– Он снова возник в комнате. – Будь моя воля, я бы тебя поджарил, ей-богу, – признался он, застегивая «молнию», – ты бы у меня повисел вниз головой, пока правда сама бы не выскочила. Нельзя, впрочем, иметь в жизни сразу все. Привет. * * * На следующий день Дэниэлу пришло в голову, что Джонатан нуждается в каком-то развлечении.– Что такое греческая урна?– Горшок. Кувшин. Художественное изделие древних греков.– Пятьдесят долларов в неделю. А что будет в мозгу у черепахи, если ее переедет «мерседес»?– Медленная музыка?– Панцирь. Корки говорил с Роупером по телефону. Сказал, что сделал все что мог. Или ты ангельски чист, или самый большой мошенник в мире.– Когда они возвращаются?– На рассвете. Роупер всегда летает на рассвете. Они говорили о том, что ты под вопросом.– С Джед?– Джед ездит верхом на Саре. Она всегда ездит на Саре, как только возвращается. Сара чует ее и приходит в ярость, если Джед не приходит. Роупер говорит, что они пара лесбиянок. Кто такие лесбиянки?– Женщины, которые любят женщин.– Роупер говорил с Сэнди Лэнгборном о тебе, когда был на Кюрасао. Никто не обсуждает тебя по телефону. Ничего о Томасе до последующих указаний. Приказ шефа.– Может быть, тебе не стоит так много подслушивать. Ты ведь совсем измотаешься.Дэниэл выгнул спину, вскинул голову и выкрикнул:– Я не подслушиваю. Это нечестно! И не пытаюсь даже! Мне просто слышно! Корки говорит, ты опасная загадка – вот и все! Но это не так! Я знаю, это не так! Я люблю тебя! Роупер хочет сам тебя прощупать и убедиться! * * * Было время перед рассветом.– Ты знаешь лучший способ заставить кого-нибудь говорить, Томми? – спросил его Тэбби со своей подстилки у двери. – Самый надежный. Сто процентов гарантии. Без проколов. Лечение шипучкой. Закрой ему рот, так чтобы он мог дышать только носом. Возьми воронку и вливай шипучку в нос. Эффект потрясающий. Мозги будто закипают. Дьявольски сильно действует. * * * Десять часов утра.Неуверенно шагая рядом с Коркораном по гравиевой площадке Кристалла, Джонатан припомнил, как его немецкая тетушка Моника вела его за руку через двор Бэкингемского дворца, где они должны были получить медаль его покойного отца. «В чем смысл награды, если человека больше нет в живых, – думал он. – В чем смысл учебы для живого?»Коренастый чернокожий слуга в зеленом жилете и черных брюках открыл им дверь. Представительный черный дворецкий, одетый в полосатый хлопчатобумажный жилет, встретил их на пороге.– Мы к шефу, Исаак, – сказал Коркоран. – Доктор Джекилл и господин Хайд. Нас ждут.В гигантском холле их шаги отдавались эхом, как в церкви. Мраморная лестница с золочеными перилами устремлялась вверх к куполу, делая на своем пути к нарисованным голубым небесам три поворота. Мрамор, по которому они шли, был розового цвета, и солнечные лучи, преломляясь, играли на нем радужными отсветами. Две фигуры египетских воинов в человеческий рост охраняли резную каменную арку. Они вошли в нее и оказались в галерее, главным украшением которой была золотая голова бога солнца Ра. Греческие торсы, мраморные головы, руки, урны и каменные плиты с иероглифами стояли или лежали в тщательно продуманном беспорядке. По стенам были расставлены отделанные бронзой шкафы с фигурками из камня, металла, золота. Выведенные печатными буквами надписи извещали об их происхождении: Западная Африка, Перу, доколумбова Америка, Камбоджа, минойская цивилизация, Россия, Рим, а в одном случае – просто Нил.«Он крадет», – говорил Берр.«Фрэдди обычно сбывает ему краденые древности», – сообщила Софи.«Роупер сам хочет тебя прощупать», – сказал Дэниэл.Они вошли в библиотеку. Кожаные корешки книг закрывали все стены от пола до потолка. Тут же одиноко стояла передвижная витая лесенка.Они вошли в темный коридор между сводчатыми казематами. По сторонам то тут, то там высвечивались древние мечи, пики и булавы, фигуры в латах на деревянных конях, мушкеты, алебарды, пушечные ядра, позеленевшие от долгого пребывания в воде пушки с налипшими на них ракушками.