Разрушение не подлежащего воспроизведен
ию волновало мистера Билла, даже несмотря на то, что его конечной мишенью
являлись фильмы, музыка и книги. Его хлеб.
И ему понравилась их секретность. Не только из-за естественной привлека
тельности для человека, чья замкнутость стала легендой: анархическое и т
еневое александрийское подполье стало ареной, на которой он, да и любой о
бладатель богатого воображения и состояния, мог развернуться полность
ю. Мистер Билл финансировал несколько маленьких групп в США, но никогда, е
стественно, не принимал участия в их деятельности.
Ц Никто не мог связать мистера Билла со взрывом в музее Гетти, Ц продол
жала Дамарис. Ц Но с первых же арестов он разглядел возможность начать п
роцесс и превратить частный протест в общественную политику. Ее с легкос
тью добавили в список преступников. Полиция нуждалась в арестах, а не в до
казательствах.
Ц Я хотела двух вещей, Ц признавалась Дамарис, Ц смерти и бессмертия. М
не предложили и то, и другое. Разве удивительно, что я всеми силами пыталас
ь сделать свою последнюю роль величайшей?
Ц А вы на самом деле верили в то, что защищали?
Ц Конечно. Хоть я и из Калифорнии, училась я в «Адской кухне». Актер, знающ
ий метод, полностью вживается в роль. Я научилась верить. Научилась любит
ь своих подзащитных. Я искренне пыталась спасти их жизни и закончила тем,
что спасла только свою. Я убедила мистера Билла финансировать мои апелля
ции не только потому, что пришла в ужас от своего приговора Ц я искала сме
рти, а не «Полужизни»! Ц но потому, что хотела сделать все возможное, чтоб
ы образ александрийцев остался даже после моего ухода.
Ее голос стал задумчивым.
Ц Или, может, это одно и то же. Я играла свою лучшую роль и не собиралась бр
осать дело на полпути.
Тюрьма, в которой содержали Дамарис во время подачи апелляций, была част
ным заведением, без труда приобретенным одной из компаний мистера Билла
(первой из многих подобных предприятий), таким образом он получил возмож
ность подключать Дамарис к Круглому Столу, не нарушая никаких правил. Дл
я нее участие в совещаниях представляло огромное значение. Как и большин
ство голливудских звезд, веривших в заслуженность своей знаменитости, о
на совершенно не одобряла жульничество.
Ц Круглый Стол, Ц рассказывала Дамарис, Ц стал моим выходом на бис. Пос
леднее появление богини удаления, злого ангела, демонической королевы. П
роблема в том, что, как только мы начали разрабатывать протоколы удалени
я, позже возведенные в правило в вашем Бюро, я, все еще желавшая смерти, нач
ала понимать весь ее ужас.
Ц Ужас?
Ц Ужас. Я могла принять смерть человека, но не произведения искусства.
Пока она говорила, все время своим тихим голосом, я разглядывал крошечну
ю камеру. Одно из отверстий становилось красным. Она, казалось, не обращал
а на него никакого внимания, даже не замечала, что я встал. Через отверстие
я в первый раз увидел весь (или четверть, или даже треть) Вегас, башни тольк
о что зажглись, как свечи. Бесконечный поток кружащих лектро. Людей нет, по
крайней мере как части видимого мира. Они в казино, на аттракционах или в
машинах и лектро, летящих в казино или из них и на аттракционы. Уже почти с
темнело. Вселенная, как я всегда ее себе и представлял, слишком огромная, ч
тобы человеческое существо могло объять ее, кроме как ночью. Я гадал, смот
рела ли Дамарис когда-нибудь в одно из отверстий. Единственные окна в каз
ино. К западу виднелись горы, снег двигался по ним вверх и вниз, стремитель
но (казалось), как тени облаков. На востоке, севере и юге я увидел только пус
тыню, с сухими горами, разбросанными тут и там, как старый помет.
Ц Он предал меня. Он подделал мое последнее выступление. Я перестала быт
ь его союзником, но осталась его пленницей. В прямом смысле слова. Мистер Б
илл владел всей тюремной системой, которую приватизировал часть за част
ью, к тому времени как апелляции Дамарис истощились и ее заключила в каме
ру «Корпорация любимых». Приговор пересмотрели: девятнадцать пожизнен
ных сроков плюс пятьдесят лет штрафа, без, по специальному закону, возмож
ности смягчения наказания. Самый суровый приговор, когда-либо вынесенны
й знаменитости в США.
Ц И что самое смешное, к тому времени, как все случилось, я уже не боялась.
«Полужизнь» Ц не смерть, но приближается к ней, она удаляет вас от мира. Х
отя, как оказалось, не от мистера Билла.
ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ
Примечательно и на самом деле удивительно, как много художников, писател
ей, поэтов, музыкантов и так далее можно удалить, прежде чем всплывет имя,
известное всем без исключения. Одиннадцатого августа 20… года удалили Ст
ейнбека как одного из недельной сотни. Первый раз в списке появился лаур
еат Нобелевской премии. Пересуды в Бюро и выше, в залах из орехового дерев
а ДИР вскоре подхватила пресса, а чуть позже колонки с письмами читателе
й и ток-шоу. Дело не в Стейнбеке, которого не так уж часто читали в 20… как пос
ле его смерти. Но общеизвестное имя напомнило всем, что существуют имена,
которые дороги всем. А что, если на его месте оказался бы Фрэнк Синатра? Ил
и Джим Моррисон? Или сам Поуп, чьи объемистые романы стали популярны как н
икогда, несмотря на (или благодаря) его долгую и отвратительную кончину? Н
ельзя ли некоторых Бессмертных оставить в каноне, не подлежащем удалени
ю?
Таким образом вопрос, расколовший Круглый Стол, неумолимо ворвался к гос
ударственным чиновникам и прочно завладел умами общественности. Говор
или, что случайное удаление Ц очень уж крайняя мера, слишком строгая. Нео
бходимо некоторое количество Бессмертных для сглаживания эффекта и пр
одолжения человечества или по крайней мере человеческого воображения.
Ответ пришел следующий: Бессмертные уже есть Ц Моцарт, Шекспир, даже Хем
ингуэй (родившийся в 1899 году). Каждое поколение нуждается в своих Бессмерт
ных, отметил кто-то. Каждое поколение нуждается в своем пространстве, отв
етил другой. Кроме того, кто будет выбирать Бессмертных? И кто будет выбир
ать избирателей? Обхождение или отмена случайного выбора откроет ящик П
андоры, полный политических маневров, как открытых, так и теневых, продик
тованных принадлежностью красе, классу, полу. Дебаты накалялись Ц слегк
а в среде общественности, играющей второстепенную роль, больше среди ака
демиков и прессы, постоянно ищущей материал, и в наибольшей степени сред
и скрытых александрийцев (в принципе) в Бюро и Департаменте.
Торговля шла нешуточная. С точки зрения американца, Элвис и Моррисон каз
ались деятелями вселенского масштаба, однако в мировом контексте они иг
рали куда менее заметную роль, а решающее влияние на Департамент, Бюро и е
го программу оказывала ООН. Концепцию Бессмертных комиссия отвергла и о
бъявила незаконной, никто не хотел решать, кто будет решать. Дебаты закон
чились, разговоры умерли сами собой. Или так казалось. Но более напряженн
ые, пусть и скрытые обсуждения шли в подполье, как дымящий валежник в лесу
, который возгорается, когда никого нет рядом. Задавались вопросы, появля
лись новые связи, возобновлялись старые контакты. Люди спокойно сплачив
ались, называя себя «Библиотечными александрийцами» («в честь библиоте
ки, а не пожара»). Не договорившись, кого из Бессмертных спасать, они решил
и спасать всех, оформили противоположный канон, состоявший из всех имен,
которые удаляло Бюро. Первые попытки касались электроники, но так как ее
легко обнаружить и уничтожить, они вернулись к реальности обыкновенных
копий, что требовало различных связей с подпольным миром, то есть с бутле
герами. Что требовало денег, и тут появился неожиданный союзник.
Ц Мистер Билл, Ц догадался я.
Ц Я наконец победила его, Ц сказала Дамарис. Ц Он влюбился.
ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
Ц Любовь принимает разные формы, Ц продолжала Дамарис. Ц Мистер Билл
говорил мне позже, что часами, днями и целыми неделями наблюдал за тем, как
я лежу в своей узенькой камере, подобно Спящей красавице. И желал вернуть
меня обратно к жизни. Желал извиниться. Желание Ц своеобразная любовь. К
ак и поклонение. Кинозвезда (а я все еще оставалась кинозвездой) чувствуе
т подобные вещи даже сквозь медленную дрему «Полужизни», в которой год к
ажется минутой, а минута годом.
Ужас, который я испытала на Круглом Столе, постепенно захватывал его, пок
а мои фильмы удаляли один за другим. Я исчезала. Когда они все уйдут, я стан
у всего лишь заключенной, даже меньше, чем простой женщиной. Уже не кинозв
ездой. Тем временем александрийцы реформировались, посвящали свои жизн
и сохранению, а не уничтожению искусства. Все также незаконные, тайные. Ми
стер Билл начал работать за кадром, финансируя их и сплачивая, пока не поя
вилась параллельная теневая организация Ц «Библиотечные александрий
цы», названные в честь библиотеки, а не пожара.
