Это заставит сочувствующих забиться в норы.
Звезд-адмирал велел одному из кхагггунов передать приказ.
Стогггул шепнул:
— Я хочу сделать из отсечения головы зрелище для черни. Церемонию. Вы, кхагггуны, знаете о церемониях и ритуалах больше нас, баскиров. — Он не заметил выражение, промелькнувшее на лице Киннния Морки. — Я хочу, чтобы свидетели запомнили, а все остальные услышали об этом от тех, кто видел.
— Как пожелаете, регент, — четко сказал звезд-адмирал. Когда они спешили мимо циклопической двери Хранилища, Стогггул махнул рукой.
— Знаете, звезд-адмирал, гэргоны считают, что там — величайшая награда и величайшая тайна Кундалы.
— Ну и пусть получат их.
— Я дал им ключ от двери — Кольцо Пяти Драконов. Я вижу его там, в центральном медальоне, однако дверь остается запертой. Странно, вам не кажется?
Киннний Морка пожал плечами; кундалианские легенды интересовали его не больше, чем регента. Они быстро прошли по коридору к тюремным камерам. Когда Аннон и Джийан бежали из дворца, здесь было совершенно пусто. Теперь самую дальнюю камеру охраняла пара крепких хааар-кэутов, вытянувшихся во фрунт при появлении начальства.
— Жрец Па'ан, — сказал звезд-адмирал. — Он последний.
Стогггул, вглядевшись в сумрак камеры, увидел изнуренного в'орнна, на котором из одежды осталось лишь несколько жалких тряпок. Запах свежей крови и отбросов делал вонь почти осязаемой.
— Как видите, регент, мы делали все от нас зависящее, чтобы развлечь жреца.
— И он отплатил вам тем же?
— О да, регент. Показать?
Стогггул поднял руку.
— Пожалуйста.
Звезд-адмирал отключил защитную решетку, и в'орнны вошли в вонючую камеру. Жрец, подвешенный за кольцо к потолку, посмотрел на них налитыми кровью глазами, с трудом сфокусировав взгляд. Он зажмурился и застонал, когда вспыхнули атомные лампы.
Киннний Морка остановился перед несчастным, широко расставив ноги.
— Ну и где же теперь твой бог, а, жрец? — Морка ткнул пленника в ребра. — Где же Энлиль, которому ты клялся в верности, учение которого ты проповедовал невежественным и легковерным?
— Энлиль здесь, — прохрипел жрец распухшими и почерневшими от засохшей крови губами. — Он повсюду, в самом воздухе, которым мы дышим.
— Да ну? — В голосе звезд-адмирала звучала насмешка. — Тогда ему, должно быть, так же тошно, как нам. — Он хмыкнул. — Ты тут крепко нагадил, а?
— “Энлиль — мой меч, мой вожатый, мой праведный гнев...”
Звезд-адмирал нанес ему страшный удар по почке. Жрец застонал и повис на цепи; изо рта потекла свежая кровь.
— Не болтай перед регентом!
— Довольно, звезд-адмирал. — Стогггул поддержал жреца и снял с него цепи.
— Регент, что вы делаете?
Не обращая на него внимания, Стогггул уложил жреца на скамью, прикрепленную к каменной стене.
— Послушай меня, брат Па'ан, — прошептал он. — Я хочу знать все, что знаешь ты. Жрецы — духовные хранители месагггунов. Эта каста очень многочисленна, но совершенно неизвестна мне, как и предыдущему регенту. Он не трогал ни их, ни их отмирающую религию, проповедующую ересь против воли гэргонов. Теперь все изменилось. Но прежде чем подчинить их, я должен узнать их пламенные надежды, их заветнейшие мечты... и их глубочайшие страхи. И все это откроешь мне ты.
— Я скорее умру, — ответил жрец. — Энлиль примет меня в объятия и сбережет мою душу.
— Ты так думаешь, брат Па'ан? — Стогггул снял плащ и накрыл им жреца. — Думаешь, я буду пытать тебя до смерти? А ты все героически выдержишь из верности давно забытому богу? Энлиль умер, друг мой, если вообще когда-либо существовал. Единственные живые боги во вселенной — это гэргоны.
— Ты меня с кем-то спутал, — прохрипел жрец. — Я не друг тебе; я твой враг.
— Надо же, жрец с чувством юмора! — фыркнул звезд-адмирал. — И что вы будете делать, регент? Этот паразит понимает боль и только боль.
