Она бросилась туда. Балконная дверь захлопнулась, ни с того ни с сего.
Поскольку чад выветриться не успел, Нора опять открыла балкон и вернулас
ь к чтению.
Но не тут-то было Ц снова грохот. На сей раз балконная дверь оказалась ни
при чем. А в гостиной Норе предстало печальное зрелище.
На полу кучкой осколков лежала синяя вазочка. Безнадежно разбитая.
Что же это такое? Как вазочка могла упасть на пол?
Должно быть, когда балконная дверь с грохотом захлопнулась, вазочка на с
воей салфетке заскользила по комоду и упала.
А может, Нора сама еще до ужина сдвинула ее с места, когда вертела на салфе
тке? Или под окнами, сотрясая весь дом, проехал тяжеленный грузовик, котор
ый и стал виновником несчастья?
Но так или иначе, ничего бы не случилось, если бы она не трогала вазочку. Во
т ведь нескладеха! Карин так дорожила этой вещицей!
Нора нагнулась подобрать осколки. Хорошо бы, удалось склеить!
А это еще откуда? По полу разбросаны какие-то странные бумажные ленточки,
белыми змейками порхают на балконном сквозняке. Их же тут раньше не было!

Она закрыла балкон и стала собирать бумажки. Их было очень много, штук сто
, не меньше. И сквозняк разнес их по всей комнате, пришлось елозить на кара
чках, извлекать их из-под мебели.
Странно! Может, они лежали в вазочке? Да, наверняка.
И между прочим, на них что-то написано, бисерным почерком, однако ж сейчас
разбираться недосуг. Надо быстренько все прибрать, пока никого нет. Нора
сбегала принесла пластиковый пакет и высыпала туда бумажные ленточки. А
потом занялась вазой. Пожалуй, можно склеить. Она пересчитала осколки Ц
всего двенадцать. Узкое горлышко уцелело.
Вооружившись тюбиком клея, Нора унесла осколки в свою комнату. Села за пи
сьменный стол и попробовала заново сложить вазочку. Получалось плохо. Ос
колки липли к пальцам, она вся перемазалась, извела уйму клея, но без толку
.
Ну вот, кто-то пришел.
Еще не легче! Она занервничала, и дело пошло совсем худо.
Но это был всего-навсего Даг. Он подошел к столу, взглянул на черепки, и Нор
а рассказала, что стряслось. Хотя про бумажки умолчала. Они лежали в пласт
иковом пакете, в углу.
Даг изучил осколки.
Ц Давай помогу.
Нора сходила в ванную, отмыла руки от клея. Вдвоем дело пошло лучше. В резу
льтате вазочка выглядела целехонькой. Новые трещины бросались в глаза д
аже меньше, чем старая.
У Норы гора с плеч свалилась.
Ц Я думала, это моя вина.
Но Даг только рассмеялся: если б чад выветривала Карин, виновата была бы о
на сама. И Карин, узнав о случившемся, повторила те же слова. Только у нее ва
зочка, возможно, разлетелась бы на тысячу осколков, так что и не склеишь, в
едь она, пожалуй, еще нескладнее Норы.
Ц Зря ты так все воспринимаешь, Нора, Ц серьезно заметил Андерс. Ц Ведь
мы чувствуем себя виноватыми: мол, совсем тебя запугали, сущие изверги.
Ц Не надо так говорить! Ц смеясь запротестовала Нора. Ц А то я буду счит
ать себя извергом, который вконец запугал вас.
Ц Заколдованный круг, Ц сказал Даг.
Нора смотрела на них и чувствовала себя совершенно своей. Несмотря ни на
что. Сегодня она не чужая, а они трое не «семья, которая взяла ее под опеку».

Сегодня все четверо Ц одна семья, все четверо заботятся друг о друге.
Чудесный вечер.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Кажется, она что-то забыла?
Нора лежала в постели и никак не могла заснуть.
Она же точно собиралась сделать что-то еще.
Закончив сперва другое, безотлагательное дело.
Но ничегошеньки не вспоминалось.
Что бы это могло быть?
Она пыталась привести мысли в порядок, но вместо этого захотела спать. Зе
внула. Закрыла глаза. И вдруг резко села в постели Ц сон как рукой сняло.
Пакет с бумажными ленточками! Вспомнила наконец. Сперва нужно было склеи
ть вазочку. А потом заняться этими бумажками.
На них ведь что-то написано! Да, верно.
Она вскочила с кровати, вытряхнула бумажки на пол и уселась рядом, вместе
с Сесилией.
Все-таки странно. Как эти листочки попали в вазу? И почему? Кто-то должен бы
л скатать их в тугие рулончики и протолкнуть в узкое горлышко.
