Губы его закружили по лицу Златы и вдруг наткнулись на ее губы. Поцелуй был головокружительно долгим. Кажется, опять кто-то кричал. Опять раздавались выстрелы. Но Злата не хотела ничего этого слышать. Она почувствовала, как участилось дыхание Михаила, как его сильная рука нежно и требовательно стала гладить ее плечо, грудь, живот, бедро…
Внезапно перед ними появился Ральф. Он оскалил пасть, показав окровавленные клыки, и царапнул когтистой лапой Михаила.
– Светает… – сказал тот, поднимаясь. – Надеюсь, твой друг волк понимает, что с собой мы его взять не сможем.
Злата села. В голове еще шумело. По всему телу шла нестерпимая, изнуряющая волна… Она была зла на Ральфа и в то же время благодарна ему за то, что ничего не произошло.
– Он все понимает, – наконец ответила она. – Меня познакомила с ним бабушка, когда Ральф был еще щенком…
Она тоже поднялась на ноги.
– Я так полагаю, Ральф сделал за меня мою работу. Погони как не бывало. Теперь можно прогулочным шагом отправиться к новой жизни, которая ждет нас впереди.
* * *
Они добрались до автострады без приключений. Ральф затаился в кустах на обочине и оттуда грустными глазами смотрел на Злату. Было уже совсем светло: солнце взошло. Длинные тени деревьев перечеркивали шоссе, по которому на большой скорости проносились еще редкие в этот час машины.
– Ты ножку, ножку выстави вперед, – издевался Михаил. – Глядишь, кто-нибудь клюнет и остановится.
– Иногда мне кажется, что мир существует для того, чтобы досаждать мне, – сказала Злата. – Все! Если вот этот не затормозит, я применю силу! Клянусь!
Вишневый «жигуленок», не сбавляя скорости, пронесся мимо.
– Ну, держитесь! – рассердилась Злата. Она потрясла кистями, разогрела ладони.
Далеко впереди показалась машина. Скоро стало ясно, что это – джип.
– Ого, – оценил Михаил, – на ловца и зверь бежит. Джип замедлил ход и мягко затормозил. Кроме водителя, потного толстяка с короткой стрижкой, с золотой массивной цепочкой на шее, в машине больше никого не было.
Толстяк, ни слова не говоря, открыл дверцу.
Джип рванул с места. Из кустов выскочил Ральф и бросился вслед за машиной.
Злата сердито махнула рукой – волк прыгнул в придорожную канаву и больше уже не появился.
– Тебя как зовут? – деловито спросил Михаил.
– Петруня, – послушно ответил толстяк.
– Это имя или фамилия?
– Фамилия. – Глаза у Петруни были остекленевшие, как будто он заснул и забыл закрыть их.
– Ну а имя-то у тебя есть? – не унимался Михаил.
– Зигфрид.
– Зигфрид Петруня?! Гениально!
Стрелка на спидометре качнулась за сто сорок километров.
– Чем занимаешься, Зигфрид? – продолжил допрос Михаил.
– Водку делаю.
– Что, подпольный цех?
– Четыре подпольных цеха.
– Ого! Да тебя прямо сейчас бери и сажай… Зигфрид! Мы устали и хотим есть. Как у тебя решен жилищный вопрос?
– У меня четырехкомнатная квартира на Вознесенском, трехкомнатная на Плеханова, двухкомнатная на Индустриальном…
– Достаточно. Нам подойдет четырехкомнатная на Вознесенском. Мы там поживем немножко. Ты вообще как, не против?
– Не против! Злата рассмеялась:
– Хватит приставать к человеку. Но насчет квартиры ты прав. Ко мне нельзя. Красавчик наверняка уже там. Честно говоря, я его побаиваюсь, хотя ни разу и не видела.
– И это говоришь ты?! Та, которая превращает независимых подпольных цеховиков в обыкновенных зомби?!
– Превращаю. Но это не всегда у меня получается. И самое главное, нужно время. Вот его-то может и не хватить в решающий момент…
– Смотри! – вдруг крикнул Михаил и показал на небо. Злата высунулась из окна, посмотрела вверх.
Прямо над джипом, на небольшой высоте, висело серебристое тело около десяти метров в диаметре. Объект не отставал и не обгонял машину. Летел беззвучно и от этого казался миражем. На Злату навалилась жуть – точно такая же, как тогда у бывшего Дома культуры пищевиков, когда она пропадала под взглядом странной девушки по имени Светлана.
Злата закрыла глаза.
– Мне это кажется? Или это действительно «тарелка»? – пришел в себя Михаил. – Да-а-а! Бессонная ночь дает о себе знать.