— Брат Па'ан достаточно выстрадал. — Стогггул посмотрел на измученное лицо. — Не так ли, друг мой? — Он осторожно дал пленнику попить, потом набрал на окумммоне какой-то код. Выползла терциевая проволока и всунулась в центр маленького бледного шрама на левой стороне шеи жреца. — Ну-с, — шепнул Стогггул, — если память мне не изменяет, ты был связан с богом кусочком его боевого щита, верно? — Жрец безучастно смотрел на него. — Именно этот обломок щита Энлиля позволяет тебе быть его представителем в этом мире. Он позволяет тебе соединяться с ним, позволяет ему слышать твои молитвы и отвечать на них. Без него ты отрезан от своего бога. Я пока прав?
Понимание отразилось на лице жреца, когда он почувствовал короткую, резкую боль.
— Что ты собираешься делать? — прошептал он. Тоненькая струйка крови начала собираться в лужицу во впалой ямке плеча.
— Да я уже все сделал. — Стогггул показал ему маленький обломок, извлеченный терциевой проволокой из шеи.
Жрец закрыл глаза и застонал. Из глаз потекли слезы.
— Теперь ты — ничто. Ты утратил Энлиля. Если я решу убить тебя — что вполне возможно, — он уже не примет тебя. Твоя душа канет в Бездну, где разделит вечность с неверующими, богохульниками и развратниками. Вот что ждет тебя. Если...
Глаза жреца распахнулись.
— Если — что?
— Если ты не расскажешь мне то, что я хочу знать о твоей пастве.
В камере надолго воцарилось молчание. Потом жрец медленно, запинаясь, проговорил:
— Верни то, что предназначено мне.
Стогггул поместил обломок на кончик проволоки, и та снова заползла в шрам на шее жреца.
— Вот, брат. Твоя связь с богом Энлилем восстановлена. Слезы снова потекли по щекам жреца.
— Среди месагггунов большое волнение. Их враждебность к кхагггунам дошла до точки кипения. Настолько, что традиционалисты и прогрессисты заключили соглашение.
— Вот самая бесполезная дезинформация, какую я только слышал, — сказал звезд-адмирал. — Счеттта дурачит нас.
Отмахнувшись от него, Веннн Стогггул прошептал:
— Неужели ты говоришь правду? Вражда между традиционалистами и прогрессистами тянется много поколений. Как это сомнительное соглашение состоялось?
— Нашелся посредник, — сказал жрец.
— Кто?
— Не знаю.
— Да убейте этот лживый кусок дерьма! — прогремел Киннний Морка.
— Брат Па'ан, предупреждаю тебя, — надавил Стогггул. — Если ты солжешь, если утаишь информацию, я вытащу твой знак посвященности, и никакие мольбы не заставят меня вернуть его.
— Это не ложь, — твердо сказал жрец. — Знаю только, что посредник не в'орнн.
— Так этот жрец хочет, чтобы мы поверили, будто чужаки не только установили контакт с месагггунами, но и устроили с ними заговор против нас?
— На первый взгляд это звучит нелепо, — согласился регент. — И однако я не могу позволить себе пренебречь этими сведениями, звезд-адмирал. Если в его словах есть хоть немного истины, мы должны знать. Я ясно выразился?
— Да, регент.
Стогггул снова повернулся к жрецу.
— Последний вопрос, друг мой, и можешь отдыхать. Что объединило твою касту? Ради чего они отказались от давней ненависти и недоверия?
— Строительство За Хара-ата. Город Миллиона Самоцветов важен для нас. Мы объединяемся, чтобы продолжить его строительство.
— Все это очень занятно, но едва ли серьезно. — Стогггул склонился над жрецом. — У нас есть способы ведения дел с вашим братом.
— Вам не удастся расколоть месагггунов, — вяло сказал жрец.
Стогггул помедлил, глядя на жреца. Тот отвернулся.
— Что такое, брат Па'ан? Чего ты не говоришь мне?
— Поверь мне, регент, ты не захочешь услышать это. Стогггул ласково положил руку на лоб жреца и повернул его голову.
— Как бы то ни было, я услышу это.
— Как хочешь, регент. — Жрец облизнул губы. — В сущности, группировки месагггунов связывает страх.
— Страх? Чего им бояться, кроме кары регента?
— Они боятся центофеннни.
Звезд-адмирал побелел и резким жестом отослал хааар-кэута за пределы слышимости.
— Так что там насчет центофеннни? — спросил Стогггул голосом чуть менее повелительным, чем раньше.
— О них говорится в самых древних пророчествах. Вы, отрезавшие себя от бога Энлиля, не знаете об этом, — сказал жрец. — “Посреди миллиона самоцветов, на стыке вселенной, когда миры столкнутся, когда восстанет Узурпатор, кровавые центофеннни последуют за ним”.
— Что за ерунда! — воскликнул звезд-адмирал. — Какое прогрессистам дело до пророчества от мертвого бога, в которого они не верят?
Стогггул поднял руку.