Ц Значит, он финансировал обе.
Ц Одну, чтобы доставить удовольствие себе, другую Ц мне, Ц пояснила он
а. Ц Или так он думал. На «Полужизни» меня уже давно перестало что-либо во
лновать. Хотя я никогда и не говорила ему. К тому времени он приобрел казин
о и игровую индустрию, а с ней технологию, позволявшую нам общаться, даже г
оворить, даже (странно, но прекрасно) касаться друг друга. Он переехал сюда
, потом перевез меня. Мы перешли на время в казино, как бывает у всех влюбле
нных. Сколько мы пробыли вместе, годы… или несколько дней?
Вопрос относился не ко мне. Я ждал долгие минуты Ц или часы? Ц в молчании,
пока она снова не заговорила.
Ц Когда он умер, я взяла управление на себя. Казино, пара шахт, компания по
держанных машин и, конечно, Коррекция. Она подняла руку и показала мне мик
рофон, прикрепленный к ее все еще роскошной груди.
Ц Его голос, Ц сказал я.
Ц Я актриса. Он эксцентрик, затворник. Раз плюнуть.
Ц Тогда вы сами себе сторож, Ц заключил я. Ц Почему вы не отпустите себя
на волю?
Я протянул ключ (хотя решетка, через которую я вошел, оставалась незаперт
ой).
Она отпрянула от него, как от огня.
Ц Мир несет мне только ужас. Там все чрезмерно. Я хочу удалиться от него, а
не приблизиться к нему. Осо бенно теперь, когда мистер Билл умер.
Ц Почему же вы не отказались от «Полужизни»?
Ц Отказалась давно. Сразу после его смерти. Я ревновала, хотела последов
ать за ним. К несчастью, «Полужизнь» накапливается в мышцах.
Ц Как диоксид.
Ц Откуда вы знаете? Не важно. То, что мы построили, освободит меня. А освобо
дит меня любовь.
Ц Любовь?
Ц Жучок. Вы же помните маленького, томящегося от любви жучка.
Я рассказал ей, что случилось. В глазах моих внезапно заблестело нечто оч
ень похожее на слезы, но они исчезли прежде, чем я смог удостовериться.
Ц Все нормально, Ц сказала она. Ц Смерть подтвердила его жизнь. Важно т
о, что Бюро следило за вами, не зная, что александрийцы следили за Бюро.
Ц И вы им позволили? Ц в шоке воскликнул я. Ц Даже несмотря на то, что они
собирались уничтожить все, что сумели сохранить «Библиотечные алексан
дрийцы»?
Ц Нет огня без библиотеки, Ц ответила она. Ц Жизни без смерти, свободы б
ез тюрьмы, начала без конца. Только прослышав, что они в пути, я поняла, что к
pyг замкнулся.
Внезапно до меня дошло. Вот ее выход. «Огненные александрийцы» шли, чтобы
освободить ее. Красный свет сквозь отверстие, как стена огня, казалось, по
дтверждал догадку. Закат.
Ц Они придут, чтобы сжечь «Миллениум» дотла, Ц повторил я. Ц Они все уни
чтожат.
Ц Необязательно. Не все, Ц улыбнулась она. Ц Вы ведь старьевщик, не так
ли? Тогда принимайтесь за работу. У вас день, неделя, может, даже месяц. Выби
райте своих Бессмертных, несите их обратно на платформу. Бобы вывезут их.
Ц Куда?
Ц Разве вас это волнует? Когда-нибудь волновало? Бобы согласились верну
ть их в оборот, где они попытают счастья вместе со всеми остальными. На бло
шиные рынки. Бутлегерам. Кто знает?
Я увидел свой шанс.
Ц Я начну с Вильямса.
Ц Я так и думала, Ц сказала она. Ц И просила Лен-ни присмотреть за ним. И
знаешь что?
Она протянула пустую руку, и мне показалось, меня дразнят. Потом я понял, ч
его она хочет, и отдал ей обложку.
Дамарис залезла под матрас и вытащила пластинку, все еще в маленьком бум
ажном конверте, вложила в обложку, конверт в конверт.
Ц Вот.
Она вручила мне пластинку и проговорила низким хриплым мужским голосом:
Ц Теперь идите и делайте то, чему вас учили. То, зачем пришли сюда. Бессмер
тные там будут. Сколько и кто конкретно, зависит от того, что вы успеете до
прихода «Огненных александрийцев».
Ц Тогда что делает творца Бессмертным?
Ц Бессмертие означает только, что они получают еще один шанс.
