они напоминали людей, расплывающихся в тумане и неправдоподобно красивых. Всадники держались в седлах высоко и прямо, лошади били копытами, источая жар. У многих в руках были копья, сверкавшие, словно лед на солнце. На копьях развевались знамена – серебристые и болотно-зеленые с золотым отливом.
Мимо двух гвардейцев следовала армия: сотни или тысячи всадников и пехотинцев. Какие-то из них даже летели – так, по крайней мере, казалось: множество теней колыхались и парили над огромным войском, блестели в лунном свете, словно рыбья чешуя. Каждый звук от движения несметного числа копыт, ног, лап или когтей эхом отдавался во всем теле Вансена, хотя армия двигалась абсолютно бесшумно. И лишь голос ветра становился все громче, будто приветствовал войско.
Как долго он грезил, словно во сне? Вансен не представлял, сколько времени он простоял неподвижно, наблюдая за шествием, пораженный и околдованный луной, не способный сдвинуться с места. Когда армия прошла, дорога опустела. Остались лишь клочья тумана.
– Нам нужно… идти за ними, – выговорил Вансен. Оказалось, что подбирать слова и произносить их – очень нелегкое занятие. – Они направляются на юг. В земли людей. Мы пойдем за ними, к солнцу.
– Земли людей исчезнут.
Вансен оглянулся и увидел, что глаза Дайера закрыты, словно за веками он прячет воспоминания, желая сохранить их навеки. Коллума сотрясала дрожь. Он походил на человека, сброшенного с горы богов – разбившегося, но торжествующего.
– Солнце больше не вернется, – прошептал Дайер. – Тени наступают.
21. ЗОЛОТОЙ ДОЛФИН
ПУТЬ ГОЛУБОЙ СВИНЬИ
Назад, назад, от перьев к чешуе,
От чешуи к камню, от камня к туману.
Дождь – служитель безымянного.
Из «Оракулов падающих костей»
Над Кул-на-Кваром высилась башня, название которой означает «Облачные духи», или «Духи в облаках», или даже «Что думают облака». Невозможно передать все смыслы на человеческом языке. Именно в эту башню обычно отправлялся король Иннир в поисках настоящей тишины.
Башня была не самой высокой в Кул-на-Кваре – еще одна, словно вскинутое копье, взметнулась над огромным замком. Но ее изящный шпиль называли просто Высоким местом. История башни Облачных духов терялась в глубине веков, во временах, известных как Кричащие годы. Даже те, кто принадлежал к племени кваров, избегали ее и старались не поднимать взгляд на окутанную туманом иглу.
Иннир дин'ат сен-Кин, повелитель ветров и мыслей, сидел на обычном своем месте у окна в одной из верхних комнат башни. Его ветхие одежды слегка шевелил ветер, но сам он застыл без движения. Был разгар дня – по крайней мере, по меркам Кул-на-Квара: как обычно, серое небо без солнца, но ветер слегка разогнал туман. Стройный человек стоял в дверях, разглядывая крыши огромного замка. Они блестели после утреннего дождя, переливаясь оттенками серого и черного. Человек терпеливо ждал, когда Иннир обратит на него внимание.
Он был очень терпелив: прошло не меньше часа, прежде чем слепой король пошевелился и повернул голову.
– Харсар? – спросил он. – Нужно было окликнуть меня, друг.
– Вид из окна очень успокаивает.
– Согласен. – Иннир изобразил пальцами жест, означающий благодарность за мелкую услугу. – Все утро я сдерживал страсти, разгоравшиеся на собрании, и выслушивал споры о Стеклянном договоре. Я мечтал о том, как приду сюда, в тишину, буду наслаждаться легким ветерком с М'ааренола. – Король поднял руки и прикоснулся к своим глазам, потом еще раз и еще, словно выполнял ритуал. – Я до сих пор помню, что видел в тот день, когда потерял зрение.
– Ничего не изменилось, господин.
– Все изменилось. Но к делу. Ты так долго ждал меня, Харсар-со. Сомневаюсь, что ты пришел сюда полюбоваться видом из окна.
Харсар слегка склонил безволосую голову. Советник короля принадлежал к племени Каменного Кольца – очень подвижному народу небольшого роста. По меркам своего племени Харсар был высоким. Когда он подошел к Инниру, чтобы помочь тому подняться, его голова оказалась почти на уровне плеча монарха.
– У меня для вас хорошая новость, господин, – сообщил он.
– Расскажи.
– Ясаммез и ее воинство перешли Границу.
– Так быстро?
