ведь что такое, собственно, рассудок, как не осознанное ощущение своего “я”? Если нет “я” — или если это “я” быстро исчезает, — как существовать рассудку? Где жить — если использовать психологическую метафору, — раз дома нет?
В такие моменты Риана поднимала старательно расшатанную плитку под койкой и извлекала два мирских предмета, которые тайком пронесла в монастырь: нож, подаренный Элеаной, и древнюю кундалианскую книгу, найденную в пещерах под дворцом в Аксис Тэре.
Дотрагиваясь до ножа, Риана не могла сдержать слез. Он вызывал в ней столько чувств, что справиться с ними казалось невозможным. При воспоминании об Элеане грудь разрывалась от боли. Оглядываясь назад, она понимала, что начала влюбляться в Элеану, хотя в'орнн, каким она когда-то была, никогда бы не признался в таком. Но что теперь делать с этой любовью, которая обосновалась в сердце так же крепко, как пятнистое солнце в безоблачном небе Кундалы? Она — женщина. Действительность была такой странной, что Риана не могла осознать ее. Возможно, Аннон смог бы принять существование в теле кундалианина — но кундалианки! Это уж чересчур.
“Если бы я только не убежал из дворца, — думала она. — Если бы я только последовал первому побуждению вернуться и перерезать Бенину Стогггулу глотку. Если бы я только не поехал сюда с Джийан. Если бы я только остался с Элеаной”. Но о каком “я” шла речь? Лучше привыкай к нынешней жизни. Другой у тебя нет.
Иногда, несмотря на неизбежное суровое наказание, черное отчаяние заставляло Риану кидаться в драку — как сделал бы в'орнн Аннон, — то расквасив нос задире, то подбив глаз мучительнице. Оказалось, что это тело, несмотря на относительную слабость, обладает замечательной реакцией, огромной выносливостью и упрямым сердцем. Как ни странно, подвиги совсем не принесли ей любви других жертв задир, которые упрямо держались ближе к стаям, частью которых стремились быть. Так что она оставалась одинокой, отверженной даже среди тех, кого пыталась защитить.
Но бывали и другие случаи, более пугающие и сбивающие с толку, когда, мучительно тоскуя по прежней жизни, ей вспоминались замороженные степи, покрытые льдом скалы и заснеженные холмы — настолько отчетливо, что она понимала, что когда-то жила там. Аннон никогда не видел голографических снимков этих мест и тем более не бывал там. Риана тихо стонала, обхватив голову, словно иначе мозг разлетелся бы на куски.
Такие припадки были хуже всего, однако она никому не рассказывала о них, даже Бартте, которая хотя бы знала Аннона, пусть и совсем недолго. И еще. Аннон всегда мог поговорить с Курганом; у Рианы не было никого. Она не смела доверить правду даже лейне Астар. И все равно лейна Астар ухитрялась приносить Риане утешение. Астар то и дело посылала ее в Библиотеку, большое двухэтажное хранилище всех знаний рамахан, и там девочка часами читала — быстро, почти исступленно, буквально проглатывая том за томом. Они с лейной Астар часто встречались в Библиотеке и просто молча сидели бок о бок за книгами.
Риана не рассказывала Бартте о новой подруге, а тем временем лейна Астар потихоньку начала учить ее тому, как поступать, что говорить и, пожалуй, самое важное, что не говорить. Даже Бартта начала замечать перемены. Астар превращала занятия в остроумные и требующие все большего напряжения игры, возбуждая присущее Риане стремление побеждать и одновременно давая выход агрессивности. Таким образом, Риана начала считать лейну Астар чем-то вроде ангела-хранителя, сияющим оазисом в отвратительном месте, где она оказалась. Она медленно и мучительно училась быть кундалианкой, быть женщиной, быть рамаханой, но ужасная правда по-прежнему отделяла ее даже от Астар.
Постепенно Риана привыкла делать то, что велит Бартта, какой бы низкой или неприятной ни была задача или сколько бы таких задач ни наваливалось на нее каждый день, — намного больше, чем поручалось другим учениц, намного больше, чем она вообще могла выполнить. Соответственно, как бы тяжело Риана ни трудилась, она была обречена на неудачу, вызывая недовольство того самого человека, которому следовало угодить.
Так прошло шесть недель. Однажды Бартта пришла за Рианой во время третьих курантов и велела идти за ней. Они молча прошли по лабиринту коридоров, атриумов и садов в квадратную комнату. Три ученицы в синих муслиновых платьях стояли на коленях, выжидающе глядя на конару в шафрановом одеянии из шелка-сырца. В двух из них Риана узнала девочек, которых регулярно мучили в душевой.
