Киро завидовал ему, а твой отец вёл себя дерзко, и твой дед убил его. Твой отец, Волноволк и все, кто был на его борту — все погибли!
— Нет, это неправда. Это все неправда. — Келес провёл рукой по лицу, затем с мольбой посмотрел на неё. — Как ты не понимаешь, Маджиата? Я должен плыть на «Волке Бури». Это мой долг перед семьёй, залог благополучного будущего. Нашего будущего. Пойми это!
— Я все понимаю, Келес. Я понимаю, как эгоистична твоя любовь — ты ставишь интересы Антураси выше любви ко мне. Я хочу, чтобы ты остался, не только потому, что здесь твой дед не сможет тебе повредить. Я могла бы помочь тебе.
Она сжала руки, опустила глаза и заговорила — тихим, безнадёжным голосом.
— Тебе известно, что выращивание цветов — не моё призвание. Зато я умею, как никто другой, использовать связи своей семьи при дворе и влиять на мнение высокопоставленных людей. Я могла бы поговорить с ними о тебе. Я хочу быть полезной, но если ты собираешься оставить меня, я не смогу помочь твоему успеху… Ты можешь думать обо мне дурно, но мне небезразлично процветание Антураси. Вашими картами пользуются не все уходящие из гавани корабли. С моей помощью может быть принят специальный закон, и ваши карты будут на всех отплывающих кораблях! Разве ты не хотел бы этого?
— Конечно, хотел бы, Май.
— Но, полагаю, ещё больше тебе хочется приключений. Поэтому ты желаешь отправиться в далёкое путешествие. Подальше от меня. Почему ты хочешь уехать от меня, Келес?
Всхлип, оборвавший её последние слова, помешал ему ответить — у него словно застрял комок в горле. Он поднял руки и положил ей на плечи, но она освободилась, опустила голову и заплакала. Келес замер, не зная, что предпринять. Внутри у него все сжалось, руки опустились.
Если бы даже в моем распоряжении было все время на свете, я бы не смог придумать, что ей сказать.
— Ответ на твой вопрос очевиден, Май Фозель.
Келес обернулся и увидел свою сестру-близнеца, входящую в сад. Она была такая же высокая, как брат, с более светлыми русыми волосами, зеленоглазая. За тонкие, острые черты лица в детстве её прозвали Лисицей. С тех пор она повзрослела и превратилась в настоящую красавицу, но что-то от лисы все же осталось — правда, скорее, в выражении глаз и быстроте ума, чем во внешности. Чтобы окружающие не забывали об этом, её чёрное платье было расшито изображениями резвящихся лисиц.
Май обернулась и фыркнула.
— Опять шпионишь, Нирати?
— Вряд ли это имеет хоть какой-то смысл: твоя песенка всегда об одном и том же. До сегодняшнего дня я ничего не говорила брату. А теперь скажу, потому что вопрос, который ты задала, касается всей нашей семьи. Я люблю тебя не меньше, чем прочие, дорогой братец, но её настырность перешла всякие границы.
Келес нахмурился.
— Знаешь, Нирати, я не думаю…
— Ты думаешь, братец, когда тебе дают такую возможность, но ты не видишь, что тебя используют. — Нирати указала на Май, которая вся как-то сникла. — Она хочет помочь тебе, ну, разумеется. Она упомянула о кораблях, которые уходят в плавание без карт Антураси. Что ж, торговая компания её отца как раз долго обходилась без наших карт. Когда была объявлена ваша помолвка, её отец пришёл к нашему деду и потребовал полного доступа к картам, потому что, видите ли, мы теперь «почти одна семья». Дед посоветовал ему приходить, когда ты на самом деле женишься на ней, и она будет носить в чреве ребёнка, причём — твоего.
Май задохнулась от ужаса и возмущения. Келес кинулся к ней, чтобы успокоить.
— Не утруждай себя, братец, — она этого не стоит. Её подвело тщеславие. — Взгляд Нирати стал жёстким. — Предполагалось, что она побыстрее забеременеет от тебя, но ей это не удалось. Ты испугалась дурноты по утрам, Маджиата, или того, что станешь жирной и уродливой — такой же уродливой, какова ты изнутри?
— Ни того, ни другого. — Маджиата положила руку на живот. — Ты глупа, Нирати. Две ночи тому назад твой брат и я были вместе. И сейчас его ребёнок растёт у меня под сердцем.
— Нет, малышка Май. — Нирати качнула головой, и её блестящие русые волосы сияющей волной рассыпались по плечам. — Для того, кто заявляет пусть даже о пустячных способностях к бхотри, ты слишком долго пренебрегала занятиями. Ты не могла не заметить лёгкую горечь в вине, который выпивала перед сном. Это была настойка когтелапки.
