Мы д
аже не уверены,
Бюро ли принадлежал жучок. И потом, оно уже вовсе не мое Бюро, во всяком слу
чае, если я не верну альбом до конца месяца.
Я собирался поспорить с Генри, но она уже выскочила из грузовика, встала н
а колени и шарила по дну грузовика.
Ц Может, у него географический алгоритм, Ц предположила Генри своим би
блиотекарским голосом. Ц Может, если мы избавимся от жучка здесь, перед п
ересечением Миссисипи, он не последует за нами на запад.
Маловероятно, но…
Ц Дай мне, Ц сказал я. Ц Я знаю, где его найти. К тому же он ударит тебя ток
ом.
Голые ноги Боба торчали из ковра. Я стянул с него один носок, чтобы использ
овать в качестве перчатки, и полез под грузовик, по холодному бетону мост
а. Я нашел жучка на тормозной колодке. Дотронулся до него осторожно, даже с
квозь носок, но, к моему удивлению, он вовсе не стал бить меня током. Наобор
от, послал теп-, лый, приятный импульс через кончики моих пальцев.
Ц Давай его сюда, Ц сказала Генри.
Я отдал ей жучка и выкатился из-под грузовика. К тому времени как поднялся
на ноги, она уже опустила в носок камень и собиралась кинуть камень, носок
и жучка за ограждение.
Ц Стой! Ц крикнул я.
Ц Гм? Ц Генри остановилась.
Ц Его надо завязать, Ц солгал я.
На самом деле мне хотелось в последний раз посмотреть на жучка. Мне тольк
о показалось или маленький красный глаз сверкал от ужаса, паники, тоски?
Я завязал носок на узел и отдал его обратно Генри.
Она уронила его с моста. Носок падал очень долго. Потом ударился о воду и у
тонул.
Ц Прощай! Ц сказала Генри то ли с ухмылкой, то ли с гримасой.
Становилось темно, но, когда мы забирались обратно в грузовик, мне показа
лось (привиделось?), что на ее свитере появились смутные очертания синих п
тиц.
Ц Веди ты, Ц приказала она.
Ц Продолжайте, Ц сказал искатель, но у меня были другие планы: я свернул
к первому выходу, к стоянке, заполненной автобусами, под гигантским мерц
ающим скрюченным пальцем, который мы видели из-за реки.
Ц Давай обналичим фишки, Ц предложил я. Ц Остановимся в мотеле. Поедим
в ресторане.
Казино встретило нас толкотней, едой, игрой, дергающими за рычаги пожилы
ми клиентами, голубым, белым и розовым светом. Старики ненавидят черное, п
о мнению некоторых, напоминающее им о могиле. Генри отправилась на поиск
и «кабинета задумчивости для девочек», а я начал пробиваться сквозь толп
у к кассиру. По дороге разглядел фишки, которыми пользовались старики. На
всех значилась надпись «ОИК».
В комнате пахло озоном и фимиамом, свет Ц электрический, неон и галоген, з
вук Ц набегающие волны скрипящих рычагов и колокольчиков поверх глухо
го шороха и шлепанья пластиковых фишек. Я подсчитал свои в кармане. Остал
ось семь Ц три белых, две красных и две голубых.
У будки кассира стояла очередь. Сам служащий за решеткой носил ковбойску
ю шляпу, прямо как у Индейца Боба в Джерси. Я вручил ему маленькую кучку фи
шек, и он моментально отсчитал три сотни, три пятидесятки и четыре десятк
и. Когда он пропихивал деньги сквозь решетку, я поднял голову и разглядел
его лицо под широкими полями шляпы.
И почему-то даже не удивился.
У него то же самое лицо. Те же печальные глаза.
Ц Вас зовут Боб? Ц спросил я.
Он кивнул и посмотрел мимо меня.
Ц Следующий!
Ц Стойте! Мне нужно с вами поговорить!
Ц С чего бы вдруг?
Ц Надо, Ц отрезала Генри из-за моей спины. Ц У нас плохие новости. О ваше
м брате, если вас зовут Боб.
Ц О Боже! Ц ахнул он. Ц Подождите до перерыва. Я отдал Генри деньги, четы
реста девяносто, на сохранение, она сунула их под свитер с синими птицами
и спрятала где-то в невидимом лабиринте бюстгальтера. Мы жевали кревето
к в бесплатном буфете, пока не прибыл сменщик кассира на единственный за
ночь (как он позже рассказал нам) двадцатиминутный перерыв. Потом мы пове
ли кассира к грузовику, выглядевшему мелко и даже хило между огромными, ш
ирокими автобусами Иллинойса и Айовы на стоянке. Генри развернула Боба к
ак раз настолько, чтобы брат увидел его лицо Ц и, конечно, вытянутую руку.
