— Прошу вас пройти сюда, миледи. — Она провела Кристабель в дальний угол комнаты, где предыдущий обитатель зачем-то соорудил небольшое возвышение. — Встаньте сюда, пожалуйста. И прошу меня извинить, но вам придется снять платье. Я хотела бы снять ваши размеры в корсете.
— Конечно. — Поднявшись на ступеньку, Кристабель выжидательно посмотрела на Берна, который, вместо того чтобы вежливо удалиться, уселся в ее любимое кресло. — Берн, вы же не собираетесь оставаться здесь?
— А почему нет? — Подлец имел наглость улыбнуться. — Я не увижу ничего нового.
Он определенно переигрывал, и сам понимал это.
— Поэтому вам и незачем смотреть.
— Но я должен убедиться, что все будет сделано так, как я хочу. — Берн обратился к портнихе: — Не обращайте на меня внимания.
Пухлые щеки миссис Уоттс порозовели, но она только вежливо присела в ответ. Вот что делают деньги — все подчиняются, никто не смеет возразить.
Прекрасно. Значит, пусть смотрит, как с нее снимают мерки. Не могут же они препираться на глазах у портнихи. К тому же он платит за эти туалеты, следовательно, имеет право высказать свое мнение.
Но за все свои деньги Берн не сможет купить ее. И очень скоро ему предстоит в этом убедиться.
Притворяясь, что ей наплевать, Кристабель не сводила с Берна взгляда все время, пока портниха помогала ей освободиться от платья. Скоро она поняла свою ошибку, потому что, оставшись лишь в корсете и сорочке, из гордости была вынуждена по-прежнему смотреть на Берна, в то время как он с интересом изучал ее фигуру.
Кристабель пришлось напрячь всю свою волю, чтобы не покраснеть. Еще ни один мужчина не смотрел на нее так. Даже Филипп обычно не рассматривал ее. Как настоящий солдат, он быстрым приступом брал ее постель и так же быстро отступал в свою, когда все было кончено.
Почему-то Кристабель казалось, что слово «быстро» вряд ли было бы применимо к мистеру Берну. Пока миссис Уоттс снимала с нее мерки, делая записи в тетрадке, он занимался тем же самым: сначала задержался взглядом на груди, потом опустился к затянутой корсетом талии, оценил округлые бедра. Закончив с осмотром, Берн опять неторопливо поднял глаза к лицу Кристабель.
И в них она прочитала то, что он даже не давал себе труда скрыть: он твердо намерен оказаться в ее постели, и никакой договор этому не помешает.
Кристабель мысленно обругала себя, потому что почувствовала, как непонятная дрожь опять пробежала у нее по спине. Какая наглость! Ну она ему покажет. Повернувшись к портнихе, Кристабель спросила со сладкой улыбкой:
— Надеюсь, манеры моего друга не слишком вас шокируют? Иногда он бывает абсолютно невыносим. Я даже не удивлюсь, если, заказав платья, он передумает и откажется платить.
Миссис Уоттс даже бровью не повела, а Берн, что еще хуже, усмехнулся:
— Я, моя милая, уже неоднократно имел дело с миссис Уоттс, и она знает, что свои счета я оплачиваю с достойной восхищения аккуратностью.
Кристабель промолчала, сердито сверкнув глазами. Вот и пытайся учить этого наглеца хорошим манерам.
Не обращая внимания на ее хмурое лицо, Берн обратился к портнихе:
— Кстати, об оплате. Я готов увеличить ее, если все будет сделано за три дня.
Глаза миссис Уоттс хитро блеснули.
— Увеличить придется намного.
— Не важно.
— Отлично, сэр. — Женщина довольно улыбнулась. Потом развязала сорочку и приспустила ее вниз так, что она, как показалось испуганной Кристабель, едва прикрывала соски. — Вас устраивает такое декольте для ваших вечерних туалетов, миледи?
— Нет, — ответил Берн, прежде чем Кристабель успела открыть рот.
Миссис Уоттс смотрела на него, как собака, которой хозяин собирается бросить мячик. Потом она опять повернулась к Кристабель и еще немного опустила сорочку.
— Так?
— Ниже.
Кристабель внутренне вскипела, а ее грудь обнажилась еще на полдюйма.
— Так? — спросила портниха.
— Еще ниже.
— Тогда, может, лучше вообще вытащить их наружу и носить перед собой на подносе? — прошипела Кристабель.
Миссис Уоттс закашлялась, чтобы скрыть смех, а Берн слегка приподнял бровь:
— Это будет очень соблазнительно, дорогая, но все-таки при людях лучше держать грудь внутри платья.
