Господи Исусе.— Никакой связи с нью-йоркским убийством не прослеживается. Разве что кто-то мог услышать о преступлении в «Новостях» и загореться идеей, — отвечаю. — И я еще не до конца уверена, что был использован именно сушильный пистолет, если уж на то пошло.— Вам не кажется несколько необычным, что убийства Шандонне тоже связаны с Нью-Йорком? Туда переносится суд. И вот теперь у нас снова два убийства, некоторым образом похожих на нью-йоркское преступление?— Что верно, то верно. Очень странно. Знаете, губернатор, главное, что я вам скажу наверняка: я не намерена позволить, чтобы отчеты о вскрытии попадали в списки неотложных дел политиков. По своему обыкновению, я буду придерживаться фактов и избегать лишних домыслов. А сложившуюся ситуацию предлагаю исправлять, а не подавлять.— Проклятие. Полетит все к чертовой бабушке, — бормочет он в клубах табачного дыма.— Надеюсь, обойдется.— А как продвигается ваше дело? В народе того типа уже прозвали Французским Оборотнем. — Митчелл наконец добрался-таки до главного. — Хм, чем-то это для вас обернется?.. — Он устремляет на меня серьезный взгляд.Я неторопливо потягиваю виски, размышляя, как все ему объяснить. Честно говоря, обойтись экивоками не удастся.— Чем оно обернется для меня? — уныло улыбаюсь я.— Представляю, каково это все. Ужасно. Хорошо, что вы пришпилили этого сукина сына.В его глазах блеснули слезы, и он тут же отвернулся. Узнаю прежнего Митчелла: он снова прокурор. Хорошо с ним, спокойно. Мы — старинные коллеги, старые друзья. Я очень тронута и в то же время подавлена. Что было, то прошло. Митчелл теперь губернатор. Теперь, видимо, все его устремления нацелены на Вашингтон. Я — главный судмедэксперт штата Виргиния, а он — мой босс. И я вот-вот ему сообщу, что не могу больше занимать свою должность.— Полагаю, продолжать работу на прежней должности больше не входит в мои интересы. Так же как и в интересы штата.Ну все, решилась.Он молча смотрит на меня.— Разумеется, я представлю все в письменной форме, как того требует протокол. Решение я приняла окончательно и бесповоротно. С первого января. Разумеется, вам потребуется некоторое время на поиски замены, поэтому до тех пор, пока вы не найдете возможным меня освободить, я буду выполнять свои текущие обязанности.Не знаю, ожидал ли он такого поворота. Может, теперь ему легче. А может, нет.— Вы не из тех, кто легко сдается, Кей, — говорит он. — Уж этого за вами никогда не было. Не поддавайтесь на уловки мерзавцев. Держитесь, черт возьми.— Я не бросаю профессию. Просто решила сменить сферу деятельности. Не думайте, никто не перебегал мне дорогу.— Ах да, сферу, — замечает губернатор, откидываясь на подушки и внимательно изучая меня. — Похоже, перспектива стать свободным художником показалась заманчивой?— Пожалуйста. — Мы разделяем крайнюю неприязнь к профессионалам, которые руководствуются соображениями выгоды в ущерб справедливости.— Вы меня поняли. — Он раскуривает сигару, пристально глядя в сторону — явно выстраивает новый план действий.— Я действительно буду работать по частному найму, — говорю я, — но никогда не стану наемницей. А первое дело, которое требует моего участия, вообще не принесет мне ни гроша, Майк. Я должна помочь разобраться в том нью-йоркском случае, и времени для этого потребуется уйма.— Ну хорошо. Тогда все гораздо проще. Раз найм, тогда следующим заказчиком будет штат. Будете исполнять обязанности руководителя, пока не найдется лучшее решение в интересах Виргинии. Надеюсь, ваши гонорары в пределах разумного, — шутливо интересуется он.Да уж, никак не ожидала услышать такое.— Я вижу, кто-то удивлен, — замечает Митчелл.— Не то слово.— Почему же?— Думаю, Буфорд Райтер мог бы кое-что прояснить, — начала было в негодовании. — В нашем городе чудовищно расправились с двумя женщинами, и что бы ни говорили, я не считаю правильным, что их убийца сейчас находится в Нью-Йорке. Не могу избавиться от ощущения, что виновата в этом я. Из-за того, что Шандонне пытался со мной покончить, я теперь к этим делам не имею доступа. И даже стала бременем для прокурора.