охранники его выстроились в очередь, чтобы получить плату за предательство. Золото, которое он платил своим охранникам, не смогло купить ему сердец этих людей.Камчак со свойственной тачаку жесткой расчетливостью молча наблюдал, как его золото, слиток за слитком, покупало ему жизнь Сафрара из Тарии.Два-три раза из-за неприятельских стен до меня донесся звон мечей и чьи-то крики, там кто-то из верных Сафрару или своим моральным принципам слуг попытался силой оружия остановить своих менее лояльных товарищей, но судя по тому, что ряды оставляющих дом Сафрара не редели, остающихся было несравненно меньше. Кроме того, видя, в каком количестве их бывшие сотоварищи уходят из крепости, верные Сафрару охранники не могли не понимать, что с той же пропорциональностью увеличивается смертельная опасность для остающихся, и они в свою очередь более или менее решительно спешили присоединиться к уходящим.Я даже заметил, что нескольким из оставляющих дом Сафрара рабам также была выдана плата в размере четырех Стоунов золота, чтобы, возможно, ещё больше унизить свободных воинов-дезертиров, принявших золото тачаков. Я начал сознавать, что в течение многих лет взращивая свою власть в Тарии, Сафрар различными способами собирал вокруг себя этих людей и теперь рассчитывался с ними самой высокой платой — ценой собственной жизни. Лицо Камчака все это время оставалось бесстрастным.Наконец воины перестали появляться из ворот дома. Створки ворот тем не менее оставались открытыми.Камчак спустился с крыши дома и сел на свою каийлу. Медленно, словно на прогулке, он въехал в ворота дома Сафрара. Мы с Гарольдом пешком сопровождали его. За нами шли несколько воинов.Справа от Камчака шел мастер по приручению слинов, державший на цепи в ошейниках двух диких, свирепых хищников.Через седло Камчака было переброшено несколько мешочков с золотом. А следом за нами в окружении тачакских воинов шли несколько закованных в цепи рабов из тариан, среди которых можно было заметить Камраса, Фаниуса Турмуса — убара Тарии и многих других, несших на плечах такие же мешочки с золотом.Двор за воротами казался пустынным, обезлюдевшим, защитников нигде не наблюдалось. Пространство между заградительными стенами и зданиями комплекса было завалено обломками стрел, каких-то коробок и попадавшихся тут и там груд мусора.Камчак за воротами остановился, его черные хищные глаза внимательным взглядом ощупывали крышу каждого строения, каждое окно.После этого он мягко тронул свою каийлу и двинулся к центральному порталу. Тут я заметил двух тарианских воинов, появившихся за высокими дверьми и приготовившихся их защищать. За спиной у них я с удивлением обнаружил скрытую полутьмой фигуру в белом, расшитом золотом одеянии и узнал в ней Сафрара. Завидев нас, он поспешно скрылся в глубине дома, неся в руках нечто завернутое в кусок алой материи.Оба тарианских охранника приготовились к бою Камчак остановил свою каийлу. Внезапно за спиной я услышал стук штурмовых лестниц и абордажных крюков и, обернувшись, увидел взбирающиеся на стены башни и вбегающие в открытые ворота сотни и сотни тачакских воинов, через считанные мгновения наполнивших двор и облепивших стены башни. Заняв крышу башни и огораживающие двор стены, они остановились.Сидя верхом на каийле, Камчак представился.— Камчак, предводитель тачаков, отец которого Катайтачак — был убит Сафраром из Тарии, обращается к Сафрару!— Стреляйте в него, стреляйте! — прячась в дверях, закричал Сафрар своим телохранителям.Охранники заколебались.— Передайте привет Камчака, предводителя тачаков, Сафрару, — обратился к ним Камчак.Один из охранников обернулся к Сафрару.— Камчак передает привет Сафрару, — крикнул он в полумрак коридоров.— Убей его! — взвизгнул Сафрар — Убей!Тут же, не говоря ни слова, дюжина тачакских лучников выстроилась плотным рядом перед каийлой своего убара и нацелила свои стрелы в грудь последних охранников Сафрара. Камчак снял с луки седла два мешочка с золотом и бросил каждому охраннику по мешочку.— Стреляйте! — завопил Сафрар.Телохранители его, поймав на лету увесистые мешочки с золотом, переглянулись и, не медля ни секунды, бросились от охраняемой двери прочь по проходу. оставленному для них тачаками.