— Возможно, что-нибудь появится в последних главах.
— Не думаю, — возразила леди Хангейт. — Автор мемуаров, очевидно, куртизанка, а любовницы Берна — всегда замужние женщины.
— И иногда вдовы, — с лукавым видом вставила леди Кингсли.
Знает ли она, что Кристабель известно все о ее романе с Берном? Скорее всего да. Лорд Стокли слишком любит сплетничать и провоцировать скандалы, чтобы смолчать на этот раз.
— Я прочитала книжку целиком, — продолжила разговор леди Дженнифер — В ней нет ни слова о Берне.
— Возможно, он заплатил за это автору, — предположила миссис Талбот. —Я слышала, что некоторые джентльмены получили письма, в которых им предлагалось пожертвовать определенной суммой, чтобы не стать героями воспоминаний.
Леди Хангейт засмеялась:
— Чтобы Берн стал платить шантажисту? Да ему совершенно наплевать, что болтают в свете о его любовных историях. Иногда мне даже кажется, что сплетни доставляют ему удовольствие.
— Несомненно, — подтвердила леди Дженнифер — Он дорожит репутацией человека с «самым горячим ртом и самым холодным сердцем».
— Не так все ужасно, — проворчала леди Хангейт. — И признайтесь, что его таланты в постели вполне компенсируют некоторую холодность манер.
Все женщины дружно вздохнули. Миссис Талбот повернулась к Кристабель:
— А он все еще делает такую штуку пальцами, когда…
— Миссис Талбот, это уж слишком! — возмутилась леди Хангейт. — Не думаю, что стоит обсуждать технические подробности.
— Почему же? С кем еще их можно обсудить? Я уверена, что вам тоже очень нравилось то, что он делает пальцами.
Кристабель застыла на своем стуле. Она прекрасно понимала, что имеет в виду миссис Талбот, потому что ей это тоже очень нравилось. Боже милостивый, неужели она на самом деле всего лишь одна из его гарема?
— Берн, конечно, очень хорош, не спорю, — присоединилась к разговору еще одна женщина, — но он не единственный мужчина, который знает, как доставить удовольствие. Однажды у меня был любовник…
Следующий час прошел в шокирующей, но крайне познавательной дискуссии. Никогда в жизни Кристабель не слышала ничего подобного, а о существовании многих вещей даже не подозревала. И некоторая информация показалась ей довольно интригующей.
Она слушала раскрыв рот, поражаясь разнообразию средств, которые используют мужчины для того, чтобы доставить удовольствие женщинам. И наоборот. Возможно, если применить какие-нибудь из этих новшеств, ей удастся удержать Берна и после того, как история с письмами будет кончена.
Кристабель чуть не застонала вслух. Удержать Берна! О чем она думает? И неужели жизнь ничему ее не учит? Стыдно мечтать о невозможном будущем с Берном, в то время как будущее ее отца зависит от ее способности найти письма.
— Возвращаясь к Берну, — прервала размышления Кристабель леди Дженнифер, — могу сказать, что меня в нем раздражало — его упрямое пристрастие к «французским письмам». Мне нравится чувствовать внутри себя настоящую мужскую плоть. И я не проститутка, которая может заразить его дурной болезнью. Если он так уж боится зачать ребенка, то мог бы просто вовремя прерывать акт, как делают остальные.
Кристабель постаралась скрыть удивление. Такой способ никогда не приходил ей в голову.
— А мне нравятся «французские письма», — пожала плечами миссис Талбот. — С ними все гораздо аккуратнее. Он по-прежнему настаивает на их использовании, леди Хавершем?
Кристабель багрово покраснела.
— Я… я… предпочла бы не обсуждать это.
— Посмотрите только, она краснеет! — воскликнула леди Дженнифер. — Наша откровенная беседа шокирует вас, леди Хавершем?
— Нет-нет, нисколько, — соврала Кристабель.
— Но вы в ней почти не участвовали. Скажите, что вас раздражает в Берне?
Кристабель попыталась вспомнить о чем-нибудь наименее… нескромном.
— Он постоянно стягивает с меня одеяло. Мне приходится просыпаться среди ночи, чтобы вернуть его.
Женщины недоуменно переглянулись. Леди Хангейт наклонилась к Кристабель:
— Вы хотите сказать, что Берн действительно проводит с вами ночи?
— Ну разумеется.
— Ничего тут не «разумеется», — вмешалась миссис Талбот. — Берн никогда ни с кем не спит. Он может задремать, но не больше чем на пару часов.
