К тому же он не знал о сыне.
— Но от этого она беспокоилась не меньше. В мальчике вся ее жизнь. Она не хотела рисковать.
— Почему она раньше не уехала из страны?
— Она боялась зарабатывать деньги с помощью единственной профессии, которую знала, а в других местах платили сущие гроши. У нее не было денег, документов и возможности защитить Барри от отца, если он узнает о его существовании и обнаружит, где он находится. Она экономила каждый песо, чтобы выбраться отсюда, но тут Чавез узнал о ребенке. Когда это случилось, ей пришлось поторопиться.
— Если она порвала со своим отрядом, как ей удалось узнать о Форбзе?
— Она слышала о нем в течение многих лет. О нем тут легенды ходят. Я был связан с ее отрядом и тайком кое-что для нее выяснил.
Гален посмотрел на кофе в своей чашке.
— Вы действительно верите, что Барри сын Ча-веза?
— Я это знаю. Я в курсе событий, связанных с рождением мальчика. — Доминик улыбнулся. — Вы очень подозрительны. Вы ей не верите.
— Я верю, что он ее сын. Она безумно его любит. Ну и, естественно, она хочет обеспечить ему хорошую жизнь, вот и стремится попасть в США вместе с ребенком. Здесь жизнь не сахар. — Он перевел взгляд на лицо Доминика. — Или это все-таки ловушка. Сценарий все усложняется и усложняется. Если вы подделка, то вы талантливый актер.
Доминик рассмеялся:
— Думаю, вы чересчур подозрительны, Гален. Не считаете ли вы, что это уже перебор — вовлекать в аферу еще и священника? Все-таки здесь не Голливуд. Кроме того, любому видно, что врать я не умею. Я недостаточно умен.
— Вы достаточно умны, чтобы быть учителем, — заметил Гален.
— Вы хотели сказать, достаточно образован. В этой профессии все прямолинейно, нет нужды никого обманывать. Обещаю, вы не поймаете меня за установкой горящей свечи на подоконнике, чтобы дать знак Чавезу.
Гален улыбнулся:
— Свеча на подоконнике? Все, вы вне подозрений. Вероятно, вы действительно тот, за кого себя выдаете.
Глаза Доминика блеснули.
— Или я так ловко прикинулся наивным, чтобы ввести вас в заблуждение. Еще кофе?
— Нет. — Гален встал. — Пойду-ка посмотрю, где Елена. Что-то она задерживается. Где у вас ванная комната?
Доминик поднял брови.
— Уверяю вас, она не сбежала через черный ход. Согласитесь, это абсурд.
— Но она могла грохнуться в обморок и удариться головой. Она потеряла много крови. Так что головокружение, потеря сознания вполне возможны.
Улыбка исчезла с лица Доминика.
— Она не сказала, что ранена.
— Я зашил рану. Все заживет, но пока неплохо бы не оставлять ее надолго одну. Так где ванная комната?
— Рядом с комнатой Барри. Я покажу…
— Оставайтесь здесь. Я найду сам.
Гален прошел через холл. Когда он стукнул в дверь ванной, Елена не ответила, поэтому он не стал ждать и открыл дверь.
Елена сидела на стуле в одних только джинсах, бюстгальтер она держала в руке. Она с яростью уставилась на Галена.
— Убирайся отсюда.
— Сей секунд. — Он взял лифчик из ее рук и надел бретельки ей на плечи. — Я решил, что у тебя проблемы.
Она замерла.
— Мне не нужна помощь. Сама справлюсь.
— Но ты можешь порвать мои замечательные швы. — Он застегнул крючки у нее на спине. — Мне всегда жаль, когда мои старания пропадают зря. — Он снял с крючка синюю рубашку, надел на нее и начал застегивать пуговицы. — Почему ты не позвала Доминика, чтобы он тебе помог? Излишне интимная ситуация?
— Не будь идиотом. Он принимал у меня роды. Просто не хотела его волновать. Полагаю, ты ему сказал, что я ранена.
— Виноват. — Гален застегнул последнюю пуговицу. — Он славный парень. Надеюсь, ты не доведешь его до беды.
— Ты сам не знаешь, о чем говоришь. Я никогда не предам его.
— Так он едет с нами?
— Да. Полагаю, ты станешь возражать.
— Я ничего не сказал.
Она отвернулась от него.
— Ты так говоришь, как будто Форбз уже принял решение. Он нас берет с собой?
— Не знаю. Скорее всего, да. Он правильный и порядочный, хороший семьянин, так что ты попала в яблочко. Кстати, ты случайно не по этой причине его выбрала?
— Я его выбрала, потому что надеялась, что ему можно доверять. Ты за него не бойся. Я его не надую. Он получит то, что хочет.