— Нет, не так. Брат Па'ан, что вдруг придало злободневность древнему пророчеству?
— Мы узнали об аналогичном кундалианском пророчестве.
— Он лжет, — прорычал звезд-адмирал. — Никогда не слышал, чтобы рамаханы говорили об этом на допросах.
— Потому что это не рамаханское пророчество, — ответил жрец. — Оно друугское.
— Друугское? — удивился Веннн Стогггул. — Какое мне дело до кочевников пустыни?
— Город Миллиона Самоцветов есть в их космологии. Он известен как Земля Пяти Встреч. Земля Пяти Встреч — стык вселенной, святой город, построенный на развалинах древней крепости, место, где кундалиане будут держать последнюю оборону против Вечной Ночи. Друуги считают За Хара-ат этим городом.
— Какое мне дело до примитивных людей, которые глупо решили жить посреди трех тысяч квадратных километров пустоты?
— В их пророчествах также говорится об Узурпаторе. Пришествие Узурпатора возвещает начало Анамордора, Конца Всего Сущего.
Стогггул присел на корточки.
— И кто же этот Узурпатор, который навлечет на нас центофеннни и вызовет конец света?
— Ну, регент, это, по-моему, уже ясно, — сказал жрец. — Узурпатор — это ты.
— Я? — Веннн Стогггул вскочил. — Ты зашел слишком далеко!
— Напротив. Я зашел недостаточно далеко. — С этими словами жрец выхватил кинжал из ножен на левом бедре регента и полоснул себя изогнутым клинком по горлу.
— Нет! — крикнул Стогггул, выхватывая кинжал из дергающейся руки. Но было слишком поздно. Жрец лежал мертвым в луже собственной крови. — Н'Лууура его забери!
— Или Энлиль, — сказал звезд-адмирал. — Не имеет значения.
Регент повернулся.
— Быстро уходим из этого проклятого места. Организуйте, чтобы жреца сожгли.
— Сделаем.
Двое в'орннов поспешно вернулись к двери Хранилища. На мгновение они остались одни. Звезд-адмирал смотрел на внедренный в предплечье новый окумммон со смесью восторга и сомнения.
— Привыкну ли я когда-нибудь?
— Вы этого хотели, не так ли? — заметил регент Стогггул. Он пристально смотрел на бледное, залитое кровью тело жреца, которое хааар-кэуты выносили из камеры.
— О, конечно. — Киннний Морка потыкал кожу вокруг нового импланта, проверяя, не сошло ли воспаление. Как кхагггун он был обучен доверять только тем, кто сражался рядом с ним в бою, тем, кто доказал храбрость в ужасном котле межвидовых конфликтов. — Просто надо изменить образ мышления. — Наступил звездный час его жизни, миг, о котором он мечтал с юных лет, но звезд-адмирал хмурился. — Образ мышления, за которым стоят звездные столетия традиций.
— Именно тех традиций, от которых вы жаждали освободиться. Так вы, во всяком случае, утверждали, когда мы заключили сэйгггон.
— Регент, сэйгггон — священный обет. Тех, кто изменяет ему, убивают, как скотину.
Стогггул кивнул.
— Тогда нам обоим нечего бояться. Морка рассвирепел.
— Кхагггуны ничего не боятся! Регент внимательно посмотрел на него.
— Вы боитесь гэргонов, звезд-адмирал.
— А гэргоны боятся центофеннни.
— Как и мы все, — ответил регент. — Послушайте, звезд-адмирал. То, что выяснилось там, — для наших и только наших ушей. Я достаточно ясно выразился?
Киннний Морка кивнул.
— Никто не знает этого лучше меня, регент. Я был на Хеллеспеннне, помните? И сражался с центофеннни. Пророчество Энлиля, которое мы только что слышали, просто не может быть истинным. Оно слишком ужасно, чтобы исполниться.
— Пророчество мертвого бога? Думаю, нам не о чем беспокоиться. Хотя кое-что из сказанного жрецом тревожит меня. Он хотел, чтобы мы поверили, будто племя друугов устроило союз между группировками месагггунов. Нет, скорее это похоже на уловку, при помощи которой умный жрец пытался отвлечь нас от истинных посредников союза. Скажите-ка, звезд-адмирал, кому выгоднее всего бунт месагггунов?
— Кундалианскому Сопротивлению, регент.
— Точно! При режиме Ашеров они обнаглели. Нападают на казармы хааар-кэутов, вмешиваются в дела в'орннов. Мне это не нравится. Сопротивлению надо преподать последний урок.
— Я прикажу Олннну Рэдддлину немедленно позаботиться об этом.
— Нет, звезд-адмирал. — Стогггул поднял палец. — Для Олннна Рэдддлина у меня найдется другое дело. Есть у вас еще кто-нибудь подходящий?