Они прошли биллиардную и оказались во второй, жилой половине дома. Мраморные колонны поддерживали современный навесной потолок. Колонны отражались в выложенном голубым кафелем бассейне, окруженном обширным мраморным вестибюлем. На стенах висели импрессионистские полотна, изображающие фрукты, поля и обнаженных женщин. Неужели это настоящий Гоген? На мраморной скамье двое молодых людей в рубашках с короткими рукавами и широких мешковатых брюках по моде двадцатых годов деловито беседовали над раскрытыми кейсами.– Корки, привет, как дела? – манерно произнес один из них.– Чудно, – ответил Коркоран.Они приблизились к высоким дверям из полированной бронзы. Перед ними на привратницком стуле с высокой спинкой восседал Фриски. Из дверей вышла немолодая женщина в белой блузке, держа корзину на короткой ручке. Фриски вытянул ногу, будто ставя подножку.– Ой ты, дурачок, – весело сказала женщина.Двери снова закрылись.– Да это же майор! – вскричал Фриски, притворяясь до последней минуты, что не заметил их появления. – Как мы сегодня себя чувствуем, сэр? Привет, Томми. В форме? Тогда хорошо.– Звякни, – сказал Коркоран.Фриски снял со стены внутренний телефон и набрал номер. Двери открылись автоматически. Перед взором Джонатана предстала такая просторная, обставленная столь необычно, залитая таким ярким светом и пересеченная такими черными тенями комната, что ему показалось, он не вошел, а вплыл в нее. За длинным рядом окон со слегка затемненными стеклами была видна терраса с оригинальными белыми столиками под белыми зонтами. За ними открывался вид на изумрудную лагуну, окаймленную узкой полоской песка и темными рифами. За лагуной вздымалось и голубело открытое море.Великолепие комнаты в первое мгновение целиком захватило Джонатана. Ее обитатели, если таковые были, затерялись где-то между светом и тенью. Когда Коркоран ввел его вглубь, он заметил вертящийся блестящий стол, инкрустированный черепахой и медью, и за ним резной трон, убранный роскошными старинными коврами. Рядом со столом, в бамбуковом пляжном кресле с широкими подлокотниками и подставкой для ног, сидел самый страшный человек в мире, одетый в светло-синюю рубашку с короткими рукавами и монограммой на кармане, белые парусиновые брюки и мягкие туфли. Ноги скрещены, на носу полулинзовые очки для чтения. Он просматривал какую-то папку в кожаном переплете и все с той же монограммой на корешке. Читая, он улыбался, потому что улыбался он почти всегда. Рядом с ним стояла секретарша, напоминавшая как две капли воды только что вышедшую отсюда женщину.– Пусть меня не беспокоят, Фриски, – приказал удивительно знакомый голос. Он захлопнул папку и передал ее секретарше. – На террасу никого не пускать. Кто это так тарахтит в бухте?– Это Талбот, шеф, – ответил сзади Исаак. – Ставит подвесной мотор.– Велите отставить. Коркс, принеси немного шампанского. О, черт побери, да это же Пайн. Входите, входите. Здорово, в самом деле здорово.Он поднялся на ноги, очки комично сползли на самый кончик носа. Схватив Джонатана за руку, он подтянул его к себе так же близко, как тогда у Майстера, и, хмурясь, стал внимательно разглядывать через очки. Потом осторожно приблизил ладони к его щекам, как будто собираясь пошлепать по ним. Держа руки у самого лица Джонатана, так что тот кожей ощущал их тепло, Роупер осмотрел его со всех сторон, придвинувшись почти вплотную.– Просто замечательно, – наконец произнес он удовлетворенно. – Превосходно сработано, Пайн, превосходно, доктор Марта. Деньги потрачены не зря. Простите, что отсутствовал, когда вы приехали. Мне нужно было загнать пару ферм. Когда же было тяжелее всего? – Он оглянулся, ища глазами Коркорана, который, осторожно двигаясь по мраморному полу, приближался с подносом, на котором стояли три матовых серебряных кубка.– После операции, – сказал Джонатан. – Ощущение как у дантиста, но только раз в десять сильнее.– Тише. Это самое лучшее место.Сбитый с толку беспорядочной манерой Роупера вести беседу, Джонатан вначале вовсе не уловил музыки. Но когда рука Роупера поднялась, призывая к тишине, он услышал, как Паваротти вытягивает последнюю ноту «La donna e mobile» Песенка герцога из оперы Верди «Риголетто».

