Трап был короткий. Оказавшись на палубе, Джонатан опять увидел за черной водой огни города и вспышки в трубах нефтеперерабатывающего завода.Кораблик был старый и маленький. «Сорок тысяч тонн, максимум, – предположил Джонатан, – не раз подновлялся». За открытой деревянной дверью их ждал откинутый люк. Лампа под потолком освещала идущий вниз витой железный трап. Проводник опять шел впереди. В тишине гулко отдавались шаги. Теперь Джонатану удалось лучше разглядеть того, кто вел их. На нем были джинсы и кроссовки. Левой рукой он время от времени откидывал назад светлый чуб. В правой – по-прежнему «геклер», указательный палец – на спусковом крючке. Удалось получше разглядеть и судно. «Приспособлено для смешанного груза. Вместимость – около шестидесяти контейнеров. Настоящая лохань, заезженная рабочая лошадка в конце своей жизни. Сломается, ремонтировать не будут».Три молодых белокурых красавца преградили им путь. За ними – закрытая железная дверь. «Шведы», – догадался Джонатан. У них тоже были «геклеры». Стало ясно, что проводник – их начальник. Очень уж непринужденно он держался с ними, улыбаясь дежурной, недоброй улыбкой.– Как нынче поживает аристократия, Сэнди? – спросил он. Джонатан все еще не мог определить его акцента.– Привет, Пип, – улыбнулся Лэнгборн. – Спасибо, прекрасно. А ты как?– Все специалисты по сельскому хозяйству? Любите тракторы? Машины всякие? Хотите вырастить небывалый урожай и накормить голодных?– А ну-ка давай делай свое дело, – грубо оборвал его Лэнгборн. – Где Моранти?Пип толкнул железную дверь, и в тот же момент из темноты вырос Моранти.«Лорд Лэнгборн свихнулся на оружии, – говорил Берр. – Играл роль джентльмена-солдата в полудюжине грязных войн... гордится тем, как умеет убивать... в свободное время коллекционирует, как и Роупер... это дает им возможность ощущать себя частью истории...» * * * Трюм занимал большую часть «пуза» корабля. Пип изображал хозяина, Лэнгборн и Моранти шли рядом с ним, Джонатан с Роупером сзади, далее подмога: Фриски, Тэбби и трое из команды с «геклерами» через плечо. Двадцать контейнеров были прикреплены цепями к кольцам наверху. На фиксирующих ремнях значились промежуточные пункты маршрута: Лиссабон, Азоры, Антверпен, Гданьск.– Это мы называем саудовской коробкой, – гордо сообщил Пип. – Они открываются сбоку, так что саудовские таможенники могут залезть внутрь и приложиться к бутылочке.На контейнерах были таможенные пломбы, представлявшие из себя загнанные один в другой стальные штыри. Трое с «геклерами» вскрыли их с помощью кусачек.– Не бойся, у нас есть еще, – заверил Пип Джонатана. – Завтра все опять будет красиво. Таможня не придерется.Контейнер медленно открывался. У оружия – своя тишина. Тишина будущих трупов.– «Вулканы», – поучительно сказал Лэнгборн, обращаясь к Моранти. – Усовершенствованный вариант «гэтлинга». Шесть двадцатимиллиметровых стволов – три тысячи выстрелов в минуту. Почти искусство. Успевай только заряжать. Каждая пуля размером с палец. Жужжит, как рой пчел-убийц, У вертолетов и легкой авиации никаких шансов. Абсолютно новый. Десять таких. О'кей?Моранти ничего не сказал, только слегка кивнул в знак согласия. Они подошли к следующему контейнеру. Он был забит до отказа, поэтому смотреть пришлось снаружи. Но того, что они увидели, им вполне хватило.– Счетверенные зенитки, – объявил Лэнгборн. – Четыре пулемета с общей осью, стреляющие одновременно в одну мишень. Бьют любой самолет с одного выстрела. Грузовики, бэтээры, легкое вооружение – все им нипочем. Устанавливаются на шасси, мобильны и чертовски опасны. Тоже новые.Пип вывел их к правому борту, где два человека осторожно извлекали ракету в форме сигары из цилиндра. На этот раз Джонатану не потребовались объяснения Лэнгборна. Он насмотрелся рекламных фильмов. Наслушался рассказов. «Если у ирландцев когда-нибудь дотянутся до них руки, считай, что ты мертв, а они непременно дотянутся, – весело уверял старшина. – Стащат их с военных складов янки в Германии, купят за целое состояние в Афганистане, у израильтян или у палестинцев, или еще у кого-то, кого янки вздумают ими снабдить. Сверхзвуковые, пакуются вручную, по три в упаковке, называются „стингер“ – „жало“, а они и есть жало...»