— А-а, Буфорд... — тянет Митчелл. — Знаете, Кей, то, что он неплохой человек, не мешает ему быть провальным прокурором. По мне, не так уж и дурно, если сначала с Шандонне поработают в Нью-Йорке. В свете сложившихся обстоятельств. — Губернатор говорит авторитетно. За его словами стоят долгие раздумья, и мне сдается, что реакция Европы на казнь подданного французской державы не последний из доводов. Виргиния известна тем, что ежегодно несколько человек здесь предают смерти. Я лично делаю вскрытие каждого из казненных и знаю статистику, как никто.— Даже я был бы в некотором замешательстве от этого дела, — добавляет Митчелл после затянувшейся паузы.Такое чувство, что сейчас обрушатся небеса. Секреты раскрываются с громким чпоканьем один за другим, но выуживать информацию пока бессмысленно. Если она еще не созрела, губернатор Митчелл никогда ее не выдаст.— Я бы советовал не принимать то, что сейчас происходит, близко к сердцу, Кей, — увещевает он. — Я вас поддерживаю и буду на вашей стороне и впредь. Я очень долго работал с вами бок о бок и, поверьте, знаю, с кем имею дело.— Все, как один, советуют не принимать близко к сердцу. — Я улыбаюсь. Недоброе предчувствие все крепнет. Губернатор будет на моей стороне! Будто бы есть какие-то причины, по которым он не должен бы так поступать.— Мне все твердят одно и то же: Эдит, дети, сотрудники, — говорит он. — А я все равно принимаю дела близко к сердцу. Просто стараюсь не показывать, что у меня творится на душе.— Тогда, значит, вы не имеете никакого отношения к Бергер; я имею в виду столь резкую смену места рассмотрения дела, так скажем?Он медленно вращает сигару в пепельнице, пока пепел на кончике не становится острым, как карандаш; затягивается, тянет время. Да, тут без него не обошлось. Он имеет к приезду Бергер самое непосредственное отношение, я уверена.— Она очень хороша, Кей, поверьте.Хотя собеседник деликатен, ответ на свой вопрос я получила.И приняла. Я отказываюсь докапываться. Спросила только, откуда он с ней знаком.— Видите ли, мы вместе учились в Виргинском университете на юридическом факультете. А потом, когда я был генеральным прокурором, мне попалось одно дельце... Вы должны его помнить, ваша контора тоже им занималась. Женщина из высоких кругов застраховала жизнь мужа на огромную сумму, а через месяц убила его в отеле «Фэйрфакс». Попыталась все обставить как самоубийство.Помню, как же не помнить. Потом она подала на нас в суд, обвинив, среди всего прочего, в вымогательстве и сговоре со страховой компанией. Будто бы мы подделали документацию, чтобы она не получила выплаты.— Бергер пришлось подключиться, потому что, как выяснилось, первый муж той самой женщины умер в Нью-Йорке за несколько лет до этого при очень подозрительных обстоятельствах, — поясняет Митчелл. — Похоже, он был человеком престарелым и не отличался здоровьем. Он утонул в ванне через месяц после того, как жена оформила на него полис страхования жизни на огромную сумму. На теле покойного судмедэксперт обнаружил синяки, возможно, указывающие на борьбу, и приостановил рассмотрение дела на долгий срок в надежде, что следователи раскопают что-нибудь более убедительное. Ничего найдено не было. Прокурору просто не за что было зацепиться, чтобы возбудить дело. Тогда женщина подала в суд на нью-йоркского патологоанатома. За клевету, эмоциональный нажим и прочую чушь. Я несколько раз консультировался с тамошними специалистами, главным образом с Бобом Моргентхау, прокурором округа, но и с Хайме тоже. Обменивались наблюдениями. Сверяли записи.— Думаю, уж не рассчитывают ли федералы, что Шандонне сорвется и выложит все о своем семейном картеле? Ладно, вы пошли на уговор, — размышляю я вслух. — А потом что?— Определенный расчет, — серьезно отвечает Митчелл.— Так вот в чем дело. — Теперь все понятно. — Ему пообещают, что смертной казни не будет.— Моргентхау известен своей мягкостью в отношении смертных приговоров, — говорит он. — А вот я — нет. Воробей стреляный, всякое бывало.Губернатор только что намекнул на цель идущих переговоров. Федералы обрабатывают Шандонне. В обмен тот отправляется в Нью-Йорк, где его на смертную казнь точно не осудят. В любом случае губернатор Митчелл остается чистеньким, и камень с плеч. Теперь это не наша проблема. И, в случае чего, он международного скандала не инициировал, на эвтаназию Шандонне не посылал.