Только что перед ними была Танцовщица, пытающаяся довольно неуклюже имитировать воина. Теперь она исчезла, будто никогда не существовала, а в круге стоит северд-ин, спокойная и совершенная, точно жизнь, точно смерть. Мастерство и Воля в чистом виде, без примеси мысли, без тени сознания. То, что их народ пытался создать тысячелетиями, то, о чем они звоном своих клинков поведали мне за последние часы, стремительно врывается в меня, сметая последние барьеры, оставляя после себя лишь красоту, цельность, совершенство.
Танец-с-Ауте – это больше, чем познание себя через окружающий мир. Это больше, чем познание мира через себя. Не пытайся познать Ауте, она непознаваема по определению. Не пытайся изменить себя, есть предел и твоей изменчивости. Стань Ауте и забудь о дороге назад. Ты понимаешь, девочка? Стань Ауте. Будь Ауте. Будь. Ты понимаешь?
Свет заходящего солнца отражается в глади моего клинка.
Да, наставник, теперь понимаю.
Меч моего отца, сверкающий в руках, слишком неуклюжих для его изящной смертоносности. Все это время я недоумевала, зачем папа отдал мне свой клинок, даже не позаботившись назвать его имя. Никогда не понимала оружия. Никогда оружие не понимало меня. Зачем доверять один из старейших клинков Эль-онн в руки той, что никогда не сможет разбудить его силу?
Слегка сжимаю теплую рукоять. Привет, сестричка. А меня зовут Антея.
Стальное на черном. Воля тысячелетий, мудрость, превышающая границы Мастерства.
Я – Ллигирллин. Намечается небольшая разборка? И как это ты умудрилась позволить этим севердам так себя потрепать?
Ее разум похож на мой, словно отражение в зеркале. Все это время северд-ин пытались сделать из себя то, что мы называем своим Оружием. Бедняги, они никогда не принимали Ауте до конца. Если ты хочешь сделать из себя идеального воина, затем ограничиваться человеческой формой? Изменение должно быть полным, всеобъемлющим. Хочешь битв – стань мечом. Это же столь просто и логично.
Сознание Ллигирллин – всплеск стали в бездонной темноте. Воля и Мастерство тысячелетий, весь бездонный опыт, накопленный моими предками в сражениях с Ауте, в сражениях, рядом с которыми мои сегодняшние неприятности выглядят смешными. А над всем этим – тонкий налет иронии и порывистости.
Ллигирллин. Меч моего отца – определенно она. Более того, она не была рождена Оружием, когда-то это была эль-ин. Необычно: мечами чаще становятся воины, это традиционно мужской Путь. Когда-то давно жила девочка, которая так сильно любила своего воина, что не пожелала расставаться с ним, когда подошел к концу отпущенный ей срок. Был ли этим воином мой отец? Нет, Ллигирллин на несколько эпох старше.
Ну что, подружка, станцуем?
Не знаю, кому из нас принадлежит эта мысль – вряд ли сейчас можно провести границу между двумя сознаниями. Да, мы хорошо знаем, что надо делать. Встречено новое проявление Ауте, Той Что Не Познана. И мы должны сделать Ее частью себя, превратить Ауте в Эль. И все.
Атака – вспышка серого на черном. То, что я успела узнать о северд-ин, и то, что знала о боевых искусствах эль-ин, всплеском серого мерцания погружается в бесконечную глубину Мастерства Ллигирллин, чтобы вспыхнуть ярким и стремительным ударом меча. Мы могли бы покончить со звездой еще в первые мгновения, но это было бы непрактично. Слишком многое еще предстоит понять в Безликих. И мы гоняем их по кругу, заставляя применять все новые и новые стили защиты, все больше открывать нам свою сущность. Воля и Мастерство. Сталь в темноте. Так просто.
Почему же раньше никто не мог этого сделать?
Противники исчезают, как еще раньше исчезли боль и смерть. Все это столь… незначительно. Единственное, что имеет значение, – это Воля и Мастерство. Единственное… единственное…
Сталь на черном. Удар.
Неожиданно мы остаемся одни. Пустая площадка, залитая багровым светом взошедших лун. Я и мой обнаженный меч. Звезда северд-ин исчезла, только залитая моей кровью площадка говорит о том, что происходило здесь днем. Только моей кровью. Мастерство существа, которое можно было бы назвать Я-Ллигирллин, не допустило бы такого надругательства над искусством, как пролитая на турнире кровь. Ни один из наших противников не получил ни царапины. И это – самая чистая победа, которую может одержать Мастер. Я-Ллигирллин довольна.
