Если мы с лордом Стокли…
— Нет, — повторил Берн упрямо. — Нет. — Он наклонился совсем низко. — Никогда.
И вот уже его губы прижимаются к ее губам, и он целует Кристабель так властно, как не целовал никогда прежде. Так, словно всему миру придет конец, если он не поцелует ее.
Кристабель обхватила Берна руками за шею и забыла о всяком сопротивлении. Он не целовал ее уже целую неделю, с того самого дня, как она поклялась себе не допускать этого.
Сколько раз с тех пор она ловила на себе его взгляд, полный еле сдерживаемого огня, от которого у нее слабели колени! Сколько ночей провела без сна, мечтая о его поцелуях!
— Кристабель… — прошептал Берн, на мгновение прервав поцелуй. — Господи, вы же с ума меня сводите!
Что ж, по крайней мере это взаимно. Он снова овладел ее губами. Его руки скользили по ее телу…
Кто-то прошел мимо них и отпустил сальную шутку. Берн оторвался от нее.
— Пойдемте, — пробормотал он и потянул Кристабель дальше по коридору.
— Куда мы идем? — спросила она, едва поспевая за Гэвином.
— Ко мне.
Кристабель резко остановилась: — Послушайте, Берн…
— Сейчас самое время обсудить нашу тактику. У вас В комнате говорить об этом невозможно. Слишком близко от Стокли.
— А! — Да, это вполне разумно. Разве нет? Или она так стремится к собственной гибели, что готова верить всему, что он скажет?
Они миновали несколько пустых залов и наконец достигли дверей красивой комнаты, в которой темная полированная мебель со старинными бронзовыми украшениями создавала чисто мужскую атмосферу. Берн, очевидно, считался здесь весьма важным гостем, и слуги оказывали ему особое внимание. В камине горело ровное пламя, рядом с письменным столом стоял графин с бренди, а вазы были наполнены свежими цветами.
Но Берн не обратил на это никакого внимания. Он пропустил Кристабель в комнату, захлопнул за собой дверь и с мрачным видом проговорил:
— Я потерял, наверное, десять лет жизни, когда увидел вас в кабинете со Стокли. Я был уверен, что он застал вас за поисками.
— Я не так глупа, как вы думаете. Я сказала ему, что ищу книгу, и он мне поверил.
— Вы так думаете? — Берн подошел ближе. — Почему же тогда он вдруг захотел изменить условия пари? Он играет с вами, Кристабель…
— Если и так, я вполне могу справиться с ним.
— Вы всегда можете проткнуть его тем кинжалом, который я вам подарил, верно? — Голос Берна был полон сарказма.
— Если придется.
Берн запустил пальцы в волосы.
— Не придется, поймите вы это! Если вы будете заниматься поисками в то время, когда это безопасно.
— Это когда же?
— Когда гости уже спят, а горничные еще не встали.
— С четырех до пяти утра? Не говорите ерунды. Такими темпами нам придется вести поиски месяц.
— Тогда по крайней мере не делайте этого одна. Если нас застанут вдвоем, нам легче будет объяснить свое присутствие в неожиданном месте.
Кристабель подозрительно посмотрела на Гэвина:
— Вы просто хитрый прохвост, вот и все! Вы боитесь, что я найду письма, когда вас не будет рядом и у вас не окажется возможности сунуть в них нос. И не пытайтесь морочить мне голову всякими придуманными вами опасностями…
— Я не пытаюсь морочить вам голову! — Берн вплотную приблизился к Кристабель. — Что делал Стокли, когда вы остались с ним наедине? Он прикасался к вам, целовал вас?
— Да, он поцеловал меня, и все. Берн скрипнул зубами:
— В следующий раз, когда он застанет вас одну, он этим не ограничится, особенно теперь, когда вы намекнули ему, что, возможно, и сами не прочь.
Здесь он, может быть, прав.
— Значит, надо просто постараться, чтобы он не застал меня одну, — не сдавалась Кристабель.
— Когда вы спите всего в нескольких ярдах от него?! — почти выкрикнул Берн. — Он может зайти в вашу комнату в любое время дня и ночи!
— Я стану запирать дверь.
— Это же его дом, будь он проклят! Разумеется, у него есть все ключи.
— Тогда я… Я буду подпирать дверь стулом или…
— Вы будете спать здесь, вот и все, — решительно произнес Берн. — Вы будете спать со мной, и заниматься поисками со мной, и…
— А вы знаете, что говорите сейчас как ревнивый любовник? — тихо спросила Кристабель. — Вы сами-то себя слышите?
