Их нельзя остановить.
Джийан не двигалась. Она со страхом смотрела на Аннона.
— Сестра, ты должна выйти! — Огненный круг разгорелся ярче. Перья трепетали, хотя в дом не доносилось ни дуновения. — Риана умирает. Если она умрет до завершения обряда, до того, как закроется Нантера, Аннон будет обречен вечно скитаться в немирье.
Джийан словно парализовало.
— Погляди на него, Бартта. Такой беспомощный, такой невинный. Так трудно, так ужасно трудно проститься с сыном.
— Забудь о нем, сестра. Скоро он перестанет быть Анноном. Он побывает там, где никому из кундалиан не предназначалось бывать. Он увидит то, что никому из кундалиан не предназначалось увидеть. Если он Дар Сала-ат, он пойдет один. Так написано, и так будет.
Джийан вскочила.
— Я не хочу терять его! — Она подошла к краю круга жуткого, холодного огня.
— Сестра, иди ко мне! Выйди из круга, пока тебя не захватило...
Обе услышали одновременно леденящий душу вой. Сначала казалось, будто он доносится откуда-то издалека. Однако вой эхом отозвался у них в головах, он резал слух и вызывал сердцебиение.
— Что это? — прошептала Джийан.
— Крики ненавистных. Они чувствуют, что Врата открыты. И рвутся на волю.
Вой стал ближе, и Джийан в ужасе широко распахнула глаза.
— Оборони нас Миина!
— Риана ускользает, — настойчиво сказала Бартта. — Я чувствую, что она уходит. Времени больше нет. Иди сюда. Пожалуйста. Нантера вызвана для Аннона. Только для него. Сестра, ты должна быть вне круга, когда Врата откроются полностью, иначе ты рискуешь заразиться мерзостью, обитающей в темной яме. Миина защитит его. — Бартта вытащила сестру из круга и крепко обняла ее. — Верь.
Комната затянута туманом. Две женщины не дышат, их сердца перестали ровно биться, пульсы на запястьях тихи, как могилы. Они перенесены за пределы времени и пространства. Перед ними в кольце холодного огня разверзлась Бездна Духов. Даже целительницы боятся этого темного колдовства; они словно подвешены Вовне и вглядываются в нечто, похожее на бесконечную спираль. Что-то поднимается из невообразимых глубин, и сестер охватывает леденящий ужас.
— Что... что это? — хрипло говорит Джийан.
— Не знаю, — отвечает Бартта.
— О Миина, что мы натворили?
— Мы спасаем их обоих.
— Это — спасение? Эта мерзость может овладеть ими!
Что бы это ни было, оно надвигается на Аннона — неопределимое, непостижимое, чудовищное. Кажется, что пол комнаты накренился, темнота стала видимой, ощутимой, свет ослабел до тени.
Нечто вот-вот поглотит Аннона — ее сына. Низкий грохот, подобный грому, раскатывается по комнате. Джийан делает шаг к колдовскому кругу.
— Отойди! Ты накличешь беду, войдя в круг Нантеры! — стонет Бартта.
— Оставь меня! Там мой сын. Я боюсь за него. — Джийан протягивает руки, нарушив круг, и вскрикивает, когда тьма, плотная и жилистая, как лиана, охватывает ее руки, обвивает их. Руки мгновенно немеют, и она чувствует боль, подобной какой еще никогда не испытывала. Словно кости распадаются изнутри.
Джийан снова кричит; голос искажен, вывернут наизнанку. Там, где руки проникли в Нантеру, их парализует боль. Она хочет протиснуться в круг — и не может. Ей надо добраться до сына, но приходится бороться с непонятно откуда взявшимся неистовым и злым водоворотом.
— Слишком поздно! Теперь он принадлежит Нантере. Его не вернуть. — Бартта поворачивает голову. — Риана ускользает. Мы опоздали.
— Не отнимайте его у меня! — Голос Джийан словно падает в мрак Бездны.
Бартта вцепляется в Джийан, обхватив за талию, и видит, что руки сестры затянуты в полутень отвратительного существа, склонившегося над мальчиком. Бартта содрогается и подавляет позыв к рвоте, треугольник в'орннского одеяния хлещет ее по рукам. Рыдая, она тянет изо всех сил. Джийан пятится. Вихрь пытается затянуть ее, отвратительное существо собирается, готовясь к прыжку. Оно будто ухмыляется, облизывается. Бартта из последних сил вытягивает сестру за границу круга. Когда Джийан оказывается вне круга, существо отворачивается и склоняется над Анионом. Его очертания начинают мерцать; теперь оно похоже на прозрачную осеннюю паутину.
