К величайшему изумлению Энни, священник отвязал нагруженных сокровищами мулов и куда-то увел их.
Ей не давал покоя вопрос. Неужели Эван отдает все, что привез? В этих мешках целое состояние! Все это время Энни подогревала свою суровость к нему, убеждая себя, что Кэроу – обычный пират, движимый страстью наживы. Но если он отдает все свое богатство, то кто же он на самом деле?
Следуя за Кэроу, она подъехала к маленькому домику в центре городка. Его отец остановился у юрот и подошел к Энни. Он взял пони, на котором сидела девушка, под уздцы.
– Дайте вашу руку, мисс.
Придерживая ее сильными и уверенными руками, он помог ей спуститься с лошади. Наконец после долгого путешествия верхом она отдохнет!
– Благодарю вас, – проговорила девушка.
Пока Эван отводил лошадей, его отец провел Энни в дом. Несмотря на слепоту, он безошибочно ориентировался в небольшой, слабо освещенной, но аккуратной гостиной.
– Я Энтони Кэроу, – представился он. – А вы, должно быть, совсем замерзли, – веселая улыбка озарила его лицо. – Погрейтесь у камина.
Энни отпустила кошку и сбросила на скамью плащ. В доме были дощатые полы и побеленные известью стены, в которых имелись два окна. Комната тонула в полумраке, и девушка не смогла рассмотреть ничего, кроме ярко пылающего камина. Кошка тут же свернулась калачиком у огня и задремала.
От усталости и чувства благодарности у Энни на глаза навернулись слезы. Она сняла шерстяные рукавицы и кожаные перчатки, затем протянула руки к огню. Энтони вышел в другую комнату, и было слышно, что он ставит на плиту чайник.
В гостиную вошел Эван и остановился рядом, едва касаясь Энни плечом.
– Тебе уже лучше? – поинтересовался он.
Девушка кивнула. От разливавшегося по телу тепла у нее закололо пальцы на руках и ногах.
– Ты отдал свои сокровища? – полюбопытствовала она.
– Да.
– Всему городу?
– Люди в Кэроу никогда не были богатыми, а Оуэн Перрот несколько раз повышал налоги с тех пор как стал править городом. Ему нужны средства на дорогие подношения королеве, чтобы задобрить ее.
– Лорд Оуэн? Он живет в замке Кэроу?
– Да.
– Но это ведь слишком далеко от двора. Почему его так волнуют отношения с королевой?
– Потому что она казнила его отца.
Холод, но теперь уже другого свойства, пронзил все ее существо.
– Но почему?
Эван помрачнел:
– Потому что Джон Перрот был внебрачным ребенком Генриха Тюдора.
– Точно так же… – Энни закрыла глаза.
– …как и твой отец, – договорил за нее Эван. – Полагаю, ты даже приходишься родственницей лорду Оуэну. Двоюродной или троюродной сестрой.
– Почему ты не сказал мне этого раньше?
– Мы ведь уже давно друг другу ничего не рассказываем, разве ты не заметила?
Против своей воли Энни разочарованно вздохнула. Эван слегка прикоснулся к ней, желая успокоить.
– Это было долгое путешествие, Энни. Давай хоть на время заключим перемирие.
Они надолго замолчали, но девушка не переставала украдкой следить за ним. Мерцающее пламя отбрасывало на его решительное лицо и крепкое тело неверные блики. Ее первоначальная усталость переросла в отчаянное желание подвинуться к нему и прижаться всем телом. Но она, подавив желание, осталась стоять как вкопанная.
– Ты из-за этих людей стал пиратом? – наконец спросила девушка.
– Несколько лет назад на город обрушились голод и чума. Те, кто выжил, уже не могли платить высокие налоги.
– Поэтому ты вызвался искать богатства на море.
– Да, эта задача выпала мне.
– И ты преуспел.
– Неужели, Энни, тебя оскорбляет, что испанское золото оплачивает уэльские налоги и кормит людей Кэроу?
– Ну конечно же нет! – словно оправдываясь, воскликнула она. – Но разве Англия такая бедная страна, что человек должен стать вором, чтобы иыжить?
– Это не Англия. Это Уэльс.
Они снова замолчали, прислушиваясь к потрескиванию поленьев в камине. На кухне Энтони собирал на стол.
– Посмотри, у тебя ноги промокли, – сказал Эван.
Энни кивнула. Она умудрилась стать в лужу во дворе.
– Сейчас высохнут.
Эван подвинул к камину круглый табурет.
– Садись и снимай ботинки.
Девушка села и озябшими пальцами принялась неловко развязывать шнурки.