— Слин! — завопил Сафрар и растаял в полумраке коридора.Камчак, не торопясь, направил свою каийлу по ведущим в дом ступеням и так, верхом, въехал в центральный зал дома Сафрара. Здесь он оглянулся и, сопровождаемый мной, Гарольдом, телохранителями, человеком, держащим на цепи двух слинов, и рабами, несущими мешочки с золотом, повел свою каийлу вверх по широким мраморным ступеням вслед за исчезнувшим Сафраром из Тарии. Иногда нам встречались охранники, и когда Сафрар искал защиты у них за спиной, Камчак бросал им золото и они незамедлительно оставляли теряющего самообладание торговца. Тяжело отдуваясь, выкрикивая проклятия и прижимая к груди объемистый, завернутый в алую материю предмет, Сафрар снова бросался прочь. Он запирал перед нами толстые двери, и они тут же разбивались под мощными ударами тачаков. Он бросал в нас стулья и вазы, но эта оборона не способна была спасти его от преследования. Мы оставляли за спиной одну комнату за другой, миновали бесконечные проходы и коридоры, анфиладой оплетающие дом торговца. Прошли мы через банкетный зал, где, казалось, так давно развлекал нас Сафрар, и через кухни, галереи и даже личные апартаменты торговца, заваленные его расшитыми золотом одеяниями. Здесь, в одной из спален Сафрара, преследование, казалось, подошло к концу, поскольку мы потеряли торговца из виду — он словно испарился, но Камчак не выказывал по этому поводу ни малейшего беспокойства или раздражения. Он спешился, подошел к груде одежды, выбрал тунику, брошенную на разостланном ложе торговца поднес её к носам двух насторожившихся слинов и дал животным её обнюхать.— След! — приказал он.Животные моментально задрали головы, словно пропуская через себя все многочисленные, наполняющие помещение запахи, выбирая из них единственный, и, натянув цепи, потащили своего проводника через всю комнату к прочной стене, где они, злобно зарычав, поднялись на задние лапы и принялись царапать обои и кирпич когтями.— Пробиться сквозь стену! — приказал Камчак; он не стал беспокоить себя поисками кнопки или пружины, приводящей в действие открывающее потайную дверь устройство. Через считанные мгновения в стене был сделан широкий пролом, открывший нам темный, исчезающий в глубине дома проход.— Принесите светильники и факелы, — распорядился Камчак.Он передал свою каийлу пешему воину и с факелом и кайвой в руках двинулся по проходу вслед за двумя рвущимися вперед слинами, сопровождаемый воинами, включая нас с Гарольдом, и рабами, несущими золотые слитки. Ведомые слинами, мы не испытывали трудностей в движении по туннелю, хотя от него отходили многочисленные ответвления. Основной штрек туннеля был погружен в темноту, но в местах пересечения с боковыми ответвлениями со стены свисали светильники на тарларионовом масле. У Сафрара, очевидно, тоже был факел или же он должен был отлично знать схему подземного лабиринта.В одном месте Камчаку пришлось остановиться и послать воинов за досками — часть пола прямо у наших ног шириной во весь проход и длиной футов в двенадцать отсутствовала и образовывала провал. Гарольд бросил в него обломок камня, и мы услышали донесшийся снизу всплеск воды.Камчак казался нисколько не обеспокоенным вынужденным ожиданием и неподвижно, как скала, сидел, скрестив ноги у края провала, вглядываясь в темноту на другой его стороне, пока доски не были принесены, и он первым вместе со слинами не перебрался через это внезапно возникшее на нашем пути препятствие.В следующий раз он вдруг приказал нам остановиться и потребовал себе копье. Подпалив его древко о зажженный факел, он бросил копье впереди в проход, и тотчас из обеих стен туннеля со свистом вылетели четыре копья и, воткнувшись со звоном в противоположные стены, упали на пол. Камчак ногами переломал древки копий-самострелов, и мы двинулись дальше.Наконец мы оказались в небольшом зале со сводчатым потолком и сплошь увешанными коврами стенами. Я тотчас узнал комнату, куда нас с Гарольдом пленниками приводили для разговора с Сафраром.В зале находились четыре человека.