– Что там? – спросила женщина, стоявшая у костра, ее волосы и половину лица скрывал шлем военного образца с наушниками.
– Не смог разглядеть как следует, – ответил мужчина. – Я узнал Фетана, вместе с ней он направлялся к нам, и вдруг из долины за ними кто-то увязался. Кто-то огромный.
Женщина обратилась к Эльдине:
– А ты видела?
Девушка отчаянно замотала головой.
– Эй. – Теперь женщина говорила в микрофон. – Это ты, Фетан? – Она выслушала ответ и побледнела. – Вот дерьмо!
– Что случилось, Леллан? – поинтересовался второй мужчина.
– Он отводит его в сторону, похоже, к нам в гости пожаловал худер, – ответила она. – Фетан говорит, что к утру вернется.
Эльдине оставалось только гадать, насколько страшен этот зверь. Судя по лицам новых знакомых, можно было предположить самое худшее.
– Вы Леллан Стэнтон, – наконец догадалась Эльдина.
– Да. Добро пожаловать в подполье. И Леллан устремила взгляд в темноту.
Когда корабль взлетел, у иерарха Ломана Дорта появилась возможность полюбоваться своей работой. Говорили, что при восшествии Амолорана вокруг цилиндрической станции кружились облака из капель крови тысяч пытаемых и казненных. Не желая ни в чем уступать низвергнутому сопернику, Ломан Дорт приказал вымазать верхнее зеркало кровью изменников, чтобы станция в течение тысячи дней освещалась только красными лучами. Технические советники с опаской предупредили его о нецелесообразности осуществления подобной задачи в вакууме. Взамен они тут же предложили другой вариант: изменить отражающую поверхность и настроить рефракцию так, чтобы поступало меньше лучей ультрафиолетовой части спектра. Так что теперь «Вера» светилась красным, но только десять дней – иначе погибнут растения в садах.
– Бриллиант в твоей короне, – заметил Абериль. Кивнув, Дорт окинул взглядом довольно тесную каюту, в которой они сейчас находились.
– Амолоран не должен был посылать «Генерала Паттена». О чем только он думал?
Его брат сидел на краю дивана, тем самым как бы демонстрируя пренебрежение к комфорту.
– Ему пришла в голову глупая идея, – сказал он, – будто аутлинкеры могут стать заложниками, если на нас нападет Правительство. А еще он считал, что в благодарность за спасение они помогут усовершенствовать лазерные батареи и закрыть кое-какие прорехи. Если бы он поменьше истреблял несогласных с ним техников, во всем этом не было бы никакой необходимости.
Ептириет нахмурился и подумал о том, не поспешил ли он сам, приказав выбросить в космический вакуум из окна башни главного смотрителя зеркал. Впрочем, этот смотритель был отъявленным наглецом – мог бы попробовать осуществить проект с окраской зеркал кровью!
– Преподобный иерарх, мы готовы к входу в подпространство по вашему указанию, – сообщил голос из динамика встроенной в стене панели.
– Давайте, – приказал Ломан, снисходительно махнув рукой.
С некоторым опозданием экран почернел, гулко загудели турбины в глубине корабля. Дорт поморщился. Ему было хорошо известно, что кораблям Правительства незачем было разогреваться перед входом в подпространство, кроме того, там повсюду имеются гравитационные плиты, а не только в каютах люкс вроде этой.
– Все идет кувырком, я имею в виду наши планы, – заметил он. – Ты уверен, что мы не можем воспользоваться мицелием?
Абериль покачал головой.
– Наш агент побывал во многих мирах, прежде чем попасть на «Миранду», но даже он не знал, с чем ему придется иметь дело. Он думал, что устанавливает подслушивающий прибор на антенне, а вирус, которым мы его заразили, убил его вскоре после того, как он доставил мицелий. Единственно опасен для нас сам Бегемот, если вздумает сообщить Правительству, что именно он снабдил нас этим мицелием двадцать лет назад.
– Да неужели в Правительстве ему поверят? Думаю, нет. Они посчитают, что он сам натворил то же самое, что и его близнец на Самарканде, и станут преследовать его. Бегемоту придется удирать от них. Скоро мы наконец избавимся от этого искусителя.
– Дай бог, – добавил дьякон. Ломан опустился в кресло.
