– Восемнадцатый век, – добавила Анн-Бритт. – На этот раз я уверена.
– Все это произошло в день летнего солнцестояния. Почти два месяца назад.
– Этого мы пока не знаем, – возразил Валландер. – Мы даже не знаем, видим ли мы перед собой место преступления или что-то иное.
Он сам понимал, насколько странно звучат его слова. Но еще страннее было, что никто за два месяца не обнаружил тела.
Валландер медленно двинулся вокруг скатерти, пытаясь представить, что здесь произошло. Постепенно ему удалось сосредоточиться.
Они собрались, чтобы отпраздновать Иванов день. Собирались четверо, но одна заболела. Две корзины с едой и вином, радио…
Он вздрогнул и почти бегом устремился к Ханссону, разговаривавшему по телефону.
– Машины! – сказал он, еле дождавшись, пока тот закончит. – Машины, те, на которых они якобы уехали в Европу. Где эти машины? На чем-то же они сюда добрались?
Ханссон пообещал заняться этим вопросом. Валландер вновь подошел к проклятой скатерти, вокруг которой лежали мертвецы. Они стелят скатерть, едят и пьют . Он присел на корточки. В корзине лежала пустая бутылка, в траве рядом – еще две. Три пустых бутылки.
Откуда-то подкрадывается смерть… К тому времени они уже усидели три бутылки, значит, порядком пьяны…
Он медленно поднялся. Рядом стоял Нюберг.
– Хорошо было бы проверить, нет ли на земле следов вина, – сказал он. – Или они выпили все три бутылки?
Нюберг показал пальцем – на скатерти было пятно.
– Что-то и пролили, – сказал он. – Это не кровь, если ты так подумал.
Валландер молча кивнул.
Вы едите и пьете, вот вы уже под градусом. У вас радио, вы слушаете музыку. Кто-то подходит и убивает вас, одного за другим. И вот вы, скорчившись, лежите на этой подстилке… Одна из вас – Астрид Хильстрём, лежит в позе спящего. Может быть, уже поздно. Наверное, уже настал день летнего солнцестояния. Может быть, самый рассвет…
Он остановился. Взгляд его упал на бокал рядом с корзинкой. Он снова присел – сначала на корточки, потом встал на колени и махнул рукой фотографу, чтобы тот подошел и снял бокал крупным планом. Бокал был прислонен к корзинке, криво, потому что ножка его стояла на камешке. Валландер огляделся. Приподнял край скатерти – никаких других камней не было. Он попытался сообразить, что бы это могло значить. Снова остановил Нюберга:
– Глянь, под ножкой бокала лежит камушек. Если тебе попадется что-нибудь в этом роде, скажи.
Нюберг достал блокнот и что-то пометил. Валландер постоял еще немного, потом отошел в сторону и поглядел со стороны.
Вы расстелили скатерть под деревом. Выбрали место, где вас не видно.
Он продрался через кусты и встал с другой стороны дерева.
Убийца подошел, скорее всего, именно отсюда. Никто даже не пытался убежать. Вы лежите и отдыхаете, кто-то из вас задремал. Но двое-то бодрствуют…
Он вернулся на поляну и долго смотрел на убитых. Что-то было не так.
Потом он понял, что именно.
Это была инсценировка. Кто-то усадил их вокруг скатерти после смерти.

13

Когда стемнело и прожектора уже освещали поляну своим неестественно белым мертвенным светом, Валландер всех удивил. Он просто-напросто уехал. Единственным человеком, с кем он перед этим поговорил, была Анн-Бритт Хёглунд. Он отвел ее в сторону, на уже затоптанную и заезженную бесконечно подъезжающими и отъезжающими машинами тропу, и попросил ее одолжить ему автомобиль – его «пежо» так и остался стоять на Мариагатан. Впрочем, и ей он не сказал, куда направляется. Если найдете что-то важное, сказал он, звоните. Вы всегда можете найти меня по телефону. Анн-Бритт вернулась на поляну. Тел уже не было – сразу после четырех их увезли. Вскоре отсутствие Валландера заметил Мартинссон, потом Ханссон и Нюберг. Анн-Бритт сказала, как было – он попросил ее машину и уехал. И все.
