Потом он спустился со стола на пол, добрался до кухонной раковины и смог наконец напиться вволю воды из капающего крана.
Вечером хозяин оделся, взял свой инструмент и вышел. А Петя начал обследовать квартиру, в которой оказался по причине собственной неосмотрительности.
Прежде всего он разыскал телефон; необходимо было срочно связаться со Славиком и Маринкой, которые хотя и трусливо сбежали из музея, бросив его на произвол судьбы, оставались пока его единственной ниточкой связи с окружающим миром.
Увы, телефон в квартире Котова был старый, с вращающимся диском. Такой диск Петя самостоятельно накрутить не мог. С помощью крюка и веревки ему удавалось набрать пару коротких цифр, но дальше следовали нули и девятки, справиться с которыми не представлялось возможным. Он пробовал сконструировать что-то на манер лебёдки из найденной под диваном пустой катушки и проволочного замка от шампанского, и один раз ему даже удалось набрать все цифры, но на другом конце было занято, и Петя готов был плакать от досады. Скорее всего, в два часа ночи номер не был занят; просто медленный, почти по минуте на каждую цифру, набор не срабатывал, и где-то происходил сбой...
Промучавшись до рассвета, Петя обессиленный залез в сервант и заснул в пустой фарфоровой чашке.
Проснувшись в десять часов утра, Петя увидел, что хозяин уже дома и спит. На кухонном столе появилась целая куча продуктов - пакеты, консервы, банки, бутылки, свёртки... Некоторые хозяин уже вскрыл, и Петя смог наконец полноценно поесть. Он даже надрезал своим перочинным ножиком пакет с чипсами, вытащил пару кругляшей и обгрыз. Внезапно появившийся хозяин его чуть не застукал, но Петя, словно Тарзан, скользнул на пол по стрелке зелёного лука и юркнул за батарею.
Когда хозяин снова улегся и захрапел, Петя решил обследовать возможные пути выхода из квартиры. Он вышел через приоткрытое окно на залитый солнцем узенький наружный подоконник и огляделся. К сожалению, дом оказался блочной конструкции и не имел подходящих для ходьбы выступов и карнизов. Другое окно, находившееся в комнате, было и вовсе наглухо закрыто. Оставалось дожидаться, когда хозяин опять соберется куда-нибудь выйти, и попытаться прошмыгнуть наружу через дверь.
______________
Этим утром лейтенант Яблочкин проснулся другим человеком. Куда подевалась его беззаботная весёлость? Почему сегодня он не напевал или не насвистывал, проделывая комплекс упражнений утренней гимнастики? Не понимала этого и его мама, которая даже потрогала ему лоб, подавая на завтрак чай, бутерброды и клубничное варенье. Уж не зазнался ли её сын после шумного успеха, выпавшего вчера на его долю?..
Конечно, откуда ей было знать, что её сын больше не милиционер, а секретный агент с особыми полномочиями, и даже сам полковник Громыхайло теперь не может ему ничего приказывать. А секретному агенту с особыми полномочиями, каким его представлял себе Яблочкин, не пристало свистеть, говорить лишнее и улыбаться. Даже у себя дома.
Яблочкин разыскал в ящике тёмные очки, в которых отдыхал прошлым летом в Ялте, надел, молча постоял перед зеркалом и также молча вышел из квартиры.
Мама, провожавшая его с раскрытым ртом, едва хлопнула дверь, закрыла рот и твёрдо решила вечером выдрать своего сына ремнём, не взирая на его приближающееся двадцатидвухлетние.
Выйдя из дома, Яблочкин дождался троллейбуса и поехал в Эрмитаж. Работа сегодня предстояла тяжёлая - опрашивать сотрудников на предмет необычайных явлений, ведь мальчик мог всё ещё находиться в здании музея.
Прибыв на место, Яблочкин поговорил с директором и приступил к работе.
Ещё ночью, провозившись допоздна с видеозаписью, он сделал фото маленького Пети Огонькова и теперь начал показывать карточку всем, кто мог его видеть. Ну, не конкретно маленького мальчика-с-пальчика, а вообще что-нибудь необычное.
С первых же встреч Яблочкин почувствовал себя не секретным агентом, а полным идиотом. "Вам это что-нибудь напоминает?" - спрашивал он, показывая фотографию. "А что это такое?" - интересовались в свою очередь сотрудники, разглядывая тёмное размытое изображение человечка, сидящего верхом на креплении карниза.