Остальные женщины дружно закивали, и сердце Кристабель радостно забилось.
— Выходит, Берн ни разу не провел ни с одной из вас целую ночь?
— Ни разу, — подтвердила леди Хангейт.
Леди Дженнифер пренебрежительно махнула рукой:
— Это только потому, что она вдова. Он спит с ней всю ночь, потому что ей не надо спешить к мужу.
— Не думаю, что причина в этом, — возразила незнакомая молодая женщина. — Моего мужа часто не бывает в Лондоне, а слуги очень мне преданы, но, сколько я ни просила Берна остаться на ночь, он всегда уходил.
А с Кристабель он проводит всю ночь. Каждую ночь! Может, она все-таки значит для него больше, чем другие? Или остается с ней только для того, чтобы не спускать с нее глаз?
— Что меня всегда раздражало в Берне, — заметила леди Хангейт, — так это всякие дурацкие слова, которые он мне говорил: «детка», «моя маленькая» и тому подобные.
— Это его ирландская кровь, — объяснила миссис Талбот. — Ирландцы обожают всякие нежности.
— Да и я не возражаю против нежностей. Просто мне не нравится его выбор. Я взрослая женщина, какая же я, черт побери, «детка»? И уж точно не «его маленькая».
— А мне это нравится, — призналась Кристабель, — и я прямо таю, когда он называет меня «любимой».
Женщины еще раз обменялись между собой взглядами.
— Он называет вас «любимой»? — изумленно переспросила миссис Талбот.
—Да, иногда, — смущенно пробормотала Кристабель, чувствуя, что взгляды присутствующих устремлены на нее.
Леди Хангейт откинулась в кресле и недоверчиво произнесла:
— Ну-ну, это очень интересно.
— Это ничего не значит, — резко произнесла леди Дженнифер. — Он, кажется, и меня пару раз называл «любимой». Я просто не помню.
— А я отлично помню, — вставила молодая женщина, в голосе которой слышались нотки зависти. — Меня он так никогда не называл.
— Меня тоже, — призналась миссис Талбот.
— Похоже, к леди Хавершем Берн повернулся иной стороной, чем ко всем нам, — заключила леди Хангейт.
— Глупости, — разозлилась леди Дженнифер. — Леопард никогда не меняет своих пятен. Если он ведет себя не так, как обычно, значит, ему что-нибудь от нее надо.
Кристабель крутила в пальцах веер. Возможно, так оно и есть. Хотя она не понимала, каким образом Берн собирается приблизиться к своей цели, называя ее «любимой».
— Как бы там ни было, — добавила леди Хангейт, — Берн становится старше. В какой-то момент любой мужчина перестает разбрасывать камни и начинает их собирать. Даже такие, как Берн, иногда влюбляются и женятся.
— Берн? — переспросила леди Дженнифер с нескрываемым презрением. — Мечтающий о домашнем очаге? Не смешите меня. Этот мужчина не способен на любовь, а тем более на женитьбу.
— Это неправда, — раздался негромкий голос. Все повернулись к леди Кингсли, а она покраснела, но упрямо продолжала: — Я когда-то… хм… знала женщину, которая уверяла, что он любил ее и просил стать его женой.
— Эта женщина либо сумасшедшая, либо лгунья, — безапелляционно заявила леди Дженнифер. — Послушайте, да если вы хотя бы упомянули слово «любовь», разговаривая с Берном, то можете навсегда с ним проститься. Он, может, в этот раз и переспит с вами, но начиная с завтрашнего дня вы его уже не увидите. И вам уже не поможет, если вы станете уверять, что совсем не имели этого в виду, что просто шутили… — Леди Дженнифер осеклась, словно поняв, что сказала уже слишком много, но потом решительно продолжила: — Если хотите порвать с Берном, просто скажите ему: «Я люблю тебя», — и он порвет с вами сам.
У Кристабель пересохло в горле при мысли о такой ужасной возможности.
— Это правда, — грустно подтвердила миссис Талбот. — Нельзя говорить ему этих слов, если хочешь остаться его любовницей.
Кристабель взглянула на побледневшую леди Кингсли. Будь она проклята! Это из-за нее Берн стал таким. Как могла она разбить его сердце! Это она научила его быть холодным, не допускать никого в свое сердце, бояться даже упоминаний о любви и браке.
Кристабель вздохнула. Нет, это несправедливо. Конечно, эта женщина причинила ему боль, но были и другие вещи, сделавшие Берна таким: тяжелое детство, предательство принца…
— А кто из вас знает что-нибудь о пожаре, в котором погибла мать Берна? — неожиданно спросила Кристабель, решив, что сейчас самый подходящий момент хоть что-то выяснить про это. — Как это случилось?