Я сомневался. Однако у меня всегда возникали сомнения, и я никогда не позв
олял им мешать работе.
Я протянул ей руку, но она уже отвернулась на кровати. Я встал. Поднял реше
тку, потом остановился, посмотрел на Дамарис, легендарную кинозвезду, бо
гиню александрийцев, библиотечных и огненных, как оказалось, в последний
раз. И увидел только спину.
Ц Мне нужна еще только одна вещь, Ц проговорил я. Ц Проигрыватель.
Ц Что за черт? Ц ответила она голосом мистера Билла не поворачиваясь.
Ц Что такое проигрыватель?
ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ
Ц Что такое, черт возьми, проигрыватель? Ц спросил Панама.
Я принялся описывать. Потом по сузившимся глазам понял, что он шутит, в сво
ем стиле. Панама провел меня в комнату за разгрузочной платформой, куда с
кладывали вещи из верхних комнат. Проигрыватель оказался точно таким, ка
кой я видел в Бруклине в школе Чарли Роуза, именно такой, какой я собирался
купить в подпольном клубе. Так давно. Он темнел красным и серым, серым, нап
омнившим мне о прахе, прахе, напомнившем о Бобе, Бобе, которого я бросил в п
очтовый ящик Ц когда?
Проигрыватель как раз поместился боком в тележку. Мне даже не пришлось в
ытаскивать Гомер. Ее задние лапы, да и все туловище в целом, съежились почт
и до микроскопических размеров, в то время как голова увеличилась. Получ
алось нечто похожее на тело белки с головой лошади. Меня перемена, однако,
не беспокоила. Она все еще со мной Ц вот что важно.
Альбом (уже не просто обложка от него) тоже влез в тележку. Да и Ленни, всегд
а готовый покататься, сел туда же.
Снаружи стоял день, судя по лужице света у двери. Только на погрузочной пл
атформе из всего «Миллениу-ма» я мог отличить день от ночи.
Я вышел обратно в вестибюль и нажал кнопку вызова лифта, потом девятнадц
атый этаж. Мне показалось правильным дать послушать запись и Генри тоже.
Я сел на кровать рядом с ней и закрыл глаза, когда зазвучала музыка, и сове
ршенно отчетливо увидел отца, стоящего в дверях в своей ковбойской шляпе
. Я чувствовал запах сигарет и бензина (теперь я знал, что это он) на его рука
х. Наконец-то я понял, что он собирался сказать. Он говорил голосом Гомер:
Ц Позаботься о собаке, сынок, мне пора в путь. Закончившаяся запись щелка
ла. Когда я открыл глаза, Генри все еще спала, однако в дверях стоял Панама,
тоже слушал.
Ц Нашли, что искали?
Ц Не ваше дело, Ц ответил я. Но я нашел.
Тогда я в последний раз видел Панаму, что полностью меня устраивало. Гора
здо чаще мне попадался Ленни. Он любил кататься на лифте, да и в тележке то
же. Он уже не мог сидеть на спине Гомер, как ковбой, поэтому ездил на краешк
е тележки, скрестив ноги. Так он становился похож на взрослого, вроде кукл
ы Фреда Астера.
Фред Астер Ц один из Бессмертных. Наверное, это действительно означало
только, что он получает еще один шанс. Фреда подобрал Ленни. И Хэнка Вильям
са, конечно, тоже. Я послушал запись еще раз, потом отнес ее на платформу. На
следующее утро (когда бы оно ни наступило) пластинка исчезла.
Итак, я снова стал старьевщиком. И чувствовал себя отлично. С помощью Ленн
и и с Гомер на буксире я прочесывал отель в поисках Бессмертных, выбирая о
дного знакомого и одного незнакомого из каждой комнаты, пытаясь действо
вать честно.
Иногда, когда я клал руку в карман, мне не хватало жучка. Но только чуть-чут
ь.
Именно Ленни нашел второго Вильямса. Мы прошли все комнаты «Миллениума»
и начинали сначала, и я удивился, что не заметил его раньше. Пластинка, нес
омненно, принадлежала Хэнку Вильямсу, те же песни в слегка другом порядк
е. Вместо того чтобы отнести его на платформу, мы оставили Вильямса на кро
вати Генри, чтобы иногда делать перерыв и слушать запись. Изредка мы прих
одили к ней и каждый раз видели одно и то же: Генри спала, сложив руки на оде
яле, свитер с синими птицами лежал рядом на подушке.
Со мной тоже происходило одно и то же: я поворачивался к двери (с закрытыми
глазами), и там, не в реальной жизни, а в моем воображении, стоял сам старик,
только молодой Ц не мой ровесник (а сколько мне сейчас?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
ию волновало мистера Билла, даже несмотря на то, что его конечной мишенью
являлись фильмы, музыка и книги. Его хлеб.