— Несомненно, регент, — твердо сказал Киннний Морка. Стогггул кивнул.
— Приготовьте подразделения к немедленному бою. Товарищество нас поддерживает.
— Кстати о гэргонах, регент. Новый окумммон начал причинять мне чрезмерную боль.
— Импланту нужно время...
— Нет. Это началось только что. Здесь. Когда мы поравнялись с дверью кундалианского Хранилища. — Звезд-адмирал огляделся, потом опустился на одно колено. — Что здесь?
— Что? — спросил Веннн Стогггул. — Что вы нашли? Звезд-адмирал отстегнул с пояса, который он носил под одеждой, поисковик. Провел прибором по полу прямо перед дверью. Хмыкнул, потом поднял глаза на регента.
— Кровь, причем пролитая совсем недавно. — Он встал. — Странно то, что это кровь гэргона.
— Вы уверены?
— Геномный анализатор на поисковике не ошибается. Здесь умерло не меньше двух гэргонов, регент. Что это, по-вашему, означает?
— Понятия не имею, — солгал Стогггул. Потому что теперь он понял все: почему дверь осталась закрытой, почему здесь нет гэргонов, хотя Кольцо осталось, и почему они были в такой ярости на последнем Призывании.
“Дьявольская кундалианская дверь убила гэргона, — подумал он, — и я дал им ключ! А если бы я оставил Кольцо Пяти Драконов у себя и попытался отпереть дверь сам!..”
Он уставился на Кольцо, вставленное в пасть каменного дракона. Что за колдовская сила заключена в нем, сила, непостижимая даже для гэргонов? Ни один в'орнн не мог представить себе такой силы. Неужели он ошибался, не принимая в расчет все кундалианское? Этот вопрос стоило бы выяснить.
— С тех пор, как я видел тебя в последний раз, Стогггул Курган, все изменилось, — сказал Старый В'орнн, занимая шестую позицию.
Сколько Курган помнил, Старый В'орнн всегда называл его официальным именем. Ему это нравилось. Уважительно.
— Дом Ашеров уничтожен. — Курган перешел в звездную защиту. — Мой отец — новый регент Кундалы. Я теперь адъютант звезд-адмирала Морки.
Он и Старый В'орнн сошлись в Ка-Форме — подвижной и сложной системе боя, давным-давно позабытой другими. Они находились в гимнастическом зале Старого В'орнна. В обитых толстой тканью стенах были сделаны три ряда все более и более узких ярусов, на которых давались уроки.
Схватка длилась пятьдесят минут. Когда они закончили, Курган смотрел на Старого В'орнна с чувством, близким к симпатии. Темный блестящий череп, морщинистое лицо, сильные искусные руки — все это было знакомо ему, как запах собственного тела. Старый В'орнн научил его всему самому важному. А еще он неизменно выслушивал Кургана. И был терпелив. Терпелив, как камень, терпелив, как океан, лижущий этот камень.
— Сегодня вечером я должным образом воспользовался твоими уроками, — гордо сказал Курган. — Кефффир Гутттин умер, как и пристало такой предательской болотной ящерице.
— Ты ударил его в спину, не так ли?
Курган замер. Он знал Старого В'орнна с семи лет — кажется, всю жизнь. Они встретились совершенно случайно возле уличного ларька, куда Курган любил ходить, чтобы полюбоваться на продаваемые ножи с длинными лезвиями. Пока мать покупала лееесту в пекарне напротив, Старый В'орнн подошел к нему и спросил, какой нож ему нравится больше всего. Курган сразу же указал на один — с длинным, тонким, трехгранным клинком. Старый В'орнн тотчас купил его и сказал Кургану, что научит его пользоваться ножом на охоте; а когда он научится обращаться с оружием — подарит. Неделю спустя Курган улизнул из хингатта лииина до мори на первое из множества трудных занятий в зале Старого В'орнна.
Теперь он настороженно смотрел в спину Старому В'орнну.
— Скажи мне, Стогггул Курган, почему ты раздуваешь грудь, как радужный петух, когда твой лучший друг погиб?
Курган был настолько удивлен, что не смог выговорить ни слова.
Старый В'орнн помолчал и повернулся к нему.
— Ашеру Аннона привезли сюда, в Аксис Тэр, и его голову отдали гэргонам. Разве не так?
Курган молча кивнул.
— И в блеске твоего недавнего триумфа ты хочешь сказать мне, что не потратил даже мига на размышления о его кончине?
— Я стал орудием его смерти. Я дал Морке то, что он хотел, а взамен... — Курган широко раскинул руки. — Он дал мне то, что хотел я.
Старый В'орнн сжал губы.