Яблочкин ничего не объяснял, но продолжал спрашивать, не показалось ли кому-нибудь вчера или сегодня чего-нибудь необычного... Заинтригованные сотрудники продолжали расспрашивать Яблочкина, и тот был вынужден придумывать отговорки. Вроде того, что он из передачи "Очевидное-невероятное" и делает сюжет на тему дворцовых привидений. Такая версия всех устраивала, и Яблочкин оставлял каждому номер своего телефона на всякий случай, если всё-таки что-нибудь увидят.
Только в конце дня он спустился в реставрационные мастерские и встретился с Юриком. Внимательно посмотрев на фотографию намётанным взглядом художника, Юрик сказал:
- А ведь находятся ещё чудаки, которые не верят в привидения. Это что проводок от сигнализации? Карниз-то вроде из выставочного зала. Где алмаз украли. Так вы думаете, это привидение? Маленькое уж больно, барабашка какая-то... Кстати, молодой человек, а я вас раньше здесь, в музее, не мог видеть? Только без тёмных очков и в милицейской форме...
Поскольку беседа начинала принимать нежелательное направление, Яблочкин распрощался с Юриком, оставив на верстаке бумажку с телефоном. А Юрик ещё долго качал головой и недоверчиво бормотал что-то себе под нос. "Очевидное-невероятное"... А сам из милиции... Засекретили всё что можно..."
Огорчённый полным отсутствием результатов первого дня работы в качестве секретного агента, Яблочкин отправился домой. На звонки сотрудников музея он не очень рассчитывал, поэтому на следующий день собирался познакомиться поближе с Маринкой Корзинкиной и Славиком Подберёзкиным. Кто знает, может быть дети подскажут ему, как лучше действовать в сложившейся обстановке.
______________
Если для секретного агента Яблочкина рабочий день закончился, то для саксофониста Дмитрия Ивановича Котова он только начинался. Вечером и ночью в ресторане отмечалось несколько юбилеев, поэтому оркестр закончил работу только под утро. К одиннадцати, а это была уже пятница, предстояло играть на похоронах, а затем, в 17.00, - на свадьбе. Разъезжаться из ресторана по домам не имело смысла. Оставшиеся до похорон несколько часов коллектив похрапывал в кладовке за сценой.
Ровно в десять прибыл микроавтобус с траурной лентой. Музыканты, с заспанными опухшими физиономиями, нахлобучили на головы цилиндры и похиляли, выражаясь на их профессиональном языке, лабать жмура.
Инструменты для похоронной музыки были, конечно, не те же самые, что для танцев. Барабанщик бил по большому барабану с тарелкой, Котов влезал в медный лаокоон басовой трубы, тромбон играл на тромбоне, а остальные двое дули с грехом пополам в валторну и кларнет.
С похоронами в этот раз не повезло. Усопшим был директор продовольственной базы, которого хоронили почему-то в закрытом гробу. После произнесения речей стали играть, но тромбон с первого такта дал отчаянного петуха, барабанщик ударил невпопад по тарелке, гроб не удержали на верёвках, он сорвался в яму и затрещал. Потом хлынул дождь, и музыканты, махнув на оплату, позорно бежали с кладбища.
Мокрые и продрогшие вернулись в ресторан, переоделись и проспали в своём чуланчике ещё несколько часов, пока не настало время ехать на свадьбу.
Привыкшие ко всему и даже битые, друзья погрузились в две машины такси и, не теряя бодрости духа, поехали лабать Мендельсона.
С Мендельсоном в этот день повезло больше, тут уж нечего говорить. Весёлая, радушная компания гудела в арендованном зале Дворца культуры. Оплаченный буфет ломился от напитков и закусок, но никто не напивался и не буянил. Каждый из брачующихся вступал в брак не в первый и даже не во второй раз, поэтому атмосфера была естественной и непринуждённой. Музыканты играли на подъёме.
В один из перерывов Котов познакомился с миловидной улыбчивой дамой лет не больше сорока, с яркой, кокетливо поязанной на шее косыночкой.
- Вы подруга невесты? - поинтересовался он, прикуривая от её сигареты.
- Я свидетельница, - произнесла дама с достоинством.
Пока ещё было трудно понять, как она настроена. Котов затянулся и сделал глоток вина.
- Что для вас сыграть?