– Ах, Энни, – выдохнул Эван и опустился рядом с ней на колени.
Он снял с нее ботинки и шерстяные носки и своими большими теплыми руками начал медленно растирать ее голые озябшие ступни, разгоняя в них кровь.
Энни сидела не шелохнувшись, полагая, что взорвется, если осмелится хотя бы дышать. Каким-то образом Эван превратил согревание ног почти в греховную близость.
Эван тоже почувствовал это. Когда он поднял к ней лицо, она прочла в его глазах жгучее желание. Девушка не знала, чего хочется ей самой: убежать или броситься в его объятия.
Эван сам принял решение. Прижав ее ступни к своей груди, он опустился на колени и прильнул к ее рту. Его губы были прохладными и пахли ветром и морским воздухом. Их легкое прикосновение было для нее подобно разряду молнии. Оно пробудило в ней давно подавленные чувства, вызвав страстное желание.
Из груди у нее вырвался стон, и она зарылась пальцами в черный шелк его волос. Его язык проник ей в рот. Он легонько куснул ее губу. Энни прильнула к нему, оглушенная и завороженная, той бурей, которая поднялась в ней. Вкус его губ и запах тела будоражили ее. Его нежность удивляла. Нерешительно она коснулась его языка своим и почувствовала теплый всплеск пугающей близости.
Издав тихий стон, Эван отстранился, но еще продолжал держать ее за плечи.
В глазах его мелькнула тень испуга.
– Прости, – прошептал он, стиснув зубы. – Я не должен был делать это.
Почувствовав обиду, она освободилась от него и опустила ноги на пол.
– А почему сделал?
Он с силой упер ладони в свои колени:
– Потому что ты искушаешь меня, Энни. Ты смела и отважна, у тебя острый ум, и я хочу тебя с тех самых пор, как поцеловал в первый раз.
Эти слова хором ангелов пропели у нее в голове, развеяв все прежние сомнения.
– Тогда… почему ты остановился?
Эван криво усмехнулся:
– Ты – принцесса королевской крови, а я – простой уэльский корсар.
На это у нее не было ответа.
Резкий стук в дверь напугал обоих. В комнату пошел юноша в зеленой вышитой куртке.
Эван вскочил на ноги. Энни показалось, что пнезапно похолодело, таким ледяным и гневным был взгляд, которым Эван одарил вошедшего высокого, стройного парня.
– Не припоминаю, чтобы приглашал тебя, Кендрик, – негостеприимно произнес он.
Тот пожал плечами и потопал ногами. На полу остались куски грязи.
– Меня послал лорд Оуэн. Ты должен немедленно привезти свою гостью в замок.
У Эвана от ярости запылали уши.
– Да? И чего же его сиятельство хочет от меня и моей гостьи?
Кендрик развел руками:
– Слугам не полагается задавать вопросы, поэтому не спрашивай.
Из кухни вышел Энтони и остановился в дверях. От страха лицо его побледнело и черты его напряглись.
«Что могло так напугать его? – подумала Энни. – Приглашение или отказ Эвана повиноваться?»
Эван тоже взглянул на Энтони. Несмотря на слепоту, его отец как будто почувствовал смятение, поднявшееся в душе сына. Решение, похоже, было принято обоими мужчинами.
– Мы немедленно придем, – сухо сказал Эван.
Когда они пересекали внутренний двор замка, Энни приходилось почти бежать в больших, не по размеру, ботинках и толстых шерстяных носках, чтобы успевать за широко шагавшим, разгневанным Эваном.
Он слышал ее учащенное дыхание, но не мог идти медленнее.
– Эван, ответь мне, что-может быть нужно от нас лорду Оуэну? Ведь он не может знать…
– Конечно, нет. Без сомнения. Он хочет другого: получить свою долю сокровищ до того, как от них ничего не останется.
Эван знал, что дело могло быть и не в этом, но не хотел сообщать Энни о своей старой вражде с Оуэном. Он не мог спокойно думать о том, что лорд легко получит то, ради чего он, Эван, рисковал жизнью. Но у него не было выбора.
– По-моему, это имеет какое-то отношение к тому великолепному кораблю в бухте, – сказала Энни.
Проклятие! Неужели ничто и никогда не ускользает от внимания этой женщины? Эван тоже думал о том корабле. Он явно принадлежал дворянину. Уже этого было достаточно, чтобы вызвать у Эвана подозрения.
– Возможно.
– Объясни мне, почему королева казнила его отца.