– Мы сможем вырезать эту раковую опухоль, что поразила сердце нашей цивилизации. – Он умолк и коснулся модуля. – Сколько еще потребуется времени для подготовки «Рагнорака»?
Пришлось воспользоваться ингалятором, чтобы унять ощущение тошноты при скачке в подпространство. По-видимому, граждане Правительства вовсе не испытывают подобных проблем!
– Строительство завершено. Еще примерно месяц потребуется для наладки. Если бы Амолоран начал перебазировку сразу, как только был готов корпус, заряд уже сейчас был бы на месте.
Ептириет понимал мотивы своего предшественника: если бы «Рагнорак» уже работал и притом был бы установлен на орбите в непосредственной близости от цилиндрических станций, это держало бы в страхе некоторых жадных до власти друзей с «Надежды», «Веры» и «Милосердия». Он долго смотрел на черный экран, потом поднес ингалятор к губам. Абериль сделал то же самое.
– Ты назвал мою миссию на Чейн III в поддержку сепаратистов глупой ошибкой…
– Амолорану явно не хватало проницательности ума и твердости, когда это было особенно необходимо, – ответил Ломан. – Он не был способен на решительные действия вроде тех, что мы предприняли с мицелием. И он хотел, чтобы мы рисковали, поддерживая сепаратистов на границе, – но мы так мало могли выиграть от этого. Мы должны навести порядок в собственном доме. Правительство не может атаковать стабильную систему, поскольку многие входящие в него миры крайне отрицательно относятся к милитаризму. Мы должны избавиться от подполья, и у Правительства не будет повода подобраться к нам. – Дорт сделал паузу, потому что в этот момент все в каюте поплыло, а сам он ощутил невесомость, хотя гравитационные плиты работали исправно. Справившись с тошнотой, которую не смог подавить даже ингалятор, он продолжил: – Правительство не может расширяться и дальше, без опоры на мораль Господа, его неизбежно будут раздирать междоусобные конфликты. Мы будем способствовать этому, но тайно – держась в стороне и в безопасности.
– Ты сам веришь в это? – спросил Абериль.
– А какие могут быть сомнения? Цивилизация, которой управляют бездушные машины, не сможет выжить.
– Да, это верно. Бог не допустит.
– Ты должен понять наше предназначение, брат. Смотри на вещи шире. Мы – оплот правды. И когда Правительство падет, а это обязательно произойдет, мы сможем донести нашу правду до других миров.
– Я стараюсь не допускать сомнений, преподобный, но, когда речь заходит о Правительстве, невольно приходят разные мысли. Ему принадлежат тысячи колонизированных миров, между которыми граждане могут путешествовать мгновенно. У него сотни тысяч кораблей, многие из них размером со спутники Калипсо, они способны разрушать планеты…
Дорт фыркнул в ответ.
– Ты так долго отсутствовал, что поддался пропаганде Правительства?
– Нет, не поддался, иерарх.
Ломан встал и, еще раз приложившись к ингалятору, снова подошел к экрану. Он всегда будет бороться с просачивающимися сюда постоянно сплетнями и мифами о всемогуществе Правительства. Теперь он слышит нечто подобное даже из уст родного брата! Он шлепнул рукой по экрану и отвернулся.
– Пожалуй, я зря спорю с тобой. Правительство, безусловно, владеет великолепными технологиями, но ты не должен забывать, что мы уже дергаем за ниточки, манипулируя им. Бегемот сбежал подобно нашкодившей собачонке, и Правительство кинется преследовать его.
Абериль кивнул с непроницаемым видом:
– Да, иерарх.
Будто подводя итог их беседе, корабль выскочил из подпространства, и в каюте установилась близкая к нормальной атмосфера. Ломан убрал ингалятор в карман, повернулся к экрану и задержал руку у нижней его части. На экране сейчас был виден только звездный космос. Через минуту иерарх настроил его так, чтобы рассмотреть зависшее в вакууме массивное сооружение. Уже давно он не мог понять, почему его так беспокоил вид «Рагнорака», и разобрался в причинах своего беспокойства только после того, как изучил данные по древней истории и увидел в одном из файлов предмет такой же формы. Эта несущая смерть конструкция напоминала Эйфелеву башню, словно ее перенесли на орбиту Калипсо.