Злата вновь открыла глаза. Над ними было чистое небо, если не считать нескольких ленивых туч. Джип вдруг стал тормозить.
– Патруль, – сказал Михаил. – Надеюсь, время у тебя есть! Несколько гаишников и омоновцев с автоматами наперевес подошли к машине.
Они проверили документы у водителя и осмотрели салон.
– Никого не подвозили? – задал вопрос один из гаишников. – Мужчину и женщину.
– Да нет! Из Выборга гоню без остановок. А что случилось?
– Неподалеку опять разборки были. Восемь трупов. Если что-нибудь подозрительное – сообщите в ближайшее отделение.
– Есть, командир, – ответил Зигфрид, заводя мотор.
– Вот так! – прокомментировал Михаил, когда патруль скрылся из виду. – В милицию, в милицию… А на нас восемь трупов и перспектива оказаться за решеткой. А ты молодец. Экстрасенс без дураков… без дурочек!
* * *
Они с комфортом расположились в четырехкомнатной квартире на Вознесенском проспекте, которую им любезно «уступил» Зигфрид Петруня.
Видимо, Зигфрид в принципе ничего из вещей не воспринимал всерьез в единственном экземпляре. По нескольку телевизоров в каждой комнате. Четыре музыкальных центра… Два рояля! В платяных шкафах – меньше трех одинаковых «тряпок» не висело.
– Уникальный человек Петруня, – после беглого осмотра квартиры сказал Михаил. – Он напомнил мне моего однокурсника, который носил наручные часы на обоих запястьях.
Первое, что они сделали, – смыли с себя всю грязь, которая налипла на них за эту длинную ночь. Зигфрид жил на широкую ногу. Ванна оказалась не просто ванной, а мини-бассейном с гидромассажем, подогревом и прочими возможностями. Злата получила настоящее наслаждение, кувыркаясь в ней, подставляя под тугие водяные струи самые чувствительные части тела, сожалея о том, что не купила себе в дом на Каменном острове точно такую же.
Расслабиться окончательно мешала дверь. На ней не было ни задвижки, ни запора – ничего, что могло бы ее оградить от внезапного вторжения Михаила. Правда, она и сама не могла однозначно ответить себе, чего больше хочет: чтобы он вошел… вот сейчас, когда она, чистая, благоухающая, медленно, с наслаждением вытирается нескромным, как мужские руки, полотенцем, или чтобы он не смел входить ни под каким видом!
Закрутив волосы в узел, Злата повертелась перед большим, в человеческий рост, зеркалом, внимательно осматривая себя со всех сторон, нежно лаская свое похорошевшее после гидромассажа тело. Вздохнув, она надела только коротенький кокетливый махровый халатик, который выбрала из огромной стопки еще ни разу не надеванных халатов, и вышла из ванной.
– Твоя очередь, – небрежно бросила она Михаилу, как ни в чем не бывало сидевшему в кресле.
Михаил с готовностью поднялся. Прихватил полотенце, еще один махровый халат Петруни.
– А тебе без макияжа лучше, – заметил он. – Да, кстати, советую повнимательней исследовать квартиру. Наш Зигфрид, оказывается, большой проказник.
Михаил улыбнулся и скрылся за дверью.
Злата почувствовала подвох.
Исследования ее продолжались недолго. Рядом с кухней она обнаружила бывшую кладовку. Злата вошла в нее и обомлела. Она снова оказалась в ванной комнате. Вот ванная, в которой с блаженной улыбкой на лице плещется Михаил. Вот его махровый халат на вешалке… Злата покраснела до корней волос. Большое зеркало, перед которым она так долго демонстрировала себя, оказалось зеркалом только с той стороны! А с этой… С этой оно было обыкновенным стеклом в витрине!
В этот момент Михаил посмотрел на Злату и помахал ей рукой! Не помня себя от возмущения, она выскочила из кладовки и вмиг оказалась по ту сторону зеркала. Михаил смотрел на нее, пряча улыбку в переливавшейся всеми цветами радуги пене.
– Извращенец! – крикнула Злата, сделала шаг к Михаилу, размахнулась и ударила его по щеке. Нет, удара не получилось. Ладонь не нашла щеки – Михаил ловко увернулся. Злата потеряла равновесие… и полетала прямо в ванну. Пена и брызги разлетелись во все стороны.
Смех Михаила, его руки, крепко и нежно обнявшие Злату, вмиг не оставили от ее возмущения и следа. Она еще посопротивлялась немножко, совсем немножко, для вида. Сказала пару раз «отпусти», но это уже означало «не смей меня отпускать ни в коем случае».