— Ты отравила меня! — Май приоткрыла рот в испуге, затем взглянула на Келеса. — Твоя сестра пыталась убить меня!
Келес посмотрел на сестру, и бешенство на её лице заставило его подавить возмущение, которое вызвали в нём слова Май.
— Ты преувеличиваешь, Май. Она не причинила бы тебе вреда.
— Я и правда не причинила ей вреда. — Нирати с безразличным видом пожала плечами. — Собственно говоря, это ваш служитель добавлял в вино настойку, его услуги были куплены и оплачены золотом Антураси. Но приготовлена настойка была с мастерством, далеко превосходящим твои умения.
— По крайней мере, у меня есть хоть какой-то талант, Нирати, — огрызнулась Май.
Келес шагнул вперёд и встал между ними, повернувшись лицом к Маджиате.
— Прекрати. Хватит, не заходи дальше!
— Ты снова отрицаешь очевидное, Келес. Всем известно, что твоя сестра достойна разве что жалости. Она бездарна. Не способна ни к чему — ни к составлению карт, ни к выращиванию растений и целебных трав. Прочим, обречённым на такой позор, хватило ума, чтобы избавить мир от своего бесполезного существования!
Келес сжал кулаки.
— Я просил тебя остановиться. — Голос его стал сухим и резким. — Многое можно назвать позором, Маджиата. Вспомни, к Императрице Кирсе её дар пришёл поздно.
— Твоя сестра — не Кирса.
— Но она моя сестра, и я люблю её. — Он вздёрнул подбородок. — Если ты меня любишь, то прекратишь позорить Нирати. Немедленно.
Маджиата запнулась, обдумывая ответ, взгляд её голубых глаз беспокойно метался. Келес страстно хотел, чтобы гнев её рассеялся, чтобы она попросила прощения за свои слова. Она молчала. С каждым ударом сердца Келес все яснее осознавал, что его надежды напрасны, и прежнее ощущение счастья рассыпалось в пыль, словно гнилая труха.
— Так значит, ты выбираешь свою сестру, а не меня?
— Я не собираюсь делать такой выбор. Я люблю её, люблю тебя, люблю вас обеих. Я не выбираю. — Он нахмурился и тихо добавил: — И ты не должна заставлять меня выбирать.
— О нет, Келес, я бы не стала заставлять тебя делать выбор! Но ведь моё мнение ничего и не решило бы, не так ли? — Глаза Маджиаты наполнились слезами. — Я предлагала тебе все. Я предлагала тебе будущее, твоё собственное будущее, Келес, а ты сам отказался от него!
Нирати подошла и встала рядом с братом.
— Нет, Маджиата, ты предлагала ему иллюзию. Его будущее должно было стать твоим будущим, ради процветания твоей семьи. Для тебя он был не более чем каким-то мальчишкой, глупцом, умеющим чертить карты.
Май размахнулась и ударила Нирати по лицу так, что голова дёрнулась в сторону. Она подняла руку для следующего удара, но Келес перехватил её запястье.
— Не надо!
Май в бешенстве завизжала, выдернула руку и вцепилась ногтями в его щеку. Келес оттолкнул её, и она отступила. Пальцы на её руках судорожно сжимались, злоба исказила лицо, превратив его в уродливую маску.
— Ты мне не нужен, Келес Антураси! Ты и твоя семья вечно будете прозябать здесь. Я не собираюсь разделять вашу участь. Наша помолвка расторгнута!
Она стремительно двинулась в сторону ворот, но Нирати скользнула вслед за ней и ухватила за пояс платья:
— Кольцо.
— Что?
— Кольцо. Ты разорвала помолвку, Маджиата. Кольцо останется здесь.
Май повернулась и взглянула на Келеса. Слезы, смешанные с краской, прочертили на её щеках две тёмные дорожки.
— Ты ничем не отблагодаришь меня за мою любовь?
Келес смотрел себе под ноги, чувствуя, как внутри ворочается ледяной ком.
— Нирати резко рассмеялась.
— Ты не заслуживаешь ничего, Май.
— Прекрасно. — Она сдёрнула кольцо с пальца и швырнула в Келеса. Кольцо отскочило от его груди и упало. — Мне ничего не нужно от Антураси. Для меня ты мёртв.
Май подождала мгновение в ожидании ответа — но Келес не произнёс ни звука. Она тряхнула головой, развернулась и ушла — горделивой походкой, окружённая шелестящим шёлком и голубым сиянием одежд. Казалось, сад с её уходом померк, словно она унесла с собой все яркие цвета.
