Энни гордо вскинула голову:
– Я сама буду решать, встретиться мне с королевой или нет, и когда.
Андрэ приподнял бровь:
– Ваше проявление характера несвоевременно.
Эван возбужденно заходил по комнате, расшвыривая ногами разбросанный по полу камыш.
– Когда мы отправлялись, Англия находилась на грани войны с Испанией. Теперь, я полагаю, королева готова на все, лишь бы помириться с испанским королем.
Впервые в глазах Андрэ Энни угадала проявившиеся чувства. Самый настоящий, отдающий ледяным холодом гнев. Но почему? Разве война с Испанией была так желанна ему?
Андрэ с шумом вдохнул воздух, при этом ноздри его сузились.
– Ее Величество, по возможности, обязана сохранить мир. Даже ценой примирения с Испанией.
– Но ведь то, что мы прибыли, нагруженные испанскими сокровищами, обязательно нарушит мирное равновесие, – высказался Эван. – Что сделает королева? Извинится и вернет их?
Андрэ Скалия засмеялся, издав глубокий, грудной звук и приведя Энни в абсолютное замешательство.
– Ее Величество вернет такие сокровища только в том случае, если луна почернеет.
– Но как же она и сохранит их, и избежит гнева Испании? – спросила Энни.
Несколько секунд Андрэ изучающе смотрел на нее, а потом задумчиво произнес:
– Вам еще многое придется узнать, моя дорогая. Елизавета сохранит сокровища тем же самым способом, каким сохраняет за собой корону последние пятнадцать лет.
– Ложью, обманом и бесстыдными интригами, – с вызовом заявила Энни.
– И неотразимым очарованием, – добавил Андрэ. – А это более грозное оружие, чем легионы хорошо обученных солдат.
Эван остановился посреди комнаты, пораженный внезапной мыслью, и взъерошил волосы.
– Дрейк отправился в Ирландию, потому что вы ему приказали, верно?
Энни угадала ответ до того, как его услышала. Только одну ночь удалось провести Дрейку в Плимуте со своей женой. Девушка ясно и с чувством неприязни вспоминала Мэри Ньюман Дрейк. Скромная и бледная, она смотрела на своего грубоватого рыжеволосого мужа как на постороннего. Она как будто даже испытала облегчение, когда узнала о его внезапном отъезде в Ирландию, где ему предстояло оказать помощь графу Эссексу в подавлении мятежников.
Брак с моряком равносилен приговору к бесконечному ожиданию и неизвестности. По предположению Энни, Мэри Дрейк не больше одной недели подряд проводила в компании своего мужа. Такой жизни не могла пожелать себе ни одна нормальная женщина.
– Я не могу отдавать приказы таким, как Дрейк, – ответил Андрэ.
– Ну, значит, вы предложили ему присоединиться к графу Эссексу и участвовать в подавлении восстания, чтобы королеве не пришлось повесить его в угоду Испании.
– Да, было бы глупо потерять такого опытного моряка. Я бы и вам, друг мой, посоветовал держаться в тени. Хоть вы и не приобрели известности Дрейка, но кое-кто может знать вас.
«Например, Родриго», – подумала Энни.
Знакомая тупая боль снова кольнула ее, когда она вспомнила о нем и последней ночи, которую провела в его доме. Как холоден он был, когда объявил о своем намерении жениться на ней.
Теперь, глядя на этого постороннего, внушающего опасения человека по имени Андрэ Скалия, она подумала, что следовало бы принять предложение Родриго.
Но нет. Никогда бы не смогла она стать женой того, кто любит другую женщину или море.
– Но вы так и не объяснили, почему поехали за мной сюда, – вслух сказала она. – Как наследница престола я для вас бесполезна. Королеву устроит только наследник мужского пола.
Андрэ сложил вместе кончики пальцев.
– В данный момент, моя дорогая, главный наследник английского трона – Мария Стюарт, католичка, имеющая союзников во Франции. По мнению Елизаветы, обезьяна на троне была бы предпочтительнее.
Энни всплеснула руками:
– Тогда ищите обезьяну. Я не хочу участвовать в интригах.
– Вы уже в них участвуете, хотите вы этого или нет, – Энни открыла было рот, чтобы возразить, но он взял ее за руку. – Однако, имея в виду, что отношения между Англией и Испанией сейчас довольно стабильные и состояние здоровья королевы значительно улучшилось, я думаю, мы можем не торопиться представлять вас королеве. Хотя эта возможность и весьма сомнительна, но она еще может выйти замуж и родить ребенка. В таком случае Вы не будете нам нужны.
