Но андроид быстро восстановил равновесие и побежал дальше. Шрам метким выстрелом свалил второго голема, а Кормак заметил какое-то движение справа от себя – это появились другие големы, – и его желудок болезненно заныл: оружие, которое было у них в руках, не оставляло времени для маневра.
– На борт, скорее! – крикнул он дракониду; Ганг уже был рядом.
Они вскочили в шлюпку, когда судно начало подниматься и разворачиваться. Кормак увидел Аписа за панелью управления, поспешил в кабину и плюхнулся в соседнее с юношей кресло, пристегнулся и глянул на экран заднего обзора. Тем временем судно накренилось носом вперед и направилось к мерцающему экрану. Но сзади были големы с антифотонными ружьями, скорости уйти от них пока не хватало.
Багровые вспышки осветили пространство гавани, шлюпка встряхнулась, словно ее шлепнула сзади гигантская рука.
– Ионная тяга, – подсказал Кормак, стараясь говорить спокойным тоном.
Апис включил ионные двигатели, но они, очевидно, были повреждены: их решетки и куски горячего металла полетели в гавань – и прямо в големов. Удачное обстоятельство, но теперь в рабочем состоянии оставались только осевые двигатели.
Казалось, продвижение к мерцающему экрану займет целую вечность. Ян заметил, что наружные щиты прекратили закрываться, значит, они не успеют сомкнуться до того, как шлюпка покинет гавань.
Между тем количество вооруженных антифотонами големов все увеличивалось. Вновь вспыхнул багровый огонь, судно снова встряхнуло, осколки его обшивки полетели вперед мимо кабины, рассыпаясь дождем в пространстве космоса. Вдруг белая вспышка заполнила всю гавань – это сдетонировал второй цилиндр, – и огненный вихрь протолкнул судно сквозь мерцающий экран.
– Как раз вовремя, – произнес Гант и, схватив драконида за руку, едва ли не усадил его в кресло, затем пристегнулся сам.
Шрам откинулся назад настолько, насколько это было возможно, стараясь принять относительно удобную позу. Рыча, он тоже пристегнул ремни. Мейка что-то бормотала, она побледнела и схватилась за пакет сбоку от сиденья. Поскольку в кораблях Правительства гравитационные плиты были обычным делом, не многие прибегали к микрохирургии внутреннего уха, чтобы предотвратить тошноту. Зато Апис находился сейчас в своей стихии.
– Скеллор уже контролирует ворота, тогда сколько времени ему понадобится, чтобы взять под контроль системы вооружения? – Кормак вопрошающе смотрел на Ганта.
Осевые двигатели ужасно медленно уносили шлюпку от огромного корабля, это напоминало запуск воздушного шарика с большой металлической площадки. Ян прикидывал, как долго будет продолжаться их полет. Томалон говорил, что Скеллор уже управляет двигателями крейсера, так что корабль мог просто следовать за ними до тех пор, пока его новый хозяин не освоит вооружение. Впрочем, ему и не нужно было сдвигать «Бритву Оккама» с места – они же не удалялись от него со сколько-нибудь значительной скоростью.
– Может быть, нам следовало остаться там? – предположил Гант.
Проблематичный выбор: если бы они остались, големы убили бы их; теперь они попытаются улизнуть единственным доступным способом, но крейсер расправится с ними своим оружием. С тяжелым чувством Кормак вынужден был признать свое поражение: и ему, и всем остальным предстояло вскоре погибнуть.
Вдруг что-то заслонило обзор, и довольно скоро они словно очутились в черном мешке – оказывается, шлюпку окружили выпуклости чешуйчатого тела. Их мотало из стороны в сторону, и корпус судна стонал, точно готов был развалиться. Потом все почувствовали знакомый сдвиг, ощущение, которое невозможно выразить словами, и Кормак понял: они вошли в подпространство. Он потянулся к панели управления и нажал кнопку внешней связи.
– А ты еще убеждал меня, что потерял способность к межзвездному полету!
– Я солгал, – ответил дракон.
В нем оставалось что-то человеческое, позволявшее словесно формулировать приказы, но они не давали полного контроля над исполнителями. Думая об этом, он смотрел на неподвижное тело капитана «Бритвы Оккама» – тот успел доползти до дверей, оставив за собой кровавый след.