Берн на мгновение замер.
— Не болтайте ерунду. — Он опять нервно провел рукой по волосам. — Никогда в жизни я не ревновал ни одну женщину.
— Ну, значит, я ошиблась, — огрызнулась Кристабель. — А теперь, когда это установлено, могу я вернуться в свою комнату?
Кристабель успела даже открыть дверь, но Берн опять с силой захлопнул ее.
— Вы никуда не пойдете. Вы останетесь здесь, чтобы я мог присматривать за вами.
— С какой стати? — возмутилась Кристабель. — Назовите хоть одну причину, по которой я должна остаться.
— Потому что я хочу, чтобы вы остались.
— Это не…
Берн закрыл ей рот поцелуем, навалился всем телом, прижал к двери, не давая возможности вырваться. Но на сей раз Кристабель не ответила ему. На этот раз она хотела большего.
Он беспокоится и ревнует, что бы он там ни говорил, а это значит, что она небезразлична ему. Но сумеет ли она заставить Берна признаться, что его влечет к ней не только чувственность?
Почему-то Кристабель было очень важно услышать это. Понять, действительно ли за наружностью холодного и расчетливого циника скрывается обычный человек, способный чувствовать и страдать. Человек, у которого есть душа.
Словно почувствовав сдержанность Кристабель, Берн усилил свой натиск, пробежал губами по ее подбородку и шее, нашел застежку платья.
— Останься сегодня со мной, моя милая. — Языком он обвел контур ее уха, заставив Кристабель задрожать. — Останься здесь. Хватит этого дурацкого воздержания.
Его рука скользнула внутрь платья, пальцы нашли сосок, и все тело Кристабель устремилось ему навстречу, желая большего. Она с трудом подавила сладкий стон.
— Признайтесь, что ревновали сегодня, когда застали меня с лордом Стокли. Признайтесь, и я останусь.
Берн замер на мгновение, затем продолжил:
— Я не могу признаться в том, чего не было.
Его другая рука наконец справилась с застежкой, и платье соскользнуло с плеч Кристабель.
— Почему не можете? Вы можете солгать, а я об этом даже не догадаюсь. Попробуйте солгите мне.
—Я не собираюсь выдумывать никаких глупостей, — жестко ответил Берн, быстро спустил бретельку сорочки, обнажив грудь, и схватил ее ртом так жадно, что сжигающий его огонь перекинулся на Кристабель.
— Вы… не собираетесь… выдумывать, — задыхаясь, проговорила она, — потому что… сами знаете… что это… правда.
— Думайте что хотите.
Берн торопливо развернул Кристабель, для того чтобы расшнуровать корсет, и вскоре отбросил его в сторону. Кристабель опять повернулась к нему лицом. Гэвин пожирал ее взглядом, голодным и повелительным одновременно.
— Признайтесь, Берн, признайтесь, что…
Гэвин поцелуем снова заставил Кристабель замолчать, вероятно, для того, чтобы она не мешала ему расправиться с сорочкой и панталонами. Потом принялся бесстыдно ласкать обнажившийся живот и грудь, пробираясь рукой к заветному месту между бедер.
Кристабель остановила его руку.
— Произнесите эти слова: «Я ревновал». Всего два слова. Глаза Берна казались почти черными в полутемной комнате.
— Скажу, если пообещаете проводить со мной все ночи. И отправляться на поиски тоже только со мной.
— Вы знаете, что я не могу пообещать этого.
— А все-таки придется, моя милая, — хриплым голосом проговорил Берн. — Я позабочусь об этом.
Он подхватил Кристабель на руки и понес к кровати. Когда, опустив ее на покрывало, он стал лихорадочно стягивать с себя одежду, она на мгновение задумалась, не попробовать ли сбежать, пока это еще возможно, но сразу же отказалась от этой мысли. Она еще не собиралась сдаваться. Сегодня на минуту ей удалось увидеть настоящего Берна — необузданного, раздираемого на части гневом и ревностью.
Гэвин быстро раздевался, не сводя с Кристабель взгляда, от которого у нее заострились и заболели соски. Она и не пыталась бороться со страстным желанием, охватившим ее. Она лежала и упивалась зрелищем обнажающихся перед ней мускулистых рук, сильных ног и широко развернутых плеч.
Кристабель слишком долго боялась, что, овладев ее телом, Берн получит власть и над ней и воспользуется этим, для того чтобы украсть ее тайну. И только сейчас она вдруг подумала, что и сама может добиться того же. Разве, пойдя навстречу желанию Берна, она не сможет получить власть над ним? И тогда попытается убедить его, что, помогая ей, он поступит благороднее, чем стараясь использовать ее тайну.