- Для меня? - дама оценивающе посмотрела на собеседника. К своим пятидесяти годам Котов выглядел молодцом: у него была приличная осанка и подёрнутая сединой густая шевелюра, несколько длиннее, чем принято у людей, не имеющих отношения к искусству. Даме хватило доли секунды, чтобы оценить его достоинства и мысленно проиграть несколько возможных сценариев дальнейшего развития событий. - Для меня? Вы не шутите? Ну хорошо, сыграйте эту... "Хоровод любви". Знаете, это где...
- Не трудитесь, я помню.
В следующем отделении прозвучал "Хоровод любви" - "специально для дамы с красной косыночкой, свидетельницы брачующихся".
В перерыве дама сама подошла к Котову. Судя по выражению её лица, она была польщена.
- Между прочим, могли бы спросить имя, - заметила она. - Что это ещё за "косыночка".
- Зачем знать имя? Ведь мы с вами больше не увидимся.
- Вот как? Ну... а если это всё же произойдёт? Вы женаты?
Выдержав паузу, Котов ответил небрежно и рассеянно:
- Нет, я не женат.
- Вот видите, а я замужем.
Котов давно не пытался искать логики, а иногда и здравого смысла в поведении женщин; тут следовало бросать вёсла и смотреть, как всё сложится само собой.
- Между прочим, меня зовут Альбина, - дама протянула руку.
- Дмитрий, - Котов легонько пожал пальчики и колечки. Замужество Альбины всё значительно упрощало.
- Хотите выпьем за знакомство? - предложила дама, озорно улыбаясь.
Глядя в её глаза по возможности тускло и невыразительно, Котов протянул свой бокал. Когда-то ему приходилось трещать без умолку, чтобы познакомиться с девчонкой, заболтать её и подбить на свидание. Теперь зрелые сорокалетние львицы решительно брали инициативу в свои руки, стоило ему только обозначить первый шаг навстречу. Дальше и до самого конца они буквально всё делали за него.
6
Убийца следует по пятам своей жертвы.
Чем занимаются взрослые, когда дети
не могут их видеть
Хорошенько разглядев Котова в ресторане и поговорив с барменом, мужчина с неприятным лицом сел в машину и поехал в Озерки. Припарковался недалеко от котовской парадной, погасил огни и стал ждать.
Чтобы скоротать минуты, а затем и часы ожидания, Бек выходил из машины и прогуливался вдоль дома разминая ноги. Район, к сожалению, оказался не очень спокойным: то и дело приходилось вступать в перебранку с владельцами собак, а один раз подвыпившая компания малолеток отобрала у него сигареты. Он мог в два счёта перестрелять сопляков, как пустые бутылки в тире, но теперь, во время работы, был вынужден, скрежеща зубами, терпеть обиды.
Наступило утро. Жители района потянулись к станции метро. Котова всё ещё не было.
В девять Бек позвонил в ресторан и спросил, закончил ли работу оркестр. Уборщица сказала ему нецензурное и бросала трубку. Бек перезвонил и решительно потребовал кого-нибудь из начальства. Подошёл заспанный барабанщик оркестра и, приняв собеседника за заказчика, объяснил, что сегодня они уже заняты - сначала на похоронах, а потом на свадьбе. Осторожно выведав, где и в какое время будут похороны, Бек откинулся на сидение пару часов подремать.
В двенадцать он был на кладбище и долго стоял, пристроившись позади к группе сослуживцев усопшего, дожидаясь, когда закончится торжественная часть с произнесением речей. Ещё в ресторане он приметил, что Котов пользуется точно такой дешёвой зажигалкой, какую дал ему шеф. Попросить прикурить и подменить зажигалку казалось ему делом несложным.
Но едва только речи закончились, и он уже подобрался вплотную к музыкантам, внезапно хлынул проливной дождь, и оркестр позорно бежал с места погребения.
Промокший насквозь Бек прибежал к своей машине, намереваясь вернуться к котовскому дому, но забуксовал и был вынужден толкать её, стоя по колено в кладбищенской грязи.
Только поздно вечером ему снова удалось засечь объект. Разыскав Дворец культуры на окраине и банкетный зал, Бек топтался под окнами, дожидаясь, когда мероприятие подойдёт к концу.
Но тут снова возникла непредвиденная трудность: вместе с Котовым в такси уселась какая-то женщина, и это совершенно не укладывалось в схему. Бек следовал за машиной такси до самых Озерков, где смог убедиться, что эта парочка не намерена сегодня расставаться. Подвыпившая дама, держась за локоть своего спутника, зацокала вместе с ним в парадную.