— Слишком поздно бояться. — Бартта прижимает сестру к себе.
Фигура Аннона теряет форму.
— Слишком поздно раскаиваться. — Бартта чувствует, как дрожит сестра.
Его тело подергивается дымкой.
— Слишком поздно даже любить. — Бартта зажимает глаза сестры, отвращая и свой взгляд от того, чего никому из кундалиан не предназначено видеть.
Неестественная темнота поглощает дрожащих сестер, ощутимо бьется об их веки, хлещет кожу, как песчаная буря в Большом Воорге. Джийан рыдает, не думая о собственной боли.
— Мой сын, — причитает она. — Мой сын!
— Мы пытались защитить их, — говорит Бартта, — но, возможно, вместо этого убили.
Мерзость внутри колдовского круга выполняет свою страшную задачу; темнота, истекающая из нее, готова сожрать все заживо. Холодное пламя мигает и начинает угасать, а из водоворота Бездны возникают длинные скользкие существа. На сестер надвигается первая волна устрашающего воинства. Существо нетерпеливо придвигается к краю круга.
— Оборони нас Миина! Сестра, твое безрассудное вмешательство нарушило круг. Оно идет. — Бартта делает знак Великой Богини и запевает другую песнь на Древнем наречии.
— Нет, не позволю! — Джийан воздевает руки к небесам и падает на колени. — Услышь меня, Великая Богиня. Я никогда ни о чем не просила тебя, но теперь умоляю! Помоги нам! Я сделаю все, что ты потребуешь, принесу любую жертву, какую ты захочешь! Моя жизнь, самая моя душа — твои! Только верни мне сына!
В свойственной колдовству оглушительной тишине сверхъестественная тьма начинает светлеть. Воющие скользкие существа отброшены назад, в Бездну. Первое существо, зная, что наступает его черед, пытается сопротивляться... Бесполезно. Через мгновение и оно исчезает там, откуда вылезло. Последний всплеск силовых ручьев — и все кончено. Бездна Духов снова запечатана. Нантера за крыта.
Джийан стояла на коленях, не сводя глаз с тела Аннона. Пламя угасло, ястребиные перья превратились в кучки пепла.
Бартта осторожно опустилась на колени рядом с Анноном, прижалась ухом к груди.
— Сестра, он не дышит. Твой сын мертв. Скорбный крик зародился в глубине существа Джийан и вырвался наружу, как из музыкального инструмента Богини, наполняя дом душевной болью и стенаниями. Бартта перешла туда, где лежала бледная и безжизненная Риана, повторила процедуру.
— Тоже мертва. Бедная сиротка. Она не знала, откуда пришла, не понимала, что умирает. Какая короткая была у нее жизнь. Короче, чем у большинства. Гораздо короче. — Наконец странное чувство родства, которое она испытывала к этой девочке, овладело ею, и Бартта положила голову на грудь покойной. Под причитания Джийан она позволила себе несколько слезинок. И тут что-то случилось. Грудная клетка под ее щекой приподнялась, наполнившись воздухом, а потом снова опала. Волнообразное движение повторилось еще три раза, прежде чем до оглушенного мозга Бартты дошел смысл происходящего.
Она подняла голову, ощутила на щеке теплое дыхание девочки.
— Храни нас Миина, она дышит! — Бартта положила руку на лоб Рианы. Тот был влажным от пота, но больше не горел. — Сестра, сестра, смотри! Риана жива! Она пережила Нантеру! И лихорадка прошла!
Джийан подбежала к сестре, посмотрела. На щеки Рианы уже возвращался румянец. Дыхание было глубоким и ровным.
— Аннон, возлюбленный сын мой, какая жизнь ждет тебя? — прошептала Джийан.
— Теперь ты должна звать ее Рианой. — Бартта положила руку на плечо Джийан. — Пусть спит. Нантера нарушена. Никто не может сказать, какими будут последствия. Неразумно даже размышлять об этом.
Джийан кивнула, продолжая гладить Риану по щеке, и не могла остановиться.
С улицы снова донеслись крики.
— Давай же, — напомнила Бартта. — Пора сыграть заключительный акт.
Джийан тихо плакала, склонившись над телом сына. Пережитые потрясения лишили ее сил.
— До свидания, любимый мой.
— Быстрее, сестра. — Бартта подтолкнула ее к двери. — Каждая минута промедления влечет за собой смерть кундалиан.
Словно превратившись в сомнамбулу, Джийан наклонилась, подняла тело сына. Повернулась к открытой двери и услышала, как сдавленно ахнула сестра.
— Миина!.. Посмотри на себя!
Джийан растерянно посмотрела на руки. Кисти рук стали черными, твердыми, как кристалл, онемевшими, как свинцовые гири.