– Я не понял, что ты там говорил о технологиях полей? – Ломан опять смотрел на брата, даже не подозревая, что подобное признание перечеркивало все его высокомерные притязания.
Абериль держал перед собой зажигательную пулю, которую когда-то использовал в качестве исходной модели для проектировки «Рагнорака», и внимательно рассматривал ее, точно видел впервые.
– Каждая кинетическая бомба весит одну тонну. Если мы сбросим их на Масаду, при росте скорости и сопротивления воздуха «Рагнорак» может сдетонировать, и тогда взрывы произойдут в верхних слоях атмосферы. А мы будем использовать поля-экраны по технологии Правительства впереди каждого конуса. Трение уменьшается в достаточной степени, чтобы ракеты достигли поверхности. По мере проникновения вглубь они породят плазму и в таком виде способны выжечь все до глубины в километр. Все пещеры мятежников будут охвачены огнем – эффект тот же, что и от подземного термоядерного взрыва.
– Каковы возможные потери на поверхности? – поинтересовался иерарх.
– Примерно тридцать процентов.
– Это неизбежная цена.
Интересно, сколько времени после этих взрывов потребуется для того, чтобы возобновить торговлю ценными протеинами?


Мальчик уже поужинал и теперь, широко открыв глаза, слушал продолжение сказки в ожидании традиционной развязки.
– "Наутро следующего дня братец Серендипити встретил силуройна – тот, слабый и беспомощный, лежал в траве.
– Пожалуйста, накорми меня, – взмолился силуройн, – я уже стар и не могу охотиться как прежде, а потому я очень голоден.
– С какой стати я должен кормить тебя, если ты окрепнешь, вскочишь и набросишься на меня? – спросил братец.
– Клянусь, что я не трону тебя, – ответил силуройн.
– Поклянись именами Господа и Зельды Смита, Его пророка, – потребовал благочестивый братец.
Силуройн поклялся, как было велено, и братец отломил ему второй кусочек мясного пирога, который добрая старушка дала ему в дорогу у верстового столба".
Теряя интерес, ребенок принялся играть с крошками, оставшимися на его тарелке.
– "Ночью чудовище шло за ним по пятам вместе с героином, так что под двойной охраной братец уже совсем близко подошел к поселку… "
– Мама, скучн-о-о, – перебил женщину малыш.
– Но, сынок, ты должен слушать подобные сказки, они тебя научат жизни, ты станешь ближе к Богу…
Мальчик посмотрел на мать. Он унаследовал сообразительность своих родителей, к тому же его умственному развитию способствовали генетические изменения, которым обязательно подвергается плод в период внутриутробного развития. А потому, несмотря на свой юный возраст, хорошо понимал, когда с ним шутили.


Не без волнения Торн наблюдал за тем, как с помощью маневровых двигателей, управляемых ИР, Джарвеллис подводила корабль к большой, медленно вращавшейся каменной глыбе. Когда судно оказалось на достаточно близком расстоянии, казалось, астероид принял стабильное положение. На самом деле «Лирик-И» теперь в точности повторял движение глыбы – в этом Торн убедился, когда заметил движение звезд и Калипсо позади астероида, он даже ощутил легкое головокружение.
Джарвеллис просунула руку в перчатку-телеманипулятор, опустила козырек обзора и приступила к работе с механическим захватом, укрепленным в средней части трех-сферического корабля. На разных экранах Торн и Стэнтон наблюдали за тем, как механическая рука потянулась к огромному камню, как разогнулись и удлинились ее пять «пальцев», намереваясь захватить его.
– Вам приходилось проделывать это раньше? – еще раз уточнил Торн.
– Четырежды. – Джарвеллис удостоила его снисходительным взглядом. – Не бойтесь. Я управлялась с глыбами потяжелее этой.
– Меня больше беспокоит другое. Интересно, как в Теократии относятся ко всей этой астероидной активности?
– О, им нет до нее дела – их цилиндрические станции обычно этот процесс обходит стороной, – ответил Стэнтон. – А если какой-нибудь крупный астероид свалится на поверхность и убьет кого-то, так в том они увидят промысел Божий – лишь бы это их самих не касалось.