– Убейте его, – приказал Скеллор, и оба – Афран и Дании – одновременно выстрелили. Томалон еле заметно дернулся – очевидно, он уже был мертв.
Сначала джайнструктуры проникали своими волокнами в сочленения, в оптические кабели и каналы, растекавшиеся из этой точки, чтобы управлять огромными подразделениями крейсера. Но когда Скеллор старался восполнить бреши, выжженные программой-уничтожителем из главных подсистем ИР, ему пришлось усилить мощность волокон для передачи информации и приказов, чтобы усилить свое воздействие на системы корабля. Теперь он сидел среди густой поросли, подобно деревянному идолу, забытому под корнями дуба. И с каждой попыткой взять под свой контроль какую-либо систему эта структура все разрасталась и разрасталась…
Он старался войти в крепко сцементированную систему безопасности, которая продолжала существовать по всему кораблю и была неотъемлема от системы контроля над вооружением. Это ему пока никак не удавалось. Да еще Кормак и его команда сбежали – а он уже был уверен, что поймал их.
А вот это его команда – Афран и Дании. Лицо парня было безучастно, хотя он и не был подключен напрямую, тем не менее он представлял собой часть структуры – то есть Скеллора. На лице девушки хотя бы сохранилось выражение страха.
– Ступайте прочь! Найдите тех из вас, кто выжил, и возвращайтесь с ними сюда, – приказал он и молча проводил их взглядом до дверей, затем незначительным усилием открыл их.
Все, кому удалось ускользнуть, должны были умереть, включая дракона. Но прежде чем приступить к их уничтожению, он должен достичь полного контроля здесь. Последовательно соединяясь с разными камерами, Скеллор следил за продвижением Афран и Дании по кораблю, не забывая и о внутренней связи посредством модулей. Эти двое сепаратистов действовали сейчас подобно корабельным дронам, подчиненным интеллектам второго уровня, и возможность использовать их в этом качестве показалась ему куда эффективнее, чем попытки установить тотальный контроль. Он мог бы сам призвать оставшихся сепаратистов, но подобное действие вынудило бы его напрямую присоединить каждого к себе, что требовало затрат ресурсов процессоров. Конечно, сохранение определенного объема самостоятельности у подчиненных ему марионеток было оправданно, ведь это позволяло ему сосредоточиться на других задачах. Безусловно, есть некоторый предел количества событий, о которых он мог быть осведомлен. Речь не шла о вычислительных мощностях или объемах памяти, но следовало учитывать некоторые эмоциональные аспекты каждой контролируемой или наблюдаемой ситуации или системы.
Пытаясь повернуть голову, насколько это ему позволяли джайнистские волокна, Скеллор бросил взгляд на другие кресла капитанского мостика и сразу понял, за что ему сейчас следует взяться. Семь кресел – и, по данным с модулей Афран и Дании, семь выживших сепаратистов.
Поскольку объем информации от тех служб корабля, которые он контролировал, уже приобретал лавинообразный характер, Скеллор решил структурировать его и сразу же почувствовал, как стремительно растут джайнволокна, как они поглощают или преобразуют вмещающие материалы – изоляцию, пластики, металлы, стекло. Из клубков оптических кабелей он уже выудил навигационные характеристики, разбросанные по поверхности корабля, и составил компиляцию для одного из кресел; из систем мониторинга двигателей он вывел другую. Далее обработке подчинились системы контроля вооружения, жизнеобеспечения, внутренней безопасности, ремонта и поддержки космической защиты. Менее важные системы он принял без изменений – ремонтные цеха, контроль над корабельными реакторами и прочее… Все командование оказалось в его руках, и подчиненные могли рассчитывать на свободу, которую он им позволит. Он наблюдал, как ростки джайнструктуры проникли сквозь пол под семью креслами и разветвились под ними. Теперь оставалось ждать, пока сюда, на мостик, явится вся его команда.