И ему понравилась их секретность. Не только из-за естественной привлека
тельности для человека, чья замкнутость стала легендой: анархическое и т
еневое александрийское подполье стало ареной, на которой он, да и любой о
бладатель богатого воображения и состояния, мог развернуться полность
ю. Мистер Билл финансировал несколько маленьких групп в США, но никогда, е
стественно, не принимал участия в их деятельности.
Ц Никто не мог связать мистера Билла со взрывом в музее Гетти, Ц продол
жала Дамарис. Ц Но с первых же арестов он разглядел возможность начать п
роцесс и превратить частный протест в общественную политику. Ее с легкос
тью добавили в список преступников. Полиция нуждалась в арестах, а не в до
казательствах.
Ц Я хотела двух вещей, Ц признавалась Дамарис, Ц смерти и бессмертия. М
не предложили и то, и другое. Разве удивительно, что я всеми силами пыталас
ь сделать свою последнюю роль величайшей?
Ц А вы на самом деле верили в то, что защищали?
Ц Конечно. Хоть я и из Калифорнии, училась я в «Адской кухне». Актер, знающ
ий метод, полностью вживается в роль. Я научилась верить. Научилась любит
ь своих подзащитных. Я искренне пыталась спасти их жизни и закончила тем,
что спасла только свою. Я убедила мистера Билла финансировать мои апелля
ции не только потому, что пришла в ужас от своего приговора Ц я искала сме
рти, а не «Полужизни»! Ц но потому, что хотела сделать все возможное, чтоб
ы образ александрийцев остался даже после моего ухода.
Ее голос стал задумчивым.
Ц Или, может, это одно и то же. Я играла свою лучшую роль и не собиралась бр
осать дело на полпути.
Тюрьма, в которой содержали Дамарис во время подачи апелляций, была част
ным заведением, без труда приобретенным одной из компаний мистера Билла
(первой из многих подобных предприятий), таким образом он получил возмож
ность подключать Дамарис к Круглому Столу, не нарушая никаких правил. Дл
я нее участие в совещаниях представляло огромное значение. Как и большин
ство голливудских звезд, веривших в заслуженность своей знаменитости, о
на совершенно не одобряла жульничество.
Ц Круглый Стол, Ц рассказывала Дамарис, Ц стал моим выходом на бис. Пос
леднее появление богини удаления, злого ангела, демонической королевы. П
роблема в том, что, как только мы начали разрабатывать протоколы удалени
я, позже возведенные в правило в вашем Бюро, я, все еще желавшая смерти, нач
ала понимать весь ее ужас.
Ц Ужас?
Ц Ужас. Я могла принять смерть человека, но не произведения искусства.
Пока она говорила, все время своим тихим голосом, я разглядывал крошечну
ю камеру. Одно из отверстий становилось красным. Она, казалось, не обращал
а на него никакого внимания, даже не замечала, что я встал. Через отверстие
я в первый раз увидел весь (или четверть, или даже треть) Вегас, башни тольк
о что зажглись, как свечи. Бесконечный поток кружащих лектро. Людей нет, по
крайней мере как части видимого мира. Они в казино, на аттракционах или в
машинах и лектро, летящих в казино или из них и на аттракционы. Уже почти с
темнело. Вселенная, как я всегда ее себе и представлял, слишком огромная, ч
тобы человеческое существо могло объять ее, кроме как ночью. Я гадал, смот
рела ли Дамарис когда-нибудь в одно из отверстий. Единственные окна в каз
ино. К западу виднелись горы, снег двигался по ним вверх и вниз, стремитель
но (казалось), как тени облаков. На востоке, севере и юге я увидел только пус
тыню, с сухими горами, разбросанными тут и там, как старый помет.
Ц Он предал меня. Он подделал мое последнее выступление. Я перестала быт
ь его союзником, но осталась его пленницей. В прямом смысле слова. Мистер Б
илл владел всей тюремной системой, которую приватизировал часть за част
ью, к тому времени как апелляции Дамарис истощились и ее заключила в каме
ру «Корпорация любимых». Приговор пересмотрели: девятнадцать пожизнен
ных сроков плюс пятьдесят лет штрафа, без, по специальному закону, возмож
ности смягчения наказания. Самый суровый приговор, когда-либо вынесенны
й знаменитости в США.
Ц И что самое смешное, к тому времени, как все случилось, я уже не боялась.
«Полужизнь» Ц не смерть, но приближается к ней, она удаляет вас от мира. Х
отя, как оказалось, не от мистера Билла.
ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ
Примечательно и на самом деле удивительно, как много художников, писател
ей, поэтов, музыкантов и так далее можно удалить, прежде чем всплывет имя,
известное всем без исключения. Одиннадцатого августа 20… года удалили Ст
ейнбека как одного из недельной сотни. Первый раз в списке появился лаур
еат Нобелевской премии. Пересуды в Бюро и выше, в залах из орехового дерев
а ДИР вскоре подхватила пресса, а чуть позже колонки с письмами читателе
й и ток-шоу. Дело не в Стейнбеке, которого не так уж часто читали в 20… как пос
ле его смерти. Но общеизвестное имя напомнило всем, что существуют имена,
которые дороги всем. А что, если на его месте оказался бы Фрэнк Синатра? Ил
и Джим Моррисон? Или сам Поуп, чьи объемистые романы стали популярны как н
икогда, несмотря на (или благодаря) его долгую и отвратительную кончину? Н
ельзя ли некоторых Бессмертных оставить в каноне, не подлежащем удалени
ю?
Таким образом вопрос, расколовший Круглый Стол, неумолимо ворвался к гос
ударственным чиновникам и прочно завладел умами общественности. Говор
или, что случайное удаление Ц очень уж крайняя мера, слишком строгая. Нео
бходимо некоторое количество Бессмертных для сглаживания эффекта и пр
одолжения человечества или по крайней мере человеческого воображения.
Ответ пришел следующий: Бессмертные уже есть Ц Моцарт, Шекспир, даже Хем
ингуэй (родившийся в 1899 году). Каждое поколение нуждается в своих Бессмерт
ных, отметил кто-то. Каждое поколение нуждается в своем пространстве, отв
етил другой. Кроме того, кто будет выбирать Бессмертных? И кто будет выбир
ать избирателей? Обхождение или отмена случайного выбора откроет ящик П
андоры, полный политических маневров, как открытых, так и теневых, продик
тованных принадлежностью красе, классу, полу. Дебаты накалялись Ц слегк
а в среде общественности, играющей второстепенную роль, больше среди ака
демиков и прессы, постоянно ищущей материал, и в наибольшей степени сред
и скрытых александрийцев (в принципе) в Бюро и Департаменте.
Торговля шла нешуточная. С точки зрения американца, Элвис и Моррисон каз
ались деятелями вселенского масштаба, однако в мировом контексте они иг
рали куда менее заметную роль, а решающее влияние на Департамент, Бюро и е
го программу оказывала ООН. Концепцию Бессмертных комиссия отвергла и о
бъявила незаконной, никто не хотел решать, кто будет решать. Дебаты закон
чились, разговоры умерли сами собой. Или так казалось. Но более напряженн
ые, пусть и скрытые обсуждения шли в подполье, как дымящий валежник в лесу
, который возгорается, когда никого нет рядом. Задавались вопросы, появля
лись новые связи, возобновлялись старые контакты. Люди спокойно сплачив
ались, называя себя «Библиотечными александрийцами» («в честь библиоте
ки, а не пожара»). Не договорившись, кого из Бессмертных спасать, они решил
и спасать всех, оформили противоположный канон, состоявший из всех имен,
которые удаляло Бюро. Первые попытки касались электроники, но так как ее
легко обнаружить и уничтожить, они вернулись к реальности обыкновенных
копий, что требовало различных связей с подпольным миром, то есть с бутле
герами. Что требовало денег, и тут появился неожиданный союзник.
Ц Мистер Билл, Ц догадался я.
Ц Я наконец победила его, Ц сказала Дамарис. Ц Он влюбился.
ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
Ц Любовь принимает разные формы, Ц продолжала Дамарис. Ц Мистер Билл
говорил мне позже, что часами, днями и целыми неделями наблюдал за тем, как
я лежу в своей узенькой камере, подобно Спящей красавице. И желал вернуть
меня обратно к жизни. Желал извиниться. Желание Ц своеобразная любовь. К
ак и поклонение. Кинозвезда (а я все еще оставалась кинозвездой) чувствуе
т подобные вещи даже сквозь медленную дрему «Полужизни», в которой год к
ажется минутой, а минута годом.
Ужас, который я испытала на Круглом Столе, постепенно захватывал его, пок
а мои фильмы удаляли один за другим. Я исчезала. Когда они все уйдут, я стан
у всего лишь заключенной, даже меньше, чем простой женщиной. Уже не кинозв
ездой. Тем временем александрийцы реформировались, посвящали свои жизн
и сохранению, а не уничтожению искусства. Все также незаконные, тайные. Ми
стер Билл начал работать за кадром, финансируя их и сплачивая, пока не поя
вилась параллельная теневая организация Ц «Библиотечные александрий
цы», названные в честь библиотеки, а не пожара.