Солнечный свет струился через замысловатую резьбу деревянных ставен, рисуя прихотливые узоры яркого света и глубокой тени на плиточном полу. На побеленных стенах висели прямоугольники из корового пергамента, покрытые такими же странными кундалианскими надписями, как те, что она видела в своей старой книге.
— Конара Опия, это Риана, — сказала Бартта сильным, ясным голосом. — Сия ученица провела здесь всего шесть недель и нуждается в твоем... особенном обучении.
Жрица улыбнулась и протянула руки, но Риане не понравилось ее лицо, закрытое, как дверь тюрьмы.
— Мне доставит большое удовольствие обучать ее, конара Бартта.
Несомненно, почувствовав внутреннее сопротивление девочки, Бартта положила руки Риане на плечи. В ответ Риана уперлась.
Бартта нагнулась.
— Делай, что говорят, — прошипела она Риане на ухо. — Не серди меня, иначе тебе будет плохо нынче вечером.
Риана сжала кулаки, в ней вспыхнул гнев. Что посоветовала бы в этой ситуации лейна Астар? Она попыталась думать как кундалианка, как женщина, как рамахана. И тотчас поняла, что могла бы; беда в том, что ей этого не хотелось.
— Мне все равно, — сказала она достаточно громко, чтобы услышали все. — Здесь какое-то зло.
— Зло? — Конара Опия засмеялась. — Зло не может проникнуть в монастырь. Миина не дозволила бы этого.
— Вот видишь, — сказала Бартта. — Не о чем беспокоиться. — И снова зашептала так, что слышать могла только Риана: — Тебя обучат всему, что я обещала Джийан.
Риана заметила, что три ученицы смотрели прямо перед собой, словно ничего не слышали, словно погруженные в транс. Она ощущала силовые ручьи: они были какими-то искаженными, прерывистыми. Неровное биение вызывало у нее нервную дрожь.
— Риана, я знаю, какой пугающей может казаться сначала новая ситуация. Но уверяю тебя, это пройдет. — Конара Опия улыбалась. — Почему ты не подходишь и не садишься рядом со мной?
И тут Риана почувствовала, как сильные пальцы Бартты болезненно впиваются в плечи.
— Делай, как она велит, Риана. — Бартта решительно подтолкнула ее вперед.
Девочка на негнущихся ногах подошла к месту, указанному жрицей, и села, скрестив ноги, на пол, вместо того чтобы встать на колени, как другие ученицы. Когда она оглянулась, Бартты уже не было.
— Ну а теперь, — сказала конара Опия с ужасной фальшивой улыбкой, будто приклеенной к лицу, — перейдем к делу. — Она обращалась напрямую к Риане, словно других учениц не существовало. Девочка вздрогнула от необъяснимого страха.
В комнате потемнело, и Риана оглянулась, чтобы посмотреть, кто закрыл ставни. И обнаружила, что в затемненной комнате никого нет — только она и конара Опия.
— А где остальные? — спросила она.
— Какие остальные, Риана? — Руки конары Опии чертили сложный узор в воздухе. Между ними появился полупрозрачный куб. Когда жрица поставила его на пол, внутри вспыхнуло черное пламя. Риана протянула руку — и не почувствовала жара, исходящего от огня.
— Хорошо, Риана. — Глаза конары Опии, жадно наблюдающей за ней, сверкнули. — Теперь положи руку в огонь.
Поскольку жара не чувствовалось, Риана протянула руку вперед. В тот миг, когда пальцы коснулись пламени, чернота исчезла. Перед ней пылал и пускал искры самый обыкновенный огонь. Она отдернула руку, чтобы не обжечься.
— Как ты сделала это, Риана? — спросила конара Опия.
— Я... не знаю.
Жрица указала пальцем.
— Это — Куб Обучения. Он и существует, и не существует одновременно.
— Так же, как другие ученицы?
На губах конары Опии снова играла улыбка — несокрушимая, как стены монастыря.
— Да, Риана. Именно так. — Она подняла левую руку, и огонь в кубе исчез.
— Это колдовство, — сказала Риана. — Бартта говорила, что Осору в монастыре запрещено.
— Ты совершенно права. — Конара Опия сделала что-то, отчего Куб Обучения завертелся. — Однако это колдовство совсем другого рода.
