать, что наши гости помнят очень древние времена — возможно, они были свидетелями не только появления людей Истинной Крови, но и падения Вирукадина. Такая долгая жизнь приводит к тому, что нас они считают чем-то вроде надоедливых насекомых, которых при необходимости можно прихлопнуть без раздумий. А я не хочу, чтобы Джорима прихлопнули.
— Если бы ты сама хоть раз хорошенько отшлёпала его в детстве, сейчас он, возможно, доставлял бы нам меньше хлопот.
— А если бы я шлёпала тебя в детстве, возможно, ты бы не была так остра на язык.
Нирати рассмеялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— А вдруг он запрет тебя здесь и превратит твою жизнь в сплошное несчастье?
— Только не говори, что ты прочёл это в его мыслях.
— Ты совершенно верно заметил, что тут необходимо желание обоих, а мы с дедом определённо не желаем что-либо делать вместе. — Джорим обернулся к зеркалу. Он слегка поправил завязанный братом платок и улыбнулся. — Спасибо. У меня бы так не получилось.
— Пожалуйста. Но ведь на самом деле ты не веришь в то, что говорил о «Волке Бури»?
Джорим нахмурил брови.
— С чего ты взял?
— Это же ясно. Работа предстоит важная, и ключом к её выполнению станут двойные часы. Я несколько тщательнее делаю замеры и вычисления, чем ты, однако ты умеешь то, чего не умею я. Что бы ты сделал, если бы часы вдруг остановились?
Джорим на мгновение прикрыл глаза, а затем кивнул.
— Ну, я собирался время от времени дополнительно использовать водяные часы — просто, чтобы проверить точность этих, новых. Я бы отмечал в журнале скорость и направление корабля, точно бы представлял себе обратный маршрут; таким образом, в любой момент у меня имелись бы все данные о предстоящем и пройденном пути; а потом я бы нашёл какого-нибудь джианридина, чтобы он помог починить часы.
Келес улыбнулся.
— Вот видишь, ты уже обо всём подумал. Мне бы это и в голову не пришло. Моё мастерство ограничивается вычислениями и составлением карт. Я не такой сообразительный, как ты. И вот ещё что: я знаю, почему вы с дедом так часто сталкиваетесь лбами — словно те козы со спиральными рогами, которых ты видел в Теджанмореке.
— Да что ты? И почему же?
— Ты полагаешь, что дед боится меня, потому что я напоминаю ему нашего отца.
— Я не единственный, кто так считает.
Келес взял брата за плечи и снова развернул к себе.
— А вы с ним не ладите, потому что в тебе он видит себя.
— Что? Ты с ума сошёл!
— Отнюдь; ты слышал о его приключениях в твоём возрасте.
— Он путешествовал, исследовал новые земли, и он привозил Правителю диковинные вещи — совсем как ты. — Келес улыбнулся. — Но он никогда не бывал так далеко, не видел так много и не привозил ничего настолько удивительного, как ты. По сути, он совершил только одно большое путешествие на северо-восток, и оно было неудачным. А потом погиб наш отец, а Киро заперли в этой золочёной клетке. Он потерял свою былую свободу.
Джорим отступил назад.
— И ты хочешь для себя такой же судьбы? Быть заключённым в этой крепости? «Волк Бури» стал бы для тебя величайшим приключением и избавлением от участи узника!
— Возможно. А может быть, стал бы величайшим несчастьем. В каком-то смысле, — признался Келес, — заточение в Антурасикане лучше, чем неудачная экспедиция.
— Но неужели тебе не претит всю жизнь оставаться здесь, словно в ловушке? Это же убьёт тебя!
— Меня не убьёт, Джорим, — Келес покачал головой и подумал: «Но может убить тебя, братишка».
Джорим нахмурился.
— Все равно что живым улечься в гроб. Ты будешь составлять карты, позволяющие людям путешествовать все дальше и дальше, а сам останешься привязанным к крохотному клочку мира в Морианде.
Келес почувствовал, как когтистая лапа сжимает его сердце. Заключение в родовой крепости пугало его. Конечно, это обеспечивало безопасность, но безопасность без свободы не имела никакого смысла. Никогда больше не увидеть заката над горами или разноцветных птиц, пролетающих над джунглями…
— Полагаю, Джорим, ты должен будешь привезти мир сюда. Это то, что мне суждено. Мы с тобой станем джесейкирами и проживём долгую счастливую жизнь. Правитель позволит нам меняться ролями — в то время как один будет глазами и ушами, исследующими мир, другой на время останется здесь. Если нет — я буду зависеть от тебя, наших детей и, возможно, детей Нирати. Это то, что я должен принять ради нашей семьи и нашего народа.