Стал ли мертвец вонять намного хуже или мне только показалось?
Ц О Боже, Ц вздохнул Боб, он же Роберт, он же Бобби. Ц Как он умер?
Ц Можете спросить сами, Ц предложила Генри. Она уже вытащила баллончик
и теперь держала его в руке.
Ц Нет, нет, нет!
Ц Где вы хотите, чтобы мы положили его? Ц спросил я.
Ц Положили его?
Я объяснил Роберту, Бобби или Бобу, что мы искали место, где можно оставить
Боба. Что нам сказали…
Ц Попросили, Ц поправила Генри.
…отвезти его к брату. Что мы следовали указаниям искателя, пытаясь обнар
ужить жениха Генри…
Ц Мужа. …и определенную пластинку, проданную незаконно, по ошибке, котор
ую я пытаюсь вернуть назад…
Он просветлел лицом. Ц Пластинка? Та самая александрийская штучка? Тепе
рь настала моя очередь становиться осторожным.
Ц Возможно.
Ц Думаю, я могу вам помочь, Ц сказал он. Протянул руку Ц «Боб» Ц и объяс
нил мне, что он только наемный служащий в «Золотых годах». Три дня работае
т и три дня отдыхает. Пластинка, которую я ищу, находится у него дома. Если м
ы подождем до утра, когда закончится его смена, он возьмет нас с собой.
И Боба.
Мне предложение понравилось. Генри тоже.
Генри отправилась обратно в казино с Бобом, найти «кабинет задумчивости
для девочек» (как она сказала), а я улегся в кузове между Бобом и Гомер. Ночь
выдалась удивительно теплая. Голова Гомер из горячей и склизкой сделала
сь прохладной и пушистой. Неужели на куппере отрастает шерсть? Я размышл
ял, гладя храпящую Гомер, и погружался в ту черную точку, которую называют
сном, ту маленькую черную точку, которая пожирает прошлое, настоящее и бу
дущее.
Когда я проснулся, уже настал день и Генри все еще не появилась. Я лежал од
ин в грузовике с Бобом и Гомер. Невозможно было сказать, который час. Знак
казино «Золотые годы» мигал, отбрасывая таинственный свет на стоянку, и
огромные автобусы выглядели как киты; разлегшиеся в ряд на берегу.
У меня возникло странное ощущение, понадобилось некоторое время, чтобы р
аспознать его или, точнее вспомнить. Мне хотелось в туалет.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
А как насчет нехудожественной литературы? Или художественной, замаскир
ованной под нехудожественную? Или нехудожественной, замаскированной п
од художественную? Как насчет эссе о художественной литературе, критики
, журналистики? Как насчет авторов, писавших в одном жанре и одновременно
пробовавших себя в другом? Вначале казалось, что так или иначе литератур
а требовала иного подхода, чем визуальные искусства, так как книги появл
ялись в несравненно большем объеме. В данном случае необходимость срочн
ого вмешательства даже не подвергалась сомнению. К тому же существовало
(как оказалось) гораздо больше видов книг, чем картин. Первым делом следов
ало разделить книги, являвшиеся частью исторического наследства и прин
адлежащие только к развлекательному искусству. Круглый Стол постанови
л, что удалять следует только художественную литературу и поэзию. Так ка
к художественная литература раннего периода часто являлась к тому же и ч
астью исторического наследия, приняли решение удалять только авторов, р
одившихся после 1900 года, вместе с их художественными произведениями и/или
поэзией. Таким образом, Марк Твен, Фрэнсис Скотт Фитцджеральд присоедин
ились к Шекспиру и сэру Вальтеру Скотту в вечном литературном Зале Славы
, а Сэлинджер и Смайли получили шанс испытать судьбу наравне с остальным
и.
Но разве старинные картины и рисунки не имели исторической ценности нар
яду (а иногда и помимо) с принадлежностью к искусству? Другими словами, опя
ть же, как насчет Микеланджело? Или Рубенса, или Сезанна? Ответ уже появилс
я на примере литературы, и, таким образом, Моне присоединился к Микеландж
ело и остальным Бессмертным, в то время как Поллок и Уорхолл остались за ч
ертой.
Дискуссии заняли несколько дней. Совещания начинались точно в девять ут
ра, после быстрого завтрака, и продолжались до шести вечера, с одним часов
ым перерывом на ленч. Вечера проходили в отеле, где располагались сауна с
небольшим бассейном, спортзал, бар, приличная библиотека и фильмотека. Д
амарис никогда не общалась с остальными участниками вне совещаний. На са
мом деле члены Круглого Стола вообще редко разговаривали друг с другом.