— Кажется, дело было в неисправном очаге, — ответила миссис Талбот. — Я в хороших отношениях с владельцем театра, где когда-то служила мать Берна. Он рассказал, что случилась самая обычная история: съемная квартира, старый дом в бедном районе. В таких часто случаются пожары.
— А где же был в это время сам Берн? — продолжала допытываться Кристабель.
— Он был там же. Пожар начался поздно вечером, Берн уже спал, когда его мать вернулась домой с какой-то веселой прогулки и обнаружила, что дом охвачен пламенем. Она бросилась в квартиру, вытащила ребенка, но сама при этом так сильно обгорела, что позже умерла в больнице.
— Значит, адский огонь настиг-таки миссис Берн? — засмеялась леди Дженнифер. — Отличный сюжет для проповеди.
Кристабель почувствовала приступ дурноты от подобной бесчувственности.
— Элеонора, ради Бога! Имей уважение к мертвым, — резким тоном произнесла леди Хангейт.
— Не будь ханжой. Признайся, что все это очень поучительно и даже…
— Простите, — пробормотала Кристабель, вставая. Она почувствовало, что с нее уже всего этого хватит и надо уходить отсюда, пока она не выцарапала кому-нибудь глаза.
— Куда вы? Хотите пострелять вместе с мужчинами? — продолжала веселиться леди Дженнифер. — Я слышала, что вы хороший стрелок. Но попадать в птиц труднее, чем в людей. Люди — гораздо более крупные мишени.
Кристабель застыла на месте. Похоже, лорд Стокли всем разболтал об этой несчастной истории. Чертов сплетник! Кристабель повернулась к леди Дженнифер и произнесла с едкой насмешкой:
— Могу продемонстрировать свое умение на обеих мишенях, когда вам будет угодно, леди Дженнифер.
Миссис Талбот хихикнула у нее за спиной, а леди Хангейт громко рассмеялась. Графиня зло прищурилась:
— По-моему, сейчас самое подходящее время. В людей мы, разумеется, стрелять не будем, достаточно и птиц. Я и сама умею обращаться с ружьем. Почему бы нам всем не прогуляться? — Она отложила книгу. — Все равно пока совершенно нечем заняться.
— Мужчинам это может не понравиться, — предположила миссис Талбот.
— Чепуха, — возразила леди Хангейт, тайком подмигнув Кристабель. — Среди них нет настоящих спортсменов, если не считать лорда Дженнифера. В основном они там просто заключают пари, кто первый промажет по куропатке и в какой следующий овраг свалится мистер Талбот вместе со своим ружьем. Мы можем только немного расшевелить их, я уверена. Почему бы нет?
Почему бы нет, в самом деле? Если дамы присоединятся к джентльменам, охота быстро превратится в веселый пикник, а в такой ясный осенний день это особенно увлекательно. К тому же подобная интерлюдия на природе сможет возбудить даже весьма пресыщенный вкус собравшейся здесь компании. В этом случае они с Берном смогут потихоньку улизнуть в дом и в безопасности заняться спальней лорда Стокли.
— Чтобы добавить азарта, — обратилась к Кристабель леди Дженнифер, — ставлю сто фунтов против серебряного веера, который вам подарил Берн, что убью трех птиц раньше, чем вы.
Кристабель крепче сжала в руке веер:
— А почему вы решили, что мне его подарил Берн?
— Эта вещь как раз в его вкусе: вульгарная и кричащая. Если бы эта женщина знала!
— Если мой веер такой кричащий и вульгарный, — парировала Кристабель, — то зачем вы хотите на него спорить?
— Наверное, он вам очень дорог, раз вы все время таскаете его с собой.
Очень похоже на лед Дженнифер: пытаться выиграть веер у соперницы только для того, чтобы досадить той!
Но готова ли Кристабель рискнуть своим единственным оружием ради глупого пари?
Несомненно. Давно пора сбить с леди Дженнифер спесь. Кроме того, и деньги придутся очень кстати. Кристабель угнетало то, что она так много должна Берну.
— Хорошо, — решила она. — Я принимаю условия пари.
Глава 17
Иногда бывает очень полезно удивить любовника неожиданным появлением.