— Надеюсь, когда ты говоришь обо мне, Стогггул Курган, ты говоришь с должным уважением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Звезд-адмирал велел одному из кхагггунов передать приказ.
Стогггул шепнул:
— Я хочу сделать из отсечения головы зрелище для черни. Церемонию. Вы, кхагггуны, знаете о церемониях и ритуалах больше нас, баскиров. — Он не заметил выражение, промелькнувшее на лице Киннния Морки. — Я хочу, чтобы свидетели запомнили, а все остальные услышали об этом от тех, кто видел.
— Как пожелаете, регент, — четко сказал звезд-адмирал. Когда они спешили мимо циклопической двери Хранилища, Стогггул махнул рукой.
— Знаете, звезд-адмирал, гэргоны считают, что там — величайшая награда и величайшая тайна Кундалы.
— Ну и пусть получат их.
— Я дал им ключ от двери — Кольцо Пяти Драконов. Я вижу его там, в центральном медальоне, однако дверь остается запертой. Странно, вам не кажется?
Киннний Морка пожал плечами; кундалианские легенды интересовали его не больше, чем регента. Они быстро прошли по коридору к тюремным камерам. Когда Аннон и Джийан бежали из дворца, здесь было совершенно пусто. Теперь самую дальнюю камеру охраняла пара крепких хааар-кэутов, вытянувшихся во фрунт при появлении начальства.
— Жрец Па'ан, — сказал звезд-адмирал. — Он последний.
Стогггул, вглядевшись в сумрак камеры, увидел изнуренного в'орнна, на котором из одежды осталось лишь несколько жалких тряпок. Запах свежей крови и отбросов делал вонь почти осязаемой.
— Как видите, регент, мы делали все от нас зависящее, чтобы развлечь жреца.
— И он отплатил вам тем же?
— О да, регент. Показать?
Стогггул поднял руку.
— Пожалуйста.
Звезд-адмирал отключил защитную решетку, и в'орнны вошли в вонючую камеру. Жрец, подвешенный за кольцо к потолку, посмотрел на них налитыми кровью глазами, с трудом сфокусировав взгляд. Он зажмурился и застонал, когда вспыхнули атомные лампы.
Киннний Морка остановился перед несчастным, широко расставив ноги.
— Ну и где же теперь твой бог, а, жрец? — Морка ткнул пленника в ребра. — Где же Энлиль, которому ты клялся в верности, учение которого ты проповедовал невежественным и легковерным?
— Энлиль здесь, — прохрипел жрец распухшими и почерневшими от засохшей крови губами. — Он повсюду, в самом воздухе, которым мы дышим.
— Да ну? — В голосе звезд-адмирала звучала насмешка. — Тогда ему, должно быть, так же тошно, как нам. — Он хмыкнул. — Ты тут крепко нагадил, а?
— “Энлиль — мой меч, мой вожатый, мой праведный гнев...”
Звезд-адмирал нанес ему страшный удар по почке. Жрец застонал и повис на цепи; изо рта потекла свежая кровь.
— Не болтай перед регентом!
— Довольно, звезд-адмирал. — Стогггул поддержал жреца и снял с него цепи.
— Регент, что вы делаете?
Не обращая на него внимания, Стогггул уложил жреца на скамью, прикрепленную к каменной стене.
— Послушай меня, брат Па'ан, — прошептал он. — Я хочу знать все, что знаешь ты. Жрецы — духовные хранители месагггунов. Эта каста очень многочисленна, но совершенно неизвестна мне, как и предыдущему регенту. Он не трогал ни их, ни их отмирающую религию, проповедующую ересь против воли гэргонов. Теперь все изменилось. Но прежде чем подчинить их, я должен узнать их пламенные надежды, их заветнейшие мечты... и их глубочайшие страхи. И все это откроешь мне ты.
— Я скорее умру, — ответил жрец. — Энлиль примет меня в объятия и сбережет мою душу.
— Ты так думаешь, брат Па'ан? — Стогггул снял плащ и накрыл им жреца. — Думаешь, я буду пытать тебя до смерти? А ты все героически выдержишь из верности давно забытому богу? Энлиль умер, друг мой, если вообще когда-либо существовал. Единственные живые боги во вселенной — это гэргоны.
— Ты меня с кем-то спутал, — прохрипел жрец. — Я не друг тебе; я твой враг.
— Надо же, жрец с чувством юмора! — фыркнул звезд-адмирал. — И что вы будете делать, регент? Этот паразит понимает боль и только боль.