Ругаясь шёпотом не по-русски, Бек снова припарковался неподалёку, погасил огни и стал ждать.
______________
Весь этот день Петя Огоньков промучился, снова пытаясь накрутить все нужные цифры на диске хозяйского телефона. В конце концов он решил открыться во всём хозяину квартиры, если тот придет домой не слишком пьяный.
Хозяин явился поздно ночью, навеселе, да ещё и не один. Вконец расстроенный, Петя залез в сервант и начал сердито наблюдать за происходящим через стекло.
- Какая у вас тут... богемная обстановка, - сказала дама, оглядывая комнату, заставленную пустыми бутылками.
- Жизнь артиста - не только внешний блеск и мишура, - Котов достал из серванта два фужера налил в бокалы вина, и они с гостьей чокнулись. - Это мучительный творческий поиск, нередко сопряжённый с неустроенностью быта и одиночеством.
- Да, да, я вижу, быт у вас не очень устроен, - согласилась дама, присаживаясь на кровать рядом. - Но ведь это не главное. Знаете, у моего мужа, можно сказать, миллионы. А самого главного... вот этого самого... творческого поиска и неустроенности... он этого лишен. А самое главное... Вы знаете, что самое главное?..
- Нет...
- Чтобы вы, вы не страдали от одиночества.
Они взглянули друг другу в глаза и осушили налитые до краев бокалы до дна.
- Он думает, - продолжала дама, очевидно имея ввиду своего мужа, - что если эта размалёванная малолетняя шлюшка (его новая секретарша, вы меня понимаете?..), на которую он тратит чёрт знает сколько денег, если она делает ему... все удовольствия прямо в кабинете... Как это по-вашему? Скажите, скажите! На жену, на законную супругу - можно не обращать внимания?
- Он просто ничтожество.
- Нет, не говорите так, он всё-таки много для меня сделал.
- Осторожно, я наливаю. Всё равно, он вас не достоин.
- Это другое дело. Конечно, он не достоин.
Хозяин и гостья снова выпили фужеры до дна.
- А я? - многозначительно сказал Котов.
- Что - вы?
- Я - достоин?
- Вы?.. Вы - достойны.
Хозяин вдруг повалил гостью спиной на кровать, и они стали целоваться.
Увидев такое, Петя вздрогнул, дёрнулся, залез в чашку, высунулся, посмотрел, сел на дно и зажмурил глаза. От волнения у него перехватило дыхание и вспотели ладошки. Ему было любопытно и страшно одновременно. Он знал, конечно, о тех неприличных секретных отношениях, в которые вступают взрослые люди, и которые для детей находятся под страшным запретом. Но чтобы увидеть такое собственными глазами... Он про это читал и кое-что такое видел в кино, однако наяву это, как ему казалось, не должно было существовать столь явно и бесцеремонно. Ведь должны быть какие-то ухаживания, разговоры, вздохи и прикосновения; бессонные ночи, муки ревности, разрывы и примирения; цветы, подарки, знакомство с родителями, предложение руки и сердца наконец... Такое беспардонное поведение в самом начале знакомства полностью переворачивало представления Пети об окружающем мире. Ему ужасно захотелось посмотреть как это бывает на самом деле, но в то же время ему было совестно подглядывать. Ведь эти двое, какими бы они ни были, не знали о том, что в комнате есть ещё и третий...
Этот последний довод взял верх над любопытством. Петя опустил голову, зажал уши ладонями и зажмурился. Теперь одно только сердце сумасшедшим набатом стучало у него в висках.
Время шло, и постепенно волнение сменилось усталостью. Петя заснул, уронив голову на колени.
7
Слесарь в ботинках за тысячу долларов. Петя раскрывает
мошенничество и восстанавливает статус кво.
Юрик стоит как громом поражённый
Утром Котов поехал провожать до дома свою новую пассию. Альбина жила, как выяснилось, неподалёку от Дворцовой площади. На прощание она потребовала, чтобы "котик всегда был готов к внезапному звонку или даже визиту". Котов распрощался, с удовольствием вдохнул полной грудью свежий весенний воздух и прикурил сигарету. Потом он купил несколько бутылок пива и, потягивая одну из них уже на ходу, направился в Зимний дворец, в мастерскую к Юрику.
Слушая последние новости из личной жизни приятеля, Юрик выпил бутылочку, но от второй отказался: надо ещё работать.