— Я не боюсь за него. Он может сам о себе позаботиться. Вот доставлю тебя в Штаты, и на этом моя работа закончится. — Гален встал. — Пожалуй, принесу тебе обезболивающего. Рана, наверное, болит.
— Когда мы будем на борту самолета. Я не могу рисковать. Сейчас я должна мыслить ясно.
Он открыл дверь ванной комнаты и, уходя, произнес:
— Пусть будет по-твоему.
Она бросила ему вслед:
— Разумеется, можешь не сомневаться.
Проходя мимо Доминика в холле, Гален улыбнулся:
— Она в порядке, но не мешало бы ее кое в чем убедить.
— Убедить?
— Попробуйте уговорить ее принять обезболивающую таблетку.
Доминик вздохнул:
— Такую женщину, как она, нелегко уговорить.
— Надо же, а я и не догадывался.
В кухне Форбза не было. Он стоял в дверях, разглядывая верхушки деревьев. Гален подошел к нему.
— У нас может возникнуть проблема. Начинается сильный ветер, — сказал Форбз.
— Что-нибудь придумаем.
— Не уверен. Я говорил с Домиником, так он утверждает, что миль на двадцать вокруг нет ни одной ровной площадки.
— Значит, придется проехать двадцать миль. — Гален тоже взглянул на деревья. Форбз был прав, ветер явно набирал силу. — Может быть. Выход всегда находится. Мне надо связаться по радио с моими ребятами и дать команду. Пусть подлетают поближе. — Он помолчал. — Если ты собираешься их вывозить. Ты ведь уже принял решение.
Форбз кивнул:
— Я ей верю. Все осведомители сходятся в том, что Чавез ее преследует.
— Но откуда мы знаем, что она права по поводу его дальнейших поступков?
— И что мы теряем? Этот шанс — лучшее, что у меня было за эти годы. Я хочу им воспользоваться.
Гален пожал плечами:
— Ладно, тогда мы их отсюда вытаскиваем.
— Дай бог, чтобы это была наша самая большая проблема, — Форбз вгляделся в темноту. — Пока нам везло.
— Постучи по дереву.
— Не могут же Чавез и его ублюдки каждый раз выигрывать.
В голосе Форбза было столько страсти, что Гален повернулся и взглянул на него.
— Форбз, ты, кажется, начал принимать это дело слишком близко к сердцу. Это может стать опасным.
— Слишком близко не бывает. — Голос Форбза дрожал. — Люди вроде Чавеза портят нам жизнь, разрушают семьи, убивают детей… — Он замолчал, потом добавил: — Прости. Для меня все это очень много значит.
— Не надо извиняться. — Гален отвернулся и снова стал смотреть на деревья. — Ты ведь лично в этом заинтересован, я не ошибся?
Форбз ответил не сразу:
— Мой сын, Джоуэл. Он умер от передозировки в своей комнате в общежитии полгода назад. Я был так занят, спасая мир от наркотиков, что даже не заметил, как мой собственный сын погрузился в этот ад. Я должен был догадаться. Должен был быть ближе к нему, должен был суметь объяснить, что я видел за последние четверть века. Но вместо этого я гонялся за Чавезом, спасая чужих детей. — Голос окреп. — Я должен заставить его заплатить, Гален.
«Дон Кихот, вышедший на битву с всемирным злом. Дон Кихот, уже получивший собственные раны», — подумал Гален.
— Какие проблемы? — Гален отвернулся. — Я вывезу ее и мальчишку отсюда, а ты сможешь спрятать их в надежном месте.
— Считаю эти слова обещанием.
Гален улыбнулся:
— Я уже сказал, какие проблемы?
Елена тихо закрыла дверь комнаты Барри и остановилась, глядя на него. В мире не было ничего прекраснее спящего Барри. Она посмотрит на него и наберется сил.
А теперь пора пошевеливаться. Надо еще много сделать, а времени нет. Она подошла к шкафчику и достала оттуда альбом с фотографиями. Только не смотреть. Их так много. Надо просто взять несколько штук и положить в рюкзак. У нее было много дорогих для нее вещей, которые она должна взять с собой. Но она не может оставить фотографии. Барри с шоколадной глазурью от именинного торта на рожице. Трехлетний Барри со смехом плещется в пластмассовом бассейне. Барри в этом году с новым луком и стрелами, которые она ему подарила. Как он любит свой лук и стрелы.
Она перешла к ящику с игрушками. Игрушечный лук лежал сверху. «Слишком велик», — разочарованно подумала она. Он захочет взять медвежонка, любимые книги и музыкальный глобус, который подарил ему Доминик. Для всего этого просто не было места.
— Мама?
Повернувшись, она увидела, что Барри лежит на боку и смотри на нее.
— Я не хотела тебя снова будить. Спи дальше, малыш.
— Что ты делаешь?