Надо же, придумать такое! Обратно-то не вытащишь Ц разве только разбив ва
зочку?
Впрочем, возможно, никто и не рассчитывал, что их найдут?
Ленточки, по всей видимости, от старинного арифмометра. Она видела такой
дома у Лены, раньше он стоял в магазине у ее дедушки. Там использовались уз
енькие бумажные рулончики, и эти ленточки были оторваны от них.
Надписи на бумажках сделаны карандашом. На первый взгляд, писали два чел
овека. Почерки разные. Один Ц круглый, детский; другой Ц куда взрослее. П
отом она сообразила, что писал один человек, только в разные годы. Вероятн
о Ц хоть и не на сто процентов, Ц девочка. Судя по почерку. Мальчишки пишу
т иначе.
Но кому эти заметки адресованы? И с какой целью написаны? Поначалу она нич
его не понимала. Брала ленточки с полу, одну за другой, и недоуменно рассма
тривала.
Все записки похожи друг на друга. Вверху дата, затем несколько слов. Напри
мер:
26 марта 1914 г. Со мной была Хульда.
3 июля 1916 г. Сперва со мной сидела Рут, потом Хульда.
12 октября 1915 г. Сижу в одиночестве. Никто прийти не смог.
21 сентября 1916 г. Со мной сидел Бэда. Хульда болеет.
7 февраля 1917 г. Никто не смог побыть со мной. Сижу в одиночестве.
8 февраля 1917 г. Так одиноко. Никто прийти не смог.
9 февраля 1917 г. Ужасно одиноко. Опять никого.
Нора лихорадочно перебирала бумажные ленточки. Ее все больше одолевало
нетерпение. Ничего не поймешь. Каждый листочек чуть ли не с маниакальным
упорством повторял одну и ту же фразу. Только даты разные. Зачем все это бы
ло нужно? Набивать вазочку кучей бессодержательных сообщений. Никому не
адресованных.
Она уже хотела отправить все в мусорную корзину, но, случайно глянув на Се
силию, увидела, что малышка протягивает руки, будто старается защитить э
ти бумажки. Как трогательно. На личике куклы застыло выражение бесконечн
ого одиночества.
В порыве нежности Нора подхватила куклу на руки. Бедная малышка. Некотор
ое время она усиленно размышляла. А потом принялась раскладывать листоч
ки по датам.
Немного погодя ей пришло в голову, что удобства ради стоит наклеивать за
писки во временной последовательности и складывать в папку. Тогда можно
получить обозримую картину. Отличная идея Ц руки прилежно трудились, мы
сли текли потоком. На это ушла вся ночь, но она не пожалела.
В сумме эти обрывочные фразы обретали смысл. При всей своей односложност
и сообщали кое-что доступное пониманию. Ей нужно только задать себе прав
ильные вопросы. И когда она смотрела на Сесилию, такие вопросы приходили,
один за другим.
Все записки говорили примерно об одном и том же, она сразу это отметила. Но
что может быть настолько важно, чтобы писать об этом снова и снова?
Ну хорошо. Кого-то опекали, сидели при нем. Или, реже, оставляли одного.
Значит, это происходило очень часто?
Пожалуй, да. Как минимум, раз в неделю. А иногда по нескольку дней кряду.
Кто же именно сидел с неведомым автором записок?
Большей частью женщина по имени Хульда. И еще несколько человек, преимущ
ественно женщины. Кстати, дважды Ц некая Агнес. Оба раза в 1917 году Ц 12 июля
и 5 декабря.
Как долго все это продолжалось?
Самая ранняя записка датирована 16 ноября 1913 года. Почерк совершенно детск
ий, будто автор только-только выучился писать. 1913-м была помечена лишь еще
одна ленточка. А вот записок от 1914-го, 15-го, 16-го и 17-го оказалось множество, осо
бенно от 1917-го. К 1918-му относилось куда меньше листочков, датированных в осн
овном началом года, потом их стало совсем мало. От 1919-го и 1920-го вообще раз, дв
а и обчелся. А дальше Ц конец. Однако целых семь лет, то бишь с 1913-го по 1920-й, за
писи велись регулярно.
А почему их отправили в вазочку?
Спору нет, там они находились в полной сохранности, но вряд ли это единств
енная причина. Наверняка ведь были еще какие-то соображения? И очень серь
езные Ц иначе до такого не додумаешься.
Нора баюкала Сесилию, и мало-помалу у нее забрезжила догадка о том, что то
гда происходило. В общем, понять можно.
Эти бумажки, или ленточки, вроде бы давали выход чему-то хорошо ей знакомо
му?