А может, у нее и сейчас есть такая власть?
— Признайтесь, что ревновали, — Кристабель сделала еще одну попытку добиться от Берна признания, — что вам больно было увидеть меня с лордом Стокли.
— Пообещайте, что не станете заниматься поисками в одиночку, — потребовал Берн в ответ. Избавившись от одежды, он лег рядом, перевернулся на бок и принялся ласкать грудь Кристабель. — Пообещайте, детка.
— Сначала признайтесь, что ревновали. — Кристабель тоже повернулась на бок и, медленно проводя мизинцем по узкой полоске волос на животе Берна, дотронулась до его возбужденной плоти. Обхватив ее пальцами, она еще раз прошептала: — Признайтесь, Берн.
Кристабель не успела даже пошевелить пальцами, как Гэвин схватил ее за руку:
— О нет! В эти игры мы больше играть не будем, маленькая лиса.
Перевернув Кристабель на спину, он одной рукой сжал оба ее запястья над головой, потом, опустив голову, стал поочередно брать в рот и ласкать языком то один заострившийся сосок, то другой. Тем временем другая его рука нашла дорогу к чувствительной точке между ее бедер и принялась дразнить ее легкими ласкающими прикосновениями, которые, не давая удовлетворения, лишь сильнее разжигали огонь внутри Кристабель.
— Обещай мне… — повторял Берн снова и снова, лишь на секунду отрывая губы от ее груди.
Возбуждение Кристабель все нарастало. Ей хотелось немедленного удовлетворения. Она стонала и извивалась под Гэвином, поднимала бедра навстречу ему.
— Признайтесь… признайтесь… и… я… пообещаю… все… что хотите… — прерывистым шепотом проговорила она.
— Черт вас возьми! — воскликнул Берн, нависая над ней всем телом. — Черт вас возьми, упрямая кошка!
Кристабель потянулась к нему губами, и Берн впился в них жадным поцелуем. Коленом он попытался раздвинуть ей бедра. Кристабель сама раскрыла их ему навстречу. Теперь он устроился над ней так, что его возбужденная, твердая плоть скользила вверх и вниз по той самой нежной точке, которая больше всего жаждала этих прикосновений.
— Пообещай мне, детка, — шептал Берн прямо в губы Кристабель, — пообещай…
Рука Кристабель скользнула вниз, плотно охватила его горячую, пульсирующую плоть и скользнула по всей ее длине жестом, рассчитанным на то, чтобы окончательно свести его сума.
— Прекрати! — прошипел Берн.
— Признайся, — теперь была очередь Кристабель дразнить его легкими прикосновениями, так же как он дразнил ее минуту назад, — признайся, что ревновал.
Его взгляд опалил Кристабель, хотя тело и подчинялось движению ее руки.
— Нет.
Берн попытался освободиться, но Кристабель не отпускала его. Она потерлась твердыми сосками о завитки волос на его груди, выгнув спину, затем потянулась к его уху и прошептала:
— Признайся… — Вспомнив, как делал он, она прикоснулась языком к мочке его уха. — Давай признавайся.
Берн не выдержал, когда она еще раз медленно сжала пальцы и слегка потянула его на себя.
— Хорошо… иди к черту… признаюсь… отпусти меня теперь…
Кристабель отпустила, но сжала бедра и слегка отодвинулась.
— Скажи яснее.
Берн свирепо сверкнул на нее глазами и потребовал:
— Пообещай, что никуда не пойдешь без меня.
— Обещаю. — Уж в этом-то ей придется уступить.
На лице Берна появилось выражение полного удовлетворения. Его рука скользнула вниз, пальцы раздвинули складки горячей влажной плоти, и одним быстрым движением он вошел в Кристабель, застонав от наслаждения:
— Ты такая горячая и тесная, моя милая… Как же сладко внутри тебя…
— Берн, — взмолилась Кристабель, пока еще могла говорить, — скажи… слова…
Берн вышел из нее и вошел снова резким и сильным движением.
— Да, я ревновал! — выкрикнул он отрывисто. — Я и сейчас ревную. Ко всем этим идиотам, которые играют там в карты… и похотливо на тебя смотрят… и пялятся на твой зад, пока ты идешь…
— Правда? — прошептала удивленная Кристабель.