— Снова защищаешь меня, братец? — Джорим улыбнулся, затем жестом указал на дверь своей комнаты. — Мне известно, что вы делали в мастерской. То же, что всегда. Нирати сбивала деда с толку, в то время как ты взывал к его благоразумию. Это меня просто бесит, хотя я прекрасно понимаю, что только выигрываю!
Келес протянул руку и дёрнул брата за его косу.
— Выигрываешь! А ведь нам приходится для этого расстараться, ты это понимаешь?
— Для того и нужны младшие братья, чтобы для них стараться. В сказках так всегда бывает.
— А я думал, ты предпочитаешь быть единственным в своём роде. — И Келес первым вышел из комнаты, произнеся напоследок: — Прошу тебя, сегодня вечером не нужно ни с кем драться. У тебя все ещё кровоподтёк под глазом, а синяки не подходят по цвету к одежде!
— Да, фиолетовый не годится для высшего света, а жёлтый по краям не того оттенка, как золотой шёлк! — Джорим положил руку на плечо брата. — Не волнуйся, братец, я буду безупречно себя вести. Если то, что ты мне рассказал, правда, я больше не дам деду повода сомневаться в принятом решении.
— Отлично. — Келес шумно выдохнул. — Это его вечер. Позволим ему делать то, что он хочет, и все будет прекрасно.
Глава восьмая
Второй день Празднества Урожая года Собаки.
Девятый год царствования Верховного Правителя Кирона.
Сто шестьдесят второй год Династии Комира.
Семьсот тридцать шестой год от Катаклизма.
Антурасикан, Морианд.
Наленир.
Нирати было трудно дышать, и в этом был повинен не только тесный корсет. Она и так была стройной, а корсет превращал её талию в нечто невообразимо тонкое. Фрейлина туго зашнуровала его, приговаривая: «Такой девушке, как вы, госпожа, и не нужно глубоко дышать; пусть кавалеры думают, что у вас перехватило дыхание от их вида!». Нирати рассмеялась, а служанка ещё чуть туже затянула корсет.
Нирати оглядела наполовину пустой Большой Бальный зал, и у неё зарябило в глазах. Праздничные одеяния семьи Антураси отливали золотом. Она сама, её братья, кузены, мать, дед — все были одеты в золотые шаровары, рубашки и накидки, отороченные пурпурной тесьмой. Одеяния Правителя и его семьи — пурпурными с золотой отделкой. Прочие гости оделись в соответствии со своими собственными представлениями, однако обязательно присутствовали пурпурные или золотые детали — как знак принадлежности к королевскому роду. Или как признак желания произвести впечатление на окружающих.
Хотя Правитель ещё не прибыл, он уже успел произвести впечатление, разместив своих Керу в воротах, возле парадного входа и у дверей Бального зала. Отряд телохранителей состоял из гелосундских женщин-изгнанниц. Они посвятили себя служению королевскому дому Наленира, отказавшись от замужества и рождения детей, и жили как отшельницы, проводя дни в тренировках и выполняя обязанности охраны. И совершая странные обряды, если верить легендам.
В золотые волосы всех Керу были вплетены белые ленты — в знак скорби по навек утраченной родине. Они все красивы, но красивы не по-женски — тела их были сильными, как у мужчин, лица суровы, глаза смотрели твёрдо и холодно. Каждая носила меч и копьё. Всех Керу отличали вежливость и почтительность. Интересно, подумала Нирати, сохранят ли они хладнокровие, когда в зале появится Правитель Дезейриона?
Вдоль западной стороны прямоугольного зала шли высокие окна, из которых открывался чудесный вид на ночное небо. По другую сторону — слева от входа — располагались пышно накрытые столы, ломившиеся от разнообразных яств. Купцы и торговцы, желавшие заслужить благосклонность Антураси, преподнесли к празднику разнообразные сыры, вина и другую диковинную еду. Пристрастие Киро к пряной пище было хорошо известно; повара вносили в зал восхитительно благоухающие приправами блюда и располагали их на центральном столе. Ароматы дополнялись чудесными звуками: в юго-западном углу зала играли музыканты.
Осматривая зал, Нирати вгляделась в широкий — около шести футов — подиум, идущий по периметру зала на высоте, по меньшей мере, пятнадцати футов. В юго-восточном углу подиум расширялся, образуя нечто вроде треугольной площадки. Здесь стояли кресло и небольшой столик, по бокам застыли двое Керу. Дед Нирати должен был пройти через дверь в восточной стене и именно отсюда наконец огласить подробности предстоящей экспедиции на «Волке Бури».