«Мемуары содержанки»
Автор неизвестен
Гэвин стоял, прислонившись к дереву, и безуспешно пытался задремать, пока окружающие его болваны заключали пари, какая из куропаток первой взлетит на стоящий поблизости дуб. Больше всего ему хотелось взять ружье и разогнать всю стаю, чтобы наконец прекратить идиотские споры. Откуда взялась эта страсть англичан к бессмысленным пари? Сам Гэвин предпочитал выигрывать в более сложных играх, требующих ума и расчета, таких как вист, например.
Он устало вздохнул. Когда-то его забавляло, что члены его клуба спорят, кто первым появится в комнате в красном жилете или какая собака из своры первой поднимет лапу на колесо экипажа, стоящего у входа. Позже это стало раздражать. Он потратил годы жизни на то, чтобы пробиться наверх, поближе к этим «сливкам». И ради чего? Чтобы стоять рядом с ними и слушать, как они спорят о привычках и обычаях куропаток? Лучше бы он сидел в клубе и занимался счетами. Или в имении обсуждал с управляющим, чем засеять на зиму восточное пастбище.
Гэвин вдруг сам испугался своих мыслей. Может, его братья правы и он действительно стареет? А иначе с какой стати забавы Стокли вдруг стали казаться такими скучными? И с какой стати вчера вечером он с мстительной радостью выиграл у бедняги Маркема его коляску, наказав таким образом за то, что тот когда-то непочтительно отозвался о бюсте Кристабель?
Нет, все-таки дело не в возрасте, а в ней, его новой любовнице. Она явно плохо действует на его мозги. Он хочет ее постоянно, даже когда ее нет рядом. Казалось бы, заполучив Кристабель в свою постель, Берн должен был бы утолить эту жажду. Но черта с два! Желание по-прежнему пресле дует его.
Едва подумав о Кристабель, Гэвин обернулся и обнаружил, что по склону холма к ним решительно направляется группа женщин, во главе которой шагает она — настоящая Жанна д’Арк, только формы поокруглее и волосы подлиннее.
Пульс Гэвина тут же забился сильнее. Удивительно, как быстро он привык зарываться каждую ночь в ее густые черные пряди, засыпать, по-хозяйски положив ей руку на бедро, просыпаться, сжимая ее в объятиях, заниматься любовью, пока она…
Черт, ему уже достаточно одного взгляда на нее, чтобы возбудиться. Что дальше? Чтение любовных баллад и прочая сентиментальная чушь?
— Осторожнее, джентльмены, — предупредил Гэвин остальных мужчин, которые еще не видели, что происходит за их спинами. — К нам приближается куриный отряд.
— Что? — Стокли обернулся и, заметив женщин, расхохотался. — Не замечаешь ничего особенного в этом отряде, Берн?
Чертыхнувшись, Гэвин неохотно оторвался от дерева. До чего надоел этот Стокли с его проклятым юмором. Когда-нибудь этот идиот непременно получит по уху за свои шуточки.
— Ничего, кроме того, что у них такой решительный вид. На твоем месте, Стокли, я бы забеспокоился. Когда женщины собираются вместе и о чем-то договариваются, это обычно грозит хозяину неприятностями.
— А ты не обратил внимания, что отряд целиком состоит из твоих любовниц? — язвительно заметил Стокли. — Если кому-то и грозят неприятности, то скорее всего тебе.
Гэвин нахмурился. Похоже, Стокли прав. Действительно, каждая женщина в этой группе когда-то была связана с ним.
— Доброе утро, дамы! — громко крикнул Берн. — Соскучились без нас?
Леди Хангейт рассмеялась:
— И не мечтайте, самонадеянный болтун! Просто мы тоже решили пострелять. Леди Дженнифер вызвала леди Хавершем на соревнование. Они заключили пари и даже сделали ставки.
Теперь расхохотались все мужчины, возможно, приняв все за шутку. Но Гэвин точно знал, что это не так. Каким бы идиотом ни был муж Элеоноры, он тем не менее заслуженно считался отличным спортсменом и еще в начале их брака по глупости научил жену стрелять. И Элеонора пристрастилась к охоте, как кошка к сметане. Что касается Кристабель…
— Каковы условия пари? — спросил Берн, когда дамы приблизились и встали кружком вокруг Элеоноры и Кристабель.
— Сто фунтов против моего веера на то, что она сумеет сбить трех птиц раньше, чем я, — объяснила Кристабель, холодно посмотрев Гэвину в глаза.
Джентльмены стали наперебой делать ставки, а слуги поспешили вниз по холму, чтобы принести из дома дополнительные ружья. Гэвин вопросительно посмотрел на Кристабель, но не смог догадаться по ее лицу о причине неожиданного пари. А он-то надеялся, что она занята поисками в доме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Не думаю, — возразила леди Хангейт. — Автор мемуаров, очевидно, куртизанка, а любовницы Берна — всегда замужние женщины.