– Вы же знаете, Ясаммез очень сильна. Она долгие годы ждала этого и готовилась.
– Да, так и было, – медленно кивнул король. – А мантия?
– Она у нее. По крайней мере, пока у нее. Но ученые Подземной библиотеки думают, что мантия не выдержит, если ее слишком сильно растянуть. Сейчас она распростерта везде, где побывала Ясаммез. Эти земли теперь наши. А когда мантия не сможет растягиваться дальше, Ясаммез пойдет вперед без нее, сжигая все огнем, вытаптывая и круша мечом. – Харсар, обычно сдержанный, не мог сейчас говорить спокойно. В его словах слышались ликование и торжество. – И куда бы она ни пришла, эти солнцепоклонники будут оплакивать своих мертвецов.
– Да, – отозвался Иннир и помолчал. – Да. Благодарю тебя за приятное известие, Харсар-со.
– Вы обрадовались куда меньше, чем я надеялся, господин. – Советник сам испугался своих слов и склонил голову: – Ах, простите мне мою неучтивость, сын Первого Камня. Я глупец.
Король поднял руку, и стало видно, какие длинные у него ногти. Этот жест означал, что извинения приняты.
– Не надо просить прощения, друг мой. Мне необходимо многое обдумать. Ясаммез – великая воительница. И теперь, когда ее выпустили на волю, мир изменится. – Иннир снова повернулся к окну. – Прости и ты меня, Харсар-со. Мне приятно, что ты зашел сообщить мне новость, – сказал король, и лицо его стало торжественным и спокойным, а над головой появилось мерцавшее, словно лиловый светлячок, пятнышко света. – Мне нужно подумать. Мне нужно… поспать.
– Простите, что отнял у вас время, великий Иннир. Смею ли я предложить вам свои услуги? Могу ли я сопроводить вас в нижние комнаты? Ступени еще не просохли.
Легкая улыбка пробежала по лицу слепого короля.
– Ты добр, но я лучше засну здесь.
– Здесь?
В башне Облачных духов было лишь одно ложе: место силы, порождавшее особые сновидения.
В следующее мгновение человек из племени Каменного Кольца прижал руку к губам.
– Простите меня, господин! Я не должен задавать вопросы. Какой же я глупец! – расстроенно забормотал он.
На этот раз ответный жест Иннира выглядел более формально.
– Не расстраивайся, советник, – проговорил повелитель. – Со мной все будет в порядке.
Харсар все кланялся и кланялся, пятясь к выходу, и делал это так быстро, что любой наблюдатель испугался бы за него: советник мог запросто скатиться по ступеням – скорее, чем слепой король. Но он резко остановился перед самой лестницей и начал осторожно спускаться вниз. В башнях Кул-на-Квара ступени производили тихие мелодичные звуки. Например, пользующаяся дурной славой лестница Высокого места издавала негромкие стоны, как беспокойно спящий ребенок. И только на ступенях башни Облачных духов не было слышно ничего, кроме поступи идущего. Иннир прислушивался к отголоскам шагов удалявшегося советника, пока они не исчезли за воем ветра.
Иннир дин'ат сен-Кин подошел к двери в стене, что разделяла верхнее помещение башни на две комнаты. Во второй комнате, точной копии первой, тоже было окно, но выходило оно не на блестевшие от дождя крыши замка, а в сторону туманного юга. Там проходила Граница Теней, туда ушла Ясаммез со своим воинством завоевывать смертных. Как и первая, комната была почти пуста. В первой стоял стул, здесь – невысокое ложе. Король лег на него, сложил руки на груди и погрузился в сон. Над его лбом по-прежнему светилось лиловое пятно.
Чет не мог уснуть. Ночь все не кончалась и не желала уходить – как нежеланные гости, которым некуда торопиться.
«Мы попали в лапы зла».
Эта мысль преследовала его. Впервые он понял больших людей, которые спрашивали его, как фандерлинги живут в пещерах под землей. Вовсе не камни Города фандерлингов давили на него – ведь не чувствует рыба давления воды. Его угнетало ощущение, что он и его маленькое семейство окружены и опутаны невидимым безликим злом. Чет не знал, что именно оно собой представляет, и от этого чувствовал себя несчастным и беспомощным.
«Мы попали в лапы злых существ, и они все крепче сжимают нас».
– Что ты задумал? Скажи, ради всех тайн! – недовольно проворчала Опал. – Ты ворочаешься всю ночь.
Ему очень хотелось успокоить ее и ответить, что все в порядке. Они часто ссорились, но он всегда предпочитал компанию жены обществу мужчин. Они много лет прожили вместе, и Чет нуждался не только в спокойствии жены, но и в ее благоразумии.
