А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


– Ты погоди, – сказал из-за спины Трент. – Не видишь, у меня тут заперто.
Он уже отцеплял от пояса связку ключей, но ей не терпелось войти, и она ребром ладони срезала железные скобы, на которых висело два замка. Удар ногой – и треснувшая дверь провалилась вовнутрь, обрушив косяк.
– Ну, зачем же вещи-то портить, – попытался палач защитить своё хозяйство, но Ойя так на его глянула через плечо, что тот сам заткнул себе рот ладонью.
Высокий, стройный, молодой, с двухдневной щетиной на лице, в разорванной кожаной куртке, на оголённых рёбрах следы от свежих ожогов, губы плотно сжаты, побледневшее лицо старательно держит выражение решимости и скуки…
– Ты кто?
В ответ – только презрительная усмешка.
Запах… Знакомый запах. Помесь чеснока с лимоном, слегка сдобренным корицей… Точно так же пахла та самая клянь, которую наивный парень Сайк по кичке Кайло должен был подбросить этой девчонке, наследнице Литта… Значит, Сайк либо предал своего господина, потеряв-таки надежду получить плату за меч, либо в стане врага есть кто-то такой, что сумел усмирить бродячую тварь и загнать её в сосуд… Вот почему Сероглазого охватило такое упрямство. Камень, брошенный во врага, вернулся и достиг цели.
– Ну что – прижечь его? – поинтересовался Трент.
– Нет. – Она на мгновение задумалась. – Посади его на цепь в подвале. Прикажи кормить так, чтобы только не сдох раньше времени. Он нам пригодится.
Может быть, он чем-то дорог врагу. Людям порой бывает свойственно странное милосердие, которое только себе на пагубу…
Взгляд её упал на кучу ошейников, сваленных в углу, – кузня располагалась по соседству с пытошной, и, когда там не хватало мета, заготовки сдавали на хранение Тренту.
– А ты почему ошейники не используешь? – вдруг поинтересовалась Ойя. – Нацепил вот такой на клиента, и он будет испытывать такую боль, какую ты захочешь.
– Ну, нет, – тут же отозвался Трент. – Так можно и все навыки растерять. Не пропадать же опыту…
– Для тебя есть работа, – сказала она, пропустив мимо ушей его слова. – Вечером проводишь меня в мои покои и свяжешь. Свяжешь так, чтобы я пошевелиться не могла. И рот заткнёшь.
– Это ещё зачем?
– И развяжешь только через сутки. И стражникам скажешь, чтобы никого, кроме тебя не пускали.
– Надо – сделаем. Только стражникам, госпожа моя хорошая, ты уж сама скажи – они тебя лучше послушают.

ГЛАВА 6

Нельзя прийти к вершинам славы и могущества только по трупам врагов. Нет-нет, да и приходится на друга наступить, а то и на родственника…
Шутка барона Иеронима ди Остора на званом Обеде у Государя.


– Скажешь, зачем тебе это? – Ута кивнула на дорожную сумку из грубого сукна, лежащую на дне повозки, в которой лежало наследство старика Хо. Трелли не расставался с ней ни на миг, даже ложась спать, клал их под голову. Ута вдруг вспомнила, что с тех давних пор, когда Хо передал ей эти обрывки полотна, её никогда не занимал вопрос, что это такое, и почему старик так дорожил этим тряпьём. Почему он хотел, чтобы Ута отдала их первому встречному альву?
– Ты действительно хочешь знать?
– Да, хочу! – Она сказала это уверенно и несколько раздражённо. На самом деле ей хотелось лишь отвлечься от тягостных мыслей и мрачных предчувствий. Повозка скрипела и громыхала на колдобинах старой, давно заброшенной дороги… С обеих сторон угрюмо шли две дюжины пеших воинов… Серое небо навевало тоску… Франго с сотней всадников ушёл вперёд и скрылся за пологим холмом… Луц Баян отправился к замку, не спросясь разрешения, и только жрец знал, зачем ему это понадобилось. Знал, но молчал…
– Они мне нужны, чтобы я мог уйти, – ответил Трелли после долгой паузы.
– Куда уйти?
– Туда, где нет людей и много альвов.
– Есть такие места?
– Хочу надеяться, – уклончиво ответил альв.
– А здесь ты один такой?
– Не спрашивай меня об этом.