Обход продолжался. Легкие противотанковые орудия. Полевые радиоприемники. Медицинское оборудование. Форма. Обмундирование. Готовая еда. Британские флажки. Коробки, изготовленные в Бирмингеме. Железные канистры из Манчестера. Все осмотреть было невозможно. Слишком много всего, слишком мало времени.– Нравится? – тихо спросил Роупер Джонатана.Их лица оказались совсем рядом. Роупер смотрел напряженно и с каким-то странным торжеством, как будто нашел подтверждение своей точке зрения.– Хорошие штучки, – ответил Джонатан, не зная, что еще сказать.– Всего понемногу в каждой партии. В этом трюк. Корабль сбивается с пути, и вы теряете всего понемножку, а не что-то одно целиком. Здравый смысл.– Полагаю, да.Но Роупер не слушал его. Он видел свои достижения и блаженствовал.– Томас? – Лэнгборн звал из кормовой части. – Пора подписывать.Роупер пошел с ним. Лэнгборн положил на военный пюпитр отпечатанную расписку в получении турбин, деталей тракторов и тяжелых станков согласно прилагавшемуся перечню, проверенному и заверенному Томасом С. Дереком, управляющим, действующим от лица и по поручению компании «Трейдпатс лимитед». Джонатан поставил свое имя под распиской и инициалы под перечнем. Он передал документ Роуперу, тот показал Моранти, потом вернул Лэнгборну, а тот передал Пипу. На полке возле двери лежал радиотелефон. Пип взял его и набрал номер, написанный на листочке бумаги, который протянул ему Роупер. Моранти стоял в стороне – руки в боки, грудь вперед, как русский на памятнике. Пип передал трубку Роуперу. Они услышали «алло» голландского банкира.– Это Пьет? – спросил Роупер. – Мой друг хочет сообщить тебе что-то важное.Он передал трубку Джонатану вместе с другим листочком бумаги.Джонатан взглянул и прочел вслух:– С вами говорит ваш друг Джордж. Спасибо, что вы не ложитесь спать.– Дерек, дайте, пожалуйста, трубку Пипу, – сказал банкир. – Я хотел бы сообщить ему некоторые приятные новости.Джонатан протянул трубку Пипу, тот послушал, засмеялся, положил трубку и хлопнул Джонатана по плечу.– Ты чудесный парень!Он перестал смеяться, когда Лэнгборн извлек из портфеля отпечатанный лист бумаги.– Расписку, – коротко сказал он.Пип схватил ручку Джонатана и на глазах у всех поставил свое имя под распиской в получении от компании «Трейдпатс лимитед» двадцати пяти миллионов долларов США – третьего и предпоследнего взноса за оговоренную партию турбин, запчастей тракторов и тяжелых станков, согласно контракту следующих через Кюрасао транзитным грузом на винтовом пароходе «Ломбардия». * * * Она позвонила в четыре утра.– Завтра мы отправляемся на «Пашу», – сказала она. – Я и Корки.Джонатан молчал.– Он говорит, мне надо удирать. Забыть о круизе, удрать, пока еще возможно.– Он прав, – пробормотал Джонатан наконец.– Джонатан, удирать нехорошо. Это ничего не даст. Мы же оба знаем об этом. От себя не убежишь.– Просто уходи, – сказал он. – Уезжай куда хочешь. Пожалуйста.Они опять лежали рядом, каждый на своей кровати, и прислушивались к дыханию друг друга.«Джонатан, – шептала она, – Джонатан». 23 С операцией «Пиявка» все обстояло хорошо. Так говорил Берр, сидя за унылым серым пультом в Майами. Так говорил Стрельски из соседней аппаратной. Гудхью, звонивший им из Лондона по два раза в день, не сомневался в этом.– Силы задействованы, Леонард. Остается только подвести черту.– Какие силы? – спросил Берр, как всегда, подозрительно.– Во-первых, мой хозяин.– Твой хозяин?– Он обмозговывает, Леонард. Так он сказал, и я должен считаться с его сомнениями. Как я могу прыгнуть через его голову, если он предлагает мне полную поддержку? Вчера мы поговорили по душам.– Я рад, что у него есть душа.Но Гудхью в эти дни было не до острот.– Он сказал, нам надо сплотиться. Я с ним согласен. Вокруг слишком много людей с финансовыми интересами. Он сказал, что в воздухе пахнет гнильцой. По-моему, лучше не сформулируешь. Он бы не хотел, чтобы его считали одним из тех, кто боится вывести эту шушеру на чистую воду. Надеюсь, он это сделает. О «Флагманском корабле» он не упоминал, я – тоже. Иногда лучше умолчать. Но, Леонард, твой список произвел на него сильное впечатление. Можно сказать, сыграл решающую роль. Там все как на ладони. Голые факты. От них уж никуда не спрячешься.– Мой список?