– Не могу уснуть, Опал. Беспокоюсь.
– И о чем? – Она села на кровати и заправила выбившиеся из-под ночного колпака волосы. – Только говори тихо, а то разбудишь ребенка.
– Он меня тоже очень беспокоит.
Чет встал и на ощупь пошел к столу, чтобы взять кувшин с вином. Дома фандерлинги редко пользовались светильниками, довольствуясь тусклыми отблесками уличных фонарей, и всегда удивлялись, что большие люди наверху не могут передвигаться без яркого света. Он взял стакан с каминной полки и повернулся к жене:
– Хочешь вина? – предложил он.
– С чего мне хотеть вина в такой час? – По ее голосу Чет понял, что Опал тоже волнуется. Она спросила: – Чет, что тебя беспокоит?
– Я точно не знаю. Пожалуй, все. Мальчик, крышевики, слова Чавена о Границе Теней.
Он подошел со стаканом к кровати, сел и накрыл ноги толстым одеялом.
– Появление этого ребенка – не случайность, Опал, – проговорил он. – Его вывезли из тумана и оставили здесь как раз в тот день, когда Граница Теней сдвинулась. А ведь такого не бывало сотни лет.
Мальчик тут ни при чем! – возразила Опал довольно громко, несмотря на собственное требование соблюдать тишину. Он не сделал ничего плохого. Ты еще скажи, что он какой-нибудь… шпион, или демон, или… переодетый колдун!
– Я не знаю, кто он. Но я не намерен больше ждать и гадать, что же спрятано у него в мешочке на шее.
– Чет, так нельзя! Мы не имеем права!..
– Чепуха, женщина, и ты это знаешь. Это наш дом. А вдруг он принес домой ядовитую змею – огневку или что-то вроде того? Разве можно позволить ему?
– Это просто глупо…
– Ничуть не глупее всего того, что происходит вокруг. Сумеречное племя из старинных историй вот-вот объявится прямо у наших дверей, а мы делаем вид, будто ничего не происходит. Мы нашли этого мальчика, Опал, – он не наш сын. И понятия не имеем, кто он такой или что он такое. Мы знаем одно: он появился из-за Границы Теней. Ты не видела, как к нему обращались крышевики: словно он их старинный друг или ценный союзник…
– Он помог одному из них, ты сам говорил!
– И у него есть некая вещь, проливающая свет на его прошлое.
– Ты не знаешь наверняка.
– Но и ты не можешь утверждать обратное. Почему ты споришь со мной, Опал? Боишься, что мы его потеряем?
У нее в глазах стояли слезы. Чет и в темноте чувствовал это по ее голосу.
– Да! Да, я боюсь, что мы его потеряем. А тебе все равно!
– Что?
– Ты все слышал. Ты хорошо с ним обращаешься, ведь ты добрый. Но ты не… не… не любишь его… – Она с трудом удерживала слезы. – Не любишь так, как я.
На миг Чета охватили гнев и удивление.
Опал перевернулась на бок, от ее рыданий сотрясалась кровать, и все остальные заботы мгновенно перестали тревожить Чета. Его Опал рыдала! Она испугалась! Он обнял жену.
– Прости меня, старушка. Извини, – успокаивал женщину фандерлинг. Теперь он сожалел о каждом вырвавшемся слове. – Не волнуйся. Я никому не позволю забрать его.
– А нельзя как-нибудь по-другому? – спросила Опал. Они все-таки зажгли небольшую лампу, и Чет увидел, что глаза жены покраснели и опухли. – Это очень плохо, неправильно.
– Теперь мы его родители, – возразил Чет. – Пора привыкнуть к ситуациям, когда что-то кажется нам ужасным, но мы должны это сделать. Видимо, такова плата за возможность иметь ребенка.
– Очень похоже на тебя, – прошептала она уже спокойнее. – Ты всегда все знаешь и во всем разбираешься. Как тогда, с теми состязающимися кротами.
Спящий ребенок, как всегда, скинул одеяло и лежал лицом вниз. Лицо его было повернуто набок, будто у пловца. Когда он делал вдох, его светлые волосы белели, словно иней. Фандерлинг смотрел на него со смешанным чувством обожания и страха. Чет понимал, что в обмен на право заглянуть в мешочек он заключил с Опал некий договор, и теперь должен будет принять точку зрения жены, что бы они там ни обнаружили. В глубине души он знал: если они не найдут свидетельства совершенного Кремнем убийства – не какого-то, а совсем недавнего, – Опал не откажется от мальчика.