Нирати нагнулась и подняла кольцо. Медленно выпрямившись, она протянула его брату.
— Она недостойна тебя.
Келес попытался что-то сказать, но не смог — у него пересохло в горле. Он с трудом сглотнул и хмуро посмотрел на сестру.
— Ты поступила очень жестоко.
— С ней? Она и не такое заслужила. Все эти месяцы она хвасталась, что может делать с тобой всё, что ей заблагорассудится. Она говорила, что ты будешь вынужден жить в нашем доме, словно в заточении, в то время как она будет наслаждаться свободой и развлечениями при дворе. Она родила бы от тебя детей, но их воспитанием занималась бы её семья. Она прекрасно знала, что ты не будешь ограничивать её свободу. Она все распланировала заранее.
Он подавил желание зажать уши руками.
— Почему вы просто не рассказали мне об этом?
— Почему мы не рассказали? — Нирати положила свою ладонь на его плечо. — Ты видел в ней женщину, которой она могла бы стать, если бы не жажда власти, жадность и тщеславие. Ты бы не услышал наших слов. Ты и не слушал. Матушка предостерегала тебя от близости с ней, но ты не пожелал вовремя остановиться и всё равно сделал это.
Келес медленно кивнул.
— Знаю, это было глупо и безрассудно. — Он тяжело вздохнул. — Полагаю, это хорошо, что матушка приготовила настойку когтелапки и подкупила слугу, чтобы он давал её Маджиате.
Нирати рассмеялась.
— Мы не подкупали слугу, и уж, конечно, не давали Маджиате отраву. Я немного слукавила, сказав, что настойку ей подливал один из служителей семейства Фозель. Как ты понимаешь, теперь она не успокоится, пока не отыщет виновного. А это будет невыполнимой задачей…
— Но… — Он махнул рукой в сторону простиравшихся по другую сторону реки владений семьи Фозель. — Маджиата и я… мы и в самом деле были близки. Если она… если вы не… тогда она может быть беременна!
— Келес, дорогой братец, мы ничего не давали Маджиате. — Нирати потрепала его по щеке. — Матушка очень искусна. Ты ни разу даже не заметил привкуса травы-бегунка в вечернем бокале вина, не так ли?
— Мне казалось, что вино просто немного кисловато. В это время года, когда новый урожай ещё не снят…
Он уставился на свои пустые ладони.
— Я был круглым дураком, верно? Я убедил себя, что она захочет поехать со мной. Что она любит меня.
— Возможно, какой-то частью души она и любила тебя, Келес. — Нирати погладила его по руке. — Мы с матерью не хотели причинять тебе боль, но знали, что она причинила бы куда большую. Она причинила бы вред всей нашей семье. И хорошо, что за дело взялись мы, а не дед. Он никогда бы не позволил ей поехать с тобой. Ты знаешь это.
— Ну, я подумал, что можно и не говорить ему.
Нирати взяла его за подбородок, приподняла и взглянула в глаза.
— Келес, во время путешествия ты будешь постоянно общаться с ним, твой разум будет соприкасаться с его разумом. Я знаю, что обделена этим талантом, — у меня никогда ничего не получалось, несмотря на упорные занятия. Тем не менее, я знаю, что дед способен проникнуть в твоё сознание в любое время, а не только при мысленной беседе. Неужели ты всерьёз полагал, что сможешь скрыть от него присутствие Маджиаты на корабле?
Келес поморщился.
— Он не стал бы возвращать нас после выхода в море.
— В одном из приступов неистового гнева? Ты и в самом деле думаешь, что он не пошёл бы на это?
— Ты права. Он вполне на такое способен. Или он мог бы просто приказать высадить её на берег. — Он глубоко вздохнул. — Это был не самый лучший из моих планов.
— Келес, ты умён, дисциплинирован и старателен. Поэтому однажды именно ты сможешь заменить деда. — Нирати подняла кольцо повыше, и алмазные грани заискрились радужными бликами в солнечных лучах. — Маджиата не позволяла тебе думать. Со временем ты сможешь посмотреть на произошедшее нашими глазами.
— Уверен, что ты права. — Келес с трудом сглотнул и снова тяжело вздохнул. — Надеюсь, что у неё все будет хорошо…
— У Маджиаты? — Нирати качнула головой. — Ну, своё мнение я лучше оставлю при себе. С твоей стороны очень благородно все ещё беспокоиться о ней, хоть и не стоило бы. Полагаю, милый братец, она оправится.
Лицо Нирати и без всяких слов выражало мысль, которую она предпочла не высказывать вслух. Она считает, что к окончанию Празднества Маджиата найдёт нового поклонника. Возможно, раньше…
— Мне придётся сказать Капитану Грист, что Маджиата не едет с нами.