— Разбираю твои игрушки. Ты играешь с этим луком каждый день?
— Почти. Я — Робин Гуд, а Доминик — монах.
— Мы отправляемся в небольшое путешествие. Ты не возражаешь?
— Путешествие? Это такое приключение?
Она кивнула и добавила:
— Но мы полетим на самолете, поэтому не сможем взять с собой много вещей. Я думаю, стоит взять глобус. Что-нибудь еще?
— А лук нельзя?
— Не думаю, что для него найдется место.
Барри задумался:
— Наверное, мне этот лук не так уж и нужен. Я ведь могу его вообразить. Как ты меня учила, мама. Помнишь? Ты сказала, что, если у тебя нет того, что ты хочешь, можно это вообразить, и иногда так даже интереснее.
Она почувствовала, как внутри что-то тает. «Не смей плакать. Он не должен догадываться, что все плохо. Они просто отправляются в путешествие». Елена откашлялась.
— Какую песню ты выучил вместе с Домиником?
— «Янки Дудл». Хочешь, сыграю?
— Сейчас же ночь.
— Я не хочу спать. — Темные глазенки горели от возбуждения. — Ты тоже не хочешь спать. Я же вижу.
— Ну, нам обоим обязательно надо отдохнуть. Иначе мы не получим удовольствия от приключения.
— А ты не можешь прийти и лечь со мной?
— Немного погодя. — Она прошла через комнату, встала на колени у постели и положила голову на подушку. — Если ты пообещаешь заснуть.
— Обещаю. — Он протянул руку и коснулся ее волос. — От тебя теперь лучше пахнет.
Она хмыкнула:
— И я, конечно, должна быть благодарной, что ты решил рискнуть.
— Главное, что ты здесь. — Он закрыл глаза. — Я так скучал, мама.
— Я тоже скучала.
— И я рад, что мы отправляемся в путешествие вместе. Хотя у тебя вообще много приключений, верно? Доминик говорит каждый раз, когда ты уезжаешь, что у тебя новое приключение…
— Но не такое, как это. Это особенное. Ш-ш-ш, помолчи.
Он вздохнул:
— Ладно.
Дыхание мальчика постепенно стало более глубоким. Минут через пятнадцать он крепко спал, но она не двигалась. Так приятно было находиться с ним рядом.
Господи, ей повезло.
— Томако, — сказал Чавез. — Я посылаю четверых своих людей.
— Ее там видели? — спросил Гомез.
— Нет, но я разговаривал с людьми, которые рассказали, что слышали о живущем там мужчине, учителе. — Он помолчал. — Доминик Сандерс. Ты его помнишь?
— Я его хорошо помню.
— Похоже, что он стал кем-то вроде миссионера. Он учит детей и помогает людям в горах неподалеку от Томако.
— А ребенок?
Чавез покачал головой:
— Ни звука.
Но мальчик там, где находится Доминик Сандерс. Елена относилась к Доминику почти как ко второму отцу. Больше ей некому оставить ребенка.
— Тебе докладывать, если я что-нибудь услышу?
Чавез чувствовал, как играет кровь в венах. Он нутром ощущал, что на верном пути. Мужчина должен доверять своим инстинктам.
— Нет. — Он направился к вседорожнику, припаркованному на обочине дороги. — Я поеду в Томако сам.
Гален услышал слабый шум моторов вдалеке.
— Они летят. — Он прикрыл глаза ладонью от слепящего солнца. — Форбз, пойди последи за дорогой. Шум моторов услышат все в радиусе нескольких миль. Доминик, вам лучше пойти и привести ребенка.
— Он со мной. — Елена подошла к ним, ведя мальчика за руку и глядя на горизонт.
— Ты уверен, что это они?
— Это Кармишель. — Гален повернулся к Доминику. — Собирайте манатки. Если они умудрятся приземлиться в такой ветер, у нас будет всего несколько минут на посадку.
— Я не еду.
— Что? — удивился Гален.
Елена повернулась к Доминику:
— Вы должны поехать. Я же говорила, вам опасно тут оставаться.
— Я тоже тебе сказал, что нашел здесь цель и что мне ехать некуда. — Он коснулся головы мальчика. — Ему я больше не нужен. А здесь многие во мне нуждаются.
— Вы не поэтому остаетесь. Вы хотите нас прикрыть.
— Это неважно. Важно, что я так решил. — Доминик был непреклонен.
— В этом нет никакого резона, черт возьми.
Он покачал головой.
— Я вас здесь не оставлю, — не соглашалась Елена.
— Оставишь, — улыбнулся Доминик. — Барри должен уехать, и тебе придется уехать с ним. Кто еще сможет его защитить?
— Рано или поздно Чавез узнает об этом месте. Кто-нибудь донесет ему, что вы заботились о Барри. Вы знаете, что это значит.