И написаны кем-то, кому хотелось рассказать, как часто за ним Ц или за нею
Ц присматривали чужие, поскольку самых близких людей, мамы и папы, по как
ой-то причине рядом не было?
Да, ей, Норе, совершенно ясно, что дело обстояло именно так.
Но для кого же тогда написаны эти строчки?
Нора взглянула на Сесилию. И опять задумалась.
В общем, пожалуй, ни для кого. Главное было не в том, чтобы кто-нибудь их уви
дел. Главное Ц просто написать, для себя. Как безмолвное свидетельство ч
его-то, с чем тяжко остаться наедине. И это что-то Ц заброшенность.
Записки предназначались для вазочки. Должны были исчезнуть. И все же неп
ременно находиться в одном месте, известном лишь их автору. Если вдумать
ся, все это легко понять.
В записках сквозило разочарование. Печаль. Огромное одиночество.
Писавший нередко чувствовал себя помехой. Обузой. Трудной проблемой, кот
орая требовала решения. Его нужно было постоянно куда-то пристраивать, п
остоянно держать под присмотром. И везде он оказывался не на месте, незва
ным гостем.
Нора хорошо это понимала. Может статься, она усматривала в коротеньких ф
разах больше смысла, чем они содержали, но вряд ли интуиция обманывает ее.
Уже одно то, что записки существуют и спрятаны в таком странном тайнике, п
одтверждает ее правоту, думала она.
На двух ленточках встретилось слово, от которого ее бросило в дрожь: «сжа
литься». И оба раза в связи с одним и тем же лицом. Первая запись гласила: «12
июля 1917 г. Агнес сжалилась надо мной». Вторая: «5 декабря 1917 г. Агнес сжалилас
ь снова».
Нора наверняка ошибалась, но «сжалиться» означало для нее «пожертвоват
ь собою из сострадания». И когда она это прочла, у нее мороз по коже пробеж
ал. Тут ведь все сказано. И оба раза речь шла об Агнес. Слово «сжалиться» уп
отреблялось только в связи с нею. И явно неспроста!
Агнес? Так звали одну из женщин с фотографии?
Нора достала снимок, рассмотрела еще раз. Нет, он ничего не говорил ни о ха
рактерах женщин, ни о том, которая из них Ц Агнес. Одна Ц хорошенькая, хот
я в общем ничем не примечательная, другая как будто поинтереснее, но сним
ок нечеткий, ничего толком не разглядишь. Нора отложила его в сторону.
Кто же написал записки?
Кто был объектом Ц или жертвой Ц всех этих забот и присмотров?
Неизвестно.
Нет ни малейшей зацепки.
На фотографии, понятно, изображен и ребенок. Девочка? А может, мальчик? Тру
дно сказать. Скорей всего, ей просто очень хотелось, чтобы это была девочк
а, оттого она так и подумала. Чисто подсознательно первым делом отождест
вила себя с девочкой.
Интересно, сколько же лет этой девочке Ц или мальчику?
Можно бы вычислить. Но она уже устала. Сил нет. Так что с этим пока придется
повременить. И хочешь не хочешь Ц разбирайся сама. А что будет дальше? Вед
ь это, видимо, только начало.
Не было бы счастья, да несчастье помогло Ц разбитая вазочка.
А вдруг она разбилась не случайно? Вдруг, как сказал бы Даг, за этим стояло
«скрытое намерение»?
Как он еще говорил-то? «Единственный способ понять непонятное Ц верить
и радоваться».
Но она не знала, чему верить.
Ужасно клонит в сон. Нора сняла с куклы шапочку, потерлась носом об ее уютн
ый затылочек и мягкие волосы.
Настоящей куклы у нее в детстве не было. Ее куклы выглядели как дурочки, а
не как люди. И она в них не играла. Никто не понимал почему. Карин всерьез тр
евожилась.
Однажды Нора слышала, как она озабоченно сказала по телефону: «Этот ребе
нок не умеет играть».
Нора тогда поняла, что ребенок, который не умеет играть, Ц явление неслых
анное. Кошмар Ц вроде певца, который не умеет петь.
Раньше она знать не знала, что страдает такими жуткими изъянами. Но озабо
ченный голос Карин открыл ей ужасную правду. И в результате, заметив побл
изости взрослых, она лихорадочно принималась играть. Чем попало.
И сама замечала, что получалось не слишком удачно. Все только глазели на н
ее. А самое скверное Ц она никогда не страдала оттого, что не умеет играть
, как другие дети. Ей всегда было чем заняться, сложа руки она не сидела. И у
нее в голове не укладывалось, что это неправильно. Что вместо этого надо и
грать.
Лишь после той реплики Карин она поняла. Но что тут поделаешь? Слишком поз
дно.