Халат прилип к коже и никак не хотел сниматься. Михаил разорвал его на части и высвободил гладкое, горячее, скользкое тело Златы. То, что они делали потом, было сплошным безумием. Воды в ванне почти не осталось – она вся выплеснулась на пол.
Из ванной они перебрались на большую, как аэродром, постель и там продолжили свои игры, не обращая внимания ни на шум улицы за окном, ни на ругань соседей за стеной. Даже телефонные звонки, нагло нарушавшие интимность момента, не в силах были помешать им.
Чувство реальности вернулось к ним тогда, когда опять воцарилась белая петербургская ночь.
– Есть хочу! – объявила Злата. – Одной любовью сыт не будешь!
В трех холодильниках, которыми заботливо окружил себя Зигфрид Петруня, они нашли все, что требовалось для обеда, ужина и завтрака одновременно. Было и шампанское.
– За знакомство, Хранитель, – сказал Михаил, подняв изящный хрустальный фужер.
Злата сразу погрустнела, но повторила вслед за Михаилом:
– За знакомство! Раздался мелодичный звон.
– Не нравится мне твое настроение, – сказал Михаил, аппетитно вгрызаясь в куриную ножку, – м-м-м, ты прекрасно готовишь! Не понимаю, что ты скисла? Все отлично складывается. Завтра мы в Москве. А через неделю во Франции. Если тебе не нравится Европа, выбирай: Азия, Америка, Австралия… Что хочешь.
– Сегодня я должна была быть в клинике. У меня сотни пациентов. Завтра у меня занятия в школе экстрасенсов…
– Все, дорогая, – Михаил тоже посерьезнел, – можешь забыть про ту жизнь. Настоящая жизнь начинается только сейчас. Ты – Хранитель перстня!
На слове «перстень» Михаил сделал особое ударение. Злата поднялась из-за стола, встала у окна. – Что я должна делать? – спросила она.
– Прежде всего – кристалл… Если он настоящий…
– Что-что? – переспросила девушка, внимательно глядя в окно.
– Я говорю… Да куда ты все смотришь? – Михаил, вытерев руки о халат, тоже встал.
– Видишь эту красотку? – задала вопрос Злата.
На перекрестке, под светофором, стояла девушка. Стояла спокойно, словно кого-то дожидаясь. Мимо, не обратив на нее никакого внимания, прошла компания пьяных подростков.
– Она была вчера на моем выступлении. А после караулила меня у выхода. На выступлении она подошла ко мне. Я ее диагностировала. Ничего особенного. Легкое расстройство гормональной системы, которое было очень просто устранить. Но после выступления… Ты бы видел ее глаза! Она парализовала меня своим взглядом. Если бы не ваша машина, я не. знаю, чем бы все это кончилось… Или… Она что, из вашей шайки?
– Я вижу ее в первый раз. Но то, что ты рассказала, очень серьезно. Что еше было вчера?
– Убили администратора Безобразова. Во время моего выступления.
– Вот так так… Я тебе могу сразу сказать: Красавчик не имеет к этому никакого отношения. Ты сама-то что думаешь?
– Ничего… Я еще не думала об этом. Сейчас я совершенно опустошена.
– Вот что… Мы не останемся здесь больше ни минуты. Они быстро прошли в спальню, где всего час с небольшим
назад стонали в объятиях друг друга. Скинув почти синхронно халаты, Хранители начали одеваться, не спуская глаз друг с друга. Но обнаженные желанные тела чуть было не сыграли с ними злую шутку.
На Злате был только лифчик, на Михаиле – только носки, когда они, забыв обо всем, упали на кровать, лихорадочно обмениваясь беспорядочными поцелуями и ласками. В какой-то момент рука Златы быстро и требовательно скользнула по шее и плечу Михаила; цепочки, на которой висел медальон – генератор биопомех – оборвалась, но ни он, ни она этого не заметили. Они уже были готовы пойти в своих излияниях чувств дальше – до самого конца, но вдруг раздался звонок в дверь.
Так же дружно, как сбрасывали халаты, они дружно вскочили с постели.
– Ты действительно ничего не можешь? Потри ладошки… – прошептал Михаил.
Злата прислушалась к себе.
– Мне нужно хотя бы минут пятнадцать, чтобы восстановиться. Не нужно было заниматься любовью.
– Нужно, нужно! Ручонки устали?… Так у нас есть две пары прекрасных ног. Ими мы и воспользуемся.