Собственно, ничего странного в его поступке не было. Он уже не мог там оставаться. Несколько часов, проведенных возле этих жутких останков, отняли у него все силы. Чтобы увидеть всю картину, надо отойти на расстояние. Он знал, что вся ответственность за оба расследования лежит на нем, хотя уже был уверен, что это не два отдельных дела, а одно. Если в чем он и был уверен, так это в том, что все связано – убитые молодые люди, Сведберг, исчезнувший телескоп, – все. Когда увезли трупы, он уже едва соображал от усталости и душевной муки. Потом все-таки заставил себя еще раз попытаться представить ход событий. И понял, что ему надо уехать. И когда он просил ключи у Анн-Бритт, он уже точно знал, куда он поедет. Это вовсе не было бегством неведомо куда. Невзирая на усталость и подавленность, он все-таки сохранял контроль за своими действиями. Идя по тропинке к машине, он торопился. Ему важно кое на что взглянуть. На въезде в парк он увидел нескольких журналистов – до них уже дошли слухи, что в лесу что-то случилось.
Он отмахнулся от них – никаких вопросов. Вся информация для прессы завтра. Сейчас ему нечего сказать. Да, в интересах следствия, но еще и по иным причинам, которые он сейчас назвать не может. Последнее, конечно, чистая выдумка. Ну и ладно. Единственное, что важно, – это найти тех, кто убил этих ребят. И если окажется, что Сведберг каким-то образом замешан в эту историю… что ж тут поделаешь. Он обязан вести следствие по тому пути, куда указывают факты, Он обязан узнать правду. Как эта правда выглядит – вопрос второстепенный…
Добравшись до шоссе на Истад и Мальмё, он остановил машину и убедился, что никто из журналистов, парковавшихся на стоянке у парка, не едет за ним. Он поставил машину напротив дома Сведберга на Малой Норрегатан. Бетономешалка по-прежнему была на месте. Ключи от квартиры Сведберга он так и таскал в кармане с тех пор, как ему отдал их Нюберг.
На двери висело предупреждение: всем, кроме полиции, вход воспрещен. Замочная скважина заклеена скотчем. Валландер оторвал липкую полоску и отпер дверь. Точно так же, как и в первый раз, когда за спиной у него дышал Мартинссон, он остановился в прихожей и прислушался. Воздух в квартире был спертый. Он прошел в кухню и открыл окно, потом налил из-под крана стакан воды и выпил, вспомнив, что завтра ему на прием к доктору Йоранссону. Хотя он еще не решил, идти или нет. Лучше ему не стало, да и не могло стать – он питался так же неправильно и небрежно, как и раньше, и с моционом так же скверно. Ничего, в теперешней ситуации все может подождать, в том числе и его собственное здоровье.
С улицы в гостиную проникал свет. Валландер стоял неподвижно в сумерках. Он уехал из национального парка, чтобы взглянуть на все со стороны. С некоторого расстояния. Но у него была и еще одна мысль. Она пришла ему в голову еще утром, и он понял, что над этим стоит поразмышлять. Они все время говорили о некоем пересечении линий, о том, что Сведберг тоже как-то замешан в это преступление. Все гнали от себя мысль, что именно он и мог оказаться убийцей. Но вдруг Валландер сообразил, что они упустили совершенно иную возможность, о которой следовало подумать с самого начала. Сведберг начал самостоятельное расследование. Никому ничего не говоря. Многое свидетельствует о том, что он посвятил довольно значительную часть своего отпуска поискам пропавших ребят. Что, в свою очередь, может означать, что ему было что скрывать. Но с таким же успехом – а может, и с большим – его поведение можно истолковать и по-иному. Сведберг, видимо, напал на след. Он почему-то сразу заподозрил, что Буте, Норман и Хильстрём ни в какую Европу не уехали. Он не исключал, что произошло какое-то несчастье. И где-то, еще в самом начале расследования, он перешел дорогу неизвестному. После чего одним прекрасным вечером его убили. Все равно, разумеется, непонятно, почему Сведберг никому ничего не сказал. Но и на это могли быть причины, только пока мы их не знаем.
Стул, на котором сидел в момент убийства Сведберг, все еще валялся на полу. Валландер сел в уголок дивана, не зажигая света. Перед глазами мелькали картинки сегодняшнего дня. Почти сразу, не прошло и часа после чудовищной находки, Валландер понял, что ничего не сходится. Впервые он понял это, когда судебный медик из Лунда дал предварительную оценку – как давно наступила смерть. Сказать точно, сколько времени прошло после смертельных выстрелов, он не мог, но то, что это случилось пятьдесят дней назад, отверг с уверенностью. Значит, возможны две версии: либо ребята были убиты позже, либо тела хранились в таком месте, где процесс разложения идет так быстро, как на открытом воздухе. Нельзя было исключить, что место, где найдены трупы, вовсе не было местом преступления. Конечно, трудно представить, что кто-то, убив троих молодых людей, отнес трупы на хранение, чтобы через полтора месяца вернуть их назад. Ханссон даже выдвинул гипотезу, что ребята все-таки, возможно, уезжали в Европу, но вернулись раньше, чем рассчитывали, и никому об этом не сказали. Тут-то их и убили.
