Палата семь примыкала к отделению, где келгианский врач с помощью Мэрчис
он творил чудеса с ФГЛИ, ХЦХЛ и землянами, поэтому Конвей пригласил колле
г присутствовать на операции. Он присвоил новоприбывшему раненому клас
сификацию ТРЛХ, рассмотрев особенности его строения через прозрачный с
кафандр, который к тому же был очень гибким. Если бы он был пожестче, раны п
ациента оказались бы менее серьезными, но тогда взрыв не перекрутил бы е
го, а разодрал на мелкие кусочки. Конвей просверлил в скафандре крошечну
ю дырочку, взял образец воздуха и загерметизировал отверстие, а потом вл
ожил колбу с образцом в анализатор.
Ц А я-то полагала, что хуже ХЦХЛ не бывает, Ц сказала Мэрчисон, когда он п
оказал ей результат анализа. Ц Ну что ж, если надо, то воспроизведем.
Ц Да, пожалуйста, Ц ответил Конвей.
Они облачились в защитные костюмы, обычные скафандры для низкой гравита
ции, только их рукава заканчивались специальными перчатками, которые об
легали руки словно вторая кожа. Подождав, пока палату заполнит смесь, кот
орой дышал пациент, Конвей начал вырезать последнего из его скафандра. Н
а спине у ТРЛХ имелся тонкий панцирь, который слегка загибался книзу и в и
звестной степени предохранял брюхо. Четыре толстых односуставных лапы,
голова с роговой оболочкой и четырьмя манипуляторами, два глубоко посаж
енных глаза и два рта, из уголка одного из них струйкой стекала кровь. Долж
но быть, ТРЛХ несколько раз ударило о металлическую поверхность. Конвей
насчитал шесть трещин в панцире, причем в одном месте кости проникли в пл
оть, и рана сильно кровоточила. Конвей просветил тело пациента ренгеноск
опом и дал знак приступать. Не то чтобы он ощущал себя готовым к операции,
но медлить было нельзя Ц ТРЛХ истекал кровью.
Расположение внутренних органов существа показалось диковинным и собс
твенному сознанию Конвея, и сознаниям шести личностей, с которыми он дел
ил свой мозг. Однако мнемограмма ХЦХЛ снабдила его сведениями о возможно
м метаболизме созданий, дышащих столь ядовитой смесью, мелфианская мнем
ограмма позволила определить метод обработки лопнувшего панциря, а мне
мограммы ФГЛИ, ДБЛФ, ГЛНО и ААЦЛ наделили Конвея дополнительным врачебны
м опытом. Впрочем, они не столько помогали, сколько мешали, то и дело крича
ли: «Осторожно!», и тогда Конвей замирал в неподвижности, ибо руки ему не п
овиновались. Теперь он пользовался не только языковыми данными, и потому
справляться с посторонним влиянием становилось все сложнее. На него нах
лынули многообразные переживания, умопомрачительные ощущения, отврати
тельные кошмары. Они накладывались друг на друга, смешивались, сливались
и образовывали нечто совсем уже невообразимое.
«Главное, Ц твердил себе Конвей, Ц не забывать, что это всего лишь мнемо
граммы.»
Но он смертельно устал и чувствовал, что его рассудок мало-помалу поддае
тся инопланетному помешательству. Бесчисленные воспоминания накатыва
ли на него приливной волной Ц стыдливые воспоминаньица, в большинстве с
воем связанные с сексом, таким невероятным и чудовищно инопланетным, что
Конвей едва сдерживал рвущийся из горла крик. Он сообразил вдруг, что сто
ит согнувшись, словно его пригибает к полу тяжелый груз. На локоть его лег
ла рука Мэрчисон.
Ц Что с вами? Ц спросила девушка встревоженно. Ц Вам плохо?
Конвей покачал головой Ц молча, ибо не сумел подыскать нужных слов на св
оем родном языке, окинул её взглядом и отвернулся, сохранив в памяти обли
к Мэрчисон, тот облик, в котором она виделась ему, а не келгианину, мелфиан
ину или тралтану. Он заметил в её глазах страх за себя и нашел в себе силы о
брадоваться. Его порой тоже посещали довольно предосудительные мысли, к
оторые тем не менее, были обычными человеческими мыслями, и вот сейчас он
ухватился за них и овладел собой ровно настолько, насколько ему понадоби
лось, чтобы завершить операцию. Внезапно мозг его будто раскололся на се
мь частей, и он провалился в бездну семи различных преисподних. Он не запо
мнил того, что вытворяло в тот миг его тело, он не воспринимал окружающего
и не сознавал, что Мэрчисон вытаскивает его из палаты. Девушка крепко обн
яла Конвея, не давая ему шевельнуться, а Приликла, подвергая опасности св
ое хрупкое тельце, сделал другу укол, окончательно лишивший того сознани
я.