— Это значит, что мне придется найти другой дом, но не другую страну.
Елена резко повернулась к сыну:
— Барри, сходи, пожалуйста, в спальню и принеси маленькую коробочку, которую я там оставила.
Барри выглядел обеспокоенным.
— Доминик поедет с нами, правда, мама?
— Разумеется, поедет. — Она легонько подтолкнула мальчика в сторону дома. — Принеси коробочку. — Как только Барри скрылся в доме, она снова повернулась к Доминику: — Вы были моей единственной опорой. Вы ему нужны. Вы нужны мне.
— Тебе нелегко было это сказать.
— Я сказала, потому что так оно и есть. Вы должны поехать с нами. Слишком опасно для вас…
— Кончайте спорить. — Гален зашел за спину Доминика и нанес ему короткий удар ребром ладони по шее сзади. Доминик охнул и стал оседать. Гален поймал его и аккуратно положил на землю.
— Какого черта? — Елена прыгнула вперед. — Если вы ему навредили, я…
— Ничего с ним не будет. Это называется обездвижить. — Он встретился с ней взглядом. — Я избавил тебя от необходимости делать это самой. Готов поспорить на все что угодно, что ты потратила бы еще минуту на уговоры, а потом вырубила бы его сама. Теперь же, когда он очнется, ты можешь с полным правом делать невинные глаза. — Он театрально нахмурился. — Это все этот ужасный Гален. Чтоб он пропал.
— Ты не можешь знать наверняка, что я…
— Да? Значит, ты не собиралась его вырубить?
Она помолчала, потом неохотно кивнула головой.
— Но это не одно и то же.
— Прекрасно понимаю. Он — твой друг, не мой. У тебя есть право вывезти его против его воли.
— Ему небезопасно здесь…
— Кармишель уже близко. — Гален отвернулся и уставился в небо. — Ты лучше возьми ребенка, а я пока уколю Доминика, чтобы он не приходил в себя до самого Медельина. Придумай какое-нибудь объяснение для Барри насчет того, что Доминик немного поспит.
Елена бросила взгляд на Доминика и побежала в дом.
— Вертолет, — пробормотал Чавез. — Летит низко. Любопытно.
Возможно, это конец охоте. Он-то думал, что Елена одна и в отчаянии, что она ищет пещеру, где бы спрятаться. Если же она сумела получить такую помощь, как вертолет, то расклад может теперь быть не в его пользу.
Из хижины выбежал Гомез.
— Я все узнал. Доминик живет здесь, у горной дороги. Двадцать минут езды отсюда.
— Тогда пошевеливайся. — Чавез снова поднес к глазам бинокль. — Прикажи одному из твоих людей записать номер вертолета и выяснить, откуда он мог взяться.
Вертолет еле справлялся с сильным ветром. Ему будет трудно приземлиться.
Не повезло, Елена.
3
— Он не сможет сесть. — Галеннаблюдал за третьим неудачным заходом Кармишеля на посадку, потом повернулся и пошел прочь от деревьев, росших у подножия горы. Он поднял Доминика и положил его на заднее сиденье джипа. — Рассаживайтесь, и говори, как добраться до той поляны.
— Надо было сразу туда ехать. — Елена подняла Барри и посадила его на пассажирское сиденье.
— Многие крепки задним умом. Я вообще-то не хотел без необходимости демонстрировать тебя всей округе.
Он громко позвал Форбза.
Но Форбз уже сам бежал к ним.
— В гору поднимаются две машины. Седан последней модели и вседорожник.
Гален выругался и повернулся к Елене:
— У нас есть хоть какой-нибудь шанс?
— В этом-то районе? Здесь народ беднее грязи. У большинства вообще нет никаких машин. Это наверняка Чавез.
— Нельзя как-нибудь объехать гору и не встречаться с ними?
— Нет, дорога кончается еще до вершины. Примерно в пяти милях отсюда.
— Черт. Значит, придется ехать. Садись и заводи мотор. Форбз, ты сядь сзади с Домиником. — Гален потянулся к радио. — Мне надо переговорить с Кармишелем.
Чавез поднял крышку ящика с игрушками и вынул детский лук, лежавший сверху. Эта дрянь покупала его сыну всю грошовую дребедень. Прятала его в этом доме и позволяла ему знать только то, что сама считала нужным.
Его сыну!
Он раскрыл почти пустой фотоальбом и увидел фотографию Елены, улыбающейся маленькому мальчику. Будь она проклята. Он разорвал фотографию пополам и положил половинку с мальчиком в карман.
— Никого нет ни в доме, ни в лесу, — доложил Гомез. — Но вертолет все еще крутится поблизости.
— И никто не проехал мимо нас по дороге. Они все еще здесь. Их только надо найти. — Чавез снова взглянул на детский лук, который держал в руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
— Но от этого она беспокоилась не меньше. В мальчике вся ее жизнь. Она не хотела рисковать.