Где-то секунд через тридцать звонок в дверь повторился. Злата и Михаил были уже почти одеты. Окно спальни выходило на ту же сторону, что и окна кухни.
– Девки нет! – сказал Михаил, осторожно выглянув на улицу. Он отдернул занавески, открыл окно и высунулся.
Снова раздался звонок, и в дверь посыпались громовые удары.
– Здесь рядом – пожарная лестница. Всего два метра по карнизу. Сможешь?
Злата уверенно кивнула.
Удары в дверь становились все чаще и сокрушительней. Кто-то просто выламывал ее. Без лишних слов Михаил вылез из окна на узкий карниз и, осторожно ступая, пошел.
Он благополучно добрался до пожарной лестницы и стал ждать Злату.
Она в своем коротком черном платье, хранившем следы ночных приключений, в красном, с золотыми пуговицами блейзере, вымазанном соком травы, вылезающая из окна… Зрелище было очень странным, эротичным и смешным. Злата сама чувствовала это.
Она тоже, делая короткие, осторожные шажки, добралась до лестницы. Михаил на полпути протянул ей руку.
– Дамы вперед, – шутливо приказал он.
– Я же говорила, что ты извращенец, – парировала Злата. Меньше чем через минуту они были на крыше.
Она бросилась к распахнутому настежь слуховому окну.
– Сюда нельзя! – остановил ее Михаил. – Здесь нас могут ждать! Дальше!
Они пробежали по крыше, спустились на другую. Пробежали и ее почти всю.
– Сюда! – приказал Хранитель.
Злата и Михаил оказались на чердаке и, пробираясь вперед, распугивая спящих голубей, стали искать выход. Было темно, что-то жалобно хрустело под ногами.
– На всякий случай запомни… Бетельгейзе… – Михаил не закончил фразу. – Свет! – перебил он сам себя. – Выход на лестничную клетку.
Но он ошибся. Свет шел из комнаты, совсем не похожей на чердачное помещение. Хранители поняли это слишком поздно, когда уже находились на середине.
– Ловушка! – крикнул Михаил. Он выхватил пистолет.
– Бросьте оружие. Это бесполезно, – раздалось за их спинами.
ГЛАВА 7
Эриксон обманулся. Перед ним лежала не Белла. Он понял это через несколько минут, когда чувства, захлестнувшие его, перестали заглушать голос разума.
– Это не она, – сказал капитан, и в голосе его слышалось и разочарование, и облегчение, – хотя очень похожа. Значит, они все-таки люди.
– Она жива?
Эва протянула к женщине руку.
– Кажется… она под колпаком. Сеньков тоже протянул руку.
– Скорее всего, это какой-то защитный экран.
– Иван, ты можешь работать в скафандре?
– Не знаю. Если не помешает защита.
– Попробуй определить, что с ней.
Сеньков стал медленно водить рукой вдоль экрана. Вмиг на лбу у него выступили капельки пота и участилось дыхание.
– Капитан! Она живая!
– Ты что делаешь?! -Эриксон бросился к Сенькову, но было уже поздно. Иван быстрым движением снял с головы шлем, швырнул его в сторону и стал стягивать скафандр.
– Он мне мешает, – улыбнулся цептунианин. Эриксон и Эва невольно отступили на несколько шагов.
– Тебе не следовало делать этого, – сказал Пол. – Мальчишество! Ты понимаешь, в какую историю влип?
Сеньков энергично растирал ладони.
– Я все понимаю, капитан. Биологи еще не сделали никакого заключения насчет атмосферы на звездолете… В воздухе что-то плавает – непонятно что. А меня ждет в лучшем случае карантин. В худшем я вообще не возвращаюсь на «Гею». А теперь попрошу не мешать!
Цептунианин встал в изголовье ложа и протянул к ней руки. Глаза его были закрыты. Тело слегка раскачивалось. Эриксон и Эва Смит, готовые к любым неожиданностям, внимательно наблюдали за действиями нового командира навигаторов. Пол осторожно достал оружие, поймав на себе поощрительный взгляд Эвы.
– Она живая, – медленно проговорил Сеньков, – но мозг ее чист. Вся информация стерта… Почти вся… Осталось только… Кажется, я понял. Это касается…
Фразу цептунианин не закончил: открылась дверь и в отсек с излучателем на изготовку влетел Полонский – напарник Сенькова. Александр направил оружие на капитана и выстрелил… Но, так же как у Эриксона несколькими минутами раньше, у нового первого помощника капитана оружие тоже дало осечку.
Сеньков резко обернулся на своего напарника. А Эриксон, досадуя на себя за то, что, как желторотый юнец, стоял и ждал, пока Полонский выстрелит в него, убрал свой излучатель.