«Как Опал успела привязаться к нему? – удивлялся Чет. – Неужели все женщины такие: всегда готовы полюбить любого ребенка, как рука готова хватать, а глаз видеть? Почему я не чувствую ничего подобного?»
На самом деле он тоже привязался к мальчику, хотя его привязанность не была похожа на чувства Опал: женщине казалось, будто Кремень – часть ее самой, что она нуждается в его постоянном присутствии.
«Не слишком ли горяча ее любовь? Или это я слишком холоден?» – размышлял Чет.
Мальчик негромко застонал во сне и пошевелился. Глядя на его беззащитную гладкую шею и приоткрытый рот, Чет очень надеялся, что они с женой не обнаружат при нем ничего дурного.
«Кто-то использует этого ребенка», – подумал Чет.
Он вдруг окончательно уверился в этом. Он понятия не имел, что подтолкнуло его к такой мысли, и не понимал, что именно она значит.
«Добро или зло несет та воля, что скрывается в нем? И что он такое? Орудие? Посланец? Наблюдатель?»
В сомнениях Чет опустился на колени и просунул руку под рубашку мальчика, служившую ему подушкой. Пальцы нащупали твердый предмет. Но голова Кремня лежала как раз на нем, и ребенок мог проснуться. Чет осторожно приподнял мальчика за плечи.
– Ты разбудишь его! – прошептала Опал. «А так ли уж это плохо?» – подумал Чет.
Не было ни малейшей нужды скрывать от ребенка свои намерения. Если честно, Чет с удовольствием подождал бы до утра, вот только не сумел бы заснуть. Мальчик зевнул и повернулся на бок, позволив вытащить мешочек со шнурком из-под рубашки. Чет почувствовал себя вором.
«Но ведь он его не прячет, – подумал Чет. – Хороший знак, верно? Интересно, если бы он знал, что это плохая вещь, спрятал бы он ее или нет?..»
С мешочком в руках Чет вышел из спальни и направился к столу. Опал следовала за ним по пятам, будто он взял не просто вещь Кремня, а частицу самого мальчика. В прошлый раз Чет больше заинтересовался камнем, который отдал потом Чавену. На этот раз он внимательно рассмотрел сам мешочек: размером с куриное яйцо, почти плоский, толщиной с палец. На нем была нанесена сложная и изящная вышивка разноцветными нитками, но рисунок представлял собой узор, а не картинку и ни о чем Чету не говорил.
– Ты когда-нибудь видела подобную работу? – спросил он жену.
– Как-то на рынке мне попалась на глаза вышивка из Коннорда, но та была куда проще, – пожала плечами Опал.
Чет осторожно нажал на мешочек пальцем. Содержимое его продавливалось, издавая слабый хруст, но в самой середине было что-то твердое, как кость.
– Где мой нож?
– Тот, тупой? – отозвалась Опал, направляясь за коробкой, в которой хранились всякие мелочи. – Если ты хочешь втайне от мальчика открыть мешочек и взглянуть на его вещь, не следует делать это по-варварски. – Она достала из коробки крошечное лезвие с перламутровой ручкой. – На вот, возьми… Нет, я передумала. Отдай. Мне ведь придется зашивать мешочек, когда ты проверишь его.
«Если сумею затолкать обратно его содержимое и сделать вид, что ничего не случилось», – подумал Чет, но промолчал. Мальчик вряд ли сам заглядывал внутрь, так что разницы нет.
Опал аккуратно вытащила несколько нитей сбоку, где меньше вышивки. Чет ни за что не догадался бы поступить так – он вспорол бы мешочек сверху и наверняка испортил бы вышивку.
– А вдруг это магическая вышивка? – предположил он. – И если мы нарушим ее, содержимое мешочка исчезнет?
Чет не вполне понимал, что говорит, но в столь поздний час трудно было не думать об этом. Они словно вступали на чужую и, возможно, враждебную территорию.
Опал недовольно посмотрела на мужа.
– Как это на тебя похоже: ты задумываешься только после того, как дело сделано.
Но она остановилась, явно обеспокоенная.
– Думаешь, там что-то живое? И оно… может укусить?
– Лучше отдай мне. Если кто-то и должен потерять палец, пусть это будет не тот, кому потом придется зашивать мешочек, – сказал Чет, пытаясь превратить все в шутку.