— Почему она раньше не уехала из страны?
— Она боялась зарабатывать деньги с помощью единственной профессии, которую знала, а в других местах платили сущие гроши. У нее не было денег, документов и возможности защитить Барри от отца, если он узнает о его существовании и обнаружит, где он находится. Она экономила каждый песо, чтобы выбраться отсюда, но тут Чавез узнал о ребенке. Когда это случилось, ей пришлось поторопиться.
— Если она порвала со своим отрядом, как ей удалось узнать о Форбзе?
— Она слышала о нем в течение многих лет. О нем тут легенды ходят. Я был связан с ее отрядом и тайком кое-что для нее выяснил.
Гален посмотрел на кофе в своей чашке.
— Вы действительно верите, что Барри сын Ча-веза?
— Я это знаю. Я в курсе событий, связанных с рождением мальчика. — Доминик улыбнулся. — Вы очень подозрительны. Вы ей не верите.
— Я верю, что он ее сын. Она безумно его любит. Ну и, естественно, она хочет обеспечить ему хорошую жизнь, вот и стремится попасть в США вместе с ребенком. Здесь жизнь не сахар. — Он перевел взгляд на лицо Доминика. — Или это все-таки ловушка. Сценарий все усложняется и усложняется. Если вы подделка, то вы талантливый актер.
Доминик рассмеялся:
— Думаю, вы чересчур подозрительны, Гален. Не считаете ли вы, что это уже перебор — вовлекать в аферу еще и священника? Все-таки здесь не Голливуд. Кроме того, любому видно, что врать я не умею. Я недостаточно умен.
— Вы достаточно умны, чтобы быть учителем, — заметил Гален.
— Вы хотели сказать, достаточно образован. В этой профессии все прямолинейно, нет нужды никого обманывать. Обещаю, вы не поймаете меня за установкой горящей свечи на подоконнике, чтобы дать знак Чавезу.
Гален улыбнулся:
— Свеча на подоконнике? Все, вы вне подозрений. Вероятно, вы действительно тот, за кого себя выдаете.
Глаза Доминика блеснули.
— Или я так ловко прикинулся наивным, чтобы ввести вас в заблуждение. Еще кофе?
— Нет. — Гален встал. — Пойду-ка посмотрю, где Елена. Что-то она задерживается. Где у вас ванная комната?
Доминик поднял брови.
— Уверяю вас, она не сбежала через черный ход. Согласитесь, это абсурд.
— Но она могла грохнуться в обморок и удариться головой. Она потеряла много крови. Так что головокружение, потеря сознания вполне возможны.
Улыбка исчезла с лица Доминика.
— Она не сказала, что ранена.
— Я зашил рану. Все заживет, но пока неплохо бы не оставлять ее надолго одну. Так где ванная комната?
— Рядом с комнатой Барри. Я покажу…
— Оставайтесь здесь. Я найду сам.
Гален прошел через холл. Когда он стукнул в дверь ванной, Елена не ответила, поэтому он не стал ждать и открыл дверь.
Елена сидела на стуле в одних только джинсах, бюстгальтер она держала в руке. Она с яростью уставилась на Галена.
— Убирайся отсюда.
— Сей секунд. — Он взял лифчик из ее рук и надел бретельки ей на плечи. — Я решил, что у тебя проблемы.
Она замерла.
— Мне не нужна помощь. Сама справлюсь.
— Но ты можешь порвать мои замечательные швы. — Он застегнул крючки у нее на спине. — Мне всегда жаль, когда мои старания пропадают зря. — Он снял с крючка синюю рубашку, надел на нее и начал застегивать пуговицы. — Почему ты не позвала Доминика, чтобы он тебе помог? Излишне интимная ситуация?
— Не будь идиотом. Он принимал у меня роды. Просто не хотела его волновать. Полагаю, ты ему сказал, что я ранена.
— Виноват. — Гален застегнул последнюю пуговицу. — Он славный парень. Надеюсь, ты не доведешь его до беды.
— Ты сам не знаешь, о чем говоришь. Я никогда не предам его.
— Так он едет с нами?
— Да. Полагаю, ты станешь возражать.
— Я ничего не сказал.
Она отвернулась от него.
— Ты так говоришь, как будто Форбз уже принял решение. Он нас берет с собой?
— Не знаю. Скорее всего, да. Он правильный и порядочный, хороший семьянин, так что ты попала в яблочко. Кстати, ты случайно не по этой причине его выбрала?
— Я его выбрала, потому что надеялась, что ему можно доверять. Ты за него не бойся. Я его не надую. Он получит то, что хочет.