Это безразличное спокойствие было ему знакомо… Торн догадался: организм отходит от заморозки. Прокручивая в памяти упражнения, к которым он привык за годы тренировок, он старался вспомнить, какое задание было поручено им с Гангом на этот раз. Но память услужливо подсказала ему – Брежой Гант погиб! В первое мгновение им овладело замешательство, но почти сразу же Торн взял себя в руки и попытался определить, где он сейчас находится и ради какой цели. Ему удалось восстановить события, начиная с момента гибели Ганга: возвращение на Землю и попытки генерала отговорить его от отставки, потом переподготовка в секретном отделе ЦСБЗ, две разведывательные миссии внутри Солнечной системы… А затем командировка на Чейн III. Что касается текущих… ах да, он вспомнил!
Сначала послышалось жужжание, потом щелчок, и полоска бледного света сдвинулась влево. После того как отключилась блокада нервной системы, возникло покалывание в области шеи – будто его коснулся кактус. Крышка криококона поднялась, и он увидел собственное отражение на заиндевевшей металлической поверхности. По обе стороны металлического саркофага крепились поручни, и он схватился за них, как только стали слушаться руки. Контактные иглы отделились, по коже пробежали мурашки.
Торн сделал первый вдох, но легкие еще были наполнены жидкостью, пришлось откашляться и сглотнуть. Взглянув влево, он увидел Стэнтона – Джон только что вышел из своего кокона и уже разминался. Видимо, он привык к путешествиям таким способом, а вот Торну потребовалось некоторое время, чтобы размять ноги, спину и шею. Наконец, все-таки держась за поручень – одной рукой, он вылез из кокона и счел нужным прокомментировать:
– К этому никак не привыкнешь.
Стэнтон не торопился с ответом. Сделав пару наклонов и коснувшись руками пальцев ног, он пробежался на месте. В помещении было холодно, и пар вырывался у него изо рта.
– Иногда полезно впасть в забытье, – наконец отозвался он. – Направившись в сторону жилой части корабля, Джон бросил через плечо: – Здесь только одна душевая кабина, так что вам придется немного подождать.
В свою очередь, Торн тоже попробовал выполнить пару упражнений. Хотя в основном к нему вернулась нормальная чувствительность, в кончиках пальцев немота так и не прошла – сказывалось последействие токсина, использованного против него Бромом.
«Пожалуй, мне не помешает еще один сеанс лечения корабельным автодоком».
Он открыл один из шкафчиков позади коконов, чтобы подыскать себе подходящий халат.
В отсек вошла Джарвеллис и на его вопрос о местонахождении судна с готовностью ответила:
– Калипсо сейчас на полпути от нас до Масады. Еще дней шесть полета. – Джарвеллис указала в сторону кабины и добавила: – Хотите – посмотрите сами. Тем более что нам с Джоном не помешает немного побыть наедине друг с другом.
Застегнув халат, Торн сунул ноги в тапки (они также нашлись в шкафчике) и отправился в кабину. Наверное, Джарвеллис вышла из заморозки чуть раньше его и Стэнтона, так что ее организм уже функционировал нормально и требовал своего – в том числе и секса. Могли бы пока и не размораживать его…
Надо же – грузовой отсек забит почти полностью, значит, эта парочка просыпалась по крайней мере однажды за тот период, что он провел в криококоне, и не только ради любовных утех.
Расположившись в одном из кресел кабины, Торн посмотрел на главный экран. Там красовался газовый гигант Калипсо, впрочем, большая часть сияющей звезды находилась позади черного диска планеты, где, по словам Стэнтона, основная часть населения находилась на положении рабов, для чего правящей кастой, в частности, использовалась и технологическая дискриминация. Держать масадиан в страхе помогали лазерные батареи. Учитывая этот факт, а также большое количество орбитальных спутников, где обосновалась верхушка Теократии, как «Лирику-П» удастся достигнуть поверхности Масады? Вообще-то всегда можно найти лазейку для небольшого судна, поскольку любая космическая цивилизация проявляет бурную транспортную активность. Но состоящий из трех сфер корабль отличался внушительными размерами. Торн решил внести ясность в этот вопрос.
– «Лирик», вы можете ответить мне?
– Я-то могу, только вам может не понравиться ответ, – ответил ИР корабля.
– Меня несколько смущает, как Стэнтон намеревается посадить корабль, несмотря на всевозможные детекторы. Я подозреваю, что груз на корабле предназначен отнюдь не для Теократии.
