– Я не совсем уверен, – признался он. – Когда князь покинул Лондон, его куртизанка за ним не последовала. Но все это происходило много лет назад. Потом она начала свое путешествие по постелям мужчин, занимающих высокие государственные посты. Когда же ее красота увяла, эта женщина открыла бордель в Сохо.
– В самом деле? – Одна бровь Тристана поднялась вверх. – Так проходит земная слава, как говорили римляне.
Отец саркастически улыбнулся:
– Нет, дорогой, слава Востриковой на этом не закончилась. Этот бордель – закрытое заведение, там обслуживается финансовая и политическая элита.
Выпустив руку отца, Тристан посмотрел ему в глаза.
– Я не понимаю, сэр, как я могу помочь вам, – вежливо проговорил он. – Полагаю, вы считаете Горского двойным агентом, но, как я уже сказал, мне ничего не известно об этом человеке.
Глаза отца устремились в дальний угол комнаты.
– Горского убили средь бела дня, – наконец сказал лорд Хокстон. – И свидетелями убийства стали две молодые леди из хороших семей. Мне неизвестно, что именно они видели. И я хочу, чтобы ты каким-то образом выяснил, что они знают.
– Я сожалею, сэр, но этим лучше заняться констеблям и магистратам.
– Да? Ты так считаешь? – раздраженно фыркнул граф. – Эти идиоты могут только все испортить.
– Но вы, сэр, частенько и меня называли точно также.
Услышав это, лорд Хокстон принялся нервно теребить край золотистого парчового покрывала.
– Я никогда не считал тебя, Тристан, дураком. Ты обладаешь незаурядным умом, но применяешь его не по назначению. И то, что ты сделал в Греции, доказывает, что у тебя есть настоящий талант разведчика.
Тристан резко поднялся с кресла.
– Что вы конкретно хотите от меня?
– Я хочу, чтобы ты занял должность в министерстве иностранных дел. Мне требуется твоя помощь.
Тристан походил по комнате, потом остановился перед огромными полированными шкафами, заполненными политическими книгами и множеством книг по истории. В этом доме он всегда ощущал себя пойманным в ловушку. Он был зверем, сидящим за прутьями. Но прутья эти были сделаны не из металла, а из его детских желаний и ожиданий отца. Из слез его матери. О, он, конечно же, мог уйти из клетки, его ничто не держало здесь, кроме чувства долга и ощущения внутренней связи с отцом и своим родом.
Тристан медленно подошел к туалетному столику из красного дерева, который верой и правдой служил трем поколениям Толботов. Вещи его отца – карманные часы, печать, булавка для шейного платка, – лежали так, как будто лорд Хокстон только что положил их сюда. Здесь они обычно дожидались утра, а утром граф брал их с собой и отправлялся в Уайтхолл или к королю, чтобы заняться решением неотложных политических проблем, грозящих нарушить государственное спокойствие.
Но сейчас лорд Хокстон не собирался в Уайтхолл. И, по всей видимости, теперь, в последний раз, булавку к его платку приколет не слуга, а уже служащий похоронного бюро. И эта неожиданно пришедшая к Тристану мысль вдруг несказанно огорчила его.
Голос отца нарушил молчание.
– И все-таки мне бы очень хотелось, – устало проговорил лорд Хокстон, – чтобы ты поговорил с семьями этих девушек и получил разрешение допросить их. Ты молод, красив, тебе не откажешь в обаянии, они не будут тебя бояться. Мне нужно знать, что они видели и слышали. И даже что они чувствовали.
– Но убийствами подобного рода должно заниматься министерство внутренних дел, – сказал Тристан, глядя на туалетный столик.
– Они и занимаются. Ведет расследование де Венденхейм, весьма компетентный человек из окружения Пиля. Но их интересует только то, кто совершил убийство.
– А у вас другой подход к этому вопросу?
– Разумеется, – сказал граф. – Я хочу знать, зачем совершено это убийство. И кто за этим стоит.
– Ваше знание политики и тонкая интуиция не могут подвести вас, сэр, – заметил Тристан. – Но ваш выбор агента, надо сказать, не слишком удачен. Почему именно я?
Казалось, лорд Хокстон внезапно сделался еще меньше и его покинули последние силы. Он сцепил перед собой свои пепельно-серые пальцы, и Тристан ощутил что-то вроде стыда, неловкости, сожаления.
– Потому что я твой отец и потому что я прошу тебя, – едва слышно проговорил граф. – Да, ты не ослышался, я именно прошу тебя… Ты этого ждал от меня? Да?