Альвы не лгут… Если Ай-Догон знает, что говорит, значит, Трелли – не единственный голубокровый, оставшийся в этом мире. И куда же они подевались? Может быть, где-нибудь на островах, в Жарких морях, эти альвы так и кишат, готовятся к новому вторжению… Хотя, если верить легендам, альвы не любили жары, потому-то они и не продвинулись южнее Литта, оставив в покое Окраинные земли. Значит, они притаились где-то на севере, среди лесов и болот, ожидая своего часа… Правда, в легендах и песнях, которые разносят сказители по Окраинным землям, альвы – тучные уроды, которым без магии и рукой пошевелить трудно. Хо не был ни тучным, ни уродом, Трелли – тем более.
– Мы не хотим никому зла. Мы хотим лишь уйти, – сказал вдруг Трелли, как будто прочёл её мысли. А вдруг и вправду прочёл?
– Ты что, копаешься у меня в голове?
– Нет, почти всё, о чём ты думаешь, написано на твоём лице. – Он едва заметно усмехнулся. – Мне иногда вообще непонятно, зачем людям нужна речь. Вам, пожалуй, хватило бы и взглядов, если бы… – Трелли вдруг замолк, встрепенулся и замер, глядя туда, где только что скрылся Франго со своим конным отрядом. – Нам надо поспешить, я слышу звон металла!
– Айлон, гони! – Ута хлопнула ладонью по спине своего будущего мажордома, и тот, не оглядываясь, начал нахлёстывать лошадей.
Пешие воины, шедшие рядом, тоже перешли на бег, но быстро отстали. Лишь пятеро, из тех, что помоложе, повинуясь команде сотника, уцепились за борта повозки, и только успевали перескакивать через лужи.
Когда они домчались до места, всё уже было кончено. Двое убитых в позолоченных панцирях императорской гвардии лежали у ворот небольшой усадьбы, огороженной каменной стеной в полтора человеческих роста, а ещё полторы дюжины гвардейцев во главе со своим капитаном прижались спинами к сторожевой башенке, побросав свои мечи и самострелы.
– Эта усадьба – имперская собственность. Не знаю, кто вы, но вы за это ответите! – кричал капитан, явно не ожидавший от кого-либо подобной наглости.
– Ответим-ответим, – успокоил его Франго, слезая с коня. – Отдали бы добром провизию, и разошлись бы миром…
– В чём дело, командор? – Ута спрыгнула с повозки. – Разве мы воюем с империей?
– Воевать – не воюем, а кушать уже хочется, – ответил Франго, почему-то довольно улыбаясь. – Всё вокруг на сотни лиг разорено, а у них тут жареным пахнет.
– Да, сейчас точно жареным запахнет, – заметил Айлон и тяжко вздохнул. – Вот уже и сам император – ваш враг, госпожа моя.
– Что у вас здесь? – спросила Ута у капитана, который, казалось, опешил, заметив, что шайкой командует какая-то девчонка.
– Зайдите и посмотрите, – посоветовал капитан. – Если посмеете.
– Посмеем, – просто ответил Франго и шагнул в ворота.
Ута последовала за ним, но тут же услышала звон. Стрела, пущенная чьей-то не слишком умелой рукой, ударила командора в бронзовый нагрудник. Несколько воинов тут же, прикрыв его щитами, бросились вперёд и вскоре вытащили из-за кипариса, возвышавшегося посреди двора, какого-то юнца.
– Нет! – кричал он, пытаясь вырваться из крепких рук. – Не трогайте её. Не прикасайтесь к ней!
– Отпустите его, – приказала Ута.
– Он, волчонок, меня за палец укусил, – сообщил один из воинов, не торопясь исполнять приказание.
– Мы не тронем её, – пообещала Ута, и парнишка тут же перестал вырываться.
– Сначала неплохо бы узнать, кого вы, госпожа, обещали не трогать, – заметил командор.
– Ты же сам сказал, что нам здесь нужно лишь пополнить запасы, – ответила Ута, не останавливаясь.
Она прошла в дверь, которую успел перед ней распахнуть какой-то расторопный сотник. В конце короткой галереи перед входом в чьи-то апартаменты стоял лакей в расшитой золотом ливрее. Лицо его было невозмутимо, а сам он походил на гордую птицу павлин.
– Как прикажете доложить? – спросил он, глянув на вошедших свысока.
Ута заметила, что Франго при виде такого дива слегка оробел, как будто попал в приёмную самого императора. Окажись здесь толпа вооружённых головорезов, он вёл бы себя куда решительнее.
– Кому ты хочешь докладывать? – осведомилась Ута.
– Как, вы не знаете? – искренне изумился лакей. – Здесь пребывает в заточении первая дама двора Его Величества, опальная мона Кулина ди Вьер, попавшая в немилость Его Величества по ложному доносу.