– Ив чем ваш вопрос ?
– Разве можно приземлиться незаметно?
– Извините, но я не могу рассказать вам об этом.
– У вас есть секретные коды Теократии?
– Нет.
Патран невольно поморщился: только крайне наивные люди верят, что искусственные интеллекты никогда не лгут. По его собственному опыту силиконовые мозги склонны даже к более изощренной лжи, чем люди.
– А какой груз на борту? – непринужденным тоном поинтересовался он.
– Спросите чего попроще, господин агент Правительства.
– Хорошо, что вы можете рассказать мне о Масаде?
– Просмотр всех файлов о планете займет десять тысяч часов. Что именно вас интересует? Политическая система, экосистема, симбиотические адаптации, религия? Примерно половина объема информации касается последнего сюжета.
– Как насчет получасовой компиляции? Я полагаю, что через полчаса душевая кабина освободится.
– Хорошо, я начну с экосистемы планеты, потом расскажу о прибытии на планету человека, первых исследованиях и последующей колонизации, а потом закончу краткой историей Теократии. Это вас устроит?
– Да, спасибо.
Фильм, то и дело прерываемый вопросами зрителя, продолжался час. Особенно Торна поразили два обстоятельства – во-первых, естественная экосистема с триконами, геройнами, габбльдаками и жуткими худерами и, во-вторых, странные формы жизни, привнесенные Теократией ради получения белковых продуктов. Удивительны были и симбиотические формы, созданные с целью экономии на оборудовании для дыхания, и догматическое отрицание Теократией возможности любого адаптивного изменения человека. Торн как раз расспрашивал ИР о подполье, когда в кабину вошел Стэнтон.
– Не слишком стабильная ситуация, – заметил Торн.
– Согласен с вами, но она вполне может сохраняться еще лет пятьдесят, если… не подтолкнуть изменения, – ответил Джон.
Патран махнул рукой в сторону грузового отсека.
– И это для «подталкивания»?
– Да. Кстати, большую часть груза я покупал на Хуме, и тогда там как раз проходил процесс поглощения планеты Правительством.
– Это обычно занимает какое-то время, полагаю, вы попали туда в самом его начале.
– Я так и подумал. – Стэнтон пожал плечами. – Там творился настоящий хаос, правда, я оказывался и в более ужасной ситуации. Когда я увидел, как строги там меры безопасности, то пытался отправиться куда-нибудь еще, но тут на меня вышел дилер.
– И вы рискнули? – спросил Торн.
– На всякий случай у меня был запасной вариант, чтобы в случае чего улизнуть, но, как ни странно, он мне не понадобился. Я видел, что агенты Правительства следили за каждым моим движением, но даже не пытались помешать мне.
– Намекаете, что Правительство фактически дало вам карт-бланш?
– Они знали, для каких целей я покупал этот груз. Я хочу сказать, что это в интересах Правительства – чтобы ситуация на Масаде стала как можно менее предсказуемой. ЦСБЗ намерена отодвинуть границу и включить планету в зону своего влияния, и большинство населения будет только приветствовать это.
– А вы?
Стэнтон смотрел на экран, где демонстрировалась почти что идиллическая картинка, если бы не прокторы на аэрофанах, державшие копошившихся внизу рабочих под прицелами автоматов.
– С детских лет я понимал, что должна существовать лучшая форма правления, чем Теократия, но и на Масаде, а потом и в других местах я долго не мог разобраться, как можно избавиться от худших сторон человеческой натуры. Потом я пришел к выводу, что решить проблему можно, стоит лишь сократить неисправимое в обеих частях уравнения.
– Значит, вы – реформированный сепаратист? Взгляд Стэнтона был холоден.
– Я никогда не был сепаратистом. Я наемник, и этим все сказано.
– Тогда к чему это? – Его собеседник указал в сторону трюма.
– Я просто должен свести кое с кем счеты и отдать долги.
Фильм закончился. Торн встал и направился к двери в жилой отсек, Стэнтон последовал за ним. Они вошли в помещение, напоминавшее обычную квартиру с кухней-столовой. Не впервые Торн осматривал этот интерьер, и вновь – в который уже раз – испытал удивление. Большинство кораблей оборудовались автоматическими распределителями пищи, но на «Лирике-П» был еще и камбуз – этакое роскошное добавление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
– На борт, скорее! – крикнул он дракониду; Ганг уже был рядом.