Эван остановился и повернулся к девушке:
– Он представлял угрозу ее власти. Чтобы сберечь собственную шкуру, Оуэн теперь заискивает перед королевой, но никогда не простит ее. Поэтому будь с ним осторожна, Энни. Следи за тем, что говоришь Оуэну Перроту.
У нее перехватило горло и румянец сошел с лица.
– Можешь не сомневаться во мне.
Они подошли к огромной окованной железом двери, ведущей в залу. Эван положил руку на щеколду. На него обрушилась целая буря воспоминаний, пробудив былое ощущение страха и безысходности.
Усилием воли он отогнал их прочь. Ни в коем случае нельзя было превращаться в того беззащитного парнишку, который когда-то жил в замке. Иначе он пропал. Придав лицу безразличное выражение, он широко открыл дверь, пропустил вперед Энни и вошел следом. С громким стуком дверь захлопнулась.
Энни застыла на месте, увидев сводчатые потолки, буйство красок шпалер и занавесей, закрывавших стены, длинные столы, ломившиеся от бесчисленного количества блюд. С полдюжины лоснящихся от сытости человек уставились на них.
– Подойдите! – позвал громкий мужской голос.
Оуэн сидел на возвышении в дальнем конце залы в резном кресле с балдахином. Рядом с ним, засунув руки в рукава, стоял человек в черном плаще. Лицо его скрывала широкополая шляпа.
Энни ойкнула.
– Это инквизитор? – испуганным шепотом спросила она.
– У нас в Англии их нет.
Не зная зачем, Эван взял Энни за руку. Ее дрожащие пальцы были холодны как лед. Ему стало жаль девушку, которой знаком лишь зной жаркой Вест-Индии. Как, наверное, ей холодно здесь, каким странным должно казаться все вокруг.
Он подавил в себе чувство жалости, ведь она сама заставила хранить тайну ее происхождения. Пусть теперь согревает себя мыслью о той роскоши, которой могла бы наслаждаться, если бы представилась своей тетушке-королеве.
По мере того как они приближались к возвышению, лицо Оуэна обретало все более четкие очертания. Время пощадило Оуэна Перрота. Годы только слегка сгладили мальчишеское очарование его красоты. Лицо его было воплощением дворянского благородства уэльсца: тонкие черты, почти безупречный нос, рот, оттененный хорошо ухоженными усами. Его густые, блестящие каштанового цвета волосы гармонировали с холодными глазами и смеющимся ртом.
Это лицо Эвану было так же хорошо знакомо, как собственное. Острый ум, светящийся в бледно-серых глазах, он знал так же хорошо, как потаенные уголки собственной души.
Сейчас, когда отец Оуэна был мертв и вся власть сосредоточена в его руках, он был опасен, как никогда. Так же опасен, как прекрасный сокол в колпаке, что восседал на его плече.
Слегка подавшись вперед, он окинул Энни оценивающим взглядом, в котором ясно промелькнула похоть. Несмотря на мальчишескую внешность, Оуэн был мужчиной. Если этот тип попытается сделать Энни своей наложницей, это будет последним деянием в его жизни. Эван знал, что убьет его.
Они подошли ближе к возвышению. Поступясь гордостью, Эван заставил себя опуститься на одно колено, затем медленно поднялся. Энни присела в небрежном реверансе, по-видимому, не решив для себя, какие почести следует оказывать молодому уэльскому лорду и следует ли их оказывать вообще. Капюшон откинулся назад, и по плечам рассыпалось красное золото волос.
Реакция ее была предсказуемой настолько же, насколько было предсказуемо постигшее Эвана разочарование. Еще не родилась женщина, невосприимчивая к обаятельному очарованию красоты Оуэна. В изумлении Энни уставилась на него, как если бы он был архангелом, спустившимся с небес для ее услады.
Призвав на помощь всю силу своих чар, Оуэн приподнялся со своего кресла-трона. Задержавшись на минуту, чтобы погладить шейку сокола, он спустился с возвышения и взял руку девушки.
– Моя госпожа, – Оуэн прикоснулся губами к руке девушки и запечатлел на ней долгий поцелуй. – Мне сообщили, что Эван Кэроу привез сокровища из дальних стран, но я не думал, что они окажутся столь бесценными.
Эван услышал, как у Энни от удивления и восторга перехватило дыхание.
– Госпожа Блайт очень устала с дороги, – грубо сказал Эван. – Какое срочное дело заставило вас, милорд, не дать моей гостье поужинать и хорошенько отдохнуть?
– Но она ведь не сможет этого сделать в доме твоего отца, не так ли? – с откровенным вызовом Оуэн вскинул бровь.