– Ута ли Литт, законная владетельница Литта, – представилась Ута. – А ты поторопись – у меня мало времени. И ещё скажи, что со мной мой командор.
Лакей отсутствовал недолго, и, судя по тому, как он склонился, отворив дверь, его хозяйка выразила полный восторг оттого, что её посетила столь знатная гостья.
Франго последовал за Утой, остальные остались за дверью.
Комната, куда они вошли оказалась немаленькой, но здесь было тесно от многочисленных инкрустированных золотом столиков, шкафчиков, ширмочек, кресел. Судя по всему, мона Кулина постаралась забрать в заточенье все вещи, которые смогла увезти с собой. Сама она сидела на мягкой банкетке с гнутыми ножками спиной к вошедшим и смотрела на них через большое овальное зеркало, возвышавшееся над столиком, уставленным флаконами с благовониями, баночками с кремами и пудрой.
– Ничего себе темница, – вполголоса сказал Франго, оглядываясь по сторонам. – Я бы ту тоже недельку потомился.
– Помолчи, – зыкнула на него Ута.
– Я рада вас видеть, – сказала мона Кулина, не оборачиваясь. – Правда, вы меня немного напугали, явившись без спросу, но я вас прощаю.
– И ещё мои люди убили двух ваших людей, – на всякий случай сообщила Ута, чтобы дать ей понять, кто сейчас в доме хозяин.
– Это не мои люди. Это государя, мои тюремщики. Так что, я даже должна быть вам благодарна… – мона Кулина наконец-то соблаговолила повернуться к ним лицом. – А вот кто мне подтвердит, что вы, милая девушка, не самозванка?
Ута уже набрала воздух, чтобы выдать всё, что она думает о придворных шлюхах, но опальная фаворитка императора вдруг улыбнулась, доброжелательно и простодушно, а потом добавила:
– О! Так краснеть от возмущения могут только высокородные особы. Я прошу прощения за мою грубость. – Она даже поднялась с банкетки и едва заметно поклонилась.
Ута заметила, что лицо её и впрямь пылает жаром, и постаралась успокоиться. В конце концов, эта дама в её власти, а значит, не стоит того, чтобы тратить на неё свой гнев.
– Что это за мальчишка, который чуть не убил моего командора? – спросила Ута, усаживаясь в глубокое мягкое кресло.
– Простите ещё раз: я не предложила вам сесть, – вместо ответа сказала мона Кулина. – А этот парнишка… Это мой паж. Единственный, кого, кроме кухарки и лакея, мне позволили взять с собой. А вы, значит, решили попытаться вернуть себе трон… Это замечательно! Это просто прекрасно. Но я полагаю, что это будет непросто.
– Мне никогда не было легко. Я привыкла.
– Извините, Ваша Милость, но мне хотелось бы поговорить с вами наедине. – Мона Кулина красноречиво посмотрела на командора, занявшего позицию за спинкой кресла.
– У меня нет секретов от моих людей.
– Зато у меня есть от них секреты. Вы потом сами решите, захотите ли вы с кем-то делиться тем, что я хотела бы вам сказать. Но уверяю: если вы мне позволите с вами посекретничать, я сообщу много полезного. Может быть, это даже поможет вам одолеть ваших врагов.
– Отчего такая щедрость?
– Я ненавижу того, кто захватил ваш замок. Я ненавижу его, может быть, даже сильнее, чем вы. Только из-за него я потеряла всё. Именно по его доносу я оказалась здесь. Я знаю, как лишить его милостей Двора, но говорить об этом я согласна только с вами и только наедине. У женщин могут быть секреты… – Последняя фраза была обращена непосредственно к Франго, но тот продолжал стоять неподвижно с каменным лицом.
– Франго, выйди и подожди за дверью, – распорядилась Ута, посмотрев на командора сквозь зеркало.
– Но…
– Выйди. Я прошу тебя.
– Я только хотел сказать, что времени у нас почти нет. Как только мы загрузим повозки, надо двигаться дальше.
– Хорошо, Франго. Я постараюсь не задерживаться. Как только всё будет готово, позови меня.
Командор кивнул и широкими шагами вышел за дверь, оставив её приоткрытой.
– Я постараюсь говорить кратко, – пообещала мона Кулина. – Можно мне тоже присесть?
– Конечно. Итак, я слушаю.
– Вы, наверное, знаете, что я когда-то пользовалась почти неограниченным влиянием на нашего славного императора…
– Во-первых, это дело прошлое, а во-вторых, мне это совершенно неинтересно.