— Какая жалость, — подвожу итог я. — Я, конечно, не большая сторонница смертной казни, Майк, поймите меня правильно. Просто печально, что снова в дело замешана политика. Я только что несколько часов подряд слушала вранье Шандонне. Он никогда и никого не подпустит к своей семье. Поверьте. Более того, если он попадет в психиатрическую клинику, то найдет способ как-нибудь выбраться на свободу как пить дать. И снова начнет убивать. Так что, с одной стороны, конечно, хорошо, что процесс поведет человек, знающий свое дело, а не наш Райтер. Трус он. А с другой — так не хочется упускать эту птаху.Митчелл наклоняется вперед и кладет руки на колени, готовый подняться — а значит, наш разговор подошел к концу.— Спасибо, что заскочили, Кей, — говорит он. Выдерживает мой взгляд. Это его способ дать понять, что дальнейшие расспросы неуместны. Глава 19 Аарон провожает меня вниз по лестнице и с легкой улыбкой открывает переднюю дверь. Миную ворота, и охранник машет рукой на прощание. Проезжаю по Капитолийской площади, и меня охватывают покой, умиротворенность и чувство выполненного долга, когда в зеркале заднего обзора исчезает дом губернатора. Я что-то потеряла, перешагнула порог, за которым осталась прошлая жизнь, и прониклась некоторой подозрительностью к человеку, которым много лет восхищалась. Нет, Митчелл не замарал своих рук нечестным поступком, однако то, что он не был со мной до конца откровенен, точно. Он, непосредственно он виновен в том, что Шандонне вышел из-под нашей юрисдикции, и причина тому — политика, а не жажда справедливости. Даже не сомневаюсь. Майк Митчелл больше не прокурор. Он губернатор. Чему тут удивляться? К этому все и шло.Как недружелюбно в центре, все такое чужое. Еду по Восьмой, чтобы выбраться на скоростную трассу. Рассматриваю лица проезжающих мимо: все они где-то витают, отстранены от момента. Люди держатся за руль, смотрят в зеркало, тянутся к чему-то на сиденье, теребят магнитолу, болтают по телефону или с пассажирами. Никто не замечает, что за ними наблюдает посторонний человек. Мне отлично все видно, даже легко разобрать, кто хорош собой, а кто — нет, у кого оспочки на лице, а у кого крепкие здоровые зубы. Мне вдруг приходит в голову, что между убийцей и жертвой имеется по меньшей мере одно очень важное различие: убийца всегда настороже. Он живет в текущем моменте и замечает все: обстановку, каждую деталь и мелочь, чтобы обезопаситься от досадного промаха или не упустить располагающих обстоятельств. Хищники наблюдают за незнакомыми людьми. Цепким взглядом выхватывают лицо из толпы и решают, пойти ли за ним до дома. Я все думаю, почему, по каким признакам выбрали именно тех двух парней, моих последних «клиентов». Хочется раскусить породу существа, с которым мы имеем дело. Интересно, зачем на самом деле губернатору понадобилось со мной встретиться и почему они с первой леди интересовались делом об убийстве в округе Джеймс-Сити. Что-то тут нечисто. Все далеко не так просто, как кажется на первый взгляд.Набираю свой домашний номер и прослушиваю сообщения. Семь штук, из них три от Люси (она так и не сказала, почему звонит, но пыталась меня разыскать). Набираю ее сотовый. Племяшка берет трубку, и я чувствую явное напряжение в голосе. Похоже, она не одна.— У тебя все в порядке? — спрашиваю ее.Молчит в нерешительности.— Тетя Кей, можно мы к тебе заскочим с Тиун?— Макговерн сейчас в Ричмонде? — спрашиваю удивленно.— Мы минут через пятнадцать можем подъехать к Анне, — говорит Люси.Какой бешеный напор. Что-то не так, а что именно — не пойму. Очень важная правда ждет, когда я ее замечу.Сзади сигналит машина; я не увидела, что сигнал светофора уже сменился зеленым. Сердце екнуло, меня так и тряхнуло от неожиданности. Ущербная луна укутана облаками, река Джеймс раскинулась черной долиной под мостом Гугенотов. Я еду в южную часть города, припарковываюсь у дома Анны возле «субурбана» Люси, и тут же открывается дверь. Похоже, Люси с Макговерн только что приехали. Они с хозяйкой стоят в холле под сверкающей хрустальной люстрой. Мы с Тиун встречаемся взглядами, и она улыбается, пытаясь меня подбодрить: мол, все образуется. Старая знакомая коротко подстриглась, хотя все такая же красавица, по-мальчишески стройная в своих черных ле-гинсах и длинной кожаной куртке. Мы обнимаемся, и я в который раз понимаю, что пусть человек она жесткий и занимает высокий пост, она не лишена мягкости и радушия. Хорошо все-таки с ней встретиться. Я очень рада.