— Рада услышать слово «внутри», — язвительно парировала Кристабель.
Портниха продолжала держать сорочку в прежнем положении, вопросительно глядя на Берна.
— Сэр? Так достаточно или нет?
Он взглянул на миссис Уоттс, потом на возмущенную Кристабель, затем опять на портниху.
— Пока оставьте так. Когда платья будут готовы, решим окончательно.
Закончив снимать с Кристабель мерки, миссис Уоттс спросила:
— Еще что-нибудь, сэр?
— Да. Маркизе надо что-то носить ближайшие три дня, поэтому, возможно, вы сможете исправить одно из ее старых платьев — из тех, которые она носила до траура…
— Не получится, — вмешалась Кристабель. — Мы их все перекрасили в черный цвет.
— Все?
Она вздернула подбородок:
— Все.
— Черт возьми. Теперь хотя бы понятно, почему вы так упорно носите черное. — Берн повернулся к портнихе: — Не могли бы вы хоть одно из этих траурных платьев сделать… гм… менее строгим и прислать его к завтрашнему утру?
— Разумеется, сэр.
— Я велю горничной принести их, — сказал Берн, направляясь к двери.
Когда он открыл ее, Роза едва не упала в его объятия. Кристабель закатила глаза: Роза никогда не позволит чему-нибудь интересному произойти без нее.
— Простите, сэр, — пробормотала служанка, — я просто хотела сказать миледи…
— Все в порядке, Роза, — прервал ее Берн. — Быстро принеси нам самые хорошенькие черные платья твоей хозяйки.
— Так они все уродливые, сеньор.
— Кто бы мог подумать? — заметил Берн. — Хорошо, тогда пусть миссис Уоттс пойдет с тобой и решит, которое из них можно исправить.
Портниха и горничная вышли, и Берн прикрыл за ними дверь. Только сейчас Кристабель осознала, что они остались наедине. И она одета самым скандальным образом.
Берн, похоже, тоже подумал об этом, потому что его взгляд опять принялся совершенно бесстыдным образом изучать ее полуобнаженную фигуру.
К величайшей досаде Кристабель, ее сердце забилось быстрее, когда на лице Берна появилось одобрительное выражение.
— Ради Бога, идите уже и проверьте своих лошадей или еще что-нибудь. Мы здесь можем закончить без вас. Уходите и оставьте нас в покое.
— И позволить вам одеться как монахиня? Ни за что. Его самодовольство и хозяйский тон вывели Кристабель из себя.
— Я должна предостеречь вас, что, хотя я и позволяю вам бесстыдно флиртовать со мной на людях, это не значит, что вы можете допускать подобные вольности наедине. Более того, — она решилась солгать, — я расскажу все о вашем неприличном поведении в своем письменном отчете его высочеству. И если ваш отец узнает…
— Что вы сказали? — Берн вдруг застыл, а его глаза стали серыми, как грозовая туча.
С опозданием Кристабель вспомнила, что у Берна нет оснований любить или уважать своего отца.
— Я с-сказала, что буду писать отчет…
— Нет, вы, кажется, назвали его высочество моим «отцом»? — Одним прыжком он оказался рядом с Кристабель на помосте и угрожающе навис над ней. — Если вы намерены изображать мою любовницу, леди Хавершем, вам не мешает кое-что знать обо мне. И главное: его высочество мне не отец.
— Но я думала… — растерянно заморгала Кристабель.
— Он — тот, кто зачал меня. Это действительно так, что бы этот поганец ни говорил. Но зачать — не значит быть отцом. Только один человек вырастил меня, и только она мне и отец и мать. Этот идиот из Карлтон-Хауса не имеет ко мне никакого отношения, и мне наплевать на то, что вы напишете ему.
Прижав Кристабель к стене, Берн зло смотрел на нее.
— И еще: я не люблю угроз. В ответ на них я обычно делаю как раз то, против чего меня предостерегают. И если вы считаете, что я бесстыдно флиртую с вами…
Он крепко схватил пальцами подбородок застывшей от неожиданности Кристабель и прижался губами к ее губам.
Это был жесткий поцелуй. Властный. И очень основательный. Он овладел ее губами так, будто имел на это полное право. И только когда поцелуй грозил стать еще более интимным, Кристабель удалось вырваться.
— Что вы делаете?! — гневно воскликнула она, стараясь не обращать внимания на стук собственного сердца и на предательскую пульсацию внизу живота.
Взгляд Берна, казалось, жег ее.
— Я целую свою мнимую любовницу.