— И Стокли… — Бери буравил ее взглядом. — Я не могу даже думать о том, что он прикасался к тебе. Только я должен тебя целовать… — его дыхание обжигало Кристабель ухо, — и только я… должен быть… внутри тебя… как сейчас. — Он взял в рот мочку ее уха, осторожно стиснул зубами, затем обласкал языком. — Если бы я… хоть на мгновение поверил… что другой мужчина…
— Нет, никогда, — прошептала Кристабель. — Я хочу только тебя. — Она обхватила Берна за шею и, выгнув спину, прижалась к нему всем телом. — Только тебя.
— Кристабель. — Берн осыпал горячими поцелуями ее глаза, щеки, шею. — Господи, Кристабель…
Он двигался внутри ее все неистовее. Скользнув вниз, его рука нащупала ту самую чувствительную точку и ласкала ее до тех пор, пока Кристабель не начала падать, падать… падать… прямо в ад вместе с самим Князем Тьмы. Мужчина, у которого нет души, овладевал ее телом настойчиво, безжалостно, заполняя собой ее всю — каждую жилку, каждый мускул, каждый орган, пока Кристабель не перестала понимать, где кончается она и начинается он.
Вот теперь она действительно пропала. Ей мерещилось, что адское пламя опаляет лицо, а в воздухе пахнет серой, но этот запах казался ей слаще аромата роз. Господи, помилуй ее! Ей не важно, куда увлечет ее Берн. Пусть она сгорит в этом пламени, а дьявол украдет ее душу. Ад с Берном слаще, чем небеса без него.
— Будь ты проклята, детка! — задыхаясь, прошептал Гэвин. — Кристабель… милая… девочка… моя… моя… моя!
Наверное, это голос дьявола, требующего ее душу.
— Мой… мой… Берн… ты тоже мой… — вторила ему в ответ Кристабель.
Глава 15
Я пришла к выводу, что разумнее никогда не задавать мужчине вопросы о его прежних любовницах, потому что ответы на них могут вам не понравиться.
«Мемуары содержанки»
Автор неизвестен
Гэвин лежал на спине, уставившись на вышитый полог кровати и боком чувствуя горячее тело Кристабель, прильнувшее к нему. Он все еще не мог справиться со сбившимся дыханием и бешено колотящимся сердцем. И напряжение последних минут было не единственной тому причиной.
Другой причиной были невероятные вещи, в которых Кристабель заставила его признаться. Неужели эта безумная исповедь ревнивца действительно прозвучала из его уст? И ведь он даже не лгал, чтобы заполучить эту женщину. Нет, каждое слово было чистой правдой. Черт побери эту вдову! Черт ее побери!
Многие любовницы использовали подобные моменты в постели, чтобы добиться от Гэвина чего-нибудь: украшений, подарков, заманчивых путешествий. Но ни одной не нужно была заглядывать к нему в душу. И надо признаться, ни одной не удавалось превратить его в ревнивца, готового задушить человека лишь за похотливый взгляд, брошенный в ее сторону.
Так что же все-таки с ним случилось? С таким же успехом он мог вскрыть себе грудь и на ладони предложить ей свое сердце: «На, бери его, милая, копайся в нем на здоровье». Этой вдове Хавершем недостаточно его тела. Ей надо заполучить его всего. И если он не будет осторожен, то легко может превратиться в одержимого безумца.
Слегка повернув голову, Гэвин взглянул на Кристабель, и его злость сразу же испарилась. Она ничуть не походила на коварную соблазнительницу, задумавшую уничтожить его. Ее лицо было спокойным, счастливым и уже немного сонным, и больше всего Кристабель напоминала сейчас мирно спящего котенка, свернувшегося клубком.
Похоже, дела Берна действительно плохи. Потому что он точно знает, что готов повторить все те слова, которые произнес под давлением Кристабель, чтобы снова увидеть это выражение на ее лице. И видеть его каждое утро, едва проснувшись. И каждый день любоваться ее сияющей улыбкой.
У Гэвина перехватило дыхание. Что же сотворила с ним эта женщина? И не дай Бог ей догадаться об этом! Потому что в таком случае, не успев моргнуть глазом, он окажется ее мужем и отцом кучи орущих ребятишек…
— Черт! — Гэвин резко сел в кровати. — Как же я мог позабыть о нем?
— Позабыть о чем? — встревожено спросила Кристабель.
— Все равно уже поздно. — Берн опять откинулся на подушку и привлек Кристабель к себе на грудь. — Я забыл о «французском письме», моя милая. — Еще одна вещь, которая никогда не случалась с Гэвином раньше.
— Ничего, — сказала Кристабель чуть слышно, — наверное, это не страшно. Я, кажется, все равно не могу иметь детей.