- Я тоже немного подзавязал, - признался Котов. - На такой работе как у меня недолго допиться и до чёртиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Вечером хозяин оделся, взял свой инструмент и вышел. А Петя начал обследовать квартиру, в которой оказался по причине собственной неосмотрительности.
Прежде всего он разыскал телефон; необходимо было срочно связаться со Славиком и Маринкой, которые хотя и трусливо сбежали из музея, бросив его на произвол судьбы, оставались пока его единственной ниточкой связи с окружающим миром.
Увы, телефон в квартире Котова был старый, с вращающимся диском. Такой диск Петя самостоятельно накрутить не мог. С помощью крюка и веревки ему удавалось набрать пару коротких цифр, но дальше следовали нули и девятки, справиться с которыми не представлялось возможным. Он пробовал сконструировать что-то на манер лебёдки из найденной под диваном пустой катушки и проволочного замка от шампанского, и один раз ему даже удалось набрать все цифры, но на другом конце было занято, и Петя готов был плакать от досады. Скорее всего, в два часа ночи номер не был занят; просто медленный, почти по минуте на каждую цифру, набор не срабатывал, и где-то происходил сбой...
Промучавшись до рассвета, Петя обессиленный залез в сервант и заснул в пустой фарфоровой чашке.
Проснувшись в десять часов утра, Петя увидел, что хозяин уже дома и спит. На кухонном столе появилась целая куча продуктов - пакеты, консервы, банки, бутылки, свёртки... Некоторые хозяин уже вскрыл, и Петя смог наконец полноценно поесть. Он даже надрезал своим перочинным ножиком пакет с чипсами, вытащил пару кругляшей и обгрыз. Внезапно появившийся хозяин его чуть не застукал, но Петя, словно Тарзан, скользнул на пол по стрелке зелёного лука и юркнул за батарею.
Когда хозяин снова улегся и захрапел, Петя решил обследовать возможные пути выхода из квартиры. Он вышел через приоткрытое окно на залитый солнцем узенький наружный подоконник и огляделся. К сожалению, дом оказался блочной конструкции и не имел подходящих для ходьбы выступов и карнизов. Другое окно, находившееся в комнате, было и вовсе наглухо закрыто. Оставалось дожидаться, когда хозяин опять соберется куда-нибудь выйти, и попытаться прошмыгнуть наружу через дверь.
______________
Этим утром лейтенант Яблочкин проснулся другим человеком. Куда подевалась его беззаботная весёлость? Почему сегодня он не напевал или не насвистывал, проделывая комплекс упражнений утренней гимнастики? Не понимала этого и его мама, которая даже потрогала ему лоб, подавая на завтрак чай, бутерброды и клубничное варенье. Уж не зазнался ли её сын после шумного успеха, выпавшего вчера на его долю?..
Конечно, откуда ей было знать, что её сын больше не милиционер, а секретный агент с особыми полномочиями, и даже сам полковник Громыхайло теперь не может ему ничего приказывать. А секретному агенту с особыми полномочиями, каким его представлял себе Яблочкин, не пристало свистеть, говорить лишнее и улыбаться. Даже у себя дома.
Яблочкин разыскал в ящике тёмные очки, в которых отдыхал прошлым летом в Ялте, надел, молча постоял перед зеркалом и также молча вышел из квартиры.
Мама, провожавшая его с раскрытым ртом, едва хлопнула дверь, закрыла рот и твёрдо решила вечером выдрать своего сына ремнём, не взирая на его приближающееся двадцатидвухлетние.
Выйдя из дома, Яблочкин дождался троллейбуса и поехал в Эрмитаж. Работа сегодня предстояла тяжёлая - опрашивать сотрудников на предмет необычайных явлений, ведь мальчик мог всё ещё находиться в здании музея.
Прибыв на место, Яблочкин поговорил с директором и приступил к работе.
Ещё ночью, провозившись допоздна с видеозаписью, он сделал фото маленького Пети Огонькова и теперь начал показывать карточку всем, кто мог его видеть. Ну, не конкретно маленького мальчика-с-пальчика, а вообще что-нибудь необычное.
С первых же встреч Яблочкин почувствовал себя не секретным агентом, а полным идиотом. "Вам это что-нибудь напоминает?" - спрашивал он, показывая фотографию. "А что это такое?" - интересовались в свою очередь сотрудники, разглядывая тёмное размытое изображение человечка, сидящего верхом на креплении карниза.