Что ж, подумал Валландер, и такой вариант нельзя исключить. Хотя, конечно, это маловероятно. Но исключить нельзя. Он осматривался, слушал, что говорят коллеги, и словно погружался в какой-то невозвратный туман.
Разгорался жаркий августовский день. Коллеги, не поддаваясь жаре и тягостному настроению, строго следовали правилам осмотра места преступления. Глядя на них, он думал, что сегодня ему, как никогда, хотелось бы быть кем угодно, только не полицейским. Коллеги то и дело устраивали перерывы и покидали злосчастную поляну. На тропинке стояло несколько походных столов и стульчиков. Они молча пили из термосов кофе, становившийся с каждым часом все холодней, но за этот долгий день он ни разу не видел, чтобы кто-то поел.
Больше всего Валландера поражала выносливость Нюберга. С бычьим упорством копался он в полуразложившихся, зловонных остатках пищи, командовал фотографом и парнем с видеокамерой, паковал находки в пластиковые пакеты и отмечал места, где их обнаружили, на комплексной карте места происшествия. Валландер знал, как Нюберг ненавидит того, кто все это устроил и по чьей милости он теперь во всем этом копается. При том что никто не сделает эту работу тщательнее, чем Нюберг. В какой-то миг он заметил, что Мартинссон еле держится на ногах. Валландер отвел его в сторону и предложил ехать домой. Или по крайней мере передохнуть полчаса, поспать в одной из машин. Мартинссон молча покачал головой и вернулся к своему делу – он осматривал прилегающие к скатерти участки грунта. Из Истада приехали проводники собак, среди них был Эдмундссон со своим Каллем. Собаки пытались взять след, но, кроме кучки человеческих испражнений, нескольких пустых пивных банок и бумажных упаковок, ничего не нашли. Все это собрали и отметили места находок на карте Нюберга. Чуть поодаль, под деревом, Калль сделал стойку, но Эдмундссон там ничего не нашел. Валландер в течение дня несколько раз подходил к этому дереву – он понял, что отсюда можно наблюдать за всем происходящим на поляне, не будучи обнаруженным. Холодок пробежал у Валландера по спине. Неужели на этом самом месте стоял убийца? И что же он видел?…
В начале первого Нюберг попросил Валландера осмотреть магнитолу, валявшуюся на скатерти. В одной из корзин лежало несколько неподписанных кассет. Когда Валландер нажал кнопку воспроизведения, все затаили дыхание. Они услышали низкий мужской голос. Эту песню знали все. Фред Окерстрём пел одно из «Писем Фредмана». Валландер посмотрел на Анн-Бритт Хёглунд.
Она была права. Костюмы были эпохи Бельмана…
По улице проехала машина. Где-то, по-видимому, в нижней квартире, говорил телевизор. Валландер вышел в кухню, выпил еще стакан воды и присел за стол. Света он так и не зажигал.
Во второй половине дня он долго говорил с Лизой Хольгерссон. Как только тела увезут в Лунд, надо сообщить родителям. Он предложил свои услуги, но она сказала, что поедет сама. Лиза полагала, что это именно ее обязанность, и он не стал ее отговаривать, правда, решительно возразил против участия больничного персонала и полицейского священника.
– Это будет кошмар, – сказал он на прощанье, – ты даже представить себе не можешь, какой это будет кошмар.
Он поднялся и прошел в кабинет Сведберга. Немного постоял, огляделся и сел за письменный стол. Он вспомнил фотографии в деле. Три открытки, сразу вызвавшие сомнения Евы Хильстрём. Они тогда ей не поверили – ни Валландер, ни остальные. Кому придет в голову подделывать текст на почтовой карточке? А теперь Астрид мертва. Открытки написаны кем-то другим. Кто-то ездил по европейским городам и посылал открытки – из Гамбурга, Парижа, Вены. Запутывал следы. А зачем? Даже если их убили не на Иванов день, а позже, все равно это произошло до того, как посылались открытки. Зачем этот ложный след?