Нирати подняла одну бровь.
— Она и в самом деле сказала тебе, что не возражает против присутствия Маджиаты на корабле?
— Она сказала, что найдёт способ взять её на борт.
— Разве что в качестве груза в трюме. Насколько мне известно, Энейда Грист не из тех людей, кто стал бы долго терпеть сумасбродства Маджиаты. — Нирати усмехнулась. — Впрочем, балласт на корабле может и пригодиться, а в случае чего всегда можно отправить его за борт…
— Нирати!
— Прошу прощения, Келес. — Она ласково улыбнулась ему. — Просто я её не любила, и рада, что все закончилось, — хотя, я в этом и сомневаюсь. Мы ещё столкнёмся с последствиями… Впрочем, ничего особенного. Нет ничего, с чем мы бы не справились.
— Последствия… — Келес зябко поёжился. — Чего мне ожидать от деда и Джорима?
— Со стороны деда — ничего. Он вообще не вмешивался в ваши дела с Май, и её отец не сможет ничего от него требовать. Да и в любом случае, дед не раз имел дело с разозлёнными торговцами… Джорим не одобрял ваших отношений, но своего мнения не высказывал. Тем не менее, последняя дуэль у него была с её кузеном.
Келес вздрогнул.
— Деду об этом известно?
— Нет, но он узнает.
— А мы не можем… — Келес смолк, увидев выражение её лица. — Что такое?
— Сегодня вечером сюда прибудет Правитель, чтобы побеседовать с дедом. Ты и Джорим должны присутствовать. Все прекрасно поймут, что Джорим участвовал в очередной дуэли.
Келес тряхнул головой.
— Ведь сейчас же Празднество! Делам должна сопутствовать удача, а не наоборот…
— Выше голову, братец! Все не так уж плохо.
— В самом деле?
— В самом деле. — Нирати ободряюще улыбнулась ему. — Ты только подумай, — теперь твоё вечернее вино вновь будет сладким. Возможно, это немного, но…
— Я знаю, Нирати. — Он поцеловал сестру в лоб. — Бывают времена, когда даже такую малость следует ценить.
Глава третья
Тридцать шестой день Месяца Летучей Мыши года Собаки.
Девятый год царствования Верховного Правителя Кирона.
Сто шестьдесят второй год Династии Комира.
Семьсот тридцать шестой год от Катаклизма.
Гостиница «Три журавля», Морианд.
Наленир.
Раздался тихий стук в дверь, и Моравен Толо почувствовал, как сердце его забилось быстрее, чем когда-либо во время тяжёлого, кровопролитного боя.
— Добро пожаловать.
Щеколда поднялась, и дверь бесшумно отворилась, повернувшись на недавно смазанных петлях. На пороге стоял черноволосый юноша с блестящими голубыми глазами, согнувшись в глубоком поклоне. Моравен поспешил ответить тем же — не для того, чтобы поприветствовать юношу, а чтобы почтить человека, который, тяжело переступая, вошёл следом.
Фойн Ятан никогда не отличался высоким ростом. Годы ещё больше согнули его, и теперь в нём не было и пяти футов. Поредевшие волосы больше не имело смысла окрашивать. Тонкие седые пряди почти не прикрывали череп, весь в коричневых пятнах, а серое одеяние только подчёркивало измождённую худобу. Шаркающие шаги тяжело опирающегося на сучковатый посох старика казались насмешкой над тем гибким, стремительным воином, которым он когда-то был.
Моравен опустился на одно колено.
— Навестив меня, Мастер, ты оказал мне большую честь.
— И ты оказал мне честь, джесейсерр, совершив по моей просьбе это путешествие. — Голос Ятана с годами почти не изменился.
Моравен выпрямился, не вставая с колена, и указал на невысокую лежанку у стены комнаты. Перед приходом гостя по требованию Моравена ему принесли все подушки, какие только нашлись в гостинице.
— Если бы я предполагал, Мастер, что ты посетишь меня, то остановился бы в более подходящем месте.
Старик, отмахнувшись от извинений Моравена, добрался до лежанки и расположился на ней. Сопровождающий его юноша прикрыл дверь, взял посох старика и опустился на колени по правую руку от Ятана.
— Я просил тебя навестить меня во время Празднества. Оно начинается завтра, но мне хотелось увидеть тебя раньше. Благодарю, что ты прислушался к моему желанию.
Моравен уловил усмешку, засветившуюся во взгляде старика.
— Как ты узнал, что я здесь?
Ятан откинулся на гору подушек.