Нирати слабо улыбнулась. Она знала, что новости понравятся Джориму. Единственное, о чём она беспокоилась — как бы их дед, по рассеянности или умышленно, не объявил о своём решении так, что это выведет Джорима из себя. Она нежно любила своего младшего брата, однако известен ей и его вспыльчивый нрав. Приём в честь Киро был не лучшим местом для проявления характера.
Она поёжилась. Если Джорим полезет на рожон, это не просто испортит вечер. Нирати не помнила праздника по случаю шестидесятитрехлетия Киро, но знала, что тогда между Киро и Рином Антураси разгорелся скандал. Насколько ей было известно, Рин просто защищался. На следующий день он отплыл на «Волке Волн», не обмолвившись с отцом ни единым словом — и не вернулся. Поэтому и поползли слухи, что Киро причастен к смерти собственного сына.
Нирати взглянула на мать и улыбнулась. На Сьятси Антураси было золотое платье, отделанное по краям белыми лентами, талию обхватывал пурпурный пояс. Она была высокой — выше Нирати, хотя до Керу и ей было далеко. Превратившись из грациозной девушки в зрелую женщину, она продолжала цвести, ничуть не уступая себе в молодости. Тёмные волосы Сьятси были уложены в высокую причёску, скреплённую золотыми шпильками. На набелённом лице сверкали золотые блёстки — на веках, скулах, возле глаз; губы и веки были подкрашены золотым. Мать Нирати выглядела, словно ожившая прекрасная мраморная статуя.
У Сьятси была интересная судьба. И её собственной семьёй, и семьёй мужа управляли властные патриархи, но Сьятси умудрялась использовать это себе во благо. Её родные, Истуркены, процветающие торговцы, выдали её замуж за Рина Антураси, надеясь извлечь из этого выгоду для себя. Дела у Истуркенов продолжали идти прекрасно, пока не умер отец Сьятси. Место занял её брат Йорч. Он был азартен, и не только в делах. Истуркены лишались прибыли и своих кораблей, и в конце концов семья разорилась.
Когда погиб Рин, все ожидали, что Сьятси останется хозяйкой в доме Киро, но она вернулась к своей семье и взяла все дела Йорча в свои руки, хотя и негласно. Она заставила Киро предоставить ей карты в обмен на возможность видеть внуков и учить их. До Нирати доходили слухи, что их мать была одной из любовниц Правителя Арайлиса, и потому Истуркены платили очень низкие таможенные пошлины за ввозимые товары. Однако Нирати никогда не говорила с матерью об этих привилегиях.
Они вдвоём поработали на славу над обликом Киро и Джорима. По обоюдному согласию с Джоримом они не советовались. Джорим часто и сам не знал, что ему нужно, и в конце концов приходил к выводу: мать с сестрой были правы.
Нирати услышала, как по залу пробежал шепоток, и неспешно обернулась. Платье не стесняло её движений — при выборе фасона учли танцы в конце вечера. Она мысленно приготовилась к чему угодно — от пролитого кубка с вином до появления в зале Джорима, всего в крови. И всё равно у неё перехватило дыхание.
Керу отступили, пропуская посланницу вируков с супругом. Облик Иерарии Нессагия, несомненно, был достоин изумления. Густая волна блестящих, чёрных как смоль волос, такие же тёмные глаза. И бледно-зелёная кожа, выдававшая нечеловеческую природу гостьи. На ней было платье цвета морской волны, подходившее ей как нельзя лучше. Дань вечеру отдавала массивная аметистовая брошь в золотой оправе в форме паука, сверкавшая на пышной груди посланницы.
Но её супруг не просто поражал воображение. Он словно явился из ночного кошмара. Его жена была среднего роста. Если бы он выпрямился, то, несомненно, оказался бы ростом футов в восемь. Нирати подозревала, что он вполне смог бы дотянуться рукой до подиума вдоль стены. На нем были шаровары и накидка без рукавов, позволявшая рассмотреть костяные пластины на длинных руках. На горле, груди, животе и внутренних сторонах рук кожа и у него была бледно-зелёная; остальное, включая лицо, было гораздо темнее. Чёрные волосы были такими же длинными, как у Джорима; возможно, ему даже пошли бы такие же косы, только пришлось бы заплести их вдоль всей спины. Пальцы на руках и ногах оканчивались острыми когтями. Локти и голову прибывшего украшали внушительного вида шипы. Он улыбнулся, обнажив ряд острых, словно иголки, зубов цвета слоновой кости. Оружия при нем не было, но никто бы не рискнул назвать его беззащитным.