Яблочкин ничего не объяснял, но продолжал спрашивать, не показалось ли кому-нибудь вчера или сегодня чего-нибудь необычного... Заинтригованные сотрудники продолжали расспрашивать Яблочкина, и тот был вынужден придумывать отговорки. Вроде того, что он из передачи "Очевидное-невероятное" и делает сюжет на тему дворцовых привидений. Такая версия всех устраивала, и Яблочкин оставлял каждому номер своего телефона на всякий случай, если всё-таки что-нибудь увидят.
Только в конце дня он спустился в реставрационные мастерские и встретился с Юриком. Внимательно посмотрев на фотографию намётанным взглядом художника, Юрик сказал:
- А ведь находятся ещё чудаки, которые не верят в привидения. Это что проводок от сигнализации? Карниз-то вроде из выставочного зала. Где алмаз украли. Так вы думаете, это привидение? Маленькое уж больно, барабашка какая-то... Кстати, молодой человек, а я вас раньше здесь, в музее, не мог видеть? Только без тёмных очков и в милицейской форме...
Поскольку беседа начинала принимать нежелательное направление, Яблочкин распрощался с Юриком, оставив на верстаке бумажку с телефоном. А Юрик ещё долго качал головой и недоверчиво бормотал что-то себе под нос. "Очевидное-невероятное"... А сам из милиции... Засекретили всё что можно..."
Огорчённый полным отсутствием результатов первого дня работы в качестве секретного агента, Яблочкин отправился домой. На звонки сотрудников музея он не очень рассчитывал, поэтому на следующий день собирался познакомиться поближе с Маринкой Корзинкиной и Славиком Подберёзкиным. Кто знает, может быть дети подскажут ему, как лучше действовать в сложившейся обстановке.
______________
Если для секретного агента Яблочкина рабочий день закончился, то для саксофониста Дмитрия Ивановича Котова он только начинался. Вечером и ночью в ресторане отмечалось несколько юбилеев, поэтому оркестр закончил работу только под утро. К одиннадцати, а это была уже пятница, предстояло играть на похоронах, а затем, в 17.00, - на свадьбе. Разъезжаться из ресторана по домам не имело смысла. Оставшиеся до похорон несколько часов коллектив похрапывал в кладовке за сценой.
Ровно в десять прибыл микроавтобус с траурной лентой. Музыканты, с заспанными опухшими физиономиями, нахлобучили на головы цилиндры и похиляли, выражаясь на их профессиональном языке, лабать жмура.
Инструменты для похоронной музыки были, конечно, не те же самые, что для танцев. Барабанщик бил по большому барабану с тарелкой, Котов влезал в медный лаокоон басовой трубы, тромбон играл на тромбоне, а остальные двое дули с грехом пополам в валторну и кларнет.
С похоронами в этот раз не повезло. Усопшим был директор продовольственной базы, которого хоронили почему-то в закрытом гробу. После произнесения речей стали играть, но тромбон с первого такта дал отчаянного петуха, барабанщик ударил невпопад по тарелке, гроб не удержали на верёвках, он сорвался в яму и затрещал. Потом хлынул дождь, и музыканты, махнув на оплату, позорно бежали с кладбища.
Мокрые и продрогшие вернулись в ресторан, переоделись и проспали в своём чуланчике ещё несколько часов, пока не настало время ехать на свадьбу.
Привыкшие ко всему и даже битые, друзья погрузились в две машины такси и, не теряя бодрости духа, поехали лабать Мендельсона.
С Мендельсоном в этот день повезло больше, тут уж нечего говорить. Весёлая, радушная компания гудела в арендованном зале Дворца культуры. Оплаченный буфет ломился от напитков и закусок, но никто не напивался и не буянил. Каждый из брачующихся вступал в брак не в первый и даже не во второй раз, поэтому атмосфера была естественной и непринуждённой. Музыканты играли на подъёме.
В один из перерывов Котов познакомился с миловидной улыбчивой дамой лет не больше сорока, с яркой, кокетливо поязанной на шее косыночкой.
- Вы подруга невесты? - поинтересовался он, прикуривая от её сигареты.
- Я свидетельница, - произнесла дама с достоинством.
Пока ещё было трудно понять, как она настроена. Котов затянулся и сделал глоток вина.
- Что для вас сыграть?