Ц Значит, он финансировал обе.
Ц Одну, чтобы доставить удовольствие себе, другую Ц мне, Ц пояснила он
а. Ц Или так он думал. На «Полужизни» меня уже давно перестало что-либо во
лновать. Хотя я никогда и не говорила ему. К тому времени он приобрел казин
о и игровую индустрию, а с ней технологию, позволявшую нам общаться, даже г
оворить, даже (странно, но прекрасно) касаться друг друга. Он переехал сюда
, потом перевез меня. Мы перешли на время в казино, как бывает у всех влюбле
нных. Сколько мы пробыли вместе, годы… или несколько дней?
Вопрос относился не ко мне. Я ждал долгие минуты Ц или часы? Ц в молчании,
пока она снова не заговорила.
Ц Когда он умер, я взяла управление на себя. Казино, пара шахт, компания по
держанных машин и, конечно, Коррекция. Она подняла руку и показала мне мик
рофон, прикрепленный к ее все еще роскошной груди.
Ц Его голос, Ц сказал я.
Ц Я актриса. Он эксцентрик, затворник. Раз плюнуть.
Ц Тогда вы сами себе сторож, Ц заключил я. Ц Почему вы не отпустите себя
на волю?
Я протянул ключ (хотя решетка, через которую я вошел, оставалась незаперт
ой).
Она отпрянула от него, как от огня.
Ц Мир несет мне только ужас. Там все чрезмерно. Я хочу удалиться от него, а
не приблизиться к нему. Осо бенно теперь, когда мистер Билл умер.
Ц Почему же вы не отказались от «Полужизни»?
Ц Отказалась давно. Сразу после его смерти. Я ревновала, хотела последов
ать за ним. К несчастью, «Полужизнь» накапливается в мышцах.
Ц Как диоксид.
Ц Откуда вы знаете? Не важно. То, что мы построили, освободит меня. А освобо
дит меня любовь.
Ц Любовь?
Ц Жучок. Вы же помните маленького, томящегося от любви жучка.
Я рассказал ей, что случилось. В глазах моих внезапно заблестело нечто оч
ень похожее на слезы, но они исчезли прежде, чем я смог удостовериться.
Ц Все нормально, Ц сказала она. Ц Смерть подтвердила его жизнь. Важно т
о, что Бюро следило за вами, не зная, что александрийцы следили за Бюро.
Ц И вы им позволили? Ц в шоке воскликнул я. Ц Даже несмотря на то, что они
собирались уничтожить все, что сумели сохранить «Библиотечные алексан
дрийцы»?
Ц Нет огня без библиотеки, Ц ответила она. Ц Жизни без смерти, свободы б
ез тюрьмы, начала без конца. Только прослышав, что они в пути, я поняла, что к
pyг замкнулся.
Внезапно до меня дошло. Вот ее выход. «Огненные александрийцы» шли, чтобы
освободить ее. Красный свет сквозь отверстие, как стена огня, казалось, по
дтверждал догадку. Закат.
Ц Они придут, чтобы сжечь «Миллениум» дотла, Ц повторил я. Ц Они все уни
чтожат.
Ц Необязательно. Не все, Ц улыбнулась она. Ц Вы ведь старьевщик, не так
ли? Тогда принимайтесь за работу. У вас день, неделя, может, даже месяц. Выби
райте своих Бессмертных, несите их обратно на платформу. Бобы вывезут их.
Ц Куда?
Ц Разве вас это волнует? Когда-нибудь волновало? Бобы согласились верну
ть их в оборот, где они попытают счастья вместе со всеми остальными. На бло
шиные рынки. Бутлегерам. Кто знает?
Я увидел свой шанс.
Ц Я начну с Вильямса.
Ц Я так и думала, Ц сказала она. Ц И просила Лен-ни присмотреть за ним. И
знаешь что?
Она протянула пустую руку, и мне показалось, меня дразнят. Потом я понял, ч
его она хочет, и отдал ей обложку.
Дамарис залезла под матрас и вытащила пластинку, все еще в маленьком бум
ажном конверте, вложила в обложку, конверт в конверт.
Ц Вот.
Она вручила мне пластинку и проговорила низким хриплым мужским голосом:
Ц Теперь идите и делайте то, чему вас учили. То, зачем пришли сюда. Бессмер
тные там будут. Сколько и кто конкретно, зависит от того, что вы успеете до
прихода «Огненных александрийцев».
Ц Тогда что делает творца Бессмертным?
Ц Бессмертие означает только, что они получают еще один шанс.