Боевой экстаз отхлынул, оставляя после себя только пугающую слабость. Боли пока еще не было. Пока. Значит, на ближайший десяток дней ограничить активность, да?
Эй, подружка, ты что? Не падай, ты же в круге! Ауте, только не вздумай умереть прямо сейчас! – В «голосе» Ллигирллин звенит что-то, подозрительно напоминающее тревогу, переходящую в ужас. Что, так плохо, да? – Девочка, держись. Еще один шаг, еще. НЕ ПАДАТЬ!!! Ты должна выйти из круга, должна!
Она перехватывает контроль над моторикой и точно марионетку ведет меня к выходу из круга. О том, чтобы самостоятельно взобраться по ступенькам, речи быть не может. Земля куда-то плывет под ногами, затем вдруг оказывается прямо подо мной. В ушах звенит так громко, так настойчиво. Обеспокоенный голос Ллигирллин уплывает вдаль, свет заслоняет непроницаемое лицо дарай-князя. Последней была мысль о том, оставит ли он меня в живых после всего, что видел сегодня. И не все ли мне равно?
Потом остается лишь темнота, в которой медленно тонет отблеск стали.

ГЛАВА 5

Просыпаюсь резко, как от толчка.
Боли нет, только всепоглощающая слабость.
Некоторое время лежу с закрытыми глазами, пытаясь с ориентироваться.
Я завернута во что-то мягкое, теплое и необычайно приятное на ощупь. Шепот ветра в ветвях и мягкое покачивание говорят о том, что мы где-то в воздухе. Но это не дом, даже не Эль-онн. Но я чувствую себя в безопасности. Странно.
Память возвращается медленно, отрывками.
Ллигирллин! Это не сон? Меч моего отца, одно из древнейших существ моего мира, снизошло до разговора со мной! А я восприняла это как нечто само собой разумеющееся.
Быть такого не может.
Оружие всегда было вещью-в-себе, существовало в замкнутом сообществе себе подобных. И те из них, что были рождены уже клинками, и те, кто когда-то были эль-ин, но позже переменили суть, – все общаются только между собой и с избранными воинами. Других же просто игнорируют.
С замиранием сердца сжимаю оплетенную белой кожей рукоятку.
Ллигирллин? Поющий?
Она откликается мгновенно, будто долго ждала, когда я позову. Сталь в темноте.
Наконец-то! Я почти боялась за тебя. Да падет благословение на дарай Аррека!
В ее голосе при упоминании арр-князя явственно слышатся почтительно-восхищенные нотки. Что он сделал, чтобы произвести такое впечатление? Мысль мелькнула и исчезла, вытесненная более срочными проблемами.
Поющий, то есть Поющая, я… Бы будете говорить со мной? Невоином?
У меня в голове раздается тихий смешок.
Невоин? Ну-ну. И зови меня Ллигирллин. Поющий – прозвище для чужаков.
На этом ощущение ее присутствия тает, и я понимаю, что аудиенция на сегодня закончена.

* * *

Некоторое время лежу, переваривая новую информацию. Что же я сделала, чтобы заслужить такое благоволение самой Поющей? Никудышный воин…
Воспоминания вспыхивают, вызывая болезненные ощущения, уши прижимаются к голове. Нет…
О Вечность… Что же я с собой сотворила? Еще немного, еще совсем чуть-чуть, и Антея Дернул осталась бы только в воспоминаниях друзей, а вместо нее появилось… что-то. Вечный страх всех танцовщиц – перейти невидимую грань, за которой уже не ты изменяешь себя для Ауте, Ауте изменяет тебя.
Я снова заглянула за эту грань.
Сворачиваюсь в тугой комочек, крепко зажмуриваюсь. Чувства противоречивые. Гнев, страх, тоска, сожаление. Я рада, что осталась собой. Я ненавижу себя. В сравнении с тем сверкающе-совершенным существом Антея Дернул кажется еще более жалкой, чем обычно. Обломок эль-ин. Ауте, скорее бы все это кончилось. Еще пятнадцать-двадцать лет. Ну, тридцать. Целых тридцать лет.
Но под всем этим вихрем мрачно стынет ощущение… оскверненное… Случившееся каким-то образом замарало меня, и этого не смыть никогда. Что-то пропало, что-то появилось новое. И этого не изменить.
Судорожно втягиваю воздух. Слез нет. Их никогда нет. За пять лет – ни единой слезинки. Где-то в глубине манящим обещанием поддержки мерцает Эль. Только ослабить контроль – и боль уйдет. Холод растает под светом понимания. Впиваюсь зубами в нижнюю губу. Нет. Нет, я пройду через это сама. Одна.