Совершенно неожиданно для него самого у Гэвина при этом известии перехватило дыхание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Нет, — повторил Берн упрямо. — Нет. — Он наклонился совсем низко. — Никогда.
И вот уже его губы прижимаются к ее губам, и он целует Кристабель так властно, как не целовал никогда прежде. Так, словно всему миру придет конец, если он не поцелует ее.
Кристабель обхватила Берна руками за шею и забыла о всяком сопротивлении. Он не целовал ее уже целую неделю, с того самого дня, как она поклялась себе не допускать этого.
Сколько раз с тех пор она ловила на себе его взгляд, полный еле сдерживаемого огня, от которого у нее слабели колени! Сколько ночей провела без сна, мечтая о его поцелуях!
— Кристабель… — прошептал Берн, на мгновение прервав поцелуй. — Господи, вы же с ума меня сводите!
Что ж, по крайней мере это взаимно. Он снова овладел ее губами. Его руки скользили по ее телу…
Кто-то прошел мимо них и отпустил сальную шутку. Берн оторвался от нее.
— Пойдемте, — пробормотал он и потянул Кристабель дальше по коридору.
— Куда мы идем? — спросила она, едва поспевая за Гэвином.
— Ко мне.
Кристабель резко остановилась: — Послушайте, Берн…
— Сейчас самое время обсудить нашу тактику. У вас В комнате говорить об этом невозможно. Слишком близко от Стокли.
— А! — Да, это вполне разумно. Разве нет? Или она так стремится к собственной гибели, что готова верить всему, что он скажет?
Они миновали несколько пустых залов и наконец достигли дверей красивой комнаты, в которой темная полированная мебель со старинными бронзовыми украшениями создавала чисто мужскую атмосферу. Берн, очевидно, считался здесь весьма важным гостем, и слуги оказывали ему особое внимание. В камине горело ровное пламя, рядом с письменным столом стоял графин с бренди, а вазы были наполнены свежими цветами.
Но Берн не обратил на это никакого внимания. Он пропустил Кристабель в комнату, захлопнул за собой дверь и с мрачным видом проговорил:
— Я потерял, наверное, десять лет жизни, когда увидел вас в кабинете со Стокли. Я был уверен, что он застал вас за поисками.
— Я не так глупа, как вы думаете. Я сказала ему, что ищу книгу, и он мне поверил.
— Вы так думаете? — Берн подошел ближе. — Почему же тогда он вдруг захотел изменить условия пари? Он играет с вами, Кристабель…
— Если и так, я вполне могу справиться с ним.
— Вы всегда можете проткнуть его тем кинжалом, который я вам подарил, верно? — Голос Берна был полон сарказма.
— Если придется.
Берн запустил пальцы в волосы.
— Не придется, поймите вы это! Если вы будете заниматься поисками в то время, когда это безопасно.
— Это когда же?
— Когда гости уже спят, а горничные еще не встали.
— С четырех до пяти утра? Не говорите ерунды. Такими темпами нам придется вести поиски месяц.
— Тогда по крайней мере не делайте этого одна. Если нас застанут вдвоем, нам легче будет объяснить свое присутствие в неожиданном месте.
Кристабель подозрительно посмотрела на Гэвина:
— Вы просто хитрый прохвост, вот и все! Вы боитесь, что я найду письма, когда вас не будет рядом и у вас не окажется возможности сунуть в них нос. И не пытайтесь морочить мне голову всякими придуманными вами опасностями…
— Я не пытаюсь морочить вам голову! — Берн вплотную приблизился к Кристабель. — Что делал Стокли, когда вы остались с ним наедине? Он прикасался к вам, целовал вас?
— Да, он поцеловал меня, и все. Берн скрипнул зубами:
— В следующий раз, когда он застанет вас одну, он этим не ограничится, особенно теперь, когда вы намекнули ему, что, возможно, и сами не прочь.
Здесь он, может быть, прав.
— Значит, надо просто постараться, чтобы он не застал меня одну, — не сдавалась Кристабель.
— Когда вы спите всего в нескольких ярдах от него?! — почти выкрикнул Берн. — Он может зайти в вашу комнату в любое время дня и ночи!
— Я стану запирать дверь.
— Это же его дом, будь он проклят! Разумеется, у него есть все ключи.
— Тогда я… Я буду подпирать дверь стулом или…
— Вы будете спать здесь, вот и все, — решительно произнес Берн. — Вы будете спать со мной, и заниматься поисками со мной, и…
— А вы знаете, что говорите сейчас как ревнивый любовник? — тихо спросила Кристабель. — Вы сами-то себя слышите?
Берн на мгновение замер.