Они вскочили в шлюпку, когда судно начало подниматься и разворачиваться. Кормак увидел Аписа за панелью управления, поспешил в кабину и плюхнулся в соседнее с юношей кресло, пристегнулся и глянул на экран заднего обзора. Тем временем судно накренилось носом вперед и направилось к мерцающему экрану. Но сзади были големы с антифотонными ружьями, скорости уйти от них пока не хватало.
Багровые вспышки осветили пространство гавани, шлюпка встряхнулась, словно ее шлепнула сзади гигантская рука.
– Ионная тяга, – подсказал Кормак, стараясь говорить спокойным тоном.
Апис включил ионные двигатели, но они, очевидно, были повреждены: их решетки и куски горячего металла полетели в гавань – и прямо в големов. Удачное обстоятельство, но теперь в рабочем состоянии оставались только осевые двигатели.
Казалось, продвижение к мерцающему экрану займет целую вечность. Ян заметил, что наружные щиты прекратили закрываться, значит, они не успеют сомкнуться до того, как шлюпка покинет гавань.
Между тем количество вооруженных антифотонами големов все увеличивалось. Вновь вспыхнул багровый огонь, судно снова встряхнуло, осколки его обшивки полетели вперед мимо кабины, рассыпаясь дождем в пространстве космоса. Вдруг белая вспышка заполнила всю гавань – это сдетонировал второй цилиндр, – и огненный вихрь протолкнул судно сквозь мерцающий экран.
– Как раз вовремя, – произнес Гант и, схватив драконида за руку, едва ли не усадил его в кресло, затем пристегнулся сам.
Шрам откинулся назад настолько, насколько это было возможно, стараясь принять относительно удобную позу. Рыча, он тоже пристегнул ремни. Мейка что-то бормотала, она побледнела и схватилась за пакет сбоку от сиденья. Поскольку в кораблях Правительства гравитационные плиты были обычным делом, не многие прибегали к микрохирургии внутреннего уха, чтобы предотвратить тошноту. Зато Апис находился сейчас в своей стихии.
– Скеллор уже контролирует ворота, тогда сколько времени ему понадобится, чтобы взять под контроль системы вооружения? – Кормак вопрошающе смотрел на Ганта.
Осевые двигатели ужасно медленно уносили шлюпку от огромного корабля, это напоминало запуск воздушного шарика с большой металлической площадки. Ян прикидывал, как долго будет продолжаться их полет. Томалон говорил, что Скеллор уже управляет двигателями крейсера, так что корабль мог просто следовать за ними до тех пор, пока его новый хозяин не освоит вооружение. Впрочем, ему и не нужно было сдвигать «Бритву Оккама» с места – они же не удалялись от него со сколько-нибудь значительной скоростью.
– Может быть, нам следовало остаться там? – предположил Гант.
Проблематичный выбор: если бы они остались, големы убили бы их; теперь они попытаются улизнуть единственным доступным способом, но крейсер расправится с ними своим оружием. С тяжелым чувством Кормак вынужден был признать свое поражение: и ему, и всем остальным предстояло вскоре погибнуть.
Вдруг что-то заслонило обзор, и довольно скоро они словно очутились в черном мешке – оказывается, шлюпку окружили выпуклости чешуйчатого тела. Их мотало из стороны в сторону, и корпус судна стонал, точно готов был развалиться. Потом все почувствовали знакомый сдвиг, ощущение, которое невозможно выразить словами, и Кормак понял: они вошли в подпространство. Он потянулся к панели управления и нажал кнопку внешней связи.
– А ты еще убеждал меня, что потерял способность к межзвездному полету!
– Я солгал, – ответил дракон.
В нем оставалось что-то человеческое, позволявшее словесно формулировать приказы, но они не давали полного контроля над исполнителями. Думая об этом, он смотрел на неподвижное тело капитана «Бритвы Оккама» – тот успел доползти до дверей, оставив за собой кровавый след.