На почетном месте, на возвышении, на подушках тарианского торговца, скрестив перед собой ноги и положив рядом меч, со спокойным выражением лица восседал разукрашенный шрамами Ха-Кил — выходец из Ара, ставший впоследствии предводителем тарнсменов-наемников из зловещего, наводящего ужас разбойничьего Порт-Кара Рядом, на полу, у подножия возвышения, сидел Сафрар, испуганный и крепко прижимающий к груди завернутый в алую материю предмет, и человек из племени паравачей со все так же глубоко надвинутым на глаза капюшоном и в одеянии, которое носят члены клана палачей, — тот самый человек, что неудачно покушался на мою жизнь и который присутствовал вместе с Сафраром при моей казни в Желтом Бассейне.Увидев его, Гарольд издал ликующий вопль, и я понял, что человек в капюшоне, обернувшись в его сторону, побледнел от страха, что было заметно, даже несмотря на скрывающий половину его лица черный капюшон. Я даже почувствовал, как он задрожал и внутренне сжался.Четвертым оказался молодой, на вид не старше двадцати лет, темноволосый воин, судя по всему, простой охранник. На нем было обычное алое одеяние воина; сжимая в руках меч, он стоял между нами и находящимися в комнате людьми.Камчак взглянул на него, как мне показалось, с изрядной долей любопытства.— Не вмешивайся, парень, — спокойно сказал он. — У нас здесь личные дела.— Назад, тачак! — крикнул ему юноша, держа меч наготове.Камчак подал знак, и вперед вытолкнули Фаниуса Турмуса, обвешанного мешочками с золотыми слитками. Камчак снял с его плеча один из мешков и бросил его молодому воину.Юноша не обратил на это внимания, он явно приготовился к смертельному поединку.Камчак бросил ему под ноги второй мешок с золотом, третий…— Я — воин! — с гордостью произнес юноша.Камчак взмахнул рукой, и вперед выступили наши арбалетчики, нацелившие свои стрелы в молодого воина.Камчак тем временем продолжал бросать юноше мешки с золотом, число которых уже перевалило за дюжину.— Побереги свое золото, тачакский слин! — крикнул ему юноша. — Я воин и знаю кодекс воинской чести!— Как пожелаешь, — ответил ему Камчак и дал знак своим арбалетчикам.— Нет! — закричал я. — Не надо!В этот момент с воинственным тарианским кличем юноша бросился с мечом на Камчака, и тут же несколько выпущенных арбалетчиками стрел со свистом вонзились в его тело и опрокинули навзничь. С криком ярости молодой воин поднялся на ноги и, не выпуская из рук оружия, снова, шатаясь, направился к Камчаку. Его встретила ещё одна стрела, затем ещё одна, пока он не распростерся у ног предводителя тачаков.И тут я, к своему изумлению, обнаружил, что ни одна из стрел не поразила грудь молодою воина, голову или живот, все они вонзились ему в руку или в ногу.Это, конечно, не могло быть случайностью. Камчак ногой перевернул тело лежащего перед ним юноши на спину.— Становись в ряды тачаков, — предложил он.— Нет, — простонал молодой воин. — Никогда, тачакский слин! Никогда!Камчак обернулся к своим воинам.— Перевяжите ему раны, — приказал он. — Следите, чтобы он остался жив. Когда он сможет встать на ноги, мы научим его ездить верхом и владеть луком и кайвой. Такие люди нам нужны.Я заметил изумление в глазах юноши, и ею тут же унесли.— В свое время, — заметил Камчак, — этот парень сможет взять под свое командование тачакскую тысячу.После этого он поднял голову и взглянул на остальных троих человек, сидящих в этой комнате, — на изукрашенного шрамами Ха-Кила, с мечом на коленях спокойно наблюдающего за происходящим, кипящего бешенством торговца Сафрара и на высокого, худощавого, поигрывающего кайвой паравачи.— Паравачи — мой! — воскликнул Гарольд.Человек в капюшоне напрягся, стиснул в руке кайву, но остался сидеть на месте.Гарольд выскочил вперед.— Выходи драться! — крикнул он.Камчак жестом остановил его, и он, с трудом сдерживая переполняющую его ярость, отступил назад.Слины неистовствовали и рвались из ошейников.С пеной на губах они царапали когтями пол, шерсть у них встала дыбом, а глаза налились кровью. Проводник с трудом удерживал их на месте.— Не приближайтесь! — крикнул Сафрар. — Иначе я разобью золотой шар! — Он сорвал с шара алое покрывало и поднял его над головой.Сердце у меня едва не остановилось. Я прикоснулся рукой к плечу Камчака.— Он не должен это сделать, — вполголоса произнес я. — Ни в коем случае!