- Для меня? - дама оценивающе посмотрела на собеседника. К своим пятидесяти годам Котов выглядел молодцом: у него была приличная осанка и подёрнутая сединой густая шевелюра, несколько длиннее, чем принято у людей, не имеющих отношения к искусству. Даме хватило доли секунды, чтобы оценить его достоинства и мысленно проиграть несколько возможных сценариев дальнейшего развития событий. - Для меня? Вы не шутите? Ну хорошо, сыграйте эту... "Хоровод любви". Знаете, это где...
- Не трудитесь, я помню.
В следующем отделении прозвучал "Хоровод любви" - "специально для дамы с красной косыночкой, свидетельницы брачующихся".
В перерыве дама сама подошла к Котову. Судя по выражению её лица, она была польщена.
- Между прочим, могли бы спросить имя, - заметила она. - Что это ещё за "косыночка".
- Зачем знать имя? Ведь мы с вами больше не увидимся.
- Вот как? Ну... а если это всё же произойдёт? Вы женаты?
Выдержав паузу, Котов ответил небрежно и рассеянно:
- Нет, я не женат.
- Вот видите, а я замужем.
Котов давно не пытался искать логики, а иногда и здравого смысла в поведении женщин; тут следовало бросать вёсла и смотреть, как всё сложится само собой.
- Между прочим, меня зовут Альбина, - дама протянула руку.
- Дмитрий, - Котов легонько пожал пальчики и колечки. Замужество Альбины всё значительно упрощало.
- Хотите выпьем за знакомство? - предложила дама, озорно улыбаясь.
Глядя в её глаза по возможности тускло и невыразительно, Котов протянул свой бокал. Когда-то ему приходилось трещать без умолку, чтобы познакомиться с девчонкой, заболтать её и подбить на свидание. Теперь зрелые сорокалетние львицы решительно брали инициативу в свои руки, стоило ему только обозначить первый шаг навстречу. Дальше и до самого конца они буквально всё делали за него.
6
Убийца следует по пятам своей жертвы.
Чем занимаются взрослые, когда дети
не могут их видеть
Хорошенько разглядев Котова в ресторане и поговорив с барменом, мужчина с неприятным лицом сел в машину и поехал в Озерки. Припарковался недалеко от котовской парадной, погасил огни и стал ждать.
Чтобы скоротать минуты, а затем и часы ожидания, Бек выходил из машины и прогуливался вдоль дома разминая ноги. Район, к сожалению, оказался не очень спокойным: то и дело приходилось вступать в перебранку с владельцами собак, а один раз подвыпившая компания малолеток отобрала у него сигареты. Он мог в два счёта перестрелять сопляков, как пустые бутылки в тире, но теперь, во время работы, был вынужден, скрежеща зубами, терпеть обиды.
Наступило утро. Жители района потянулись к станции метро. Котова всё ещё не было.
В девять Бек позвонил в ресторан и спросил, закончил ли работу оркестр. Уборщица сказала ему нецензурное и бросала трубку. Бек перезвонил и решительно потребовал кого-нибудь из начальства. Подошёл заспанный барабанщик оркестра и, приняв собеседника за заказчика, объяснил, что сегодня они уже заняты - сначала на похоронах, а потом на свадьбе. Осторожно выведав, где и в какое время будут похороны, Бек откинулся на сидение пару часов подремать.
В двенадцать он был на кладбище и долго стоял, пристроившись позади к группе сослуживцев усопшего, дожидаясь, когда закончится торжественная часть с произнесением речей. Ещё в ресторане он приметил, что Котов пользуется точно такой дешёвой зажигалкой, какую дал ему шеф. Попросить прикурить и подменить зажигалку казалось ему делом несложным.
Но едва только речи закончились, и он уже подобрался вплотную к музыкантам, внезапно хлынул проливной дождь, и оркестр позорно бежал с места погребения.
Промокший насквозь Бек прибежал к своей машине, намереваясь вернуться к котовскому дому, но забуксовал и был вынужден толкать её, стоя по колено в кладбищенской грязи.
Только поздно вечером ему снова удалось засечь объект. Разыскав Дворец культуры на окраине и банкетный зал, Бек топтался под окнами, дожидаясь, когда мероприятие подойдёт к концу.
Но тут снова возникла непредвиденная трудность: вместе с Котовым в такси уселась какая-то женщина, и это совершенно не укладывалось в схему. Бек следовал за машиной такси до самых Озерков, где смог убедиться, что эта парочка не намерена сегодня расставаться. Подвыпившая дама, держась за локоть своего спутника, зацокала вместе с ним в парадную.
