А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Стриженные бобриком волосы, пронзительные глаза. В нем и в самом деле было что-то отталкивающее. Даже рукопожатие было каким-то враждебным. Валландер решил допросить его в своем кабинете. Они шли по коридору, и у Валландера было ощущение, что по его следу идет разъяренный буйвол, в любую минуту готовый всадить в него рога. Валландер указал на стул для посетителей. Эденгрен тяжело сел, и стул жалобно скрипнул. Эденгрен, кажется, этого не заметил и начал говорить еще до того, как Валландер тоже уселся на свое место.
– Значит, это вы нашли мою дочь, – сказал. – А что вы делали на Бернсё?
– Мы ровесники, – сказал Валландер, – так что вполне можем обращаться друг к другу на «ты».
– Я предпочитаю «вы», – неожиданно резко ответил Эденгрен. – Во всяком случае, с незнакомыми людьми. Итак, что вы делали на Бернсё?
Валландер прикидывал, сердиться ему или пока не надо. Агрессивность этого тяжеловеса раздражала, но хватит ли сил ему противостоять?
– У меня были причины считать, что Иса находится там. Что и подтвердилось.
– Мне описывали в деталях все, что там произошло. Для меня по-прежнему является загадкой, как вы могли это допустить.
– Никто ничего не допускал. Будь у меня хоть малейшая возможность повлиять на события, можете не сомневаться, я бы это сделал. Как, надеюсь, и вы… Не только по отношению к Исе, но и к Йоргену тоже.
Эденгрен вздрогнул, услышав имя покойного сына. Он словно наткнулся на невидимое препятствие. Валландер воспользовался этим, чтобы направить разговор в нужное ему русло.
– Сейчас время не позволяет нам обсуждать, что произошло и почему. Хочу только сказать, что я разделяю ваше горе. Я встречался с Исой несколько раз. Она была очень хорошей девушкой.
Эденгрен опять собирался что-то сказать, но Валландер ему не дал.
– Речь идет об аренде лодочной стоянки в Истаде, – сказал он. – Контракт подписан вашей дочерью.
Эденгрен подозрительно уставился на Валландера.
– Это ложь, – сказал он.
– Это чистая правда.
– У Исы не было никакой лодки.
– И я думаю, что не было. А раньше у вас была стоянка?
– Все мои катера стоят на верфи в Эстергётланде.
У Валландера не было причин усомниться, что Эденгрен говорит правду. Он двинулся дальше.
– Может быть, кто-то другой подписал контракт от ее имени?
– Кто бы это мог быть?
– Тот человек, которого мы подозреваем в убийстве вашей дочери.
Эденгрен посмотрел ему в глаза:
– Кто это?
– Его имя Оке Ларстам.
Никакой реакции. Эденгрену имя незнакомо.
– Вы его взяли?
– Пока нет.
– Почему? Он же убил мою дочь.
– Пока нам не удалось его выследить. Поэтому я вас и пригласил. В надежде, что вы нам поможете.
– Кто он?
– К сожалению, сообщить вам все, что мы о нем знаем, я не могу. По техническим причинам. Могу только сказать, что в последние годы он работал сельским почтальоном.
Эденгрен недоверчиво покрутил головой:
– Вы что, шутите? Вы хотите сказать, что Ису убил почтальон?
– Так оно и было. К сожалению.
Эденгрен собирался задать еще какой-то вопрос, но Валландер жестом остановил его. Он снова собрался с силами.
– Постарайтесь вспомнить, какие у Исы могли быть контакты с морским клубом? Ходила ли она под парусом? Были ли у нее друзья с катерами?
Ответ Эденгрена был для Валландера неожиданным.
– У Исы не было, а у Йоргена были. У него была небольшая яхта. Летом она стояла в Грюте. Он ходил в шхерах. А осенью отвозил яхту сюда.
– Значит, у него все-таки была стоянка?
– Да. И зимняя тоже – я имею в виду, место на стапеле.
– Но Иса под парусом не ходила?
– Ходила. С братом. У них были хорошие отношения, может быть, неровные, но в основном хорошие. Они очень дружили…
В первый раз за весь разговор Валландеру показалось, что сидящий напротив него человек и в самом деле оплакивает двух погибших детей. И подумал, что нельзя целиком доверяться внешности. Похоже, в этом огромном теле бурлил вулкан чувств, просто Эденгрен хорошо владел собой и старался чувства эти не показывать.
– В какие годы Йорген ходил на яхте?
