Он помолчал и добавил: — Иногда кого-нибудь из девушек в порядке наказания бросали к нам, но у нас никогда не было возможности узнать в темноте, красива ли она.— Как же тебе удалось убежать? — спросил я.— На ночь, когда нам предстояло убирать бани, с нас снимали кандалы, чтобы цепи не заржавели от влаги. На это время нас привязывали веревкой за шею друг к другу. Меня не привязывали до четырнадцати лет — до возраста, когда мой господин совершенно справедливо решил наконец ограничить мою свободу. До тех же пор я мог позволить себе поплавать в бассейне, пока из него не выпускали воду.Иногда надсмотрщик отправлял меня с небольшими поручениями в город. Так я познакомился с расположением улиц Тарии. Однажды ночью, когда мне уже исполнилось семнадцать лет, меня привязали последним в группе убирающих бани рабов. Воспользовавшись удобным моментом, я перегрыз веревку и убежал. Благодаря моему щуплому телосложению мне удалось пролезть сквозь прутья решетки, заграждающей трубу, по которой бассейн заполнялся водой.Уровень воды в каменной трубе был невысок, всего несколько футов, а течение — довольно слабым, что позволило мне добраться до резервуара, в котором накапливалась вода для подачи во всю систему купален. Резервуар, как оказалось, посредством короткого отрезка трубы соединяется с подземной системой водоснабжения города. Трубы здесь оказались достаточно широкими, чтобы я мог в них поместиться, а над водой оставалось свободное пространство, позволяющее мне дышать. Я отдался на волю неторопливо бегущего потока, и меня начало носить по бесконечным тоннелям этого подземного лабиринта. Продолжалось это мучительно долго.— И где же ты из него выбрался? — спросил я.— Здесь, — ответил Гарольд, указывая рукой на небольшой источник, бьющий в расщелине между двух невысоких скал.К этому источнику частенько бегали Элизабет и Африз, чтобы зачерпнуть воды для запряженного в повозку боска.Не говоря больше ни слова, Гарольд с кайвой в зубах и веревкой с крюком за поясом прыгнул в небольшое озерцо, глубоко вдохнул и через мгновение исчез. Не теряя времени, вооруженный кайвой и мечом, я последовал за ним.Даже сейчас я не хочу вспоминать об этом путешествии. Я хороший пловец, но оказалось, что нам предстояло проделать путь в несколько пасангов! И нам это удалось. Наконец в одном, известном только ему месте тоннеля Гарольд нырнул, и я поспешил за ним. Отплевываясь и тяжело дыша, мы вынырнули в резервуаре-накопителе, питаемом водой из системы подземного водоснабжения, а погрузившись под воду у его противоположной стороны и проделав путь, показавшийся даже для моих тренированных легких чрезмерным, мы с Гарольдом вынырнули в крытом черепицей колодце. Он оказался достаточно широк, футов пятнадцать. Примерно в футе над поверхностью воды висел громадный тяжелый цилиндр, сейчас пустой. Наполненный, он мог бы вместить сотни галлонов воды. Сверху к нему спускались два каната: тонкий — для контроля за наполнением цилиндра водой и толстый, основу которого составляла металлическая цепь — для удерживания цилиндра.Веревка и цепь были густо пропитаны водоотталкивающим клеем, сваренным из копыт и рогов боска.Но даже при такой защите от ржавчины и цепь и веревка должны были заменяться не реже двух раз в год.Верхний край колодца находился футах в восьмиста у нас над головой.Где-то рядом в темноте раздался голос Гарольда, звучавший глухо и гулко в зловещей глубине колодца:— Состояние этих стен, должно быть, регулярно проверяется, — говорил он, — и поэтому на веревке завязаны узлы.Я облегченно вздохнул. Одно дело взбираться по длинной веревке с завязанными для упора узлами и совсем другое — карабкаться по совершенно гладкому, обработанному клеем канату.Узлы располагались на расстоянии десяти футов один от другого. Однако даже периодически отдыхая, подъем на такую высоту оказался мучительным испытанием. Но больше всего меня беспокоила перспектива спуска по этому канату вместе с золотым шаром, который я собирался отыскать, и обратное путешествие с ним по заполненному водой подземному лабиринту, что превращало нашу затею в безнадежную авантюру. Кроме того, я совершенно не представлял себе, каким образом Гарольд (предположим даже, что ему каким-то чудом удастся похитить свою избранницу из Садов Наслаждений Сафрара) надеется провести свою вырывающуюся из рук добычу по тому пути, который с таким трудом удалось проделать нам одним, без женщины.