Нет, Тристан не ждал, что отец снизойдет до просьбы. Он привык к приказам и распоряжениям, и сейчас, когда граф обратился к нему с просьбой, Тристан был удивлен, если не сказать – поражен. Окинув отца взглядом, он словно впервые увидел перед собой этого маленького высохшего человечка, каким граф теперь стал, и почувствовал к нему жалость. Да, именно жалость, хотя раньше Тристан и предположить не мог, что способен испытывать подобное чувство к отцу.
Впрочем, вполне возможно, что его отец, будучи умным политиком, просто играл на его сыновних чувствах. Отказать умирающему отцу в просьбе Тристан, разумеется, не мог.
– Что ж, хорошо, – сказал он. – Расскажите обо всем, сэр, что мне следует знать.
Маркиз Нэш никогда не считал себя счастливым человеком. Он стоял у своего массивного письменного стола в библиотеке, заложив руки за спину, и, испепеляя взглядом трех застывших перед ним женщин, изо всех сил старался не произносить вслух ругательств, вертевшихся у него на языке. Этими леди были его взбалмошная и до крайности капризная мачеха Эдвина, вдовствующая маркиза, и две его сводные младшие сестры.
– Да, все это очень неприятно и огорчительно, – сказал наконец он, когда они сели за стол и его мачеха начала разливать по чашкам чай. Новости об убийстве на Стрэнде настигли его сегодня утром, и он спешно вызвал Эдвину и сестер к себе домой на Парк-лейн, чтобы выяснить все обстоятельства происшедшего несчастья.
Эдвина поставила на стол серебряный чайник.
– Мне кажется, это так отвратительно – позволить воткнуть в себя нож средь бела дня на глазах у публики, – защебетала она.
У Федры так сильно дрожали руки, что ее чашка дробно постукивала о блюдце.
– Мама, пожалуйста, не начинай снова, – пробормотала она. – Подозреваю, что тот джентльмен меньше всего думал о соблюдении этикета, когда ему вонзали нож в спину.
Вдова резко повернулась к дочери и сказала:
– Но, Федра, они могли бы сделать это хотя бы в Ист-Энде, где такие злодейства случаются каждый день и где все уже к этому привыкли. Фиби была вынуждена дать мне понюхать нашатырного спирта, чтобы я не упала в обморок. Так ведь, дорогая?
– Да, мама. – Фиби опустила глаза.
– И только подумать, что там оказалась Федра! – продолжала щебетать Эдвина. – Она попала в самую гущу событий! В то самое время, когда Фиби должна выезжать в свет!
– Теперь никто не приедет к нам на бал, – жалостно оговорила Фиби и выпятила нижнюю губку. – Фе разрушила мое будущее.
– Что за ерунду ты говоришь, Фи! – простонала Федра.
Нэшу тоже хотелось застонать. Правда заключалась в том, что ни у Фиби, ни у Эдвины не было ни грамма здравого смысла, и Нэш это знал. Он позволил Федре опекать их все эти годы, и такое положение дел, разумеется, было упущением с его стороны. Правда, Федре немного помогала и сестра Эдвины, леди Хенслоу. Если бы обстоятельства сложились как-то по-другому, страшно даже и представить, что было бы с этой парочкой. Они бы просто опустились на самое дно и умерли с голоду, истратив все состояние семьи на покупку новых лент для причесок. Надо сказать, что и Тони, несмотря на его блестящие мозги политика, в бытовом плане недалеко ушел от своей сестры и матери. Фе являлась оплотом семьи, неким стабилизирующим фактором, и то обстоятельство, что она оказалась не в то время и не в том месте, можно объяснить лишь крайне неудачным стечением обстоятельств. Ей просто не повезло. По крайней мере Нэш считал именно так.
– Не нужно такой патетики, Фиби, – сказал маркиз. – Больше всего на свете люди любят скандалы. И теперь мы можем дать им это.
– И все же ситуация складывается не самая приятная, Нэш. – Вдова решила все же добавить немного перца в основное блюдо. – Боюсь, имя Федры появится в прессе.
– Никто не посмеет тронуть нашу семью. – Маркиз плотно сжал губы. – Газетчики будут молчать. Я уже успел обо всем договориться с де Венденхаймом из министерства внутренних дел.
Федра одобрительно кивнула:
– Спасибо, Стефан.
Лорд Нэш почувствовал, как по его груди пробежала теплая волна.
– Я всегда готов помочь, Фе. – Он улыбнулся, поднеся чашку к губам. – Собственно говоря, ничего страшного и не произошло. Да, было неприятно видеть этого несчастного с ножом в спине, но этим все и ограничится. Он, кстати, оказался русским. Думаю, ты не знала этого.