– Господи, да вы говорите об Энни так, словно она фигура на шахматной доске, – взорвался Эван. Он подошел к девушке и обхватил ее за плечи. – Черт возьми, Андрэ, посмотрите на нее. Это же молодая женщина из плоти и крови, у нее вся жизнь впереди. Неужели вы будете держать ее, как собаку в конуре, в ожидании того, чего может никогда не произойти?
Энни была потрясена силой чувств Эвана. Была ли это жалость? Или нечто большее заставило его встать на ее защиту?
Андрэ медленно поднялся из-за стола и, взяв Энни за руку, отвел от Эвана. Пальцы его вызвали у нее ощущение холода, но она заставила себя взглянуть ему в глаза.
– Дорогая моя, Эван горяч, но недальновиден. Вы останетесь здесь, в замке Кэроу, в качестве благородной гостьи. Я тоже остаюсь, как ваш защитник и советник. Вы будете жить, как подобает леди вашего происхождения. И, обещаю вам, как я только узнаю, что Елизавета в вас больше не нуждается, вы будете свободны. И сможете уехать.
«Уехать куда?» – с горечью подумала Энни. Она не может вернуться к Родриго, он должен быть свободен, чтобы начать новую жизнь с Валерией. Не может вернуться на Эспаньолу, потому что у Инквизиции длинные руки и хорошая память: там ее постигнет участь дедушки и бабушки.
– Хорошо, – наконец сказала девушка, вырвав руки. – Я останусь здесь. Пока.
– Что известно Оуэну? – спросил Эван.
– Ничего, кроме того, что мисс Блайт – благородного, хотя и неизвестного происхождения. Я выдвинул предположение, что она спасается от нежеланного брака, и роль защитника ему очень понравилась.
Энни снова ощутила острую боль в груди: так близка была эта история к истине.
– Я буду ее опекуном, для нашего удобства, – добавил Андрэ в заключение. – Но я приехал сюда еще и для того, чтобы расследовать обстоятельства исчезновения налогов, отправляемых королеве.
– Какого еще исчезновения? – удивился Эван.
– По всей вероятности, банда разбойников постоянно захватывает налоги, которые лорд Оуэн посылает в Лондон. Пока мы не найдем воров, я останусь здесь, с моей подопечной.
Эван подошел к Энни и, приподняв ей подбородок, внимательно посмотрел в глаза. Внезапно боль в груди стала еще сильнее, но не из-за той жизни, которую Энни оставила позади, а из-за нового, еще незнакомого чувства, которое пробудило в ней прикосновение Эвана.
– Что ты на это скажешь, Энни? – спросил он. – Такой вариант тебя устраивает?
– Кажется, это не имеет никакого значения, – она взвешивала каждое слово и не спускала глаз с его сильного, пылавшего лица.
Может быть, попытаться убедить Эвана забрать ее с собой, в город? С одной стороны она страстно хотела уйти с ним, но, с другой, опасалась. Энни всей душой стремилась к нему: ее тянуло к этому корсару, к его грубоватому очарованию и чувству долга. Однако умом она понимала, что их сближению может помешать Андрэ Скалия, который производил на нее впечатление человека, привыкшего все делать по-своему. Скалия не позволит ей уйти, повинуясь простому чувству, если этот уход не сообразуется с его планами.
– Думаю, я останусь, – голос Энни упал до шепота. – Пока, во всяком случае.
Эван уронил руку. Выражение его лица почти не изменилось. Глаза стали жестокими и отчужденными.
– Ну что ж, тогда я, пожалуй, пойду, – он повернулся к Андрэ. – Но, Бог свидетель, сэр, если я услышу хотя бы о малейшем нарушении приличий, я перережу вам горло.
Андрэ недоуменно вскинул седеющие брови:
– И это будет только сраведливо, сэр. Госпожа Блайт – настоящее сокровище. Ей не причинят вреда, уверяю вас.
Эван вышел, хлопнув дверью. От этого звука повеяло такой безысходностью, что Энни охватила паника. Она бросилась вслед за Кэроу по полутемному коридору к двери, ведущей во двор замка.
– Эван!
Тот обернулся. Ветер взъерошил его волосы цвета ночи и распахнул ворот облегавшей широкую грудь рубахи. Чуть дыша, она подбежала к нему:
– Ты так поспешно ушел.
– Да? А что я, по-твоему, должен был устраивать сцену слезного прощания, как влюбленный пастушок из дешевой мелодрамы?
Злые слова были как удар хлыста.
– Я не это имела в виду, и ты это знаешь. Мне просто интересно, каковы твои планы. Ты останешься в Кэроу?