Когда Гарольд, лезший надо мной, остановился передохнуть, я не преминул поинтересоваться у Гарольда насчет его планов.— Мы раздобудем себе двух тарнов. На них и удерем.— Что ж, разумно.— Конечно, — согласился он. — Ведь я же — тачак.— А ты когда-нибудь уже летал на тарне? — полюбопытствовал я.— Нет, — признался он, продолжая взбираться вверх.— Как же ты надеешься им управлять? — допытывался я.— Но ты ведь тарнсмен, разве не так?— Так, — согласился я.— Ну вот. Ты меня и научишь.— Говорят, — пробормотал я, — что тарн чувствует, кто действительно является тарнсменом, а кто — нет, и дилетантов может сбросить в полете.— Значит, мне придется его обмануть.— Интересно, как ты рассчитываешь это сделать?— Это будет несложно, — решительно заявил Гарольд. — Ведь я — тачак.Я начал подумывать о том, не вернуться ли мне с полдороги назад к фургонам и бутылочке паги. В конце концов, с таким же успехом к выполнению моей миссии можно приступить и завтра. Однако меня вовсе не прельщала перспектива снова плавать по подземным лабиринтам в воде по самые уши. И вообще, купание после того случая я разлюбил надолго. Одно дело плескаться в общественном бассейне и совсем другое — барахтаться в каменном тоннеле, пытаясь глотнуть воздуха в крохотном промежутке между поверхностью воды и стенкой трубы.— Это может быть достойно шрама храбрости, — донесся до меня голос Гарольда. — Ты как считаешь?— Что именно? — уточнил я.— Ну, увести девчонку из дома Сафрара и вернуться на украденном тарне, — пояснил Гарольд.— Несомненно.Интересно, подумалось мне, почему тачаки не введут у себя ещё один, очевидно не менее полезный, отличительный знак — шрам идиотизма? В этом случае парень, карабкающийся по веревке у меня над головой, был бы на него первым кандидатом.Однако несмотря на свои столь благоразумные суждения, я вдруг поймал себя на мысли, что храбрость парня вызывает во мне искреннее восхищение: я подозревал, что для того, чтобы шагать по жизни так вот, бесшабашно, не задумываясь, от человека действительно требуется незаурядная смелость.С другой стороны, напомнил я себе, мои собственные шансы на успешное завершение предприятия, из которого мне хорошо бы выбраться живым, были нисколько не лучше: ведь это именно я, мокрый и замерзший, карабкаюсь по этой проклятой скользкой веревке, пытаясь пробраться в совершенно незнакомый мне город, чтобы — неизвестно где! — отыскать и выкрасть золотой шар, яйцо Царствующих Жрецов, которое, без всяких сомнений, охраняется ничуть не хуже самого Домашнего Камня города. Да, пожалуй, в очереди на получение шрама идиотизма у Гарольда будет серьезный конкурент!Не могу передать, с каким облегчением я наконец почувствовал под руками деревянную поверхность балки и подтянулся, забрасывая на неё свое тело. Гарольд уже перебрался по балке к краю колодца и внимательно осмотрелся. Стенка этого колодца возвышалась над землей фута на два.Я подполз к Гарольду. Мы находились в небольшом дворе, обнесенном высокими каменными стенами с галереей, покрытой черепицей наверху и бойницами, отчего двор превращался в надежную крепость.Подобная защита колодцев, которых в городе немало, думаю, являлась вполне обоснованной, поскольку в случае захвата города неприятелем защитники всегда могли укрыться в таких крепостях рядом с самым ценным, что имелось в их распоряжении, — водой. А также могли спастись, уйдя по трубопроводу. Единственным выходом из окруженного стенами двора служили огромные двустворчатые ворота, окованные металлом и закрытые на металлическую задвижку.Нам нужно было открыть эти ворота, и мы оказались бы на улицах Тарии. Я даже не ожидал, что проникнуть в город будет так просто — относительно просто, точнее говоря.— В последний раз я был здесь пять лет назад, — сообщил Гарольд.— Далеко отсюда дом Сафрара? — поинтересовался я.— Довольно далеко, — признался Гарольд, — да ещё сейчас темно. Как бы не заблудиться.— Хорошо, — сказал я. — Тогда не будем терять времени.