— Что это значит? — Бартта явно была перепугана.
— Наверное, кара за мой грех. — Она перевела взгляд на мирно спящую Риану. — Недорогая цена... за жизнь.
— Как ты можешь так говорить? — прошипела Бартта. — Ты понятия не имеешь, что сделала с тобой тьма Бездны!
— Теперь это не имеет значения. Мой сын спасен от врагов Ашеров. — Слезы текли по лицу Джийан, она расцеловала сестру в обе щеки. — Учи его хорошо, Бартта. Учи всему, что нужно знать, чтобы мудро править нами.
— Ты вернешься, сестра.
— Вряд ли. — Джийан слабо улыбнулась. — Я была любовницей Элевсина Ашеры. Веннн Стогггул сумеет придумать для меня наказание.
По вымощенной камнем дорожке она вышла из сада и начала спускаться по ведущим к площади ступеням. Крестьяне провожали ее изумленными взглядами, что-то бормоча. Кто-то бросился вниз — наверное, чтобы рассказать об увиденном.
В тавернах было пусто, витрины закрыты и заперты, окна прикрыты ставнями. Воздух гудел от выстрелов ионного оружия кхагггунов. Крики внизу, на главной площади, стихли. Кровь наполняла канавы, у ног перв-капитана Олннна Рэдддлина лежала груда тел. Больше тысячи кундалиан стояли в напряженном молчании. Реккк Хачилар сидел немного в стороне, не глядя на тела, его шлем был обращен к монастырю Плывущей Белизны, который, к счастью, пощадил ударный меч грабителей. Но он обернулся, когда на площади появилась кундалианка с почерневшими руками. Без всякого приказа кхагггуны расступились перед ней. В их глазах были удивление и испуг. Затихли даже жалобные молитвы по мертвым.
Джийан молчала. Слова не требовались. Реккк Хачилар знал ее, знал Аннона. Она остановилась прямо перед ним. Чтавр свор-командира беспокойно фыркнул, почуяв свежую кровь. Медленно подъехал перв-капитан Олннн Рэдддлин.
Словно перед ней был сам в'орннский бог Энлиль, Джийан протянула ему тело сына. Прошла, казалось, целая мучительная вечность. Свор-командир не двигался. Перв-капитан Олннн Рэдддлин расплылся в ухмылке.
— Наконец-то сын тирана возвращается, — сказал он вкрадчиво.
Реккк Хачилар не обратил не него внимания. Медленно снял шлем. Молча посмотрел в глаза Джийан. На его длинном красивом лице ничего не отражалось. Он, казалось, настроился на ее страдание. Слегка склонив голову, произнес тихо, почти печально:
— Пожалуйста, положи мальчика на землю. Приготовившись к неизбежным оскорблениям, Джийан подчинилась, опустив тело у ног чтавра свор-командира. Разве есть выбор? Она должна пройти этот путь до конца, чего бы это ей ни стоило.
Лицо Аннона было покрыто пылью и кровью. Реккк Хачилар не отрывал от нее глаз.
— Перв-капитан, привяжите тело к спине свободного чтавра.
Олннн Рэдддлин нахмурился и подъехал ближе.
— Свор-командир, вы забываете протокол? Аннона Ашеру полагается семь раз протащить вокруг площади. И содрать кожу с тела, дабы преподать пример.
— Мы получили то, за чем пришли, — резко сказал Реккк Хачилар. — Наша работа здесь закончена.
— Свор-командир, я должен заявить протест...
— Поступайте как должно, но в другой раз.
— Вы не смеете, свор-командир, — прошипел Олннн Рэдддлин. — Дурной пример...
Реккк Хачилар обернулся в седле:
— Я отдал вам прямой приказ, перв-капитан. — В его голосе звучал металл. Рука в латной перчатке сомкнулась на рукояти ударного меча. — Если вы не исполните его немедленно, я зарублю вас на месте.
Олннн Рэдддлин промолчал. Его ярость внезапно стихла, сменившись легкой улыбкой.
— Я исполнил свой долг, свор-командир. — Он коротко кивнул. — Все будет как вы желаете.
Реккк Хачилар едва обратил на него внимание. Он не сводил глаз с Джийан, которая стояла с прямой спиной, устремив взгляд на горизонт. Когда кхагггун грубо поднял тело Аннона и завернул в отрез простого муслина, по ее щекам покатились слезы, капая в грязь под ногами!
— Обращайтесь с телом осторожно, — приказал Реккк Хачилар. — Нашему новому регенту нужны доказательства. На лице и голове не должно быть никаких повреждений.