Будто их личности и мнения меркли, когда они расходились.
Поэты, как и романисты, удалялись немедленно. Поэтов, родившихся до 1900 года
, не трогали. От драм избавиться просто, так как пьеса, как и роман, уходит вм
есте со своим автором. Мемуары, насколько бы искренними они ни были, призн
али художественными произведениями, в то время как исторические произв
едения, несмотря на степень их правдоподобности, признавались фактами. Э
то привело к возражениям, что только личный стиль, а не художественность
превращает книгу в литературное произведение. А танцы? Каждый танец исче
зает сам по себе вместе с записями представлений и обучающих программ.
Оставались музыка и кино. С кино все понятно, так как все фильмы выпускает
группа людей или команда. Здесь уже недостаточно (или не необходимо) удал
ять отдельных индивидов, скорее следует избавить публику от самого филь
ма. А что, если у него есть римейк, как, например, «Психо-3» или «Красивейшая
красотка»? Постановили, что римейк является отдельным фильмом. И звезда
кино, наиболее высокооплачиваемый, самый выдающийся деятель искусства
двадцатого века, держалась ровно столько, сколько жил его (или ее) фильм.
Музыка представляла точно такие же проблемы, но без легкого решения. Про
изведение и его создатель здесь находились в безумно сложных отношения
х, часто музы-, канты представляли творение других музыкантов при помощи
еще каких-то музыкантов. Что делать с группами, подобными «Битлз»: удалит
ь их сразу или обречь на медленную смерть по мере того, как станут удалять
входящих в ее состав музыкантов? Как насчет лидеров, таких как Майлз Дэви
с, которые формируют и переформировывают группы, часто из тех, кто потом с
оздает свои собственные коллективы? Как насчет артистов и композит торо
в в одном лице, таких как Хэнк Вильямс или Телониус Монк? Должен ли исполни
тель пережить композитора или следует предать забвению обоих сразу?
А что же народная музыка? По существу, здесь все легко, так как она похожа н
а народное искусство, однако ее постоянно воспроизводят и часто перепис
ывают. Предположим, музыку следует удалять частями, как фильмы. Надо ли по
двергнуть великого артиста (и снова привели в пример Майлза Дэвиса) медл
енной, постепенной смерти, как звезду кино, например, Тома Хэнкса? Вдобаво
к ко всему решающая дата, спасшая и литературу, и искусство от стольких сл
ожностей, здесь не имела смысла, так как до 1900 года не появилось ни одной за
писи. Тогда, может, 2000-й? После него альбом или музыкальная коллекция в боль
шинстве своем уже принадлежали прошлому, большая часть музыки существо
вала в цифровом виде. А что, если подвергнуть удалению все, произведенное
с 1900 по 2000 год? Данное предложение внес именно мистер Билл, изменивший своем
у положению (или скорее, как оказалось, позе) наблюдателя. В литературе и и
скусстве Бессмертные присутствовали только благодаря хронологии. А чт
о, если в музыке удалять именно Бессмертных?
Тут некоторые члены Круглого Стола, включая Дамарис, впали в молчание. Др
угие необычайно оживились. Что, если список составить из, скажем, тысячи н
аиболее влиятельных музыкантов двадцатого века Ц обсуждаемого века, в
ека, в который музыка стала и наиболее всеобъемлющей (включая джаз и рок),
и более серьезной (в финансовом и критическом плане), и более долговечной
благодаря появлению записей. «Не Бессмертные» подлежат удалению по одн
ому. Предложение бросило тень на одну часть Круглого Стола и подняло нас
троение другой части.
Ц Что насчет таких музыкантов, как Хэнк Вильямс и Телониус Монк? Ц спро
сила Дамарис, раздражаясь все больше. Ц Их убьют дважды?
Ц Речь не об убийстве, Ц поправил мистер Билл.
Ц А выглядит как убийство, Ц настаивала Дамарис, меряя шагами свою крош
ечную камеру, которая на небольшом экране выглядела еще меньше. Ц Вот чт
о меня беспокоит. Я начинаю понимать колоссальность того, что мы предлаг
аем. Это только частично касается произведений искусства. Речь идет о со
вершенно…
Ц Речь идет об упразднении канона, Ц отрезал мистер Билл.
Его обычный безобидный вид куда-то делся. Лицо покраснело. Он затемнил эк
ран.
Кто-то предложил сделать перерыв на ленч.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Мне захотелось в туалет! С радостью я выбрался из грузовика.
