Бенни был художником. Мистер Уайт говорит с порога, что мальчик частенько уходил куда-нибудь с альбомом и рисовал деревья, птиц... все, что видел. И еще, бывало, рисунки раздаривал. Мистер Уайт рассказывает, а его жена стоит рядом и тихо плачет, слезы катятся по щекам.Мое внимание привлекает рисунок на стене, по правую руку от трюмо. Яркая занимательная картинка — рыбак в лодке: широкополая шляпа, удочка изогнулась в руках, будто рыболову улыбнулась удача. Бенни изобразил светлый солнечный день: по небу плывут облака, а на заднем плане, на берегу, прямоугольное здание со множеством окошек и дверей.— Это тот пролив, за вашей фермой? — любопытствую я.— Он самый, — отвечает мистер Уайт, положив руку жене на плечи. — Ну-ну, все будет хорошо, милая, — повторяет он, тяжело сглатывая.— Бенни нравилось ходить на рыбалку? — доносится из коридора голос Люси. — Мне просто любопытно, потому что я слышала, будто люди, которые очень любят животных, не рыбачат. Или в крайнем случае отпускают все, что поймали.— Интересное наблюдение, — говорю я. — Ничего, если я загляну в шкаф? — спрашиваю Уайтов.— Валяйте, — без колебаний кивает мистер Уайт. — Да, Бенни не любил ловить рыбу. По правде говоря, ему просто нравилось поплавать на лодке, а то, бывало, найдет местечко на берегу да и сидит себе, рисует.— Тогда, значит, рыбак — это вы, мистер Уайт. — Я снова обращаю взгляд на картинку с человеком в лодке.— Нет, скорее всего его отец, — безрадостно отвечает хозяин дома. — Они часто с отцом на лодке плавали. Я-то, если честно, лодками пренебрегаю. — Умолкает на минутку. — Видите ли, я плавать так и не научился, поэтому побаиваюсь воды.— Бенни стеснялся своей тяги к рисованию, — дрожащим голосом добавляет миссис Уайт. — Поэтому носил с собой удочку, чтобы не выделяться. Наверное, и наживку-то не брал. Он же червя не убьет, не то что рыбу.— Хлеб, — продолжает ее супруг. — Он хлеб с собой брал, вроде как ловить на хлебный мякиш. А я все твердил ему: крупная рыба живца ест.Осматриваю костюмы, брючки, рубашки на вешалках, на полу в ряд стоят ботиночки. Стиль в одежде консервативный, скорее всего родители одевали мальчика на свой вкус. К стенке шкафа прислонено помповое ружье. По словам мистера Уайта, Бенни любил упражняться на мишенях и жестяных банках. А в птиц или зверюшек никогда не стрелял. Ну что вы. Он рыбу из реки не выудил бы.На письменном столе — стопка учебников и коробка фломастеров. Поверх всего этого добра лежит альбом для рисования. Я поинтересовалась у родителей, заглядывали они в него или нет.Говорят — нет. Можно полюбопытствовать? Кивают. Стою у стола. Я не сажусь и никоим образом не пытаюсь устроиться в комнате их покойного сына. Уважительно листаю оставшийся после мальчика альбом, бережно переворачиваю страницы. Рисунки выполнены карандашом в мельчайших деталях. На первом листе изображена лошадь на пастбище, очень удачный рисунок. Потом идут наброски сидящего на сухом дереве ястреба на фоне воды, старый покосившийся забор, снежные пейзажи. Альбом заполнен наполовину, и все рисунки выполнены в одном духе, за исключением нескольких последних. Теперь настроение и тема решительно меняются. Вот ночное кладбище, полная луна проглядывает из-за голых стволов, мягко подсвечивая покосившиеся надгробия. Переворачиваю страницу и вижу руку, мускулистую, сжатую в кулак руку. И тут натыкаюсь на собаку. Толстая и некрасивая, она скалит зубы, шерсть вздыбилась на загривке, и пятится, будто в страхе.Поднимаю взгляд на Уайтов.— Бенни когда-нибудь рассказывал про собаку Киффинов? — спрашиваю их. — Ее зовут Мистер Арахис.Отчим изменился в лице, в глазах блеснули слезы. Вздохнул.— У Лори аллергия на собак, — говорит он, будто пытаясь оправдаться.— Уж как он горевал, что мучают они псину, — приходит на выручку миссис Уайт. — Бенни спрашивал, можно ли взять Мистера Арахиса к себе. Собака ему нравилась, говорил, ее запросто отдадут, да мы не могли.— Из-за Лори, — предполагаю я.— Собака была старая, — добавляет миссис Уайт.— Почему была? — спрашиваю.