Для этих людей она была редкой птицей — яркой, необычной, стремительной. Она появлялась словно ниоткудаи так же быстро исчезала. И уж конечно, они помнили ее и ее рассказы еще очень долго, намного дольше, чем помнила их она. Слишком много было у нее на пути таких деревень и крестьян.В деревне Ладерна в дом, где она остановилась, втиснулось никак не меньше двадцати человек, всем им не терпелось узнать последние новости. Пока Лиат ела, они развлекали ее песнями и местными сплетнями, но как только по местному обычаю хозяева подали ей кружку пива после еды, на нее обрушился настоящий град вопросов.— Какое у тебя поручение, «орлица»?— Откуда ты едешь?— Куда направляешься?Ее научили, что можно рассказать, а что лучше оставить в тайне, когда стоит отвечать уклончиво, а когда объяснить подробнее. Крестьяне предлагали ей еду повкуснее, чтобы она побольше им рассказала, и нынешняя ее хозяйка не была исключением. Судя по всему, она решила, что ее гостья — важная птица. Лиат поняла это по тому, что женщина не разбавила пиво водой, как частенько из экономии поступали другие хозяйки, у которых ей случалось останавливаться.— Я еду во дворец в Вераусхаузене по приказу короля. Он оставил там почти всю свою свиту. Там в школе при монастыре учатся дети знатных дворян и его собственный сын — принц Эккехард. Меня послали сообщить, где назначена встреча с королем.— Вераусхаузен? А где это?— За Бретвальдом, — ответила она.Селяне покачали головами и предупредили, чтобы она была осторожнее и ни в коем случае не ехала напрямик, через старый лес.— Глупцы из тех, что помоложе, вечно пытаются пробраться по той дороге, — проворчала старуха Мерла. Во рту у нее осталось целых шесть зубов, и она очень этим гордилась. — И все они исчезают без следа. Наверняка попадают на обед медведю или стае волков. Или еще кому похуже. — И она довольно кивнула, словно ее радовала ужасная участь пропавших.— На рынке я слышал, что по приказу короля через лес прорубили дорогу до самого Бретвальда, — возмутился один из слушателей, лицо которого покрывал бронзовый загар от постоянной работы в поле.— Как будто кому-то это под силу, — возразила старуха. — Но ты ничего не сказала про короля. Он уже назвал своего наследника? Это, наверное, принц Эккехард?— У него есть старшая дочь — принцесса Сапиентия. Она уже достаточно взрослая, чтобы стать преемницей короля, и к тому же побывала в битвах, совершила Странствие наследника и родила ребенка.— Да, доказала, что способна к деторождению и может повести солдат в бой. Видно, Господь отметил ее.Все вокруг заулыбались и одобрительно закивали, тоже видя в этих обстоятельствах знак Божий. Улыбались все, кроме одного человека. Он молча потягивал пиво из огромной кружки и смотрел на Лиат светлыми водянистыми глазами. Он загорел так же, как и она, — коричневыми от солнца были только руки и лицо, но под рубашкой, которую он расстегнул из-за жары, виднелась бледная кожа.— У него есть и другой сын, с салийским именем — Саунглаунт, или что-то в этом роде. Превосходный воин, капитан королевских «драконов», но, как я слышал, и он, и его «драконы» погибли, защищая Гент.Она покраснела и про себя возблагодарила Господа за то, что уже достаточно темно и никто не увидит выражения ее лица.— Не погиб, — сказала она. Как же сделать так, чтобы голос не дрожал? — Его захватили в плен, но войска графа Лавастина освободили его. Теперь он в безопасности и снова рядом с королем.Все принялись восторженно охать, дивясь такому чудесному избавлению. Лиат одним глотком осушила свою кружку. Но вернуть спокойствие уже не удастся — бессоннаяночь ей обеспечена. Теперь до самого утра она будет ворочаться в постели и вспоминать его.Владычица! Как же могло случиться, что шесть дней назад, когда они уезжали из Гента, он сказал: «Выходи за меня замуж, Лиат».