Механическая рука уже накрепко вцепилась в камень. Теперь она тянула его к палубе, расположенной между тремя сферами корпуса корабля. Когда астероид ударился о палубу, Торн почувствовал вибрацию. Камень был зафиксирован, от краев палубы вытянулись вперед новые металлические руки, но они явно не были достаточно длинны, чтобы обхватить скалу целиком. Патран пытался понять, каково их назначение, и уже хотел задать вопрос, как ответ пришел сам собой: в тот момент, когда металлические руки достали до поверхности камня, из цилиндров на концах «пальцев» вырвались струйки пара.
– Болты-фугасы, – предположил он.
– Точно, – подтвердила капитан, убирая от камня захват.
– Необычное приспособление для подобного корабля.
– Говорила же Джарв, что мы уже проделывали это раньше, – заметил Стэнтон.
Двигатели приступили к корректировке движений корабля. Изображения на вспомогательных экранах прекратили вращаться, а в центре главного вновь появился газовый гигант.
– Мы обогнем Калипсо, а там до Масады пять земных дней полета, – сообщила Джарвеллис.
– «Лирик», запускай хамелеон-генератор, – приказал Джон.
Торн продолжал следить за происходящим на экранах. Корпус корабля раздвинулся, и из каждого соединительного туннеля между сферами показались три механизма, похожие на огромные металлические раковины аммонитов. К ним примыкало нечто похожее на древний двигатель внутреннего сгорания. Изображения на экранах замерцали и опять стабилизировались через, секунду.
– Как далеко распространяется действие поля? – спросил Торн.
– Около двадцати метров, а за ними еще десять метров – это глубина самого поля, – последовал незамедлительный ответ.
Это означало, что за пределами поля «Лирик-П» теперь был абсолютно невидим.
Пять дней показались Торну бесконечно долгими, и он был готов согласиться со Стэнтоном, что в кораблях подобного размера лучше путешествовать в криококоне. На второй день он решился отдать себя в распоряжение автодоктора, чтобы тот восстановил нервные окончания на кончиках пальцев. Торн с интересом наблюдал, как ав-тодок сделал надрезы, затем вывернул ногти, точно маленькие люки, чтобы справиться с поставленной задачей и устранить нарушения. После операции несколько часов все предметы, к которым Патран прикасался, казались ему или обжигающе горячими, или очень холодными.
Его кровать в трюме была довольно удобна, и под простынями из теплоизоляционной ткани он мог спать, невзирая на холод. А в остальное время ему хотелось просто выть от скуки. Тем двоим было хорошо – они были поглощены друг другом. Осознавая это, Торн чувствовал себя неловко и потому старался избегать их компании. Он убивал время за изучением материалов о Масаде, которые подбирал для него ИР корабля. Общение с электронным разумом даже доставляло удовольствие, у «Лирика» было своеобразное чувство юмора, к тому же она, словно настоящая женщина, понимала настроение своего собеседника и старалась изо всех сил развлечь его.
На третий день «Лирик-П» пролетал неподалеку от обитаемых станций Теократии. На одном конце ближайшей постройки длиной два километра и полкилометра в диаметре располагалось огромное зеркало, отражавшее внутрь цилиндра солнечный свет. С другого конца виднелись многочисленные грузовые причалы, возле которых вились разные корабли, будто пчелы у летка улья. У второго цилиндра зеркала располагались на обоих концах, но одно из них имело вид кольца, сквозь которое посередине вздымалась в пространство причудливая готическая башня. Вдали маячила еще одна подобная станция, едва различимая на фоне сверкавших звезд.
– И сколько здесь таких орбитальных станций? – спросил Торн у Стэнтона и Джарвеллис, которые поспешили занять кресла в кабине. В столь опасном окружении они должны были находиться поближе к приборам, управлявшим полетом и вооружением.
– Всего три, – ответил Стэнтон. – Население каждой – несколько сот тысяч человек.
– А я думал – больше.
– Не забывайте: у них здесь нет технологий Правительства, ведь обходиться без ИР непросто, а для них искусственный интеллект – это порождение Сатаны. – Стэнтон указал на цилиндрическую станцию. – Космическое излучение и солнечные вспышки не идут на пользу здоровью, поэтому среди них весьма распространено бесплодие. Но их данное обстоятельство устраивает – в этом присутствует некая исключительность.
– А почему цилиндры?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54