— Ты спрашиваешь об этом, Моравен? Между прочим, мне нравится это имя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— Нет, это неправда. Это все неправда. — Келес провёл рукой по лицу, затем с мольбой посмотрел на неё. — Как ты не понимаешь, Маджиата? Я должен плыть на «Волке Бури». Это мой долг перед семьёй, залог благополучного будущего. Нашего будущего. Пойми это!
— Я все понимаю, Келес. Я понимаю, как эгоистична твоя любовь — ты ставишь интересы Антураси выше любви ко мне. Я хочу, чтобы ты остался, не только потому, что здесь твой дед не сможет тебе повредить. Я могла бы помочь тебе.
Она сжала руки, опустила глаза и заговорила — тихим, безнадёжным голосом.
— Тебе известно, что выращивание цветов — не моё призвание. Зато я умею, как никто другой, использовать связи своей семьи при дворе и влиять на мнение высокопоставленных людей. Я могла бы поговорить с ними о тебе. Я хочу быть полезной, но если ты собираешься оставить меня, я не смогу помочь твоему успеху… Ты можешь думать обо мне дурно, но мне небезразлично процветание Антураси. Вашими картами пользуются не все уходящие из гавани корабли. С моей помощью может быть принят специальный закон, и ваши карты будут на всех отплывающих кораблях! Разве ты не хотел бы этого?
— Конечно, хотел бы, Май.
— Но, полагаю, ещё больше тебе хочется приключений. Поэтому ты желаешь отправиться в далёкое путешествие. Подальше от меня. Почему ты хочешь уехать от меня, Келес?
Всхлип, оборвавший её последние слова, помешал ему ответить — у него словно застрял комок в горле. Он поднял руки и положил ей на плечи, но она освободилась, опустила голову и заплакала. Келес замер, не зная, что предпринять. Внутри у него все сжалось, руки опустились.
Если бы даже в моем распоряжении было все время на свете, я бы не смог придумать, что ей сказать.
— Ответ на твой вопрос очевиден, Май Фозель.
Келес обернулся и увидел свою сестру-близнеца, входящую в сад. Она была такая же высокая, как брат, с более светлыми русыми волосами, зеленоглазая. За тонкие, острые черты лица в детстве её прозвали Лисицей. С тех пор она повзрослела и превратилась в настоящую красавицу, но что-то от лисы все же осталось — правда, скорее, в выражении глаз и быстроте ума, чем во внешности. Чтобы окружающие не забывали об этом, её чёрное платье было расшито изображениями резвящихся лисиц.
Май обернулась и фыркнула.
— Опять шпионишь, Нирати?
— Вряд ли это имеет хоть какой-то смысл: твоя песенка всегда об одном и том же. До сегодняшнего дня я ничего не говорила брату. А теперь скажу, потому что вопрос, который ты задала, касается всей нашей семьи. Я люблю тебя не меньше, чем прочие, дорогой братец, но её настырность перешла всякие границы.
Келес нахмурился.
— Знаешь, Нирати, я не думаю…
— Ты думаешь, братец, когда тебе дают такую возможность, но ты не видишь, что тебя используют. — Нирати указала на Май, которая вся как-то сникла. — Она хочет помочь тебе, ну, разумеется. Она упомянула о кораблях, которые уходят в плавание без карт Антураси. Что ж, торговая компания её отца как раз долго обходилась без наших карт. Когда была объявлена ваша помолвка, её отец пришёл к нашему деду и потребовал полного доступа к картам, потому что, видите ли, мы теперь «почти одна семья». Дед посоветовал ему приходить, когда ты на самом деле женишься на ней, и она будет носить в чреве ребёнка, причём — твоего.
Май задохнулась от ужаса и возмущения. Келес кинулся к ней, чтобы успокоить.
— Не утруждай себя, братец, — она этого не стоит. Её подвело тщеславие. — Взгляд Нирати стал жёстким. — Предполагалось, что она побыстрее забеременеет от тебя, но ей это не удалось. Ты испугалась дурноты по утрам, Маджиата, или того, что станешь жирной и уродливой — такой же уродливой, какова ты изнутри?
— Ни того, ни другого. — Маджиата положила руку на живот. — Ты глупа, Нирати. Две ночи тому назад твой брат и я были вместе. И сейчас его ребёнок растёт у меня под сердцем.
— Нет, малышка Май. — Нирати качнула головой, и её блестящие русые волосы сияющей волной рассыпались по плечам. — Для того, кто заявляет пусть даже о пустячных способностях к бхотри, ты слишком долго пренебрегала занятиями. Ты не могла не заметить лёгкую горечь в вине, который выпивала перед сном. Это была настойка когтелапки.