В сердце Джийан поднялась волна благодарности. Если годы среди в'орннов и жизнь с Элевсином чему-то научили ее, то в первую очередь тому, что чужаки совсем не такая монолитная злая сила, какой их считали большинство кундалиан. Под личиной жестоких воинов скрывались сердца, способные на сострадание и любовь, души, способные ощутить раскаяние и, возможно, даже стыд из-за того, что они совершили на Кундале.
Она посмотрела на свор-командира, мягко тронувшего чтавра с места, с напряженным любопытством.
— Теперь я готова умереть, — сказала Джийан, высоко подняв голову.
Кхагггун наклонился к ней, обхватил сильной рукой за талию, поднял и закинул на спину чтавра позади себя. Вскинув одетый кольчугой кулак над головой — знак отряду двигаться, — он крикнул, перекрывая усиливающийся шум:
— Трофеи принадлежат победителю!
* * *
Когда Реккк Хачилар и свора кхагггунов покинули Каменный Рубеж, Бартта поспешила домой. Она видела достаточно... по правде сказать, больше, чем достаточно. Теперь ей казалось, что сестре судьбой предназначено жить в объятиях врагов. Сначала Элевсин Ашера, теперь кровожадный свор-командир... Она покачала головой. Как этот кхагггун смотрел на Джийан! Он был готов схватить ее в тот же миг, как она положила тело Аннона у его ног. Странно, что он не сделал этого, подумала Бартта. Вполне по-в'орннски: громоздить унижение на унижение. Наверное, решил поизмываться над ней, дав посмотреть, как тело Аннона скрутят, будто кора на убой... Нет, вряд ли. Всего трое знали, что Джийан — мать мальчика, и один из них, Элевсин, мертв. “О чем думал свор-командир, когда смотрел на нее?” — размышляла она. Впрочем, какая разница? Джийан обречена.
Бартта пожала плечами — у каждого своя судьба. Она не завидовала сестре — той придется вернуться в Аксис Тэр с мертвым сыном и понести то наказание, какое сможет придумать регент, а она, Бартта, остается здесь — воспитывать Дар Сала-ата так, как сочтет нужным. Какая-то ирония была в том, как судьба распорядилась сестрами. Золотую девочку — прекрасную, рожденную с Даром — ткнула лицом в в'орннские помои; а ей — невзрачной, сгорбленной — доверила растить спасителя кундалиан. Главное, никому не рассказывать о Дар Сала-ате, пока не придет время, пока все не будет готово, — и тогда вся сила и вся власть будут принадлежать ей, Бартте.
Позади причитали горожане, готовясь хоронить погибших. Бартта зажала уши. За свою жизнь она повидала уже достаточно горя.
Темнота, сомкнувшаяся над Каменным Рубежом, резкие запахи влажного известняка и страха, приторная вонь крови и смерти напомнили ей о первом — и единственном — разе, когда в'орнны вошли в стены монастыря. Пять лет назад, на следующий вечер после похорон конары Моххи. Конары Моххи, главы Деа Критан, покровительницы Бартты. Весь монастырь был погружен в траур, рамаханы молились в кельях. Ужасный гэргон в отвратительном биокостюме, сопровождаемый двумя вооруженными до зубов кхагггунами, шествовал по каменным коридорам. Для конфиденциального разговора гэргон выбрал ее — ее одну. Маленькая комната — невзрачная, почти без мебели, только благодать Миины сияет в бронзовой масляной лампе. Бартта помнила песню пересмешника, доносящуюся с дерева за открытым окном. Помнила точный цвет лунного луча, освещавшего мозаичный пол. С абсолютной ясностью помнила неотвязный запах гвоздичного масла и жженого мускуса, исходящий от инопланетянина. Помнила даже тональность голоса гэргона. Но ни единого сказанного слова. Сознание отвернулось от подробностей, давным-давно похоронив их в каком-то темном, заброшенном уголке памяти. Осталась только уверенность: с этого момента она имеет ручательство гэргона, что монастырь не осквернят и рамаханам ничего не грозит, если она продолжит делать то, что делала конара Мохха с тех пор, как шестнадцать лет назад в'орнны схватили Джийан. Джийан была последней рамаханой, похищенной из монастыря Плывущей Белизны, ибо конара Мохха решилась на отчаянный шаг.
Впоследствии дважды в месяц (иногда чаще — в зависимости от обстоятельств) Бартта совершала получасовое паломничество вниз по извилистой, каменистой тропинке к заброшенной охотничьей хижине и там прятала написанные от руки листочки — полученную от агентов конары Моххи в деревне информацию о планах Сопротивления, передвижениях и личном составе. Только бы обезопасить своих рамахан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Джийан не двигалась. Она со страхом смотрела на Аннона.