– Возможно. А может быть, поеду в Ирландию, к Фрэнсису. Я еще не решил.
– А! – она отбросила ногой серый камешек. – Тогда прощай. Всего доброго.
Он пробормотал что-то по-уэльски. По горькому тону Энни поняла, что это было ругательство. Потом снова по-английски:
– Но я останусь в городе, пока не буду уверен, что Андрэ сдержит свое слово, а Оуэн…
Эван не договорил и отвел глаза.
– Что Оуэн? Я с ним совсем не знакома, а ты должен знать его хорошо.
– Да, я знаю его очень хорошо. Будь осторожна с ним, Энни. Он красив и остроумен, но ему нельзя доверять.
Энни подивилась резкости сказанного и значению слов.
– А мне он показался настоящим джентльменом.
– Так о нем думают многие, особенно женщины. Но он стремится занять более высокое положение в королевстве, возможно, чтобы отомстить за смерть отца. И если узнает, кто ты такая, постарается использовать тебя в своих целях.
– Здесь он не будет первым, – горько заметила девушка.
– Не пытайся заигрывать с ним. Он очень жесток.
– Какая глупость! Я бы даже сказала, что ты ревнуешь. Вы с ним, кажется, одного возраста. Вы были друзьями?
Он смерил ее долгим взглядом. В пустынных башнях гулял ветер и гонял по двору пыль.
Медленно и четко выговаривая каждое слово, Эван произнес:
– Мы не были друзьями, – он глубоко вздохнул, – но я все равно очень хорошо с ним знаком, Энни, – сказал он. – Видишь ли, я был его мальчиком для битья.
ГЛАВА 13
Суровая зима нехотя уступила место прохладной весне. Андрэ Скалия наблюдал за своей подопечной с ревнивым вниманием, с каким лиса оберегает единственного лисенка. Стоя у стрельчатого окна, он следил за ее отражением в стекле. Она сидела за столом и что-то писала, лениво поглаживая облезлую кошку свободной рукой.
Вся предыдущая жизнь приучила ее к переменам, и Энни без особых усилий для себя вошла в новую роль благородной юной подопечной Андрэ. Ей ничего не стоило перенять разговоры и манеры двора Оуэна.
В отличие от Дрейка, Эван остался в городе ухаживать за престарелым слепым отцом. Время от времени он приходил в замок с жалобами от горожан. Но это был только предлог. На самом деле он хотел удостовериться, что Энни живет в комфорте и безопасности. Он боялся Оуэна Перрота и не доверял ему. Происхождение девушки по-прежнему хранилось в тайне. Кэроу держался на расстоянии, и это радовало Андрэ Скалия: между красивым уэльсцем и непокорной принцессой существовала сильная привязанность, это было заметно сразу, и Андрэ не хотел, чтобы из безвкусной мелодрамы о неразделенной любви выросло нечто большее. Скалия готовил Энни к жизни при дворе, а возможно, и к английскому престолу, и не мог позволить простому моряку разрушить его планы ради каких-то поцелуев.
Можно было держать Эвана на безопасном расстоянии и не позволять видеться с Энни. Это не составило бы для Андрэ особого труда. Но он был слишком умен, чтобы выбрать подобный способ противодействия чувствам. Скалия лучше, чем кто-нибудь, знал, что запретный плод кажется слаще во сто крат.
Их хозяин, Оуэн Перрот, жаждал во что бы то ни стало снискать расположение советника королевы, поэтому вел себя как истинный лорд. Он сумел убедить себя в том, что избран в качестве бдительного стража добродетели благородной молодой дамы, и эта роль вполне устраивала его.
– Андрэ!
Тихий голос Энни вывел его из задумчивости. Он оторвался от созерцания стада овец и обернулся. Девушка протянула ему исписанный пергамент.
– Я закончила, – объявила она.
Он взял листок в руки и сделал вид, что просматривает перевод из Цицерона. На самом деле Андрэ рассматривал девушку. Та была просто обворожительна: волосы отросли и золотисто-рыжими волнами спадали на плечи. Он приобрел для нее несколько дорогих чепцов, но она не имела привычки носить их, предпочитая распускать волосы. Как бы служанка ни старалась, Энни вечно теряла пришпиленный к голове убор. Он также приобрел для нее несколько дорогих платьев богатых цветов из тонкого шелковистого бархата и из лучшей испанской шерсти. Деревенские женщины, которые шили их, не обладали особой творческой фантазией, поэтому наряды не отличались разнообразием украшений – только простые оборки и декоративные разрезы. Тем не менее простота стиля как нельзя больше гармонировала с Энни. Девушка обладала какой-то неуловимой привлекательностью, которая заключалась не столько в красоте лица или фигуры, сколько в живом блеске глаз, светящихся умом, и ослепительной, хотя и такой редкой, улыбке. Это было, по мнению Андрэ, наследственной чертой.