— Я не боюсь за него. Он может сам о себе позаботиться. Вот доставлю тебя в Штаты, и на этом моя работа закончится. — Гален встал. — Пожалуй, принесу тебе обезболивающего. Рана, наверное, болит.
— Когда мы будем на борту самолета. Я не могу рисковать. Сейчас я должна мыслить ясно.
Он открыл дверь ванной комнаты и, уходя, произнес:
— Пусть будет по-твоему.
Она бросила ему вслед:
— Разумеется, можешь не сомневаться.
Проходя мимо Доминика в холле, Гален улыбнулся:
— Она в порядке, но не мешало бы ее кое в чем убедить.
— Убедить?
— Попробуйте уговорить ее принять обезболивающую таблетку.
Доминик вздохнул:
— Такую женщину, как она, нелегко уговорить.
— Надо же, а я и не догадывался.
В кухне Форбза не было. Он стоял в дверях, разглядывая верхушки деревьев. Гален подошел к нему.
— У нас может возникнуть проблема. Начинается сильный ветер, — сказал Форбз.
— Что-нибудь придумаем.
— Не уверен. Я говорил с Домиником, так он утверждает, что миль на двадцать вокруг нет ни одной ровной площадки.
— Значит, придется проехать двадцать миль. — Гален тоже взглянул на деревья. Форбз был прав, ветер явно набирал силу. — Может быть. Выход всегда находится. Мне надо связаться по радио с моими ребятами и дать команду. Пусть подлетают поближе. — Он помолчал. — Если ты собираешься их вывозить. Ты ведь уже принял решение.
Форбз кивнул:
— Я ей верю. Все осведомители сходятся в том, что Чавез ее преследует.
— Но откуда мы знаем, что она права по поводу его дальнейших поступков?
— И что мы теряем? Этот шанс — лучшее, что у меня было за эти годы. Я хочу им воспользоваться.
Гален пожал плечами:
— Ладно, тогда мы их отсюда вытаскиваем.
— Дай бог, чтобы это была наша самая большая проблема, — Форбз вгляделся в темноту. — Пока нам везло.
— Постучи по дереву.
— Не могут же Чавез и его ублюдки каждый раз выигрывать.
В голосе Форбза было столько страсти, что Гален повернулся и взглянул на него.
— Форбз, ты, кажется, начал принимать это дело слишком близко к сердцу. Это может стать опасным.
— Слишком близко не бывает. — Голос Форбза дрожал. — Люди вроде Чавеза портят нам жизнь, разрушают семьи, убивают детей… — Он замолчал, потом добавил: — Прости. Для меня все это очень много значит.
— Не надо извиняться. — Гален отвернулся и снова стал смотреть на деревья. — Ты ведь лично в этом заинтересован, я не ошибся?
Форбз ответил не сразу:
— Мой сын, Джоуэл. Он умер от передозировки в своей комнате в общежитии полгода назад. Я был так занят, спасая мир от наркотиков, что даже не заметил, как мой собственный сын погрузился в этот ад. Я должен был догадаться. Должен был быть ближе к нему, должен был суметь объяснить, что я видел за последние четверть века. Но вместо этого я гонялся за Чавезом, спасая чужих детей. — Голос окреп. — Я должен заставить его заплатить, Гален.
«Дон Кихот, вышедший на битву с всемирным злом. Дон Кихот, уже получивший собственные раны», — подумал Гален.
— Какие проблемы? — Гален отвернулся. — Я вывезу ее и мальчишку отсюда, а ты сможешь спрятать их в надежном месте.
— Считаю эти слова обещанием.
Гален улыбнулся:
— Я уже сказал, какие проблемы?
Елена тихо закрыла дверь комнаты Барри и остановилась, глядя на него. В мире не было ничего прекраснее спящего Барри. Она посмотрит на него и наберется сил.
А теперь пора пошевеливаться. Надо еще много сделать, а времени нет. Она подошла к шкафчику и достала оттуда альбом с фотографиями. Только не смотреть. Их так много. Надо просто взять несколько штук и положить в рюкзак. У нее было много дорогих для нее вещей, которые она должна взять с собой. Но она не может оставить фотографии. Барри с шоколадной глазурью от именинного торта на рожице. Трехлетний Барри со смехом плещется в пластмассовом бассейне. Барри в этом году с новым луком и стрелами, которые она ему подарила. Как он любит свой лук и стрелы.
Она перешла к ящику с игрушками. Игрушечный лук лежал сверху. «Слишком велик», — разочарованно подумала она. Он захочет взять медвежонка, любимые книги и музыкальный глобус, который подарил ему Доминик. Для всего этого просто не было места.
— Мама?
Повернувшись, она увидела, что Барри лежит на боку и смотри на нее.
— Я не хотела тебя снова будить. Спи дальше, малыш.
— Что ты делаешь?