– Убейте его, – приказал Скеллор, и оба – Афран и Дании – одновременно выстрелили. Томалон еле заметно дернулся – очевидно, он уже был мертв.
Сначала джайнструктуры проникали своими волокнами в сочленения, в оптические кабели и каналы, растекавшиеся из этой точки, чтобы управлять огромными подразделениями крейсера. Но когда Скеллор старался восполнить бреши, выжженные программой-уничтожителем из главных подсистем ИР, ему пришлось усилить мощность волокон для передачи информации и приказов, чтобы усилить свое воздействие на системы корабля. Теперь он сидел среди густой поросли, подобно деревянному идолу, забытому под корнями дуба. И с каждой попыткой взять под свой контроль какую-либо систему эта структура все разрасталась и разрасталась…
Он старался войти в крепко сцементированную систему безопасности, которая продолжала существовать по всему кораблю и была неотъемлема от системы контроля над вооружением. Это ему пока никак не удавалось. Да еще Кормак и его команда сбежали – а он уже был уверен, что поймал их.
А вот это его команда – Афран и Дании. Лицо парня было безучастно, хотя он и не был подключен напрямую, тем не менее он представлял собой часть структуры – то есть Скеллора. На лице девушки хотя бы сохранилось выражение страха.
– Ступайте прочь! Найдите тех из вас, кто выжил, и возвращайтесь с ними сюда, – приказал он и молча проводил их взглядом до дверей, затем незначительным усилием открыл их.
Все, кому удалось ускользнуть, должны были умереть, включая дракона. Но прежде чем приступить к их уничтожению, он должен достичь полного контроля здесь. Последовательно соединяясь с разными камерами, Скеллор следил за продвижением Афран и Дании по кораблю, не забывая и о внутренней связи посредством модулей. Эти двое сепаратистов действовали сейчас подобно корабельным дронам, подчиненным интеллектам второго уровня, и возможность использовать их в этом качестве показалась ему куда эффективнее, чем попытки установить тотальный контроль. Он мог бы сам призвать оставшихся сепаратистов, но подобное действие вынудило бы его напрямую присоединить каждого к себе, что требовало затрат ресурсов процессоров. Конечно, сохранение определенного объема самостоятельности у подчиненных ему марионеток было оправданно, ведь это позволяло ему сосредоточиться на других задачах. Безусловно, есть некоторый предел количества событий, о которых он мог быть осведомлен. Речь не шла о вычислительных мощностях или объемах памяти, но следовало учитывать некоторые эмоциональные аспекты каждой контролируемой или наблюдаемой ситуации или системы.
Пытаясь повернуть голову, насколько это ему позволяли джайнистские волокна, Скеллор бросил взгляд на другие кресла капитанского мостика и сразу понял, за что ему сейчас следует взяться. Семь кресел – и, по данным с модулей Афран и Дании, семь выживших сепаратистов.
Поскольку объем информации от тех служб корабля, которые он контролировал, уже приобретал лавинообразный характер, Скеллор решил структурировать его и сразу же почувствовал, как стремительно растут джайнволокна, как они поглощают или преобразуют вмещающие материалы – изоляцию, пластики, металлы, стекло. Из клубков оптических кабелей он уже выудил навигационные характеристики, разбросанные по поверхности корабля, и составил компиляцию для одного из кресел; из систем мониторинга двигателей он вывел другую. Далее обработке подчинились системы контроля вооружения, жизнеобеспечения, внутренней безопасности, ремонта и поддержки космической защиты. Менее важные системы он принял без изменений – ремонтные цеха, контроль над корабельными реакторами и прочее… Все командование оказалось в его руках, и подчиненные могли рассчитывать на свободу, которую он им позволит. Он наблюдал, как ростки джайнструктуры проникли сквозь пол под семью креслами и разветвились под ними. Теперь оставалось ждать, пока сюда, на мостик, явится вся его команда.