— Брат Па'ан достаточно выстрадал. — Стогггул посмотрел на измученное лицо. — Не так ли, друг мой? — Он осторожно дал пленнику попить, потом набрал на окумммоне какой-то код. Выползла терциевая проволока и всунулась в центр маленького бледного шрама на левой стороне шеи жреца. — Ну-с, — шепнул Стогггул, — если память мне не изменяет, ты был связан с богом кусочком его боевого щита, верно? — Жрец безучастно смотрел на него. — Именно этот обломок щита Энлиля позволяет тебе быть его представителем в этом мире. Он позволяет тебе соединяться с ним, позволяет ему слышать твои молитвы и отвечать на них. Без него ты отрезан от своего бога. Я пока прав?
Понимание отразилось на лице жреца, когда он почувствовал короткую, резкую боль.
— Что ты собираешься делать? — прошептал он. Тоненькая струйка крови начала собираться в лужицу во впалой ямке плеча.
— Да я уже все сделал. — Стогггул показал ему маленький обломок, извлеченный терциевой проволокой из шеи.
Жрец закрыл глаза и застонал. Из глаз потекли слезы.
— Теперь ты — ничто. Ты утратил Энлиля. Если я решу убить тебя — что вполне возможно, — он уже не примет тебя. Твоя душа канет в Бездну, где разделит вечность с неверующими, богохульниками и развратниками. Вот что ждет тебя. Если...
Глаза жреца распахнулись.
— Если — что?
— Если ты не расскажешь мне то, что я хочу знать о твоей пастве.
В камере надолго воцарилось молчание. Потом жрец медленно, запинаясь, проговорил:
— Верни то, что предназначено мне.
Стогггул поместил обломок на кончик проволоки, и та снова заползла в шрам на шее жреца.
— Вот, брат. Твоя связь с богом Энлилем восстановлена. Слезы снова потекли по щекам жреца.
— Среди месагггунов большое волнение. Их враждебность к кхагггунам дошла до точки кипения. Настолько, что традиционалисты и прогрессисты заключили соглашение.
— Вот самая бесполезная дезинформация, какую я только слышал, — сказал звезд-адмирал. — Счеттта дурачит нас.
Отмахнувшись от него, Веннн Стогггул прошептал:
— Неужели ты говоришь правду? Вражда между традиционалистами и прогрессистами тянется много поколений. Как это сомнительное соглашение состоялось?
— Нашелся посредник, — сказал жрец.
— Кто?
— Не знаю.
— Да убейте этот лживый кусок дерьма! — прогремел Киннний Морка.
— Брат Па'ан, предупреждаю тебя, — надавил Стогггул. — Если ты солжешь, если утаишь информацию, я вытащу твой знак посвященности, и никакие мольбы не заставят меня вернуть его.
— Это не ложь, — твердо сказал жрец. — Знаю только, что посредник не в'орнн.
— Так этот жрец хочет, чтобы мы поверили, будто чужаки не только установили контакт с месагггунами, но и устроили с ними заговор против нас?
— На первый взгляд это звучит нелепо, — согласился регент. — И однако я не могу позволить себе пренебречь этими сведениями, звезд-адмирал. Если в его словах есть хоть немного истины, мы должны знать. Я ясно выразился?
— Да, регент.
Стогггул снова повернулся к жрецу.
— Последний вопрос, друг мой, и можешь отдыхать. Что объединило твою касту? Ради чего они отказались от давней ненависти и недоверия?
— Строительство За Хара-ата. Город Миллиона Самоцветов важен для нас. Мы объединяемся, чтобы продолжить его строительство.
— Все это очень занятно, но едва ли серьезно. — Стогггул склонился над жрецом. — У нас есть способы ведения дел с вашим братом.
— Вам не удастся расколоть месагггунов, — вяло сказал жрец.
Стогггул помедлил, глядя на жреца. Тот отвернулся.
— Что такое, брат Па'ан? Чего ты не говоришь мне?
— Поверь мне, регент, ты не захочешь услышать это. Стогггул ласково положил руку на лоб жреца и повернул его голову.
— Как бы то ни было, я услышу это.
— Как хочешь, регент. — Жрец облизнул губы. — В сущности, группировки месагггунов связывает страх.
— Страх? Чего им бояться, кроме кары регента?
— Они боятся центофеннни.
Звезд-адмирал побелел и резким жестом отослал хааар-кэута за пределы слышимости.
— Так что там насчет центофеннни? — спросил Стогггул голосом чуть менее повелительным, чем раньше.
— О них говорится в самых древних пророчествах. Вы, отрезавшие себя от бога Энлиля, не знаете об этом, — сказал жрец. — “Посреди миллиона самоцветов, на стыке вселенной, когда миры столкнутся, когда восстанет Узурпатор, кровавые центофеннни последуют за ним”.
— Что за ерунда! — воскликнул звезд-адмирал. — Какое прогрессистам дело до пророчества от мертвого бога, в которого они не верят?
Стогггул поднял руку.
— Нет, не так. Брат Па'ан, что вдруг придало злободневность древнему пророчеству?