— Не болтайте ерунду. — Он опять нервно провел рукой по волосам. — Никогда в жизни я не ревновал ни одну женщину.
— Ну, значит, я ошиблась, — огрызнулась Кристабель. — А теперь, когда это установлено, могу я вернуться в свою комнату?
Кристабель успела даже открыть дверь, но Берн опять с силой захлопнул ее.
— Вы никуда не пойдете. Вы останетесь здесь, чтобы я мог присматривать за вами.
— С какой стати? — возмутилась Кристабель. — Назовите хоть одну причину, по которой я должна остаться.
— Потому что я хочу, чтобы вы остались.
— Это не…
Берн закрыл ей рот поцелуем, навалился всем телом, прижал к двери, не давая возможности вырваться. Но на сей раз Кристабель не ответила ему. На этот раз она хотела большего.
Он беспокоится и ревнует, что бы он там ни говорил, а это значит, что она небезразлична ему. Но сумеет ли она заставить Берна признаться, что его влечет к ней не только чувственность?
Почему-то Кристабель было очень важно услышать это. Понять, действительно ли за наружностью холодного и расчетливого циника скрывается обычный человек, способный чувствовать и страдать. Человек, у которого есть душа.
Словно почувствовав сдержанность Кристабель, Берн усилил свой натиск, пробежал губами по ее подбородку и шее, нашел застежку платья.
— Останься сегодня со мной, моя милая. — Языком он обвел контур ее уха, заставив Кристабель задрожать. — Останься здесь. Хватит этого дурацкого воздержания.
Его рука скользнула внутрь платья, пальцы нашли сосок, и все тело Кристабель устремилось ему навстречу, желая большего. Она с трудом подавила сладкий стон.
— Признайтесь, что ревновали сегодня, когда застали меня с лордом Стокли. Признайтесь, и я останусь.
Берн замер на мгновение, затем продолжил:
— Я не могу признаться в том, чего не было.
Его другая рука наконец справилась с застежкой, и платье соскользнуло с плеч Кристабель.
— Почему не можете? Вы можете солгать, а я об этом даже не догадаюсь. Попробуйте солгите мне.
—Я не собираюсь выдумывать никаких глупостей, — жестко ответил Берн, быстро спустил бретельку сорочки, обнажив грудь, и схватил ее ртом так жадно, что сжигающий его огонь перекинулся на Кристабель.
— Вы… не собираетесь… выдумывать, — задыхаясь, проговорила она, — потому что… сами знаете… что это… правда.
— Думайте что хотите.
Берн торопливо развернул Кристабель, для того чтобы расшнуровать корсет, и вскоре отбросил его в сторону. Кристабель опять повернулась к нему лицом. Гэвин пожирал ее взглядом, голодным и повелительным одновременно.
— Признайтесь, Берн, признайтесь, что…
Гэвин поцелуем снова заставил Кристабель замолчать, вероятно, для того, чтобы она не мешала ему расправиться с сорочкой и панталонами. Потом принялся бесстыдно ласкать обнажившийся живот и грудь, пробираясь рукой к заветному месту между бедер.
Кристабель остановила его руку.
— Произнесите эти слова: «Я ревновал». Всего два слова. Глаза Берна казались почти черными в полутемной комнате.
— Скажу, если пообещаете проводить со мной все ночи. И отправляться на поиски тоже только со мной.
— Вы знаете, что я не могу пообещать этого.
— А все-таки придется, моя милая, — хриплым голосом проговорил Берн. — Я позабочусь об этом.
Он подхватил Кристабель на руки и понес к кровати. Когда, опустив ее на покрывало, он стал лихорадочно стягивать с себя одежду, она на мгновение задумалась, не попробовать ли сбежать, пока это еще возможно, но сразу же отказалась от этой мысли. Она еще не собиралась сдаваться. Сегодня на минуту ей удалось увидеть настоящего Берна — необузданного, раздираемого на части гневом и ревностью.
Гэвин быстро раздевался, не сводя с Кристабель взгляда, от которого у нее заострились и заболели соски. Она и не пыталась бороться со страстным желанием, охватившим ее. Она лежала и упивалась зрелищем обнажающихся перед ней мускулистых рук, сильных ног и широко развернутых плеч.
Кристабель слишком долго боялась, что, овладев ее телом, Берн получит власть и над ней и воспользуется этим, для того чтобы украсть ее тайну. И только сейчас она вдруг подумала, что и сама может добиться того же. Разве, пойдя навстречу желанию Берна, она не сможет получить власть над ним? И тогда попытается убедить его, что, помогая ей, он поступит благороднее, чем стараясь использовать ее тайну.