Под взглядом Рианы куб, который медленно вертелся против часовой стрелки, начал набирать скорость, одновременно увеличиваясь. Только что его грани были не больше двух пядей — и вот он вырос так быстро, что Риана отпрянула. Когда грани достигли трех метров, вращение замедлилось и остановилось.
— Входи, — приказала конара Опия.
— Что? — Риана подскочила. — Ты шутишь?
— Входи, — повторила жрица. Ее улыбка превратилась в оскал. — Сейчас же.
— А если я откажусь?
Конара Опия подняла руку, поманила указательным пальцем, и Риане показалось, что из нее выкачивают все тепло. Девочку охватил страшный холод, она задрожала, зубы неудержимо застучали. Она обхватила себя руками — без толку.
— Останови это, — хрипло прошептала она.
— Остановить это можешь только ты, Риана.
Бросив на конару Опию убийственный взгляд, Риана шагнула в куб.
— Понимаешь, — сказала конара Опия, стоя перед кубом, — рамаханы не могут существовать без колдовства. Однако Осору способны заниматься только обладающие Даром. Это создало искусственную кастовую систему, чего, как мы поняли, допускать было нельзя. Это привело к чудовищнейшему злоупотреблению силой; это привело к утрате Жемчужины, к гибели Матери. В наши дни Кэофу заменило Осору. Кэофу могут изучать все при условии правильного настроя. — Она подняла палец. — Но правильный настрой необходим. — Снова отвратительная улыбка. — Куб Обучения служит именно для этой цели.
Риана прижала ладони к гладкой колдовской поверхности.
— А нельзя просто учить меня Кэофу?
— Боюсь, что нет. — Конара Опия выглядела совершенно уверенной в себе и с невозмутимым интересом наблюдала, как Риана пытается выбраться из куба. — Наверное, я могла бы сказать тебе, что сопротивление совершенно бесполезно, — продолжила она. — Но, судя по тому, что мне говорили, ты должна убедиться сама.
Чем сильнее Риана билась о полупрозрачные стены куба, тем слабее становилась. Внезапно она замерла, тяжело дыша и глядя на злорадную улыбку конары Опии. “Что мне делать?”
— По-моему, — сказала конара Опия, — мы готовы начать.
Воздух внутри куба начал разрежаться. В висках Рианы застучала кровь, заболела и закружилась голова; девочка пошатнулась.
— Отлично. — Конара Опия сделала шаг к кубу. — Теперь посмотрим.
Необычный образ проник в смятенный разум Рианы. Она увидела себя бредущей по обледенелому хребту. Снежные вихри поднимались, кружась, к темно-синей чаше неба. Она добралась до подножия огромного замерзшего водопада и полезла вверх. Разреженный воздух вырывался из носа и рта, и она, кажется, инстинктивно, вдохнула до самого дна легких и задержала воздух. Она продолжала лезть, дыша таким странным образом, а когда воздух стал разреженней, перестала выдыхать вообще.
Даже не задумавшись, Риана вдохнула до дна легких. И не выдохнула. Наблюдая за конарой Опией, она заставила себя снова зашататься и упала на спину. Откинула голову и опустила веки, словно на грани обморока.
Конара Опия протянула руку через стенку куба, раздвинув ее. Куб исчез, и Риана заставила себя завалиться на бок. Сердце забилось быстро, когда она увидела, как жрица начертила в воздухе три концентрических черных круга. Круги двигались, пока не остановились прямо над головой Рианы. Потом начали опускаться.
Риана медленно выдохнула, затем очень осторожно вдохнула снова и задержала воздух в легких. Ее сковал страшный холод, когда черные круги достигли ее и опутали, как сеть. Она успела подумать о Джийан — и потеряла сознание.
Что с ней сделали?.. Риана сидела на узкой постели у себя в келье, подтянув колени к груди. Она понимала, что Бартта — такая же колдунья, как конара Опия, и от мысли, что Бартта каким-то образом сумеет заползти к ней в голову, становилось тошно. Ее приводило в ужас, что Бартта будет посвящена во все ее сокровеннейшие мысли, что она может узнать о ноже и книге и лишить ее последней физический связи с жизнью Аннона.
Внезапно ее охватило неодолимое стремление открыть книгу, хотя она не могла прочитать там ни слова. Риана содрогнулась, вытянула ноги, прижалась спиной к побеленной стене, украшенной лишь изображением священной бабочки Миины.
— Наконец, — прошептала она. — Я сошла с ума.