Однако Эван не поднял брошенной перчатки. От Перрота он сносил и не такие колкости. Когда они сойдутся в поединке, – он нисколько не сомневался, что в один прекрасный день так оно и случится, – Эван ничего ему не спустит. И причиной тому будет не одно пошлое замечание, а вынашиваемая десятилетиями вражда.
– Милорд, что вы предлагаете? – спросил он.
Перрот поднял ясное лицо к свету факела. Он был уверен, что золотой отблеск еще больше подчеркнет его мужскую привлекательность, усилит блеск волос и белизну зубов.
– Что мешает ей остаться здесь, в качестве моей гостьи?
Страшное подозрение родилось в голове Эва-на, но он точно знал: никто здесь не мог догадываться о происхождении Энни, никто здесь об этом ничего не знал, кроме его самого и Дрейка. Разве Оуэн проявил бы такое гостеприимство, если бы считал Энни простой женщиной из народа? Эван слишком хорошо знал этого человека. Оуэн Перрот никогда ничего не делал, не имея для себя выгоды.
Лицо Эвана окаменело, глаза замерли.
– Как раз наоборот, милорд. Госпожа Блайт остановится в моем доме, – твердо возразил Эван.
– Думаю, что нет, – впервые заговорил человек в плаще, стоявший на возвышении.
Он вышел вперед и снял шляпу.
– Юная леди останется в замке Кэроу.
Чувствуя себя загнанным в ловушку зверем, Эван бессильно развел руками. Перед ним стоял Андрэ Скалия.
– Неужели я не могу участвовать в решении своей собственной судьбы? – Энни бросала гневные взгляды на сидевших перед нею мужчин, Эвана и человека по имени Андрэ Скалия, который и привел ее в эту уединенную комнату в башне замка. Молодого лорда, хозяина замка, больше интересовала его часть добычи, оставленная Эваном приходскому священнику.
– Боюсь, что нет, – сказал Андрэ, хотя в его голосе не было и намека на сожаление. Он и в самом деле был необычным человеком. Пожилой, но еще не старик, со строгими чертами лица, суровость которых скорее отталкивала, чем привлекала. У него были тонкие холеные кисти рук, на длинных пальцах поблескивало золото перстней. Пара черных, как ночь, глаз казалась острой, как лезвие бритвы.
– По какому праву вы держите меня здесь? – решительно потребовала она ответа, отказываясь сдаваться.
Скалия с силой опустил ладони на крышку стола:
– У меня нет времени для игр и притворства, моя госпожа. Вы – внучка Генриха Восьмого, а посему будете жить, как и подобает такой особе.
Энни почувствовала, что ее охватывает холодный ужас. Она подошла к Эвану, сидевшему на другом конце стола.
– Мерзавец! – прошептала она. – Ты предал меня. Но ты же поклялся на крови…
– Нет! – воскликнул Эван, обращаясь к Андрэ. Он перегнулся через стол и заглянул в благородное аскетическое лицо.
«Кто сообщил об этом Андрэ? – гадала Энни. – Мог ли Оуэн Перрот узнать правду? Или Дрейк нарушил клятву?»
– Как случилось, что вы узнали тайну Энни? – осторожно спросил Эван.
Андрэ сначала не спеша отпил из своего бокала, после чего обратился к Энни.
– Решение отыскать вас принималось не сразу, – сказал он. – Люди, которых отобрали для выполнения этого задания, не могли быть неумелыми.
Эван Кэроу и Фрэнсис Дрейк, подумала Энни. Черт бы их побрал с их репутацией воров и разбойников.
– Если вы хотите сотрудничества, я требую анонимности, – проговорила она, чеканя каждое слово.
– Нет, они вас не предали, – угадывая ее мысли, заговорил Андрэ. – Никто в королевстве, кроме меня, не знает, кто вы такая.
– Но как же вы узнали об этом, если Эван и Дрейк молчали?
Легкая улыбка тонким серпом изогнула его губы.
– Моим главным занятием в течение последних пятидесяти лет были интриги. Когда мне доложили, что Дрейк вернулся с трюмами, полными испанских сокровищ, я поспешил в Плимут. Представьте себе мое удивление, когда я узнал, что вместе с нашими отважными пиратами в Англию прибыла молодая женщина. Мы действительно предполагали, что наследник, которого разыскивали – мальчик. Но я быстро догадался, кто вы такая.
– Но почему же вы не покончили с этим прямо там, в Плимуте?
– Моя миссия совершенно секретна. Кроме того, когда Дрейк отплывал из Англии в Новый Свет на поиски наследника – то есть на поиски вас, – они были очень срочным делом. Теперь же мы не хотим торопиться представлять вас королеве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37