— Почему? — спросил Камчак. — Шар не имеет никакой ценности.— Всем стоять на месте! — снова закричал Сафрар.— Ты не понимаешь, Камчак! — воскликнул я.Глаза Сафрара заблестели от радости.— Ага, он знает! — закричал он. — Слушайтесь коробанца: он все знает!— Это действительно имеет какое-нибудь значение, если он разобьет шар? — спросил Камчак.— Да, — ответил я. — Ценнее этой сферы нет ничего на всем Горе, а возможно, и во всей Солнечной системе!— Вот именно! — радостно завопил Сафрар. — Прислушайтесь к коробанцу! Если вы подойдете ко мне, я разобью шар!— Шару не должно быть причинено ни малейшего вреда, — предупредил я Камчака.— Но почему? — поинтересовался Камчак.Я молчал, не зная, как объяснить то, что ему следовало бы знать.Камчак перевел взгляд на Сафрара.— Что это такое, — спросил он, — то, что ты держишь в руках?— Золотой шар! — торжественно ответил Сафрар.— Но что это за шар? — допытывался у него Камчак.— Не знаю, — признался торговец, — но мне известно, что есть люди, готовые заплатить за него половину всех сокровищ Гора!— Лично я, — заметил Камчак, — не дал бы за него и медного гроша.— Прислушайтесь к тому, что вам говорит коробанец! — воскликнул Сафрар.— Шар не должен быть уничтожен, — настойчиво повторил я.— Почему? — не скрывая удивления, снова спросил Камчак.— Потому что, — нерешительно начал я, — в нем… это последнее семя Царствующих Жрецов… яйцо… последняя надежда Царствующих Жрецов на выживание… на сохранение.. всего этого… всех нас… планеты… вселенной…Вокруг раздался удивленный ропот. Глаза Сафрара едва не вылезли из орбит. Ха-Кил раскрыл рот, едва не уронив лежащий у него на коленях меч. Паравачи перестал играть с кайвой и уставился на Сафрара.— Не думаю, — покачал головой Камчак. — Я склонен считать, что шар вообще не имеет никакой цены.— Нет, Камчак, — взмолился я. — Поверь мне!— Значит, именно ради этого золотого шара ты пришел к народам фургонов? — спросил он.— Да, — ответил я. — Именно ради него.Мне вспомнился наш разговор в фургоне Катайтачака. Воины вокруг меня обменялись гневными восклицаниями.— И ты бы украл его? — поинтересовался Камчак.— Да, — признался я.— Как Сафрар?— Я бы не убивал Катайтачака.— И зачем бы ты его украл?— Чтобы вернуть в Сардар.— Не для того, чтобы оставить его себе? Не ради денег?— Нет, — ответил я.— Я тебе верю, Тэрл, — сказал Камчак. — Нам было известно, что в свое время к нам должен прийти кто-то из Сардара. Но мы не знали, что это будешь именно ты.— Прежде я и сам об этом не знал, — признался я.Камчак взглянул на торговца.— Ты собираешься купить свою жизнь ценой золотого шара? — спросил он.— Если понадобится — да! — сказал Сафрар.— Но мне не нужен золотой шар, — заметил Камчак. — Мне нужен ты сам.Сафрар побелел, как мел, и снова поднял шар над головой. Я с облегчением заметил, что Камчак дал своим арбалетчикам сигнал не стрелять. Жестом он приказал своим людям — за исключением меня, Гарольда и человека, держащего слинов, — отойти на несколько шагов назад.— Ну, так-то лучше, — процедил сквозь зубы Сафрар.— Спрячьте оружие, — потребовал паравачи.Мы вложили мечи в ножны.— Отойдите к своим людям! — приказал Сафрар. — Имейте в виду: если что — я разобью шар!Очень медленно мы с Камчаком, Гарольдом и держащим слинов человеком сделали несколько шагов назад. Рвущиеся с поводков животные, роняя с обнаженных клыков слюну, нехотя повиновались приказу хозяина и дали оттащить себя от своей уже находившейся так близко добычи.Паравачи обернулся к Ха-Килу, вкладывающему меч в ножны, и встал на ноги. Ха-Кил лениво потянулся и заговорщицки ему подмигнул.— У тебя есть тарн, — сказал предводителю наемников паравачи. — Возьми меня с собой. Я отдам тебе половину сокровищ паравачей! Золото, босков, женщин, фургоны!— Вряд ли все это сравнится по стоимости с золотым шаром — тем, что держит в руках Сафрар, — усомнился в ценности его предложения Ха-Кил.— Ты не можешь бросить меня здесь! — закричал кочевник.— А зачем ты мне нужен? — демонстративно зевнул Ха-Кил.Белки глаз паравачи дико сверкнули из-под черного капюшона, скрывающего его лицо, он стиснул кулаки и обернулся к дальнему концу зала, где столпились в ожидании тачаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42