Тишина. Биение сердца, ток крови по жилам. Однако покой монастыря не принес облегчения. Напротив. Одиночество, паническое чувство, что ею овладело безумие, стали сильнее.
Что-то словно шевелилось в черепе; ощущение было странное, вроде того, какое бывает, когда кровь медленно сочится сквозь пальцы. Снова непрошено возникли чужие мысли: горные пики, ледяные бури, ясные холодные ночи, пронизывающий ветер, бег по глубокому, чуть ли не по пояс, снегу, спуск на веревке по отвесным скалам, похороны двух взрослых — мать? отец? — и слезы, застывающие на ресницах. Мысленно она закричала, пытаясь отыскать одно — хотя бы одно — воспоминание из Аксис Тэра, но они казались далекими, чужими, словно вычитанные в книге, словно пережитые кем-то другим.
Это, наверное, было как-то связано с Кэофу, с тем, что сделали с ней три черных круга. Не позволю!
Риана глубоко вздохнула и начала биться головой о стену, пока не потекла кровь, склеивая волосы, заливая глаза и уши. Прибежала встревоженная шумом Бартта. Риана закричала, не сознавая, кто удерживает ее и почему. Яростно рванувшись, она высвободилась и бросилась через крохотную келью, налетела на трехногий табурет и потеряла сознание, ударившись о залитый кровью каменный пол.
— Ничего, шима Арголас, теперь я посижу с ней.
Высокая худая жрица-рамахана сжала руки перед собой и низко поклонилась Бартте.
— Да, конара. Пожалуйста, не утомляй ее: девочке пришлось очень тяжело.
— Как ты себя чувствуешь, дорогая? Надеюсь, лучше? — Бартта, ласково улыбаясь, присела у постели Рианы. Но как только дверь за шимой Арголас закрылась, улыбка исчезла.
Холодный взгляд впился в Риану.
— Ну и чего ты, по-твоему, добьешься, вот так калеча себя? Хочешь, чтобы тебя по ночам связывали? Мне для этого достаточно щелкнуть пальцами.
Риана промолчала. Она думала только об одном: смогла ли ее жестокость к себе убрать с головы три черных кольца.
Бартта вздохнула.
— И как нам быть с конарой Опией? Она неосмотрительна, тебе не кажется? У нее отвратительные уравнительские идеи, она мечтает, чтобы все конары были равными, представляешь? Что ж, потому-то ее и не выбрали в Деа Критан. Несомненно, это гложет ее, как гложет и то, что я возглавила Деа Критан. “Почему конара Бартта забрала такую власть”? — пожаловалась она, неплохо подражая голосу конары Опии. — Глупая! — Бартта хихикнула, прикрывшись ладонью. — Знание — это Сила, это Власть, а Власть — это Все! — тихонько пропела она. За последние несколько дней Риана, то впадающая в забытье, то приходящая в себя, часто слышала эту мелодию. Хотя прежде ни разу не слышала слов.
Бартта наклонилась над ней, закусила нижнюю губу, показав желтые зубы.
— Что же мне с тобой делать? Как обучить тебя должным образом, если ты не желаешь слушаться?
Она ласково погладила покрытый синяками лоб девочки.
— Еще один такой припадок, и ты всерьез искалечишь себя. Мы не можем допустить это. — Она улыбнулась так же ласково, как шиме Арголас. — Чуточку доверия, Риана. Мне казалось, оно у нас есть. Что ж, ты провела меня. — Она поправила волосы девочки. — Второй такой возможности тебе не представится, не сомневайся.
Бартта порылась в сумке из шкуры кора, висевшей у нее на поясе, вытащила крохотный медный шарик и положила Риане на лоб.
— Третий Глаз видит, и с этим Зрением приходит Знание. — Она семь раз обвела шарик указательным пальцем, один раз коснулась его, и шарик раскрылся, отчего во лбу Рианы образовалась вмятина в форме звезды. — Если же твой Третий Глаз слеп...
Подушечкой указательного пальца Бартта давила на вмятину, пока глаза Рианы не закатились и девочка не застонала от боли.
— Сфера Связывания.
Все вокруг казалось смазанным, искаженным. Стены начали кровоточить, потолок растаял, келья превратилась в шар, пульсирующий и мерцающий темной энергией. Они оказались внутри медленно бьющегося сердца. Раздался шепот — не громче шелеста ветерка в высокой траве, — однако волосы на затылке Рианы зашевелились. Если бы у нее только были лук и стрелы Аннона... или кхагггунский ударный меч. Увы, она безоружна. Хуже того, ею овладело странное и тревожное утомление. Сфера вокруг переливалась, вспыхивала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
В такие моменты Риана поднимала старательно расшатанную плитку под койкой и извлекала два мирских предмета, которые тайком пронесла в монастырь: нож, подаренный Элеаной, и древнюю кундалианскую книгу, найденную в пещерах под дворцом в Аксис Тэре.