А может, у нее и сейчас есть такая власть?
— Признайтесь, что ревновали, — Кристабель сделала еще одну попытку добиться от Берна признания, — что вам больно было увидеть меня с лордом Стокли.
— Пообещайте, что не станете заниматься поисками в одиночку, — потребовал Берн в ответ. Избавившись от одежды, он лег рядом, перевернулся на бок и принялся ласкать грудь Кристабель. — Пообещайте, детка.
— Сначала признайтесь, что ревновали. — Кристабель тоже повернулась на бок и, медленно проводя мизинцем по узкой полоске волос на животе Берна, дотронулась до его возбужденной плоти. Обхватив ее пальцами, она еще раз прошептала: — Признайтесь, Берн.
Кристабель не успела даже пошевелить пальцами, как Гэвин схватил ее за руку:
— О нет! В эти игры мы больше играть не будем, маленькая лиса.
Перевернув Кристабель на спину, он одной рукой сжал оба ее запястья над головой, потом, опустив голову, стал поочередно брать в рот и ласкать языком то один заострившийся сосок, то другой. Тем временем другая его рука нашла дорогу к чувствительной точке между ее бедер и принялась дразнить ее легкими ласкающими прикосновениями, которые, не давая удовлетворения, лишь сильнее разжигали огонь внутри Кристабель.
— Обещай мне… — повторял Берн снова и снова, лишь на секунду отрывая губы от ее груди.
Возбуждение Кристабель все нарастало. Ей хотелось немедленного удовлетворения. Она стонала и извивалась под Гэвином, поднимала бедра навстречу ему.
— Признайтесь… признайтесь… и… я… пообещаю… все… что хотите… — прерывистым шепотом проговорила она.
— Черт вас возьми! — воскликнул Берн, нависая над ней всем телом. — Черт вас возьми, упрямая кошка!
Кристабель потянулась к нему губами, и Берн впился в них жадным поцелуем. Коленом он попытался раздвинуть ей бедра. Кристабель сама раскрыла их ему навстречу. Теперь он устроился над ней так, что его возбужденная, твердая плоть скользила вверх и вниз по той самой нежной точке, которая больше всего жаждала этих прикосновений.
— Пообещай мне, детка, — шептал Берн прямо в губы Кристабель, — пообещай…
Рука Кристабель скользнула вниз, плотно охватила его горячую, пульсирующую плоть и скользнула по всей ее длине жестом, рассчитанным на то, чтобы окончательно свести его сума.
— Прекрати! — прошипел Берн.
— Признайся, — теперь была очередь Кристабель дразнить его легкими прикосновениями, так же как он дразнил ее минуту назад, — признайся, что ревновал.
Его взгляд опалил Кристабель, хотя тело и подчинялось движению ее руки.
— Нет.
Берн попытался освободиться, но Кристабель не отпускала его. Она потерлась твердыми сосками о завитки волос на его груди, выгнув спину, затем потянулась к его уху и прошептала:
— Признайся… — Вспомнив, как делал он, она прикоснулась языком к мочке его уха. — Давай признавайся.
Берн не выдержал, когда она еще раз медленно сжала пальцы и слегка потянула его на себя.
— Хорошо… иди к черту… признаюсь… отпусти меня теперь…
Кристабель отпустила, но сжала бедра и слегка отодвинулась.
— Скажи яснее.
Берн свирепо сверкнул на нее глазами и потребовал:
— Пообещай, что никуда не пойдешь без меня.
— Обещаю. — Уж в этом-то ей придется уступить.
На лице Берна появилось выражение полного удовлетворения. Его рука скользнула вниз, пальцы раздвинули складки горячей влажной плоти, и одним быстрым движением он вошел в Кристабель, застонав от наслаждения:
— Ты такая горячая и тесная, моя милая… Как же сладко внутри тебя…
— Берн, — взмолилась Кристабель, пока еще могла говорить, — скажи… слова…
Берн вышел из нее и вошел снова резким и сильным движением.
— Да, я ревновал! — выкрикнул он отрывисто. — Я и сейчас ревную. Ко всем этим идиотам, которые играют там в карты… и похотливо на тебя смотрят… и пялятся на твой зад, пока ты идешь…
— Правда? — прошептала удивленная Кристабель.