. Все трое не двигались, пока музыка не затихла. Потом Роупер взял стакан и отпил из него.– Боже, он изумителен. Всегда слушаю по воскресеньям. Никогда не пропускаю, правда, Коркс? За удачу. Спасибо.– За удачу, – повторил Джонатан и тоже выпил. В этот момент доносившееся издалека тарахтение мотора прекратилось. Наступила полная тишина. Взгляд Роупера упал на шрам на правом запястье Джонатана.– Сколько человек будет к ленчу, Коркс?– Восемнадцать. Возможно, двадцать, шеф.– Винцеттис будет? Что-то не слышно его самолета. Он летает на чешском двухмоторном.– Собирался, шеф.– Скажи Джед, что нужны карточки с именами. И хорошие салфетки. И никаких пестрых бумажек. Поймай Винцеттиса, пусть скажет «да» или «нет». Пауль справился с теми ста тридцатью?– Ждем, шеф.– Пусть поторопится, или нужда отпадет. Пожалуйста, Пайн, садитесь. Нет, не там, а вот здесь, чтобы я мог вас видеть. Апо передал вариант последней поправки?– В вашей папке.– Великолепный парень, – заметил Роупер, когда Коркоран вышел.– Уверен, что так, – вежливо согласился Джонатан.– Любит услужить, – произнес Роупер, бросив на Джонатана взгляд, каким обмениваются в подобных случаях нормальные мужчины. * * * Роупер наливал шампанское в свой бокал и, улыбаясь следил, как оно пенится.– Скажите мне, чего вы хотите?– Я хотел бы вернуться обратно к Лоу, если можно. Когда это удобно. Было бы чудесно долететь до Нассау. А там я сам доберусь.– Я имел в виду не это. В более широком смысле. Вообще в жизни? Каковы ваши планы?– У меня их нет. Я живу настоящим. Плыву по течению. Провожу время.– Нет, это неоткровенно. Я не верю. Вы так же, как и я, никогда в жизни не расслаблялись. Впрочем, я пытался. Немного играл в гольф, плавал, немного того-cero. Но мотор всегда работал. Без холостых оборотов. Как и ваш. Чем вы мне и нравитесь.Он все время улыбался. Как, впрочем, и сам Джонатан, который одновременно пытался сообразить, что позволило Роуперу прийти к такому выводу.– Ну, если вы так считаете.– Кулинария. Альпинизм. Лодочный спорт. Живопись. Военная служба. Женитьба. Изучение языков. Развод. Девушка в Каире, девушка на Корнуолле, девушка в Канаде. Убийство австралийского торговца наркотиками. После всего этого вы хотите, чтобы я поверил, что у вас нет цели в жизни. Зачем вы это сделали?– Сделал что?Джонатан никогда не позволял себе думать об обаянии Роупера. Общаясь с человеком, Роупер давал понять, что тот может сказать ему все что угодно, не рискуя согнать с его лица улыбку.– Выручили старину Дэниэла. Одному парню вы когда-то свернули голову, а моего спасли. Вы обокрали Майстера, а почему не меня? Почему вы не просите денег? – Он говорил тоном обманутого, почти оскорбленного человека. – Я заплачу вам. Не важно, что вы там натворили, главное – вы спасли Дэниэла. Когда дело касается мальчика, моя щедрость безгранична.– Я сделал это не ради денег. Вы меня заштопали. Ухаживали за мной. Были ко мне добры. Я просто уеду.– Какими языками вы владеете? – спросил Роупер, взяв в руки лист бумаги, просматривая и откладывая его в сторону.– Французским. Немецким. Испанским.– Дураки эти лингвисты. Нечего им сказать на одном языке, так они учат другой, чтобы и на нем ничего путного не сказать. А арабский?– Нет.– Почему? Вы были там достаточно долго.– Только отдельные фразы. Элементарные вещи.– Надо было вступить в связь с арабской женщиной. Может, вы так и поступили? Вы случайно не знали Фрэдди Хамида, когда были там? Он мой друг. Может быть, немного диковат. Его семья владеет заведением, где вы работали. Держит лошадей.– Он входил в правление гостиницы.– По мнению Фрэдди, вы совершенный монах. Образец безукоризненного поведения. Как вы там оказались?– Случайно. Прочитал объявление на доске в школе по обслуживанию, как раз в день окончания. Мне всегда хотелось посмотреть Ближний Восток, вот я и подал заявление.– У Фрэдди была подруга. Старше его. Замечательная женщина. Слишком сердечная для него. Бывала с ним на бегах и в яхт-клубе. Софи. Когда-нибудь видели ее?– Ее убили, – сказал Джонатан.– Совершенно верно. Как раз накануне вашего отъезда. Вы встречались с ней?– Она занимала комнаты на крыше отеля. Все знали, что она женщина Хамида.– И ваша?Ясные умные глаза не таили угрозы. Наоборот, они выражали одобрение. Они предлагали понимание и поддержку.– Конечно, нет.– Почему, конечно?– Я не сумасшедший. Даже если бы она того и пожелала.