Я дрожал от холода в своей мокрой одежде. Но Гарольд, казалось, даже не замечал таких пустяков. Тачаки отличались огромной терпеливостью.— Темнота немного скроет, что мы такие мокрые, — поделился я своими соображениями, — а к тому времени, когда мы доберемся до нужного места, одежда, может быть, совсем подсохнет.— Конечно, — согласился Гарольд. — Это как раз и входило в мой план. С другой стороны, я бы предпочел оказаться поблизости от купален.— А разве в это время они ещё не закрываются? — спросил я.— Нет, — ответил Гарольд. — Их закрывают только после полуночи.— А зачем тебе в бани?— Я никогда там не был как посетитель, — признался Гарольд. — И частенько, как и ты, задавал себе вопрос: действительно ли девушки при тарианских банях так привлекательны, как о них говорят?— Это и вправду очень любопытно, — возразил я, — но мне думается, нам следовало бы поскорее отправиться к дому Сафрара.— Как хочешь, — согласился Гарольд. — В конце концов, я всегда смогу побывать в купальнях после того, как мы возьмем город.— Возьмем город? — Я был удивлен.— Конечно, — с уверенностью ответил Гарольд.— Но ведь стада уже отправились в путь, — сказал я. — Осада снята. Камчак отказался от своих планов.Гарольд рассмеялся.— Но, если хочешь, — предложил я, — я оплачу твое пребывание в купальнях.— Лучше какое-нибудь пари, — сказал Гарольд.— Нет, — твердо возразил я. — Платить буду я.— Ну, как хочешь, — пожал плечами Гарольд.Я решил, что действительно было бы лучше отправиться в дом Сафрара как можно позднее, после полуночи. Сейчас же казалось вполне разумным каким-то образом убить оставшееся время, и тарианские купальни были для этого местом ни скольким не хуже, чем любое другое.Мы с Гарольдом подошли к воротам. Но не успели перемахнуть через них и оказаться на улице, как тут же услышали где-то наверху скрежет проволоки и, подняв головы, увидели, что прямо на нас падает широкая металлическая сеть. Сразу же вслед за этим до нас донесся гулкий топот десятков ног, и проволока у горловины нашей сети начала затягиваться. Ни я, ни Гарольд не могли даже пошевелиться, туго опутанные сетью, и продолжали стоять как два беспомощных болвана, пока один из подбежавших охранников не сбил нас с ног и мы не растянулись на мостовой.— Поймались две рыбки из колодца, — раздался у меня над ухом чей-то злорадный голос.— Это означает, что о колодце известно чужакам, — наставительно заметил другой.— Нужно удвоить охрану, — решительно заявил третий.— А с этими что будем делать? — поинтересовался четвертый.— Отведем их в дом Сафрара, — посоветовал первый голос.— Это тоже было частью твоего плана? — шепнул я Гарольду.Он ухмыльнулся, пробуя кулаками прочность металлической сети.— Нет.Я тоже попробовал прочность сети. Она была сделана на совесть.Мы с Гарольдом были прикованы к толстому металлическому штырю с ошейниками на каждом конце, к которым цепями прикреплялись наши наручники.Мы стояли на коленях перед небольшим возвышением, покрытым шкурами, коврами и подушками, на которых, развалясь, восседал Сафрар, тарианский торговец. На нем были расшитые золотом одеяния и сандалии со шнуровкой из позолоченной тесьмы. Ногти на ногах и на руках у него были выкрашены в ядовито-красный цвет. Разглядывая нас, он удовлетворенно потирал свои пухлые ладони, а когда он улыбался, во рту у него тускло мерцали золотые зубы.По обеим сторонам от него, скрестив перед собой ноги, сидели охранники. Одеяние на воине, сидевшем справа, напоминало накидку для посещения купальни. Лицо его было наглухо закрыто широким капюшоном из тех, что носят члены клана палачей народов фургонов. Не поднимая головы, он поигрывал паравачской кайвой. Я сразу узнал его по весьма своеобразному телосложению и по манере держаться.Это именно он бросил в меня из-за фургона кайву и непременно всадил бы нож мне в спину, если бы его не выдала тень, мелькнувшая на стенке фургона. Слева от Сафрара расположился воин в кожаном одеянии тарнсмена, которое нарушали лишь усеянный драгоценными камнями пояс и сияющая бриллиантами нитка бус, с которой свисал шейный медальон города Ар с вычеканенным на нем летящим тарном.Под рукой воина на ковре лежали щит, шлем и копье.