Это безразличное спокойствие было ему знакомо… Торн догадался: организм отходит от заморозки. Прокручивая в памяти упражнения, к которым он привык за годы тренировок, он старался вспомнить, какое задание было поручено им с Гангом на этот раз. Но память услужливо подсказала ему – Брежой Гант погиб! В первое мгновение им овладело замешательство, но почти сразу же Торн взял себя в руки и попытался определить, где он сейчас находится и ради какой цели. Ему удалось восстановить события, начиная с момента гибели Ганга: возвращение на Землю и попытки генерала отговорить его от отставки, потом переподготовка в секретном отделе ЦСБЗ, две разведывательные миссии внутри Солнечной системы… А затем командировка на Чейн III. Что касается текущих… ах да, он вспомнил!
Сначала послышалось жужжание, потом щелчок, и полоска бледного света сдвинулась влево. После того как отключилась блокада нервной системы, возникло покалывание в области шеи – будто его коснулся кактус. Крышка криококона поднялась, и он увидел собственное отражение на заиндевевшей металлической поверхности. По обе стороны металлического саркофага крепились поручни, и он схватился за них, как только стали слушаться руки. Контактные иглы отделились, по коже пробежали мурашки.
Торн сделал первый вдох, но легкие еще были наполнены жидкостью, пришлось откашляться и сглотнуть. Взглянув влево, он увидел Стэнтона – Джон только что вышел из своего кокона и уже разминался. Видимо, он привык к путешествиям таким способом, а вот Торну потребовалось некоторое время, чтобы размять ноги, спину и шею. Наконец, все-таки держась за поручень – одной рукой, он вылез из кокона и счел нужным прокомментировать:
– К этому никак не привыкнешь.
Стэнтон не торопился с ответом. Сделав пару наклонов и коснувшись руками пальцев ног, он пробежался на месте. В помещении было холодно, и пар вырывался у него изо рта.
– Иногда полезно впасть в забытье, – наконец отозвался он. – Направившись в сторону жилой части корабля, Джон бросил через плечо: – Здесь только одна душевая кабина, так что вам придется немного подождать.
В свою очередь, Торн тоже попробовал выполнить пару упражнений. Хотя в основном к нему вернулась нормальная чувствительность, в кончиках пальцев немота так и не прошла – сказывалось последействие токсина, использованного против него Бромом.
«Пожалуй, мне не помешает еще один сеанс лечения корабельным автодоком».
Он открыл один из шкафчиков позади коконов, чтобы подыскать себе подходящий халат.
В отсек вошла Джарвеллис и на его вопрос о местонахождении судна с готовностью ответила:
– Калипсо сейчас на полпути от нас до Масады. Еще дней шесть полета. – Джарвеллис указала в сторону кабины и добавила: – Хотите – посмотрите сами. Тем более что нам с Джоном не помешает немного побыть наедине друг с другом.
Застегнув халат, Торн сунул ноги в тапки (они также нашлись в шкафчике) и отправился в кабину. Наверное, Джарвеллис вышла из заморозки чуть раньше его и Стэнтона, так что ее организм уже функционировал нормально и требовал своего – в том числе и секса. Могли бы пока и не размораживать его…
Надо же – грузовой отсек забит почти полностью, значит, эта парочка просыпалась по крайней мере однажды за тот период, что он провел в криококоне, и не только ради любовных утех.
Расположившись в одном из кресел кабины, Торн посмотрел на главный экран. Там красовался газовый гигант Калипсо, впрочем, большая часть сияющей звезды находилась позади черного диска планеты, где, по словам Стэнтона, основная часть населения находилась на положении рабов, для чего правящей кастой, в частности, использовалась и технологическая дискриминация. Держать масадиан в страхе помогали лазерные батареи. Учитывая этот факт, а также большое количество орбитальных спутников, где обосновалась верхушка Теократии, как «Лирику-П» удастся достигнуть поверхности Масады? Вообще-то всегда можно найти лазейку для небольшого судна, поскольку любая космическая цивилизация проявляет бурную транспортную активность. Но состоящий из трех сфер корабль отличался внушительными размерами. Торн решил внести ясность в этот вопрос.
– «Лирик», вы можете ответить мне?
– Я-то могу, только вам может не понравиться ответ, – ответил ИР корабля.
– Меня несколько смущает, как Стэнтон намеревается посадить корабль, несмотря на всевозможные детекторы. Я подозреваю, что груз на корабле предназначен отнюдь не для Теократии.
– Ив чем ваш вопрос ?
– Разве можно приземлиться незаметно?