— И иногда вдовы, — с лукавым видом вставила леди Кингсли.
Знает ли она, что Кристабель известно все о ее романе с Берном? Скорее всего да. Лорд Стокли слишком любит сплетничать и провоцировать скандалы, чтобы смолчать на этот раз.
— Я прочитала книжку целиком, — продолжила разговор леди Дженнифер — В ней нет ни слова о Берне.
— Возможно, он заплатил за это автору, — предположила миссис Талбот. —Я слышала, что некоторые джентльмены получили письма, в которых им предлагалось пожертвовать определенной суммой, чтобы не стать героями воспоминаний.
Леди Хангейт засмеялась:
— Чтобы Берн стал платить шантажисту? Да ему совершенно наплевать, что болтают в свете о его любовных историях. Иногда мне даже кажется, что сплетни доставляют ему удовольствие.
— Несомненно, — подтвердила леди Дженнифер — Он дорожит репутацией человека с «самым горячим ртом и самым холодным сердцем».
— Не так все ужасно, — проворчала леди Хангейт. — И признайтесь, что его таланты в постели вполне компенсируют некоторую холодность манер.
Все женщины дружно вздохнули. Миссис Талбот повернулась к Кристабель:
— А он все еще делает такую штуку пальцами, когда…
— Миссис Талбот, это уж слишком! — возмутилась леди Хангейт. — Не думаю, что стоит обсуждать технические подробности.
— Почему же? С кем еще их можно обсудить? Я уверена, что вам тоже очень нравилось то, что он делает пальцами.
Кристабель застыла на своем стуле. Она прекрасно понимала, что имеет в виду миссис Талбот, потому что ей это тоже очень нравилось. Боже милостивый, неужели она на самом деле всего лишь одна из его гарема?
— Берн, конечно, очень хорош, не спорю, — присоединилась к разговору еще одна женщина, — но он не единственный мужчина, который знает, как доставить удовольствие. Однажды у меня был любовник…
Следующий час прошел в шокирующей, но крайне познавательной дискуссии. Никогда в жизни Кристабель не слышала ничего подобного, а о существовании многих вещей даже не подозревала. И некоторая информация показалась ей довольно интригующей.
Она слушала раскрыв рот, поражаясь разнообразию средств, которые используют мужчины для того, чтобы доставить удовольствие женщинам. И наоборот. Возможно, если применить какие-нибудь из этих новшеств, ей удастся удержать Берна и после того, как история с письмами будет кончена.
Кристабель чуть не застонала вслух. Удержать Берна! О чем она думает? И неужели жизнь ничему ее не учит? Стыдно мечтать о невозможном будущем с Берном, в то время как будущее ее отца зависит от ее способности найти письма.
— Возвращаясь к Берну, — прервала размышления Кристабель леди Дженнифер, — могу сказать, что меня в нем раздражало — его упрямое пристрастие к «французским письмам». Мне нравится чувствовать внутри себя настоящую мужскую плоть. И я не проститутка, которая может заразить его дурной болезнью. Если он так уж боится зачать ребенка, то мог бы просто вовремя прерывать акт, как делают остальные.
Кристабель постаралась скрыть удивление. Такой способ никогда не приходил ей в голову.
— А мне нравятся «французские письма», — пожала плечами миссис Талбот. — С ними все гораздо аккуратнее. Он по-прежнему настаивает на их использовании, леди Хавершем?
Кристабель багрово покраснела.
— Я… я… предпочла бы не обсуждать это.
— Посмотрите только, она краснеет! — воскликнула леди Дженнифер. — Наша откровенная беседа шокирует вас, леди Хавершем?
— Нет-нет, нисколько, — соврала Кристабель.
— Но вы в ней почти не участвовали. Скажите, что вас раздражает в Берне?
Кристабель попыталась вспомнить о чем-нибудь наименее… нескромном.
— Он постоянно стягивает с меня одеяло. Мне приходится просыпаться среди ночи, чтобы вернуть его.
Женщины недоуменно переглянулись. Леди Хангейт наклонилась к Кристабель:
— Вы хотите сказать, что Берн действительно проводит с вами ночи?
— Ну разумеется.
— Ничего тут не «разумеется», — вмешалась миссис Талбот. — Берн никогда ни с кем не спит. Он может задремать, но не больше чем на пару часов.
Остальные женщины дружно закивали, и сердце Кристабель радостно забилось.