У Федры вдруг неожиданно задергалось веко, и только через несколько секунд тик прекратился.
– Что ж, – наконец проговорила Эдвина, – думаю, нам пора. У Фиби скоро примерка бального платья, и нас будет ждать леди Хенслоу.
Нэш посмотрел на Федру и с задумчивым видом сложил перед собой пальцы пирамидкой.
– А как у тебя дела, моя дорогая? – тихо спросил он. – Будет ли у тебя новое нарядное платье для выхода вместе с Фиби?
Федра покачала головой:
– В этом сезоне я не собираюсь ездить на балы.
– Но я бы с удовольствием, Фе, купил для тебя и для Фиби по новому роскошному платью. – В голосе лорда Нэша послышалась настойчивость. – Пожалуйста, подумайте об этом. Мы назовем это подарком от любящего; брата.
– Большое спасибо. – Федра отвернулась в сторону. – Я уже обо всем подумала и все решила.
Леди Нэш сжала губы и бросила на свою старшую дочь напряженный взгляд, в котором ощущалась с трудом сдерживаемая ярость.
Лорд Нэш изобразил улыбку.
– Если ты сегодня не в настроении говорить о нарядах, то, может быть, останешься у меня ради этого. – Он протянул руку и коснулся лежавшей на столе шахматной доски. – В моем возрасте мне не всегда удается найти достойного противника.
– О, Нэш! – Мачеха любовно потрепала его по руке. – Но у тебя же есть чудесный ребеночек, а скоро появится и еще один! Разве у тебя есть время играть в шахматы?
– Да, очень немного. – Нэш поднялся, продолжая улыбаться. – Ты останешься, Федра?
– Конечно. – Федра была достаточно умной девушкой, чтобы понять, что глава семьи приказывает ей остаться, хотя этот приказ и был облечен в мягкую и вежливую форму.
Вскоре, завернувшись в шали, надев шляпки, взяв свои сумочки и расцеловавшись с лордом Нэшем, леди Нэш и ее младшая дочь отбыли. А Федра молча последовала за своим старшим братом назад в библиотеку, где у окна стоял изящный, инкрустированный драгоценными камнями столик, за которым они частенько играли в шахматы.
– Есть ли у тебя что-то еще, Федра, что мне стоит знать об убийстве на Стрэнде? – тихо спросил Стефан. – Может, ты о чем-то умолчала, что-то тебе не захотелось рассказывать при маме и Фиби.
Федра заколебалась. Ах, как это было бы хорошо – рассказать старшему брату все и сбросить с себя невыносимый груз ответственности! Но она не смела так поступить.
– Нет, все в порядке, мне нечего добавить к сказанному.
– Что ж, хорошо. – Нэш натянуто улыбнулся.
О да, она попала в беду! И Федра сама знает об этом, понял он.
Сцепив руки в замок за спиной, лорд Нэш принялся расхаживать вдоль увешанной картинами стены.
Федра хорошо знала, что ее брат брал на себя всю ответственность за семью и был приверженцем строгой дисциплины. Именно ему приходилось принимать важные семейные решения и улаживать скандалы. В трудный момент они все могли спрятаться за его спину. И так происходило отнюдь не потому, что Стефан был в семье старшим, хотя, конечно, и это обстоятельство играло не последнюю роль. У него был сильный характер, характер лидера. И еще для них для всех – для мамы, для Тони, для нее и Фиби – Стефан был Нэшем, больше титулом, чем смертным человеком.
Так что же с ней случилось? Она попала в беду?
До сегодняшнего дня у Федры и Нэша не было секретов друг от друга.
– Ты хочешь еще раз поговорить со мной о том, что случилось? – спросила Федра.
Стефан остановился.
– Нет, я хочу поговорить с тобой о платье.
– О платье? – Она нахмурилась.
– О платье, которое ты не хочешь покупать, – объяснил он.
Федра чуть не подпрыгнула на месте.
– О, пожалуйста, Стефан, не нужно! Если еще ты…
Он быстро подошел к ней и положил ладони ей на плечи.
– Фе, но почему? Я хочу тебе помочь. Леди Хенслоу, возможно, тоже примет участие.
– Нет, – резко проговорила Федра. – Тетя Хенслоу нам и так много помогала, мы не можем постоянно обращаться к ней по всяким пустякам.
Его губы плотно сжались, он покачал головой.
– Господь знает, я во многом виноват перед тобой, – сказал он. – И я хочу это поправить. Фе, дорогая, но тебе нет и двадцати двух. У тебя вся жизнь впереди, и ты должна быть счастлива. Я хочу, чтобы ты вышла замуж, обзавелась детьми. Это так важно для женщины.