– Я ее подарил ему, по-моему, в девяносто втором году. У них был какой-то неформальный клуб. Они ходили под парусом, веселились. Вели какие-то шутливые протоколы, посылали бутылочную почту. Йорген исполнял обязанности секретаря. Мне даже пришлось ему показывать, как ведется протокол – параграфы и тому подобное.
– А эти протоколы сохранились?
– После его гибели я сложил их в ящик. Они там и лежат.
Имена, подумал Валландер. Все, что нам нужно, – имена.
– Вы можете вспомнить имена кого-либо из его друзей этого периода?
– Кое-кого – да. Но не всех.
– Но ведь эти имена, скорее всего, есть в протоколах?
– Думаю, да.
– Тогда мы за ними съездим, – сказал Валландер. – Это очень важно.
Он сказал это настолько убедительно, что даже если у Эденгрена и были возражения, он предпочел оставить их при себе. Валландер предложил полицейскую машину, но тот сказал, что привезет протоколы сам.
В дверях он обернулся.
– Я потерял детей, – тихо сказал он. – Обоих. Что у меня осталось?
Он не стал дожидаться ответа и вышел. Собственно говоря, ответа, скорее всего, бы и не последовало – Валландер просто не знал, что на это ответить. Он встал и вернулся в совещательную комнату. Эббы не было. Он дошел до приемной – ее никто не видел. Он набрал свой домашний номер. Прошло восемь длинных сигналов, прежде чем он повесил трубку. Значит, Эбба уже на пути сюда.
Через сорок минут приехал Эденгрен и положил перед Валландером большой коричневый конверт.
– Это все, – сказал он. – Одиннадцать протоколов. Ребята не относились к этому особенно серьезно.
Валландер начал листать бумаги. Протоколы были написаны на машинке с множеством опечаток и ошибок. Он насчитал семь имен, и все они были ему неизвестны Он почти наверняка мог сказать, что ни одно из них в следствии не фигурировало. Еще один тупик, подумал он. Я все надеюсь, что Оке Ларстам оставит какой-то след, кончик ниточки, которую потом можно будет размотать. Но нет. Он не оставляет ниточек. Валландер все же пошел и передал протоколы Мартинссону, в двух словах объяснил, что это такое, и уже хотел уйти, как Мартинссон вдруг негромко присвистнул.
Валландер подошел и встал у него за спиной. Мартинссон показывал на одно из имен – Стефан Берг.
– У нас, по-моему, фигурировал почтальон по фамилии Берг. Помнишь? В этой глянцевой почтовой брошюре…
Валландер про него просто забыл. Он мысленно поблагодарил Мартинссона.
– Сейчас же ему позвоню, – сказал Мартинссон и направился к телефону.
Валландер пошел к себе, но перед дверью остановился. Нет ли еще чего-то, о чем он должен спросить Эденгрена? Решил, что нет, и открыл дверь. Эденгрен стоял у окна. Глаза у него, к удивлению Валландера, были красными.
– Вы можете ехать домой. У меня нет причин вас дольше задерживать.
Эденгрен грустно поглядел на него:
– Вы его возьмете? Того, кто убил Ису?
– Да. Мы его возьмем.
– Почему он это сделал?
– А вот на этот вопрос мне нечего ответить. Я не знаю.
Эденгрен протянул ему руку. Валландер проводил его до приемной. Эббы на месте по-прежнему не было.
– Мы останемся в Швеции до похорон, – сказал Эденгрен. – А потом… потом не знаю. Скорее всего, продадим дом в Скорбю и уедем. А о том, чтобы поехать на Бернсё, я даже думать не могу.
И ушел, не дожидаясь ответа.
Вернувшись в комнату для совещаний, Валландер застал Мартинссона беседующим с почтальоном по фамилии Берг. Валландер встал рядом, прислушиваясь к разговору, но никак не мог заставить себя сосредоточиться. Им вновь овладело беспокойство. Он вышел в коридор. Мы ждем, сказал он вслух. Мы, конечно, непрерывно и лихорадочно суетимся, звоним, листаем папки, ведем короткие многозначительные разговоры, делаем выводы. Но если все это постараться объединить одним словом, то слово это будет именно таким: мы ждем. Мы все время на шаг позади Ларстама и никак не можем его настичь.
Он услышал из коридора, что Мартинссон повесил трубку.
– И что? – спросил он, входя.
– Все сходится, – сказал Мартинссон. – Стефан Берг его сын. Сейчас он учится в университете в Кентукки.
– И куда это нас ведет?
– По-моему, никуда. Берг говорит, что на работе всегда охотно рассказывал о своей семье, так что Оке Ларстам много раз имел возможность услышать рассказы о Стефане и его парусном клубе.
Валландер уселся на свое обычное место.