22

Конвей очнулся под звонок интеркома в своей собственной, милой и до боли
знакомой каюте. Он чувствовал себя отдохнувшим и голодным, голова была я
сной, а на руке, которой он откинул одеяло, имелось, как и положено, пять роз
овых пальцев. Неожиданно он ощутил некую странность, которая на мгновени
е сбила его с толку. В госпитале было непривычно тихо.
Ц Чтобы избавить вас от необходимости приставать ко мне с расспросами,
Ц донесся из интеркома усталый голос О'Мары, Ц скажу сразу: вы пробыли б
ез сознания два дня. Атака закончилась, если быть точным, вчера на ранней в
ахте, и с тех пор не возобновлялась, так что у меня было время вдоволь налю
боваться на вашу героическую физиономию. Ради вашего же блага вас погруз
или в гипнотический сон и стерли все воспоминания, поэтому можете не вол
новаться, что вечно будете испытывать ко мне чувство признательности. Ка
к настроение?
Ц Отличное, Ц воскликнул Конвей. Ц Я не… Моя голова кажется мне такой п
росторной!
Ц Я бы мог ответить вам, что в ней у вас всегда просторно, Ц фыркнул О'Мар
а, Ц но, пожалуй, воздержусь.
Несмотря на то, что главный психолог старался говорить в своей излюбленн
ой манере, по его голосу чувствовалось, что он устал до изнеможения. Однак
о, подумалось Конвею, О'Мара не из тех, кто устает, скорее его при очень боль
шом желании можно довести до умственного истощения…
Ц Командующий флотом назначил нам с вами свидание через четыре часа, Ц
продолжал майор. Ц Явка строго обязательна, тем более, что ситуация тако
ва, что вполне можно побездельничать. Лично я собираюсь вздремнуть. До св
язи.
Как обнаружил Конвей, провести четыре часа в ничегонеделании не слишком
-то просто. В главной столовой полным-полно было мониторов-стрелков, рем
онтников, сменившихся с дежурства патрульных и медиков, которых прислал
и на подмогу гражданским врачам. Все они возбужденно переговаривались, в
озвращались к отдельным эпизодам атаки и пытались предугадать будущее.
Из разрозненных обрывков фраз Конвей уяснил, что противнику удалось при
жать корабли мониторов к самому госпиталю, но тут из гиперпространства в
ынырнула позади имперского флота эскадра илленсанов. Звездолеты Иллен
сы отличались громоздкостью, которая придавала им вид линкоров Ц пуска
й даже с вооружением, как у легких крейсеров; а потому внезапное появлени
е ниоткуда десяти таких громадин посеяло среди врагов панику. Они отступ
или, чтобы перегруппироваться, а мониторы, которым перегруппировывать б
ыло практически нечего, занялись укреплением последней линии обороны, т
о есть госпиталя. Разговор за столиками касался Конвея ничуть не менее, ч
ем любого другого, однако он не испытывал никакого желания присоединить
ся к нему, а вступить в беседу с немногими находившимися в зале инопланет
янами не мог из-за того, что О'Мара стер из его памяти все мнемограммы, а сле
довательно, и познания в инопланетных языках. Медсестер же землянок моно
полизировали мониторы, и то сказать, ведь одна девушка приходилась на де
сять-двенадцать мужчин, что, впрочем, оказывало благоприятное воздейств
ие на мораль обеих сторон. Конвей торопливо перекусил и сбежал, ибо начал
сознавать, что ему тоже не хватает благоприятного влияния. Его мысли обр
атились к Мэрчисон. Где она, интересно, Ц на дежурстве, отдыхает или спит?
Если спит, то ничего не поделаешь, а если на дежурстве, то он может освобод
ить её на сегодня от этой обязанности, а когда она сменится… Как ни странн
о, угрызения совести по поводу задуманного служебного преступления Кон
вея почти не мучали. В военное время, мелькнуло у него в голове, люди обращ
ают гораздо меньше внимания на профессиональную, да и на всякую прочую э
тику.
Когда он отыскал Мэрчисон, выяснилось, что её смена только что закончила
сь, так что злоупотреблять властью Конвею не пришлось. Тем же нарочито ве
селым голосом, какой был у многих посетителей столовой, откуда он удрал и
з-за неестественности обстановки, Конвей спросил девушку, не занята ли о
на, предложил прогуляться и пробормотал какую-то банальность насчет дел
а и потехи.