Дотрагиваясь до ножа, Риана не могла сдержать слез. Он вызывал в ней столько чувств, что справиться с ними казалось невозможным. При воспоминании об Элеане грудь разрывалась от боли. Оглядываясь назад, она понимала, что начала влюбляться в Элеану, хотя в'орнн, каким она когда-то была, никогда бы не признался в таком. Но что теперь делать с этой любовью, которая обосновалась в сердце так же крепко, как пятнистое солнце в безоблачном небе Кундалы? Она — женщина. Действительность была такой странной, что Риана не могла осознать ее. Возможно, Аннон смог бы принять существование в теле кундалианина — но кундалианки! Это уж чересчур.
“Если бы я только не убежал из дворца, — думала она. — Если бы я только последовал первому побуждению вернуться и перерезать Бенину Стогггулу глотку. Если бы я только не поехал сюда с Джийан. Если бы я только остался с Элеаной”. Но о каком “я” шла речь? Лучше привыкай к нынешней жизни. Другой у тебя нет.
Иногда, несмотря на неизбежное суровое наказание, черное отчаяние заставляло Риану кидаться в драку — как сделал бы в'орнн Аннон, — то расквасив нос задире, то подбив глаз мучительнице. Оказалось, что это тело, несмотря на относительную слабость, обладает замечательной реакцией, огромной выносливостью и упрямым сердцем. Как ни странно, подвиги совсем не принесли ей любви других жертв задир, которые упрямо держались ближе к стаям, частью которых стремились быть. Так что она оставалась одинокой, отверженной даже среди тех, кого пыталась защитить.
Но бывали и другие случаи, более пугающие и сбивающие с толку, когда, мучительно тоскуя по прежней жизни, ей вспоминались замороженные степи, покрытые льдом скалы и заснеженные холмы — настолько отчетливо, что она понимала, что когда-то жила там. Аннон никогда не видел голографических снимков этих мест и тем более не бывал там. Риана тихо стонала, обхватив голову, словно иначе мозг разлетелся бы на куски.
Такие припадки были хуже всего, однако она никому не рассказывала о них, даже Бартте, которая хотя бы знала Аннона, пусть и совсем недолго. И еще. Аннон всегда мог поговорить с Курганом; у Рианы не было никого. Она не смела доверить правду даже лейне Астар. И все равно лейна Астар ухитрялась приносить Риане утешение. Астар то и дело посылала ее в Библиотеку, большое двухэтажное хранилище всех знаний рамахан, и там девочка часами читала — быстро, почти исступленно, буквально проглатывая том за томом. Они с лейной Астар часто встречались в Библиотеке и просто молча сидели бок о бок за книгами.
Риана не рассказывала Бартте о новой подруге, а тем временем лейна Астар потихоньку начала учить ее тому, как поступать, что говорить и, пожалуй, самое важное, что не говорить. Даже Бартта начала замечать перемены. Астар превращала занятия в остроумные и требующие все большего напряжения игры, возбуждая присущее Риане стремление побеждать и одновременно давая выход агрессивности. Таким образом, Риана начала считать лейну Астар чем-то вроде ангела-хранителя, сияющим оазисом в отвратительном месте, где она оказалась. Она медленно и мучительно училась быть кундалианкой, быть женщиной, быть рамаханой, но ужасная правда по-прежнему отделяла ее даже от Астар.
Постепенно Риана привыкла делать то, что велит Бартта, какой бы низкой или неприятной ни была задача или сколько бы таких задач ни наваливалось на нее каждый день, — намного больше, чем поручалось другим учениц, намного больше, чем она вообще могла выполнить. Соответственно, как бы тяжело Риана ни трудилась, она была обречена на неудачу, вызывая недовольство того самого человека, которому следовало угодить.
Так прошло шесть недель. Однажды Бартта пришла за Рианой во время третьих курантов и велела идти за ней. Они молча прошли по лабиринту коридоров, атриумов и садов в квадратную комнату. Три ученицы в синих муслиновых платьях стояли на коленях, выжидающе глядя на конару в шафрановом одеянии из шелка-сырца. В двух из них Риана узнала девочек, которых регулярно мучили в душевой.