– Сначала надо думать, а потом стрелять, – пробурчал он. – И в следующий раз, будь любезен, проверь перед вылазкой оружие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Внезапно перед ними появился Ральф. Он оскалил пасть, показав окровавленные клыки, и царапнул когтистой лапой Михаила.
– Светает… – сказал тот, поднимаясь. – Надеюсь, твой друг волк понимает, что с собой мы его взять не сможем.
Злата села. В голове еще шумело. По всему телу шла нестерпимая, изнуряющая волна… Она была зла на Ральфа и в то же время благодарна ему за то, что ничего не произошло.
– Он все понимает, – наконец ответила она. – Меня познакомила с ним бабушка, когда Ральф был еще щенком…
Она тоже поднялась на ноги.
– Я так полагаю, Ральф сделал за меня мою работу. Погони как не бывало. Теперь можно прогулочным шагом отправиться к новой жизни, которая ждет нас впереди.
* * *
Они добрались до автострады без приключений. Ральф затаился в кустах на обочине и оттуда грустными глазами смотрел на Злату. Было уже совсем светло: солнце взошло. Длинные тени деревьев перечеркивали шоссе, по которому на большой скорости проносились еще редкие в этот час машины.
– Ты ножку, ножку выстави вперед, – издевался Михаил. – Глядишь, кто-нибудь клюнет и остановится.
– Иногда мне кажется, что мир существует для того, чтобы досаждать мне, – сказала Злата. – Все! Если вот этот не затормозит, я применю силу! Клянусь!
Вишневый «жигуленок», не сбавляя скорости, пронесся мимо.
– Ну, держитесь! – рассердилась Злата. Она потрясла кистями, разогрела ладони.
Далеко впереди показалась машина. Скоро стало ясно, что это – джип.
– Ого, – оценил Михаил, – на ловца и зверь бежит. Джип замедлил ход и мягко затормозил. Кроме водителя, потного толстяка с короткой стрижкой, с золотой массивной цепочкой на шее, в машине больше никого не было.
Толстяк, ни слова не говоря, открыл дверцу.
Джип рванул с места. Из кустов выскочил Ральф и бросился вслед за машиной.
Злата сердито махнула рукой – волк прыгнул в придорожную канаву и больше уже не появился.
– Тебя как зовут? – деловито спросил Михаил.
– Петруня, – послушно ответил толстяк.
– Это имя или фамилия?
– Фамилия. – Глаза у Петруни были остекленевшие, как будто он заснул и забыл закрыть их.
– Ну а имя-то у тебя есть? – не унимался Михаил.
– Зигфрид.
– Зигфрид Петруня?! Гениально!
Стрелка на спидометре качнулась за сто сорок километров.
– Чем занимаешься, Зигфрид? – продолжил допрос Михаил.
– Водку делаю.
– Что, подпольный цех?
– Четыре подпольных цеха.
– Ого! Да тебя прямо сейчас бери и сажай… Зигфрид! Мы устали и хотим есть. Как у тебя решен жилищный вопрос?
– У меня четырехкомнатная квартира на Вознесенском, трехкомнатная на Плеханова, двухкомнатная на Индустриальном…
– Достаточно. Нам подойдет четырехкомнатная на Вознесенском. Мы там поживем немножко. Ты вообще как, не против?
– Не против! Злата рассмеялась:
– Хватит приставать к человеку. Но насчет квартиры ты прав. Ко мне нельзя. Красавчик наверняка уже там. Честно говоря, я его побаиваюсь, хотя ни разу и не видела.
– И это говоришь ты?! Та, которая превращает независимых подпольных цеховиков в обыкновенных зомби?!
– Превращаю. Но это не всегда у меня получается. И самое главное, нужно время. Вот его-то может и не хватить в решающий момент…
– Смотри! – вдруг крикнул Михаил и показал на небо. Злата высунулась из окна, посмотрела вверх.
Прямо над джипом, на небольшой высоте, висело серебристое тело около десяти метров в диаметре. Объект не отставал и не обгонял машину. Летел беззвучно и от этого казался миражем. На Злату навалилась жуть – точно такая же, как тогда у бывшего Дома культуры пищевиков, когда она пропадала под взглядом странной девушки по имени Светлана.
Злата закрыла глаза.
– Мне это кажется? Или это действительно «тарелка»? – пришел в себя Михаил. – Да-а-а! Бессонная ночь дает о себе знать.
Злата вновь открыла глаза. Над ними было чистое небо, если не считать нескольких ленивых туч. Джип вдруг стал тормозить.