— Выходит, Берн ни разу не провел ни с одной из вас целую ночь?
— Ни разу, — подтвердила леди Хангейт.
Леди Дженнифер пренебрежительно махнула рукой:
— Это только потому, что она вдова. Он спит с ней всю ночь, потому что ей не надо спешить к мужу.
— Не думаю, что причина в этом, — возразила незнакомая молодая женщина. — Моего мужа часто не бывает в Лондоне, а слуги очень мне преданы, но, сколько я ни просила Берна остаться на ночь, он всегда уходил.
А с Кристабель он проводит всю ночь. Каждую ночь! Может, она все-таки значит для него больше, чем другие? Или остается с ней только для того, чтобы не спускать с нее глаз?
— Что меня всегда раздражало в Берне, — заметила леди Хангейт, — так это всякие дурацкие слова, которые он мне говорил: «детка», «моя маленькая» и тому подобные.
— Это его ирландская кровь, — объяснила миссис Талбот. — Ирландцы обожают всякие нежности.
— Да и я не возражаю против нежностей. Просто мне не нравится его выбор. Я взрослая женщина, какая же я, черт побери, «детка»? И уж точно не «его маленькая».
— А мне это нравится, — призналась Кристабель, — и я прямо таю, когда он называет меня «любимой».
Женщины еще раз обменялись между собой взглядами.
— Он называет вас «любимой»? — изумленно переспросила миссис Талбот.
—Да, иногда, — смущенно пробормотала Кристабель, чувствуя, что взгляды присутствующих устремлены на нее.
Леди Хангейт откинулась в кресле и недоверчиво произнесла:
— Ну-ну, это очень интересно.
— Это ничего не значит, — резко произнесла леди Дженнифер. — Он, кажется, и меня пару раз называл «любимой». Я просто не помню.
— А я отлично помню, — вставила молодая женщина, в голосе которой слышались нотки зависти. — Меня он так никогда не называл.
— Меня тоже, — призналась миссис Талбот.
— Похоже, к леди Хавершем Берн повернулся иной стороной, чем ко всем нам, — заключила леди Хангейт.
— Глупости, — разозлилась леди Дженнифер. — Леопард никогда не меняет своих пятен. Если он ведет себя не так, как обычно, значит, ему что-нибудь от нее надо.
Кристабель крутила в пальцах веер. Возможно, так оно и есть. Хотя она не понимала, каким образом Берн собирается приблизиться к своей цели, называя ее «любимой».
— Как бы там ни было, — добавила леди Хангейт, — Берн становится старше. В какой-то момент любой мужчина перестает разбрасывать камни и начинает их собирать. Даже такие, как Берн, иногда влюбляются и женятся.
— Берн? — переспросила леди Дженнифер с нескрываемым презрением. — Мечтающий о домашнем очаге? Не смешите меня. Этот мужчина не способен на любовь, а тем более на женитьбу.
— Это неправда, — раздался негромкий голос. Все повернулись к леди Кингсли, а она покраснела, но упрямо продолжала: — Я когда-то… хм… знала женщину, которая уверяла, что он любил ее и просил стать его женой.
— Эта женщина либо сумасшедшая, либо лгунья, — безапелляционно заявила леди Дженнифер. — Послушайте, да если вы хотя бы упомянули слово «любовь», разговаривая с Берном, то можете навсегда с ним проститься. Он, может, в этот раз и переспит с вами, но начиная с завтрашнего дня вы его уже не увидите. И вам уже не поможет, если вы станете уверять, что совсем не имели этого в виду, что просто шутили… — Леди Дженнифер осеклась, словно поняв, что сказала уже слишком много, но потом решительно продолжила: — Если хотите порвать с Берном, просто скажите ему: «Я люблю тебя», — и он порвет с вами сам.
У Кристабель пересохло в горле при мысли о такой ужасной возможности.
— Это правда, — грустно подтвердила миссис Талбот. — Нельзя говорить ему этих слов, если хочешь остаться его любовницей.
Кристабель взглянула на побледневшую леди Кингсли. Будь она проклята! Это из-за нее Берн стал таким. Как могла она разбить его сердце! Это она научила его быть холодным, не допускать никого в свое сердце, бояться даже упоминаний о любви и браке.
Кристабель вздохнула. Нет, это несправедливо. Конечно, эта женщина причинила ему боль, но были и другие вещи, сделавшие Берна таким: тяжелое детство, предательство принца…
— А кто из вас знает что-нибудь о пожаре, в котором погибла мать Берна? — неожиданно спросила Кристабель, решив, что сейчас самый подходящий момент хоть что-то выяснить про это. — Как это случилось?