– И что это все значит? Есть здесь за что зацепиться?
– Похоже, нет.
Валландер внезапно потерял самообладание. Он отшвырнул лежащие перед ним бумаги.
– Мы его упустим! – заорал он. – Где он прячется? Кто этот девятый?
Все смотрели на него, не произнося ни слова. Он сложил руки чуть не в молитвенном жесте, выскочил из комнаты и заметался по коридору – уже в который раз за этот бесконечный день. Вышел в приемную – Эббы все еще не было. Так и не нашла чистую рубашку, решил он. Поехала купить новую.
Было уже семь минут четвертого. Эта среда будет тянуться еще девять часов. Пятьсот сорок минут они будут ждать, что Оке Ларстам в любую из них выполнит свою угрозу.
Наконец, он принял решение. Ему надо посоветоваться с ближайшими сотрудниками. В комнате для совещаний, больше напоминающей сейчас военный штаб, ему никак не удавалось сосредоточиться. Он встал в дверях и подождал, пока Анн-Бритт обратит на него внимание.
– Захвати Мартинссона, – сказал он, – и приходите ко мне в кабинет. Посидим у меня.
Через три минуты они были у него. Мартинссон предусмотрительно притащил стул.
– Еще раз, – произнес Валландер как заклинание, – давайте посмотрим на все это еще раз. Втроем. Два вопроса как были, так и остаются: где он прячется и кого собирается убить. Если даже предполагать, что он настигнет свою жертву без одной минуты двенадцать, все равно у нас только девять часов. Но это совершенно нереальная ситуация. Времени у нас гораздо меньше. А может быть, мы уже опоздали. Просто мы не знаем, может быть, он уже сделал, что обещал. Нашел девятого.
Он прекрасно понимал, что и Мартинссон и Анн-Бритт тоже допускали такую возможность. Но все равно, как ему показалось, они лишь теперь осознали ее в полной мере.
– Где Ларстам? – продолжал Валландер. – Что он думает? Мы, сами того не ожидая, накрыли его в квартире Сведберга. Он, конечно, не думал, что его там найдут. Далее, мы обнаружили его лодку. Но мы вовсе не уверены, что он собирается ее использовать в качестве убежища. Может быть, он уже знает, что лодка засвечена. Или, во всяком случае, предполагает. Что он станет делать тогда?
– Он словно мерится с нами силами, – сказал Мартинссон. – Если он действует согласно своим привычкам, он уже выбрал жертву и выбрал ситуацию, в которой он на нее нападет. Ситуацию, где все происходит очень быстро, почти мгновенно, и у жертвы нет ни малейшего шанса защититься или даже как-то помешать ему. Значит, сейчас он занимается с нами перетягиванием каната. Он знает, что мы его выслеживаем. Знает, что нам известно про его переодевания в женщину.
– Отлично, – сказал Валландер. – Очень четко и совершенно верно. Значит, нам надо понять ход его мыслей. Понять, о чем он думает.
– Он думает о том, что неплохо бы ему понять ход наших мыслей, – сказала Анн-Бритт.
И это верно, отметил он. Нет, втроем они должны что-то придумать, и обязательно придумают.
– Представь себе, что ты Оке Ларстам, – обратился он к Анн-Бритт. – О чем ты думаешь?
– Он собирается осуществить то, что задумал, – сказала она. – И он уверен, что мы не догадываемся, кто будет его девятой жертвой.
– Почему?
– Потому что тогда мы поставили бы охрану. А он наверняка знает, что мы этого не сделали.
– Отсюда следует еще один вывод, – вставил Мартинссон. – Он может сейчас все силы посвятить поиску надежного убежища. Жертва от него никуда не уйдет.
– Вот так он и думает, – заключила Анн-Бритт. – И мы думаем так же.
– Значит, нам нужно думать по-другому, – сказал Валландер. – Сделать еще один шаг в неизвестность.
– Он старается спрятаться там, где нам даже в голову не придет его искать.
– Например, в подвале полиции, – сказал Мартинссон.
Валландер серьезно кивнул:
– Скажем так: в символическом подвале символической полиции. Вопрос только, где эти чертовы символы находятся.
Они помолчали, обдумывая, где же они в самом деле могут находиться, эти символы, – и ничего не надумали.
– Интересно, допускает ли он, что нам известно, как он выглядит в мужском обличье?
– Обязан допускать.
Валландер вспомнил про сестру Ларстама в Люд-вике и повернулся к Мартинссону:
– Ты не забыл спросить его сестру, нет ли у нее его фотографии?