— Ох, ну тут такая грустная история, — говорит она. — Мистер Арахис занедужила сразу после Рождества. Бенни сказал, несчастная зверюшка вся дрожала и вылизывалась, будто от боли, понимаете ли. А наверное, уже с неделю как пропала — никак умирать пошла. Знаете, ведь животные уходят. Мальчик каждый день ее искал. У меня сердце кровью обливалось. Как же ребенку нравилась эта зверюшка, — добавляет миссис Уайт. — Видать, он затем к ним и ходил, поиграть с Мистером Арахисом. Уж у кого только про нее не выспрашивал...— Тогда же он и стал себя плохо вести? — предполагаю я. — После исчезновения Мистера Арахиса?— Да, пожалуй, тогда, — отвечает ее престарелый супруг. Родители в комнату покойного сына войти не решаются: застыли в дверях, будто атланты, подпирающие стены.— Неужели это все из-за собаки? — поражается мистер Уайт, и вид его в этот миг жалок.Минут через пятнадцать мы с Люси направляемся в лес, оставив родителей несчастного мальчика в доме. То место, где повесился сын, Уайты не навещали. Глава семейства говорит, бывал там, частенько мимо проходил с металлоискателем, теперь же их с женой никакими коврижками туда не заманишь. Если только когда-нибудь, много позже. Я поинтересовалась, наслышаны ли в селении, где именно умер мальчик, — опасалась, как бы любопытствующие там все не вытоптали. Нет, в один голос заверяют, что никто из местных не знает, где конкретно обнаружили мертвого ребенка. Если, конечно, следователь, который тут работал, не рассказал, говорит мистер Уайт.Поле, где мы приземлились, находится между домом и заливом: бесплодная пустошь, не видевшая плуга уже много лет. К востоку от него на мили раскинулся лес. Силосное поле у самой воды выступает темной ржавой косой; оно словно приподнимается над водными просторами, обозревая мотель и кемпинг. Если предположить, что Бенни ходил в гости к Киффинам, тогда возникает вопрос, как он туда добирался. Моста через залив нет, вода раскинулась на сотню футов, никакой плотины поблизости. Мы с Люси идем по лесной тропинке, внимательно глядя под ноги. Около воды в деревьях запуталась леска, на земле валяются несколько стреляных гильз от дробовика и пустые баночки из-под шипучки. Минутах в пяти ходьбы, не больше, обнаружилась и искомая постройка. Бесхитростное охотничье сооружение смахивает на шалаш с обвалившейся крышей, который кто-то наспех соорудил, приколотив к стволу несколько деревянных досок. На поперечной балке в дуновениях легкого ветерка с реки, играющего в безлиственных кронах, колышется обрывок желтой нейлоновой веревки.Остановились и безмолвно осматриваемся. Мусора я не заметила — ни мешков, ни баночек от попкорна, никаких признаков, что Бенни здесь, возможно, трапезничал. Приближаюсь к веревке. Стэнфилд перерезал ее примерно в четырех футах от земли; поскольку Люси куда лучшая спортсменка, чем я, прошу ее вскарабкаться наверх и снять веревку как полагается. По крайней мере посмотрим, каким узлом она закреплена на ветке. Сначала делаю снимки. Пробуем доски, прибитые к дереву; они, похоже, достаточно прочные. На Люси объемистая пуховая куртка, которая, впрочем, нисколько не стесняет движений. Племяшка проворно взбирается на дерево и, добравшись до платформы, действует очень осторожно, пробует доски, прежде чем на них ступить, — выдержат ли.— Порядок, — сообщает она.Подкидываю ей рулон специальной полицейской пленки для улик, и Люси раскрывает свой чемоданчик с инструментом. Одно могу сказать об агентах АТФ — они неизменно носят с собой набор, в котором найдутся и всевозможные лезвия, и отвертки, и ножницы, и клещи. Такие вещи часто нужны на пожарах или на худой конец, чтобы вытащить гвозди из подбитой сталью обуви. Грязная у них работа. Куда эти профессионалы только не суются по долгу службы.Люси перерезает веревку повыше узла и заново скрепляет концы при помощи ленты.— Так, двойной квадратный узел, — говорит она и швыряет мне сверху трос и катушку с пленкой. — Самый настоящий бойскаутский. И, кстати говоря, конец оплавлен. Тот, кто отрезал веревку, оплавил ее, чтобы не расплелась.Вот это уже интересно. Странное поведение: надо же, ребенок решил повеситься, отрезал кусок веревки и не поленился оплавить кончик.— Нетипичное поведение, — делюсь своими соображениями с племяшкой, которая уже спускается вниз. — Знаешь, а я, пожалуй, и сама слажу полюбопытствовать.