– Патруль, – сказал Михаил. – Надеюсь, время у тебя есть! Несколько гаишников и омоновцев с автоматами наперевес подошли к машине.
Они проверили документы у водителя и осмотрели салон.
– Никого не подвозили? – задал вопрос один из гаишников. – Мужчину и женщину.
– Да нет! Из Выборга гоню без остановок. А что случилось?
– Неподалеку опять разборки были. Восемь трупов. Если что-нибудь подозрительное – сообщите в ближайшее отделение.
– Есть, командир, – ответил Зигфрид, заводя мотор.
– Вот так! – прокомментировал Михаил, когда патруль скрылся из виду. – В милицию, в милицию… А на нас восемь трупов и перспектива оказаться за решеткой. А ты молодец. Экстрасенс без дураков… без дурочек!
* * *
Они с комфортом расположились в четырехкомнатной квартире на Вознесенском проспекте, которую им любезно «уступил» Зигфрид Петруня.
Видимо, Зигфрид в принципе ничего из вещей не воспринимал всерьез в единственном экземпляре. По нескольку телевизоров в каждой комнате. Четыре музыкальных центра… Два рояля! В платяных шкафах – меньше трех одинаковых «тряпок» не висело.
– Уникальный человек Петруня, – после беглого осмотра квартиры сказал Михаил. – Он напомнил мне моего однокурсника, который носил наручные часы на обоих запястьях.
Первое, что они сделали, – смыли с себя всю грязь, которая налипла на них за эту длинную ночь. Зигфрид жил на широкую ногу. Ванна оказалась не просто ванной, а мини-бассейном с гидромассажем, подогревом и прочими возможностями. Злата получила настоящее наслаждение, кувыркаясь в ней, подставляя под тугие водяные струи самые чувствительные части тела, сожалея о том, что не купила себе в дом на Каменном острове точно такую же.
Расслабиться окончательно мешала дверь. На ней не было ни задвижки, ни запора – ничего, что могло бы ее оградить от внезапного вторжения Михаила. Правда, она и сама не могла однозначно ответить себе, чего больше хочет: чтобы он вошел… вот сейчас, когда она, чистая, благоухающая, медленно, с наслаждением вытирается нескромным, как мужские руки, полотенцем, или чтобы он не смел входить ни под каким видом!
Закрутив волосы в узел, Злата повертелась перед большим, в человеческий рост, зеркалом, внимательно осматривая себя со всех сторон, нежно лаская свое похорошевшее после гидромассажа тело. Вздохнув, она надела только коротенький кокетливый махровый халатик, который выбрала из огромной стопки еще ни разу не надеванных халатов, и вышла из ванной.
– Твоя очередь, – небрежно бросила она Михаилу, как ни в чем не бывало сидевшему в кресле.
Михаил с готовностью поднялся. Прихватил полотенце, еще один махровый халат Петруни.
– А тебе без макияжа лучше, – заметил он. – Да, кстати, советую повнимательней исследовать квартиру. Наш Зигфрид, оказывается, большой проказник.
Михаил улыбнулся и скрылся за дверью.
Злата почувствовала подвох.
Исследования ее продолжались недолго. Рядом с кухней она обнаружила бывшую кладовку. Злата вошла в нее и обомлела. Она снова оказалась в ванной комнате. Вот ванная, в которой с блаженной улыбкой на лице плещется Михаил. Вот его махровый халат на вешалке… Злата покраснела до корней волос. Большое зеркало, перед которым она так долго демонстрировала себя, оказалось зеркалом только с той стороны! А с этой… С этой оно было обыкновенным стеклом в витрине!
В этот момент Михаил посмотрел на Злату и помахал ей рукой! Не помня себя от возмущения, она выскочила из кладовки и вмиг оказалась по ту сторону зеркала. Михаил смотрел на нее, пряча улыбку в переливавшейся всеми цветами радуги пене.
– Извращенец! – крикнула Злата, сделала шаг к Михаилу, размахнулась и ударила его по щеке. Нет, удара не получилось. Ладонь не нашла щеки – Михаил ловко увернулся. Злата потеряла равновесие… и полетала прямо в ванну. Пена и брызги разлетелись во все стороны.
Смех Михаила, его руки, крепко и нежно обнявшие Злату, вмиг не оставили от ее возмущения и следа. Она еще посопротивлялась немножко, совсем немножко, для вида. Сказала пару раз «отпусти», но это уже означало «не смей меня отпускать ни в коем случае».