Ругаясь шёпотом не по-русски, Бек снова припарковался неподалёку, погасил огни и стал ждать.
______________
Весь этот день Петя Огоньков промучился, снова пытаясь накрутить все нужные цифры на диске хозяйского телефона. В конце концов он решил открыться во всём хозяину квартиры, если тот придет домой не слишком пьяный.
Хозяин явился поздно ночью, навеселе, да ещё и не один. Вконец расстроенный, Петя залез в сервант и начал сердито наблюдать за происходящим через стекло.
- Какая у вас тут... богемная обстановка, - сказала дама, оглядывая комнату, заставленную пустыми бутылками.
- Жизнь артиста - не только внешний блеск и мишура, - Котов достал из серванта два фужера налил в бокалы вина, и они с гостьей чокнулись. - Это мучительный творческий поиск, нередко сопряжённый с неустроенностью быта и одиночеством.
- Да, да, я вижу, быт у вас не очень устроен, - согласилась дама, присаживаясь на кровать рядом. - Но ведь это не главное. Знаете, у моего мужа, можно сказать, миллионы. А самого главного... вот этого самого... творческого поиска и неустроенности... он этого лишен. А самое главное... Вы знаете, что самое главное?..
- Нет...
- Чтобы вы, вы не страдали от одиночества.
Они взглянули друг другу в глаза и осушили налитые до краев бокалы до дна.
- Он думает, - продолжала дама, очевидно имея ввиду своего мужа, - что если эта размалёванная малолетняя шлюшка (его новая секретарша, вы меня понимаете?..), на которую он тратит чёрт знает сколько денег, если она делает ему... все удовольствия прямо в кабинете... Как это по-вашему? Скажите, скажите! На жену, на законную супругу - можно не обращать внимания?
- Он просто ничтожество.
- Нет, не говорите так, он всё-таки много для меня сделал.
- Осторожно, я наливаю. Всё равно, он вас не достоин.
- Это другое дело. Конечно, он не достоин.
Хозяин и гостья снова выпили фужеры до дна.
- А я? - многозначительно сказал Котов.
- Что - вы?
- Я - достоин?
- Вы?.. Вы - достойны.
Хозяин вдруг повалил гостью спиной на кровать, и они стали целоваться.
Увидев такое, Петя вздрогнул, дёрнулся, залез в чашку, высунулся, посмотрел, сел на дно и зажмурил глаза. От волнения у него перехватило дыхание и вспотели ладошки. Ему было любопытно и страшно одновременно. Он знал, конечно, о тех неприличных секретных отношениях, в которые вступают взрослые люди, и которые для детей находятся под страшным запретом. Но чтобы увидеть такое собственными глазами... Он про это читал и кое-что такое видел в кино, однако наяву это, как ему казалось, не должно было существовать столь явно и бесцеремонно. Ведь должны быть какие-то ухаживания, разговоры, вздохи и прикосновения; бессонные ночи, муки ревности, разрывы и примирения; цветы, подарки, знакомство с родителями, предложение руки и сердца наконец... Такое беспардонное поведение в самом начале знакомства полностью переворачивало представления Пети об окружающем мире. Ему ужасно захотелось посмотреть как это бывает на самом деле, но в то же время ему было совестно подглядывать. Ведь эти двое, какими бы они ни были, не знали о том, что в комнате есть ещё и третий...
Этот последний довод взял верх над любопытством. Петя опустил голову, зажал уши ладонями и зажмурился. Теперь одно только сердце сумасшедшим набатом стучало у него в висках.
Время шло, и постепенно волнение сменилось усталостью. Петя заснул, уронив голову на колени.
7
Слесарь в ботинках за тысячу долларов. Петя раскрывает
мошенничество и восстанавливает статус кво.
Юрик стоит как громом поражённый
Утром Котов поехал провожать до дома свою новую пассию. Альбина жила, как выяснилось, неподалёку от Дворцовой площади. На прощание она потребовала, чтобы "котик всегда был готов к внезапному звонку или даже визиту". Котов распрощался, с удовольствием вдохнул полной грудью свежий весенний воздух и прикурил сигарету. Потом он купил несколько бутылок пива и, потягивая одну из них уже на ходу, направился в Зимний дворец, в мастерскую к Юрику.
Слушая последние новости из личной жизни приятеля, Юрик выпил бутылочку, но от второй отказался: надо ещё работать.
- Я тоже немного подзавязал, - признался Котов. - На такой работе как у меня недолго допиться и до чёртиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49