— Ты отравила меня! — Май приоткрыла рот в испуге, затем взглянула на Келеса. — Твоя сестра пыталась убить меня!
Келес посмотрел на сестру, и бешенство на её лице заставило его подавить возмущение, которое вызвали в нём слова Май.
— Ты преувеличиваешь, Май. Она не причинила бы тебе вреда.
— Я и правда не причинила ей вреда. — Нирати с безразличным видом пожала плечами. — Собственно говоря, это ваш служитель добавлял в вино настойку, его услуги были куплены и оплачены золотом Антураси. Но приготовлена настойка была с мастерством, далеко превосходящим твои умения.
— По крайней мере, у меня есть хоть какой-то талант, Нирати, — огрызнулась Май.
Келес шагнул вперёд и встал между ними, повернувшись лицом к Маджиате.
— Прекрати. Хватит, не заходи дальше!
— Ты снова отрицаешь очевидное, Келес. Всем известно, что твоя сестра достойна разве что жалости. Она бездарна. Не способна ни к чему — ни к составлению карт, ни к выращиванию растений и целебных трав. Прочим, обречённым на такой позор, хватило ума, чтобы избавить мир от своего бесполезного существования!
Келес сжал кулаки.
— Я просил тебя остановиться. — Голос его стал сухим и резким. — Многое можно назвать позором, Маджиата. Вспомни, к Императрице Кирсе её дар пришёл поздно.
— Твоя сестра — не Кирса.
— Но она моя сестра, и я люблю её. — Он вздёрнул подбородок. — Если ты меня любишь, то прекратишь позорить Нирати. Немедленно.
Маджиата запнулась, обдумывая ответ, взгляд её голубых глаз беспокойно метался. Келес страстно хотел, чтобы гнев её рассеялся, чтобы она попросила прощения за свои слова. Она молчала. С каждым ударом сердца Келес все яснее осознавал, что его надежды напрасны, и прежнее ощущение счастья рассыпалось в пыль, словно гнилая труха.
— Так значит, ты выбираешь свою сестру, а не меня?
— Я не собираюсь делать такой выбор. Я люблю её, люблю тебя, люблю вас обеих. Я не выбираю. — Он нахмурился и тихо добавил: — И ты не должна заставлять меня выбирать.
— О нет, Келес, я бы не стала заставлять тебя делать выбор! Но ведь моё мнение ничего и не решило бы, не так ли? — Глаза Маджиаты наполнились слезами. — Я предлагала тебе все. Я предлагала тебе будущее, твоё собственное будущее, Келес, а ты сам отказался от него!
Нирати подошла и встала рядом с братом.
— Нет, Маджиата, ты предлагала ему иллюзию. Его будущее должно было стать твоим будущим, ради процветания твоей семьи. Для тебя он был не более чем каким-то мальчишкой, глупцом, умеющим чертить карты.
Май размахнулась и ударила Нирати по лицу так, что голова дёрнулась в сторону. Она подняла руку для следующего удара, но Келес перехватил её запястье.
— Не надо!
Май в бешенстве завизжала, выдернула руку и вцепилась ногтями в его щеку. Келес оттолкнул её, и она отступила. Пальцы на её руках судорожно сжимались, злоба исказила лицо, превратив его в уродливую маску.
— Ты мне не нужен, Келес Антураси! Ты и твоя семья вечно будете прозябать здесь. Я не собираюсь разделять вашу участь. Наша помолвка расторгнута!
Она стремительно двинулась в сторону ворот, но Нирати скользнула вслед за ней и ухватила за пояс платья:
— Кольцо.
— Что?
— Кольцо. Ты разорвала помолвку, Маджиата. Кольцо останется здесь.
Май повернулась и взглянула на Келеса. Слезы, смешанные с краской, прочертили на её щеках две тёмные дорожки.
— Ты ничем не отблагодаришь меня за мою любовь?
Келес смотрел себе под ноги, чувствуя, как внутри ворочается ледяной ком.
— Нирати резко рассмеялась.
— Ты не заслуживаешь ничего, Май.
— Прекрасно. — Она сдёрнула кольцо с пальца и швырнула в Келеса. Кольцо отскочило от его груди и упало. — Мне ничего не нужно от Антураси. Для меня ты мёртв.
Май подождала мгновение в ожидании ответа — но Келес не произнёс ни звука. Она тряхнула головой, развернулась и ушла — горделивой походкой, окружённая шелестящим шёлком и голубым сиянием одежд. Казалось, сад с её уходом померк, словно она унесла с собой все яркие цвета.
Нирати нагнулась и подняла кольцо. Медленно выпрямившись, она протянула его брату.