— Я польщен тем, что вы изволили посетить нас, Тэрл Кэбот из Ко-Ро-Ба, — с издевкой произнес Сафрар. — Мы рассчитывали, что вы не обидите нас своим вниманием, но не предполагали, что вам известно о существовании прохода через систему городского водоснабжения.По слабому рывку металлического штыря я почувствовал реакцию Гарольда. Очевидно, убегая несколько лет назад из города, он, сам о том не подозревая, наткнулся на проход, позволяющий проникать за городские стены, известный далеко не многим жителям Тарии. Тут мне пришло в голову, что благодаря наличию в их городе многочисленных бань и купален тарианцы в большинстве своем были хорошими пловцами.Теперь мне постепенно становилось понятным присутствие среди нас человека, напоминавшего палача, который продолжал с безразличным видом вертеть в руках нож.— Наш друг, — кивнул в его сторону Сафрар, предвидел ваше появление сегодня ночью через колодезный проход. С тех пор как мы с ним работаем вместе, он не раз подавал нам разумные советы. Вот и теперь мы сочли нелишним установить охрану у окружающей колодец стены. И как видите — мы не ошиблись.— Интересно, кто является предателем народов фургонов? — процедил сквозь зубы Гарольд.Человек в капюшоне напряженно затих.— Судя по кайве, — продолжал Гарольд, — этот предатель должен быть из племени паравачей.Пальцы человека, сжимающие рукоять кайвы, побелели от напряжения, и я испугался, что он сейчас вскочит с места и вонзит нож в грудь моего несдержанного товарища.— А я все ломал голову над тем, — говорил Гарольд, — откуда у паравачей такие богатства.С яростным криком человек в капюшоне вскочил на ноги и поднял над головой кайву.— Ну, что вы, — вальяжным жестом пухленькой ручки остановил его Сафрар. — Зачем сеять ссоры между друзьями.Дрожа от ярости, человек в капюшоне занял свое место.Второй воин — крепкий, подтянутый парень со шрамом, протянувшимся через всю левую щеку, и с черными проницательными глазами — продолжал хранить молчание, наблюдая за нами оценивающим взглядом, как обычно воин наблюдает за своим врагом.— Прошу вас извинить мою бестактность, — усмехнувшись, продолжал Сафрар. — Я с удовольствием представил бы вам нашего друга, сидящего с закрытым капюшоном лицом, но, к сожалению, даже я не знаю не только его имени, но и ни разу не видел его лица. Мне известно лишь то, что он занимает среди паравачей высокое положение и в связи с этим весьма для меня полезен.— Ну, кое-что мне о нем известно, — вступил я в разговор. — Он следил за мной в лагере тачаков и пытался меня убить.— Хочу надеяться, что всех нас ждет более счастливая участь, — ушел от прямого ответа Сафрар.Я промолчал.— А ты действительно из клана палачей? — поинтересовался Гарольд у человека в капюшоне.— Ты это скоро узнаешь, — пообещал его скрытный собеседник.— Ты считаешь, что сможешь заставить меня просить о пощаде? — спросил Гарольд.— Если это мне понадобится.— Может, заключим пари? — предложил Гарольд.Человек сжал кулаки.— Тачакский слин, — процедил он сквозь зубы.— Не будем ссориться, — остановил их Сафрар. Давайте лучше я представлю вам Ха-Кила из Порт-Кара, командира наемных тарнсменов.— А известно ли Сафрару, — обратился я к воину в кожаном одеянии, — что ты получал деньги от тачаков?— Конечно, — ответил Ха-Кил.— Ты, наверное, полагаешь, — хохотнул Сафрар, — что это может вызвать мое неудовольствие и тебе таким образом удастся посеять разногласие между нами, твоими врагами? Знай же, Тэрл Кэбот, что я — торговец и хорошо понимаю характер людей и власть денег. Я возражаю против сотрудничества Ха-Кила с тачаками не больше, чем возражал бы против того, что вода имеет свойство течь, а огонь — гореть. Как, впрочем, и против того, что никому больше не удастся оставить Желтый Бассейн живым.Я не уловил никакой связи его слов с упоминанием о Желтом Бассейне, но, взглянув на Гарольда, заметил, как он внезапно побледнел.— А как получается, — поинтересовался я, — что Ха-Кил из Порт-Кара носит на шее медальон Ара?— Некогда мне пришлось побывать в Аре, — ответил тарнсмен. — Я даже помню тебя — хотя и под именем Тэрла Бристольского — ещё по осаде Ара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42