— Кажется, дело было в неисправном очаге, — ответила миссис Талбот. — Я в хороших отношениях с владельцем театра, где когда-то служила мать Берна. Он рассказал, что случилась самая обычная история: съемная квартира, старый дом в бедном районе. В таких часто случаются пожары.
— А где же был в это время сам Берн? — продолжала допытываться Кристабель.
— Он был там же. Пожар начался поздно вечером, Берн уже спал, когда его мать вернулась домой с какой-то веселой прогулки и обнаружила, что дом охвачен пламенем. Она бросилась в квартиру, вытащила ребенка, но сама при этом так сильно обгорела, что позже умерла в больнице.
— Значит, адский огонь настиг-таки миссис Берн? — засмеялась леди Дженнифер. — Отличный сюжет для проповеди.
Кристабель почувствовала приступ дурноты от подобной бесчувственности.
— Элеонора, ради Бога! Имей уважение к мертвым, — резким тоном произнесла леди Хангейт.
— Не будь ханжой. Признайся, что все это очень поучительно и даже…
— Простите, — пробормотала Кристабель, вставая. Она почувствовало, что с нее уже всего этого хватит и надо уходить отсюда, пока она не выцарапала кому-нибудь глаза.
— Куда вы? Хотите пострелять вместе с мужчинами? — продолжала веселиться леди Дженнифер. — Я слышала, что вы хороший стрелок. Но попадать в птиц труднее, чем в людей. Люди — гораздо более крупные мишени.
Кристабель застыла на месте. Похоже, лорд Стокли всем разболтал об этой несчастной истории. Чертов сплетник! Кристабель повернулась к леди Дженнифер и произнесла с едкой насмешкой:
— Могу продемонстрировать свое умение на обеих мишенях, когда вам будет угодно, леди Дженнифер.
Миссис Талбот хихикнула у нее за спиной, а леди Хангейт громко рассмеялась. Графиня зло прищурилась:
— По-моему, сейчас самое подходящее время. В людей мы, разумеется, стрелять не будем, достаточно и птиц. Я и сама умею обращаться с ружьем. Почему бы нам всем не прогуляться? — Она отложила книгу. — Все равно пока совершенно нечем заняться.
— Мужчинам это может не понравиться, — предположила миссис Талбот.
— Чепуха, — возразила леди Хангейт, тайком подмигнув Кристабель. — Среди них нет настоящих спортсменов, если не считать лорда Дженнифера. В основном они там просто заключают пари, кто первый промажет по куропатке и в какой следующий овраг свалится мистер Талбот вместе со своим ружьем. Мы можем только немного расшевелить их, я уверена. Почему бы нет?
Почему бы нет, в самом деле? Если дамы присоединятся к джентльменам, охота быстро превратится в веселый пикник, а в такой ясный осенний день это особенно увлекательно. К тому же подобная интерлюдия на природе сможет возбудить даже весьма пресыщенный вкус собравшейся здесь компании. В этом случае они с Берном смогут потихоньку улизнуть в дом и в безопасности заняться спальней лорда Стокли.
— Чтобы добавить азарта, — обратилась к Кристабель леди Дженнифер, — ставлю сто фунтов против серебряного веера, который вам подарил Берн, что убью трех птиц раньше, чем вы.
Кристабель крепче сжала в руке веер:
— А почему вы решили, что мне его подарил Берн?
— Эта вещь как раз в его вкусе: вульгарная и кричащая. Если бы эта женщина знала!
— Если мой веер такой кричащий и вульгарный, — парировала Кристабель, — то зачем вы хотите на него спорить?
— Наверное, он вам очень дорог, раз вы все время таскаете его с собой.
Очень похоже на лед Дженнифер: пытаться выиграть веер у соперницы только для того, чтобы досадить той!
Но готова ли Кристабель рискнуть своим единственным оружием ради глупого пари?
Несомненно. Давно пора сбить с леди Дженнифер спесь. Кроме того, и деньги придутся очень кстати. Кристабель угнетало то, что она так много должна Берну.
— Хорошо, — решила она. — Я принимаю условия пари.
Глава 17
Иногда бывает очень полезно удивить любовника неожиданным появлением.