— Она недостойна тебя.
Келес попытался что-то сказать, но не смог — у него пересохло в горле. Он с трудом сглотнул и хмуро посмотрел на сестру.
— Ты поступила очень жестоко.
— С ней? Она и не такое заслужила. Все эти месяцы она хвасталась, что может делать с тобой всё, что ей заблагорассудится. Она говорила, что ты будешь вынужден жить в нашем доме, словно в заточении, в то время как она будет наслаждаться свободой и развлечениями при дворе. Она родила бы от тебя детей, но их воспитанием занималась бы её семья. Она прекрасно знала, что ты не будешь ограничивать её свободу. Она все распланировала заранее.
Он подавил желание зажать уши руками.
— Почему вы просто не рассказали мне об этом?
— Почему мы не рассказали? — Нирати положила свою ладонь на его плечо. — Ты видел в ней женщину, которой она могла бы стать, если бы не жажда власти, жадность и тщеславие. Ты бы не услышал наших слов. Ты и не слушал. Матушка предостерегала тебя от близости с ней, но ты не пожелал вовремя остановиться и всё равно сделал это.
Келес медленно кивнул.
— Знаю, это было глупо и безрассудно. — Он тяжело вздохнул. — Полагаю, это хорошо, что матушка приготовила настойку когтелапки и подкупила слугу, чтобы он давал её Маджиате.
Нирати рассмеялась.
— Мы не подкупали слугу, и уж, конечно, не давали Маджиате отраву. Я немного слукавила, сказав, что настойку ей подливал один из служителей семейства Фозель. Как ты понимаешь, теперь она не успокоится, пока не отыщет виновного. А это будет невыполнимой задачей…
— Но… — Он махнул рукой в сторону простиравшихся по другую сторону реки владений семьи Фозель. — Маджиата и я… мы и в самом деле были близки. Если она… если вы не… тогда она может быть беременна!
— Келес, дорогой братец, мы ничего не давали Маджиате. — Нирати потрепала его по щеке. — Матушка очень искусна. Ты ни разу даже не заметил привкуса травы-бегунка в вечернем бокале вина, не так ли?
— Мне казалось, что вино просто немного кисловато. В это время года, когда новый урожай ещё не снят…
Он уставился на свои пустые ладони.
— Я был круглым дураком, верно? Я убедил себя, что она захочет поехать со мной. Что она любит меня.
— Возможно, какой-то частью души она и любила тебя, Келес. — Нирати погладила его по руке. — Мы с матерью не хотели причинять тебе боль, но знали, что она причинила бы куда большую. Она причинила бы вред всей нашей семье. И хорошо, что за дело взялись мы, а не дед. Он никогда бы не позволил ей поехать с тобой. Ты знаешь это.
— Ну, я подумал, что можно и не говорить ему.
Нирати взяла его за подбородок, приподняла и взглянула в глаза.
— Келес, во время путешествия ты будешь постоянно общаться с ним, твой разум будет соприкасаться с его разумом. Я знаю, что обделена этим талантом, — у меня никогда ничего не получалось, несмотря на упорные занятия. Тем не менее, я знаю, что дед способен проникнуть в твоё сознание в любое время, а не только при мысленной беседе. Неужели ты всерьёз полагал, что сможешь скрыть от него присутствие Маджиаты на корабле?
Келес поморщился.
— Он не стал бы возвращать нас после выхода в море.
— В одном из приступов неистового гнева? Ты и в самом деле думаешь, что он не пошёл бы на это?
— Ты права. Он вполне на такое способен. Или он мог бы просто приказать высадить её на берег. — Он глубоко вздохнул. — Это был не самый лучший из моих планов.
— Келес, ты умён, дисциплинирован и старателен. Поэтому однажды именно ты сможешь заменить деда. — Нирати подняла кольцо повыше, и алмазные грани заискрились радужными бликами в солнечных лучах. — Маджиата не позволяла тебе думать. Со временем ты сможешь посмотреть на произошедшее нашими глазами.
— Уверен, что ты права. — Келес с трудом сглотнул и снова тяжело вздохнул. — Надеюсь, что у неё все будет хорошо…
— У Маджиаты? — Нирати качнула головой. — Ну, своё мнение я лучше оставлю при себе. С твоей стороны очень благородно все ещё беспокоиться о ней, хоть и не стоило бы. Полагаю, милый братец, она оправится.
Лицо Нирати и без всяких слов выражало мысль, которую она предпочла не высказывать вслух. Она считает, что к окончанию Празднества Маджиата найдёт нового поклонника. Возможно, раньше…
— Мне придётся сказать Капитану Грист, что Маджиата не едет с нами.