Халат прилип к коже и никак не хотел сниматься. Михаил разорвал его на части и высвободил гладкое, горячее, скользкое тело Златы. То, что они делали потом, было сплошным безумием. Воды в ванне почти не осталось – она вся выплеснулась на пол.
Из ванной они перебрались на большую, как аэродром, постель и там продолжили свои игры, не обращая внимания ни на шум улицы за окном, ни на ругань соседей за стеной. Даже телефонные звонки, нагло нарушавшие интимность момента, не в силах были помешать им.
Чувство реальности вернулось к ним тогда, когда опять воцарилась белая петербургская ночь.
– Есть хочу! – объявила Злата. – Одной любовью сыт не будешь!
В трех холодильниках, которыми заботливо окружил себя Зигфрид Петруня, они нашли все, что требовалось для обеда, ужина и завтрака одновременно. Было и шампанское.
– За знакомство, Хранитель, – сказал Михаил, подняв изящный хрустальный фужер.
Злата сразу погрустнела, но повторила вслед за Михаилом:
– За знакомство! Раздался мелодичный звон.
– Не нравится мне твое настроение, – сказал Михаил, аппетитно вгрызаясь в куриную ножку, – м-м-м, ты прекрасно готовишь! Не понимаю, что ты скисла? Все отлично складывается. Завтра мы в Москве. А через неделю во Франции. Если тебе не нравится Европа, выбирай: Азия, Америка, Австралия… Что хочешь.
– Сегодня я должна была быть в клинике. У меня сотни пациентов. Завтра у меня занятия в школе экстрасенсов…
– Все, дорогая, – Михаил тоже посерьезнел, – можешь забыть про ту жизнь. Настоящая жизнь начинается только сейчас. Ты – Хранитель перстня!
На слове «перстень» Михаил сделал особое ударение. Злата поднялась из-за стола, встала у окна. – Что я должна делать? – спросила она.
– Прежде всего – кристалл… Если он настоящий…
– Что-что? – переспросила девушка, внимательно глядя в окно.
– Я говорю… Да куда ты все смотришь? – Михаил, вытерев руки о халат, тоже встал.
– Видишь эту красотку? – задала вопрос Злата.
На перекрестке, под светофором, стояла девушка. Стояла спокойно, словно кого-то дожидаясь. Мимо, не обратив на нее никакого внимания, прошла компания пьяных подростков.
– Она была вчера на моем выступлении. А после караулила меня у выхода. На выступлении она подошла ко мне. Я ее диагностировала. Ничего особенного. Легкое расстройство гормональной системы, которое было очень просто устранить. Но после выступления… Ты бы видел ее глаза! Она парализовала меня своим взглядом. Если бы не ваша машина, я не. знаю, чем бы все это кончилось… Или… Она что, из вашей шайки?
– Я вижу ее в первый раз. Но то, что ты рассказала, очень серьезно. Что еше было вчера?
– Убили администратора Безобразова. Во время моего выступления.
– Вот так так… Я тебе могу сразу сказать: Красавчик не имеет к этому никакого отношения. Ты сама-то что думаешь?
– Ничего… Я еще не думала об этом. Сейчас я совершенно опустошена.
– Вот что… Мы не останемся здесь больше ни минуты. Они быстро прошли в спальню, где всего час с небольшим
назад стонали в объятиях друг друга. Скинув почти синхронно халаты, Хранители начали одеваться, не спуская глаз друг с друга. Но обнаженные желанные тела чуть было не сыграли с ними злую шутку.
На Злате был только лифчик, на Михаиле – только носки, когда они, забыв обо всем, упали на кровать, лихорадочно обмениваясь беспорядочными поцелуями и ласками. В какой-то момент рука Златы быстро и требовательно скользнула по шее и плечу Михаила; цепочки, на которой висел медальон – генератор биопомех – оборвалась, но ни он, ни она этого не заметили. Они уже были готовы пойти в своих излияниях чувств дальше – до самого конца, но вдруг раздался звонок в дверь.
Так же дружно, как сбрасывали халаты, они дружно вскочили с постели.
– Ты действительно ничего не можешь? Потри ладошки… – прошептал Михаил.
Злата прислушалась к себе.
– Мне нужно хотя бы минут пятнадцать, чтобы восстановиться. Не нужно было заниматься любовью.
– Нужно, нужно! Ручонки устали?… Так у нас есть две пары прекрасных ног. Ими мы и воспользуемся.
Где-то секунд через тридцать звонок в дверь повторился. Злата и Михаил были уже почти одеты. Окно спальни выходило на ту же сторону, что и окна кухни.
– Девки нет! – сказал Михаил, осторожно выглянув на улицу. Он отдернул занавески, открыл окно и высунулся.