Ц Занята… Потеха?… Я хочу спать! Ц воскликнула Мэрчисон, потом прибавил
а спокойнее:
Ц Вы не… куда мы пойдем? Кругом сплошные развалины. Мне надо переодевать
ся?
Ц Рекреационный уровень как будто цел, Ц ответил Конвей. Ц Зачем? Вы и т
ак прелестно выглядите.
Форма медсестер, синяя облегающая блуза и брюки Ц обтягивающие, чтобы б
ез проблем забираться и вылезать из скафандров, Ц на самом деле очень шл
а Мэрчисон, но вид у девушки был крайне утомленный. Она расстегнула и снял
а широкий белый пояс с кармашками для инструментов, избавилась от шапочк
и и сетки для волос, и Конвей чуть было не зарычал в голос, но поперхнулся, и
бо горло все-таки слегка побаливало. Мэрчисон рассмеялась, тряхнула гол
овой и потерла щеки, чтобы на них появился хоть какой-то румянец.
Ц Обещаете не задерживать меня допоздна? Ц справилась она весело.
По дороге к рекреационному уровню не заводить разговор на профессионал
ьные темы было попросту невозможно. Во многих отделениях госпиталя давл
ение опустилось ниже критической отметки, поэтому рабочие уровни были п
ереполнены пациентами. На них не нашлось бы такого коридора, который не б
ыл бы забит ранеными. Подобного поворота событий никто, к сожалению, не пр
едвидел, поскольку никто, опять же, не ожидал, что враг применит оружие с о
граниченной убойной силой. Если бы Империя использовала атомные боегол
овки, не было бы переполнения, ни, разумеется, самого госпиталя. Конвей слу
шал рассуждения Мэрчисон едва ли вполуха, но её, похоже, это не особенно во
лновало. Может статься, она его не слушала совсем. Когда они достигли рекр
еационного уровня, то увидели, что тот, хоть и уцелел, значительно изменил
ся. Поскольку центр тяжести госпиталя располагался выше, та малая гравит
ация, которая здесь существовала, была направлена теперь вверх, и все то, ч
то находилось в свободном состоянии, лепилось к потолку, где и создавало
полупрозрачный хаос замутненной песком воды и воздушных пузырей, а скво
зь него проглядывало багровое искусственное солнце.
Ц О, как красиво! Ц проговорила Мэрчисон. Ц И успокаивает.
Освещение придавало её коже некий теплый оттенок, который трудно было оп
исать словами. Алые губы чуть разошлись, белизна зубов казалась как бы пе
реливчатой, а большие глаза таинственно мерцали.
Ц Я бы, Ц заметил Конвей, Ц сказал «романтично».
Они оттолкнулись от пола и медленно полетели по направлению к ресторану
. Внизу проплывали верхушки деревьев, навстречу попадались клубы пара, к
оторые срывались с поверхности нагретой солнцем воды, на руках и на лица
х оседали капельки влаги. Конвей поймал Мэрчисон за руку, но скорости их н
емного не совпадали, поэтому они начали вращаться вокруг собственного ц
ентра тяжести. Конвей согнул локоть, притянул девушку к себе. Вращение ус
корилось. Он обнял Мэрчисон за талию. Она было уперлась, но вдруг прильнул
а к нему всем телом и принялась жадно целовать. Он отвечал ей, а пустынный
пляж, утесы и багровое водяное небо оказывалось у них то над головами, то п
од ногами.
Конвею подумалось, что даже если бы его тело не вертелось в воздухе, он все
равно не избежал бы головокружения Ц от поцелуя. Они приземлились на ут
ес и, смеясь, разжали объятия, а потом, цепляясь за искусственные растения
, взобрались к ресторану. В помещении царил полумрак, под прозрачной крыш
ей и балдахинами над многочисленными столиками висели водяные шары, точ
но гроздья неведомых инопланетных плодов, которые взрывались, стоило Ко
нвею или Мэрчисон задеть ненароком тот или иной столик, а задевали они их
достаточно часто. И вскоре зал ресторана заполнили сотни маленьких сере
бристых шариков, в которых отражались попеременно то Конвей, то его спут
ница. Ни дать, ни взять, мир грез, подумал Конвей, мир, в котором грёзы станов
ятся явью. В последнем можно было не сомневаться, ибо разве рядом с ним не
парила смуглокожая и прекрасная медсестра Мэрчисон? Они аккуратно, чтоб
ы не потревожить большие водяные шары, сели за столик. Конвей, одной рукой
держась за стул, другую положил на ладонь Мэрчисон и сказал:
Ц Я хочу поговорить с вами.