Он слегка надавил на разрез, чтобы тот раскрылся, и поднес мешочек к свету. Но внутри увидел лишь какие-то высушенные цветы и листья. Он наклонился и осторожно понюхал содержимое. Запах был необычным и незнакомым: смесь пряных ароматов. Чет сунул внутрь палец, стараясь ничего не Повредить, но сухие листья ломались, и благоухание становилось сильнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Мимо двух гвардейцев следовала армия: сотни или тысячи всадников и пехотинцев. Какие-то из них даже летели – так, по крайней мере, казалось: множество теней колыхались и парили над огромным войском, блестели в лунном свете, словно рыбья чешуя. Каждый звук от движения несметного числа копыт, ног, лап или когтей эхом отдавался во всем теле Вансена, хотя армия двигалась абсолютно бесшумно. И лишь голос ветра становился все громче, будто приветствовал войско.
Как долго он грезил, словно во сне? Вансен не представлял, сколько времени он простоял неподвижно, наблюдая за шествием, пораженный и околдованный луной, не способный сдвинуться с места. Когда армия прошла, дорога опустела. Остались лишь клочья тумана.
– Нам нужно… идти за ними, – выговорил Вансен. Оказалось, что подбирать слова и произносить их – очень нелегкое занятие. – Они направляются на юг. В земли людей. Мы пойдем за ними, к солнцу.
– Земли людей исчезнут.
Вансен оглянулся и увидел, что глаза Дайера закрыты, словно за веками он прячет воспоминания, желая сохранить их навеки. Коллума сотрясала дрожь. Он походил на человека, сброшенного с горы богов – разбившегося, но торжествующего.
– Солнце больше не вернется, – прошептал Дайер. – Тени наступают.
21. ЗОЛОТОЙ ДОЛФИН
ПУТЬ ГОЛУБОЙ СВИНЬИ
Назад, назад, от перьев к чешуе,
От чешуи к камню, от камня к туману.
Дождь – служитель безымянного.
Из «Оракулов падающих костей»
Над Кул-на-Кваром высилась башня, название которой означает «Облачные духи», или «Духи в облаках», или даже «Что думают облака». Невозможно передать все смыслы на человеческом языке. Именно в эту башню обычно отправлялся король Иннир в поисках настоящей тишины.
Башня была не самой высокой в Кул-на-Кваре – еще одна, словно вскинутое копье, взметнулась над огромным замком. Но ее изящный шпиль называли просто Высоким местом. История башни Облачных духов терялась в глубине веков, во временах, известных как Кричащие годы. Даже те, кто принадлежал к племени кваров, избегали ее и старались не поднимать взгляд на окутанную туманом иглу.
Иннир дин'ат сен-Кин, повелитель ветров и мыслей, сидел на обычном своем месте у окна в одной из верхних комнат башни. Его ветхие одежды слегка шевелил ветер, но сам он застыл без движения. Был разгар дня – по крайней мере, по меркам Кул-на-Квара: как обычно, серое небо без солнца, но ветер слегка разогнал туман. Стройный человек стоял в дверях, разглядывая крыши огромного замка. Они блестели после утреннего дождя, переливаясь оттенками серого и черного. Человек терпеливо ждал, когда Иннир обратит на него внимание.
Он был очень терпелив: прошло не меньше часа, прежде чем слепой король пошевелился и повернул голову.
– Харсар? – спросил он. – Нужно было окликнуть меня, друг.
– Вид из окна очень успокаивает.
– Согласен. – Иннир изобразил пальцами жест, означающий благодарность за мелкую услугу. – Все утро я сдерживал страсти, разгоравшиеся на собрании, и выслушивал споры о Стеклянном договоре. Я мечтал о том, как приду сюда, в тишину, буду наслаждаться легким ветерком с М'ааренола. – Король поднял руки и прикоснулся к своим глазам, потом еще раз и еще, словно выполнял ритуал. – Я до сих пор помню, что видел в тот день, когда потерял зрение.
– Ничего не изменилось, господин.
– Все изменилось. Но к делу. Ты так долго ждал меня, Харсар-со. Сомневаюсь, что ты пришел сюда полюбоваться видом из окна.
Харсар слегка склонил безволосую голову. Советник короля принадлежал к племени Каменного Кольца – очень подвижному народу небольшого роста. По меркам своего племени Харсар был высоким. Когда он подошел к Инниру, чтобы помочь тому подняться, его голова оказалась почти на уровне плеча монарха.
– У меня для вас хорошая новость, господин, – сообщил он.
– Расскажи.
– Ясаммез и ее воинство перешли Границу.
– Так быстро?
– Вы же знаете, Ясаммез очень сильна. Она долгие годы ждала этого и готовилась.
– Да, так и было, – медленно кивнул король. – А мантия?