Наступило утро, или розовый сосед утра, я пошел к краю стоянки и стал между
двумя автобусами, оба из Иллинойса, и пописал на крутой глинистый берег, с
овершенно довольный собой. Как будто домой вернулся. Неужели я выздорове
л? Я спустил свои небесно-голубые брюки с одной полоской и осмотрел ногу,
увидел, что куппер исчез, если не считать отметины, как от бритвы, похожей
на старый шрам, на бедре. Я мог почесать его, он стал частью меня.
Гомер все еще храпела, когда я вернулся к грузовику. А она тоже вылечилась
? Куппер на ее голове уже выглядел так, будто его невозможно снять. Словно
меховая шапка. И все еще был теплым на ощупь, однако глаза Гомер оставалис
ь закрытыми.
А где Генри? До сих пор в казино. Ковер свернут, так, будто она в нем не спала.
У меня возникло недоброе предчувствие, когда я заходил внутрь, надеясь н
айти ее. «Золотые годы» сегодняшним утром жужжали как улей, не меньше, чем
вчерашним вечером. Старики, казалось, неистощимы, они дергали за рычаги, б
удто запускали генератор (что, как оказалось позже, и делали, но я забегаю
вперед).
Я обнаружил, что Генри угрюмо сидит за столом перед маленькой кучкой фиш
ек. Три белые.
Ц Фишки?! Ц спросил я. Ц Где ты их взяла? Что случилось с нашими деньгами?
Она подняла голову и посмотрела на меня стеклянными глазами, и я понял, чт
о произошло непоправимое.
Семь пятьдесят семь.
Индеец Боб выдал нам три десятки, которые я забрал себе. В восемь он отдал
ключи своему сменщику (пожилой женщине), наполнил пластиковый пакет свеж
ей водой, креветками и томатными коктейлями из буфета и проводил нас с Ге
нри к грузовику.
Генри пошла спать в кузов, завернувшись в ковер. Она не ложилась всю ночь и
проиграла все наши деньги.
Ц Зря вы ей фишки дали, Ц укорил я Боба, когда он заводил нам грузовик.
У него и у нашего Боба (и у всех Бобов) одинаковые отпечатки пальцев.
Ц Я кассир, Ц ответил он. Ц Не финансовый консультант. И не социальный р
аботник. Если я не стану давать фишки всем, кто, по моему мнению, проиграет,
казино лишится прибыли, а я Ц работы.
Я не мог с ним поспорить. Но дело в том, что мы остались почти на мели Ц тепе
рь по-настоящему.
Ц Следуйте на запад, на междуштатную дорогу, Ц приказал искатель; так я
и сделал.
Мы не нуждались в искателе (я предполагал, что он ведет нас к Индейцу Бобу),
но Боба, по-видимому, он забавлял. Мы ехали прямо через низкие, покатые хол
мы к постоянно исчезающему горизонту. Блошиных рынков больше не попадал
ось здесь, на западе от Миссисипи, но теперь они не имели никакого значени
я. Мы лишились фишек и денег тоже, за исключением моих символических трех
десяток.
Пока я «вел», Боб говорил.
Ц Я Ц Боб-26, Ц представился он. Ц Но друзья зовут меня просто Боб. Возра
стом управляет консорциум в Дании. Им принадлежат большинство индейски
х игорных предприятий, хотя мы и не афишируем это. Мы работаем кассирами, н
екоторые из нас.
Ц Мы?
Ц Бобы, Ц ответил он. Ц Индейцы Бобы. Боб объяснил, что он один из семиде
сяти семи Робертов Легкоступов, которых клонировали в попытке сохранит
ь чистокровное исконно американское население.
Ц Всего лишь эксперимент, Ц сказал он, Ц который скверно обернулся. «С
кверно» Ц правильное слово? В любом случае дюжина Бобов умерла в пробир
ках еще до того, как «родилась». Остальные Ц все одного возраста. Догадай
ся, какого?
Определять возраст всегда сложно, даже в случае с нормальными людьми. Я о
бычно предполагаю самую меньшую цифру и потом вычитаю из нее десяток. Он
выглядел на сорок пять, поэтому я сказал:
Ц Тридцать пять. Он заулыбался, довольный, как кот, сожравший канарейку.
Ц Шестьдесят один с половиной.
Ц И нашему Бобу столько же?
Ц Нам всем одинаково, Ц повторил Боб. Ц Все происходило в лаборатории
в Оклахоме, строго секретно. Поэтому когда фонды урезали, всего лишь чере
з три года, восстановить ничего не удалось Ц или говорят «возобновить»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
аже не уверены,
Бюро ли принадлежал жучок. И потом, оно уже вовсе не мое Бюро, во всяком слу
чае, если я не верну альбом до конца месяца.