— И Стокли… — Бери буравил ее взглядом. — Я не могу даже думать о том, что он прикасался к тебе. Только я должен тебя целовать… — его дыхание обжигало Кристабель ухо, — и только я… должен быть… внутри тебя… как сейчас. — Он взял в рот мочку ее уха, осторожно стиснул зубами, затем обласкал языком. — Если бы я… хоть на мгновение поверил… что другой мужчина…
— Нет, никогда, — прошептала Кристабель. — Я хочу только тебя. — Она обхватила Берна за шею и, выгнув спину, прижалась к нему всем телом. — Только тебя.
— Кристабель. — Берн осыпал горячими поцелуями ее глаза, щеки, шею. — Господи, Кристабель…
Он двигался внутри ее все неистовее. Скользнув вниз, его рука нащупала ту самую чувствительную точку и ласкала ее до тех пор, пока Кристабель не начала падать, падать… падать… прямо в ад вместе с самим Князем Тьмы. Мужчина, у которого нет души, овладевал ее телом настойчиво, безжалостно, заполняя собой ее всю — каждую жилку, каждый мускул, каждый орган, пока Кристабель не перестала понимать, где кончается она и начинается он.
Вот теперь она действительно пропала. Ей мерещилось, что адское пламя опаляет лицо, а в воздухе пахнет серой, но этот запах казался ей слаще аромата роз. Господи, помилуй ее! Ей не важно, куда увлечет ее Берн. Пусть она сгорит в этом пламени, а дьявол украдет ее душу. Ад с Берном слаще, чем небеса без него.
— Будь ты проклята, детка! — задыхаясь, прошептал Гэвин. — Кристабель… милая… девочка… моя… моя… моя!
Наверное, это голос дьявола, требующего ее душу.
— Мой… мой… Берн… ты тоже мой… — вторила ему в ответ Кристабель.
Глава 15
Я пришла к выводу, что разумнее никогда не задавать мужчине вопросы о его прежних любовницах, потому что ответы на них могут вам не понравиться.
«Мемуары содержанки»
Автор неизвестен
Гэвин лежал на спине, уставившись на вышитый полог кровати и боком чувствуя горячее тело Кристабель, прильнувшее к нему. Он все еще не мог справиться со сбившимся дыханием и бешено колотящимся сердцем. И напряжение последних минут было не единственной тому причиной.
Другой причиной были невероятные вещи, в которых Кристабель заставила его признаться. Неужели эта безумная исповедь ревнивца действительно прозвучала из его уст? И ведь он даже не лгал, чтобы заполучить эту женщину. Нет, каждое слово было чистой правдой. Черт побери эту вдову! Черт ее побери!
Многие любовницы использовали подобные моменты в постели, чтобы добиться от Гэвина чего-нибудь: украшений, подарков, заманчивых путешествий. Но ни одной не нужно была заглядывать к нему в душу. И надо признаться, ни одной не удавалось превратить его в ревнивца, готового задушить человека лишь за похотливый взгляд, брошенный в ее сторону.
Так что же все-таки с ним случилось? С таким же успехом он мог вскрыть себе грудь и на ладони предложить ей свое сердце: «На, бери его, милая, копайся в нем на здоровье». Этой вдове Хавершем недостаточно его тела. Ей надо заполучить его всего. И если он не будет осторожен, то легко может превратиться в одержимого безумца.
Слегка повернув голову, Гэвин взглянул на Кристабель, и его злость сразу же испарилась. Она ничуть не походила на коварную соблазнительницу, задумавшую уничтожить его. Ее лицо было спокойным, счастливым и уже немного сонным, и больше всего Кристабель напоминала сейчас мирно спящего котенка, свернувшегося клубком.
Похоже, дела Берна действительно плохи. Потому что он точно знает, что готов повторить все те слова, которые произнес под давлением Кристабель, чтобы снова увидеть это выражение на ее лице. И видеть его каждое утро, едва проснувшись. И каждый день любоваться ее сияющей улыбкой.
У Гэвина перехватило дыхание. Что же сотворила с ним эта женщина? И не дай Бог ей догадаться об этом! Потому что в таком случае, не успев моргнуть глазом, он окажется ее мужем и отцом кучи орущих ребятишек…
— Черт! — Гэвин резко сел в кровати. — Как же я мог позабыть о нем?
— Позабыть о чем? — встревожено спросила Кристабель.
— Все равно уже поздно. — Берн опять откинулся на подушку и привлек Кристабель к себе на грудь. — Я забыл о «французском письме», моя милая. — Еще одна вещь, которая никогда не случалась с Гэвином раньше.
— Ничего, — сказала Кристабель чуть слышно, — наверное, это не страшно. Я, кажется, все равно не могу иметь детей.
Совершенно неожиданно для него самого у Гэвина при этом известии перехватило дыхание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34