– Она у нее. По крайней мере, пока у нее. Но ученые Подземной библиотеки думают, что мантия не выдержит, если ее слишком сильно растянуть. Сейчас она распростерта везде, где побывала Ясаммез. Эти земли теперь наши. А когда мантия не сможет растягиваться дальше, Ясаммез пойдет вперед без нее, сжигая все огнем, вытаптывая и круша мечом. – Харсар, обычно сдержанный, не мог сейчас говорить спокойно. В его словах слышались ликование и торжество. – И куда бы она ни пришла, эти солнцепоклонники будут оплакивать своих мертвецов.
– Да, – отозвался Иннир и помолчал. – Да. Благодарю тебя за приятное известие, Харсар-со.
– Вы обрадовались куда меньше, чем я надеялся, господин. – Советник сам испугался своих слов и склонил голову: – Ах, простите мне мою неучтивость, сын Первого Камня. Я глупец.
Король поднял руку, и стало видно, какие длинные у него ногти. Этот жест означал, что извинения приняты.
– Не надо просить прощения, друг мой. Мне необходимо многое обдумать. Ясаммез – великая воительница. И теперь, когда ее выпустили на волю, мир изменится. – Иннир снова повернулся к окну. – Прости и ты меня, Харсар-со. Мне приятно, что ты зашел сообщить мне новость, – сказал король, и лицо его стало торжественным и спокойным, а над головой появилось мерцавшее, словно лиловый светлячок, пятнышко света. – Мне нужно подумать. Мне нужно… поспать.
– Простите, что отнял у вас время, великий Иннир. Смею ли я предложить вам свои услуги? Могу ли я сопроводить вас в нижние комнаты? Ступени еще не просохли.
Легкая улыбка пробежала по лицу слепого короля.
– Ты добр, но я лучше засну здесь.
– Здесь?
В башне Облачных духов было лишь одно ложе: место силы, порождавшее особые сновидения.
В следующее мгновение человек из племени Каменного Кольца прижал руку к губам.
– Простите меня, господин! Я не должен задавать вопросы. Какой же я глупец! – расстроенно забормотал он.
На этот раз ответный жест Иннира выглядел более формально.
– Не расстраивайся, советник, – проговорил повелитель. – Со мной все будет в порядке.
Харсар все кланялся и кланялся, пятясь к выходу, и делал это так быстро, что любой наблюдатель испугался бы за него: советник мог запросто скатиться по ступеням – скорее, чем слепой король. Но он резко остановился перед самой лестницей и начал осторожно спускаться вниз. В башнях Кул-на-Квара ступени производили тихие мелодичные звуки. Например, пользующаяся дурной славой лестница Высокого места издавала негромкие стоны, как беспокойно спящий ребенок. И только на ступенях башни Облачных духов не было слышно ничего, кроме поступи идущего. Иннир прислушивался к отголоскам шагов удалявшегося советника, пока они не исчезли за воем ветра.
Иннир дин'ат сен-Кин подошел к двери в стене, что разделяла верхнее помещение башни на две комнаты. Во второй комнате, точной копии первой, тоже было окно, но выходило оно не на блестевшие от дождя крыши замка, а в сторону туманного юга. Там проходила Граница Теней, туда ушла Ясаммез со своим воинством завоевывать смертных. Как и первая, комната была почти пуста. В первой стоял стул, здесь – невысокое ложе. Король лег на него, сложил руки на груди и погрузился в сон. Над его лбом по-прежнему светилось лиловое пятно.
Чет не мог уснуть. Ночь все не кончалась и не желала уходить – как нежеланные гости, которым некуда торопиться.
«Мы попали в лапы зла».
Эта мысль преследовала его. Впервые он понял больших людей, которые спрашивали его, как фандерлинги живут в пещерах под землей. Вовсе не камни Города фандерлингов давили на него – ведь не чувствует рыба давления воды. Его угнетало ощущение, что он и его маленькое семейство окружены и опутаны невидимым безликим злом. Чет не знал, что именно оно собой представляет, и от этого чувствовал себя несчастным и беспомощным.
«Мы попали в лапы злых существ, и они все крепче сжимают нас».
– Что ты задумал? Скажи, ради всех тайн! – недовольно проворчала Опал. – Ты ворочаешься всю ночь.
Ему очень хотелось успокоить ее и ответить, что все в порядке. Они часто ссорились, но он всегда предпочитал компанию жены обществу мужчин. Они много лет прожили вместе, и Чет нуждался не только в спокойствии жены, но и в ее благоразумии.
– Не могу уснуть, Опал. Беспокоюсь.