— Только осторожнее, тетя Кей. Там гвозди ржавые торчат. Не пораньтесь, — предупреждает она.Я подумала, что Бенни, возможно, приспособил эту старую охотничью клеть под своеобразную лесную крепость. Хватаюсь за посеревшие от времени и непогоды доски, одну за другой, и лезу вверх, радуясь в душе, что надела штаны-хаки и высокие башмаки. Внутри, за дощатой перегородкой — лавка, на которую может присесть охотник, прицеливаясь в ничего не подозревающего оленя. Подтолкнула ногой сиденье, проверяя его на прочность, — да, крепко. Сяду. Бенни был всего на дюйм повыше меня, так что теперь, если предположить, что и он сюда поднимался, у нас примерно одинаковый угол обзора. Я все-таки сильно подозреваю, что мальчишка тоже здесь бывал. В противном случае пол был бы устлан толстым слоем сухой листвы, а здесь ее вообще нет.— Ты не заметила, как здесь чисто наверху? — кричу вниз Люси.— Да наверняка сюда до сих пор охотники захаживают, — отвечает она.— Думаешь, охотник в пять утра будет тут все выметать? — Обзор отсюда хороший: прекрасно видна гладь воды, задняя часть мотеля, темный от грязи бассейн. Из каминной трубы в доме Киффин клубится дым. Представляю, как здесь сидел Бенни, подсматривал сценки из жизни, делал наброски. Порой, может, взгрустнет при мысли об ушедшем из жизни отце. Помню, какими были мои молодые годы. Эта охотничья клетушка — идеальное место для одинокого одаренного мальчика. Тут рукой подать до высокого дуба у самой кромки воды, опоясанного кольцами чаги, словно устрицами.— Гляди, вон то дерево. Мне кажется, он его нарисовал, — говорю я Люси. — Отсюда весь кемпинг как на ладони.— Уж не подсмотрел ли он чего-нибудь этакого, — доносится до меня голос племянницы.— Кроме шуток, — мрачно отвечаю я. — И некто, как назло, обернулся, — добавляю. — В эту пору деревья стоят голые, без листвы, так что человека здесь увидеть ничего не стоит. Особенно если у тебя бинокль и причина высматривать. — Сказала, и мороз по коже, будто поймала на себе чей-то взгляд. Сразу заторопилась вниз. — Слушай, у тебя ведь есть в напузнике пистолет? — на всякий случай любопытствую я, едва ноги коснулись земли. — Давай-ка эту тропку разведаем, куда-то заведет дорожка...Подбирает веревку, сворачивает в моток и сует пластиковый пакет в карман пальто. Катушка с лентой отправляется в ранец. Мы с Люси идем по тропинке. Опять же гильзы — и даже стрела лежит еще с сезона лучников. Углубляемся в лес, тропинка огибает заливчик, кругом тишина — только деревья постанывают в порывах ветра да сухие ветки под ногами хрустят. Интересно, не переведет ли нас эта тропка на ту сторону залива? Так и есть. До мотеля «Форт-Джеймс» еще пятнадцать минут ходьбы, а мы уже в лесу, отделяющем мотель от Пятой автострады. Ясно, значит, Бенни запросто мог сюда заскочить после церкви. С полдюжины машин стоят на парковке у мотеля, какие-то явно взяты напрокат, а возле автомата с кока-колой красуется большой дорожный мотоцикл «хонда».Мы с Люси направляемся к дому Киффин. Показываю ей лагерь, где были найдены постельное белье и детская коляска; тут же вспомнилась та сцена с Мистером Арахисом. Стало горько и досадно. Что-то мне не верится, будто собака ушла умирать. Боюсь, Бев Киффин совершила какой-то жестокий поступок, может, даже отравила животное. Непременно поинтересуюсь, куда пропала зверюшка, у меня к этой особе вообще много вопросов. И пусть ведет себя как душе угодно, мне все равно. Я дисквалифицирована, нетрудоспособна, временно отстранена от обязанностей. Неизвестно, вернусь ли вообще к судебной медицине. Может, меня на всю жизнь заклеймят позором. Эхма, а то и вовсе тюрьма?Поднимаемся на крыльцо киффиновского дома: так и чувствую на себе чей-то взгляд.— У-у, как здесь жутко, — говорит вполголоса Люси.Из-за шторы выглядывает лицо и скрывается из виду: старший сын Бев Киффин просек, что я его заметила. Жму кнопку звонка, и дверь открывает мальчишка. Тот самый, которого я видела в конце первого визита сюда. Крупный паренек, плотно сбитый, злобное лицо все усыпано прыщами. Возраст точно не определю, но где-то лет двенадцать, может, четырнадцать.— Помню вас, вы тут на днях наведывались. — Награждает меня жестким взглядом.