– Список, Леонард. Тот, который сфотографировал твой друг. Посредников. Инвесторов. Наладчиков и вкладчиков, как ты их назвал. – В голосе Гудхью послышались умоляющие нотки, и Берр дорого дал бы, чтобы не слышать их вовсе. – Да, Боже мой, пороховой заряд. Ту штуку, до которой, как ты сказал, никто бы не докопался, кроме нашего друга. Господи, Леонард, ты специально притворяешься тупым.Но Гудхью неверно истолковал замешательство Берра. Берр сразу понял, какой список. Он не понимал, как Гудхью его использовал.– Не хочешь ли ты сказать, что показал список посредников и инвесторов своему хозяину?– Господи, ну конечно же не сырой материал, как я мог показать его? Просто имена и цифры. Естественно, должным образом отобранные. Он мог узнать их, прослушав телефон, микрофон, все что угодно. Мы сами могли бы украсть его на почте.– Рекс, Роупер не диктовал этот список и не читал по телефону. И не посылал по почте. Он существует в единственном экземпляре, в деловом блокноте Роупера, и только один человек сфотографировал его.– Леонард, давай не будем вдаваться в подробности! Мой хозяин потрясен, а этого я и добивался. Он признает, что пора подводить черту и что головы должны полететь. Он чувствует – так он говорит, и я буду ему верить, пока не буду убежден в обратном, – у него есть своя гордость, Леонард, как у всех нас, все мы так или иначе увиливаем от неприятной нам правды, пока она не обрушится на нас, – он чувствует, что для него настало время спрыгнуть с забора и сказать свое слово. – Гудхью попытался героически пошутить. – Ты знаешь, как он любит метафоры. Удивляюсь, что он ничего не ввернул о новых метлах, восставших из пепла.Если Гудхью рассчитывал услышать взрыв смеха в ответ, то Берр обманул его ожидания.Гудхью разволновался:– Леонард, у меня не было выбора. Я служу королеве. Я служу министру королевы. Моя обязанность – информировать хозяина о ходе твоего дела. Если он говорит мне, что видит свет, в мои функции не входит обвинять его во лжи. У меня свои принципы, Леонард. И я верен им, так же как верен ему и тебе. Мы обедаем вместе в четверг после его встречи с секретарем кабинета. Я жду важных новостей. И надеялся, что ты будешь доволен, а ты бурчишь.– Рекс, кто еще видел этот список?– Кроме моего хозяина, никто. Естественно, я указал ему на секретность. Нельзя без конца говорить людям, чтобы они помалкивали, это все равно что слишком часто кричать «волк!». Естественно, суть будет изложена в четверг секретарю кабинета, но можешь быть уверен, что дальше не пойдет.Молчание Берра стало непереносимым.– Леонард, я боюсь, ты забываешь первые принципы. В последние месяцы все мои усилия были направлены на достижение большей гласности в новую эру. Секретность – это проклятие нашей системы. Я не хочу советовать своему начальнику или любому другому министру королевы прятаться за ее юбки. Они и так этим злоупотребляют. Я не буду слушать тебя, Леонард. Не пущу тебя назад, к тем допотопным временам, когда ты работал в Ривер-Хауз.Берр глубоко вздохнул.– Ясно, Рекс. Понял. С этого момента буду соблюдать первые принципы.– Рад это слышать, Леонард.Берр положил трубку и позвонил Руку.– Роб, Рекс Гудхью больше не будет получать неочищенную информацию «Пиявки». Срочно принять к сведению. Завтра пришлю тебе письменное подтверждение.Тем не менее все остальное шло гладко, и если Берр продолжал беспокоиться из-за оплошности, допущенной Гудхью, то ни у него, ни у Стрельски не было ощущения неотвратимого провала. То, что Гудхью назвал подведением черты, Берр и Стрельски называли прямым попаданием, а сейчас они только и мечтали об этом прямом попадании, то есть о том моменте, когда наркотики, оружие и игроки окажутся в одном месте и удастся проследить, куда текут деньги, и (предполагая, что команда получит все необходимые права и полномочия) лихие парни выскочат из-за деревьев и закричат: «Руки вверх!» – а плохие парни жалко улыбнутся и скажут: «Сдаюсь, офицер» – или если они американцы: «Ты еще попомнишь меня, Стрельски, ублюдок».Примерно так они шутливо представляли это друг другу.– Пусть все зайдет как можно дальше, – по-прежнему настаивал Стрельски – на встречах, по телефону, за кофе, на пляже. – Чем ниже они скатятся, тем труднее им будет сыграть в прятки и тем ближе мы к Господу.