– Прошу вас, не перебивайте, а то я так и не дойду до главного. Итак,…почти неограниченным влиянием на нашего славного императора. Я вам могу честно сказать: он весьма добрый, хотя и довольно легкомысленный человек, и едва ли он так долго удержался бы на троне, если бы рядом с ним не было преданных людей, которые видят, какие опасности могут подстерегать особу, имеющую столь высокое положение. Когда-то я имела неосторожность полагать, что барон Иероним ди Остор, родной дядя нашего общего врага, тоже относится к их числу. Собственно, речь о том, что упомянутый барон – мой бывший жених, и, хотя мы не были официально помолвлены, пять лет назад всё шло к нашей свадьбе. Он мне казался тогда мудрым государственным мужем, храбрым воином, тонким политиком…
– Постарайтесь покороче, – вставила слово Ута. – Нам действительно некогда.
– О, эти гонения, вечная погоня за неуловимой целью… Как я вас понимаю. – Мона Кулина даже закатила глаза, давая понять, что она даже завидует своей юной собеседнице. – Так вот, однажды на балу во Дворце, где Иероним и должен был представить меня Двору как свою невесту, на меня обратил внимание сам Государь, после чего, сами понимаете, ни о какой свадьбе между мной и бароном и речи быть не могло. Но всё дело в том, что наша связь с Иеронимом на этом не прекратилась. Мы встречались тайно в одном из его загородных поместий, и государь, конечно, об этом ничего не знал и до сих пор не знает, иначе моя опала не ограничилась бы ссылкой, а лежать бы моей голове в корзине палача.
– Это мне тоже не очень интересно, – сказала Ута, пытаясь подняться, но мона Кулина, бросилась к ней, схватила её за руку и с грохотом бухнулась на колени.
– Но как вы не понимаете, милочка моя: если император узнает об этом, то он прикажет казнить и меня, и барона.
– А мне-то какое до этого дело? – Франго ещё не пришёл, и Ута милостиво решила, что у неё ещё есть немного времени проявить терпение и послушать, что ещё скажет эта несчастная.
– Как вы не понимаете?! Если вам удастся пробиться в метрополию, то барон сделает всё, чтобы эта тайна не выплыла наружу. Убить вас ему едва ли удастся – с вами преданные слуги и, как я поняла, немало весьма достойных воинов. Ему не останется ничего, кроме как выполнить любое ваше желание, лишь бы вы не проболтались. У меня есть письма барона, которые его полностью изобличают. Я с радостью передам некоторые из них вам…
– А теперь объясните, зачем это мне надо. – Ута уже смутно догадывалась, к чему клонит опальная фаворитка.
– Не думала, что в наше жестокое время могут быть такие наивные девушки. – Мона Кулина улыбнулась, одновременно грустно и высокомерно. – Я ведь уже говорила, что страх разоблачения заставит барона выступить вашим защитником, а он до сих пор пользуется достаточным влиянием, чтобы навлечь Высочайший гнев на собственного племянника, которого, кстати, он и сам недолюбливает.
– А почему вы сами ему не пригрозите? – на всякий случай спросила Ута. Рецепт, победы, который предлагала собеседница, почему-то не казался ей слишком заманчивым.
– Во-первых, Иероним никогда не поверит, что я соглашусь подставить под топор собственную голову, а во-вторых, я теперь просто беззащитная женщина. Я и жива-то до сих пор, лишь потому, что меня охраняют имперские гвардейцы. – Она едва заметно вздохнула. – Другое дело – вы, милочка… Простите – Ваша Милость. Вы ничего не теряете от такого разоблачения, и, узнав, что вы владеете его тайной, барон будет не на шутку напуган.
– А вы не боитесь, что он мне откажет, и я переправлю императору его письма?
– О, нет. Не боюсь. Он не сможет вам отказать. Он, конечно, попытается от вас избавиться, но разве та опасность, которой вы подвергаете себя сейчас, страшнее? – Мона Кулина извлекла из складок своего платья два свитка, перевязанных цветными шёлковыми ленточками. – Только учтите, что с этого момента и моя жизнь находится в ваших руках. – Она протянула свитки, и Ута заметила, что её белые холёные пальцы слегка подрагивают. – И я прошу вас не убивать мою стражу, тогда я найду способ уговорить капитана, чтобы он забыл о вашем вторжении.
– Их никто не собирается убивать, – успокоила её Ута, принимая свитки. Она вдруг почувствовала, что ей нравится быть великодушной. – Как только мы уйдём, ваш лакей их выпустит.
– Не знаю, как вас благодарить… – Мона Кулина медленно поднялась с колен.
– А я вам ничего и не обещала.
Входная дверь с грохотом распахнулась, и Ута, оглянувшись, заметила стоящего на пороге запыхавшегося Айлона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48