– Извините, но я не могу рассказать вам об этом.
– У вас есть секретные коды Теократии?
– Нет.
Патран невольно поморщился: только крайне наивные люди верят, что искусственные интеллекты никогда не лгут. По его собственному опыту силиконовые мозги склонны даже к более изощренной лжи, чем люди.
– А какой груз на борту? – непринужденным тоном поинтересовался он.
– Спросите чего попроще, господин агент Правительства.
– Хорошо, что вы можете рассказать мне о Масаде?
– Просмотр всех файлов о планете займет десять тысяч часов. Что именно вас интересует? Политическая система, экосистема, симбиотические адаптации, религия? Примерно половина объема информации касается последнего сюжета.
– Как насчет получасовой компиляции? Я полагаю, что через полчаса душевая кабина освободится.
– Хорошо, я начну с экосистемы планеты, потом расскажу о прибытии на планету человека, первых исследованиях и последующей колонизации, а потом закончу краткой историей Теократии. Это вас устроит?
– Да, спасибо.
Фильм, то и дело прерываемый вопросами зрителя, продолжался час. Особенно Торна поразили два обстоятельства – во-первых, естественная экосистема с триконами, геройнами, габбльдаками и жуткими худерами и, во-вторых, странные формы жизни, привнесенные Теократией ради получения белковых продуктов. Удивительны были и симбиотические формы, созданные с целью экономии на оборудовании для дыхания, и догматическое отрицание Теократией возможности любого адаптивного изменения человека. Торн как раз расспрашивал ИР о подполье, когда в кабину вошел Стэнтон.
– Не слишком стабильная ситуация, – заметил Торн.
– Согласен с вами, но она вполне может сохраняться еще лет пятьдесят, если… не подтолкнуть изменения, – ответил Джон.
Патран махнул рукой в сторону грузового отсека.
– И это для «подталкивания»?
– Да. Кстати, большую часть груза я покупал на Хуме, и тогда там как раз проходил процесс поглощения планеты Правительством.
– Это обычно занимает какое-то время, полагаю, вы попали туда в самом его начале.
– Я так и подумал. – Стэнтон пожал плечами. – Там творился настоящий хаос, правда, я оказывался и в более ужасной ситуации. Когда я увидел, как строги там меры безопасности, то пытался отправиться куда-нибудь еще, но тут на меня вышел дилер.
– И вы рискнули? – спросил Торн.
– На всякий случай у меня был запасной вариант, чтобы в случае чего улизнуть, но, как ни странно, он мне не понадобился. Я видел, что агенты Правительства следили за каждым моим движением, но даже не пытались помешать мне.
– Намекаете, что Правительство фактически дало вам карт-бланш?
– Они знали, для каких целей я покупал этот груз. Я хочу сказать, что это в интересах Правительства – чтобы ситуация на Масаде стала как можно менее предсказуемой. ЦСБЗ намерена отодвинуть границу и включить планету в зону своего влияния, и большинство населения будет только приветствовать это.
– А вы?
Стэнтон смотрел на экран, где демонстрировалась почти что идиллическая картинка, если бы не прокторы на аэрофанах, державшие копошившихся внизу рабочих под прицелами автоматов.
– С детских лет я понимал, что должна существовать лучшая форма правления, чем Теократия, но и на Масаде, а потом и в других местах я долго не мог разобраться, как можно избавиться от худших сторон человеческой натуры. Потом я пришел к выводу, что решить проблему можно, стоит лишь сократить неисправимое в обеих частях уравнения.
– Значит, вы – реформированный сепаратист? Взгляд Стэнтона был холоден.
– Я никогда не был сепаратистом. Я наемник, и этим все сказано.
– Тогда к чему это? – Его собеседник указал в сторону трюма.
– Я просто должен свести кое с кем счеты и отдать долги.
Фильм закончился. Торн встал и направился к двери в жилой отсек, Стэнтон последовал за ним. Они вошли в помещение, напоминавшее обычную квартиру с кухней-столовой. Не впервые Торн осматривал этот интерьер, и вновь – в который уже раз – испытал удивление. Большинство кораблей оборудовались автоматическими распределителями пищи, но на «Лирике-П» был еще и камбуз – этакое роскошное добавление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54