— Сестра, ты должна выйти! — Огненный круг разгорелся ярче. Перья трепетали, хотя в дом не доносилось ни дуновения. — Риана умирает. Если она умрет до завершения обряда, до того, как закроется Нантера, Аннон будет обречен вечно скитаться в немирье.
Джийан словно парализовало.
— Погляди на него, Бартта. Такой беспомощный, такой невинный. Так трудно, так ужасно трудно проститься с сыном.
— Забудь о нем, сестра. Скоро он перестанет быть Анноном. Он побывает там, где никому из кундалиан не предназначалось бывать. Он увидит то, что никому из кундалиан не предназначалось увидеть. Если он Дар Сала-ат, он пойдет один. Так написано, и так будет.
Джийан вскочила.
— Я не хочу терять его! — Она подошла к краю круга жуткого, холодного огня.
— Сестра, иди ко мне! Выйди из круга, пока тебя не захватило...
Обе услышали одновременно леденящий душу вой. Сначала казалось, будто он доносится откуда-то издалека. Однако вой эхом отозвался у них в головах, он резал слух и вызывал сердцебиение.
— Что это? — прошептала Джийан.
— Крики ненавистных. Они чувствуют, что Врата открыты. И рвутся на волю.
Вой стал ближе, и Джийан в ужасе широко распахнула глаза.
— Оборони нас Миина!
— Риана ускользает, — настойчиво сказала Бартта. — Я чувствую, что она уходит. Времени больше нет. Иди сюда. Пожалуйста. Нантера вызвана для Аннона. Только для него. Сестра, ты должна быть вне круга, когда Врата откроются полностью, иначе ты рискуешь заразиться мерзостью, обитающей в темной яме. Миина защитит его. — Бартта вытащила сестру из круга и крепко обняла ее. — Верь.
Комната затянута туманом. Две женщины не дышат, их сердца перестали ровно биться, пульсы на запястьях тихи, как могилы. Они перенесены за пределы времени и пространства. Перед ними в кольце холодного огня разверзлась Бездна Духов. Даже целительницы боятся этого темного колдовства; они словно подвешены Вовне и вглядываются в нечто, похожее на бесконечную спираль. Что-то поднимается из невообразимых глубин, и сестер охватывает леденящий ужас.
— Что... что это? — хрипло говорит Джийан.
— Не знаю, — отвечает Бартта.
— О Миина, что мы натворили?
— Мы спасаем их обоих.
— Это — спасение? Эта мерзость может овладеть ими!
Что бы это ни было, оно надвигается на Аннона — неопределимое, непостижимое, чудовищное. Кажется, что пол комнаты накренился, темнота стала видимой, ощутимой, свет ослабел до тени.
Нечто вот-вот поглотит Аннона — ее сына. Низкий грохот, подобный грому, раскатывается по комнате. Джийан делает шаг к колдовскому кругу.
— Отойди! Ты накличешь беду, войдя в круг Нантеры! — стонет Бартта.
— Оставь меня! Там мой сын. Я боюсь за него. — Джийан протягивает руки, нарушив круг, и вскрикивает, когда тьма, плотная и жилистая, как лиана, охватывает ее руки, обвивает их. Руки мгновенно немеют, и она чувствует боль, подобной какой еще никогда не испытывала. Словно кости распадаются изнутри.
Джийан снова кричит; голос искажен, вывернут наизнанку. Там, где руки проникли в Нантеру, их парализует боль. Она хочет протиснуться в круг — и не может. Ей надо добраться до сына, но приходится бороться с непонятно откуда взявшимся неистовым и злым водоворотом.
— Слишком поздно! Теперь он принадлежит Нантере. Его не вернуть. — Бартта поворачивает голову. — Риана ускользает. Мы опоздали.
— Не отнимайте его у меня! — Голос Джийан словно падает в мрак Бездны.
Бартта вцепляется в Джийан, обхватив за талию, и видит, что руки сестры затянуты в полутень отвратительного существа, склонившегося над мальчиком. Бартта содрогается и подавляет позыв к рвоте, треугольник в'орннского одеяния хлещет ее по рукам. Рыдая, она тянет изо всех сил. Джийан пятится. Вихрь пытается затянуть ее, отвратительное существо собирается, готовясь к прыжку. Оно будто ухмыляется, облизывается. Бартта из последних сил вытягивает сестру за границу круга. Когда Джийан оказывается вне круга, существо отворачивается и склоняется над Анионом. Его очертания начинают мерцать; теперь оно похоже на прозрачную осеннюю паутину.