— Прекратите это. — Кристабель испуганно обернулась на дверь. — Слуги могут увидеть.
— И отлично. Слуги как раз больше всего сплетничают, поэтому давайте устроим для них хороший спектакль.
И Берн еще раз поцеловал Кристабель. А она, черт побери, не смогла остановить его. Хуже того — ей это понравилось. Кристабель изо всех сил старалась не сравнивать этот медленный пьянящий поцелуй с влажными и торопливыми поцелуями Филиппа, но не заметить разницу было невозможно. Поцелуи мужа всегда были короткой прелюдией перед быстрой атакой. Поцелуй Берна сам по себе был эротическим актом — жарким и упоительным. Как будто он полжизни ждал, чтобы попробовать вкус ее губ, и от этого у Кристабель закружилась голова.
Его рука скользнула вниз, и, почти разочарованная, она ждала, что сейчас Берн схватит и грубо сожмет ее грудь, как всегда делал Филипп.
Но вместо этого рука обхватила ее за шею, а большой палец ласкал ее в такт горячим движениям его языка у Кристабель во рту.
О Боже! Ей казалось, что в легких совсем не осталось воздуха, и, наверное, именно поэтому неожиданно ослабли колени и не стало сил держаться на ногах. Неторопливо и бережно Берн проталкивал, исследовал, ласкал… он занимался любовью с ее ртом.
Только со ртом. Как интересно!
Хотя другая рука Берна лежала на талии Кристабель, он только слегка поглаживал ее. Он не хватал ее за грудь, не пропихивал ей руку между бедер, не сжимал ягодицы, как стал бы делать Филипп, едва начав целовать.
И эта странная сдержанность произвела самый неожиданный эффект. Кристабель вдруг поняла, что сама хочет ощутить его руку на своей груди. Господи помилуй! Неужели она распутница?
Она с трудом отняла свои губы, чтобы вдохнуть воздуха и… передохнуть? Немного остудить жар, который разгорался в ней с каждым новым проникновением его языка в ее рот?
— Достаточно, — запинаясь, прошептала Кристабель. — Вы мне все доказали.
— Доказал? — Дыхание Берна обжигало ей щеку.
Он немного наклонил голову и осторожно прикусил мочку ее уха. Ох, что же это такое? Кристабель не могла ни думать, ни говорить.
— Что… если… я стану угрожать, вы… будете… позволять себе…
— Ах это.
Берн снова прикусил мочку уха Кристабель и прижался губами к ее шее.
— Вы можете… остановиться. Я уже все поняла.
— И я понял, что вы не возражаете, если я себе позволяю. Эти слова оскорбили Кристабель еще сильнее, оттого что были правдой. Она отшатнулась:
— Я этого не говорила.
— И не надо говорить. — Самоуверенная улыбка Берна и по-хозяйски снисходительное похлопывание Кристабель по талии заставили ее вспыхнуть от гнева. — Могу поспорить, что, если бы сейчас я захотел уложить вас в постель, вы бы не стали спорить.
Это было уж слишком! Резко опустив руку, Кристабель ловко схватила Берна за самые чувствительные части тела и не сильно, но достаточно ощутимо сжала их.
— Вы, похотливый ирландец! Я тоже не люблю угроз. Мы заключили сделку. Вы согласились на ее условия, а поцелуи и все прочее в них не входили. Поэтому, если вы еще раз попробуете…
— То что? Вы меня кастрируете? — Голос Берна был полон сарказма.
Кристабель растерянно заморгала. Обычно при подобной угрозе мужчины сразу же шли на попятную.
Но Берн, очевидно, не был похож на других мужчин, о чем свидетельствовало его возбуждение. А его надменные черты лица не выражали никакого беспокойства относительно грозящей опасности.
Он даже пододвинулся ближе к Кристабель, и его… штука уперлась ей в ладонь.
— Прошу вас, продолжайте. — Глаза Берна сверкали, а голос не предвещал ничего хорошего. — Посмотрим, как далеко вы готовы зайти.
У Кристабель внезапно пересохло во рту. Боже милостивый, что же делать?
Ее спасла миссис Уоттс, появившаяся в дверях с жизнерадостной улыбкой:
— Мы, кажется, нашли два платья, которые… Бог мой! Простите, я приду попозже…
— Останьтесь! — крикнула Кристабель, радуясь, что Берн стоит спиной к двери. Она попыталась незаметно убрать руку, но это ей не удалось, потому что он быстро схватил ее за запястье.
— В следующий раз, — прошипел Берн, когда Кристабель подняла на него глаза, — прикасайтесь ко мне с более дружелюбными намерениями. Понятно?