Нирати подняла одну бровь.
— Она и в самом деле сказала тебе, что не возражает против присутствия Маджиаты на корабле?
— Она сказала, что найдёт способ взять её на борт.
— Разве что в качестве груза в трюме. Насколько мне известно, Энейда Грист не из тех людей, кто стал бы долго терпеть сумасбродства Маджиаты. — Нирати усмехнулась. — Впрочем, балласт на корабле может и пригодиться, а в случае чего всегда можно отправить его за борт…
— Нирати!
— Прошу прощения, Келес. — Она ласково улыбнулась ему. — Просто я её не любила, и рада, что все закончилось, — хотя, я в этом и сомневаюсь. Мы ещё столкнёмся с последствиями… Впрочем, ничего особенного. Нет ничего, с чем мы бы не справились.
— Последствия… — Келес зябко поёжился. — Чего мне ожидать от деда и Джорима?
— Со стороны деда — ничего. Он вообще не вмешивался в ваши дела с Май, и её отец не сможет ничего от него требовать. Да и в любом случае, дед не раз имел дело с разозлёнными торговцами… Джорим не одобрял ваших отношений, но своего мнения не высказывал. Тем не менее, последняя дуэль у него была с её кузеном.
Келес вздрогнул.
— Деду об этом известно?
— Нет, но он узнает.
— А мы не можем… — Келес смолк, увидев выражение её лица. — Что такое?
— Сегодня вечером сюда прибудет Правитель, чтобы побеседовать с дедом. Ты и Джорим должны присутствовать. Все прекрасно поймут, что Джорим участвовал в очередной дуэли.
Келес тряхнул головой.
— Ведь сейчас же Празднество! Делам должна сопутствовать удача, а не наоборот…
— Выше голову, братец! Все не так уж плохо.
— В самом деле?
— В самом деле. — Нирати ободряюще улыбнулась ему. — Ты только подумай, — теперь твоё вечернее вино вновь будет сладким. Возможно, это немного, но…
— Я знаю, Нирати. — Он поцеловал сестру в лоб. — Бывают времена, когда даже такую малость следует ценить.
Глава третья
Тридцать шестой день Месяца Летучей Мыши года Собаки.
Девятый год царствования Верховного Правителя Кирона.
Сто шестьдесят второй год Династии Комира.
Семьсот тридцать шестой год от Катаклизма.
Гостиница «Три журавля», Морианд.
Наленир.
Раздался тихий стук в дверь, и Моравен Толо почувствовал, как сердце его забилось быстрее, чем когда-либо во время тяжёлого, кровопролитного боя.
— Добро пожаловать.
Щеколда поднялась, и дверь бесшумно отворилась, повернувшись на недавно смазанных петлях. На пороге стоял черноволосый юноша с блестящими голубыми глазами, согнувшись в глубоком поклоне. Моравен поспешил ответить тем же — не для того, чтобы поприветствовать юношу, а чтобы почтить человека, который, тяжело переступая, вошёл следом.
Фойн Ятан никогда не отличался высоким ростом. Годы ещё больше согнули его, и теперь в нём не было и пяти футов. Поредевшие волосы больше не имело смысла окрашивать. Тонкие седые пряди почти не прикрывали череп, весь в коричневых пятнах, а серое одеяние только подчёркивало измождённую худобу. Шаркающие шаги тяжело опирающегося на сучковатый посох старика казались насмешкой над тем гибким, стремительным воином, которым он когда-то был.
Моравен опустился на одно колено.
— Навестив меня, Мастер, ты оказал мне большую честь.
— И ты оказал мне честь, джесейсерр, совершив по моей просьбе это путешествие. — Голос Ятана с годами почти не изменился.
Моравен выпрямился, не вставая с колена, и указал на невысокую лежанку у стены комнаты. Перед приходом гостя по требованию Моравена ему принесли все подушки, какие только нашлись в гостинице.
— Если бы я предполагал, Мастер, что ты посетишь меня, то остановился бы в более подходящем месте.
Старик, отмахнувшись от извинений Моравена, добрался до лежанки и расположился на ней. Сопровождающий его юноша прикрыл дверь, взял посох старика и опустился на колени по правую руку от Ятана.
— Я просил тебя навестить меня во время Празднества. Оно начинается завтра, но мне хотелось увидеть тебя раньше. Благодарю, что ты прислушался к моему желанию.
Моравен уловил усмешку, засветившуюся во взгляде старика.
— Как ты узнал, что я здесь?
Ятан откинулся на гору подушек.
— Ты спрашиваешь об этом, Моравен? Между прочим, мне нравится это имя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57