— Слишком поздно бояться. — Бартта прижимает сестру к себе.
Фигура Аннона теряет форму.
— Слишком поздно раскаиваться. — Бартта чувствует, как дрожит сестра.
Его тело подергивается дымкой.
— Слишком поздно даже любить. — Бартта зажимает глаза сестры, отвращая и свой взгляд от того, чего никому из кундалиан не предназначено видеть.
Неестественная темнота поглощает дрожащих сестер, ощутимо бьется об их веки, хлещет кожу, как песчаная буря в Большом Воорге. Джийан рыдает, не думая о собственной боли.
— Мой сын, — причитает она. — Мой сын!
— Мы пытались защитить их, — говорит Бартта, — но, возможно, вместо этого убили.
Мерзость внутри колдовского круга выполняет свою страшную задачу; темнота, истекающая из нее, готова сожрать все заживо. Холодное пламя мигает и начинает угасать, а из водоворота Бездны возникают длинные скользкие существа. На сестер надвигается первая волна устрашающего воинства. Существо нетерпеливо придвигается к краю круга.
— Оборони нас Миина! Сестра, твое безрассудное вмешательство нарушило круг. Оно идет. — Бартта делает знак Великой Богини и запевает другую песнь на Древнем наречии.
— Нет, не позволю! — Джийан воздевает руки к небесам и падает на колени. — Услышь меня, Великая Богиня. Я никогда ни о чем не просила тебя, но теперь умоляю! Помоги нам! Я сделаю все, что ты потребуешь, принесу любую жертву, какую ты захочешь! Моя жизнь, самая моя душа — твои! Только верни мне сына!
В свойственной колдовству оглушительной тишине сверхъестественная тьма начинает светлеть. Воющие скользкие существа отброшены назад, в Бездну. Первое существо, зная, что наступает его черед, пытается сопротивляться... Бесполезно. Через мгновение и оно исчезает там, откуда вылезло. Последний всплеск силовых ручьев — и все кончено. Бездна Духов снова запечатана. Нантера за крыта.
Джийан стояла на коленях, не сводя глаз с тела Аннона. Пламя угасло, ястребиные перья превратились в кучки пепла.
Бартта осторожно опустилась на колени рядом с Анноном, прижалась ухом к груди.
— Сестра, он не дышит. Твой сын мертв. Скорбный крик зародился в глубине существа Джийан и вырвался наружу, как из музыкального инструмента Богини, наполняя дом душевной болью и стенаниями. Бартта перешла туда, где лежала бледная и безжизненная Риана, повторила процедуру.
— Тоже мертва. Бедная сиротка. Она не знала, откуда пришла, не понимала, что умирает. Какая короткая была у нее жизнь. Короче, чем у большинства. Гораздо короче. — Наконец странное чувство родства, которое она испытывала к этой девочке, овладело ею, и Бартта положила голову на грудь покойной. Под причитания Джийан она позволила себе несколько слезинок. И тут что-то случилось. Грудная клетка под ее щекой приподнялась, наполнившись воздухом, а потом снова опала. Волнообразное движение повторилось еще три раза, прежде чем до оглушенного мозга Бартты дошел смысл происходящего.
Она подняла голову, ощутила на щеке теплое дыхание девочки.
— Храни нас Миина, она дышит! — Бартта положила руку на лоб Рианы. Тот был влажным от пота, но больше не горел. — Сестра, сестра, смотри! Риана жива! Она пережила Нантеру! И лихорадка прошла!
Джийан подбежала к сестре, посмотрела. На щеки Рианы уже возвращался румянец. Дыхание было глубоким и ровным.
— Аннон, возлюбленный сын мой, какая жизнь ждет тебя? — прошептала Джийан.
— Теперь ты должна звать ее Рианой. — Бартта положила руку на плечо Джийан. — Пусть спит. Нантера нарушена. Никто не может сказать, какими будут последствия. Неразумно даже размышлять об этом.
Джийан кивнула, продолжая гладить Риану по щеке, и не могла остановиться.
С улицы снова донеслись крики.
— Давай же, — напомнила Бартта. — Пора сыграть заключительный акт.
Джийан тихо плакала, склонившись над телом сына. Пережитые потрясения лишили ее сил.
— До свидания, любимый мой.
— Быстрее, сестра. — Бартта подтолкнула ее к двери. — Каждая минута промедления влечет за собой смерть кундалиан.
Словно превратившись в сомнамбулу, Джийан наклонилась, подняла тело сына. Повернулась к открытой двери и услышала, как сдавленно ахнула сестра.
— Миина!.. Посмотри на себя!
Джийан растерянно посмотрела на руки. Кисти рук стали черными, твердыми, как кристалл, онемевшими, как свинцовые гири.