Федра высвободилась из его рук и отошла к окну, которое выходило на Парк-лейн.
– Теперь, когда у тебя появилась Зантия, твое понимание супружеской жизни претерпело серьезные изменения. – В голосе Федры послышалась горечь.
– Ты так говоришь, как будто это какая-то смертельная болезнь.
Она покачала головой.
– Я не должна больше рассчитывать на тебя, Стефан, – прошептала она. – И не надо спорить со мной. Все эти годы ты был рядом со мной, поддерживал меня во всем, но теперь пришло время мне самой позаботиться о маме и Фиби.
Взгляд его карих глаз сделался мягким и нежным. Стефан обнял ее, притянул к себе, и Федра не сопротивлялась.
– Никогда, – прошептал он ей в макушку. – Никогда я не оставлю тебя. Но если ты захочешь, если только ты сама этого захочешь, я все устрою для тебя.
Федра порадовалась тому, что Стефан не видит застлавших ее глаза слез.
– Что ты хочешь устроить? – спросила она.
– Я найду тебе мужа, Фе, – пробормотал он, все еще прижимая ее к себе. – Доброго и порядочного человека.
Федра рассмеялась сквозь слезы:
– Ты имеешь в виду придающегося отчаянию старого вдовца с восемью детьми?
– Нет, я имею в виду мужчину, который сможет дать тебе счастье.
Его руки осторожно разжались, опустились вниз.
– Я понимаю, ты желаешь мне только хорошего, – сказала Федра.
– И пожалуйста, Фе, купи себе новые наряды, – твердо проговорил Стефан. – Не отказывай мне.
– Это приказ?
Он провел пальцем по ее влажной от слез щеке, затем под глазом, стараясь не задеть и не испачкать край очков.
– Это ради твоего блага, – вздохнул Стефан. – Тебя все должны видеть вместе с Фиби. Твое отсутствие может быть превратно истолковано и породит слухи, которые сейчас, после убийства на Стрэнде, будут перекочевывать из гостиной в гостиную.
– Ты очень добр, – сказала она.
Глава 3
Печатью благости отмечено чело,
Хотя от грязи платье у него черно.
Он солнца луч, скользящий сквозь туман,
Рассеивает зло, пороки и обман.
Сегодня Тристан оделся с особой тщательностью. Он отправлялся в Мейфэр. Гонки на лодках по Темзе в компании его товарищей с крепкими локтями и лужеными глотками отменялись.
Сегодня ему на коленки не вспрыгнет пухленькая молоденькая распутница с круглой попкой, не обовьет ручками его шею и не станет шептать ему на ухо всякую чепуху.
Вместо всего этого ему придется встретиться с двумя леди, «синими чулками» неопределенного возраста, которые имели несчастье стать свидетельницами преступления. Вздохнув, Тристан принялся повязывать шейный платок. Оставалось надеяться, что он не весь день убьет на общение с леди Федрой Нортемптон, сестрой лорда Нэша. Пару раз он имел несчастье где-то столкнуться с этой упрямой черепахой, поэтому примерно представлял, с кем ему придется иметь дело. Впрочем, ее брат, лорд Нэш, хотя женитьба и смягчила его, тоже был известен как человек, который не идет на компромиссы, а потому нелегок в общении.
Вполне возможно, что выполнение различных дипломатических миссий и в самом деле станет его стезей, размышлял Тристан. Именно об этом и мечтал его отец. Завязав на шейном платке узел, он окинул свое отражение в зеркале внимательным взглядом.
– Как я выгляжу? – поинтересовался Тристан, поправляя запонки на манжетах.
Морщина на лбу Аглоу стала глубже.
– Как и положено настоящему джентльмену, – сказал тот.
Тристан засмеялся.
Он быстро вернулся к туалетному столику, достал из коробки старинное кольцо и надел его на палец правой руки.
Через десять минут после этого Тристан уже мчался вниз по лестнице, спускающейся на улицу. Каллидора, обитавшая в конюшне недалеко от цветочного рынка Ковент-Гарден, была оседлана и ждала его появления. Отсюда неподалеку находился и дом Энтони Хейден-Уэрта, сводного брата лорда Нэша, куда, собственно говоря и направлялся Тристан.
Первое впечатление, производимое на всех Каллидорой, можно было охарактеризовать как сногсшибательное.
Тристан привез Каллидору из Греции, где он служил кавалерийской части. Каллидора происходила от арабского скакуна, от которого унаследовала изящное телосложение, лоснящуюся черную шкуру и элегантную поступь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33