Весь день Лиат ехала на северо-запад под палящими лучами солнца по дороге, которая на картах называлась Рингсвальдвег. За целый день ей встретились лишь несколько путешественников: пара возчиков, везущих на телегах парусину в ближайший порт; наемные работники — зажиточные фермеры называют таких батраками; коробейник, толкающий перед собой тележку, нагруженную разными мелочами, да еще трое священников — загорелых, босых, с мозолистыми руками, которые направлялись на юг — в какой-то монастырь. Слева темнел Бретвальдский лес — такой густой и мрачный, что при взгляде на него становилось понятно, почему путешественники предпочитают делать огромный крюк, объезжая его, вместо того чтобы попытаться пройти напрямик. Справа то и дело возникали маленькие рощицы, чередовавшиеся с возделанными полями, деревни и пастбища, на которых паслись невозмутимые коровы. Лиат уже привыкла путешествовать. Ей нравилось одиночество, чувство свободы, когда ты словно одна во всей Вселенной и можешь смотреть вокруг и удивляться увиденному сколько душе угодно — никто не осудит и не усмехнется.Но сейчас она никак не могла избавиться от ощущения, что кто-то следит за ней. Она оглянулась, но дорога была пустынной. Подул ветер, начали сгущаться прозрачные летние сумерки.Лиат чувствовала нарастающее беспокойство.Никогда не доверяй кажущейся безопасности.Тучи закрыли небо, и неожиданно стало совсем темно. Начал накрапывать дождь, и Лиат накинула на плечи плащ. Конечно, лето выдалось жаркое и сухое и на дороге не было грязи, но тем не менее на ночь надо найти какое-нибудь укрытие.Ей вовсе не хотелось ночевать вдали от человеческого жилья под открытым небом, с которого сыплются холодные капли.Дождь усилился. Издалека послышался звон колокольчика — такими обычно украшают конскую сбрую, чтобы веселее было в дороге. Лиат с облегчением вздохнула: вдвоем ехать веселее, а лихих людей на королевской дороге можно не бояться.Но спокойствие продлилось не дольше нескольких секунд.Откуда-то сверху, с потемневшего от низких туч неба, донесся низкий колокольный звон, словно звонили с большого собора в Генте. Но с самого полудня ей не встретилось по пути ни одной церкви.Может, это эхо шагов дэймона? Неужели это создание снова преследует ее? Она опять оглянулась, но не увидела ни горящих глаз, ни ангелоподобной фигуры, ни прозрачных крыльев — дорога по-прежнему была пустынна. Только порыв ветра донес до нее шепот:— Лиатано. Воздух задрожал, на дороге, довольно далеко от нее, взметнулись клочья тумана. Больше всего они походили на белые колонны или стволы могучих деревьев, возникшие прямо в воздухе.Разумеется, это всего лишь игра света и тени. Но тем не менее Лиат чувствовала, что в нее вцепились чьи-то ледяные когти, они впивались все глубже и глубже, в самое сердце, и увлекали к звону колоколов. Но ведь ничего плохого не случится, если просто подождать? Почему бы не спешиться и не посидеть спокойно?— Иди ко мне, Лиатано. Не беги от меня. Просто подожди немного, и ты обретешь покой.Лошадь Лиат нервно фыркнула и прижала уши.— Подожди немного. Иди к нам.Лиат заколебалась.— Беги, — послышался ей голос отца. — Беги, Лиат!С нее мигом слетело сонное оцепенение, больше она не собиралась ни ждать, ни спешиваться — да и как ей такое вголову пришло! Чувствуя лишь ослепительную ярость, она послала лошадь в галоп. Через какое-то время Лиат оглянулась, и сердце ее ударилось о ребра. Туманные фигуры тянулись к ней, они летели за ней по дороге, преследуя, настигая. Теперь она нисколько не сомневалась, что это живые существа. Она видела протянутые к ней руки, слышала их голоса, похожие на тихий шелест листьев. Но громче всего звучал голос, похожий на колокольный звон.Они приближались.Она достала лук, вытащила из колчана стрелу и прицелилась. В воздухе запахло горящим углем, как в кузнице, когда там раздувают мехи. Лошадь прибавила ходу, и Лиат отпустила поводья, предоставив ей скакать куда вздумается, а сама пустила стрелу в своих преследователей. Как и следовало ожидать, стрельба по бесплотным духам — дело бесполезное, и стрела бессильно упала на дорогу.Впереди послышался крик:— Эй, там! Смотри, куда едешь!Лиат посмотрела прямо перед собой и увидела двух всадников в богатых одеждах и четырех сопровождающих их рыцарей. Вероятно, владелец здешних земель. Лиат никак не могла вспомнить, какому знатному роду принадлежит знак, изображенный на щитах рыцарей, — голова оленя на белом поле. Рыцари расступились, чтобы она могла проехать, вернее, пронестись между ними.