Солнечный свет струился через замысловатую резьбу деревянных ставен, рисуя прихотливые узоры яркого света и глубокой тени на плиточном полу. На побеленных стенах висели прямоугольники из корового пергамента, покрытые такими же странными кундалианскими надписями, как те, что она видела в своей старой книге.
— Конара Опия, это Риана, — сказала Бартта сильным, ясным голосом. — Сия ученица провела здесь всего шесть недель и нуждается в твоем... особенном обучении.
Жрица улыбнулась и протянула руки, но Риане не понравилось ее лицо, закрытое, как дверь тюрьмы.
— Мне доставит большое удовольствие обучать ее, конара Бартта.
Несомненно, почувствовав внутреннее сопротивление девочки, Бартта положила руки Риане на плечи. В ответ Риана уперлась.
Бартта нагнулась.
— Делай, что говорят, — прошипела она Риане на ухо. — Не серди меня, иначе тебе будет плохо нынче вечером.
Риана сжала кулаки, в ней вспыхнул гнев. Что посоветовала бы в этой ситуации лейна Астар? Она попыталась думать как кундалианка, как женщина, как рамахана. И тотчас поняла, что могла бы; беда в том, что ей этого не хотелось.
— Мне все равно, — сказала она достаточно громко, чтобы услышали все. — Здесь какое-то зло.
— Зло? — Конара Опия засмеялась. — Зло не может проникнуть в монастырь. Миина не дозволила бы этого.
— Вот видишь, — сказала Бартта. — Не о чем беспокоиться. — И снова зашептала так, что слышать могла только Риана: — Тебя обучат всему, что я обещала Джийан.
Риана заметила, что три ученицы смотрели прямо перед собой, словно ничего не слышали, словно погруженные в транс. Она ощущала силовые ручьи: они были какими-то искаженными, прерывистыми. Неровное биение вызывало у нее нервную дрожь.
— Риана, я знаю, какой пугающей может казаться сначала новая ситуация. Но уверяю тебя, это пройдет. — Конара Опия улыбалась. — Почему ты не подходишь и не садишься рядом со мной?
И тут Риана почувствовала, как сильные пальцы Бартты болезненно впиваются в плечи.
— Делай, как она велит, Риана. — Бартта решительно подтолкнула ее вперед.
Девочка на негнущихся ногах подошла к месту, указанному жрицей, и села, скрестив ноги, на пол, вместо того чтобы встать на колени, как другие ученицы. Когда она оглянулась, Бартты уже не было.
— Ну а теперь, — сказала конара Опия с ужасной фальшивой улыбкой, будто приклеенной к лицу, — перейдем к делу. — Она обращалась напрямую к Риане, словно других учениц не существовало. Девочка вздрогнула от необъяснимого страха.
В комнате потемнело, и Риана оглянулась, чтобы посмотреть, кто закрыл ставни. И обнаружила, что в затемненной комнате никого нет — только она и конара Опия.
— А где остальные? — спросила она.
— Какие остальные, Риана? — Руки конары Опии чертили сложный узор в воздухе. Между ними появился полупрозрачный куб. Когда жрица поставила его на пол, внутри вспыхнуло черное пламя. Риана протянула руку — и не почувствовала жара, исходящего от огня.
— Хорошо, Риана. — Глаза конары Опии, жадно наблюдающей за ней, сверкнули. — Теперь положи руку в огонь.
Поскольку жара не чувствовалось, Риана протянула руку вперед. В тот миг, когда пальцы коснулись пламени, чернота исчезла. Перед ней пылал и пускал искры самый обыкновенный огонь. Она отдернула руку, чтобы не обжечься.
— Как ты сделала это, Риана? — спросила конара Опия.
— Я... не знаю.
Жрица указала пальцем.
— Это — Куб Обучения. Он и существует, и не существует одновременно.
— Так же, как другие ученицы?
На губах конары Опии снова играла улыбка — несокрушимая, как стены монастыря.
— Да, Риана. Именно так. — Она подняла левую руку, и огонь в кубе исчез.
— Это колдовство, — сказала Риана. — Бартта говорила, что Осору в монастыре запрещено.
— Ты совершенно права. — Конара Опия сделала что-то, отчего Куб Обучения завертелся. — Однако это колдовство совсем другого рода.
Под взглядом Рианы куб, который медленно вертелся против часовой стрелки, начал набирать скорость, одновременно увеличиваясь. Только что его грани были не больше двух пядей — и вот он вырос так быстро, что Риана отпрянула. Когда грани достигли трех метров, вращение замедлилось и остановилось.