— Входите, входите, — приглашает Анна. — Уже почти сочельник. Разве не замечательно! — Впрочем, выражение ее лица как нельзя меньше соответствует столь радостному восклицанию: под глазами синяки от беспокойства и усталости. Заметив, с каким напряжением я ее рассматриваю, хозяйка дома пытается улыбнуться. Вчетвером мы направляемся в кухню, как по команде. Анна расспрашивает, что будем пить и есть. Никто не проголодался? Люси с Макговерн собирались переночевать? На сочельник жить в гостинице — преступление. И в том же духе. Она дрожащими руками вынимает из шкафчика бутылки, выставляя их в ряд: виски, ликеры. Все вокруг изобилует знаками. Настолько, что я уже не различаю, кто что говорит. И тут с быстротой молнии в мозгу проносится понимание! Ах вот оно что! Догадка внедряется в ум толчками, потоком, как скотч, который наливает мне Анна.Я сказала Бергер, что не держу на душе ничего потаенного. Я имела в виду, что все держу при себе: не рассказываю направо и налево такого, что могло бы хоть как-то быть использовано против меня. Только вот одно беспокоит: я в последнее время много беседовала с Анной. Мы часами исследовали потаенные уголки моей души. Я поверяла ей такие события из своей жизни, о которых, может, и сама не догадывалась. За сеансы денег с меня она не брала, а значит, врачебная тайна на меня не распространяется. Возможно, Рокки Каджиано сподобится вызвать Анну в суд. Теперь, когда я на нее смотрю, все больше понимаю: именно это и произошло. Принимаю из ее рук стопку со скотчем, и наши взгляды встречаются.— Что-то стряслось, — догадываюсь я.Она отводит глаза, а я мысленно проигрываю вероятный сценарий событий. Бергер признает повестку недействительной. Глупость какая-то, это же нелепо. Каджиано пытается меня запугать, хочет кровь пососать. Только ничего у него не выйдет. К черту. Прикидываю расклад, принимаю решение — да, вот так запросто, я же настоящая профи в отрицании очевидного (уж если что угрожает напрямую моему внутреннему равновесию, благосостоянию, чувствам, то я сразу голову в песок прячу).— Выкладывай, Анна, — начинаю я.В кухне повисает тишина. Люси с Макговерн умолкли. Ко мне подходит Люси, обнимает за плечи.— Мы тебя в беде не оставим, — говорит.— А то. — Макговерн поднимает вверх большие пальцы: «Не вешай нос».Еще больше разбудив во мне дурные предчувствия попытками успокоить, подруги удалились в гостиную. Тут Анна поднимает взгляд, и впервые в жизни я вижу: в глазах нашей стоической австрийки блеснули слезы.— Я совершила очень нехороший поступок, Кей.Прочищает горло и негнущимися пальцами бросает в бокал лед из морозилки. Скользкий кубик падает на пол и исчезает за ведром для мусора.— Этот зам шерифа... Сегодня утром, когда домофон у ворот прозвонил, я поверить не могла. А он стоит у ворот с повесткой. Надо же, повестку прямо домой доставили. Думаю: «Плохо дело». Обычно, когда меня вызывают, приносят в офис. Ничего удивительного, меня время от времени вызывают, когда нужны показания эксперта на суде, сама знаешь. В голове не укладывается, что он мог со мной так поступить. А я ему еще доверяла.Сомнение. Как не хочется верить. Нервы уже не выдерживают, к глазам подступили слезы.— Кто это был? — спрашиваю я. — Рокки?— Что-что? — Она явно удивлена.— О Господи, — бормочу я. — Боже ты мой. — Облокачиваюсь на рабочий стол. Это не из-за Шандонне. Не может быть. Если Каджиано не вызывал в суд Анну, тогда остается лишь один вариант. И это не Бергер. У обвинения к Анне вопросов быть не может. Вспомнился тот странный звонок из банка, сообщение из телефонно-телеграфной службы, как вел себя Райтер и как он на меня посмотрел, когда в прошлую субботу увидел в пикапе у Марино. Я мысленно прокрутила встречу с губернатором, когда ему вдруг так срочно понадобилось со мной встретиться, как он был уклончив;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56