— Мы узнали об аналогичном кундалианском пророчестве.
— Он лжет, — прорычал звезд-адмирал. — Никогда не слышал, чтобы рамаханы говорили об этом на допросах.
— Потому что это не рамаханское пророчество, — ответил жрец. — Оно друугское.
— Друугское? — удивился Веннн Стогггул. — Какое мне дело до кочевников пустыни?
— Город Миллиона Самоцветов есть в их космологии. Он известен как Земля Пяти Встреч. Земля Пяти Встреч — стык вселенной, святой город, построенный на развалинах древней крепости, место, где кундалиане будут держать последнюю оборону против Вечной Ночи. Друуги считают За Хара-ат этим городом.
— Какое мне дело до примитивных людей, которые глупо решили жить посреди трех тысяч квадратных километров пустоты?
— В их пророчествах также говорится об Узурпаторе. Пришествие Узурпатора возвещает начало Анамордора, Конца Всего Сущего.
Стогггул присел на корточки.
— И кто же этот Узурпатор, который навлечет на нас центофеннни и вызовет конец света?
— Ну, регент, это, по-моему, уже ясно, — сказал жрец. — Узурпатор — это ты.
— Я? — Веннн Стогггул вскочил. — Ты зашел слишком далеко!
— Напротив. Я зашел недостаточно далеко. — С этими словами жрец выхватил кинжал из ножен на левом бедре регента и полоснул себя изогнутым клинком по горлу.
— Нет! — крикнул Стогггул, выхватывая кинжал из дергающейся руки. Но было слишком поздно. Жрец лежал мертвым в луже собственной крови. — Н'Лууура его забери!
— Или Энлиль, — сказал звезд-адмирал. — Не имеет значения.
Регент повернулся.
— Быстро уходим из этого проклятого места. Организуйте, чтобы жреца сожгли.
— Сделаем.
Двое в'орннов поспешно вернулись к двери Хранилища. На мгновение они остались одни. Звезд-адмирал смотрел на внедренный в предплечье новый окумммон со смесью восторга и сомнения.
— Привыкну ли я когда-нибудь?
— Вы этого хотели, не так ли? — заметил регент Стогггул. Он пристально смотрел на бледное, залитое кровью тело жреца, которое хааар-кэуты выносили из камеры.
— О, конечно. — Киннний Морка потыкал кожу вокруг нового импланта, проверяя, не сошло ли воспаление. Как кхагггун он был обучен доверять только тем, кто сражался рядом с ним в бою, тем, кто доказал храбрость в ужасном котле межвидовых конфликтов. — Просто надо изменить образ мышления. — Наступил звездный час его жизни, миг, о котором он мечтал с юных лет, но звезд-адмирал хмурился. — Образ мышления, за которым стоят звездные столетия традиций.
— Именно тех традиций, от которых вы жаждали освободиться. Так вы, во всяком случае, утверждали, когда мы заключили сэйгггон.
— Регент, сэйгггон — священный обет. Тех, кто изменяет ему, убивают, как скотину.
Стогггул кивнул.
— Тогда нам обоим нечего бояться. Морка рассвирепел.
— Кхагггуны ничего не боятся! Регент внимательно посмотрел на него.
— Вы боитесь гэргонов, звезд-адмирал.
— А гэргоны боятся центофеннни.
— Как и мы все, — ответил регент. — Послушайте, звезд-адмирал. То, что выяснилось там, — для наших и только наших ушей. Я достаточно ясно выразился?
Киннний Морка кивнул.
— Никто не знает этого лучше меня, регент. Я был на Хеллеспеннне, помните? И сражался с центофеннни. Пророчество Энлиля, которое мы только что слышали, просто не может быть истинным. Оно слишком ужасно, чтобы исполниться.
— Пророчество мертвого бога? Думаю, нам не о чем беспокоиться. Хотя кое-что из сказанного жрецом тревожит меня. Он хотел, чтобы мы поверили, будто племя друугов устроило союз между группировками месагггунов. Нет, скорее это похоже на уловку, при помощи которой умный жрец пытался отвлечь нас от истинных посредников союза. Скажите-ка, звезд-адмирал, кому выгоднее всего бунт месагггунов?
— Кундалианскому Сопротивлению, регент.
— Точно! При режиме Ашеров они обнаглели. Нападают на казармы хааар-кэутов, вмешиваются в дела в'орннов. Мне это не нравится. Сопротивлению надо преподать последний урок.
— Я прикажу Олннну Рэдддлину немедленно позаботиться об этом.
— Нет, звезд-адмирал. — Стогггул поднял палец. — Для Олннна Рэдддлина у меня найдется другое дело. Есть у вас еще кто-нибудь подходящий?