– Нет, не забыл. Она говорит, что на единственной фотографии Оке, которая у нее есть, ему четырнадцать лет. К тому же снимок не особенно удачный.
– Это не слишком нам поможет.
– Нет. Но я еще обзвонил все службы, где могут быть его фотографии. Создается такое впечатление, что у этого человека нет ни удостоверения личности, ни водительских прав, ни паспорта – ничего.
– Все это у него есть, – сказал Валландер. – Знать бы только, какую фамилию он дал этой Луизе, и нашлись бы все фотографии.
– Тогда он должен все время водить машину в парике. Он же должен считаться с риском, что его остановят. И что он тогда предъявит?
Валландеру вдруг вспомнились события, имевшие место несколько лет назад. Только сейчас ему пришло в голову, что может существовать какая-то связь между тем случаем, Сведбергом и Оке Ларстамом.
– Это было еще до тебя, Анн-Бритт, – сказал он, – но Мартинссон должен помнить. Помнишь, из полиции исчезли документы на паспорта? Их кто-то вытащил из сейфа. Было внутреннее расследование, но оно так ни к чему и не привело. Ясно было только, что документы украл кто-то из сотрудников.
– Помню, конечно, – сказал Мартинссон. – Ужасно неприятная история. Все ходили и косились друг на друга.
– Я помню еще кое-что, – продолжил Валландер, – Рюдберг несколько раз говорил мне, что документы, скорее всего, взял Сведберг. Мне до сих пор непонятно, почему он подозревал именно Сведберга.
– Так ты думаешь, что это Сведберг помог Оке Ларстаму раздобыть необходимые документы для Луизы?
– Или для Оке Ларстама. Или для обоих.
Они снова замолчали, обдумывая эту неожиданную версию, уходящую корнями в давнее прошлое.
Валландер решил вернуться к главному.
– Значит, по-прежнему неясно, где он прячется. Где прячется Оке Ларстам сейчас, вот в эту самую минуту?
Никто, конечно, не мог ответить на этот чисто риторический вопрос. Не было ни одной нити, ни одной зацепки. Только догадки, разбегающиеся и исчезающие, как круги на воде.
Валландер чувствовал, что его постепенно охватывает паника. Время неумолимо шло.
– Хорошо, давайте подумаем тогда, за кем он охотится. Кто это? До этого момента он убил шестерых молодых людей, фотографа и полицейского средних лет. О двоих последних мы можем забыть. Остаются шестеро, убитых им в два приема…
– В три, – поправила Анн-Бритт. – Ису он убил позже. На острове.
– Из этого мы делаем вывод, что он не оставляет недоделанных дел. То, что он задумал, должно быть выполнено. Любой ценой. И возникает вопрос – мог ли он что-то не закончить в этих двух случаях? Или начал новый отсчет?
Никто не успел ему ответить – в дверь постучали. Это была Эбба. В руке она держала его сорочку на плечиках.
– Извини, что так долго, – сказала она. – Никак не могла справиться с твоим замком.
Превосходный новый замок, подумал Валландер. Наверное, пыталась открыть не тем ключом. Он принял у нее сорочку и поблагодарил. Потом извинился и вышел в туалет переодеться.
– Приговоренному к расстрелу полагается чистая сорочка, – неуклюже пошутил он, вернувшись, и сунул залитую кофе рубашку в ящик письменного стола.
– Как будто бы в этих двух преступлениях поставлена точка, – сказал Мартинссон, – мы, во всяком случае, ничего такого не видим. Мы, например, совершенно уверены, что на пикнике в национальном парке никого больше не должно было быть. Только Иса Эденгрен. Молодоженов всегда только двое.
– Значит, он начал новый виток, – сказал Валландер, – ничто не может быть хуже. В этом случае нам вообще не за что зацепиться. Ровным счетом не за что.
Они опять замолчали. А что было говорить? Валландер знал твердо только одно: из двух неразрешимых задач они должны выбрать… менее неразрешимую…
– Итак, узнать, где он укрылся, мы не можем. Давайте попробуем вычислить жертву, пока он не успел с ней разделаться. Сосредоточимся только на этом. Если вы не против.
Предложение энтузиазма не вызвало, потому что и эта задача была неразрешимая.
– Зачем? – сказала Анн-Бритт. – Мы не найдем ни Ларстама, ни его Девятого, хоть в лепешку разбейся.
– Может быть, – сказал Валландер, – но сдаваться мы не имеем права. Мы не имеем права сидеть сложа руки и ждать, пока произойдет убийство.
Они опять начали с самого начала. Шел уже пятый час. У Валландера заболел живот – то ли от голода, то ли от щемящей тревоги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56