— Ты не ошибся, — отвечаю я. — Может, передашь матери, что пришла доктор Скарпетта? Мне бы ее на пару слов.На его лице промелькнула злорадная улыбка, точно он знает какой-то нехороший секрет, забавный притом.— Ее тут нет. Мать занята. — Жесткий взгляд сам собой указал в направлении мотеля.— Как тебя зовут? — спрашивает парня Люси.— Сони.— Сони, а что произошло с Мистером Арахисом? — как бы между прочим спрашиваю я.— А-а, эта вонючая охламонка, — говорит он. — Я так понял, ее украли.Поверить в то, что кому-то понадобилась старая потрепанная собака, невозможно. И раз уж на то пошло, к незнакомцам она особой любви не проявляла. В крайнем случае я бы согласилась с тем, что ее сбила машина.— Вот как? Печально, — молвит Люси. — А почему ты решил, что ее украли?Тут Сони попался. Он сразу заскучал и пошел плести чушь, вранье на вранье, то и дело сам себя перебивая.— Ну, как-то ночью притормозила машина. Слышу, ну вроде как дверью хлопнули и собака залаяла. И с тех пор — все, как в воду канула. Зак день и ночь хнычет.— Когда именно она исчезла? — любопытствую я.— Ну-у, не знаю, — пожимает плечами. — С неделю.— Ты знаешь, Бенни тоже очень переживал, — комментирую я, внимательно наблюдая за его реакцией.В глазах снова этот отчужденный взгляд.— У нас парни в школе его маменькиным сынком прозвали. Было за что. Вот он и решил с собой покончить. Все так говорят, — сообщает Сони с поразительной бессердечностью.— А мне кто-то сказал, что вы были друзьями... — Люси становится агрессивной с мальчишкой.— Он меня достал, — отвечает Сони. — Постоянно тут торчал с этой уродской собакой. Нет, моим другом он не был. Это Зака приятель да псины той поганой. А я с сосунками не вожусь.Тут взревел и зарокотал мотоцикл. В правом от двери окне показалось лицо Зака: малыш плакал.— А в прошлое воскресенье Бенни, случайно, не приходил? — Решила, что хватит ходить вокруг да около. — После церкви, может быть, забегал? Где-то так в полпервого, в час. Вы хот-доги, кажется, ели?Сони снова попался. Таких подробностей, про еду, он от меня не ожидал услышать и теперь оказался в тупике. Забыв про свою легенду, ради любопытства спрашивает:— А как вы узнали про хот-доги?Он хмурится: мотоцикл, который мы видели несколько минут назад, с рычанием подпрыгивает по грязной подъездной дорожке, ведущей к мотелю. Водитель направляет машину прямо к нам. На нем кожаный костюм, красный с черным, лицо скрыто темным шлемом с тонированным щитом. И все-таки что-то в нем знакомое...Тут меня словно громом поразило. Бог ты мой!Джей Талли останавливается, легко перекидывает ногу через объемистое седло.— Сони, марш в дом, — командует Джей. — Сейчас же. — У него холодная, уверенная манера говорить, точно ребенка этого он очень хорошо знает.Сони скрывается в доме, прикрыв за собой дверь. Малыш за окном исчез. Джей снимает шлем.— Что ты здесь делаешь? — спрашивает Люси, а я тем временем замечаю вдалеке Бев Киффин, направляющуюся к нам с ружьем наперевес. Идет со стороны мотеля, где она, надо полагать, была вместе с Джеем. Мигом в голове пронеслось: тревога! Эх, как же я сразу не догадалась. Вот Джей расстегивает молнию тяжелой кожаной куртки, миг — и он лениво поигрывает перед нами пистолетом.— Господи, — говорит Люси. — Ради Бога, Джей.— Зря ты сюда притащилась, — обращается он ко мне спокойно, с холодцой в голосе. — Зря. — Машет дулом, указывая на мотель. — Пошли поболтаем.Бежать некуда. Если я припущу, он Люси застрелит. Или меня в спину. Джей Талли поднимает оружие и наводит его Люси в грудь, попутно расстегивая ее напузник. Уж он-то, как никто другой, знает, что там внутри. Забирает мой рюкзачок и лапает меня, стараясь не пропустить ни одной интимной подробности: хочет унизить, поставить на место, смакует кипящую в Люси ярость.— Не надо, — тихо говорю ему. — Джей, еще не поздно, остановись.Он улыбается, сатанинская злоба играет на лице, которое вполне может принадлежать греку. Или итальянцу. Или французу.К нам приближается Бев Киффин и, прищурив глаза, смотрит на меня. На ней та же куртка в красную клетку, которую я видела в прошлый раз, волосы всклокочены, будто она только что поднялась с постели.— Ну-ну, — говорит хозяйка мотеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56