Я собирался поспорить с Генри, но она уже выскочила из грузовика, встала н
а колени и шарила по дну грузовика.
Ц Может, у него географический алгоритм, Ц предположила Генри своим би
блиотекарским голосом. Ц Может, если мы избавимся от жучка здесь, перед п
ересечением Миссисипи, он не последует за нами на запад.
Маловероятно, но…
Ц Дай мне, Ц сказал я. Ц Я знаю, где его найти. К тому же он ударит тебя ток
ом.
Голые ноги Боба торчали из ковра. Я стянул с него один носок, чтобы использ
овать в качестве перчатки, и полез под грузовик, по холодному бетону мост
а. Я нашел жучка на тормозной колодке. Дотронулся до него осторожно, даже с
квозь носок, но, к моему удивлению, он вовсе не стал бить меня током. Наобор
от, послал теп-, лый, приятный импульс через кончики моих пальцев.
Ц Давай его сюда, Ц сказала Генри.
Я отдал ей жучка и выкатился из-под грузовика. К тому времени как поднялся
на ноги, она уже опустила в носок камень и собиралась кинуть камень, носок
и жучка за ограждение.
Ц Стой! Ц крикнул я.
Ц Гм? Ц Генри остановилась.
Ц Его надо завязать, Ц солгал я.
На самом деле мне хотелось в последний раз посмотреть на жучка. Мне тольк
о показалось или маленький красный глаз сверкал от ужаса, паники, тоски?
Я завязал носок на узел и отдал его обратно Генри.
Она уронила его с моста. Носок падал очень долго. Потом ударился о воду и у
тонул.
Ц Прощай! Ц сказала Генри то ли с ухмылкой, то ли с гримасой.
Становилось темно, но, когда мы забирались обратно в грузовик, мне показа
лось (привиделось?), что на ее свитере появились смутные очертания синих п
тиц.
Ц Веди ты, Ц приказала она.
Ц Продолжайте, Ц сказал искатель, но у меня были другие планы: я свернул
к первому выходу, к стоянке, заполненной автобусами, под гигантским мерц
ающим скрюченным пальцем, который мы видели из-за реки.
Ц Давай обналичим фишки, Ц предложил я. Ц Остановимся в мотеле. Поедим
в ресторане.
Казино встретило нас толкотней, едой, игрой, дергающими за рычаги пожилы
ми клиентами, голубым, белым и розовым светом. Старики ненавидят черное, п
о мнению некоторых, напоминающее им о могиле. Генри отправилась на поиск
и «кабинета задумчивости для девочек», а я начал пробиваться сквозь толп
у к кассиру. По дороге разглядел фишки, которыми пользовались старики. На
всех значилась надпись «ОИК».
В комнате пахло озоном и фимиамом, свет Ц электрический, неон и галоген, з
вук Ц набегающие волны скрипящих рычагов и колокольчиков поверх глухо
го шороха и шлепанья пластиковых фишек. Я подсчитал свои в кармане. Остал
ось семь Ц три белых, две красных и две голубых.
У будки кассира стояла очередь. Сам служащий за решеткой носил ковбойску
ю шляпу, прямо как у Индейца Боба в Джерси. Я вручил ему маленькую кучку фи
шек, и он моментально отсчитал три сотни, три пятидесятки и четыре десятк
и. Когда он пропихивал деньги сквозь решетку, я поднял голову и разглядел
его лицо под широкими полями шляпы.
И почему-то даже не удивился.
У него то же самое лицо. Те же печальные глаза.
Ц Вас зовут Боб? Ц спросил я.
Он кивнул и посмотрел мимо меня.
Ц Следующий!
Ц Стойте! Мне нужно с вами поговорить!
Ц С чего бы вдруг?
Ц Надо, Ц отрезала Генри из-за моей спины. Ц У нас плохие новости. О ваше
м брате, если вас зовут Боб.
Ц О Боже! Ц ахнул он. Ц Подождите до перерыва. Я отдал Генри деньги, четы
реста девяносто, на сохранение, она сунула их под свитер с синими птицами
и спрятала где-то в невидимом лабиринте бюстгальтера. Мы жевали кревето
к в бесплатном буфете, пока не прибыл сменщик кассира на единственный за
ночь (как он позже рассказал нам) двадцатиминутный перерыв. Потом мы пове
ли кассира к грузовику, выглядевшему мелко и даже хило между огромными, ш
ирокими автобусами Иллинойса и Айовы на стоянке. Генри развернула Боба к
ак раз настолько, чтобы брат увидел его лицо Ц и, конечно, вытянутую руку.