«Мемуары содержанки»
Автор неизвестен
Гэвин стоял, прислонившись к дереву, и безуспешно пытался задремать, пока окружающие его болваны заключали пари, какая из куропаток первой взлетит на стоящий поблизости дуб. Больше всего ему хотелось взять ружье и разогнать всю стаю, чтобы наконец прекратить идиотские споры. Откуда взялась эта страсть англичан к бессмысленным пари? Сам Гэвин предпочитал выигрывать в более сложных играх, требующих ума и расчета, таких как вист, например.
Он устало вздохнул. Когда-то его забавляло, что члены его клуба спорят, кто первым появится в комнате в красном жилете или какая собака из своры первой поднимет лапу на колесо экипажа, стоящего у входа. Позже это стало раздражать. Он потратил годы жизни на то, чтобы пробиться наверх, поближе к этим «сливкам». И ради чего? Чтобы стоять рядом с ними и слушать, как они спорят о привычках и обычаях куропаток? Лучше бы он сидел в клубе и занимался счетами. Или в имении обсуждал с управляющим, чем засеять на зиму восточное пастбище.
Гэвин вдруг сам испугался своих мыслей. Может, его братья правы и он действительно стареет? А иначе с какой стати забавы Стокли вдруг стали казаться такими скучными? И с какой стати вчера вечером он с мстительной радостью выиграл у бедняги Маркема его коляску, наказав таким образом за то, что тот когда-то непочтительно отозвался о бюсте Кристабель?
Нет, все-таки дело не в возрасте, а в ней, его новой любовнице. Она явно плохо действует на его мозги. Он хочет ее постоянно, даже когда ее нет рядом. Казалось бы, заполучив Кристабель в свою постель, Берн должен был бы утолить эту жажду. Но черта с два! Желание по-прежнему пресле дует его.
Едва подумав о Кристабель, Гэвин обернулся и обнаружил, что по склону холма к ним решительно направляется группа женщин, во главе которой шагает она — настоящая Жанна д’Арк, только формы поокруглее и волосы подлиннее.
Пульс Гэвина тут же забился сильнее. Удивительно, как быстро он привык зарываться каждую ночь в ее густые черные пряди, засыпать, по-хозяйски положив ей руку на бедро, просыпаться, сжимая ее в объятиях, заниматься любовью, пока она…
Черт, ему уже достаточно одного взгляда на нее, чтобы возбудиться. Что дальше? Чтение любовных баллад и прочая сентиментальная чушь?
— Осторожнее, джентльмены, — предупредил Гэвин остальных мужчин, которые еще не видели, что происходит за их спинами. — К нам приближается куриный отряд.
— Что? — Стокли обернулся и, заметив женщин, расхохотался. — Не замечаешь ничего особенного в этом отряде, Берн?
Чертыхнувшись, Гэвин неохотно оторвался от дерева. До чего надоел этот Стокли с его проклятым юмором. Когда-нибудь этот идиот непременно получит по уху за свои шуточки.
— Ничего, кроме того, что у них такой решительный вид. На твоем месте, Стокли, я бы забеспокоился. Когда женщины собираются вместе и о чем-то договариваются, это обычно грозит хозяину неприятностями.
— А ты не обратил внимания, что отряд целиком состоит из твоих любовниц? — язвительно заметил Стокли. — Если кому-то и грозят неприятности, то скорее всего тебе.
Гэвин нахмурился. Похоже, Стокли прав. Действительно, каждая женщина в этой группе когда-то была связана с ним.
— Доброе утро, дамы! — громко крикнул Берн. — Соскучились без нас?
Леди Хангейт рассмеялась:
— И не мечтайте, самонадеянный болтун! Просто мы тоже решили пострелять. Леди Дженнифер вызвала леди Хавершем на соревнование. Они заключили пари и даже сделали ставки.
Теперь расхохотались все мужчины, возможно, приняв все за шутку. Но Гэвин точно знал, что это не так. Каким бы идиотом ни был муж Элеоноры, он тем не менее заслуженно считался отличным спортсменом и еще в начале их брака по глупости научил жену стрелять. И Элеонора пристрастилась к охоте, как кошка к сметане. Что касается Кристабель…
— Каковы условия пари? — спросил Берн, когда дамы приблизились и встали кружком вокруг Элеоноры и Кристабель.
— Сто фунтов против моего веера на то, что она сумеет сбить трех птиц раньше, чем я, — объяснила Кристабель, холодно посмотрев Гэвину в глаза.
Джентльмены стали наперебой делать ставки, а слуги поспешили вниз по холму, чтобы принести из дома дополнительные ружья. Гэвин вопросительно посмотрел на Кристабель, но не смог догадаться по ее лицу о причине неожиданного пари. А он-то надеялся, что она занята поисками в доме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34