– А почему бы и нет? Горячая арабская кровь, зрелая женщина, обожающая постель. Приятный молодой человек. Бог знает, Фрэдди ведь не живопись маслом. Кто же убил ее?– Когда я уезжал, дело расследовалось. Так и не знаю, арестовали кого-нибудь или нет. Предполагали, что кто-то чужой залез, а она его застала, вот он ее и убил.– Так это были в самом деле не вы? – Умные, ясные глаза приглашали разделить шутку. Улыбка дельфина.– Нет.– Уверены?– Поговаривали, что это Фрэдди.– В самом деле? Но с какой стати?– Не сам, а кого-нибудь нанял. Говорят, она как-то его предала.Роупер забавлялся.– Но все-таки не с вами?– Боюсь, что нет.Роупер по-прежнему улыбался, так же как Джонатан.– Корки не может вас раскусить. Он парень подозрительный. Вы его настораживаете. Говорит, по всем данным – один человек, а на поверку – другой. Что там у вас еще за пазухой? Есть что-то, о чем мы не знаем? И полиция тоже? Вы кого-нибудь еще прикончили?– Я не искал неприятностей. Они случались со мной, и я реагировал. Вот как это все происходило.– Да, конечно, вы реагировали. Говорят, вы участвовали в опознании тела Софи. Это правда?– Да.– Неприятная обязанность, не так ли?– Кто-то должен был это сделать.– Фрэдди был очень признателен. Сказал, чтобы при встрече я вас поблагодарил. Без свидетелей, конечно. Он опасался, что ему самому придется идти. Это чересчур щекочет нервы.Был ли Джонатан наконец близок к ненависти? В лице Роупера ничего не переменилось. Все та же полуулыбка. Коркоран на цыпочках вернулся в комнату и присел на диван. Манера Роупера тут же неуловимо изменилась, он начал играть на публику.– Корабль, на котором вы приплыли в Канаду. Как он назывался? – доверительным тоном продолжил он.– «Звезда Вифлеема».– Он зарегистрирован?– В Саут-Шилдсе.– Как вы достали койку? Не просто получить место на жалком, маленьком суденышке?– Я готовил.Оставаясь за кулисами, Коркоран был, однако, не в силах сдержаться.– Одной рукой? – спросил он.– Я носил резиновые перчатки.– Как вы туда устроились? – повторил свой вопрос Роупер.– Подкупил повара, и капитан взял меня сверх штата.– Имя?– Гревилл.– Вашего агента зовут Билли Борн. Агент по найму, Ньюпорт, Род-Айленд, – продолжал Роупер. – Как вы вышли на Борна?– Его все знают. Спросите любого из нас.– «Нас»?– Из обслуги.– У тебя под рукой факс от Билли, Коркс? Отзывается хорошо, не так ли? Много елея, если не ошибаюсь.– О, Билли Борн обожает его, – кисло подтвердил Коркоран. – Ламон само совершенство. Готовит, обслуживает, не тронет ни серебра, ни гостей, тут как тут по первому зову и не задержится дольше положенного. В общем, стоит на сияющем пьедестале.– Ну а другие отзывы, не все так цветисты?– Детские сказки, шеф, – буркнул Коркоран. – Сплошной вздор.– Пустили им пыль в глаза, а, Пайн?– Да.– Тот парень, которому вы расплющили руку той ночью. Видели его раньше?– Нет.– Когда-нибудь вечером у Мама Лоу?– Нет.– Никогда не плавали на его лодке? Не готовили ему? Не перевозили по его поручению наркотики?В этих вопросах не слышалось угрозы, течение беседы не ускорялось. Дружеская улыбка Роупера не оставляла его, даже когда Коркоран злился и брюзжал у него над ухом.– Нет, – твердо ответил Джонатан.– Убивали для него или крали?– Нет.– А как насчет сообщника?– Нет.– Нам пришла в голову мысль, что вы там должны были быть третьим, но решили все переиграть. Возможно, именно по этой причине вы так поработали над ним. Чтобы показать, что вы святее папы, понимаете, о чем я?– Это просто идиотизм какой-то, – резко сказал Джонатан. Он внутренне собрался. – Честно говоря, похоже на издевательство. – И более спокойным тоном произнес: – Вы должны взять эти слова обратно. Почему я должен все это слушать?«Играй отчаянного парня, – твердил ему Берр. – Никогда не заискивай. Его от этого воротит».Но Роупер, казалось, не слышал протестов Джонатана.– В ваших обстоятельствах, решили вы, не стоит снова входить в конфликт с законом. Лучше заслужить благодарность состоятельного англичанина, чем красть его мальчишку. Понимаете, о чем я?– Я не имею с ними ничего общего. Я уже вам сказал. Никогда их раньше не видел, не слышал, не говорил с ними до этого вечера. Я вернул вам сына, верно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57