Но как только она обернулась, чтобы предупредить их о грозящей опасности, справа от нее вспыхнул яркий свет — недалеко от дороги на небольшом холме, где стояли собранные в круг огромные камни, разгорелся костер.Мимо пролетела сова, она пронеслась так бесшумно и стремительно, что лошадь Лиат шарахнулась и сошла с дороги. Держа одной рукой лук, а другой поводья, Лиат положилась на инстинкт животного. Лошадь перепрыгнула неглубокую канаву у обочины дороги и направилась прямо к холму, поросшему густой зеленой травой. С дороги вслед Лиат неслись невнятные крики мужчин.Через секунду до нее донесся пронзительный визг.Лошадь преодолела подъем с такой скоростью, словно спасалась от лесного пожара, и мгновенно оказалась в центре каменного кольца. Только теперь Лиат заметила, что посредине, из камней поменьше, выложен еще один круг — семь валунов, а в центре… Высотой камень был примерно с человека и светился странным бело-голубым светом, ярко, как костер. Но, в отличие от костра, тепла от него не ощущалось.Крики и вопли с дороги стали тише и превратились в невнятный шум. Лиат не осмеливалась оглянуться и узнать, что же там происходит. А над головой снова бесшумно скользнула сова, развернулась в воздухе и уселась на камень. Лошадь Лиат прыгнула…Девушка вскрикнула от изумления. Вокруг взметнулись языки бело-голубого пламени, а лошадь спокойно приземлилась, словно всю жизнь только и делала, что ныряла в огонь.Лиат натянула поводья, но лошадь после всех этих курбетов вела себя совершенно невозмутимо. Лиат огляделась: земля была усыпана желтыми листьями, деревья тянули к небу голые ветки. Единственным знакомым среди них оказался дуб, остальные она никогда не видела раньше. Но окончательно она потеряла дар речи, когда с камня встал человек и уставился на нее с живейшим интересом. Впрочем, на обычного человека он походил очень мало: с бронзового от загара лица на Лиат смотрели ярко-зеленые глаза, вместо одежды его тело прикрывали лишь многочисленные бусы, перья, ракушки и полированные камушки. Он был из Аои, Исчезнувших, — люди гак называли их, потому что этот эльфийский народ исчез, оставив свои города и селения.Лиат знала его, а он — ее.— Ты все-таки пришла, — произнес он. — Ты появилась раньше, чем я ожидал. Придется спрятаться, пока процессия не пройдет мимо, иначе я не знаю, чем закончится совет, — твое присутствие здесь по меньшей мере подозрительно. Слезай с лошади и пойдем.Он выглядел совсем как тогда, когда она в первый раз увидела его сквозь огонь. Правда, в тот раз ей показалось, что он должен быть выше ростом. Украшавшие его перья сверкали ярко, как драгоценные камни. А веревка, опоясывающая его по бедрам, похоже, стала чуть длиннее с их первой встречи несколько недель — или месяцев? — тому назад.Из глубины леса послышался низкий протяжный стон, через минуту Лиат сообразила, что это всего лишь звук рога. Она приставила ладонь козырьком к глазам и вскоре разглядела, как по тропе под деревьями движется целая процессия. Она то скрывалась в тени, то снова появлялась на открытом участке дороги. Во главе процессии несли золотое колесо, украшенное блестящими зелеными перьями, оно медленно вращалось, хотя в воздухе не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка.— Как я сюда попала? — хрипло спросила Лиат. — Меня преследовали какие-то твари, потом я увидела сову… И горящий камень.Она повернулась к камню, который продолжал испускать холодный бело-голубой свет. Совы там не было.— Сова, — пробормотал он задумчиво, дотрагиваясь до невзрачного, коричневого с белым перышка — единственного среди ярких и пышных перьев, украшавших его. Аои отстраненно улыбнулся. — Старый враг.— Потом лошадь прыгнула в огонь, и я оказалась здесь, — закончила Лиат. Она чувствовала себя как лист, подхваченный течением, которое несет его неизвестно куда. Слишком многое обрушилось на нее за какие-то несколько минут.— Да… — Он принялся задумчиво теребить веревку, потом стал вплетать в нее новые нити. — Так из одного мы делаем нечто совсем иное, даже если ничего не изменяем и не добавляем к тому, что уже есть. Иногда это и становится самым главным. Эти нити сами по себе не приносят мне никакой пользы в отличие от веревки, но разве эти две вещи не одно и то же?— Я не понимаю, о чем ты говоришь.