Снова раздался звонок, и в дверь посыпались громовые удары.
– Здесь рядом – пожарная лестница. Всего два метра по карнизу. Сможешь?
Злата уверенно кивнула.
Удары в дверь становились все чаще и сокрушительней. Кто-то просто выламывал ее. Без лишних слов Михаил вылез из окна на узкий карниз и, осторожно ступая, пошел.
Он благополучно добрался до пожарной лестницы и стал ждать Злату.
Она в своем коротком черном платье, хранившем следы ночных приключений, в красном, с золотыми пуговицами блейзере, вымазанном соком травы, вылезающая из окна… Зрелище было очень странным, эротичным и смешным. Злата сама чувствовала это.
Она тоже, делая короткие, осторожные шажки, добралась до лестницы. Михаил на полпути протянул ей руку.
– Дамы вперед, – шутливо приказал он.
– Я же говорила, что ты извращенец, – парировала Злата. Меньше чем через минуту они были на крыше.
Она бросилась к распахнутому настежь слуховому окну.
– Сюда нельзя! – остановил ее Михаил. – Здесь нас могут ждать! Дальше!
Они пробежали по крыше, спустились на другую. Пробежали и ее почти всю.
– Сюда! – приказал Хранитель.
Злата и Михаил оказались на чердаке и, пробираясь вперед, распугивая спящих голубей, стали искать выход. Было темно, что-то жалобно хрустело под ногами.
– На всякий случай запомни… Бетельгейзе… – Михаил не закончил фразу. – Свет! – перебил он сам себя. – Выход на лестничную клетку.
Но он ошибся. Свет шел из комнаты, совсем не похожей на чердачное помещение. Хранители поняли это слишком поздно, когда уже находились на середине.
– Ловушка! – крикнул Михаил. Он выхватил пистолет.
– Бросьте оружие. Это бесполезно, – раздалось за их спинами.
ГЛАВА 7
Эриксон обманулся. Перед ним лежала не Белла. Он понял это через несколько минут, когда чувства, захлестнувшие его, перестали заглушать голос разума.
– Это не она, – сказал капитан, и в голосе его слышалось и разочарование, и облегчение, – хотя очень похожа. Значит, они все-таки люди.
– Она жива?
Эва протянула к женщине руку.
– Кажется… она под колпаком. Сеньков тоже протянул руку.
– Скорее всего, это какой-то защитный экран.
– Иван, ты можешь работать в скафандре?
– Не знаю. Если не помешает защита.
– Попробуй определить, что с ней.
Сеньков стал медленно водить рукой вдоль экрана. Вмиг на лбу у него выступили капельки пота и участилось дыхание.
– Капитан! Она живая!
– Ты что делаешь?! -Эриксон бросился к Сенькову, но было уже поздно. Иван быстрым движением снял с головы шлем, швырнул его в сторону и стал стягивать скафандр.
– Он мне мешает, – улыбнулся цептунианин. Эриксон и Эва невольно отступили на несколько шагов.
– Тебе не следовало делать этого, – сказал Пол. – Мальчишество! Ты понимаешь, в какую историю влип?
Сеньков энергично растирал ладони.
– Я все понимаю, капитан. Биологи еще не сделали никакого заключения насчет атмосферы на звездолете… В воздухе что-то плавает – непонятно что. А меня ждет в лучшем случае карантин. В худшем я вообще не возвращаюсь на «Гею». А теперь попрошу не мешать!
Цептунианин встал в изголовье ложа и протянул к ней руки. Глаза его были закрыты. Тело слегка раскачивалось. Эриксон и Эва Смит, готовые к любым неожиданностям, внимательно наблюдали за действиями нового командира навигаторов. Пол осторожно достал оружие, поймав на себе поощрительный взгляд Эвы.
– Она живая, – медленно проговорил Сеньков, – но мозг ее чист. Вся информация стерта… Почти вся… Осталось только… Кажется, я понял. Это касается…
Фразу цептунианин не закончил: открылась дверь и в отсек с излучателем на изготовку влетел Полонский – напарник Сенькова. Александр направил оружие на капитана и выстрелил… Но, так же как у Эриксона несколькими минутами раньше, у нового первого помощника капитана оружие тоже дало осечку.
Сеньков резко обернулся на своего напарника. А Эриксон, досадуя на себя за то, что, как желторотый юнец, стоял и ждал, пока Полонский выстрелит в него, убрал свой излучатель.
– Сначала надо думать, а потом стрелять, – пробурчал он. – И в следующий раз, будь любезен, проверь перед вылазкой оружие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45