— Входи, — приказала конара Опия.
— Что? — Риана подскочила. — Ты шутишь?
— Входи, — повторила жрица. Ее улыбка превратилась в оскал. — Сейчас же.
— А если я откажусь?
Конара Опия подняла руку, поманила указательным пальцем, и Риане показалось, что из нее выкачивают все тепло. Девочку охватил страшный холод, она задрожала, зубы неудержимо застучали. Она обхватила себя руками — без толку.
— Останови это, — хрипло прошептала она.
— Остановить это можешь только ты, Риана.
Бросив на конару Опию убийственный взгляд, Риана шагнула в куб.
— Понимаешь, — сказала конара Опия, стоя перед кубом, — рамаханы не могут существовать без колдовства. Однако Осору способны заниматься только обладающие Даром. Это создало искусственную кастовую систему, чего, как мы поняли, допускать было нельзя. Это привело к чудовищнейшему злоупотреблению силой; это привело к утрате Жемчужины, к гибели Матери. В наши дни Кэофу заменило Осору. Кэофу могут изучать все при условии правильного настроя. — Она подняла палец. — Но правильный настрой необходим. — Снова отвратительная улыбка. — Куб Обучения служит именно для этой цели.
Риана прижала ладони к гладкой колдовской поверхности.
— А нельзя просто учить меня Кэофу?
— Боюсь, что нет. — Конара Опия выглядела совершенно уверенной в себе и с невозмутимым интересом наблюдала, как Риана пытается выбраться из куба. — Наверное, я могла бы сказать тебе, что сопротивление совершенно бесполезно, — продолжила она. — Но, судя по тому, что мне говорили, ты должна убедиться сама.
Чем сильнее Риана билась о полупрозрачные стены куба, тем слабее становилась. Внезапно она замерла, тяжело дыша и глядя на злорадную улыбку конары Опии. “Что мне делать?”
— По-моему, — сказала конара Опия, — мы готовы начать.
Воздух внутри куба начал разрежаться. В висках Рианы застучала кровь, заболела и закружилась голова; девочка пошатнулась.
— Отлично. — Конара Опия сделала шаг к кубу. — Теперь посмотрим.
Необычный образ проник в смятенный разум Рианы. Она увидела себя бредущей по обледенелому хребту. Снежные вихри поднимались, кружась, к темно-синей чаше неба. Она добралась до подножия огромного замерзшего водопада и полезла вверх. Разреженный воздух вырывался из носа и рта, и она, кажется, инстинктивно, вдохнула до самого дна легких и задержала воздух. Она продолжала лезть, дыша таким странным образом, а когда воздух стал разреженней, перестала выдыхать вообще.
Даже не задумавшись, Риана вдохнула до дна легких. И не выдохнула. Наблюдая за конарой Опией, она заставила себя снова зашататься и упала на спину. Откинула голову и опустила веки, словно на грани обморока.
Конара Опия протянула руку через стенку куба, раздвинув ее. Куб исчез, и Риана заставила себя завалиться на бок. Сердце забилось быстро, когда она увидела, как жрица начертила в воздухе три концентрических черных круга. Круги двигались, пока не остановились прямо над головой Рианы. Потом начали опускаться.
Риана медленно выдохнула, затем очень осторожно вдохнула снова и задержала воздух в легких. Ее сковал страшный холод, когда черные круги достигли ее и опутали, как сеть. Она успела подумать о Джийан — и потеряла сознание.
Что с ней сделали?.. Риана сидела на узкой постели у себя в келье, подтянув колени к груди. Она понимала, что Бартта — такая же колдунья, как конара Опия, и от мысли, что Бартта каким-то образом сумеет заползти к ней в голову, становилось тошно. Ее приводило в ужас, что Бартта будет посвящена во все ее сокровеннейшие мысли, что она может узнать о ноже и книге и лишить ее последней физический связи с жизнью Аннона.
Внезапно ее охватило неодолимое стремление открыть книгу, хотя она не могла прочитать там ни слова. Риана содрогнулась, вытянула ноги, прижалась спиной к побеленной стене, украшенной лишь изображением священной бабочки Миины.
— Наконец, — прошептала она. — Я сошла с ума.
Тишина. Биение сердца, ток крови по жилам. Однако покой монастыря не принес облегчения. Напротив. Одиночество, паническое чувство, что ею овладело безумие, стали сильнее.