— Горящий камень — врата между двумя мирами. Все эти камни — врата, как мы выяснили, к нашему глубокому сожалению. Врата, воздвигнутые не магией смертных, они — плоть от плоти Вселенной. И чтобы пользоваться ими, надо понимать их сущность.— Я ничего не знаю, — с горечью отозвалась Лиат. — От меня столь много скрыто!— Да, скрыто многое, — согласился ее собеседник. — Но тем не менее ты пришла ко мне. Если хочешь, ты можешь многому научиться, я чувствую это.— Господь Всемогущий! Мне столько надо узнать! — На мгновение она задумалась. — А сколько времени это займет? Узнать все, что необходимо, я имею в виду?Он усмехнулся:— Это зависит от того, что ты считаешь необходимым узнать. — Теперь выражение его лица изменилось, он стал серьезен. — Если ты решишься, это займет столько времени, сколько нужно. — Он взглянул в сторону поляны, к которой двигалась процессия. — Но если ты спрашиваешь о том, сколько времени пройдет в человеческом мире, я не могу дать точного ответа. Время течет по-разному в наших мирах.— О Владычица! — Лиат посмотрела на камень. Пламя угасало, становясь все бледнее.— Ты колеблешься? Разве не этого ты желаешь всем сердцем?— Всем сердцем… — тихо повторила она вслед за ним.Конечно, она должна учиться. Только так она сможет себя защитить. Ей так хотелось узнать как можно больше. Возможно, такой шанс больше никогда не выпадет.Но все равно она не могла не думать о том, что оставляет позади.— Ты все еще привязана к тому миру, — констатировал он. В его голосе не было ни раздражения, ни разочарования. Он просто говорил о том, что видит. — Дай мне руку.Никто бы не смог ослушаться. Лиат послушно закинула лук на плечо и протянула ладонь. В следующее мгновение она вскрикнула от неожиданности — он порезал ей руку обсидиановым кинжалом. То же самое он проделал и с собственной рукой, а затем приложил рану к ране Лиат так, чтобы кровь смешалась. Свободной рукой он дотронулся до камня. Пламя взметнулось вверх, такое яркое, что девушка отшатнулась, а ее лошадь нервно затанцевала и зафыркала. Но колдун не выпустил руку Лиат.— Давай посмотрим, — сказал он, — что привязывает тебя к миру людей.Огонь вспыхнул, и они вдвоем стали всматриваться в холодное пламя.
Закрыв глаза, он лежал на траве под животворными солнечными лучами и слышал тысячи звуков, доносящихся до него. Жужжат пчелы. Откуда-то с деревьев раздается свист птицы. Лошадь пасется на опушке на безопасном расстоянии от трех его спутников — эйкийских собак в железных ошейниках. Он прикрутил их цепи к колу, который потом загнал глубоко в землю. Псы с громким хрустом разгрызают кости. Лишь эти трое остались от всей своры, которую он возглавлял, когда жил в гентском соборе. Он слышал, как они ворчат, выхватывая друг у друга самые лакомые куски, а железные цепи громко лязгают одна о другую. Неподалеку журчит ручей — там он умылся несколько минут назад. Хотя, сказать по правде, вряд ли он когда-нибудь сможет смыть с себя позор рабства. Пленнику Кровавого Сердца вовек не смыть с себя грязь, сколько бы он ни тер кожу песком и мылом, сколько бы ароматического масла ни вылил на себя. Но сейчас он лежит и пытается обсохнуть после холодного купания. До него не доносится ни звука, который бы говорил о присутствии здесь человека. Он сбежал из королевских покоев и от суеты двора и устремился по тропе, ведущей на северо-запад. Именно по этой тропе восемь дней назад она уехала выполнять поручение короля. Только здесь он может спокойно полежать на земле, вдыхая ее ароматы, только здесь его не найдут вездесущие лакеи. Нахальная муха садится ему на лоб; не открывая глаз, он смахивает ее. Под рукой у него лежит кожаная сумка, украшенная драгоценными камнями и резными пластинками из слоновой кости, тяжелые металлические застежки охраняют сокровище — книгу. Он дотрагивается до шершавой кожи кончиками пальцев, хотя и так знает, что книга никуда не делась и по-прежнему здесь. Для него это не просто книга, это — обещание, обещание новой встречи. Он не расстается с ней ни на минуту, а когда охотится или принимает ванну, привязывает ее к ошейнику одной из собак — только им он может теперь доверять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39