Стал ли мертвец вонять намного хуже или мне только показалось?
Ц О Боже, Ц вздохнул Боб, он же Роберт, он же Бобби. Ц Как он умер?
Ц Можете спросить сами, Ц предложила Генри. Она уже вытащила баллончик
и теперь держала его в руке.
Ц Нет, нет, нет!
Ц Где вы хотите, чтобы мы положили его? Ц спросил я.
Ц Положили его?
Я объяснил Роберту, Бобби или Бобу, что мы искали место, где можно оставить
Боба. Что нам сказали…
Ц Попросили, Ц поправила Генри.
…отвезти его к брату. Что мы следовали указаниям искателя, пытаясь обнар
ужить жениха Генри…
Ц Мужа. …и определенную пластинку, проданную незаконно, по ошибке, котор
ую я пытаюсь вернуть назад…
Он просветлел лицом. Ц Пластинка? Та самая александрийская штучка? Тепе
рь настала моя очередь становиться осторожным.
Ц Возможно.
Ц Думаю, я могу вам помочь, Ц сказал он. Протянул руку Ц «Боб» Ц и объяс
нил мне, что он только наемный служащий в «Золотых годах». Три дня работае
т и три дня отдыхает. Пластинка, которую я ищу, находится у него дома. Если м
ы подождем до утра, когда закончится его смена, он возьмет нас с собой.
И Боба.
Мне предложение понравилось. Генри тоже.
Генри отправилась обратно в казино с Бобом, найти «кабинет задумчивости
для девочек» (как она сказала), а я улегся в кузове между Бобом и Гомер. Ночь
выдалась удивительно теплая. Голова Гомер из горячей и склизкой сделала
сь прохладной и пушистой. Неужели на куппере отрастает шерсть? Я размышл
ял, гладя храпящую Гомер, и погружался в ту черную точку, которую называют
сном, ту маленькую черную точку, которая пожирает прошлое, настоящее и бу
дущее.
Когда я проснулся, уже настал день и Генри все еще не появилась. Я лежал од
ин в грузовике с Бобом и Гомер. Невозможно было сказать, который час. Знак
казино «Золотые годы» мигал, отбрасывая таинственный свет на стоянку, и
огромные автобусы выглядели как киты; разлегшиеся в ряд на берегу.
У меня возникло странное ощущение, понадобилось некоторое время, чтобы р
аспознать его или, точнее вспомнить. Мне хотелось в туалет.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
А как насчет нехудожественной литературы? Или художественной, замаскир
ованной под нехудожественную? Или нехудожественной, замаскированной п
од художественную? Как насчет эссе о художественной литературе, критики
, журналистики? Как насчет авторов, писавших в одном жанре и одновременно
пробовавших себя в другом? Вначале казалось, что так или иначе литератур
а требовала иного подхода, чем визуальные искусства, так как книги появл
ялись в несравненно большем объеме. В данном случае необходимость срочн
ого вмешательства даже не подвергалась сомнению. К тому же существовало
(как оказалось) гораздо больше видов книг, чем картин. Первым делом следов
ало разделить книги, являвшиеся частью исторического наследства и прин
адлежащие только к развлекательному искусству. Круглый Стол постанови
л, что удалять следует только художественную литературу и поэзию. Так ка
к художественная литература раннего периода часто являлась к тому же и ч
астью исторического наследия, приняли решение удалять только авторов, р
одившихся после 1900 года, вместе с их художественными произведениями и/или
поэзией. Таким образом, Марк Твен, Фрэнсис Скотт Фитцджеральд присоедин
ились к Шекспиру и сэру Вальтеру Скотту в вечном литературном Зале Славы
, а Сэлинджер и Смайли получили шанс испытать судьбу наравне с остальным
и.
Но разве старинные картины и рисунки не имели исторической ценности нар
яду (а иногда и помимо) с принадлежностью к искусству? Другими словами, опя
ть же, как насчет Микеланджело? Или Рубенса, или Сезанна? Ответ уже появилс
я на примере литературы, и, таким образом, Моне присоединился к Микеландж
ело и остальным Бессмертным, в то время как Поллок и Уорхолл остались за ч
ертой.
Дискуссии заняли несколько дней. Совещания начинались точно в девять ут
ра, после быстрого завтрака, и продолжались до шести вечера, с одним часов
ым перерывом на ленч. Вечера проходили в отеле, где располагались сауна с
небольшим бассейном, спортзал, бар, приличная библиотека и фильмотека. Д
амарис никогда не общалась с остальными участниками вне совещаний. На са
мом деле члены Круглого Стола вообще редко разговаривали друг с другом.