Я сомневался. Однако у меня всегда возникали сомнения, и я никогда не позв
олял им мешать работе.
Я протянул ей руку, но она уже отвернулась на кровати. Я встал. Поднял реше
тку, потом остановился, посмотрел на Дамарис, легендарную кинозвезду, бо
гиню александрийцев, библиотечных и огненных, как оказалось, в последний
раз. И увидел только спину.
Ц Мне нужна еще только одна вещь, Ц проговорил я. Ц Проигрыватель.
Ц Что за черт? Ц ответила она голосом мистера Билла не поворачиваясь.
Ц Что такое проигрыватель?
ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ
Ц Что такое, черт возьми, проигрыватель? Ц спросил Панама.
Я принялся описывать. Потом по сузившимся глазам понял, что он шутит, в сво
ем стиле. Панама провел меня в комнату за разгрузочной платформой, куда с
кладывали вещи из верхних комнат. Проигрыватель оказался точно таким, ка
кой я видел в Бруклине в школе Чарли Роуза, именно такой, какой я собирался
купить в подпольном клубе. Так давно. Он темнел красным и серым, серым, нап
омнившим мне о прахе, прахе, напомнившем о Бобе, Бобе, которого я бросил в п
очтовый ящик Ц когда?
Проигрыватель как раз поместился боком в тележку. Мне даже не пришлось в
ытаскивать Гомер. Ее задние лапы, да и все туловище в целом, съежились почт
и до микроскопических размеров, в то время как голова увеличилась. Получ
алось нечто похожее на тело белки с головой лошади. Меня перемена, однако,
не беспокоила. Она все еще со мной Ц вот что важно.
Альбом (уже не просто обложка от него) тоже влез в тележку. Да и Ленни, всегд
а готовый покататься, сел туда же.
Снаружи стоял день, судя по лужице света у двери. Только на погрузочной пл
атформе из всего «Миллениу-ма» я мог отличить день от ночи.
Я вышел обратно в вестибюль и нажал кнопку вызова лифта, потом девятнадц
атый этаж. Мне показалось правильным дать послушать запись и Генри тоже.
Я сел на кровать рядом с ней и закрыл глаза, когда зазвучала музыка, и сове
ршенно отчетливо увидел отца, стоящего в дверях в своей ковбойской шляпе
. Я чувствовал запах сигарет и бензина (теперь я знал, что это он) на его рука
х. Наконец-то я понял, что он собирался сказать. Он говорил голосом Гомер:
Ц Позаботься о собаке, сынок, мне пора в путь. Закончившаяся запись щелка
ла. Когда я открыл глаза, Генри все еще спала, однако в дверях стоял Панама,
тоже слушал.
Ц Нашли, что искали?
Ц Не ваше дело, Ц ответил я. Но я нашел.
Тогда я в последний раз видел Панаму, что полностью меня устраивало. Гора
здо чаще мне попадался Ленни. Он любил кататься на лифте, да и в тележке то
же. Он уже не мог сидеть на спине Гомер, как ковбой, поэтому ездил на краешк
е тележки, скрестив ноги. Так он становился похож на взрослого, вроде кукл
ы Фреда Астера.
Фред Астер Ц один из Бессмертных. Наверное, это действительно означало
только, что он получает еще один шанс. Фреда подобрал Ленни. И Хэнка Вильям
са, конечно, тоже. Я послушал запись еще раз, потом отнес ее на платформу. На
следующее утро (когда бы оно ни наступило) пластинка исчезла.
Итак, я снова стал старьевщиком. И чувствовал себя отлично. С помощью Ленн
и и с Гомер на буксире я прочесывал отель в поисках Бессмертных, выбирая о
дного знакомого и одного незнакомого из каждой комнаты, пытаясь действо
вать честно.
Иногда, когда я клал руку в карман, мне не хватало жучка. Но только чуть-чут
ь.
Именно Ленни нашел второго Вильямса. Мы прошли все комнаты «Миллениума»
и начинали сначала, и я удивился, что не заметил его раньше. Пластинка, нес
омненно, принадлежала Хэнку Вильямсу, те же песни в слегка другом порядк
е. Вместо того чтобы отнести его на платформу, мы оставили Вильямса на кро
вати Генри, чтобы иногда делать перерыв и слушать запись. Изредка мы прих
одили к ней и каждый раз видели одно и то же: Генри спала, сложив руки на оде
яле, свитер с синими птицами лежал рядом на подушке.
Со мной тоже происходило одно и то же: я поворачивался к двери (с закрытыми
глазами), и там, не в реальной жизни, а в моем воображении, стоял сам старик,
только молодой Ц не мой ровесник (а сколько мне сейчас?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23