Андерс и Карин до сих пор обожали игры. Посмеивались над собой и говорили:
«Видать, мы с тобой в детстве недоиграли».
Когда Даг был маленький, они тщательно следили, чтобы он играл сколько хо
чет. Даже в школу отдали неохотно, опасаясь помешать его играм. Ясное дело
, они и к ней подходили с той же меркой, только вот она была другая. Хлебнули
они с нею.
Она ведь не походила ни на кого из них. Уродилась в совсем других людей. Ма
ленький чужак, нежданно-негаданно попавший в их семью.
Караул, на помощь! Записки-то вполне могла бы написать она сама!
Это несправедливо и к Карин, и к Андерсу, и к Дагу, но сущая правда! Ц вдруг
осознала Нора.
Она опять потерлась носом о круглый затылочек Сесилии.
Потом взяла папку с вклеенными записками и спрятала ее в ящик стола.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Мохнач снова начал ударяться в бега. Только отвернешься, а его уже след пр
остыл. Может, все дело в весне? Или в чем-то другом? Раньше за ним такого не з
амечалось.
Конечно, во время сборов и переезда он тоже частенько удирал, но это было в
полне объяснимо. Теперь же они терялись в догадках, какая муха его вдруг у
кусила.
Началось все в тот день, когда Карин поехала на велосипеде за город и взял
а Мохнача с собой. За городской чертой она слезла с велосипеда, решив немн
ого прогуляться пешком. На ходу она весело играла с Мохначом и обратила в
нимание, что пес слишком уж возбужден, Ц как вдруг он отчаянно дернул пов
одок, вырвался на свободу и был таков.
Сбежал он на пустыре, совсем недалеко от города, хотя вокруг стоял густой
лес. Карин долго ездила по лесным дорожкам, звала, искала, но Мохнач будто
сквозь землю провалился Ц ни слуху ни духу. Пришлось вернуться домой бе
з него.
Андерс незамедлительно заявил о пропаже в полицию, и через несколько час
ов из участка позвонили: Мохнач у них.
К телефону подошла Нора. Ошейник и поводок Мохнач где-то посеял. Куда его
носило Ц поди догадайся.
Но ведь без поводка не обойтись Ц как иначе вести его домой? А где прикаже
те взять поводок в воскресенье, когда все магазины на замке?
И тут она вспомнила про старый ошейник с поводком, найденный у нее в шкафу
, во время ремонта. Кстати, Мохначу он оказался вполне по размеру, и менять
его не стали, тем более что адрес совпадал. Конечно, на ошейнике была указа
на кличка «Геро», но пока и так сойдет. Мохнач читать не умеет, а бирку можн
о заменить и попозже.
Однако ж, вкусив свободы, Мохнач норовил сбежать при всяком удобном случ
ае.
Больше всех по этому поводу нервничал Андерс. Странное поведение Мохнач
а не давало ему покоя. В чем они допустили ошибку? Ц снова и снова спрашив
ал он себя. Без причин животные не сбегают. Каков хозяин, таков и пес. Андер
с воспринимал все это очень серьезно.
И вот опять.
На сей раз виновата была Нора. Случилось это в Страстную пятницу. Она реши
ла прогуляться за город и взяла с собой Мохнача. По дороге ей встретилась
Ленина бабушка Инга, которая тоже вышла подышать свежим воздухом. Они по
стояли немного, опять поговорили про дом, и бабушка Инга обещала предупр
едить, когда в следующий раз поедет в приют престарелых навестить свою м
аму. Нора может составить ей компанию и расспросит старушку сама. И когда
они уже прощались, произошла эта неприятность.
Мохнач тихо-мирно стоял рядом, Нора и думать забыла, что он с нею. Как вдруг
пес выдернул у нее из рук поводок и сломя голову помчался прочь. Нора прям
о остолбенела.
Она конечно же побежала домой, позвала Дага, и на великах они немедля отпр
авились на поиски Мохнача.
В ту сторону вела только одна дорожка, та самая, по которой ехала Карин, ко
гда Мохнач исчез в первый раз. Нора с Дагом тоже покатили по ней. На пустыр
е слезли с велосипедов, стали ходить по лесу, звать.
Смеркалось, из-за деревьев всходила луна.
Они шли по извилистой дорожке. Минут через десять чуть в стороне завидне
лся белый дом, окруженный каким-то странным садом Ц сплошь хвойные дере
вья, сосны, елки, пихты. Зрелище мрачное, жутковатое, особенно потому, что о
крестный лес почти целиком состоял из лиственных пород.
Хвойные деревья черными силуэтами рисовались на фоне светлого весенне
го неба. Окна в белом доме тоже зияли чернотой. Нигде ни огонька.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23