Имей мужество принять последствия своих решений.
Одна.
Теплая, пронизанная токами исцеления рука успокаивающе ложится на плечо. Импульс покоя-сочувствия-поддержки плюс значительная энергетическая подпитка. Наконец понимаю, почему у меня совсем не болит тело: Аррек больше, чем просто компетентный Целитель. У него Дар. Настоящий Дар Ауте, из тех, что встречаются раз в поколение. Человек умудрился настолько разобраться в физиологии эль-ин, что вернул мое тело и разум к первоначальному варианту, залечив попутно все раны. Такое можно провернуть только на уровне интуиции – сознание пасует перед невозможным. Значит, теперь я обязана ему даже не жизнью – душой. Да поможет мне Вечность.
Вздрагиваю и сжимаюсь еще туже. Рука тут же исчезает. Решил, что прикосновение оскорбительно. Ауте, ну почему просто не оставить меня в покое?
С усилием заставляю себя распрямиться и взглянуть в глаза человеку. Как бы плохо мне ни было, это еще не причина быть грубой. Или все-таки причина?
Арр-Вуэйн очень старается выглядеть даже более непроницаемо, чем всегда. Пожалуй, даже слишком старается. В судорожном натяжении щитов чувствуется… неуверенность? Страх? Он увидел что-то, что полностью меняло картину мира и ломало все устоявшиеся шаблоны. Теперь человек пребывает в состоянии неопределенности. А я уже давно заметила, что подобное состояние у людей сопровождается повышенной агрессивностью. Чувствую, как под ледяной стеной его самообладания ворочаются острые глыбы едва сдерживаемого гнева.
Заставляю плечи расслабиться. Спокойно, девочка, если бы он хотел видеть тебя мертвой, то не стал бы тратить столько сил на исцеление. Просто следи за своим языком, и все будет в порядке. Я надеюсь.
Некоторое время тянется неуютное молчание. Наконец понимаю, что доблестный князь боится меня почти так же сильно, как я его.
Бред.
Смеюсь каркающим смехом:
– Все в порядке, дарай арр-Вуэйн. Танец закончен. Теперь во мне не осталось ничего от воина.
– Я знаю. – Голос спокоен и отстранен. Он не боится меня, он боится эль-ин. Того, что мы можем сделать с его народом. Аррек наконец увидел Эль во всем ее блеске, он начал понимать. И это понимание испугало его до дрожи в коленях.
Что ж, не его первого.
Чувствую, как тихая ярость начинает затоплять разум. Ауте, как надоело!
– Антея-эль?
– Вы идиот, дарай-князь! – Ох, тактичность меня погубит. Но это будет после того, как я выскажу все, что думаю. – Как же вы мне все надоели, вы, безмозглые, помешанные на мускулах, толстокожие… люди! Вы ничего не желаете замечать, пока это что-то не встанет с дубинкой и не огреет вас по самому твердому месту! Ну что вы всполошились, дарай арр-Вуэйн? Увидели образчик силы эль-ин? Раса милитаризированных кретинов! Почему, чтобы до вас что-то дошло, это что-то должно гавкнуть?
Когда я танцевала на Озере, я показала гораздо более сложную технику, искусство на порядок выше того позорища, в которое втянули меня северд-ин. Почему непременно нужно набить шишки пятерке размахивающих мечами мартышек, устроить кровавую баню, чтобы тебя начали воспринимать всерьез?!
Задыхаюсь не от гнева – от боли. Идиоты. Идиоты. Ну как они не понимают? Мы убьем их, перебьем без малейшего сожаления. Мы Ауте для них, стихийное бедствие. Идиоты. Если они и заметят нас, то только как врагов, требующих уничтожения. И заставят нас… Ох, нет.
Аррек поднимает руку и посылает мощный успокаивающий импульс. Политика политикой, но как Целитель он не позволит мне волноваться больше, чем нужно. Чувствую, как пульс замедляется, дыхание восстанавливается. Одариваю его гневным взглядом и зарываюсь поглубже в свои одеяла. Идиот. Но заботливый.
– Вы считаете, что перенять вырабатываемые тысячелетиями боевые техники Безликих, обратить в бегство полную Пятерку – это позорище? – Тон нейтральный, но чувствуется, что ситуация его забавляет. Юмор смертных – предмет моего бесконечного удивления.
Брезгливо морщусь.
– Мне помогли. И вообще, их обратило в бегство не Мастерство и не Воля. Они просто поняли, что я познаю их, и решили убраться от греха подальше, чтобы не делиться своими секретами.