Он уставился во мрак. Я боюсь, подумал он. Боюсь зла, в которое никогда не верил. Ведь никто не рождается злодеем – с жестокостью, закодированной уже в генах. Нет, жестокими бывают обстоятельства. Зла не существует. А здесь, сдается мне, действовал человек с помраченным рассудком.
Он подумал о Сведберге. Неужели Сведберг мог метаться по Европе, посылая открытки Еве Хильстрём и другим родителям? Как ни дико, исключить такое нельзя. У него был отпуск. Надо расписать все дни и выяснить, когда он точно был в Швеции. А сколько времени нужно, чтобы слетать в Париж? Или в Вену? Невероятное иногда случается… К тому же Сведберг был превосходным стрелком.
Вопрос только, был ли он сумасшедшим.
Он открыл настольный календарь-ежедневник Сведберга и еще раз перелистал его. Повторяющиеся записи. Фамилия Адамссон. Может быть, это фамилия женщины на найденном им снимке? Луиза Адамссон. Он поднялся, вышел в кухню и нашел телефонный справочник. Никакой Луизы Адамссон он там не обнаружил, – что ж, она могла выйти замуж, и искать ее надо под фамилией мужа. Вот, к примеру, Бенгт Адамссон. А кто его жена? Он решил проверить, что делал Сведберг в те дни, когда в его ежедневнике фигурирует фамилия Адамссон, и вернулся в кабинет.
Снова сел за стол и откинулся на спинку кресла. Очень удобно. Гораздо удобнее тех конторских стульев, что стоят у них в полиции… Он резко поднялся. Не хватало еще здесь задремать. Пошел в спальню, включил свет, порылся в платяном шкафу и не нашел ничего примечательного.
Погасил свет и вернулся в гостиную. Здесь, на этом самом месте, стоял некто с охотничьим ружьем в руке, чтобы разрядить его в голову Сведберга. Оставил оружие и ушел. Валландер попытался представить себе, что это было – начало или конец в цепи событий? Будет ли продолжение?
Нет, это просто в голове не укладывается. Неужели и правда кто-то прячется там, в темноте, и ждет удобного момента, чтобы снова начать убивать.
Кто знает… Ему не на что опереться, все ускользает из рук. Представил себе Сведберга, сидящего на стуле. Или встающего со стула. За окном грохочет бетономешалка. Два выстрела. Сведберг падает и умирает, не успев коснуться пола. Он пытался представить себе какой-то разговор, ссору, но не мог. Только выстрелы из ружья. Он подошел к опрокинутому стулу. К тебе пришел кто-то из знакомых. Ты его впустил, у тебя нет причин его бояться. Или может быть, у него был свой ключ. Может быть, отмычка. Но не фомка – замок не взломан. У него в руке ружье… если, конечно, это мужчина. Не исключено, что это твое ружье, что ты держал дома – без лицензии. Заряженное ружье. И тот, кого ты впустил… или кто вошел сам, об этом знает… Сплошные вопросы. Но, в конце концов, все вопросы сводятся к одному: кто и почему? Хорошо, к двум: первый вопрос – кто, а второй – почему.
Он опять пошел в кухню, сел за стол и набрал номер больницы. Ему повезло – трубку взял тот самый врач, с кем он уже говорил раньше.
– Иса Эденгрен чувствует себя хорошо. Завтра или послезавтра мы ее выпишем.
– Что она говорит?
– Почти ничего. Но думаю, что она рада, что ты ее нашел.
– Она знает, что это был я?
– А почему надо было это скрывать?
– Как она отреагировала?
– Я не уверен, что понял ваш вопрос.
– Как она отреагировала, что ее случайно нашел полицейский, пришедший, чтобы ее допросить?
– Не могу сказать.
– Мне надо срочно с ней поговорить.
– Пожалуйста. Завтра с утра.
– Лучше бы сегодня. Мне и с вами надо поговорить.
– Что – спешно?
– Очень.
– Я уже собрался уходить. Я бы предложил подождать до завтра.
– А я бы предложил прекратить пустой разговор, – сказал Валландер. – Я прошу вас задержаться и дождаться меня. Через десять минут я приеду.
– Что-то случилось?
– Да. Вы даже не можете себе представить, что случилось.
Валландер выпил еще стакан воды, спустился по лестнице и поехал в больницу. На улице было по-прежнему тепло и почти безветренно.
Врач ждал его, стоя в коридоре. Они прошли в пустую канцелярию. Валландер закрыл за собой дверь. Он решил ничего не утаивать. Рассказал о находке в национальном парке – убиты трое молодых людей, а Иса Эденгрен по чистой случайности избежала этой участи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56