Берн повернулся к портнихе и к Розе, которая, конечно же, тоже не преминула явиться. В этот момент больше всего на свете Кристабель хотелось швырнуть в него чем-нибудь тяжелым. Ему предстоит сильно разочароваться, если он действительно надеется, что еще когда-нибудь она прикоснется к его плоти. Он только что вовремя напомнил ей, какой опасный дьявол прячется за этим элегантным фасадом. Кристабель никогда и ни за что не согласится разделить с ним постель.
Глава 4
Я рано научилась держать свои секреты при себе. Мужчина будет верно хранить их, пока вы делите его постель, но стоит с ним расстаться — и о ваших тайнах узнают все.
«Мемуары содержанки»
Автор неизвестен
Эта маркиза — боец в юбке — на самом деле собиралась его кастрировать. Ну и штучка! Покачав головой, Гэвин откинулся в кресле, наблюдая за тем, как миссис Уоттс прямо на клиентке намечает то, что необходимо переделать в кошмарном черном платье.
Кристабель упорно старалась не смотреть в его сторону. Вот уж действительно невероятное существо. То она отвечает на его поцелуи с энтузиазмом портовой шлюхи, а через минуту так же темпераментно пытается нанести ему непоправимое увечье.
Берну случалось приводить в ярость не одну любовницу, но ни одной из них не приходило в голову хватать его за яйца и угрожать кастрацией. Даже самая смелая женщина не решилась бы так испытывать судьбу.
Но полковник Кристабель — совсем другое дело. Испытывать судьбу, похоже, ее любимое занятие. И каждый раз, когда она это делает, желание Гэвина вспыхивает с новой силой. Если она будет продолжать в том же духе, ему придется постоянно жить с чем-то вроде майского шеста в штанах.
«Осторожнее, Гэвин, у тебя есть цель поважнее, чем женское тело, каким бы соблазнительным оно ни было».
— И сделайте корсаж потуже, миссис Уоттс. — Чтобы дать выход своему раздражению, Берн пытался разозлить Кристабель. — Пусть из него все выпирает.
— Постараюсь, сэр, но на это потребуется время. Я не могу просто убрать излишек в швы: тогда они станут слишком толстыми.
— Как череп у мистера Берна, — пробурчала Кристабель. Гэвин дождался, когда маркиза взглянет на него, ожидая реакции, и только после этого ответил:
— В данный момент толстой является совсем другая часть моего тела, детка.
Кристабель вся вспыхнула и резко отвернулась. Хорошо. Пусть и она почувствует неловкость для разнообразия.
Гэвин сердился на себя из-за этого неуместного возбуждения. Он должен был бы выведывать ее секреты, а не бездумно наслаждаться поцелуями.
Но к поцелуям у этой женщины настоящий талант, хотя скорее всего она об этом и не подозревает. Она не тратит время ни на какие женские штучки — притворную застенчивость, фальшивую невинность или стыдливость, которыми его любовницы пытались возбудить его пресыщенную страсть. Эти женские штучки обычно лишь раздражали Гэвина. Люди не должны врать хотя бы в постели.
Поцелуи Кристабель были честными и оттого более возбуждающими, чем ласки опытных куртизанок. Ее губы пахли ванилью и корицей, как новогодний пудинг, и были такими же сладкими, теплыми и щедрыми. Совсем непохожими на надушенные губы опытных светских красавиц, которые отдавали ровно столько, сколько хотели получить взамен: приятное и необременительное развлечение с мужчиной, который не станет угрожать их браку и который ждет от них такого же простого физического удовольствия.
Кристабель не ждала от Гэвина удовольствия. И не надеялась ничего выгадать с помощью поцелуев. И все-таки отвечала на них с такой щедростью, которая сводила его с ума. Заставляла желать большего. Много большего. И как можно скорее.
Берну уже не терпелось распустить ее длинные «немодные» волосы, почувствовать, как они скользят по его руке, щекочут грудь, живот…
— Мистер Берн! — Резкий оклик вывел его из задумчивости.
Он поднял глаза. Черт, опять! Миссис Уоттс уже расстегнула платье с метками и собиралась снимать его с Кристабель. И Кристабель сердито смотрела на него.
— Если вы не возражаете…
— Возражаю. — Он не позволит маркизе выставить его из комнаты. Чем неувереннее она себя чувствует, тем больше шансов, что проговорится. — Мне уже случалось видеть вас в корсете, моя милая.
Кристабель задержала руку портнихи.
— Тем не менее я предпочла бы, чтобы вы вышли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34