— Что это значит? — Бартта явно была перепугана.
— Наверное, кара за мой грех. — Она перевела взгляд на мирно спящую Риану. — Недорогая цена... за жизнь.
— Как ты можешь так говорить? — прошипела Бартта. — Ты понятия не имеешь, что сделала с тобой тьма Бездны!
— Теперь это не имеет значения. Мой сын спасен от врагов Ашеров. — Слезы текли по лицу Джийан, она расцеловала сестру в обе щеки. — Учи его хорошо, Бартта. Учи всему, что нужно знать, чтобы мудро править нами.
— Ты вернешься, сестра.
— Вряд ли. — Джийан слабо улыбнулась. — Я была любовницей Элевсина Ашеры. Веннн Стогггул сумеет придумать для меня наказание.
По вымощенной камнем дорожке она вышла из сада и начала спускаться по ведущим к площади ступеням. Крестьяне провожали ее изумленными взглядами, что-то бормоча. Кто-то бросился вниз — наверное, чтобы рассказать об увиденном.
В тавернах было пусто, витрины закрыты и заперты, окна прикрыты ставнями. Воздух гудел от выстрелов ионного оружия кхагггунов. Крики внизу, на главной площади, стихли. Кровь наполняла канавы, у ног перв-капитана Олннна Рэдддлина лежала груда тел. Больше тысячи кундалиан стояли в напряженном молчании. Реккк Хачилар сидел немного в стороне, не глядя на тела, его шлем был обращен к монастырю Плывущей Белизны, который, к счастью, пощадил ударный меч грабителей. Но он обернулся, когда на площади появилась кундалианка с почерневшими руками. Без всякого приказа кхагггуны расступились перед ней. В их глазах были удивление и испуг. Затихли даже жалобные молитвы по мертвым.
Джийан молчала. Слова не требовались. Реккк Хачилар знал ее, знал Аннона. Она остановилась прямо перед ним. Чтавр свор-командира беспокойно фыркнул, почуяв свежую кровь. Медленно подъехал перв-капитан Олннн Рэдддлин.
Словно перед ней был сам в'орннский бог Энлиль, Джийан протянула ему тело сына. Прошла, казалось, целая мучительная вечность. Свор-командир не двигался. Перв-капитан Олннн Рэдддлин расплылся в ухмылке.
— Наконец-то сын тирана возвращается, — сказал он вкрадчиво.
Реккк Хачилар не обратил не него внимания. Медленно снял шлем. Молча посмотрел в глаза Джийан. На его длинном красивом лице ничего не отражалось. Он, казалось, настроился на ее страдание. Слегка склонив голову, произнес тихо, почти печально:
— Пожалуйста, положи мальчика на землю. Приготовившись к неизбежным оскорблениям, Джийан подчинилась, опустив тело у ног чтавра свор-командира. Разве есть выбор? Она должна пройти этот путь до конца, чего бы это ей ни стоило.
Лицо Аннона было покрыто пылью и кровью. Реккк Хачилар не отрывал от нее глаз.
— Перв-капитан, привяжите тело к спине свободного чтавра.
Олннн Рэдддлин нахмурился и подъехал ближе.
— Свор-командир, вы забываете протокол? Аннона Ашеру полагается семь раз протащить вокруг площади. И содрать кожу с тела, дабы преподать пример.
— Мы получили то, за чем пришли, — резко сказал Реккк Хачилар. — Наша работа здесь закончена.
— Свор-командир, я должен заявить протест...
— Поступайте как должно, но в другой раз.
— Вы не смеете, свор-командир, — прошипел Олннн Рэдддлин. — Дурной пример...
Реккк Хачилар обернулся в седле:
— Я отдал вам прямой приказ, перв-капитан. — В его голосе звучал металл. Рука в латной перчатке сомкнулась на рукояти ударного меча. — Если вы не исполните его немедленно, я зарублю вас на месте.
Олннн Рэдддлин промолчал. Его ярость внезапно стихла, сменившись легкой улыбкой.
— Я исполнил свой долг, свор-командир. — Он коротко кивнул. — Все будет как вы желаете.
Реккк Хачилар едва обратил на него внимание. Он не сводил глаз с Джийан, которая стояла с прямой спиной, устремив взгляд на горизонт. Когда кхагггун грубо поднял тело Аннона и завернул в отрез простого муслина, по ее щекам покатились слезы, капая в грязь под ногами!
— Обращайтесь с телом осторожно, — приказал Реккк Хачилар. — Нашему новому регенту нужны доказательства. На лице и голове не должно быть никаких повреждений.