Тон дарая все так же нейтрален. Лицо все так же спокойно и прекрасно. Ментальные щиты упрочились до почти осязаемого состояния. Но даже сквозь них светятся острые кристаллы гнева.
– Значит, вы познаете все, рядом с чем находитесь?
Там-тарам-там. Надвигается новый допрос.
– Обычно – да. Я танцовщица. Я познаю или изменяю через движение, но есть и другие способы, это непринципиально. Но… – На мгновение замираю. Сказать? Не говорить? Им необходимо что-то, на чем можно выстроить новую картину безопасности. Нельзя загонять арров в угол. – Но вы каким-то образом умудряетесь оставаться… непроницаемыми. Невозможно получить достаточно данных для познания. Это сбивает с толку, заставляет чувствовать себя неуютно, вызывает почти физическое недомогание. Это вызывает страх. Для нас очень много значит достаточность информации.
Он остается все так же спокоен.
– Вероятность. Мы берем параллельную Вероятность и обматываем ее вокруг себя наподобие щита. Получается практически идеальная защита.
Чувствую, как мои уши ошалело опускаются. Вместе с челюстью. Так просто?
– На Озере вы изменили не только себя, но и весь мир, правильно?
Прерываю его негодующим фырканьем. Перед глазами кружатся темные пятна.
– Я не меняла тот мир. Я просто разбудила магию, которая была в нем всегда.
– С практической точки зрения, здесь есть какая-нибудь разница?
Открываю рот… и снова его закрываю.
– Нет.
Стены нашего убежища начинают разъезжаться в стороны. Откуда-то снова возникает боль. Шок прошел, теперь наступает реакция на происшедшее. Я могла убить их, убить в танце. Вечность… Убить, убить тех, с кем ты танцуешь… о, милосердная Вечность…
– Антея-эль, что с вами?
Серое на черном. И красивое, совершенное убийство будет доказательством Мастерства.
– Что со мной? О, все в порядке. Теряю душу по кусочкам – что может быть лучше?
Слова отдают резким, горько-насмешливым привкусом. Перед глазами все плывет. Мысли короткие и бессвязные.
– Антея-эль, вы в порядке?
Мне хочется, чтобы последнего дня никогда не было. Последних лет никогда не было. Хочется свернуться в маленький комочек, хочется забиться в самую темную нору самого далекого мира. Заснуть и никогда не просыпаться. Но больше всего мне хочется, чтобы проклятый арр куда-нибудь исчез. Или хотя бы заткнулся. Оставил меня одну.
– Просто великолепно.
Несмотря на все усилия, не удается вытравить из голоса следы сарказма. Даже думать не хочу, что бы я сейчас сказала, не будь он Целителем, не имей он права задавать подобные вопросы. Следить за своим языком, да?
Кажется, это его доконало. Аррек резко вскидывается, точно его ударили. Допрыгалась, ироничная ты моя? Оскорбить Целителя, обесценив его работу, – такое надо еще суметь. О принятии вызова не может быть и речи. Мысль о скорой смерти приносит только облегчение.
– Простите меня. – Он говорит это таким тихим голосом, что сперва мне кажется, что начались слуховые галлюцинации. Затем смысл слов доходит до сознания.
– За что?
Стараюсь вложить в вопрос все свое недоумение, даже умудряюсь продублировать его сен-образом.
– За что? – Его голос поднимается в гневе, заставив меня испуганно отпрянуть. Только теперь понимаю, что все это время он сердился не на меня, а на себя. Никогда не пойму их, никогда.
Смеется. Кажется, я тут не единственная, думает, что никогда ничего не поймет.
Он успокаивается так резко, что это почти похоже на смену настроений эль-ин. Ледяное спокойствие. И столь же ледяной гнев. Сердится… на себя? Бред.
– Антея-эль, что вы с собой сотворили? Что вы сделали со своим телом… со своим разумом?
Вот теперь меня действительно удивили. Телом? Разумом? Он что, действительно не понимает? Какое мне дело до тела, до разума: их так легко изменить. Я изнасиловала свою душу – второй раз за неполные пять лет. И только счастливая случайность не позволила на этот раз пролить чужую кровь. Если бы звезда северд-ин задержалась еще чуть-чуть…
Молчим.
Аррек… Он в принципе неплохой, только очень странный. Я не могу понять, что им движет. А он – что движет мной. Вот и сейчас. Сидим рядом, но с таким же успехом могли бы быть за тысячи миров друг от друга. И это хорошо. Не думаю, что я смогла бы сейчас вынести присутствие кого-нибудь, кто действительно понимает случившееся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49