— Разбираю твои игрушки. Ты играешь с этим луком каждый день?
— Почти. Я — Робин Гуд, а Доминик — монах.
— Мы отправляемся в небольшое путешествие. Ты не возражаешь?
— Путешествие? Это такое приключение?
Она кивнула и добавила:
— Но мы полетим на самолете, поэтому не сможем взять с собой много вещей. Я думаю, стоит взять глобус. Что-нибудь еще?
— А лук нельзя?
— Не думаю, что для него найдется место.
Барри задумался:
— Наверное, мне этот лук не так уж и нужен. Я ведь могу его вообразить. Как ты меня учила, мама. Помнишь? Ты сказала, что, если у тебя нет того, что ты хочешь, можно это вообразить, и иногда так даже интереснее.
Она почувствовала, как внутри что-то тает. «Не смей плакать. Он не должен догадываться, что все плохо. Они просто отправляются в путешествие». Елена откашлялась.
— Какую песню ты выучил вместе с Домиником?
— «Янки Дудл». Хочешь, сыграю?
— Сейчас же ночь.
— Я не хочу спать. — Темные глазенки горели от возбуждения. — Ты тоже не хочешь спать. Я же вижу.
— Ну, нам обоим обязательно надо отдохнуть. Иначе мы не получим удовольствия от приключения.
— А ты не можешь прийти и лечь со мной?
— Немного погодя. — Она прошла через комнату, встала на колени у постели и положила голову на подушку. — Если ты пообещаешь заснуть.
— Обещаю. — Он протянул руку и коснулся ее волос. — От тебя теперь лучше пахнет.
Она хмыкнула:
— И я, конечно, должна быть благодарной, что ты решил рискнуть.
— Главное, что ты здесь. — Он закрыл глаза. — Я так скучал, мама.
— Я тоже скучала.
— И я рад, что мы отправляемся в путешествие вместе. Хотя у тебя вообще много приключений, верно? Доминик говорит каждый раз, когда ты уезжаешь, что у тебя новое приключение…
— Но не такое, как это. Это особенное. Ш-ш-ш, помолчи.
Он вздохнул:
— Ладно.
Дыхание мальчика постепенно стало более глубоким. Минут через пятнадцать он крепко спал, но она не двигалась. Так приятно было находиться с ним рядом.
Господи, ей повезло.
— Томако, — сказал Чавез. — Я посылаю четверых своих людей.
— Ее там видели? — спросил Гомез.
— Нет, но я разговаривал с людьми, которые рассказали, что слышали о живущем там мужчине, учителе. — Он помолчал. — Доминик Сандерс. Ты его помнишь?
— Я его хорошо помню.
— Похоже, что он стал кем-то вроде миссионера. Он учит детей и помогает людям в горах неподалеку от Томако.
— А ребенок?
Чавез покачал головой:
— Ни звука.
Но мальчик там, где находится Доминик Сандерс. Елена относилась к Доминику почти как ко второму отцу. Больше ей некому оставить ребенка.
— Тебе докладывать, если я что-нибудь услышу?
Чавез чувствовал, как играет кровь в венах. Он нутром ощущал, что на верном пути. Мужчина должен доверять своим инстинктам.
— Нет. — Он направился к вседорожнику, припаркованному на обочине дороги. — Я поеду в Томако сам.
Гален услышал слабый шум моторов вдалеке.
— Они летят. — Он прикрыл глаза ладонью от слепящего солнца. — Форбз, пойди последи за дорогой. Шум моторов услышат все в радиусе нескольких миль. Доминик, вам лучше пойти и привести ребенка.
— Он со мной. — Елена подошла к ним, ведя мальчика за руку и глядя на горизонт.
— Ты уверен, что это они?
— Это Кармишель. — Гален повернулся к Доминику. — Собирайте манатки. Если они умудрятся приземлиться в такой ветер, у нас будет всего несколько минут на посадку.
— Я не еду.
— Что? — удивился Гален.
Елена повернулась к Доминику:
— Вы должны поехать. Я же говорила, вам опасно тут оставаться.
— Я тоже тебе сказал, что нашел здесь цель и что мне ехать некуда. — Он коснулся головы мальчика. — Ему я больше не нужен. А здесь многие во мне нуждаются.
— Вы не поэтому остаетесь. Вы хотите нас прикрыть.
— Это неважно. Важно, что я так решил. — Доминик был непреклонен.
— В этом нет никакого резона, черт возьми.
Он покачал головой.
— Я вас здесь не оставлю, — не соглашалась Елена.
— Оставишь, — улыбнулся Доминик. — Барри должен уехать, и тебе придется уехать с ним. Кто еще сможет его защитить?
— Рано или поздно Чавез узнает об этом месте. Кто-нибудь донесет ему, что вы заботились о Барри. Вы знаете, что это значит.