Будто их личности и мнения меркли, когда они расходились.
Поэты, как и романисты, удалялись немедленно. Поэтов, родившихся до 1900 года
, не трогали. От драм избавиться просто, так как пьеса, как и роман, уходит вм
есте со своим автором. Мемуары, насколько бы искренними они ни были, призн
али художественными произведениями, в то время как исторические произв
едения, несмотря на степень их правдоподобности, признавались фактами. Э
то привело к возражениям, что только личный стиль, а не художественность
превращает книгу в литературное произведение. А танцы? Каждый танец исче
зает сам по себе вместе с записями представлений и обучающих программ.
Оставались музыка и кино. С кино все понятно, так как все фильмы выпускает
группа людей или команда. Здесь уже недостаточно (или не необходимо) удал
ять отдельных индивидов, скорее следует избавить публику от самого филь
ма. А что, если у него есть римейк, как, например, «Психо-3» или «Красивейшая
красотка»? Постановили, что римейк является отдельным фильмом. И звезда
кино, наиболее высокооплачиваемый, самый выдающийся деятель искусства
двадцатого века, держалась ровно столько, сколько жил его (или ее) фильм.
Музыка представляла точно такие же проблемы, но без легкого решения. Про
изведение и его создатель здесь находились в безумно сложных отношения
х, часто музы-, канты представляли творение других музыкантов при помощи
еще каких-то музыкантов. Что делать с группами, подобными «Битлз»: удалит
ь их сразу или обречь на медленную смерть по мере того, как станут удалять
входящих в ее состав музыкантов? Как насчет лидеров, таких как Майлз Дэви
с, которые формируют и переформировывают группы, часто из тех, кто потом с
оздает свои собственные коллективы? Как насчет артистов и композит торо
в в одном лице, таких как Хэнк Вильямс или Телониус Монк? Должен ли исполни
тель пережить композитора или следует предать забвению обоих сразу?
А что же народная музыка? По существу, здесь все легко, так как она похожа н
а народное искусство, однако ее постоянно воспроизводят и часто перепис
ывают. Предположим, музыку следует удалять частями, как фильмы. Надо ли по
двергнуть великого артиста (и снова привели в пример Майлза Дэвиса) медл
енной, постепенной смерти, как звезду кино, например, Тома Хэнкса? Вдобаво
к ко всему решающая дата, спасшая и литературу, и искусство от стольких сл
ожностей, здесь не имела смысла, так как до 1900 года не появилось ни одной за
писи. Тогда, может, 2000-й? После него альбом или музыкальная коллекция в боль
шинстве своем уже принадлежали прошлому, большая часть музыки существо
вала в цифровом виде. А что, если подвергнуть удалению все, произведенное
с 1900 по 2000 год? Данное предложение внес именно мистер Билл, изменивший своем
у положению (или скорее, как оказалось, позе) наблюдателя. В литературе и и
скусстве Бессмертные присутствовали только благодаря хронологии. А чт
о, если в музыке удалять именно Бессмертных?
Тут некоторые члены Круглого Стола, включая Дамарис, впали в молчание. Др
угие необычайно оживились. Что, если список составить из, скажем, тысячи н
аиболее влиятельных музыкантов двадцатого века Ц обсуждаемого века, в
ека, в который музыка стала и наиболее всеобъемлющей (включая джаз и рок),
и более серьезной (в финансовом и критическом плане), и более долговечной
благодаря появлению записей. «Не Бессмертные» подлежат удалению по одн
ому. Предложение бросило тень на одну часть Круглого Стола и подняло нас
троение другой части.
Ц Что насчет таких музыкантов, как Хэнк Вильямс и Телониус Монк? Ц спро
сила Дамарис, раздражаясь все больше. Ц Их убьют дважды?
Ц Речь не об убийстве, Ц поправил мистер Билл.
Ц А выглядит как убийство, Ц настаивала Дамарис, меряя шагами свою крош
ечную камеру, которая на небольшом экране выглядела еще меньше. Ц Вот чт
о меня беспокоит. Я начинаю понимать колоссальность того, что мы предлаг
аем. Это только частично касается произведений искусства. Речь идет о со
вершенно…
Ц Речь идет об упразднении канона, Ц отрезал мистер Билл.
Его обычный безобидный вид куда-то делся. Лицо покраснело. Он затемнил эк
ран.
Кто-то предложил сделать перерыв на ленч.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Мне захотелось в туалет! С радостью я выбрался из грузовика.