Она улыбнулась, но в её улыбке сквозила легкая настороженность.
Конвей попытался заговорить, попытался высказать то, что столько раз про
износил в уме, но тут же запутался и пустился изрекать что попало. Она така
я красивая, сказал он, но она Ц глупышка, что осталась в госпитале. Он люби
т её, желает её и был бы счастлив, если бы сумел за эти месяцы загнать её в уг
олок и добиться столь нужного ему «да». Но ему, сказал он, помешали обстоят
ельства. Он постоянно думал о ней, даже тогда, когда оперировал ТРЛХ, и име
нно эти мысли помогли ему продержаться до конца. А во время бомбардировк
и он переживал за…
Ц Я тоже беспокоилась за вас, Ц мягко перебила Мэрчисон. Ц Вы были везд
е и всюду, и всякий раз, когда в нас попадали… Вы всегда знали, что делать, и…
и я боялась, что вы заработаетесь до смерти.
Она потупилась. У Конвея пересохло во рту.
Ц А когда вы занялись ТРЛХ, Ц прибавила она, Ц мне показалось, что со мн
ой рядом диагност. О'Мара сказал, семь мнемограмм… Я… Я просила у него дать
мне хотя бы одну. Но он отказал, потому что, Ц она замялась, Ц потому что,
по его мнению, девушки допускают в себя Ц ну, в сознание, весьма избирател
ьно.
Ц Насколько избирательно? Ц спросил Конвей хрипло. Ц Э-э… друзья не сч
итаются?
Он невольно подался вперед и отпустил стул, и немедленно взмыл к потолку
и врезался лбом в большущий водяной шар. Тот выплеснул всю свою воду ему в
лицо. Конвей принялся отплевываться и размахивать руками, и тут увидел э
то, грубый диссонанс в гармонии грез наяву. В углу полутемного зала штабе
лем лежали ракеты без боеголовок. На полу их удерживали специальные зажи
мы, а сверку была наброшена сеть Ц на случай, если зажимы лопнут при взрыв
е. Конвей извернулся, отыскал край сети и раскинул её в воздухе подобием г
амака.
Ц На лету как следует не поговоришь, Ц пробормотал он. Ц Иди сюда.
Быть может, сеть слишком уж напоминала паутину или в голосе Конвея прозв
учало довольство хищника, наконец-то заманившего добычу в ловушку, но та
к или иначе Ц Мэрчисон заколебалась. Её ладонь, которую он сжимал в своей
руке, задрожала.
Ц Я… Я знаю, о чем ты думаешь, Ц произнесла она, глядя куда-то в сторону.
Ц Поверь, мне хочется того же, что и тебе. Но развлекаться в то время, когда
в госпитале столько раненых и они продолжают прибывать Ц это эгоистичн
о. Глупо, конечно, но я считаю, что сначала мы должны позаботиться о других.
Вот почему…
Ц Спасибо, Ц огрызнулся Конвей, Ц спасибо, что напомнила мне о моих обя
занностях.
Ц Ну, зачем ты так! Ц воскликнула она, прижимаясь к нему и кладя голову ем
у на грудь. Ц Я вовсе не хотела обидеть тебя. Пожалуйста, не сердись. Война
… я не предполагала, что она так ужасна. Я боюсь, боюсь, что тебя убьют, а я ос
танусь одна! Пожалуйста, обними меня и… и скажи, как мне быть…
Её глаза мерцали. Лишь увидев бегущие из них и плывущие по воздуху искорк
и, Конвей догадался, что она плачет. Он никогда не представлял себе Мэрчис
он плачущей, а потому поспешил исполнить её просьбу. Через какое-то время
он отстранил девушку от себя и проговорил:
Ц Я не сержусь, но если ты меня спросишь, что я чувствую, то, пожалуй, я пред
почту воздержаться от ответа. Пойдем, я провожу тебя.
Однако осуществить столь благие намерение ему помешала сирена тревоги,
после которой доктора Конвея по коммуникатору пригласили подойти к инт
еркому.

23

В приемном покое, где сидели когда-то за пультами управления трое нидиан,
которые решали, как лучше принять пациентов и разместить их в госпитале,
теперь помещался штаб обороны: двадцать мониторов бормотали что-то в ми
крофоны, неотрывно глядя на экраны, которые показывали имперские корабл
и в любом увеличении Ц от нулевого до пятидесятикратного.
На двух из трех главных экранов вражеские силы как будто прятались за ра
знообразными линиями и прочими геометрическими фигурами: это офицер-та
ктик пытался разработать план грядущего сражения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19