Берр соглашался. Ловить жулье – то же самое, что ловить шпионов, сказал он. Нужен только хорошо освещенный угол, фотоаппараты наготове, один человек в теплой полушинели с планами, другой – в котелке, с чемоданом, набитым разными счетами. И, если тебе повезет, дело в шляпе. Операция «Пиявка» должна была дать ответ на следующие вопросы: «Чья улица? Чей город? Чье море? Чья юрисдикция?» Поскольку одно было ясно: ни Ричард Онслоу Роупер, ни его колумбийские партнеры по торговле вовсе не собирались обделывать свои делишки на американской земле. * * * Вторым человеком, оказывавшим всяческую поддержку и вселявшим оптимизм, был новый федеральный прокурор, которому поручили это дело. Прескотт, так его звали, занимал и еще один, более высокий пост – первого заместителя министра юстиции США, и все, кого Стрельски спрашивал о нем, говорили, что Эд Прескотт – лучший первый заместитель министра юстиции, какой когда-либо существовал на свете, просто самый лучший, ей-богу, Джо. Все Прескотты конечно же были выпускниками Йеля, и двое-трое из них имели связи с управлением, – а как же иначе? – и ходил слух, который Эд никогда официально не опровергал, что он кем-то там приходится Прескотту Бушу, отцу Джорджа Буша. Но Эда подобная чепуха никогда не волновала, это он всем сразу давал понять. Он был серьезным вашингтонским игроком с собственной программой и, занимаясь работой, оставлял свою родословную за дверью.– Что случилось с тем парнем, что был до прошлой недели? – спросил Берр.– Думаю, ему надоело ждать, – ответил Стрельски. – Эти люди не шляются без дела.Как всегда ошарашенный американскими темпами смены сотрудников, Берр промолчал. Лишь много позднее он понял, что они со Стрельски, из уважения друг к другу, умалчивали об одних и тех же вещах. Между тем Берр и Стрельски, не первые и не последние, пытались добиться невозможного – убедить Вашингтон санкционировать акт задержания на море винтового парохода «Ломбардия», зарегистрированного в Панаме, идущего из Кюрасао и направляющегося к свободной зоне Колон, на том основании, что, как стало известно, на его борту находится сверхсовременное оружие стоимостью пятьдесят миллионов долларов, описанное в декларации как турбины, тракторные запчасти и сельскохозяйственные машины. Впоследствии и тут Берр стал винить себя – как он винил себя чуть ли не во всем, – что, подкупленный безыскусным шармом и простыми манерами Эда Прескотта, проводил слишком много часов в его огромной конторе в центре города и слишком мало посвящал исполнению своих прямых обязанностей.Но что ему оставалось делать? Секретная радиосвязь между Майами и Вашингтоном работала круглосуточно. Налетела туча официальных и не совсем официальных экспертов, и вскоре в ней замелькали знаменитые британские фигуры: Милашка Кэти из посольства в Вашингтоне, Мэндерсон из отдела морских связей, Хардэкр, специалист по радиоперехвату, и некий молодой юрист из Ривер-Хауз, которого, согласно молве, выращивали на смену Пэлфрею, юридическому консультанту группы по изучению снабжения.Иногда казалось, что весь Вашингтон переехал в Майами; в иные дни штат конторы прокурора сокращался до двух машинисток и телефонистки, а первый заместитель министра юстиции Прескотт со своей командой отправлялся сражаться на Капитолии. Берр, ничего не смысливший в прелестях американской внутриполитической борьбы, находил утешение в лихорадочной деятельности, полагая, вероятно, как гончая в детстве Джед, что если много суетиться, то наверняка что-нибудь получится. * * * Никаких оснований для серьезных опасений пока что не было, только мелкие сигналы тревоги, без который не обходится ни одна тайная операция: к примеру, постоянные нервирующие напоминания о том, что жизненно важная информация – некоторые перехваченные телефонные разговоры, фотографии с воздуха, донесения разведчиков из Лэнгли с мест – как будто застревает где-то по дороге к Стрельски, и еще у Берра и Стрельски было схожее жуткое чувство, – в котором они не сознавались друг другу, – что операция «Пиявка» проводится параллельно с какой-то другой операцией, нитей которой они пока не могут нащупать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57