— Это значит, что мне придется найти другой дом, но не другую страну.
Елена резко повернулась к сыну:
— Барри, сходи, пожалуйста, в спальню и принеси маленькую коробочку, которую я там оставила.
Барри выглядел обеспокоенным.
— Доминик поедет с нами, правда, мама?
— Разумеется, поедет. — Она легонько подтолкнула мальчика в сторону дома. — Принеси коробочку. — Как только Барри скрылся в доме, она снова повернулась к Доминику: — Вы были моей единственной опорой. Вы ему нужны. Вы нужны мне.
— Тебе нелегко было это сказать.
— Я сказала, потому что так оно и есть. Вы должны поехать с нами. Слишком опасно для вас…
— Кончайте спорить. — Гален зашел за спину Доминика и нанес ему короткий удар ребром ладони по шее сзади. Доминик охнул и стал оседать. Гален поймал его и аккуратно положил на землю.
— Какого черта? — Елена прыгнула вперед. — Если вы ему навредили, я…
— Ничего с ним не будет. Это называется обездвижить. — Он встретился с ней взглядом. — Я избавил тебя от необходимости делать это самой. Готов поспорить на все что угодно, что ты потратила бы еще минуту на уговоры, а потом вырубила бы его сама. Теперь же, когда он очнется, ты можешь с полным правом делать невинные глаза. — Он театрально нахмурился. — Это все этот ужасный Гален. Чтоб он пропал.
— Ты не можешь знать наверняка, что я…
— Да? Значит, ты не собиралась его вырубить?
Она помолчала, потом неохотно кивнула головой.
— Но это не одно и то же.
— Прекрасно понимаю. Он — твой друг, не мой. У тебя есть право вывезти его против его воли.
— Ему небезопасно здесь…
— Кармишель уже близко. — Гален отвернулся и уставился в небо. — Ты лучше возьми ребенка, а я пока уколю Доминика, чтобы он не приходил в себя до самого Медельина. Придумай какое-нибудь объяснение для Барри насчет того, что Доминик немного поспит.
Елена бросила взгляд на Доминика и побежала в дом.
— Вертолет, — пробормотал Чавез. — Летит низко. Любопытно.
Возможно, это конец охоте. Он-то думал, что Елена одна и в отчаянии, что она ищет пещеру, где бы спрятаться. Если же она сумела получить такую помощь, как вертолет, то расклад может теперь быть не в его пользу.
Из хижины выбежал Гомез.
— Я все узнал. Доминик живет здесь, у горной дороги. Двадцать минут езды отсюда.
— Тогда пошевеливайся. — Чавез снова поднес к глазам бинокль. — Прикажи одному из твоих людей записать номер вертолета и выяснить, откуда он мог взяться.
Вертолет еле справлялся с сильным ветром. Ему будет трудно приземлиться.
Не повезло, Елена.
3
— Он не сможет сесть. — Галеннаблюдал за третьим неудачным заходом Кармишеля на посадку, потом повернулся и пошел прочь от деревьев, росших у подножия горы. Он поднял Доминика и положил его на заднее сиденье джипа. — Рассаживайтесь, и говори, как добраться до той поляны.
— Надо было сразу туда ехать. — Елена подняла Барри и посадила его на пассажирское сиденье.
— Многие крепки задним умом. Я вообще-то не хотел без необходимости демонстрировать тебя всей округе.
Он громко позвал Форбза.
Но Форбз уже сам бежал к ним.
— В гору поднимаются две машины. Седан последней модели и вседорожник.
Гален выругался и повернулся к Елене:
— У нас есть хоть какой-нибудь шанс?
— В этом-то районе? Здесь народ беднее грязи. У большинства вообще нет никаких машин. Это наверняка Чавез.
— Нельзя как-нибудь объехать гору и не встречаться с ними?
— Нет, дорога кончается еще до вершины. Примерно в пяти милях отсюда.
— Черт. Значит, придется ехать. Садись и заводи мотор. Форбз, ты сядь сзади с Домиником. — Гален потянулся к радио. — Мне надо переговорить с Кармишелем.
Чавез поднял крышку ящика с игрушками и вынул детский лук, лежавший сверху. Эта дрянь покупала его сыну всю грошовую дребедень. Прятала его в этом доме и позволяла ему знать только то, что сама считала нужным.
Его сыну!
Он раскрыл почти пустой фотоальбом и увидел фотографию Елены, улыбающейся маленькому мальчику. Будь она проклята. Он разорвал фотографию пополам и положил половинку с мальчиком в карман.
— Никого нет ни в доме, ни в лесу, — доложил Гомез. — Но вертолет все еще крутится поблизости.
— И никто не проехал мимо нас по дороге. Они все еще здесь. Их только надо найти. — Чавез снова взглянул на детский лук, который держал в руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22