— Несомненно, регент, — твердо сказал Киннний Морка. Стогггул кивнул.
— Приготовьте подразделения к немедленному бою. Товарищество нас поддерживает.
— Кстати о гэргонах, регент. Новый окумммон начал причинять мне чрезмерную боль.
— Импланту нужно время...
— Нет. Это началось только что. Здесь. Когда мы поравнялись с дверью кундалианского Хранилища. — Звезд-адмирал огляделся, потом опустился на одно колено. — Что здесь?
— Что? — спросил Веннн Стогггул. — Что вы нашли? Звезд-адмирал отстегнул с пояса, который он носил под одеждой, поисковик. Провел прибором по полу прямо перед дверью. Хмыкнул, потом поднял глаза на регента.
— Кровь, причем пролитая совсем недавно. — Он встал. — Странно то, что это кровь гэргона.
— Вы уверены?
— Геномный анализатор на поисковике не ошибается. Здесь умерло не меньше двух гэргонов, регент. Что это, по-вашему, означает?
— Понятия не имею, — солгал Стогггул. Потому что теперь он понял все: почему дверь осталась закрытой, почему здесь нет гэргонов, хотя Кольцо осталось, и почему они были в такой ярости на последнем Призывании.
“Дьявольская кундалианская дверь убила гэргона, — подумал он, — и я дал им ключ! А если бы я оставил Кольцо Пяти Драконов у себя и попытался отпереть дверь сам!..”
Он уставился на Кольцо, вставленное в пасть каменного дракона. Что за колдовская сила заключена в нем, сила, непостижимая даже для гэргонов? Ни один в'орнн не мог представить себе такой силы. Неужели он ошибался, не принимая в расчет все кундалианское? Этот вопрос стоило бы выяснить.
— С тех пор, как я видел тебя в последний раз, Стогггул Курган, все изменилось, — сказал Старый В'орнн, занимая шестую позицию.
Сколько Курган помнил, Старый В'орнн всегда называл его официальным именем. Ему это нравилось. Уважительно.
— Дом Ашеров уничтожен. — Курган перешел в звездную защиту. — Мой отец — новый регент Кундалы. Я теперь адъютант звезд-адмирала Морки.
Он и Старый В'орнн сошлись в Ка-Форме — подвижной и сложной системе боя, давным-давно позабытой другими. Они находились в гимнастическом зале Старого В'орнна. В обитых толстой тканью стенах были сделаны три ряда все более и более узких ярусов, на которых давались уроки.
Схватка длилась пятьдесят минут. Когда они закончили, Курган смотрел на Старого В'орнна с чувством, близким к симпатии. Темный блестящий череп, морщинистое лицо, сильные искусные руки — все это было знакомо ему, как запах собственного тела. Старый В'орнн научил его всему самому важному. А еще он неизменно выслушивал Кургана. И был терпелив. Терпелив, как камень, терпелив, как океан, лижущий этот камень.
— Сегодня вечером я должным образом воспользовался твоими уроками, — гордо сказал Курган. — Кефффир Гутттин умер, как и пристало такой предательской болотной ящерице.
— Ты ударил его в спину, не так ли?
Курган замер. Он знал Старого В'орнна с семи лет — кажется, всю жизнь. Они встретились совершенно случайно возле уличного ларька, куда Курган любил ходить, чтобы полюбоваться на продаваемые ножи с длинными лезвиями. Пока мать покупала лееесту в пекарне напротив, Старый В'орнн подошел к нему и спросил, какой нож ему нравится больше всего. Курган сразу же указал на один — с длинным, тонким, трехгранным клинком. Старый В'орнн тотчас купил его и сказал Кургану, что научит его пользоваться ножом на охоте; а когда он научится обращаться с оружием — подарит. Неделю спустя Курган улизнул из хингатта лииина до мори на первое из множества трудных занятий в зале Старого В'орнна.
Теперь он настороженно смотрел в спину Старому В'орнну.
— Скажи мне, Стогггул Курган, почему ты раздуваешь грудь, как радужный петух, когда твой лучший друг погиб?
Курган был настолько удивлен, что не смог выговорить ни слова.
Старый В'орнн помолчал и повернулся к нему.
— Ашеру Аннона привезли сюда, в Аксис Тэр, и его голову отдали гэргонам. Разве не так?
Курган молча кивнул.
— И в блеске твоего недавнего триумфа ты хочешь сказать мне, что не потратил даже мига на размышления о его кончине?
— Я стал орудием его смерти. Я дал Морке то, что он хотел, а взамен... — Курган широко раскинул руки. — Он дал мне то, что хотел я.
Старый В'орнн сжал губы.
— Надеюсь, когда ты говоришь обо мне, Стогггул Курган, ты говоришь с должным уважением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68