– И о чем? – Она села на кровати и заправила выбившиеся из-под ночного колпака волосы. – Только говори тихо, а то разбудишь ребенка.
– Он меня тоже очень беспокоит.
Чет встал и на ощупь пошел к столу, чтобы взять кувшин с вином. Дома фандерлинги редко пользовались светильниками, довольствуясь тусклыми отблесками уличных фонарей, и всегда удивлялись, что большие люди наверху не могут передвигаться без яркого света. Он взял стакан с каминной полки и повернулся к жене:
– Хочешь вина? – предложил он.
– С чего мне хотеть вина в такой час? – По ее голосу Чет понял, что Опал тоже волнуется. Она спросила: – Чет, что тебя беспокоит?
– Я точно не знаю. Пожалуй, все. Мальчик, крышевики, слова Чавена о Границе Теней.
Он подошел со стаканом к кровати, сел и накрыл ноги толстым одеялом.
– Появление этого ребенка – не случайность, Опал, – проговорил он. – Его вывезли из тумана и оставили здесь как раз в тот день, когда Граница Теней сдвинулась. А ведь такого не бывало сотни лет.
Мальчик тут ни при чем! – возразила Опал довольно громко, несмотря на собственное требование соблюдать тишину. Он не сделал ничего плохого. Ты еще скажи, что он какой-нибудь… шпион, или демон, или… переодетый колдун!
– Я не знаю, кто он. Но я не намерен больше ждать и гадать, что же спрятано у него в мешочке на шее.
– Чет, так нельзя! Мы не имеем права!..
– Чепуха, женщина, и ты это знаешь. Это наш дом. А вдруг он принес домой ядовитую змею – огневку или что-то вроде того? Разве можно позволить ему?
– Это просто глупо…
– Ничуть не глупее всего того, что происходит вокруг. Сумеречное племя из старинных историй вот-вот объявится прямо у наших дверей, а мы делаем вид, будто ничего не происходит. Мы нашли этого мальчика, Опал, – он не наш сын. И понятия не имеем, кто он такой или что он такое. Мы знаем одно: он появился из-за Границы Теней. Ты не видела, как к нему обращались крышевики: словно он их старинный друг или ценный союзник…
– Он помог одному из них, ты сам говорил!
– И у него есть некая вещь, проливающая свет на его прошлое.
– Ты не знаешь наверняка.
– Но и ты не можешь утверждать обратное. Почему ты споришь со мной, Опал? Боишься, что мы его потеряем?
У нее в глазах стояли слезы. Чет и в темноте чувствовал это по ее голосу.
– Да! Да, я боюсь, что мы его потеряем. А тебе все равно!
– Что?
– Ты все слышал. Ты хорошо с ним обращаешься, ведь ты добрый. Но ты не… не… не любишь его… – Она с трудом удерживала слезы. – Не любишь так, как я.
На миг Чета охватили гнев и удивление.
Опал перевернулась на бок, от ее рыданий сотрясалась кровать, и все остальные заботы мгновенно перестали тревожить Чета. Его Опал рыдала! Она испугалась! Он обнял жену.
– Прости меня, старушка. Извини, – успокаивал женщину фандерлинг. Теперь он сожалел о каждом вырвавшемся слове. – Не волнуйся. Я никому не позволю забрать его.
– А нельзя как-нибудь по-другому? – спросила Опал. Они все-таки зажгли небольшую лампу, и Чет увидел, что глаза жены покраснели и опухли. – Это очень плохо, неправильно.
– Теперь мы его родители, – возразил Чет. – Пора привыкнуть к ситуациям, когда что-то кажется нам ужасным, но мы должны это сделать. Видимо, такова плата за возможность иметь ребенка.
– Очень похоже на тебя, – прошептала она уже спокойнее. – Ты всегда все знаешь и во всем разбираешься. Как тогда, с теми состязающимися кротами.
Спящий ребенок, как всегда, скинул одеяло и лежал лицом вниз. Лицо его было повернуто набок, будто у пловца. Когда он делал вдох, его светлые волосы белели, словно иней. Фандерлинг смотрел на него со смешанным чувством обожания и страха. Чет понимал, что в обмен на право заглянуть в мешочек он заключил с Опал некий договор, и теперь должен будет принять точку зрения жены, что бы они там ни обнаружили. В глубине души он знал: если они не найдут свидетельства совершенного Кремнем убийства – не какого-то, а совсем недавнего, – Опал не откажется от мальчика.
«Как Опал успела привязаться к нему? – удивлялся Чет. – Неужели все женщины такие: всегда готовы полюбить любого ребенка, как рука готова хватать, а глаз видеть? Почему я не чувствую ничего подобного?»