В сердце Джийан поднялась волна благодарности. Если годы среди в'орннов и жизнь с Элевсином чему-то научили ее, то в первую очередь тому, что чужаки совсем не такая монолитная злая сила, какой их считали большинство кундалиан. Под личиной жестоких воинов скрывались сердца, способные на сострадание и любовь, души, способные ощутить раскаяние и, возможно, даже стыд из-за того, что они совершили на Кундале.
Она посмотрела на свор-командира, мягко тронувшего чтавра с места, с напряженным любопытством.
— Теперь я готова умереть, — сказала Джийан, высоко подняв голову.
Кхагггун наклонился к ней, обхватил сильной рукой за талию, поднял и закинул на спину чтавра позади себя. Вскинув одетый кольчугой кулак над головой — знак отряду двигаться, — он крикнул, перекрывая усиливающийся шум:
— Трофеи принадлежат победителю!
* * *
Когда Реккк Хачилар и свора кхагггунов покинули Каменный Рубеж, Бартта поспешила домой. Она видела достаточно... по правде сказать, больше, чем достаточно. Теперь ей казалось, что сестре судьбой предназначено жить в объятиях врагов. Сначала Элевсин Ашера, теперь кровожадный свор-командир... Она покачала головой. Как этот кхагггун смотрел на Джийан! Он был готов схватить ее в тот же миг, как она положила тело Аннона у его ног. Странно, что он не сделал этого, подумала Бартта. Вполне по-в'орннски: громоздить унижение на унижение. Наверное, решил поизмываться над ней, дав посмотреть, как тело Аннона скрутят, будто кора на убой... Нет, вряд ли. Всего трое знали, что Джийан — мать мальчика, и один из них, Элевсин, мертв. “О чем думал свор-командир, когда смотрел на нее?” — размышляла она. Впрочем, какая разница? Джийан обречена.
Бартта пожала плечами — у каждого своя судьба. Она не завидовала сестре — той придется вернуться в Аксис Тэр с мертвым сыном и понести то наказание, какое сможет придумать регент, а она, Бартта, остается здесь — воспитывать Дар Сала-ата так, как сочтет нужным. Какая-то ирония была в том, как судьба распорядилась сестрами. Золотую девочку — прекрасную, рожденную с Даром — ткнула лицом в в'орннские помои; а ей — невзрачной, сгорбленной — доверила растить спасителя кундалиан. Главное, никому не рассказывать о Дар Сала-ате, пока не придет время, пока все не будет готово, — и тогда вся сила и вся власть будут принадлежать ей, Бартте.
Позади причитали горожане, готовясь хоронить погибших. Бартта зажала уши. За свою жизнь она повидала уже достаточно горя.
Темнота, сомкнувшаяся над Каменным Рубежом, резкие запахи влажного известняка и страха, приторная вонь крови и смерти напомнили ей о первом — и единственном — разе, когда в'орнны вошли в стены монастыря. Пять лет назад, на следующий вечер после похорон конары Моххи. Конары Моххи, главы Деа Критан, покровительницы Бартты. Весь монастырь был погружен в траур, рамаханы молились в кельях. Ужасный гэргон в отвратительном биокостюме, сопровождаемый двумя вооруженными до зубов кхагггунами, шествовал по каменным коридорам. Для конфиденциального разговора гэргон выбрал ее — ее одну. Маленькая комната — невзрачная, почти без мебели, только благодать Миины сияет в бронзовой масляной лампе. Бартта помнила песню пересмешника, доносящуюся с дерева за открытым окном. Помнила точный цвет лунного луча, освещавшего мозаичный пол. С абсолютной ясностью помнила неотвязный запах гвоздичного масла и жженого мускуса, исходящий от инопланетянина. Помнила даже тональность голоса гэргона. Но ни единого сказанного слова. Сознание отвернулось от подробностей, давным-давно похоронив их в каком-то темном, заброшенном уголке памяти. Осталась только уверенность: с этого момента она имеет ручательство гэргона, что монастырь не осквернят и рамаханам ничего не грозит, если она продолжит делать то, что делала конара Мохха с тех пор, как шестнадцать лет назад в'орнны схватили Джийан. Джийан была последней рамаханой, похищенной из монастыря Плывущей Белизны, ибо конара Мохха решилась на отчаянный шаг.
Впоследствии дважды в месяц (иногда чаще — в зависимости от обстоятельств) Бартта совершала получасовое паломничество вниз по извилистой, каменистой тропинке к заброшенной охотничьей хижине и там прятала написанные от руки листочки — полученную от агентов конары Моххи в деревне информацию о планах Сопротивления, передвижениях и личном составе. Только бы обезопасить своих рамахан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68