Нирати поспешила к гостям, постаравшись подойти к ним одновременно с матерью. Сьятси остановилась в десяти футах и поклонилась — так, как подобало, приветствуя родственных людям вируков. Нирати повторила её движение. Обе одновременно выпрямились и улыбнулись.
— Дисейрон Нессагия, благодарим за то, что почтили нас своим приездом.
Женщина улыбнулась, правда, не без некоторого усилия.
— Нам было очень приятно получить приглашение на приём в честь человека, заново открывшего потерянный мир.
Нирати сдержала улыбку. Любой другой посчитал бы, что посланница имеет в виду Катаклизм и то, к чему он привёл: потерю чётких представлений о резко изменившемся мире. Однако внучка Киро знала больше, чем прочие. Миллион лет тому назад вируки правили огромной империей. Они властвовали и над землями Девяти Княжеств, а людей, живших здесь, сделали своими рабами. Другие народы тоже стали их невольниками.
Их столица — Вирукадин — была расположена там, где ныне шумели волны Тёмного моря. Она исчезла под водой после потопа, в котором повинны были сами вируки. Правители окраинных земель внезапно лишились военных отрядов, обеспечивающих им безопасность. Здесь и там вспыхивали восстания; во многих местах власть вируков была свергнута. Люди сбросили узы рабства, хотя не везде. Не всегда удавалось и удержать отвоёванную свободу. Однако немногим более двух тысяч лет назад люди Истинной Крови собрали огромное воинство и нахлынули на Империю вируков, вытеснив их из земель Девяти. Разрозненные группы вируков продолжали жить в некоторых областях. В далёком Ирусвируке, откуда прибыли посланники, люди никогда не были желанными гостями. В основном, между двумя народами поддерживался мир. Однако за пределами Девяти Княжеств в это верилось с трудом.
Сьятси, без сомнения, заметила подтекст в приветствии.
— Мир велик. Не всё, что было потеряно, возможно найти заново; а некоторые вещи, будучи однажды открытыми, уже никогда не забудутся. Например, удовольствие, которое мне доставил ваш визит. Пусть снизойдёт на вас мир и благодать. Счастливого вам Празднества!
Супруг Нессагии поднял голову и вновь обнажил зубы в улыбке. Нирати чувствовала, что улыбаться он привык не больше, чем Иерария. Ему просто нравилось наблюдать за впечатлением, которое его ухмылка производила на окружающих. Девушку передёрнуло — из уголка его рта протянулась тонкая нить слюны. К некоторому облегчению Нирати, он слизнул её толстым черным языком прежде, чем слюна упала на пол.
Она кивнула.
— Мы высоко ценим ваше гостеприимство. Благодарю!
Они удалились, и Сьятси взяла дочь под руку.
— Присмотри за Джоримом, когда он появится. Проследи, чтобы он не приближался к вирукам. В Уммуммораре произошла довольно тёмная история, Джорим убил двоих воинов. Надеюсь, сегодняшний вечер не будет располагать к насилию; но ведь Джорим непременно ввяжется в ссору, если появится повод.
— Но посланница не станет…
Мать покачала головой.
— Общество вируков состоит из каст; это для них имеет большое значение. Супруг Иерарии, Рекарафи — воин. И они считают своим долгом в любых обстоятельствах защищать честь своего народа.
— Зачем дед пригласил их?
— Это тешит его самолюбие: пригласить представителей древней расы на приём в свою честь.
— Но подвергать Джорима опасности…
Сьятси подняла изящно очерченную бровь.
— Возможно, никакой опасности и нет. Вполне вероятно, что для Рекарафи те двое были всего лишь неотёсанной деревенщиной, как для нас — дикари из Пустошей. А в случае ещё большего везения они были его врагами. Но у меня нет желания испытывать судьбу. Не стоит забывать, что наши гости помнят очень древние времена — возможно, они были свидетелями не только появления людей Истинной Крови, но и падения Вирукадина. Такая долгая жизнь приводит к тому, что нас они считают чем-то вроде надоедливых насекомых, которых при необходимости можно прихлопнуть без раздумий. А я не хочу, чтобы Джорима прихлопнули.
— Если бы ты сама хоть раз хорошенько отшлёпала его в детстве, сейчас он, возможно, доставлял бы нам меньше хлопот.
— А если бы я шлёпала тебя в детстве, возможно, ты бы не была так остра на язык.
Нирати рассмеялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57