– Вы неплохо справились с переводом, – Андрэ всегда был сдержан на похвалу.
– Чушь собачья, Андрэ.
Он поджал губы. Она часто шокировала его своими жаргонными словечками, опять же сильно напоминая королеву. Но он никогда не говорил ей об этом.
– В самом деле? – бесстрастно спросил он.
– Мой перевод просто отличный. Скажите еще, что когда-то читали лучший, чем мой.
– Читал.
– Да? – она недоверчиво посмотрела на него. – Чей?
– Королевы.
Энни фыркнула:
– Вы просто ослеплены ею, как и все остальные мужчины, которые преклоняются и заискивают перед ней, – например Лестер, Хэттон и лорд Бург.
– Вам не следует повторять придворные сплетни, Энни. Я уже говорил вам об этом.
– Но чем еще мы занимаемся здесь? – спросила она и, нахмурившись, взгромоздила локти на стол. – Единственное развлечение в этом адском, холодном месте состоит в получении хоть каких-то сплетен, и, должна вам сказать, вы поглощаете их с неменьшей жадностью.
Это действительно было так. Только Андрэ делал это не с целью развлечения. Он хотел держать руку на пульсе королевства, для этого ему нужно было знать все нюансы событий. Он всей душой жаждал вернуться ко двору, но пока не осмеливался. Сказав королеве, что отправляется в Уэльс, чтобы разведать таинственные обстоятельства исчезновения на пути в Лондон собранных налогов, он получил от нее разрешение на длительное отсутствие.
– Елизавета когда-нибудь переводила Овидия? – спросила Энни.
– Нет.
– Тогда я переведу.
Андрэ подавил непроизвольную улыбку. Он старался не показывать того, но восторгался способностями своей ученицы, ее острым умом, боевым духом, страстью к знаниям и неутомимым любопытством. Девушка была Елизаветой, но без крайностей, без прожитых лет предательства, страха за свою жизнь, лет, проведенных на публике.
Глядя в открытое лицо Энни, он угадывал в нем признаки величия. Если ему, Скалия, удастся развить их, она станет величайшей из королев в мире.
– Да, – наконец проговорил он и, прижав ладони к столу, наклонился к ней. – Bы получите Овидия и все, что только пожелаете.
Теперь его овечка стояла в сухом загоне и наслаждалась творчеством великих, которым могла занять свой пытливый ум.
Энни посмотрела на него и нахмурилась:
– А что это за знак вы носите?
Андрэ быстро выпрямился и прикоснулся рукой к серебряной броши – единственной памяти о матери, знать которую ему не довелось. Когда вторая герцогиня Альбукеркская выставила его самозванцем, он едва сумел унести ноги.
– Ничего особенного, – сухо ответил он. – Просто украшение.
Энни подперла подбородок ладонью:
– У Родриго есть кулон с эмблемой, похожей на эту. Лев, стоящий на задних лапах, да?
Дурное предчувствие закралось в душу Андрэ.
– Родриго… Твой бывший опекун?
– Да. У него дома есть и гобелен с таким же львом.
– Ну, это довольно распространенная эмблема, – Андрэ попытался отмахнуться от неприятных ассоциаций. – По правде говоря, я даже не помню, кто подарил мне этот знак.
– Понятно, – Энни отодвинула кресло и встала из-за стола. – Можно мне идти? – спросила она. – Лорд Оуэн пригласил меня на охоту.
– Обязательно надень теплый плащ на меху и не отходи далеко от Оуэна и загоняющих. Ты ведь плохо знаешь окрестности.
– Я прошла полмира и не заблудилась, не так ли? – спросила она.
На этот счет Андрэ сильно ошибался. С окрестностями она давно уже хорошо ознакомилась. Внешне всем казалось, что она удовлетворена своим пребыванием здесь: ей по-настоящему нравились ее занятия с Андрэ, она упивалась возможностью обучаться тому, чему учили сыновей благородных дворян, но в глубине души ее одолевали неясные томления и желания, которые порой делали пребывание в уэльском замке невыносимым. Переодевшись в простое платье, Энни часто бродила по каменистым холмам и зеленым лугам, окружавшим замок, смотрела на море и думала о том, что ждет ее впереди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37