Наступило утро, или розовый сосед утра, я пошел к краю стоянки и стал между
двумя автобусами, оба из Иллинойса, и пописал на крутой глинистый берег, с
овершенно довольный собой. Как будто домой вернулся. Неужели я выздорове
л? Я спустил свои небесно-голубые брюки с одной полоской и осмотрел ногу,
увидел, что куппер исчез, если не считать отметины, как от бритвы, похожей
на старый шрам, на бедре. Я мог почесать его, он стал частью меня.
Гомер все еще храпела, когда я вернулся к грузовику. А она тоже вылечилась
? Куппер на ее голове уже выглядел так, будто его невозможно снять. Словно
меховая шапка. И все еще был теплым на ощупь, однако глаза Гомер оставалис
ь закрытыми.
А где Генри? До сих пор в казино. Ковер свернут, так, будто она в нем не спала.
У меня возникло недоброе предчувствие, когда я заходил внутрь, надеясь н
айти ее. «Золотые годы» сегодняшним утром жужжали как улей, не меньше, чем
вчерашним вечером. Старики, казалось, неистощимы, они дергали за рычаги, б
удто запускали генератор (что, как оказалось позже, и делали, но я забегаю
вперед).
Я обнаружил, что Генри угрюмо сидит за столом перед маленькой кучкой фиш
ек. Три белые.
Ц Фишки?! Ц спросил я. Ц Где ты их взяла? Что случилось с нашими деньгами?
Она подняла голову и посмотрела на меня стеклянными глазами, и я понял, чт
о произошло непоправимое.
Семь пятьдесят семь.
Индеец Боб выдал нам три десятки, которые я забрал себе. В восемь он отдал
ключи своему сменщику (пожилой женщине), наполнил пластиковый пакет свеж
ей водой, креветками и томатными коктейлями из буфета и проводил нас с Ге
нри к грузовику.
Генри пошла спать в кузов, завернувшись в ковер. Она не ложилась всю ночь и
проиграла все наши деньги.
Ц Зря вы ей фишки дали, Ц укорил я Боба, когда он заводил нам грузовик.
У него и у нашего Боба (и у всех Бобов) одинаковые отпечатки пальцев.
Ц Я кассир, Ц ответил он. Ц Не финансовый консультант. И не социальный р
аботник. Если я не стану давать фишки всем, кто, по моему мнению, проиграет,
казино лишится прибыли, а я Ц работы.
Я не мог с ним поспорить. Но дело в том, что мы остались почти на мели Ц тепе
рь по-настоящему.
Ц Следуйте на запад, на междуштатную дорогу, Ц приказал искатель; так я
и сделал.
Мы не нуждались в искателе (я предполагал, что он ведет нас к Индейцу Бобу),
но Боба, по-видимому, он забавлял. Мы ехали прямо через низкие, покатые хол
мы к постоянно исчезающему горизонту. Блошиных рынков больше не попадал
ось здесь, на западе от Миссисипи, но теперь они не имели никакого значени
я. Мы лишились фишек и денег тоже, за исключением моих символических трех
десяток.
Пока я «вел», Боб говорил.
Ц Я Ц Боб-26, Ц представился он. Ц Но друзья зовут меня просто Боб. Возра
стом управляет консорциум в Дании. Им принадлежат большинство индейски
х игорных предприятий, хотя мы и не афишируем это. Мы работаем кассирами, н
екоторые из нас.
Ц Мы?
Ц Бобы, Ц ответил он. Ц Индейцы Бобы. Боб объяснил, что он один из семиде
сяти семи Робертов Легкоступов, которых клонировали в попытке сохранит
ь чистокровное исконно американское население.
Ц Всего лишь эксперимент, Ц сказал он, Ц который скверно обернулся. «С
кверно» Ц правильное слово? В любом случае дюжина Бобов умерла в пробир
ках еще до того, как «родилась». Остальные Ц все одного возраста. Догадай
ся, какого?
Определять возраст всегда сложно, даже в случае с нормальными людьми. Я о
бычно предполагаю самую меньшую цифру и потом вычитаю из нее десяток. Он
выглядел на сорок пять, поэтому я сказал:
Ц Тридцать пять. Он заулыбался, довольный, как кот, сожравший канарейку.
Ц Шестьдесят один с половиной.
Ц И нашему Бобу столько же?
Ц Нам всем одинаково, Ц повторил Боб. Ц Все происходило в лаборатории
в Оклахоме, строго секретно. Поэтому когда фонды урезали, всего лишь чере
з три года, восстановить ничего не удалось Ц или говорят «возобновить»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23