На самом деле он тоже привязался к мальчику, хотя его привязанность не была похожа на чувства Опал: женщине казалось, будто Кремень – часть ее самой, что она нуждается в его постоянном присутствии.
«Не слишком ли горяча ее любовь? Или это я слишком холоден?» – размышлял Чет.
Мальчик негромко застонал во сне и пошевелился. Глядя на его беззащитную гладкую шею и приоткрытый рот, Чет очень надеялся, что они с женой не обнаружат при нем ничего дурного.
«Кто-то использует этого ребенка», – подумал Чет.
Он вдруг окончательно уверился в этом. Он понятия не имел, что подтолкнуло его к такой мысли, и не понимал, что именно она значит.
«Добро или зло несет та воля, что скрывается в нем? И что он такое? Орудие? Посланец? Наблюдатель?»
В сомнениях Чет опустился на колени и просунул руку под рубашку мальчика, служившую ему подушкой. Пальцы нащупали твердый предмет. Но голова Кремня лежала как раз на нем, и ребенок мог проснуться. Чет осторожно приподнял мальчика за плечи.
– Ты разбудишь его! – прошептала Опал. «А так ли уж это плохо?» – подумал Чет.
Не было ни малейшей нужды скрывать от ребенка свои намерения. Если честно, Чет с удовольствием подождал бы до утра, вот только не сумел бы заснуть. Мальчик зевнул и повернулся на бок, позволив вытащить мешочек со шнурком из-под рубашки. Чет почувствовал себя вором.
«Но ведь он его не прячет, – подумал Чет. – Хороший знак, верно? Интересно, если бы он знал, что это плохая вещь, спрятал бы он ее или нет?..»
С мешочком в руках Чет вышел из спальни и направился к столу. Опал следовала за ним по пятам, будто он взял не просто вещь Кремня, а частицу самого мальчика. В прошлый раз Чет больше заинтересовался камнем, который отдал потом Чавену. На этот раз он внимательно рассмотрел сам мешочек: размером с куриное яйцо, почти плоский, толщиной с палец. На нем была нанесена сложная и изящная вышивка разноцветными нитками, но рисунок представлял собой узор, а не картинку и ни о чем Чету не говорил.
– Ты когда-нибудь видела подобную работу? – спросил он жену.
– Как-то на рынке мне попалась на глаза вышивка из Коннорда, но та была куда проще, – пожала плечами Опал.
Чет осторожно нажал на мешочек пальцем. Содержимое его продавливалось, издавая слабый хруст, но в самой середине было что-то твердое, как кость.
– Где мой нож?
– Тот, тупой? – отозвалась Опал, направляясь за коробкой, в которой хранились всякие мелочи. – Если ты хочешь втайне от мальчика открыть мешочек и взглянуть на его вещь, не следует делать это по-варварски. – Она достала из коробки крошечное лезвие с перламутровой ручкой. – На вот, возьми… Нет, я передумала. Отдай. Мне ведь придется зашивать мешочек, когда ты проверишь его.
«Если сумею затолкать обратно его содержимое и сделать вид, что ничего не случилось», – подумал Чет, но промолчал. Мальчик вряд ли сам заглядывал внутрь, так что разницы нет.
Опал аккуратно вытащила несколько нитей сбоку, где меньше вышивки. Чет ни за что не догадался бы поступить так – он вспорол бы мешочек сверху и наверняка испортил бы вышивку.
– А вдруг это магическая вышивка? – предположил он. – И если мы нарушим ее, содержимое мешочка исчезнет?
Чет не вполне понимал, что говорит, но в столь поздний час трудно было не думать об этом. Они словно вступали на чужую и, возможно, враждебную территорию.
Опал недовольно посмотрела на мужа.
– Как это на тебя похоже: ты задумываешься только после того, как дело сделано.
Но она остановилась, явно обеспокоенная.
– Думаешь, там что-то живое? И оно… может укусить?
– Лучше отдай мне. Если кто-то и должен потерять палец, пусть это будет не тот, кому потом придется зашивать мешочек, – сказал Чет, пытаясь превратить все в шутку.
Он слегка надавил на разрез, чтобы тот раскрылся, и поднес мешочек к свету. Но внутри увидел лишь какие-то высушенные цветы и листья. Он наклонился и осторожно понюхал содержимое. Запах был необычным и незнакомым: смесь пряных ароматов. Чет сунул внутрь палец, стараясь ничего не Повредить, но сухие листья ломались, и благоухание становилось сильнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84