Что-то словно шевелилось в черепе; ощущение было странное, вроде того, какое бывает, когда кровь медленно сочится сквозь пальцы. Снова непрошено возникли чужие мысли: горные пики, ледяные бури, ясные холодные ночи, пронизывающий ветер, бег по глубокому, чуть ли не по пояс, снегу, спуск на веревке по отвесным скалам, похороны двух взрослых — мать? отец? — и слезы, застывающие на ресницах. Мысленно она закричала, пытаясь отыскать одно — хотя бы одно — воспоминание из Аксис Тэра, но они казались далекими, чужими, словно вычитанные в книге, словно пережитые кем-то другим.
Это, наверное, было как-то связано с Кэофу, с тем, что сделали с ней три черных круга. Не позволю!
Риана глубоко вздохнула и начала биться головой о стену, пока не потекла кровь, склеивая волосы, заливая глаза и уши. Прибежала встревоженная шумом Бартта. Риана закричала, не сознавая, кто удерживает ее и почему. Яростно рванувшись, она высвободилась и бросилась через крохотную келью, налетела на трехногий табурет и потеряла сознание, ударившись о залитый кровью каменный пол.
— Ничего, шима Арголас, теперь я посижу с ней.
Высокая худая жрица-рамахана сжала руки перед собой и низко поклонилась Бартте.
— Да, конара. Пожалуйста, не утомляй ее: девочке пришлось очень тяжело.
— Как ты себя чувствуешь, дорогая? Надеюсь, лучше? — Бартта, ласково улыбаясь, присела у постели Рианы. Но как только дверь за шимой Арголас закрылась, улыбка исчезла.
Холодный взгляд впился в Риану.
— Ну и чего ты, по-твоему, добьешься, вот так калеча себя? Хочешь, чтобы тебя по ночам связывали? Мне для этого достаточно щелкнуть пальцами.
Риана промолчала. Она думала только об одном: смогла ли ее жестокость к себе убрать с головы три черных кольца.
Бартта вздохнула.
— И как нам быть с конарой Опией? Она неосмотрительна, тебе не кажется? У нее отвратительные уравнительские идеи, она мечтает, чтобы все конары были равными, представляешь? Что ж, потому-то ее и не выбрали в Деа Критан. Несомненно, это гложет ее, как гложет и то, что я возглавила Деа Критан. “Почему конара Бартта забрала такую власть”? — пожаловалась она, неплохо подражая голосу конары Опии. — Глупая! — Бартта хихикнула, прикрывшись ладонью. — Знание — это Сила, это Власть, а Власть — это Все! — тихонько пропела она. За последние несколько дней Риана, то впадающая в забытье, то приходящая в себя, часто слышала эту мелодию. Хотя прежде ни разу не слышала слов.
Бартта наклонилась над ней, закусила нижнюю губу, показав желтые зубы.
— Что же мне с тобой делать? Как обучить тебя должным образом, если ты не желаешь слушаться?
Она ласково погладила покрытый синяками лоб девочки.
— Еще один такой припадок, и ты всерьез искалечишь себя. Мы не можем допустить это. — Она улыбнулась так же ласково, как шиме Арголас. — Чуточку доверия, Риана. Мне казалось, оно у нас есть. Что ж, ты провела меня. — Она поправила волосы девочки. — Второй такой возможности тебе не представится, не сомневайся.
Бартта порылась в сумке из шкуры кора, висевшей у нее на поясе, вытащила крохотный медный шарик и положила Риане на лоб.
— Третий Глаз видит, и с этим Зрением приходит Знание. — Она семь раз обвела шарик указательным пальцем, один раз коснулась его, и шарик раскрылся, отчего во лбу Рианы образовалась вмятина в форме звезды. — Если же твой Третий Глаз слеп...
Подушечкой указательного пальца Бартта давила на вмятину, пока глаза Рианы не закатились и девочка не застонала от боли.
— Сфера Связывания.
Все вокруг казалось смазанным, искаженным. Стены начали кровоточить, потолок растаял, келья превратилась в шар, пульсирующий и мерцающий темной энергией. Они оказались внутри медленно бьющегося сердца. Раздался шепот — не громче шелеста ветерка в высокой траве, — однако волосы на затылке Рианы зашевелились. Если бы у нее только были лук и стрелы Аннона... или кхагггунский ударный меч. Увы, она безоружна. Хуже того, ею овладело странное и тревожное утомление. Сфера вокруг переливалась, вспыхивала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68